ЭЛИТАРНАЯ И «МАССОВАЯ» КУЛЬТУРЫ

Противопоставление элитарной и «массовой» культур давно уже стало общим местом буржуазной социологии, культурологии, искусствоведения. В этом противопоставлении находит свое выражение антинародный характер современной буржуазной идеологии, отрицающей способность народных масс создавать подлинные духовные ценности, развивать культуру, что всегда было и остается одним из главных аргументов, оправдывающих существование эксплуататорского меньшинства в обществе. С другой стороны, дилемма: элитарная или «массовая» культура — имплицитно содержит в себе стремление выдать эти формы буржуазной культуры за всеобщие характеристики современного «массового общества», прикрыть действительную противоположность буржуазной и социалистической культуры.

Одним из распространеннейших обоснований элитаризма является тезис о том, что элита имеет право на существование и необходима для общества именно потому, что она — «творец культуры», «носитель цивилизации». Взгляды элитаристов на развитие культуры как на результат деятельности элиты проще квалифицировать либо как ошибочные, либо как преднамеренную клевету. Но нельзя не видеть, что они представляют собой отражение, пусть превратное, действительных процессов, происходящих в обществе, расколотом на враждебные классы. В антагонистических формациях эксплуататорские классы рассматривают область культуры как свою вотчину, призванную подкрепить их экономическое и политическое господство. При антагонистической форме разделения труда творческая активность в сфере культуры становится привилегией узкого слоя духовной элиты, тогда как народные массы обрекаются на беспощадную эксплуатацию, сопровождаемую политическим и духовным подавлением. Причем эти особенности антагонистических формаций, концентрирующих творческие начала в руках меньшинства, а нетворческие исполнительские функции возлагающих на плечи эксплуатируемого большинства, объявляются элитаристами всеобщими характеристиками социокультурных процессов. Таким образом, социальные корни концепций элитарной культуры лежат в структуре классово-антагонистических формаций, для которых характерна прогрессирующая утрата взаимопонимания между деятелями культуры и народными массами. С антагонистической формой разделения труда связано и растущее отчуждение, противопоставление двух сторон человеческой деятельности — материального и духовного производства, отчуждение, достигающее своего апогея в период империализма. Идеологи монополистической буржуазии рассматривают народные массы как пассивного потребителя духовной продукции, производимой владельцами индустрии «массовой культуры».

 

 

Концепции элитарной культуры. Говоря об истоках современных концепций элитарной культуры, отметим традиции просветительской идеологии, в соответствии с которыми просвещенная элита «осчастливливает» массу, неся ей культуру.

Однако представители консервативно-аристократического варианта теорий элитарной культуры обычно добавляют, что при передаче от элиты к массе культура профанируется, «омассовляется», теряет свою «подлинность» и что поэтому цель элиты — просвещая массу, не опускаться до нее, сохраняя эзотеричность, исключительность высокой культуры. Именно «аристократический» вариант послужил «азбукой» доктрины элитарной культуры, и никакие последующие перелицовки и оговорки не могли изменить существа концепции.

Традиции теорий элитарной культуры заложены консервативными немецкими романтиками, А. Шопенгауэром и Ф.

Ницше, О. Шпенглером, Н. Бердяевым, X. Ортегой-и-Гассетом, Т. Адорно. Шопенгауэр обличал «скучный мир утилитаризма», мир «людей пользы», «скопища бездарностей», среди которых «люди гения» — редчайшее исключение, парадоксальное отклонение от нормы. Он считал, что гениальные произведения обречены на непонимание публики, что «самые благородные создания гения для тупого большинства всегда останутся книгой за семью печатями»1.

Концепция элитарной культуры явным образом направлена на апологию социального и культурного неравенства в обществе. Это откровенно признавал Ницше, исходивший из того, что высокая культура возможна лишь там, «где существуют две различные общественные касты: каста работающих и каста праздных, способных к истинному досугу; или, выражаясь сильнее, каста принудительного труда и каста свободного труда» 2.

Ницше явился, пожалуй, наиболее ярким выразителем «бунта против массы». Его утверждение, что главную роль играет масса, а она преклоняется перед всем заурядным, могут взять в качестве эпиграфа все последующие «аристократические» критики «массовой культуры». Ницше сумел зафиксировать определенные реальные стороны культурной ситуации эпохи кризиса капитализма, показал ту «филистеризацию» культуры, которая характерна для этого общества, но дал неадекватное объяснение данного процесса и его причин. Он противопоставил поверхностную, незрелую, торопливую филистерскую культуру культуре «аристократии духа»; он обличал художников, опускавшихся до уровня «толпы», профанирующих искусство.

Шпенглер, как и Ницше, связывает декаданс буржуазной культуры с феноменом «омассовления». Цивилизация заменяет культуру; подлинная духовная элита уже не может утвердить себя в «омассовленном» искусстве, она заменяется псевдоэлитой толстосумов и политиков. Он восхищался эпохами, отличавшимися, по его мнению, «высшей степенью изысканности и исключительности». Их идеи, язык их форм понятны лишь малочисленному классу «людей высшего типа». Шпенглер утверждал, что Возрождение было «созданием Медичи и отдельных избранных умов» 3. Как видим, он весьма однобоко и тенденциозно трактовал историю культуры, в частности эпохи Возрождения, лучшие произведения которой глубоко народны.

Близкие идеи развивал и русский консервативный философ-экзистенциалист Н. Бердяев с его концепцией «катакомбной» элитарной культуры, которая, выходя на поверхность, умирает в «омассовлении». «Высокая культура нужна лишь немногим. Для средней массы человечества нужна лишь средняя культура,— высокомерно рассуждал он.— Демократическим путем не могут создаваться науки и искусство, твориться философия и поэзия... Закрытие аристократических источников культуры есть исчезновение всяких источников». Огромное воздействие на современную буржуазную культурологию оказали идеи 3. Фрейда, считавшего, что культура навязывается массе элитой, что индивид в мас- се — примитивное существо, варвар, конформист, что масса не стремится к истине, а жаждет иллюзий и удовольствий» 4.

Целостная концепция элитарной культуры в противопоставлении «массовой» представлена в трудах Ортеги-и-Гассета.

Он ратовал за чисто элитарное искусство, искусство для профессионалов, а не для масс, противопоставлял элитарный тип эстетического восприятия массовому, обыденному. Ранее масса «знала свое место, не претендовала на участие.., ныне же она решила двинуться на авансцену социальной жизни, захватывая место меньшинства, вытесняя его» 5. И в этом Ортега видит трагедию современной культуры. Согласно концепции Ортеги, интересы массы целиком материальны; они грубы, вульгарны; их «низменным побуждениям» противопоставляются возвышенные идеалы, носителем которых является «подлинная элита». Ортега прогнозирует, что, если процесс вторжения масс в область, культуры будет продолжаться, мир вернется в состояние варварства.

Указывая на существование угрозы для человеческой культуры, Ортега принципиально ошибался в вопросе о том, откуда исходит эта угроза. Она исходит от монополистической элиты, а именно народные массы обеспечивают возможности для прогрессивного развития культуры.

Отстаивание элитарной культуры, презрение к массе красной нитью проходит через сочинения большинства буржуазных теоретиков культуры XX века. Как писал Дж. Сантаяна, «культура находится в затруднительном положении: если она глубока и благородна, она должна оставаться редкой, если же она распространена, она должна быть посредственной... Уничтожить аристократию в смысле общественных привилегий и санкционированной власти означало бы уничтожить источник, из которого проистекает культура». Аристократический снобизм буржуазных культурологов достаточно откровенно сформулировали поэты и публицисты Т. Элиот и Э. Паунд, считавшие, что культура — дело исключительно духовной элиты, которая не только не связана с народом, но, напротив, враждебна ему, ибо «косная толпа»

подавляет индивидуальность и новаторство творца культуры.

Список классиков элитарной культурологии будет неполным, если обойти Т. Адорно, взгляды которого, несмотря на либеральные и даже леворадикальные заявки, в целом примыкают к указанному направлению. Адорно также рассматривает массовость культуры как синоним безликости и ангажированности, а элитарность — как поиск и утверждение личностного и творческого начала. Противоположность «массовой» и элитарной культур — в том, что первая поверхностна, пошла, клиширована (и потому популярна), вторая сложна, серьезна, закодирована (и потому непопулярна); элитарная культура является самовыражением ее творцов, а «массовая культура»

производится на потребу публики, это — потребительская культура. Адорно считал, что дилемма элитарной и «массовой»

культур не общесоциологический, а исторический феномен, ибо «массовая культура» («масскульт») — явление беспрецедентное в истории, а элитарная культура не причина, а скорее следствие возникновения «масскульта»; это убежище, в которое уходит художник, не желающий снижать уровень своих произведений до массовых стандартов. Подлинная культурная элита—не та, которая стремится господствовать над массой, но та, которая, напротив, предпочитает отгородиться от «грубой» массы, замкнуться в себе, обособиться. Взгляды Адорно отражают позицию части буржуазно-либеральной интеллигенции, которая, с одной стороны, протестует против конформистской культуры государственно-монополистического капитализма, а с другой — проявляет себя как анархиствующая группа, не имеющая связей с прогрессивными силами, даже страшащаяся этих связей, которые, как она считает, грозят ей опасностью догматизма и конформизма.

Ленинскому лозунгу «искусство принадлежит народу» буржуазные культурологи противопоставляют лозунг «искусство принадлежит элите». Американский социолог Ж. Барзан пишет как о чем-то само собой разумеющемся, что большинство людей далеки от культуры, и прогнозирует, что так будет и в будущем.

То состояние, на которое обрекает массы капитализм, объявляется вечным, и вина за него перекладывается на сами массы с якобы присущим им нежеланием интересоваться высоким искусством. Сколь цинично звучат подобные рассуждения в устах буржуазных социологов! Ведь именно капитализм лишает трудящихся возможностей пользоваться всеми плодами культуры, а его апологеты лицемерно рассуждают о «врожденной отсталости» масс и их «неспособности» развивать духовную культуру.

Т. Элиот с тоской вспоминает «доиндустриальное» общество, где массы «знали свое место» и где в силу этого элита смогла создать высокие образцы классической культуры. Современное «массовое общество» растаптывает культурное наследие, отвергает высокие традиции элитарной культуры, ибо в этом обществе элита утрачивает свой авторитет. При этом «аристократические» критики «масскульта» не преминут заметить, что имеют в виду не правящую элиту Запада — экономическую, политическую, которая «вульгаризовалась», сплошь и рядом состоит из парвеню, выскочек из «вульгарной массы», сохранивших привычки «толпы», но «элиту духа». Что ж, для сомнений в духовном облике правящей элиты у этих критиков имеются основания. Элита финансовой олигархии, как показали исследования буржуазных социологов, характеризуется весьма низкими культурными стандартами. В социологическом исследовании «Почему бизнесмены не читают серьезных книг» отмечалось, что круг чтения бизнесменов ограничен, как правило, низкопробным чтивом, в основном развлекательным; более того, если в этой среде оказывается человек с широкими культурными запросами, он, скорее всего, не сделает карьеры, ибо коллеги отнесутся к нему с недоверием и подозрением, как к человеку «не их круга».

В мире «массовой культуры» с неизбежностью снижаются и стандарты культурной элиты, которая испытывает на себе разлагающее влияние господствующей культуры, не будучи в состоянии полностью изолироваться от нее. Американский социолог Л. Ловинджер пишет в этой связи: «В прошлом интеллектуальная элита жила преимущественно в мире, отдаленном от народа, не сталкивалась с массовыми вкусами и не стремилась...

навязывать свои вкусы массам. Радио и телевидение меняют это положение. Поскольку интеллектуальная элита слушает радио и смотрит телепередачи, она с неизбежностью сталкивается с массовыми вкусами» 6. С ним согласен Г. Фейрли, считающий, что выразители «донкихотских аристократических настроений» на деле несвободны от господствующей «массовой культуры» 7.

Эти наблюдения буржуазных социологов лишь подтверждают марксистское положение о том, что в условиях антагонистических формаций культурный прогресс, как и социальный прогресс в целом, внутренне противоречив: обрекая трудящиеся массы на отчуждение от культуры, он вместе с тем духовно калечит, уродует и то меньшинство, которое монополизирует творческую деятельность в обществе.

Приведенный выше длинный ряд высказываний буржуазных теоретиков культуры необходим для того, чтобы показать, что дихотомия: элитарная или «массовая» культура — не просто одна из концепций буржуазной культурологии, но концепция ведущая. До 70-х годов она была абсолютно превалирующей в буржуазной философии и социологии культуры. Однако в последние годы положение стало заметно меняться.

Конвергенция буржуазных культур и буржуазная культурология. Марксистские философы вскрыли несостоятельность буржуазных теорий, абсолютизирующих различие между элитарной и «массовой» культурами. Подлинно научным критерием дифференциации культур является не массовость или эзотеричность их, а классовое содержание. Но классовый критерий отвергается буржуазной культурологией; ее пафосом является именно борьба против принципов классовости, партийности культуры. Тем не менее в 70— 80-х годах буржуазные теоретики оказались вынужденными пересмотреть устоявшиеся культурологические стереотипы. Марксистский тезис о поверхностности противопоставления элитарной и «массовой» культур получил неожиданное (для буржуазных социологов, разумеется) эмпирическое подтверждение. Уже в 60—70-х годах обнаружились процессы, не вмещающиеся в традиционную схему элитарной или «массовой» культур и свидетельствующие об условности и относительности границ между ними.

Попробуем показать это на примере культурологии Ортеги-и-Гассета. Абсолютизируя различия между элитарной и «массовой» культурами, он выделял искусство популярное (которое отвергал), непопулярное, но со временем могущее стать популярным, и «принципиально непопулярное», которое никогда не будет популярным. Только последнее, с его точки зрения, подлинно элитарно и представляет собой непреходящую ценность. В качестве примера он называл живопись Пикассо и Брака, драмы Пиранделло, музыку Дебюсси и Стравинского. Если бы Ортега дожил до наших дней (он умер в 1955 г.), то сам смог бы убедиться, насколько поверхностна эта классификация. Ибо произведения перечисленных им деятелей культуры ныне тиражируются в миллионах экземпляров; их популяризуют среди широкой публики, правда, порой в несколько адаптированном виде.

В 60-х годах Т. Адорно создает более гибкую типологизацию художественного сознания населения капиталистических стран, беря за основу, как и Ортега, ориентацию на элитарную и «массовую» культуры. Он вычленяет восемь типов слушателей музыки—начиная с «чисто элитарного» (эксперта и высокообразованного слушателя, ориентированных на высокую культуру) и кончая «эмоциональным» и «развлекающимся» типами слушателей, восхищающихся шлягером. Адорно пришел к выводу, что чисто элитарных или «массовых» типов сознания почти нет, а преобладают смешанные типы (и это, как мы считаем, лишний раз доказывает, что «массовая» и элитарная культуры не есть нечто обособленное, но представляют собой единый культурный феномен буржуазного общества, хотя и расчлененный внутри себя).

