Между «чернухой» и метафизикой. 5 страница
Антон быстро начал подбирать их с пола, засовывать в карманы, снова рассыпал.
АНТОН. А-а. Правильно ... Чтоб никаких следов ... Давай их сюда ... Давай, давай ... Пока, старик ... (Пошел к двери.)
ИЛЬЯ. Погоди еще ...
АНТОН. (кричит). Да что ты меня мучаешь, чего тебе надо, чего, чего?!
ИЛЬЯ. (помолчал). Нельзя нервничать. Дети придурками вырастут. В папу. Вот что. Ты мне не пообещал того же самого ...
АНТОН. (со злостью). Чего тебе, чего, чего, чего, чего?!
ИЛЬЯ. Ты не пообещал мне ... не узнавать меня. Я тебе пообещал, а ты нет.
АНТОН. (вздохнул свободнее). Ну, уж, за это-то ты будь спокоен. Успокойся, говорю! Спаси Бог! Не то, что узнавать, да я тебе копейки ломаной никогда в жизни не брошу! Ни единой! Избави Бог! (Смеется.) Все, старик! Покедова! Будь, старик! Пока. Вернее, прощай!
Хлопнула дверь.
Илья долго сидит не двигаясь. Потом разворачивает коляску и медленно двигает ее к окну. Смотрит в небо и шепчет.
ИЛЬЯ. Господи, услышь мое проклятье ему, услышь! Пусть всю оставшуюся жизнь он мучается за свою жестокость, пусть расплачивается за нее! Пусть будут беспокойны его сны, пусть мучают его кошмары наяву и во сне, пусть всю оставшуюся жизнь он просыпается в холодном поту, всю жизнь, всю жизнь! Пусть никого никогда он не сможет полюбить, никого, никогда!!! За жестокость надо платить! Даже за детскую жестокость, за котенка утопленного, за разбитое камнем окно, за все, за все надо платить! Пуст платит всю жизнь! Будь ты проклят, проклят, проклят, проклят ...
|
|
|
МОЛЧАНИЕ.
Господи, что я говорю ... Нет, нет, нет, Господи ... Помоги ему жить. Пусть рядом с ним никогда не будет злого человека ... Пусть он всегда остается таким красивым, беззащитным, как ребенок ... Пусть душа его не замутнится ... Пусть все его любят, все его жалеют, пусть он больше никому никогда не принесет горя ... Больше никому! Господи, господи ... Мы встретимся с тобой, Антон, мы встретимся ... Ты не забудешь меня никогда ... Никогда ... Мы встретимся ... Ты не забудешь ... Ты не должен меня забыть ... Мы встретимся ... Прости меня. прости, прости ... (Открывает балконную дверь. Медленно сползает с коляски.)
Ночной ветер гуляет по комнате, шевелит газеты.
Темнота.
Звон разбитого стекла.
ШЕСТАЯ КАРТИНА.
Прошло полгода. Наступила зима. Лестничная клетка. На ней двери четырех квартир. По лестнице медленно поднимается Антон. Он в зимней шапке, куртке. Растерян, напуган. Видимо, делает большие усилия над собой, чтобы прийти сюда, позвонить в квартиру Ильи. Словно магнитом тянет Антона сюда ... Антон тяжело дышит - трудно подниматься на восьмой этаж. Встал на площадке, снял варежку, хотел было нажать кнопку звонка. Отпрыгивает от двери, так как началось движение в одной из квартир. Антон быстро идет вниз, оборачивается.
|
|
|
Вышла Лариса с мусорным ведром в руках. Она в тапочках и халате, непричесанная. Встретилась с Антоном глазами, испугалась.
ЛАРИСА. Господи, напугал ... Чего надо? Ходят, ходят ... Лифт опять да заново сломали ... Все ходят ... Чего надо-то? К нему, что ли?
АНТОН. (пересохшим горлом). К нему ...
ЛАРИСА. Как вы мне надоели, алкаши ...Ведь давно известно нету его, нету! Нет, опять ходят! По старым явкам, что ли? Или мне внизу объявление повесить, а? Нету его, ясно?