В тенденциях к конвергенции элитарной и «массовой» культур нет ничего неожиданного. Они давно зрели в недрах буржуазной культуры. Они подготавливались экспансией «массовой культуры», поглощавшей одну субкультуру буржуазного общества за другой и добравшейся уже до элитарной, авангардистской культуры, которая, как выяснилось, также не в состоянии противостоять ей долгое время. В буржуазной культурологии это нашло выражение в резкой смене оценок «массовой культуры», в переходе от критики ее к апологетике. Еще два десятилетия назад пишущие о «массовой культуре» были преимущественно ее критиками, ныне же официальная буржуазная культурология перешла к ее оправданию и даже восхвалению, а критики «массовой культуры» оказались на периферии буржуазной идеологии.

Критика «массовой культуры» не могла долго превалировать в буржуазной социологии. Во-первых, монополистическая буржуазия крайне заинтересована в манипулировании сознанием миллионов людей. Само существование капитализма в значительной мере зависит от того, насколько монополистической буржуазии удастся ввести в заблуждение массы относительно их собственных интересов, навязать им нужные элите стереотипы сознания и поведения. Западные социологи единодушно отмечают падение роли и значения традиционных рычагов манипулирования массами, прежде всего религии. Новым подобным рычагом и становится «массовая культура», роль которой в системе духовного производства современного капиталистического общества непрерывно возрастает.

Во-вторых, «массовая культура» приносит прибыль, и было бы неразумным «резать курицу, приносящую золотые яйца».

Владельцам средств массовых коммуникаций нужна не критика их продукции, а, напротив, ее широкая реклама. И социологи получают соответствующий заказ. На социологический рынок выбрасывается в больших количествах литература, восхваляющая «массовую культуру» и ограждающая ее от критики со стороны тех, кто жалуется на ее низкий уровень. Эти критики третируются как «интеллектуальные снобы», к тому же как антидемократы, ибо стремятся навязать свои узкогрупповые вкусы публике, которой нравится искусство, может быть, и не глубокое, зато развлекающее ее, дающее отдых, расслабление, а также выход ее «агрессивным влечениям». Все протесты либералов и левых радикалов, их попытки противопоставить свою «контркультуру»

объявляются неконструктивными и даже «непатриотичными».

Напротив, «патриотично» одобрять культуру «хороших американских парней», которые хотя и предпочитают Баху «Роллинг стоунз», а Шекспиру — Яна Флеминга, но являются опорой «американской демократии» и способны бороться за американское лидерство в мире. 3. Бжезинский даже связал с «массовой культурой» вклад США в мировую цивилизацию: «Если Рим дал миру право, Англия — парламентскую деятельность, Франция — культуру и республиканский национализм, то современные США дали миру научно-технический прогресс и массовую культуру» 9.

Голос критиков «массовой культуры», таких как К. Гринберг, Б. Розенберг 10, заглушается ее апологетами. Стоило английской писательнице П. Джонсон выступить в журнале «Инкаунтер» с осуждением «масскульта», сказать о развращающем влиянии на аудиторию характерного для него смакования сцен насилия, порнографии 11, как Дж. Колдер, Б. Леви вступили с ней в полемику, называя ее позицию «мандаринизмом» и высокомерием, а «массовую культуру» пытаясь выдать за «демократическую культуру» 12. В дискуссии, организованной журналом «Коммэнтари», органом неоконсерваторов США, его редактор Н. Подгорец горой встал на защиту «масскульта», уверяя, что страхи перед ним преувеличены, а критика его одностороння. Д. Белл называет критику «массовой культуры» любимым развлечением «снобов, длинноволосых интеллектуалов и гомосексуалистов с Ист-сайда». Он нападает на «авангардистскую культуру» интеллектуалов и «нигилистов», прежде всего на «контркультуру», которая, по его мнению, «проистекает исторически из модернистского движения и несет знамя антибуржуазных ценностей». По мнению Белла, беда в том, что авангардистский критицизм заполонил культуру «высоколобых». Впрочем, он считает, что «восстание» авангардизма, а затем «контркультуры» против буржуазности иллюзорно.

С этим положением можно было бы согласиться, ибо авангардизм никогда всерьез не боролся против капитализма, но несостоятельной оказывается аргументация Белла, уверяющего, что «буржуазная культура давно исчезла» 13. В целом смысл его взглядов по данному вопросу сводится к оправданию «массовой культуры», функциональной по отношению к государственно-монополистическому капитализму в его современном варианте, который он именует «постиндустриальным обществом».

Белл пишет о широчайшем распространении «среднело-бой»

культуры в США во второй половине XX века, связывая это с «процветанием средних классов». Констатируя растущее сближение элитарной и «массовой» культур (хотя и возражая против их отождествления), Белл видит причину этого в «демократизации» элитарной культуры, долгое время бывшей эзотерической и эстетствующей, а ныне якобы превратившейся в культуру, ориентированную на широкие круги образованной публики, порожденной научно-технической революцией. В этом процессе, считает он, большую роль сыграли интеллектуалы, которые, хотя и насмехались над «массовой культурой» и ворчали по ее адресу, в действительности творили ее как режиссеры, актеры, сценаристы. Отметим, что в условиях обострившейся борьбы за умы и убеждения людей для монополистической буржуазии изоляция модернистской культуры от масс становится нежелательной.

Постмодернизм 70—80-х годов ищет пути преодоления разрыва между элитарной и «массовой» культурами, а Д. Белл, Э. Шилз и другие апологеты государственно-монополистического капитализма пишут о «единых» (т. е. буржуазных) ценностях, которые несут эти культуры.

Модернизм, согласно Беллу, перерос в постмодернизм, существенно переродился. Модернизм был «чисто элитарен», ориентирован на узкопрофессиональные круги приобщенных к «святому таинству» искусства, а постмодернизм «демократичнее», он готов считать субъектами творческой активности «все большее число людей»; в модернизме были элементы оппозиционности, постмодернизм же вполне функционален по отношению к существующей социальной структуре. Элитарная культура трансформируется, поворачиваясь от чисто эстетических к более массовым формам человеческой деятельности и тем самым к «массовой культуре». Если в своих первых, «классических» формах модернизм рассматривал действительность через эстетическую призму, считал искусство единственной формой самореализации личности, то постмодернизм выходит за рамки «чистого искусства», захватывая другие формы общественного сознания, включая политику, правосознание, религию. Он ориентирован на изменение «стиля жизни», на отказ от устаревших табу путем высвобождения подсознательных инстинктов и эротизма, на замену пуританской этики гедонизмом и потребительством. Белл утверждает, что в буржуазной «культуре большинства» не нашлось творческих сил, способных противостоять авангардистскому меньшинству, и в результате последнее одержало победу. Вместе с тем, пишет он, «мы исчерпали творческий импульс в виде модернизма.. Ставшее банальным утверждение, что сегодня не существует сколько-нибудь значительного искусства авангарда.., которое шокировало бы общество, означает, что авангард одержал победу» 14.

Он якобы сделал свою культурную символику языком культуры всего западного общества, облагородил «массовую культуру».

В схеме Белла постмодернизм во многом поглощает остальные культурные сегменты, в том числе «масскульт». Но справедливо прямо противоположное суждение: это «массовая культура» одерживает новые и новые победы, включая неоавангардизм в сферу своего влияния; экспансионизм «масскульта»

приводит к абсорбированию в нем неоавангардизма. В самом деле, какими идеями авангардизм «обогатил» «массовую культуру»? Белл называет темы насилия и жестокости, гипертрофию шума в музыке, интерес к сексуальным извращениям. Но любой исследователь «массовой культуры» имеет право прервать Белла и заявить, что именно эти тенденции характерны и для «масскульта». И наиболее правильным будет считать, что в направлении этих мотивов двигались как элитарная, так и «массовая»

культуры, лишний раз обнаруживая свою внутреннюю общность.

Отрицание авангардизмом и «контркультурой» «массовой культуры» — это псевдоотрицание; само это отрицание ныне интегрировано «масскультом» и только укрепило его. «Контркультура» не боролась с капиталистическим обществом, а эпатировала его, что этому обществу в известном смысле даже выгодно. Интегрировав эту якобы антибуржуазную культуру, «масскульт»

еще более расширил сферу своего воздействия, свои регулятивные функции, вовлекая в свою сферу ранее оставшиеся вне ее слои буржуазной интеллигенции. «Массовая культура» паровым катком прошла по всей духовной жизни капиталистического общества, подминая под себя субкультуры, сохранившиеся в условиях государственно-монополистического капитализма. Экспансионизм «масскульта» сыграл злую шутку с элитаризмом в культурологии: элитарная культура все более поглощается «массовой». В конце 60-х годов «авангардистская культура», претендовавшая на эзотеричность, на то, что это культура меньшинства, «непонятого толпой», сама стала модной и была включена в значительной своей части в «масскульт», который всегда объявляла своим злейшие врагом. Попутно выяснилось, что, как и отмечали марксистские исследователи, эти две формы вовсе не антагонистичны, что размежевание в культуре идет не по линии элитарность — массовость, а по классовым критериям.

В 70—80-е годы продолжался процесс «приручения» «массовой культурой» как «авангардизма», так и «контркультуры»— тех псевдореволюционных форм, родство которых с капитализмом было лишний раз доказано поглощением их всеядным «масскультом». «Революционные» идеи в «контркультуре»

прочно срослись с наркотиками, сексом, причем главным образом с сексопатологией, с насилием. В глазах буржуазного обывателя, телезрителя «революционеры» предстали как носители насилия. Можно согласиться с французским социологом А. Туреном, заметившим, что критика «массовой культуры» представителями элитарного «авангарда» лишь совершенствует первую, способствуя «функциональному улучшению» ее институтов.

Как правило, вся борьба сторонников и критиков «массовой культуры» — от «аристократических» до леворадикальных— это борьба внутри буржуазной иделогии, борьба «по одну сторону баррикад». В сущности, «массовая культура» — это способ движения потребительских и меновых стоимостей в сфере духовного производства капиталистического общества. Капитализм индустриализирует, ставит на конвейер производство и. распределение духовных ценностей, что является своеобразным способом эксплуатации им трудящихся масс. Поэтому борьба против «массовой культуры» с позиции защиты капитализма бесперспективна.

Характерно фактическое поглощение «массовой культурой»

культуры хиппи. Сначала последняя эпатировала буржуазию, но вскоре та поняла, что она отнюдь не опасна для капитала, более того, может быть «функциональной», служить для отвода стихийного недовольства определенных групп населения в русло, безопасное для капитализма. Выяснилось, что капитализм может позволить «критиковать» его культуру, причем такая критика не причиняет ему вреда. Господство «массовой культуры» и означает интегрирование в ней многочисленных субкультур (что соответствует интересам владельцев средств массовых коммуникаций, заинтересованных в расширении своей аудитории, в гомогенизации вкусов людей). Ряд маргинальных субкультур в капиталистическом обществе претендует на то, что они вышли за пределы коммерческой и вульгарной «массовой культуры», но на деле они оказываются включенными в завтрашние варианты «масскульта».

В 70-х годах американские и западноевропейские социологи начали говорить об условности деления культуры на элитарную и «массовую», о подвижности границ той и другой (У. Эко), стали выражать сомнения по поводу правомерности подобного жесткого деления (Э. Шилз, Г. Ганс). Книга Г. Ганса «Популярная культура и высокая культура», по его собственным словам, представляет собой «критическое исследование, защищающее популярную культуру от атак на нее некоторых социологов, особенно тех, которые считают культурой только высокую культуру, а популярную — лишь массовым феноменом». Но они обе — в равной мере культуры, отмечает Ганс, причем «поп-культура»

выражает эстетические и иные потребности гораздо большего числа людей. Упрекая критиков «поп-культуры» в том, что они требуют, чтобы все жили по стандартам высокой культуры, Ганс пишет, что это требование недемократично и «неоправданно в плюралистическом обществе», что люди «имеют право на ту культуру, которую они предпочитают», что культуры равноправны; «одинаково правы те, кто предпочитает абстрактный экспрессионизм, и те, кому больше нравятся картинки из календаря». Однако за концепцией «равноправия культур» Ганса явно проглядывает апология «массовой культуры», на которую возлагаются надежды по стабилизации капитализма. Защищая «масскульт», Ганс отвергает обвинения в том, что он способствует разгулу насилия, и утверждает, что «масскульт» стимулирует склонность к насилию лишь «иногда» и «у некоторых людей» 15.

Ганс признает, что культура в буржуазном обществе стратифицирована (не может быть эгалитарной культуры в неэгалитарном обществе), и считает это естественным (нельзя всем дать хорошие школы и хороших учителей). Причем он утверждает, что положение вещей в области культуры намного лучше, чем в социально-политической области. «В американской классовой иерархии высший и высший средний классы более могущественны, чем средний и рабочий классы... В иерархии же вкусовых культур средняя Америка наиболее мощна» 16. Итак, да здравствует «поп-культура», якобы уменьшающая разрыв между элитой и массами и даже, как уверяет Белл, «сплачивающая» американское население!

Как видим, буржуазная культурология (в частности, американская), прошла сложный путь — от проклятий в адрес «масскульта», преобладавших в литературе 50—60-х годов (Д. Макдональд, Ван ден Хааг, Э. Фромм и др.) до его апологии, преобладающей в 70—80-е годы (Д. Белл, Э. Шилз, Г. Ганс и др.). Впрочем, полемика вокруг сущности «массовой культуры» и ее роли в обществе не утихает в буржуазной социологии. Б. Розенберг имеет основания писать по этому поводу: «Является ли массовая культура мерзостью, безобидным успокаивающим средством или же благословением божьим? Это вопрос... острых дискуссий, в которых никто не уступает. Даже теперь, когда большинство из нас страшно устали от полемики друг с другом, вопрос этот остается нерешенным» 17.

Пути конвергенции двух разновидностей буржуазной культуры. В недавнем прошлом «массовую культуру» обычно определяли как низкопробную культурную, точнее, псевдокультурную продукцию, как тот духовный ширпотреб, который получил наименование «кич» 18. Эволюция «масскульта»

последних двух десятилетий показала, однако, ограниченность этого подхода; она показала, что феномен «массовой культуры»

не является монолитным и нерасчлененным внутри себя, а напротив, представляет собой неоднородное явление, обладающее сложной и изменяющейся структурой.

«Кич» оказывается лишь одним из элементов этого феномена, хотя и преобладающим количественно; другими элементами являются «мидкультура», «кемп», «сайентифициро-ванная», «эстетизированная» и «этизированная» формы «массовой культуры». Причем соотношение между этими элементами не является чем-то постоянным; оно изменяется, и общей тенденцией оказывается уменьшение удельного веса «кича». Эти элементы «масскульта» различаются между собой по ряду параметров, в том числе по степени близости к элитарной культуре. Их даже пытаются классифицировать по этому признаку: от наиболее далекого от элитарной культуры «кича» — к «промежуточной» культуре («миду», «кемпу») и далее к наиболее тонким подделкам под элитарную культуру в виде эстетизированного «масскульта».

Анализ форм, в которых осуществляется процесс конвергенции «массовой» и элитарной культур, необходимо осуществлять в социальном контексте, в рамках которого развились новейшие разновидности «массовой культуры». Исследования показали, что в 70—80-х годах уровень «кич-культуры» не удовлетворяет не только западную интеллигенцию, но и квалифицированных рабочих; на него ориентируется уже не большинство, а подчас даже меньшинство населения— люди с самым низким образовательным уровнем. И «масскульт» пытается приспособиться к новой ситуации, идти «в ногу с веком». Чтобы существовать в 80-е годы, «массовая культура», если она не хочет быть оттесненной на культурные задворки, должна менять свой фасад, выглядеть более респектабельной. Но парадокс состоит в том, что облагородиться для «масскульта» означает изжить самого себя. Поэтому избирается средний путь, позволяющий ей подняться на ступеньку от самого низа. В отличие от любой другой культуры «масскульт» стыдится самого себя, ищет образцы для подражания главным образом не внутри, а вне себя. Отсюда и тенденция маскироваться под элитарную культуру, черпать оттуда темы и моды. Ныне мимикрия «массовой культуры» доведена до высокой степени совершенства.

Заметим, что отождествление «массовой культуры» и «кича»

было в определенный период правомерным и оправданным, ибо «масскульт» и «кич» — близкие, перекрещивающиеся понятия:

«кич» — часть «масскульта» и вместе с тем первый этап в его развитии. «Кич-культура» изменялась, наполнялась новым содержанием, создавала новые формы. Можно констатировать, что средний уровень поделок «массовой культуры» в 70—80-е годы возрос. Однако перестала ли она выполнять свои важнейшие социальные функции оболванивания масс, манипулирования их сознанием? Отнюдь нет. Эти функции лишь стали осуществляться более утонченными, рафинированными методами.

Большинство западных исследователей считает, что в 70—80-х годах в США, ФРГ, Англии, Франции количественно преобладает культура среднего уровня («мидкульт»). Для телепрограмм, радиопередач, журналов уровня «мид-культа» характерно соединение в одном контексте образцов высокой культуры и «кича»—пьес Шекспира и Чехова в исполнении выдающихся актеров с рекламой зубной пасты и предсказаниями астрологов, фильмов Феллини и Антониони с дешевками типа «Изгнания дьявола» и приключениями гигантской обезьяны Кинг-Конг.

«Мидкульт» делает модными определенные образцы подлинного высокого художественного творчества (например, романы Камю или Фолкнера), создает моду на науку, старину, спорт.

«Мид-культура» разнообразнее и представительнее «кича» и по жанрам, и по проблематике.

Сдвиги в структуре и содержании «масскульта» не остались незамеченными такими известными буржуазными культурологами, как А. Моль, У. Эко, которые описывают их именно с точки зрения соотношения «массовой» и элитарной культур. Моль вычленяет две формы «кича»: собственно «кич» — самый низкий уровень культуры, включающий халтурные, дешевые подделки «под культуру», рассчитайные на самую нетребовательную аудиторию, и «неокич», рассчитанный на более образованные слои населения, рожденные научно-технической революцией. Собственно «кич» преобладал в первой половине и середине XX века, а ныне на первый план выступает «неокич». Последний стремится не отстать от элитарной культуры, но не может отмыть «ржавых пятен» самого вульгарного «кича» 19. А. Моль и У. Эко пишут также о близком явлении — «кемпе», который также представляет собой имитацию элитарной культуры, где ирония смешана с сентиментальностью (таков, в частности, стиль «ретро»). Эко справедливо замечает, что границы между элитарной и «массовой» культурами подвижны, что нельзя изображать взаимодействие этих культур как одностороннее влияние элитарной на «массовую», последняя оказывает и обратное воздействие на элитарную культуру 20.

Отсюда и смешение типов восприятия культуры, описанное еще Т. Адорно, отсюда, между прочим, и само название статьи Эко «Низколобый высоколобый, высоколобый низколобый». Можно понять сомнения У. Эко, Г. Ганса и др. по поводу правомерности деления культуры капиталистического общества на элитарную и «массовую». Произвольность этого деления они связывают и с тем, что само это деление осуществляют «высоколобые», выдвигающие свои культурные критерии в качестве общезначимых и абсолютных, в то время как они относительны и выражают вкусы определенной социальной группы.

Указывая на то, что «массовая культура» все искуснее имитирует элитарную, Дж. Гросс замечает, что в последние годы критики «масскульта» оказались перед лицом новой ситуации. В свое время объектом их нападок была явно низкосортная продукция — «кич». Позднее они начали выявлять более коварные методы, присущие новым формам «масскульта», изощренно имитирующим элитарную культуру. Отметим, что некоторые представители элитарного «мид-тарта» пытаются протестовать, заявляя, что «массовая культура» обкрадывает элитарную, другие же активно подыгрывают данному процессу. Многие искусствоведы громко протестуют против того, что копии Джоконды Леонардо да Винчи, причем низкого качества, украшают флаконы духов и коробки конфет. Но С. Дали миниатюризирует свои картины для рекламных этикеток. Происходит смешение традиционных жанров элитарной культуры с «массовой». Так, «покет-букс», зародившись как дешевое чтиво низкого пошиба (преимущественно детективные и порнографические романы), ныне расширили свой ассортимент, включив и серьезные произведения — классику, социологическую и психологическую литературу. Отметим, что поп-музыка последнего времени, включая рок-оперы, все чаще обращается к серьезным социальным проблемам.

Среди средств, позволивших «масскульту» подняться на новую ступень, трансформироваться, не изменившись по существу, на первом месте стоит «сайентификация» (онаучивание), проявившаяся в трех разнородных явлениях. Это и внедрение научных методов (социологических, психологических) определения эффективности массовых коммуникаций, и разработка на их основе «научной» системы манипулирования сознанием масс; это и общая зависимость «массовой культуры» от технических средств массового общения, от коммуникативной техники и науки, на которой строится эта техника. Как известно, М. Маклюэн считал, что новые технические средства преобразуют человеческую психику, а социальный процесс он называл функцией от изменяющихся технических средств. Наконец, под «сайентификацией» имеют в виду определенное изменение содержания «масскульта» под влиянием прогресса науки, роста интереса к ней со стороны широкой общественности, общего роста культурного уровня и научной осведомленности аудитории, на которую нацелены массовые коммуникации. Отмечается включение в арсенал «масскульта» научных мотивов и сюжетов — от информации об открытиях в науке и технике до научной фантастики. Наука широко пропагандируется «масскультом», пусть на уровне, граничащем с профанацией (хотя владельцы средств массовой информации достаточно богаты, чтобы иметь самых квалифицированных экспертов от науки). Поднявшись на ступеньку «полунауки», «масскульт» стал еще опаснее, ибо если от «кича» отшатнется большинство образованных людей, то «полукультуру» многие примут в той или иной форме и мере. Под флагом науки «масскульт» распространяет множество псевдонаучных— обычно весьма консервативных — мифов, которые принимает «онаученный» обыватель21.

Для концепций «массовой культуры» 70—80-х годов характерны попытки ее «этизации». Общеизвестно, что «масскульт» разлагающе влияет на аудиторию: пропаганда насилия, порнографии, наркотиков превратилась в его атрибут. Как заметил один американский кинокритик, кино и телевидение стали учебными пособиями в школе превращения миллионов подростков в преступников. И вот среди теоретиков «массовой культуры», считающих ее «неизбежностью» в «технизированном мире», стали раздаваться призывы поднять ее моральный уровень, пресечь наиболее отрицательные ее стороны. «Этизацию» «масскульта» связывают обычно с ростом влияния интеллигенции на аппарат управления, с государственным регулированием культуры. Морализаторы от «масскульта»

обращаются к своим коллегам — сценаристам, режиссерам, создающим продукты этой культуры, с призывом не допускать аморализма (как будто дело в них, а не в капиталистических заказчиках). Эти концепции — типично либеральные иллюзии представителей буржуазной интеллигенции. Разумеется, призывы «этизировать» «массовую культуру» остаются в мире капитала гласом вопиющего в пустыне.

«Массовая культура» движется в направлении элитарной и путем «эстетизации»— одной из важнейших тенденций развития «масскульта» последних лет. Под этой формой «облагораживания» «масскульта» имеется в виду придание социальным проблемам эстетических черт, распространение эстетических критериев на области общественной жизни, не являющиеся эстетическими. «Неважно, какой это имеет социальный эффект, лишь бы было красиво», — лозунг новейших эстетствующих теоретиков «масскульта». Средства массового общения подают информацию о социальных, политических явлениях как «зрелища», своего рода театрализованные представления. Предметами «массовой культуры» становятся студенческие волнения и демонстрации протеста, «сексуальная революция» и движение хиппи — лишь бы это было «забавно»: всем этим явлениям придается подобие игры. Сторонники эстетизированной «массовой культуры» учитывают потребность человека в социальной активности и отсутствие возможностей для ее реализации в капиталистическом мире, где он — объект манипуляций элиты. И вот ему предлагают суррогат активности в форме «хэппенинга» — включение в театрализованное представление, в политическую игру. Форма «хэппенинга», по мнению создателей «нового массового искусства», ломает границы между жизнью и искусством, включает любые формы социального опыта непосредственно в сферу художественного творчества. Как пишет неоконсерватор Д. Белл, ломаются границы между искусством и политикой, ибо произведения искусства непосредственно становятся политическим актом, а политические массовые действия смотрятся сквозь призму эстетических критериев и оформляются как «хэппенинг», и в результате остается «игра в революцию»22. Совсем как у леворадикального теоретика Дж. Рубина, по которому жизнь — учитель, улица — сцена, а революция — театр на улице23. При этом преследуются далеко идущие цели — заменить действительную революцию театрализованным революционным представлением.

Режиссеры «массовой культуры» применяют изощренную тактику борьбы с прогрессивными движениями. Телестудии с удовольствием транслировали, даже смаковали сцены борьбы студенческой молодежи, но, как правило, под определенным углом зрения: как шоу, как сцены буйства, щедро оплачивая при этом услуги отдельных «солистов». Некоторых активистов студенческого движения США, Франции, ФРГ согрели лучи сомнительной славы: фотографии на первых полосах газет и обложках журналов, телеинтервью, перемежающиеся песнями рок-групп. Один из американских молодежных лидеров заметил, что «массовая культура» извращает любые революционные, замыслы— подлинный протест при совместном вмешательстве искусства и средств массовой информации превращается в эстрадное шоу. Очевидно, что оформление протеста средствами «масскульта» для правящей элиты — отнюдь не игра. «Для чего может быть нужен отказ от обычной политики в пользу театрализации,— спрашивает американский леворадикальный социолог Т. Розак,— как не для политики, которая не похожа на политику как таковую и которой поэтому невозможно противостоять средствами обычной физической и социальной защиты?»24.

Ложность дилеммы. Буржуазные социологи не в силах замолчать глубокий кризис, который переживает буржуазная культура. Но они пытаются объявить его кризисом общечеловеческой культуры, обеляя капитализм, перекладывая вину за этот кризис на народные массы, вторгающиеся в «святая святых» элиты — область духовного творчества, диктующие элите свои «вульгарные вкусы», подменяя высокую культуру, культуру элиты, массовой. Подобные взгляды находятся в вопиющем противоречии с действительностью. Именно народ дает содержание всему лучшему, что создано мировой культурой.

Подлинная причина упадка и разложения буржуазной культуры коренится не во «вторжении» масс в сферу культуры, а напротив, в отрыве культуры от народных масс, в антинародном характере буржуазной культуры.

Дихотомия: элитарная — «массовая» культура, ставшая привычным клише буржуазной социологии,— это не что иное, как подмена главных социальных и культурных противоречий капиталистического общества. Подобные взгляды, как мы видели, имеют свои классовые корни. С расколом общества на классы культура с необходимостью раскалывается на культуру господствующих классов и культуру народных масс — демократическую, а в определенный исторический период социалистическую. Говоря об этом делении, В.

И. Ленин писал: «В каждой национальной культуре есть, хотя бы неразвитые, элементы демократической и социалистической культуры, ибо в каждой нации есть трудящаяся и эксплуатируемая масса, условия жизни которой неизбежно порождают идеологию демократическую и социалистическую. Но в каждой нации есть также культура буржуазная (а в большинстве еще черносотенная и клерикальная)— притом не в виде только «элементов», а в виде господствующей культуры» 25. Разумеется, во всех культурных формах классово-антагонистических обществ обнаруживается влияние господствующих классов; вместе с тем культуре эксплуататорских классов противостоит культура трудящихся, эксплуатируемых масс.

Однако это отнюдь не тождественно дихотомии: элитарная— «массовая» культура. Дилемма, перед которой, по утверждению буржуазных теоретиков культуры, стоит человечество— ложная дилемма. Ложность ее заключается прежде всего в том, что «массовая культура» отождествляется с демократической культурой масс; псевдодемократическая, буржуазная по своему характеру «массовая культура» демогогически выдается за народную и противопоставляется высокой культуре, которая, в свою очередь, незаконно отождествляется с элитарной. Истина заключается в том, что и «масскульт», служащий целям оболванивания масс, подчинения их буржуазной идеологии, и элитарная культура, рассчитанная на снобов из высших классов, представляют собой две стороны буржуазной культуры.

Первая обращена к эксплуатируемым массам, вторая — к элите капиталистического общества, обе они антинародны по содержанию, обе — противоположны подлинно народной социалистической культуре. И модернистская культура — от прозы Гертруды Стайн до антироманов А. Роб-Грийе, — ищущая популярности у узкого круга «культурной элиты», и литературный «кич» типа антикоммунистических поделок Микки Спилейна и Яна Флеминга, предназначенный для массового потребителя, с равным правом представляют культуру загнивающего капиталистического общества.

Буржуазному же сознанию элитарная и «массовая» культуры видятся как абсолютные противоположности. Это связано с буржуазной ограниченностью авторов этих концепций, которые игнорируют классовое содержание культуры, ее социально-классовый контекст. В их интерпретации понятие «массовость» характеризует не народность, а чисто количественные параметры — распространенность —как основание для различения этих типов культуры. Критерий этот оказывается чисто формальным. «Непримиримость» элитарной и «массовой»

культур — непримиримость мнимая. Выше мы видели, что эти культуры прекрасно уживаются друг с другом, дополняют друг друга, переходят одна в другую. И сама «массовая культура» — в сущности, творение не масс, а определенной элитной группы интеллектуалов: режиссеров, сценаристов, операторов, продюсеров, актеров, нанятых и оплачиваемых элитой владельцев средств массовых коммуникаций. В этом плане можно согласиться с английским социологом А. Суингвудом, который пишет об элитарности, во-первых, самих теорий «массовой культуры», создаваемых западными социологами, и, во-вторых, процесса создания «масскульта», что является делом буржуазной интеллигенции26.