АНТОН. А где ... Илья?
ЛАРИСА. Где, где ... В манде, вот где! Иди отсюда!
АНТОН. Он уехал? Тогда мне адрес ...
ЛАРИСА. Ага, уехал! За город, на прогулку уехал, на Северное! Падла он, твой Илья! Как я его просила, как уговаривала, чтоб переписал квартиру на меня, пропала квартира! Опечатали, видишь? Райисполком опечатал!
АНТОН. Что ... что случилось? Что-то случилось? В дом инвалидов его, да? А где это?
ЛАРИСА. Да сдох он, говорю, сдох! Алкаш, перепил, с балкона вывалился! Туда и дорога! Жил как таракан запечный, так и подох! Иди давай, иди отсюда, пока ведром тебя не жваркнула! Ходите тут, окурки кидаете ... Пошел, ну?!
Антон пошел вниз. Вернулся, поднимается по ступенькам.
Чего ... Чего смотришь? Чего ты?.. А вот нечего на меня так смотреть ... Нечего ...Чего ты ... Чего?! Я вот сейчас воронок вызову, быстро, на тебя ... Я тебе говорю, сдох он, сдох, нету его!
|
|
|
Антон прижимает Ларису к стене, начинает бить ее сильно, настойчиво, методично.
АНТОН. Гадина ... Гадина ... Гадина ... Ты его убила ... Ты ... Никто из вас не любил его ... Никто из вас любить не может!!! Никто!! Гадина ... Гадина ... Гадина ... Гадина ...
Лариса зажала рот, не ойкнула даже, сползла по стене на пол. Антон кинулся к двери. Толкает ее плечом, стучит, что есть силы, кричит.
Илья! Илья! Где ты, Илья? Открой, открой! Открой, Илья! Я пришел к тебе,Илья! Илья! Илья! Илья!.. (Бьет себя по щекам. плачет, как маленький ребенок.) Илья, родненький мой! Я здесь Илья! Где ты, Илья! Илья, я здесь! Илья! Илья! Илья! Илья! .. (Садится у порога, плачет.)
Рядом Лариса. Тоже плачет.
Темнота.
Последний сон
Белые сумерки.
Голос ИЛЬИ. А я знаю, какая смерть ... Говорят, смерть это темнота, чернота, ночь. Нет, неправда. Меня в детстве чуть не убило током ... Белая-белая пелена стояла перед глазами. И какой-то тупик я видел, коридор ... Белый, белый коридор ... Но меня откачали тогда ... Зачем? Надо было тогда уйти в тот коридор, в белые сумерки ... И не мучать себя и других тоже ... Нет, главное: других не мучать ... Их не мучать. Бог меня наказал за все ... Бог наказал ...
|
|
|
АНТОН. Я полгода не ходил к тебе ... А потом пришел. Навсегда пришел ... Я шел, а сам уже знал, что тебя нет ... В тот день, когда тебя не стало, я уже знал, знал ... Мы встретимся? Скажи мне, Илья, мы встретимся? Только одно слово скажи мне, Илья, мы встретимся?
ИЛЬЯ. Мы встретимся ... Мы обязательно встретимся ...
ТЕМНОТА.
ЗАНАВЕС
февраль 1989 года
НИКОЛАЙ КОЛЯДА
МУРЛИН МУРЛО
Пьеса в двух действиях.
Действующие лица:
ОЛЬГА «МУРЛИН МУРЛО» 28 лет
ИННА, её сестра 35 лет
АЛЕКСЕЙ 26 лет
МИХАИЛ 35 лет
Провинциальный городок. Наши дни. Между первым и вторым действием проходит две недели.
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
1 картина.