Итак, «массовая культура» — отнюдь не создание масс; в этом отношении она качественно отличается от фольклора; она буржуазна по своему характеру.

Буржуазные социологи, такие как Белл, Моль, Эко, заметив (с опозданием) процесс конвергенции элитарной и «массовой»

культур, интерпретируют этот процесс превратным образом. Для большинства из них сущность этой конвергенции— в «утечке информации» от элиты к массе. Телевидение, кино стали пособиями по этикету, через которые массы перенимают вкусы, одежду, привычки, образ жизни элиты. «Массовая культура» — культура «под элитарную»: значительная часть дешевых поделок «масскульта» служит имитацией потребления более высоких социальных групп, в том числе элиты бизнесменов и кинозвезд.

Неслучайно «массовая культура» в США широко пропагандирует «американскую мечту» — обогатиться. Она стимулирует самоутверждение с помощью потребления тех товаров, которые символизируют определенный статус человека 27. Таким образом, «масскульт» — имитация (и профанация) элитарной культуры, это культура «для масс», мечтающих выбиться в элиту.

Отношение буржуазных социологов к «массовой культуре» в 80-е годы часто амбивалентно. С одной стороны, система тиражирования культуры, это детище НТР, дает возможность приобщиться к ней массам; с другой стороны, в процессе тиражирования она превращается в «кич», при этом страдает как элитарная культура, так и фольклор; «массовая культура», полагают они, созвучна индустриальной социальной структуре, ломающей «традиционное» общество, сельскую общину; она космополитична, отрицает государственные границы, грозя стать универсальной культурой мира.

Социологи, признающие процессы конвергенции элитарной и «массовой» культур, ожесточенно спорят о роли массовых коммуникаций в дуализме культур 28. Одни считают, что именно массовые коммуникации, «тиражирующие» культуру, одновременно профанируют ее, переплавляя элитарную культуру в «кич». Другие, напротив, полагают, что массовые коммуникации нивелируют элитарную и «массовую» культуры; благодаря им элитарная культура становится достоянием масс; элитарная культура становится источником, поставляющим материал для «масскульта».

Кто прав из борющихся сторон? Неправы все. И первая, и вторая концепции обнаруживают непонимание того, что культурная дифференциация в классово-антагонистическом обществе в решающей степени зависит не от средств массовой информации, а от социально-классовых процессов. Сама дихотомия элитарной и «массовой» культур является отражением классовой дифференциации капиталистического общества на кучку привилегированных и массу эксплуатируемых, ограбленных буржуазной цивилизацией, лишенных доступа к высокой культуре и вынужденных довольствоваться эрзац-культурой. Критика «массовой культуры» буржуазными социологами — временами острая и яркая — страдает отсутствием анализа ее классового содержания, неумением и нежеланием связать ее с сущностью современного капитализма. Объективно же критика ими «масскульта» подтверждает глубокую мысль К. Маркса о враждебности буржуазного общества культуре.

ГЛАВА VII

ЭЛИТАРИЗМ И АНТИКОММУНИЗМ

Элитаризму всегда была присуща антисоциалистическая, антикоммунистическая направленность. Ныне эта функция элитаризма приобретает все большее значение. В условиях нового «крестового похода» против коммунизма, начатого администрацией Рейгана, в условиях наступления неоконсервативной волны в капиталистических странах в 80-е годы влияние элитаристского компонента антикоммунизма возрастает. Один из лидеров неоконсерваторов США Н. Подгорец упрекает либералов за «нерешительность» в борьбе с коммунизмом, за то, что они не отстаивают «здоровый элитаризм», что у них притупилось чувство «коммунистической опасности»1.

Известно, что обострение идеологической борьбы в современном мире связано с активизацией антикоммунизма, который все шире используется империализмом в качестве важнейшего орудия борьбы против роста влияния мирового социализма, усиления коммунистических партий, против дальнейшей активизации прогрессивных сил всего мира, добивающихся разрядки международной напряженности и разоружения. При этом преследуется реакционная цель оклеветать реальный социализм, ослабить его притягательную силу в глазах народных масс капиталистических и развивающихся стран.

Одна из специфических особенностей антикоммунизма заключается в том, что в нем полностью отсутствуют собственные, оригинальные концепции. И поскольку сам антикоммунизм бесплоден в теореотическом отношении, он заимствует свои концепции из модных буржуазных социологических, политологических теорий, паразитируя на них, стараясь приложить их к своей области, использовать для своих целей.

Это полностью относится и к элитарным теориям. Постулаты элитаризма, сформулированные в условиях капитализма, теоретики антикоммунизма пытаются экстраполировать на социалистические страны. Американский империалистический идеолог У. Уэлш, отмечая, что «изучение политической элиты важно для понимания любой социальной системы», утверждает, что «это особенно важно для изучения коммунистического общества».

Тут все поставлено с ног на голову: исследование элит необходимо именно при анализе антагонистических социально-политических структур, особенно капитализма. Сам Уэлш не отрицав! того, что поиск «элит» в социалистическом мире имеет целью компрометацию последнего. Не случайно он признает, что большая часть исследований политической системы в социалистических странах начиналась прежде всего с попыток обнаружить там элиту2. Элитарные теории рассматриваются Дж. Пэрри и другими антикоммунистами как альтернатива марксизму3.

Антикоммунисты широко используют элитаризм, ставший интегральной частью буржуазной идеологии, причем они чутко реагируют на новейшие веяния внутри самого элитаризма. Так, теории о «неизбежности и необходимости» господствующей элиты немедленно нашли отклик в среде антикоммунистов: они стали усиленно искать «правящую элиту» в социалистическом обществе, объявляя ею то интеллигенцию, то коммунистическую партию, то работников государственного аппарата. Например, в США в период преобладания концепций элитного плюрализма Д. Белл, Р. Энджелл и их коллеги пытались отыскать в социалистических странах «конкурирующие элитные группы»4.

Схема рассуждений антикоммунистов достаточно примитивна: элитаризм — «всеобщий» принцип социальной структуры; в условиях социализма «не может не существовать элиты», ибо народ «не способен» к самоуправлению. Они силятся доказать, что любая социальная революция «бессмысленна» с точки зрения интересов народных масс, ибо может привести лишь «к смене правящей элиты». Сердцевиной элитаристского антикоммунизма является попытка «опровергнуть» всемирно-историческую миссию пролетариата, извратить руководящую роль рабочего класса и его авангарда — коммунистической партии в построении социалистического общества. Антикоммунисты лихорадочно ищут новые аргументы взамен обветшалых, скомпрометированных, «не работающих». Но элитаризм не может вдохнуть жизнь в их лживые построения, эта версия антикоммунизма так же фальшива, как и все остальные.

Когда правоверный элитарист сталкивается с феноменом социалистического общества — живым опровержением его априорных схем, он ведет себя, как чеховский Семи-Булатов, заявляя, что «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Нет элиты? Значит, ее плохо искали. Значит, надо продолжать поиски. И ищут. Прежде всего для того, чтобы спасти концепции элитаризма, чтобы попытаться скомпрометировать социализм.

В поисках элиты. В 1973 году в США состоялась «научная»

конференция, посвященная «исследованию элит в социалистических странах». Поскольку участники конференции заранее исходили из постулата о неизбежности существования элит в любом обществе, нетрудно было предугадать вывод конференции. В вопросе о том, кого относить к «элите», у участников дискуссий возникли разногласия; компромиссным решением было эклектическое соединение разных точек зрения. В точном соответствии со схемами элитного плюрализма антикоммунисты сконструировали модель конкуренции отдельных «элитных групп», которые они якобы обнаружили в. социалистических странах5.

Однако рассмотрим более последовательно «доводы» элитаристов, и в первую очередь тезис о ненужности социальной революции. Если с точки зрения марксизма революция— высшая форма классовой борьбы, переход государственной власти в руки более прогрессивного социального класса, то с точки зрения элитаризма — это всего лишь борьба элит за власть. Прежде всего революция рассматривается элитаристами как «аномалия»

развития, ибо исторический процесс, как пишут Т. Дай и X.

Цайглер, — это «постепенное изменение элиты, связанное с движением в нее определенных элементов из контрэлиты». Они считают, что «открытая элита, обеспечивающая медленную и постепенную модификацию правящего класса необходима для сохранения существующей системы и для того, чтобы избежать революции»6.

Итак, революция — это «аномалия» развития, уверяют антикоммунисты; причем эта «аномалия», по их мнению, во-первых, носит «сугубо временный характер»— с течением времени обстановка «нормализуется» («нормой», как мы помним, является деление общества на элиту и массу) и, во-вторых, не устраняет, а лишь видоизменяет дихотомическое деление, постулируемое ими.

С точки зрения элитаристов, любая революция, если даже она и мыслится как антиавторитарная, в итоге приходит к тому, что на смену старой элите масса возводит на престол новую; именно она компрометирует старую элиту в глазах масс, подстрекает их к революционным волнениям, использует для разрушения прежней и социальной структуры, чтобы лишить старую элиту власти и захватить ее самой; массы же всякий раз оказываются обманутыми.

Таким образом, антикоммунисты стремятся абсолютизировать исторический опыт буржуазии, которая в период буржуазных революций действительно использовала народные массы для штурма феодальных порядков, а затем, придя к власти, усилила их эксплуатацию. Эту классовую практику буржуазии элитаристы экстраполируют и на социалистическую революцию, в частности Великую Октябрьскую социалистическую революцию, к которой эти схемы абсолютно неприменимы.

Известно, что глубочайшей экономической основой революции является противоречие между возросшими производительными силами и узкими рамками старых производственных отношений; известно, что Россия в 1917 году была слабым звеном в цепи империализма, средоточием империалистического, военно-феодального, национального, гнета, что указанные противоречия многократно усиливались империалистической войной; известно, что движущими силами Октябрьской революции были широчайшие народные массы — рабочий класс, беднейшее крестьянство, полупролетарские элементы города и деревни — во главе с пролетариатом и его революционным авангардом. Однако антикоммунисты приписывают большевикам ориентацию на узкий слой профессиональных революционеров и недоверие к массам рядовых рабочих7. При этом нарочито игнорируются особенности исторической обстановки царской России, репрессии, обрушившиеся на партию, необходимость нелегальной работы. Тактику, которую партия была вынуждена применять в конкретных исторических условиях, антикоммунисты стремятся выдать за ее организационные принципы, хотя хорошо известно, что принципом построения коммунистической партии является демократический централизм, предусматривающий широкую внутрипартийную демократию. Достойный отпор врагам партии, искажавшим, в частности, содержание работы «Что делать?», дал В. И. Ленин.

Он писал:

«Брошюру «Что делать?» часто упоминают теперешние противники большевиков... Основная ошибка, которую делают люди, в настоящее время полемизирующие с «Что делать?», состоит в том, что это произведение совершенно вырывают из связи определенной исторической обстановки, определенного и теперь давно уже миновавшего периода в развитии нашей партии»8.

Антикоммунисты не останавливаются перед самой бесстыдной фальсификацией.

Известный антисоветчик А. Майер обнаруживает «противоречие», заключающееся якобы в том, что в периоды революции коммунистические партии «отвечают антиавторитарным настроениям масс», выступающих против власти, а затем, после победы революции, «берут власть в свои руки, оправдывая этот шаг перспективой быстрой политической трансформации»9. Тут явная подтасовка понятий.

Да, коммунистические партии возглавляют борьбу народных масс, руководимых рабочим классом, против политической власти, но не политической власти вообще (это анархическая позиция), а политической власти буржуазии, против буржуазного государства, угнетающего массы. Коммунистические партии возглавляют борьбу народных масс за строительство новой власти, принципиально новой социалистической политической системы, которая не угнетает народные массы, но напротив, обеспечивает их широчайшее привлечение к управлению обществом, поднимает их до уровня сознательных творцов политической истории, возглавляет их борьбу за строительство нового общества. К тому же коммунистические партии пользуются огромным авторитетом в массах именно потому, что представляют собой не «организации элиты», но сами массы, являясь плотью от плоти их. Как видим, антикоммунисты злобно клевещут на социалистическую революцию, которая превратила трудящиеся массы из объекта эксплуатации в сознательных творцов нового мира, обездоленное большинство, лишенное собственности, — во владельцев средств производства, привлекла их к управлению государственной жизнью. Именно социалистическая революция дала трудящимся все блага и богатства культуры, открыла путь к неуклонному повышению материального и культурного уровня широчайших народных масс.

Итак, все элитаристы сходятся в том, что поскольку-де без элиты общество не может существовать, в странах социализма не может не быть «элиты». Едины они и в отрицании руководящей роли рабочего класса в социалистическом обществе, ибо такое признание подрывало бы сами устои элитаризма (ведь признание элитой класса, составляющего большинство населения, было бы с точки зрения элитаризма нелепым противоречием). Но кто же является элитой в социалистическом обществе — тут у элитаристов-антикоммунистов обнаруживаются разногласия, возникает полемика.

Характерно обилие различных вариантов элитарной трактовки социально-политической системы социализма, множество различных ответов на главный интересующий элитаристов вопрос. Такое положение не может нас удивить. Поскольку элитаристам непременно нужно найти «элиту» в социалистических странах — без этого рушатся все их построения, — ввиду отсутствия реального объекта им приходится конструировать фиктивный объект, своего рода квазиобъект, который необходим для последующего критического обстрела. Отсюда и огромный разнобой в элитаристских концепциях, обилие вариантов и точек зрения, порой конкурирующих друг с другом, опровергающих друг друга, а в чем-то — «дополняющих» одна другую.

Если правда одна, то ложь многолика. Если правильный ответ на тот или иной вопрос может быть только один, то всякого рода неправильных, ложных ответов может быть дано великое множество. В этом — одно из гносеологических оснований плюрализма антикоммунистических элитаристских теориек, их большой пестроты. Одни авторы видят «элиту» социалистических стран в государственном аппарате, другие — в интеллигенции, третьи — в коммунистической партии.

Как правило, все элитаристы-антикоммунисты ссылаются прежде всего на теорию «нового класса». Авторство этой теории большинство из них приписывают М. Джил асу. В действительности концепция Джиласа малооригинальна; он, по существу, лишь воспроизводит точку зрения троцкистов, с одной стороны, и теорию «менеджерской революции» Дж. Бернхэма — с другой (впрочем, можно отметить, что оба источника взаимосвязаны, не случайно профессор Бернхэм в молодости своей определенное время был троцкистом).

Джилас перепевает известную концепцию Бернхэма о том, что собственность на средства производства в современных условиях теряет свое значение, уступая место контролю над ними, повседневному управлению ими. Эта концепция, весьма удобная для апологии капитализма, для снятия с него ответственности за язвы и пороки капиталистического общества и перекладывания ее на наемных менеджеров, пригодилась и для Целей антикоммунизма. По Джиласу, государственная собственность — это «коллективная собственность бюрократической элиты, которая монополизирует область политики и через нее управляет экономикой, прежде всего в интересах обеспечения своих привилегий». Доказательства этих положений либо полностью отсутствуют, либо заменяются домыслами. Аргументация не является сильной стороной Джиласа, как и других антикоммунистов, в работах которых она заменяется эмоциями.