В двухкомнатной квартире, где живёт Ольга с матерью, очень много цветов. Горшки с цветами стоят на полу, на подоконниках, на столе, на комоде. В маленькой комнатке справа, где недавно поселился квартирант Алексей, в кадушке растёт огромная развесистая пальма. Финиковая. Она занимает почти половину жилой площади. Здесь же вместились кровать, стол, тумбочка, на ней - настольная лампа. На стене - непонятно как попавший сюда портрет Хемингуэя. В большую комнату из коридора ведут сразу две двери. Левая и правая. Все ходят через левую. Правая заколочена. В этой комнате красный диван, жёлтый шифоньер, стол, два стула, трюмо, высокая кровать с шишечками. На ней перина, гора подушек. У кровати маленький коврик с райскими птицами и жёлтыми кистями. Телевизора в комнате нет. Из большой комнаты ведёт дверь на балкон. На нём старые стулья, тумбочки, кровать и другая рухлядь. Ещё в большой комнате - дверь в кладовку, которая переоборудована в третью комнату без окон. В этой комнате стоит узкий топчан. По стенам полочки, на них банки, чашки, альбомы, какие-то камешки, сухие цветы. На двери в комнату - сладкий, как патока, портрет-календарь певца Александра Серова. Кнопками приколот. Везде помидоры. На подоконниках, под кроватью, под диваном, на комоде. Лежат, краснеют. На кухне стол, газовая плита, стулья, кухонный шкаф с посудой. Огромные кучи банок, коробок, свёртков, мешков. Полный завал. Как на вокзале. На гвоздях сушится трава. Гирлянда красного перца повешена через всю кухню, под потолком. Во всех комнатах домотканые половики на полу. Поздний вечер, около одиннадцати. Ольга сидит на стуле, тупо смотрит в пол. Михаил развалился на диване. Он в майке, тренировочных брюках.
МОЛЧАНИЕ.
МИХАИЛ. А про катастрофу этот ваш квартирант ничего не говорил, нет? Ну, у них там, в столицах побольше нашего знают, а? Не говорил, нет?
ОЛЬГА. Нет, не говорил. В больнице сегодня, в больнице в очереди сказали, что Банга говорила: скоро моря выйдут из океанов и всех нас затопют...
МИХАИЛ. Банка? Какая банка? Радио, что ли?
ОЛЬГА. Бан-га! Бан-га! Банга, говорю! Волшебница такая. За границей она живёт. Понял? Ну вот. Сказала, что или сегодня катастрофа будет, конец света или через две недели. Вот-вот, короче. На днях...
Очень долго молчат. За окном раздаётся оглушительный крик.
Ни Ольга, ни Михаил на крик этот не обращают внимания.
МИХАИЛ. Одни вруны лечатся. Им делать нечего, вот они в больницу и ходят, болтают, что ни попадя. А ты слушаешь. Тоже мне... Враньё всё. Враньё, поняла? Ты веришь, ага? Веришь?
ОЛЬГА. Конечно, верю! Конечно! А как же иначе? Как?! (Пауза.) Скорее бы, скорее бы нас всех засыпало, утопило бы, скорее бы!
МИХАИЛ. (помолчал.) Ну да. Ну да. Ну да. Дура ты. Такая жизнь хорошая, а ты вон чего... Люди вон как живут - позавидуешь! Живут себе. Стенки покупают, ковры, всё хрусталём уставят - аж глаза радуются. А ты каркаешь. Скорее бы, скорее бы! Дура ты. В сказки веришь, ага? Книжки ты не читаешь, вот что. А я вот - читаю. (Смеётся.) Поняла? Вот, кстати, книжкам я должен за всё спасибо сказать... В книжках у всех графов, князей были любовницы. Научили меня книжки! (потягивается.) Вот и ты у меня тоже - любовница! (Хохочет.)
Ольга молчит.
Ой! Мурлин Мурло! Сними противогаз, слышишь? Нет, ну рассказать кому про мою любовницу - не поверят, засмеют! скажут - с головой не дружу! правда, мягкая ты... Тело у тебя хорошее... Учить тебя надо только многому... Любовницы, знаешь, что в постели делают? Во-от... А ты не хочешь, заставлять приходится. Ну, чего молчишь? О? Ну? (Пауза.) Ну, молчи, молчи... Ольга смотрит в пол, не двигается. Ладно, надулась! Ещё зареви давай! (Пауза.) Нет, правда, что ли, будет землетрясение? А? Правда? Да врут... Не должно... Никак не должно... (Снова потягивается.) Ох, люблю жизнь! Сколько в ней радостей, сколько в ней удовольствия, счастья! Любишь ты жизнь или нет, скажи, а? Любишь, нет, ну, скажи?
ОЛЬГА. Отстань. Иди уже вон домой. Надоел. Надоел! Сидишь тут, болтаешь, собираешь, что попало. Иди давай. Мать скоро с работы придёт, ругаться будет, что свет палим...
МИХАИЛ. Ну придёт, так придёт, ладно. Мне-то что? (Смеётся.) Не суетись под клиентом, слышишь, а, Мурлинка?
ОЛЬГА. (дёрнула плечом.) Голова болит.
МИХАИЛ. Голова не попа - завяжи и лежи. (Хохочет.) Ничего ты не понимаешь. Ни-че-го! Глупая-а-а. Глупая ты. Дура. А тебе говорю, что как всё в жизни устроено хорошо, понимаешь? Поработал - отдохни, выпей, сил наберись, с бабами поиграй. А потом опять работаешь и одно удовольствие вспоминать, как было хорошо и как ещё лучше скоро будет. Бабы! Ох, бабы! Ничего вы в жизни не петрите! Ничего не смыслите в колбасных обрезках! Бабы дуры, бабы дуры, бабы бешеный народ. Как увидят помидоры, сразу лезут в огород! (Смеётся.) Не будет никакого землетрясения. Не будет и всё. А знаю. А чувствую.
ОЛЬГА. Скорее бы всё к чёртовой матери рухнуло. Скорее бы, скорее, скорее.
МОЛЧАНИЕ.
МИХАИЛ. А тебе подарю чего-нибудь скоро. Хочешь? Подарю. От Ирки заначу и подарю. Купить тебе колготок? Что молчишь? Колготок не хочешь? Ну, надулась. Ладно, ладно. (Пауза.) Чего-то мне тебя жалко стало... Ладно, не обижайся. Ну, слышишь? Нет? Не обижайся, сказал...
ОЛЬГА. Миша, слушай.. Слушай, Миша...
МИХАИЛ. А? Чего?
ОЛЬГА. Мишенька...
МИХАИЛ. Да чего?
ОЛЬГА. Мне Бог пальцем грозит, когда приходит. Придёт, сядет в углу, сидит и грозит, грозит... Смотрит на меня так нехорошо, а, Миша? Слышишь, нет?
МИХАИЛ. Ну, опять с ума стала сходить? Не придуривайся! Опять свои мультики начала, ну?
ОЛЬГА. Нет, Мишенька. Дяденька такой с бородой. Толстый-претолстый. Настоящий. Бог. Бог он. Он всё время ко мне приходит. Грозит пальцем и всё. Отстань от меня, Миша, а? Отстань?
МИХАИЛ. Болтает чего-то. Не в настроении, что ли, ага? Запридумляла. Вроде, два месяца довольна была, радовалась, ждала, а теперь - надулась, завыдумляла? А что-то не всасываю, чего ты, а?
ОЛЬГА. Миша, я тебе вообще говорю, вообще. Отстань от меня, а? Давай, лучше разбежимся по-добру, по-здорову. Добром ведь это дело не кончится. Мне с Иркой твоей стыдно встречаться. А она у тебя беременная. Стыдно, жалко её. И чего мы с тобой такое придумали? Любви ведь нету. Ирку ты не бросишь. У тебя к тому же двое детей. Зачем вот? От скуки всё. Не надо больше. Уходи давай. Больше чтоб не появлялся. Хватит! У нас вон квартирант вчера приехал. Новый. Перед ним неудобно мне. Молодой специалист, только что отучился, из Ленинграда приехал, работать будет. Понимаешь меня, нет? Всё, Миша. Уходи и не приходи больше, ладно? Больше я тебе двери не открою. Всё. Уходи.
Снова крик за окном. Ольга и Михаил не обращают на него внимания.