Такова в общих чертах та лживая концепция, которую в разных вариантах повторяют антисоветчики, иногда пытаясь «углубить» Джиласа или «подправить» его кое в чем. Так, антисоветчик С. Стоянович, по существу, полностью перепевает Джиласа, выводя «новый класс» из «монополии на управление экономикой» 10. Другие антикоммунисты, соглашаясь с концепцией Джиласа в целом, выражают сомнение по ряду конкретных вопросов, признавая, что социалистическая действительность не укладывается в схемы Джиласа. И. Нейгл упрекает Джиласа за то, что тот пользуется понятием «класс», а не «страта»11. А. Гидденс отмечает, что если при социализме и имеется какой-то «новый класс», то его состав отличается от того, который называет Джилас 12. Д. Лейн указывает на слабость концепции Джиласа, отмечая, что она не способна объяснить, как описываемая Джи-ласом политическая элита может «институтизировать свое господство» 13. Однако все это критика Джиласа по частным вопросам. Ни один буржуазный социолог не ставит вопрос о том, что данная концепция носит антинаучный, фальсификаторский характер, воспроизводит стереотипы буржуазного сознания, буржуазной и мелкобуржуазной ненависти к социализму.

Несостоятельны также попытки элитаристов извратить, принизить роль рабочего класса в социалистическом обществе, представить его «объектом эксплуатации», противопоставить рабочему классу его авангард — коммунистическую партию.

Известно, что коммунистические партии — партии рабочего класса, выражающие его коренные интересы, формирующие его мировоззрение. Но интересы рабочего класса совпадают с коренными интересами всех трудящихся масс, ибо пролетариат не может освободить себя, не освобождая от эксплуатации все общество. Рабочий класс является естественным авангардом народных масс, руководителем их борьбы за революционное переустройство мира. Будучи по природе своей классовыми, коммунистические партии всегда отвергали сектантскую замкнутость;

они вбирали в свои ряды выходцев из других классов и слоев населения, если те принимали политическую и идеологическую платформу пролетариата. В условиях социализма коммунистические партии превращаются в авангард всего народа, средоточие его мудрости, отнюдь не утрачивая при этом своего классового характера. Это полностью относится к КПСС — испытанному руководителю советских трудящихся, которая была и остается партией рабочего класса. Как отмечалось на XXVI съезде нашей партии, лучшие представители рабочего класса составляют 59% всего партийного пополнения. Анализ социального состава КПСС убедительно свидетельствует о том, что это отнюдь не «элитарная» партия, как утверждают антикоммунисты, а партия рабочего класса, партия трудящихся, выражающая интересы и волю всего советского народа.

Принижение роли рабочего класса, характерное для антикоммунизма, искажение характера политической системы социализма преследуют две цели: во-первых, ослабить притягательный пример социализма для рабочего класса капиталистических стран; во-вторых, попытаться инспирировать противоречия между классами и социальными группами внутри социалистического общества.

Поскольку элитаристы единодушны в отрицании руководящей роли рабочего класса в социалистическом обществе, большинство из них склоняются к тому, чтобы объявить «элитой» интеллигенцию. В теориях «постиндустриального» общества подчеркивается, что роль этой элиты непрерывно возрастает, причем этот процесс оценивается позитивно. Элитарная трактовка интеллигенции стала традицией буржуазно-либеральных теоретиков последних десятилетий. К. Маннгейм отрывал интеллигенцию от других классов, возводя ее до уровня «слоя, находящегося в свободном движении», подлинной духовной элиты. За Маннгеймом в этом вопросе идут не только собственно буржуазные социологи, но и реформисты, ревизионисты, в частности идеологи чехословацкой контрреволюции 1968 года. Для ревизиониста М. Йодля, например, интеллигенция должна быть подлинной элитой общества и освободиться от «служебно-инструментальной функции», от зависимости по отношению к рабочему классу. М. Крал писал, что положение о руководящей роли рабочего класса «неприменимо к эпохе НТР»; роль народных масс уменьшается, возрастает роль интеллектуальной элиты, которой только и можно доверить управление обществом. И.

Свитак развивал идеи «сциенократии» — прихода к 8-740 225 власти научной элиты, что, по его мнению, отвечает требованиям НТР. Он писал, что это будет власть «продуктивной элиты», «нетоталитарной элиты»14. Элитарная структура общества для него — норматив.

Во многом аналогичный подход продемонстрировали теоретики польской контрреволюции. Находившееся под влиянием ЯКуроня и А. Михника «Независимое объединение студентов»

выступило в 1981 году против предоставления льгот при поступлении в вузы выходцам из рабочих и крестьянских семей, подтвердив тем самым свою ориентацию на элитарность высшей школы. Однако элитаризм идеологов КОС — КОР был тщательно прикрыт демагогическими лозунгами «защиты рабочих».

Собственно, взгляды ревизионистов, мелкобуржуазных элитаристов— всего лишь перепев концепций технологического детерминизма, неразрывно связанного с элитаризмом. Советологи, поддерживавшие концепции «деидеологизации», «наведения мостов», давно уже лелеют надежду на то, что «интеллектуальная элита» социалистического общества оттеснит от руководства обществом рабочий класс и заменит марксизм «научно-техническим мышлением». А. Пэрри мечтает о том, что ученые и технические специалисты превратятся в «элиту» социалистического общества и отбросят революционную идеологию 15. 3.

Бжезинский добавляет, что это приведет к «трансформации» социализма 16. С позиций технологического детерминизма пытается интерпретировать феномен развитого социализма английский советолог А. Эванс. Ход его рассуждений таков: поскольку «доминирующими моментами» развитого социализма являются «технические и экономические» (Эванс нарочито игнорирует социальные аспекты), «определяющую роль в этом обществе играют технические эксперты, ибо именно они осуществляют управление экономикой» 17.

Отметим, что левацкие антикоммунистические концепции, авторы которых выступают против «роста влияния интеллигенции» в социалистических странах, лишь на первый взгляд противоположны взглядам технократического элитаризма. Еще В.

Махайский объявлял интеллигенцию «враждебным пролетариату классом, стремящимся к власти, превращающимся в элиту знаний и порабощающим массы». Ныне подобные теории воспроизводит ряд советологов, в том числе весьма консервативных по своей ориентации. Они с готовностью объявляют интеллигенцию «привилегированным слоем», из которого якобы формиру- ется «элита» социалистических стран, аппарат управления.

Однако у элитаристов опять не сходятся концы с концами.

Ведь, по их собственным теориям, элита отличается от неэлиты тем, что обладает рядом институционных привилегий, главными из которых являются богатство, власть, статус. Обладает ли социалистическая интеллигенция подобными привилегиями по отношению к другим социальным группам и классам социалистического общества? В странах, где власть принадлежит трудовому народу, такой вопрос является абсолютно надуманным. Действительно, по своему отношению к средствам производства интеллигенция не отличается от рабочих. Заработная плата подавляющего большинства лиц умственного труда в СССР не превышает заработка высококвалифицированного рабочего. Большая часть поступающих в высшие учебные заведения СССР — рабочие, колхозники и дети рабочих и колхозников. В условиях социализма трудящийся избирает характер деятельности не исходя из своей социальной, классовой принадлежности, а в соответствии со своими склонностями, способностями. Как подчеркивается в решениях XXVI съезда КПСС, социальная политика нашей партии и Советского государства направлена на то, чтобы содействовать сближению рабочего класса, колхозного крестьянства, интеллигенции, постепенному преодолению существенных различий между городом и деревней, между умственным и физическим трудом. Цель этой политики — создание бесклассового коммунистического общества. XXVI съезд сделал важный вывод о том, что становление бесклассовой структуры общества в главном и основном произойдет в исторических рамках зрелого социализма.

Быстрый рост числа людей с высшим образованием в СССР и других социалистических странах отнюдь не означает формирования нового привилегированного класса, как это пытаются доказать антикоммунисты. Численность интеллигенции в СССР растет быстрее, чем численность других социальных групп и классов. Ныне в СССР каждый четвертый работающий связан в основном с умственным трудом19. Не только в области культуры, но и в области материального производства интеллигенция играет все возрастающую роль. Вместе с тем в деятельности рабочих и колхозников физический и умственный труд все теснее переплетаются. Повышение культурно-технического уровня рабочего класса, колхозного крестьянства создает условия для их подлинно творческого труда, способствует стиранию классовых различий.

Сами антикоммунисты, стремящиеся изобразить интеллигенцию «элитой» социалистического общества, «привилегированной» социальной группой, сталкиваются с непреодолимыми трудностями. Английский экономист Э. Ма-колей притворно сетует на «неравенство в распределении доходов» в Советском Союзе, заявляя, что заработная плата интеллигенции значительно выше заработной платы рабочих. Но для доказательства этого тезиса он искусственно сопоставляет зарплату рабочих низкой квалификации с высокооплачиваемыми группами наиболее квалифицированной интеллигенции. Характерно, однако, что даже при таком весьма тенденциозном сравнении Маколей вынужден признать, что распределение доходов в СССР является «значительно более равномерным, чем в Соединенном Королевстве или в США»20. Американский советолог У. Коннор, задаваясь вопросом, какая группа людей «получает большие награды при социализме» и, таким образом, является «элитой», также указывает на интеллигенцию, противопоставляя ее рабочим и колхозникам, которых он называет «лицами рутинного физического труда». Как видим, он игнорирует то важнейшее обстоятельство, что автоматизация, комплексная механизация в промышленности и сельском хозяйстве социалистических стран приводит к тому, что на смену неквалифицированному, тяжелому ручному труду все более приходит высококвалифицированный труд таких категорий рабочих, как механизаторы, наладчики автоматических линий, водители электровозов и тепловозов и т.д.

Любопытно, однако, что его же собственные подсчеты различий в заработной плате трудящихся в СССР не подтверждают его предположений и он с удивлением отмечает, что большие различия оказываются между трудящимися, работающими в разных секторах народного хозяйства, чем между рабочими и интеллигенцией, занятыми в одной сфере. Коннор отмечает «относительно высокие заработки в отраслях тяжелой (металлургической и горнодобывающей) промышленности и в строительстве». На этом основании логично было бы объявить «элитой» социалистического общества металлургов, шахтеров, верхолазов-монтажников и т. д. Но это ломало бы элитаристские стереотипы мышления Коннора и его буржуазных коллег.

Характерно, что антисоветчики, ищущие элиту в социалистическом обществе, сплошь и рядом вынуждены делать многочисленные оговорки. Когда они проводят сравнения между положением дел в условиях капитализма и социализма, сравнения эти оказываются отнюдь не в пользу капитализма.

Так, тот же Коннор вынужден признать, что «главное различие в мобильности при капитализме и социализме заключается в том, что во втором случае большинство интеллигентов являются выходцами из рабочих и крестьян»21, в то время как при капитализме это выходцы преимущественно из привилегированных или, во всяком случае, более обеспеченных слоев. Эти данные лишний раз свидетельствуют о бесплодности и бесперспективности поисков «привилегированной элиты» в социалистических странах.

На V Международном социологическом конгрессе советологи Л. Лабетц (эмигрант из Польши, ныне проживающий в Англии) и Л. Фойер (США) попытались объединить в понятии «элиты социалистического общества» интеллигенцию и Коммунистическую партию. Так, в докладе Лабетца «Партия, интеллигенция и образование в Советском Союзе» утверждалось, что в СССР «господство и контроль, то есть функции элиты, выполняют партия и интеллигенция». Причем, по мнению Лабетца, рост образовательного уровня членов КПСС подтверждает то, что партия становится все больше «организацией элиты». При этом он обошел молчанием тот общеизвестный факт, что в Советском Союзе в целом происходит быстрый рост образовательного уровня трудящихся, в том числе рабочих и колхозников, что, естественно, находит свое отражение в социальном составе КПСС.

Да, уровень образования членов КПСС неуклонно возрастает (подавляющее большинство коммунистов имеет высшее и среднее образование). Возрос образовательный уровень и руководящих кадров партии. На XXV съезде КПСС отмечалось, что 99,5% секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии имеют высшее образование22.

На XXVI съезде партии указывалось, что три четверти секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов, две трети секретарей горкомов и райкомов партии имеют инженерно-техническое, экономическое или сельскохозяйственное образование23. Но делать на этом основании вывод об «элитарном» характере партии — значит сознательно фальсифицировать проблему, игнорировать быстрый рост образовательного уровня всего советского народа.

Ддя антикоммунистов характерны тщетные попытки «вырвать» советскую интеллигенцию из социалистической социальной структуры. Они прокламируют «тождество» ее интересов с интересами буржуазной интеллигенции, упорно стремятся исказить ее мировоззрение, поставив под сомнение верность советской интеллигенции идеалам социализма. Отметим, что советологи совершенно искусственно исключают из интеллигенции, а также рабочего класса и крестьянства партийный и государственный аппарат социалистических стран, объявляя его «элитой», противостоящей массам24.

Идеологи антикоммунизма экстраполируют на социалистические страны теорию элитного плюрализма, пытаясь обосновать ее, в частности, ссылками на дискуссии по ряду вопросов, происходящие в них, таких, например, как о совершенствовании образования в СССР и других социалистических странах25. Много домыслов такого рода строится в связи с хозяйственными реформами в этих странах. Таким образом, поиск оптимальных решений конкретных проблем, возникающих в процессе социалистического строительства, и неизбежная при этом творческая дискуссия выдаются за борьбу за влияние «конкурирующих элит».

Антикоммунистическая направленность концепций элитного плюрализма не вызывает сомнений. Очевиден и антикоммунистический смысл требований плюралистических «моделей социализма», которые выдвигают элитаристы ревизионистского толка, в частности чехословацкие. Буржуазные социологи лишь более откровенны. Как пишет советолог В. Леонгард, «признание плюралистического социализма... означает...

отказ от советской концепции руководящей роли партии»26.

Тезис о руководящей роли коммунистической партии в социалистической революции, в строительстве социализма и коммунизма — главная мишень критики антикоммунистов. И это не случайно, ибо антикоммунисты понимают, что руководящая роль компартии — решающее условие всех достижений социализма. Отсюда и обвинения в адрес коммунистических партий в «элитаризме».

Приводимые доводы — чисто софистические:

партия — политический авангард, но политический авангард и есть «политическая элита», следовательно, партия не может не быть «элитой». Тут явная подмена диалектики софистикой, ибо антикоммунисты нарочито отвлекаются от классовой сущности партии, от того, интересы какого класса или каких классов она выражает — интересы народных масс или, напротив, эксплуататорского меньшинства.