МИХАИЛ. Квартира-ант? А чего тебе этот квартирант? Чего ты его приплела? Тебе-то он с какой стати? Мать на нём деньги зарабатывает, ну и пусть, тебе-то чего? Пусть сидит в своей комнате... Чмошник какой-то, белый, в очках...
ОЛЬГА. (Встала.) Хватит, сказала! Поиграли и ладно! Больше ты ко мне не приходи! Всё. Не трогай меня! А больная, понял? А на уколы хожу, понял? Не трогай меня, понял?
МИХАИЛ. Орать будешь в морге. Орёшь тут мне... А решаю, как делать, я, я, а не ты. Орёшь тут мне... А ведь и прибить могу. И тебя и квартиранта твоего. Ну? Хочешь?
ОЛЬГА. (кричит.) Не трогай его! Только тронь его! Не смей!
МИХАИЛ. Ясно, ясно... Ишь, как заверещала... Научил я тебя по мужикам ходить, так, что ли? На квартиранта решила переметнуться, с ним шашни крутить, ага? Научил на свою голову, ага? Синявка ты вокзальная, синявка, синявка...
ОЛЬГА. (с кулаками на Михаила.) Молчать мне тут! Заткнись! Иди отсюда, сказала, иди, иди, понял?!
МИХАИЛ. Поговори, поговори ещё со мной так, покричи-ка тут так, покричи. Ишь, орёт. А ведь про тебя и матери твоей могу сказать, а? Расскажу, расскажу! Скажу, ты вот мантулишь на доченьку на свою, думаешь, что она больная у тебя, ага? Ты вот, скажу, билеты по ночам на сеансах рвёшь, а доченька твоя не больная, не больная, нет! Не больная она! Так с мужиками порется, что аж резиной пахнет, вот так!
ОЛЬГА. Пошёл вон, скотина. Вон, сказала.
МИХАИЛ. Крокодилина какая. Научил её на свою голову, орать стала. (Идёт к двери.) Да радоваться должна, что я на тебя, сучку такую, глаз положил! Кому ты ещё нужна? Мурлин Мурло! Да меня, знаешь, сколько баб хочет? Одна другой лучше! Вот так! А я тебя, тебя выбрал! Можно сказать потому, что пожалел, потому, что квартиры рядом, ходить далеко не надо... А она... Двадцать восемь лет, гляжу, а всё мается, пожалел её, взял её, Мурлин Мурло несчастное!
ОЛЬГА. Иди, иди, иди вон отсюда, вон отсюда, вон, вон!
МИХАИЛ. (у двери.) Скажу ещё матери твоей, что ты меня сама в постель затащила! (Ольга выталкивает Михаила, тот сопротивляется.) Что, не так, скажешь, было, не так, да? Накинулась, чуть не задушила, ну? Не так, да, нет?? Не так?
ОЛЬГА. (держит дверь.) А я вот... я вот... Ирке твоей скажу! Понял? Скажу, скажу!
МИХАИЛ. (держит дверь.) Скажи только... Скажи только, сучка! Ирка в положении, её волновать нельзя! Распрыгалась мне тут, вошь, блоха, сучка! Скажи, скажи! Падла! Попробуй только!
ОЛЬГА. Попробую! Попробую!
МИХАИЛ. Смотри, падла ты такая... Смотри... Завтра приду опять... Устрою тебе наединенцию. Не открой только. Только попробуй не открой. А тебе двери дёгтем намажу.
Ольга захлопнула дверь. Прислонилась к ней спиной. Тяжело дышит. Постояла. Пошла к себе в комнату. Вытерла слёзы. Посмотрела в зеркало. Выдавила на носу прыщик. Красит губы. Михаил стоит на лестничной площадке. Закурил. На площадку быстро поднимается Алексей. В руках у него портфель. Алексей - белобрысый, худой парень в очках. Выглядит гораздо моложе своих 26 лет. Несколько неопрятен в одежде. На площадке темно. Алексей сталкивается нос к носу с Михаилом.
МИХАИЛ. (в темноте.) Стой, кто идёт...
АЛЕКСЕЙ. Свои...