Объявляя Коммунистическую партию «элитной группой», элитаристы ссылаются на «авторитет» Моски, считавшего, что элита — это организованное меньшинство, руководящее неорганизованным большинством. Как и Мос-ка, современные элитаристы игнорируют роль отношений собственности на средства производства, сводя социально-политическую структуру общества к отношениям властвования и подчинения. По Беллу, социальная дифференциация идет не по линии владения или невладения средствами производства, а по линии обладания или необладания политической властью; причем, как пишет он, искусство обладания властью — главное богатство элиты, основа ее власти27. Один из самых влиятельных на Западе советологов, И. Бохенский, утверждая вечность правления элиты, пишет, что не «собственники средств производства являются эксплуататорами, но те, кто осуществляет функции власти»28. Таким образом, отношения угнетения и эксплуатации, характерные для антагонистических социальных структур, объявляются социальным нормативом и экстраполируются на социализм. Раз управление — социальная необходимость, а оно осуществляется элитой, то отсутствие элиты равнозначно анархии. Попытки изобразить КПСС «элитой» советского общества представляются советологам вдвойне соблазнительными: во-первых, им хотелось бы обнаружить «привилегированную элиту» в СССР, чтобы скомпрометировать социализм; во-вторых, это дало бы им возможность для нападок на руководящую роль партии — основу завоеваний социализма.

Социалистическая действительность начисто опровергает измышления антикоммунистов об «элитарности» КПСС и других братских партий. Тщетны попытки элита-ристов изобразить руководящую роль коммунистической партии как «отказ от демократии». Политика коммунистических партий носит подлинно демократический характер, она отвечает интересам всех слоев социалистического общества. Нелепой карикатурой на нашу действительность выглядят попытки противопоставить Коммунистическую партию Советского Союза народу. У партии нет других интересов, кроме интересов, трудящихся. Она не стоит «над обществом», не является замкнутой организацией; она объединяет его передовые силы. КПСС насчитывает 17,5 млн. членов. Из них 43,4%—рабочие, 12,8 — колхозники, 43,8%—представители научной, технической и творческой интеллигенции, работники просвещения, здравоохранения, культуры, аппарата управления, военнослужащие 29.

Партия — направляющая, руководящая сила социалистического общества — есть творение самих народных масс, их авангард, вобравший в себя их передовых представителей.

Функции партии носят не властно-административный, а политический, идеологический, организаторский характер. Ее методы — это убеждение, воспитание, организация с целью максимального развития самодеятельности трудящихся масс. В своей работе партия опирается на высочайший идейный, нравственный авторитет, завоеванный ею за десятилетия самоотверженной борьбы за интересы трудящихся, на свой политический опыт, на умение предвидеть, опираясь на марксистско-ленинскую теорию, ход исторического процесса и активно влиять на него. Важнейшие вопросы социальной жизни партия решает путем вдумчивого анализа опыта многомиллионных масс, данных науки.

Сила руководства партии — в связи с массами. Свою руководящую роль КПСС завоевала и подкрепляет бескорыстным служением народу, умением полно и точно выражать его интересы. Сложившееся за годы социализма нерушимое единство партии и народа выступает могучей созидательной силой строительства коммунистического общества. Являясь политическим руководителем масс, КПСС сама учится у народа, черпает свой революционный оптимизм, энергию в живом роднике народного творчества. Разработка политической линии партии и контроль над ее проведением в жизнь осуществляются наиболее демократическим путем на всех уровнях, начиная с производственных ячеек и кончая центральными органами партии.

Период развитого социализма характеризуется дальнейшим возрастанием роли Коммунистической партии в жизни общества.

В процессе строительства коммунизма, когда закономерно возрастает роль субъективного фактора, растет воздействие партии на все стороны общественной жизни в интересах трудящихся.

Возрастающая роль партии как руководящей силы социалистического общества обусловливается прежде всего тем, что она опирается на марксистско-ленинскую теорию, творчески развивая и обогащая ее. Именно это великое учение является научной основой разработки политической линии Коммунистической партии. Будучи высшей формой общественно-политической организации, партия сплачивает все массовые организации трудящихся, оказывает направляющее влияние на их деятельность, на дальнейшее развитие социалистической демократии. Основное направление партийного руководства Советами, профсоюзами, комсомолом и другими массовыми организациями состоит в том, чтобы поднимать их роль в коммунистическом строительстве, в обучении всего населения делу государственного управления.

Для современного этапа коммунистического строительства характерно неуклонное возрастание творческой активности и инициативы широчайших народных масс во всех областях общественной жизни — экономике, политике, культуре. Построение коммунизма — дело рук народа, его энергии, его разума.

Этот гармоничный, подлинно человечный социальный строй является продуктом творческой активности народных масс. Коммунизм не может быть построен узким кругом «избранных», он строится народом и для народа, его победа может быть достигнута только упорным трудом народа, при условии огромного роста его активности.

Коммунистическая формация, в отличие от предшествовавших, складывается не стихийно, а в результате сознательной и целеустремленной деятельности народных масс; стихийное общественное развитие уступает место сознательной организации социальной жизни. По мере продвижения общества к коммунизму расширяется объективная основа сознательного творчества народа, возрастает степень целесообразного изменения народными массами общественных отношений в соответствии с закономерностями коммунистической формации. Развивая инициативу масс, партия вовлекает в активную созидательную работу миллионы трудящихся, воспитывает у каждого сознание высокой ответственности за общее дело.

Закономерностью развитого социализма является все большее привлечение широчайших масс к непосредственному руководству всей государственной жизнью, народным хозяйством, культурным строительством, расширение прав самодеятельных организаций трудящихся. Непрерывно повышается роль Советов, профсоюзов, комсомола, всех массовых общественных организаций. Самые массовые и авторитетные организации трудящихся — Советы сочетают в себе черты государственной и общественной организации при самом широком участии масс в их деятельности. Актив Советов превышает 20 млн. человек. Повышается роль и других массовых организаций, действующих в различных сферах производственной, общественно-политической и культурной жизни и являющихся приводными ремнями от партии к массам. Возрастает роль профсоюзов как школы управления, школы хозяйствования, школы коммунизма. Более 20 млн. человек насчитывается в рядах профсоюзного актива. Возрастает роль комсомола — общественной организации молодежи, объединяющей более 40 млн.

юношей и девушек, призванной развивать их активность, творческую инициативу. Повышается роль кооперативных организаций как формы вовлечения масс в коммунистическое строительство, воспитания масс и общественного самоуправления. Получают дальнейшее развитие и другие общественные организации трудящихся — научно-технические, культурно-просветительские, спортивные. Необходимый элемент социалистической демократии — всеобъемлющий народный контроль над деятельностью органов управления и должностных лиц.

Возрастание роли народных масс в развитом социалистическом обществе тесно связано с повышением руководящей роли Коммунистической партии. Антикоммунисты, стремящиеся дискредитировать социализм, пытаются трактовать это положение как абсурдное противоречие. Оперируя понятиями, характерными для капитализма, когда конкурирующие буржуазные партии осуществляют государственное руководство, отводя народным массам роль наблюдателей в их «эффектной, но бессодержательной дуэли», буржуазные идеологи стараются представить дело таким образом, будто возрастание роли партии может происходить только за счет умаления роли народных масс. Но они обнаруживают лишь свою классовую ограниченность. В условиях социализма возрастание роли Коммунистической партии происходит отнюдь не за счет умаления активности народных масс. Дело обстоит как раз наоборот. Ибо партия, которая является частью и авангардом народа, тем успешнее осуществляет свою руководящую роль в строительстве коммунизма, чем выше активность масс, строящих коммунизм, чем выше размах их общественной деятельности, максимальное развитие которой и является целью партии. Возрастание роли народных масс и руководящей роли партии в период строительства коммунизма — единый, гармоничный процесс. Именно поэтому одной из главных причин повышения роли партии в жизни советского общества является подъем творческой активности масс, вовлечение новых миллионов трудящихся в управление государственными делами и производством. В единстве партии и народа — важнейший источник революционной преобразующей силы социалистического строя.

Руководствуясь марксистско-ленинским учением, изучая и обобщая опыт миллионов, партия ставит перед народом научно обоснованные задачи, своей практической деятельностью развивает в массах коммунистическую сознательность, создает максимально благоприятные условия для всемерного развития их творческой активности и инициативы. Коммунистическая партия — это та сила, которая концентрирует волю, энергию и усилия нашего народа. В ленинской партии советские люди видят боевого организатора и политического вождя, который уверенно ведет народ по пути к коммунизму.

Изображение антикоммунистами партии как «элиты» социалистического общества выливается в прямые фальсификации.

Только люди, не имеющие представления о социалистической действительности, могли всерьез отнестись к утверждениям антикоммуниста Уитта на V Международном социологическом конгрессе, что все члены партии «занимают руководящие должности» и имеют иные привилегии в социалистических странах.

Имеют ли члены партии какие-либо юридические, имущественные или другие привилегии перед беспартийными? Наивна сама постановка этого вопроса. Ибо единственная привилегия члена партии — быть впереди, быть там, где труднее всего.

Противопоставляя руководящих работников рядовым членам партии, элитаристы стремятся дискредитировать первых. Известно, что руководящие работники КПСС — это наиболее авторитетные, подготовленные, политически зрелые представители рабочего класса, колхозного крестьянства, трудовой интеллигенции; они избираются членами партии демократическим путем, они подотчетны им и сменяемы. Выходцами из рабочих и крестьян являются свыше 80% нынешних секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партий30.

Ряд алтикоммунистов-элитаристов относят к «элите» социалистического общества работников как партийного, так и государственного аппарата. У. Коннор называет «элитой» советского общества «начальников всех рангов»31. Близкую позицию занимают П. Суизи и Дж. Армстронг32. Заведомый отказ от классового анализа понятия «элита» ведет к тому, что результаты советологических исследований этой проблемы скорее напоминают должностные списки, чем социальный анализ. Если элитаристы хотят доказать, что в условиях социализма существуют руководители, включая руководителей высокого ранга, то они ломятся в открытые двери. Да, социализм не уничтожает социальных различий между людьми, хотя он делает важный шаг в преодолении этих различий. При социализме существует разделение на руководителей и исполнителей. Но вот можно ли назвать руководителей в социалистическом обществе «элитой» — это совсем другой вопрос.

Отметим прежде всего, что социализм радикально демократизирует институт руководства делами общества. Он в огромной мере расширяет число людей, участвующих в управлении. Важным показателем демократичности управления является возможность трудящегося человека стать государственным руководителем. В классово-антагонистическом обществе государственные лидеры — это представители привилегированных господствующих классов или те немногочисленные выходцы из «низов», которые интегрируются верхами и выражают их интересы. Система различных привилегий, неравенство в получении образования и т. д. служат надежным барьером, преграждающим путь представителям рабочего класса, крестьянства к государственному руководству. Подлинный демократизм социалистической общественной системы и выражается, в частности, в том, что у руководства делами страны стоят наиболее талантливые, передовые представители трудящихся. Выше отмечалось, что большинство депутатов Верховного Совета СССР, Верховных и местных Советов союзных республик — рабочие и колхозники33.

Выборочные социологические исследования показывают, что в СССР свыше половины директоров заводов и руководителей промышленных министерств начинали свой путь с рабочих профессий. Так, на машиностроительных заводах Ленинграда 80% руководителей коллективов (от мастера до директора) —выходцы из рабочих и крестьян, а 65% из них начали свою деятельность рабочими34. Интересен перечень первых профессий членов Советского правительства, которые руководят различными отраслями народного хозяйства страны: рабочий маслозавода, наладчик автоматов, ученик слесаря, телеграфист, помощник машиниста паровоза, летчик, слесарь, инженер, электромонтер, столяр, сменный химик, механик, плотник, старший инженер, подручный мастера, машинист хлопкозавода, чертежник, выборщик породы, чернорабочий (заметим, что чернорабочим начинал свою деятельность руководитель одной из ведущих в условиях НТР отрасли промышленности — министр электронной промышленности СССР А. И. Шокин).

Интересно сопоставить эти данные с данными опроса 576 управляющих высокого ранга в западноевропейских странах.

Среди них выходцы из народа составили: 2,7% (Франция), 11,0% (ФРГ), 3,1% (Италия). Сравнение это явно свидетельствует об огромных преимуществах социализма.

Выше отмечалось, что буржуазные социологи стремятся подменить социально-классовый анализ элиты абсолютным противопоставлением элиты и масс. Данная дихотомия представляется им вечной и неизменной. Это — типично метафизический, неисторический и потому глубоко ошибочный подход. Элитой можно назвать часть господствующего эксплуататорского класса, непосредственно осуществляющую государственное управление, участвующую в принятии важнейших для общества решений.

Это как бы штаб господствующего эксплуататорского класса, который принимает решения в интересах этого класса, вырабатывает его политику.

Таким образом, термин «элита» можно использовать лишь применительно к классово-антагонистическим системам. Действительно, если называть элитой любых руководителей или людей, готовящих и принимающих важные для страны решения, непосредственно осуществляющих государственное руководство, такое определение применимо к любой развитой социальной структуре. Но тогда оно будет чисто формальным, лишенным социально-классового смысла.

Если употреблять термин в социально-классовом смысле — а только в этом контексте он имеет право на существование— и понимать под элитой верхушку эксплуататорского класса, управляющую обществом в интересах этого класса, то сама постановка вопроса об элите социалистического общества неправомерна. Это понятие «не работает» применительно к социализму, поскольку в условиях этого общества не существует антагонистических классов и эксплуатации человека человеком. Руководители в социалистическом обществе являются не выразителями интересов эксплуататорского меньшинства, это — наиболее опытные представители самих масс. Решения, которые они под готавливают, соблюдая принцип коллективности руководства, принимаются в интересах народных масс при их непосредственном и активном участии.

Отметим, что характер современного производства и, при социализме не снимает еще отрицательных последствий разделения труда для личности, включенной в социальный процесс-прежде всего через выполнение своих производственных функций; эта односторонность должна компенсироваться другими формами социальной деятельности — участием в управлении производством и т. д. Человек не может рассматриваться лишь как агент производства, он — субъект всех социальных отношений, носитель функции управления. Было бы ошибочным фетишизировать феномен руководства обществом в условиях социализма; социальное руководство — феномен исторический, развивающийся. Мы не считаем, что человек будущего будет специалистом во всех областях человеческой деятельности, но есть функции, неотчуждаемые от всесторонне развитой личности; это прежде всего участие в управлении социальной жизнью, которое означает максимальную включенность личности в социальный процесс. В. И. Ленин писал, что в будущем обществе «все будут управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не управлял»35. Тут, разумеется, речь идет не об обществе без управления, а о самоуправляемом обществе, в котором будет отсутствовать особая группа людей, постепенно выполняющих функцию управления.