МИХАИЛ. Темно, как у негра в заднице..
Нажал кнопку выключателя, включил на площадке свет. Долго в упор рассматривает Алексея.
Здорово. Ты бык, а я корова. Бык останется быком, а корова - с молоком. Гы-гы.
АЛЕКСЕЙ. Добрый вечер.
МИХАИЛ. Ты, что ли, квартирант?
АЛЕКСЕЙ. Наверное. Можно пройти?
МИХАИЛ. Стой. Давай, познакомимся, покурим, побазарим. Соседи, как никак. Ну, как? (Пауза.) Откуда ты? Из Ленинграда. На комбинат, ага? На него. Насовсем? Сбежишь скоро. А в общагу чего не пошёл? Местов нету. Квартиру снимаешь? Денег много. Скоро будет землетрясение, не слыхал?
АЛЕКСЕЙ. Я пойду, пожалуй, а? Устал.
МИХАИЛ. Мы писали, мы писали, наши пальчики устали. Ага? (Смеётся.) А тебе на всякий пожарный скажу: тебе тут не обломится. А вот наломать я - могу. Зачем она тебе? Ты ей - зачем? Понял, нет, меня?
АЛЕКСЕЙ. Нет, не понял? В чём дело?
МИХАИЛ. Не понял. Поймёшь скоро.. Я тебя предупредил... Иди, иди... Иди, четырёхглазый...
Алексей открыл дверь ключом, вошёл в квартиру. Ольга, подслушивавшая у дверей, отпрыгнула в сторону, в глубину коридора. Михаил постоял, покурил, ушёл в свою квартиру. Его дверь напротив.
ОЛЬГА. (Алексею, радостно.) Здрасьте!
АЛЕКСЕЙ. (снимает плащ, переобувается.) Добрый вечер.
ОЛЬГА. Ваши тапочки вот. Зачем вы их с собой привезли, у нас дома много тапочков. А вы его - не слушайте! Ненормальный он. Не все дома у него. Валет он. Валет.
АЛЕКСЕЙ. Кто? У кого?
ОЛЬГА. У этого... который с вами там сейчас на площадке... Ну, на лестнице-то? У него, знаете ли, одна извилина в голове, и та пунктиром...
АЛЕКСЕЙ. Смешно.
ОЛЬГА. А? Не поняла? Не поняла я?
АЛЕКСЕЙ. Смешную фразу вы сказали. Надо будет записать.
Идёт в свою комнату. Ольга следом. Остановилась на пороге. Смотрит, как Алексей снимает пиджак, раскладывает на столе бумаги, доставая их из портфеля.
ОЛЬГА. Я вот яблоки вам поставила. Ешьте. Свежие совсем. Только что с куста. Это бесплатно, мать не знает. Они у нас в саду растут...
АЛЕКСЕЙ. Ну, зачем же вы без спросу... Нет, нет. Я не буду есть. Спасибо вам. Не буду.
ОЛЬГА. Да вы ешьте, ешьте, она не узнает. Я скажу, что это я ела. Ничего страшного, ешьте, не бойтеся!
Алексей что-то пишет на листе бумаги, берёт яблоко, ест.
АЛЕКСЕЙ. «... и та пунктиром.» У вас дача своя есть?
ОЛЬГА. Ой, да какая там дача! Так, огородик такой, маленький. За городом. Это недалеко, совсем рядом. Три яблони с яблоками, огурцы на грядке, помидоры, вишни, перец. У нас тут всё рядом. Маленький городок, сами видели. Говорят, сколько-то тысяч живёт. А по-моему, человек тридцать. Каждый день одни и те же морды видишь. Мало, в смысле, народу у нас тут...
АЛЕКСЕЙ. А комбинат большой... Огромный просто. На нём много людей работает?
ОЛЬГА. На коксохиме? Ага. Много. На него весь город работает. Каждое утро, как тараканы, из щелей вылазят и ползут на комбинат. Как спальный мешок комбината город у нас будто. Я тоже туда должна была пойти. Работать, в смысле. Больше некуда. Но вот - болею.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 338; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!