Реализация этого требования связана с увеличением свободного времени, которое, как писал К. Маркс, и будет истинным мерилом богатства общества. Научно-техническая революция объективно создает возможности такого сокращения рабочего времени, которое обеспечивает участие трудящихся в социальном управлении, начиная с управления производством и кончая обществом в целом; масса исполнителей, функционирующая по внешнему принуждению, перестанет существовать, каждый труженик будет деятелем, участвующим в управлении, активно воздействующим на социальный процесс, формирующим себя как всесторонне развитую личность.

К. Маркс и Ф. Энгельс в «Немецкой идеологии» писали, что в классово-антагонистическом обществе разделение труда приводит к исключительной концентрации таланта в отдельных индивидах и подавлению его в массах (отсюда и социальные корни элитаризма). Напротив, в коммунистическом обществе создаются условия для всестороннего развития талантов, способностей всех членов общества, причем без приковывания их к одному виду деятельности. «В коммунистическом обществе не существует живописцев, существуют лишь люди, которые занимаются и живописью как одним из видов своей деятельности» 36. Несколько перефразируя эту мысль, скажем, что в коммунистическом обществе не будет людей, профессионально управляющих общественной жизнью, будут только люди, занимающиеся управлением как одним из видов своей деятельности.

Каждый человек коммунистического общества — общества всесторонне образованных, гармонически развитых людей — будет часть своего времени уделять вопросам руководства социальной жизнью. И это будет не его второй профессией, а его долгом, его общественной обязанностью и вместе с тем одной из его потребностей, одним из необходимых средств самоутверждения личности.

Марксизму чужд неисторический подход к общественным явлениям, в том числе к факту существования и особой роли эксплуататорских меньшинств на определенных этапах общественного развития. Это было связано с исторически определенными формами общественного труда, уровнем развития производительных сил, и носило характер исторического прогресса, пусть глубоко противоречивого. Как отмечал Ф. Энгельс, переход к классовому обществу даже для рабов был определенным прогрессом: военнопленные, из которых во многом и вербовались рабы, оставались, по крайней мере, в живых, тогда как прежде их убивали. Однако с ростом производительных сил общества, с обострением противоречия между общественным характером труда и частнокапиталистическим присвоением, когда исторический процесс с необходимостью поставил вопрос о замене капитализма социализмом, существование эксплуататорского меньшинства, превратившегося в паразитическое меньшинство, не только перестало отвечать потребностям общественного развития, но и превратилось в его тормоз. Ф. Энгельс писал по этому поводу: «До тех пор, пока действительно трудящееся население настолько поглощено своим необходимым трудом, что у него не остается времени для имеющих общее значение общественных дел.., для отправления правосудия, занятия искусством, наукой и т. д., — до тех пор неизбежно было существование особого класса, который, будучи свободным от действительного труда, заведовал указанными делами; при этом он никогда не упускал случая, чтобы, во имя своих собственных выгод.., взваливать на трудящиеся массы все большее бремя труда. Только громадный рост производительных сил, достигнутый благодаря крупной промышленности, позволяет распределить труд между всеми без исключения членами общества и таким путем сократить рабочее время каждого так, чтобы у всех оставалось достаточно свободного времени для участия в делах, касающихся всего общества, как теоретических, так и практических.

Следовательно, лишь теперь стал излишним всякий господствующий и эксплуатирующий класс, более того:

он стал прямым препятствием для общественного развития; и только теперь он будет неумолимо устранен, каким бы «непосредственным насилием» он ни располагал»37. Коммунистическая формация кладет конец антагонистическому разделению труда, ликвидирует эксплуататорские классы с их элитой, превращает трудящиеся массы в подлинный субъект истории.

Как отмечалось выше, антикоммунизм использует элитарные концепции для того, чтобы, во-первых, оправдать отношения эксплуатации и угнетения, объявить их «вечными»; во-вторых, попытаться скомпрометировать реальный социализм, «опрокинув» на него схемы элитаризма, и доказать, что в условиях социализма якобы тоже существует «элита» (при этом антикоммунисты прибегают к прямой фальсификации). Оба эти положения не выдерживают научной критики. Теории о «неспособности»

народных масс управлять общественной жизнью, о «необходимости» господствующего меньшинства — всего лишь идеологическая конструкция эксплуататорских классов.

Целью элитаризма всегда было стремление доказать невозможность существования общества, основанного на социальном равенстве, общества без элиты, без эксплуатации человека человеком. Но именно в последние годы антикоммунизм все более становится основным содержанием элитаризма. Антикоммунизм требует объявления вне закона общества, в котором нет эксплуатации (а значит, нет «свободы для элиты»), которое уничтожило привилегии, основанные на богатстве и социальном происхождении (т. е. в котором нарушается «традиционная законность»), где народ обладает действительным полноправием (что на языке элитаризма означает приход к власти «массы», «толпы»). И тут же, после всех этих обвинений, в нарушение элементарной логики антикоммунисты обвиняют реальный социализм в элитаризме. Исходный тезис элитаристов — отрицание творческой роли народных масс в истории, изображение их «деструктивной» силой, приписывание творческиг начал узкому верхушечному слою — закрывает им путь к анализу всемирно-исторических перемен, которыми характеризуется наша динамичная эпоха.

Третирование народных масс — это классовая позиция эксплуататоров, отрицающих способность трудящихся управлять обществом без элиты. Антикоммунисты стремятся подорвать веру трудящихся в свои силы, сводя их роль либо к пассивному исполнению решений элиты, либо к «бессмысленным»

и «неконструктивным» бунтам против элиты, ведущим якобы к власти новой элиты. Они не мыслят мира без элиты. Отсюда и стремление опорочить социалистическую действительность, представить ее как вариант близкого их сердцу элитаризма.

Именно по адресу такого рода идеологов В. И. Ленин писал:

«"Они" думают, что «простой народ», «простые» рабочие и беднейшие крестьяне не сладят с великой, поистине героической в всемирно-историческом смысле слова, задачей организационного характера, которую возложила на плечи трудящихся социалистическая революция» 38.

Элитаристы, приписывая массам «антидемократические», «экстремистские» тенденции, пытаются изобразить поборником демократических ценностей элиту капиталистического общества.

Именно по вопросу о социалистической демократии антикоммунисты пытаются дать бой реальному социализму; их цель — скомпрометировать социалистическую демократию, изобразить ее в виде «тирании масс». Клевета на социалистическую демократию стала характерной чертой современного антикоммунизма, как и изображение буржуазной «плюралистической демократии» в качестве «идеала» политической системы. С антикоммунизмом в этом вопросе сомкнулся ревизионизм: его «модели социализма» означают подрыв руководящей роли Коммунистической партии, ведут к замене действительной социалистической демократии формальной и куцей буржуазной демократией. При этом и те и другие толкуют о «либерализации», «размягчении» социализма, манипулируют фразами о «чистой», внеклассовой демократии. Известно, что В. И. Ленин характеризовал эти фразы как либеральную сладенькую ложь,, направленную на обман рабочих, учил, что определяющим принципом марксизма при анализе того или иного типа демократии является классовый подход.

Подлинный демократизм социалистического общественно-политического строя обеспечивается прежде всего тем, что основой всей государственной власти являются широкопредставительные органы, которым подчинены органы исполнительные. Принципом социалистической государственности является демократический централизм, органически сочетающий демократизм, то есть полновластие и самодеятельность народных масс, с централизмом — руководством из единого центра, планомерностью, дисциплиной при выполнении поставленных задач. Демократический централизм означает гигантское расширение демократии для миллионных народных масс. При этом создаются широчайшие возможности для роста их самостоятельности, рождаются и развиваются новые побудительные силы их активности. «Живое творчество масс — вот основной фактор новой общественности.., — писал В. И. Ленин, — социализм живой, творческий, есть создание самих народных масс»39. Субъектом исторического движения оказывается не элита, а народные массы.

Объективным законом исторического развития является закон возрастания роли народных масс в истории. Этот важнейший социальный закон, открытый К. Марксом и Ф. Энгельсом и развитый В. И. Лениным, определяет прямую зависимость глубины исторических преобразований от масштабов участия в этих процессах народных масс, объясняет ускорение темпов общественного развития, связанных с возросшей ролью трудящихся. В. И.

Ленин писал, что это «одно из самых глубоких положений марксизма, в то же время являющееся самым простым и понятным.

Чем больше размах, чем больше широта исторических действий, тем больше число людей, которое в этих действиях участвует, и, наоборот, чем глубже преобразование, которое мы хотим произвести, тем больше надо поднять интерес к нему и сознательное отношение, убедить в этой необходимости новые и новые миллионы и десятки миллионов» 40.

Важнейшим противоречием исторического прогресса до социализма было то, что, хотя новая ступень достигалась благодаря труду и борьбе народных масс, он с неизбежностью обострял классовые антагонизмы, в том числе противоположность между умственным и физическим трудом, классовую поляризацию управляющих и управляемых, концентрацию творческой деятельности на одном полюсе и забитости, нужды, бескультурья — другом. Большая степень свободы для меньшинства достигалась за счет усиления эксплуатации трудящихся (положение, являющееся социальной базой элитарных теорий, причем авторы этих теорий провозглашают эту трагедию людей труда социальной нормой).

В периоды, когда народные массы в наибольшей степе ни отстранены от участия в политической жизни, темпы истории замедлены; когда же они «все знают, во все вмешиваются», то есть при социализме и коммунизме, история идет вперед семимильными шагами. В. И.

Ленин отмечал:

«Мы всегда говорили: освобождение трудящихся от угнетения не может быть принесено извне; они должны сами, своей борьбой, своим движением, своей агитацией, научиться решать новую историческую задачу, и, чем более трудна, чем более велика, чем более ответственна новая историческая задача, тем больше должно быть людей, миллионы которых надо привлечь к самостоятельному участию в разрешении этих задач» 41. Сколь мелки в этом свете положения элитаристов, объявляющих Октябрьскую революцию результатом «заговора группы революционеров», или писания ревизионистов типа Гароди, утверждающего, что социализм в СССР построен «верхами»!

Выход на историческую арену рабочего класса и движение его к социализму привело к огромному возрастанию роли народных масс в историческом процессе. В современную эпоху рабочий класс является главной силой, противостоящей эксплуататорам, ведущей силой общественного прогресса. Его классовые интересы совпадают с коренными интересами всех трудящихся, и их борьба ведет к победе нового общественного строя. Социализм ликвидирует эксплуатацию человека человеком, соединяет непосредственных производителей со средствами производства; совпадение цели социалистического производства с интересами непосредственных производителей обусловливает гигантский подъем творческой инициативы, политической активности широких народных масс.

Капиталистическая элита лишается собственности на средства производства, политической власти, монополии на культуру, всех своих привилегий, но общество вместо того, чтобы погибнуть, как следует из прогнозов элитаристов, достигает невиданного прогресса во всех областях социальной жизни. Только при социализме трудящиеся массы, а не «верхние десять тысяч», получают возможность самостоятельно и безраздельно распоряжаться всей совокупностью материальных и духовных ценностей, накопленных человечеством. Переход к коммунистической формации означает становление нового типа социальных отношений, знаменует собой коренные изменения в форме массовой деятельности, превращение народных масс в подлинного субъекта истории.

Именно это и не устраивает идеологов монополистической буржуазии, которые всячески пытаются принизить и скомпрометировать опыт реального социализма.

Известно, что в классово-антагонистическом обществе активности трудящихся противостоит активность эксплуататорских классов как фактор функционирования соответствующей классово-антагонистической формации. Если для «нормального» функционирования капиталистического общества необходима активность буржуазии и относительная пассивность масс (как отмечал В. И. Ленин, «буржуазия держится не только насилием, а также несознательностью, рутиной, забитостью, неорганизованностью масс»42), то функционирование и развитие социализма обеспечиваются широчайшим подъемом активности и инициативы масс.

Рост активности трудящихся выступает как важнейший фактор утверждения, функционирования и развития социализма.

Таким образом, общесоциологический закон возрастания роли народных масс в историческом процессе впервые при социализме обретает полный простор для своего действия. Коммунистическая формация может развиваться только через постоянный подъем активности народных масс. Именно качественно возросшая роль народных масс в условиях социализма составляет основу исторически нового, высшего- типа демократии — социалистической демократии. В свою очередь, неуклонное развитие социалистической демократии есть условие повышения творческой активности масс, открывающей путь к коммунистическому общественному самоуправлению.

ПРИМЕЧАНИЯ Введение Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС. 14—15 июня 1983 года. М., 1983, с. 29.

См. Ашин Г. К. Критика современных буржуазных теорий о роли народных масс и личности в истории. М., 1973.

См. подробнее Ашин Г. К. Доктрина «массового общества». М., 1971.

См. подробнее Ашин Г. К. Критика современных буржуазных концепций лидерства. М., 1978.

Elites in a Democracy. Ed. by P. Bachrach. N. Y., 1971, p. 13, 14.

CM. Prewitt K., Stone A. The Ruling Elites. Elite Theory, Power and American Democracy. N. Y., 1973, p. 3.

CM. Berger P., Berger B. Sociology. A Biographical Approach. N. Y., 1976, p.

292; Field L., Higley J. Elitism L., 1980, p. 18.

CM. Brzezinski Z. Between Two Ages. America's Role in the Techno-tronic Era. N.

Y., 1970, p. 115—116.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 380.

Глава I Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 23, с. 47.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 35, с. 198.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 186.

Там же, с. 493.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 433.

Аптекер Г. О сущности свободы. М., 1961, с. 41.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 31—32.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 163.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 31.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 289.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 283—284.

Gottschling E. Herrschaft der Elite? Gegen eine reaktionare Theorie. В., 1958, S.

10—11.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 195.

См. Dye Т. Who's Running America? New Jersey, 1978, p. 20.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 321.

См. Ландберг Ф. Богачи и сверхбогачи. М., 1971, с. 34.

Dye Т. Op. cit., р. 3.

Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959, с. 484.

Фостер У. Закат мирового капитализма. М., 1961, с. 66.

Американский социолог М. Глайссер признает: «Если подсчитать количество людей, занятых у нас в полиции городов, графств, в ФБР, то получится, что даже Гитлер в свои лучшие времена вместе с гестапо не имел таких шпионских организаций, какие мы имеем в США» (Gleisser M. The World of Cyrus Eaton. N. Y., 1965, p. 178).

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 30, с. 93.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 322.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 93.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 57—58.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 383.

Там же, с. 379.

Платон. Государство. — Соч., т. 3, ч. 1. М., 1963, с. 383.

Там же, с. 203.

Макиавелли Н. Избранные сочинения. М., 1982, с. 436.

Отметим, что на Локка обычно ссылаются как на своего предшественника современные теоретики «баланса элит». А. Шлезингер считает Локка основоположником теории демократического элитаризма как антитезы авторитарной власти (См. Schlesinger A. On Heroic Lea dership.—Encounter, 1960, vol. 15, No. 6, p. 4).

Гельвеций К. А. О человеке, его умственных способностях и его воспитании.

М., 1938, с. 396.

На что, между прочим, он получил от своего оппонента А. Гамильтона реплику: «Сударь, ваш народ — скот!» Заметим, что сегодняшнему американскому обывателю Джефферсон кажется слишком «левым». Когда предприимчивый газетный репортер в городе Медисон написал петицию, составленную из отдельных пунктов Декларации независимости (как известно, ее автором является Джефферсон) и конституционных поправок, гарантирующих равноправие всех граждан, независимо от их политических убеждений и цвета кожи, то из 112 граждан, к которым он обратился, только один согласился поставить под ней свою подпись. Почти все остальные объяснили свой отказ боязнью плохих последствий, если они подпишут петицию.

Jefferson T. Memoirs, Correspondence and Private Papers, vol. IV. N. Y., 1965, p.

452.

Цит. по: Dye T. Op. cit., p. 20.

Цит. по: Mintz M., Cohen J. Power, inc. N. Y„ 1976, p. 4.

Ницше Ф. Поли. собр. соч., т. IX. М., 1909, с. 298.

Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. М., 1900, § 259.

Ницше Ф. Поли. собр. соч., т. IX, с. 126.

Ницше Ф. По ту сторону добра и зла, § 258.

Pareto V. Trattato di sociologia generale, v. 1. Florence, 1916, p. 317.

Pareto V. Mind and Society, vol. IV. N. Y., 1935, p. 2027—2031.

Pareto V. Les systemes socialistes. P., 1902, p. 34.

Pareto V. Mind and Society, vol. III, p. 1423, 1430.

См. Blau P. Inequality and Hetcrogenity. N. Y., 1977, p. 212.

Mosca G. The Ruling Class. N. Y., 1939, p. 50.

Ibid., p. 53.

Mosca G. Elementi di scienza politica. Bari, 1953, p. 212.

CM. Albertoni E. Qaetano Mosca e la teoria della classe politica. Firenze, 1974, p.

9.

CM. Michels R. Political Parties. A Sociological Study of the Oligarchical Tendencies of Modern Democracy. N. Y., 1962, p. 340.

Ibid., p. 6.

Ortega у Gasset J. The Revolt of the Masses. N. Y., 1981, p. 13—23, 119.

См. подробнее Ашин Г. К. Доктрина «массового общества».

См. Сорель Ж. Размышления о насилии. М., 1907.

См. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 310.

М. Шелер, один из основателей социологии познания, также считал, что именно элита определяет ценностную ориентацию человеческих коллективов. Масса приобщается к общественному сознанию, принимая идеологические установки, выработанные элитой. Причем поскольку идеология, по Шелеру,— искаженное понимание мира, то «освобождение человеческого сознания» можно ожидать только от «новой элиты», способной противостоять стихийно складывающимся предрассудкам масс.

Подобные взгляды весьма характерны для современной буржуазной политической науки. Так, американский политолог Ч. Макнейл гипертрофирует роль мифа до главной движущей силы истории. Он пишет: «Миф лежит в основе человеческого общества» (Foreign Affairs, 1982, No. 1, p. 1).

Цит. по: Беккер Г., Босков А. Современная социологическая теория в ее преемственности и изменении. М., 1961, с. 802.

The American Journal of Economics and Sociology, 1960, No. 4, p. 404.

Sartory G. Democratic Theory. Westpoint, 1976, p. 41.

CM. Beetham D. From Socialism to Fascism. — Political Studies, 1977, vol. XXV, part I, p. 3—27; part II, p. 161—181.

CM. Bennett R. The Elite Theory as Fascist Ideology. A Reply to Beetham's Critique of R. Michels.—Political Studies, 1978, vol. XXVI, p. 474, 475, 487.

Barkly R. The Theory of the Elite and the Mythology of Power.— Science and Society, 1955, vol. XIX, No. 2, p. 97.

Они ссылаются, в частности, на то, что при франкистском режиме работы Ортеги находились под запретом.

Теоретик «демократического элитаризма» П. Бахрах сетует на то, что термин «элита» непопулярен в демократических странах, поскольку фашизм и другие антидемократические движения придали ему «специфический оттенок» (см.

Elites in a Democracy. Ed. by P. Bacharach, p. 14).

Gottschling E. Op. cit., S. 19.

Dreitzel H. Elitebegriff und Sozialstruktur. Stuttgart, 1962, S. 8.

CM. Schrittenreihe der Bundeszentrale fur Hetmatdienst, 1955, Heft 12, S. 6, 9.

Позиция «национального альянса», ультраправой организации США (см. Attack! 1983, No. 57, p. 3).

Позиция неофашистской партии «итальянское социальное движение» (см.

Rinascita, 1979. N 24, р. 6).

Слова неофашиста из ФРГ А. Эрхарда, по существу, повторяющего фашиста А. Розенберга (см. Nation Europa, 1966, Mai 5, S. 3).

См. Правда, 1983, 8 авг.

См. Murray P. Margaret Thatcher. L., 1980.

См Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N. Y., 1976, p. 223.

CM. Schelsky H. Die Arbeittun die Anderen. Oplagen, 1975.

Allais M. Classes sociales et civilisations. — Economies et socieles, t. 8. P., 1974, p. 285, 377.

Ibid., p. 277.

Science and Society, 1956, vol. XX, No. 1, p. 11, 15.

CM. Politics and Society, 1980, No. 3, p. 327.

CM. Sinai J. Decadance of the Modern World. Cambridge (Mass.), 1978, p. 54.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23, с. 239.

См., например, Marcuse H. An Essay on Liberation. Boston, 1969, p. 52—64;

Debray R. La critique des armes. P., 1974. Э. Фромм рисует леворадикальную утопию, ратуя за всемирный совет деятелей культуры — элиту, гуманистов, к которой должна перейти от капитала власть (неясно, каким образом, см. Fromm E. To Have or to Be? L., 1979).

См. Masson В. Crise des institutions.— Economie et politique, 1974, N° 5, p. 24—28.

CM. Liberte et organisation dans le monde actuel. P., 1973, p. 253.

Этот термин использует прогрессивный американский социолог профессор А.

Сингхэм (см. The Hero and the Crowd in a Colonial Policy. New Haven — London, 1984).

CM. Jodl M. Teorie elity a problem elity. Praha, 1968.

См. Нарта М. Теория элит и политика. М., 1978, с. 42. Книга М. Нарты является наиболее полным монографическим исследованием ревизионистского варианта элитаризма.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 433.

Глава II См. Колбановский В. В., Осипов Г. В. Исторический материализм и социальная философия современной буржуазии. М., 1960; Каленский В. Г. Политическая наука в США. М, 1969; Ашин Г. К. Миф об элите и «массовом обществе». М., 1966 и др.

См. Бурлацкий Ф. М., Галкин А. А. Социология. Политика. Международные отношения. М., 1974, с. 424—125.

См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 271.

Тамже, с. 270.

См. Keller S. Beyond the Ruling Class. N. Y., 1965, p. 25; Bottomore T. Elites and Society. Middlesex, 1966; Ippolito D., Walker Т., Kolson K. Public Opinion and Responsible Democracy. New Jersey, 1976, p. 122.

В философском словаре, изданном в ГДР, отмечается, что понятие «элита»

возникло в военной области и служит и поныне для характеристики выдающихся военных руководителей. В общеязыковом употреблении оно применяется в спортивной области. Исходя из общего употребления, идеологи империализма применяют это понятие, чтобы создать представление, что в каждой области человеческой деятельности — политике, экономике и т. д. — имеются «избранные», «лучшие» (см. Philosophishe Worterbuch. Leipzig, 1965, S.

128).

См. Reading H. A Dictionary of the Social Sciences. L., 1978, p. 74; Safire W.

Political Dictionary. N. Y„ 1978, p. 200.

CM. Ippolito D., Walker Т., Kolson K. Op. cit., p. 122.

CM. Higly J., Moore G. Elite Integration in the United States and Australia.— The American Political and Science Review, 1981, vol. 75, No. 3, p. 582.

Runciman W. Social Science and Political Theory. Cambridge, 1969, p. 69.

См. Dye T. Op. cit., p. 3.

CM Sorokin P., London W. Power and Morality. Boston, 1959.

Keller S. Op. cit., p. 5.

Klotzbach K. Das Elitproblem in politischen Liberalismus. Koln — Opladen, 1966, S. 3.

CM. Bottomore T. Op. cit., p. 38.

Allais M. Classes sociales et civilisations. — Economies et socieles, t. 8, p.

336—341.

См. Transactions of the Fourth World Congress of Sociology, vol. 1—2. L., 1959.

Так, Мартин отмечает, что большинство элитаристов, начиная с Парето, отрицают деление общества на классы; некоторые — типа Бернхэма — пытаются сочетать концепции классов и теории элиты; другие — например, профессор Калифорнийского университета М. Цейтлин— оперируют термином «класс», возражая против термина «элита». Действительно, по мнению Цейтлина, концепция классовой структуры общества несравненно глубже дихотомии элита — масса (См. Martin R. The Sociology of Power. L., 1977, p. 191; Political Power and Social Theory. Ed. by M. Zeitlin. Greenwich, 1981, p. IX).

Prewitt K., Stone A. Op. cit., p. 4.

Kourvetaris G., Dobratz B. Political Sociology. New Brunswick (USA) — L., 1980, p. 5.

CM. S. H. Ng. The Social Psichology of Power. N. Y. — L., 1980, p. 65.

Нарта М. Указ. соч., с. 144.

Таким образом, неправильно отождествлять элиту и правящий класс. Но еще большая ошибка — отрицать связь между ними, как это делает большинство элитаристов, в частности П. Блау, считающий, что «нет границ между теми, кто принадлежит, и теми, кто не принадлежит к господствующему классу»

(Blau P. Op. cit., p. 232).

Можно согласиться с западногерманским социологом С. Херкоммером, считающим, что понятие «элита» имеет смысл «лишь в отношении к понятию класс» и что слои — «моменты внутреннего разделения классов» (Die Krise in der Soziologie. Koln, 1975, S. 133, 136).

Представляет интерес анализ соотношения между концепциями правящей элиты и правящего класса, проведенный американским леворадикальным социологом У. Домхофом. Он пишет: «Понятие «правящий класс» относится к социальному высшему классу, который является собственником непропорционально большой доли общественного богатства и выдвигает непропорционально большое число претендентов на позиции лидерства. Правящая элита, с другой стороны, включает всех, кто находится на командных позициях в институтах, контролируемых членами высшего (правящего) класса.

Какой-то член правящей элиты может и не быть членом правящего класса»

(Domhoff W. Who Rules America? New Jersey, 1967, p. 9—10).

МарксК., ЭнгельсФ. Соч., т. 3, с. 46.

См. Весоловский В. Классы, слои и власть. М., 1981, с. 103—117.

Глава III Barkly R. The Theory of the Elite and the Mythology of Power. — Science and Society, 1955, Spring, p. 97.

Ibid., p. 102—103.

Bottomore T. Op. cit., p. 32.

Field L., Higley J. Op. cit., p. 18—19.

S. H. Ng. Op. cit, p. 65.

Dye T. Op. cit, p. 5.

Ж. Лакруа утверждает: «В течение тысячелетий общество жило благодаря элите и для элиты, ибо человечество могло развить сознание только у бесконечно малого меньшинства своих детей. Понятие «элита» варьировалось соответственно времени и месту, но всегда сохранялось в той или иной форме».

Дж. Бернхэм, претендуя на то, что он «на базе прошлого создает модели будущего», утверждает вечность различий между элитой и массой, причем первая защищает свои привилегии всеми способами, включая ложь и насилие. А.

Тойнби одним из основных выводов своего исследования истории называет определяющую роль элиты, которая «создала цивилизацию и изменяет ее».

Green A. Sociology. An Analysis of Life in Modern Society. N. Y, 1952, p. 269.

Barkly R. The Theory of the Elite and the Mythology of Power.—Science and Society, 1955, Spring, p. 106.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 171.

См. Prewitt К., Stone A. Op. cit., p. 5.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 33, с. 7.

См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 3, с. 602.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 39.

См. Munier E. Le Personalisrne. P., 1965.

Freund. Das Elitproblem in der modernen Politik.— Politische Bildung. Munchen, 1954, Heft. 46, S. 237, 238.

В этой связи интересно высказывание известнейшего политического и военого деятеля Франции генерала де Голля: «Престиж не может сохраняться без таинственности, ибо то, что слишком хорошо известно, не побуждает к преклонению. Необходимо, чтобы в замыслах, манерах, в проявлениях ума содержалось нечто непонятное для других... Среди тех, кто командует, люди незначительные держатся просто и откровенно...» (цит. по: МолчановН. ГенералдеГолль. М., 1972, с. 82—83).

Weber M. The Theory of Social and Economic Organisation. N. Y., 1947, p.

67, 358—359.

CM. Shils E. Charisma, Order and Status.— American Sociological Review, 1965, Apr., No. 2, p. 213—214.

Ряд политологов пытаются взять под сомнение связь элитаризма с фашизмом (см. Bennett R. Op. cit., p. 474).

Attack! 1983, No. 57, p. 3, 4.

Weyl N. The Creative Elite in America. Wash., 1966, p. 1.

Дубинин Н. П. Наследование биологическое и социальное.— Коммунист, 1980, №11, с. 67.

Так, бывший президент Франции В. Жискар д'Эстэн, обосновывая социальное неравенство и иерархическую структуру капиталистического общества, ссылается на то, что «среди животных существует иерархия». Впрочем, он тут же демагогически пишет о том, что Франция движется к большей социальной однородности (см. Giscard d'Estaing V. Democratie Francaise. P., 1976, p.

145).

Huxley A. Brave New World. L, 1980, p. 4, 18, XII.

Корсак Ф. Бегство Земли. М., 1972, с. 219.

Gittler J. Social Dynamics. N. Y., 1952, p. 148.

CM. Cronbach J. Essentials of Psychological Testing. N. Y., 1966.

CM. Freud S. Ausgewalte Schriften. В., 1969, S. 120—129, 191—192, 264.

Fromm E. Escape from Freedom. N. Y., 1965, p. 19—27, 167—168, 173.

Fromm E. The Anatomy of Human Desfructiveness. N. Y., 1973, p. 142, 295.

Примером подобного подхода является книга Б. Мерлиш и Э. Даймонда «Джимми Картер. Объяснительная биография», утверждающая, что личность Картера с ее «необъяснимыми противоречиями» была сформирована под влиянием сильного, консервативного, требовательного отца (дети боялись его и восхищались им) и сравнительно либеральной матери (см. Marlish В., Diamond E. Jimmi Carter. Interpretive Biography. N. Y., 1980). В рецензии на эту книгу Э. Ванден Хааг пишет, что «авторы не смогли различить подлинного Картера и той роли, которую он играл» (Fortune, 1980, June 2, p. 117).

См. Perrow Ch. Complex Organizations. L., 1972, p. 192.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 271—272.

Там же, с. 201.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 439.

См. Burnham J. The Managerial Revolution. N. Y., 1941, p. 80—125.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 343.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 356.

См. подробнее Меньшиков С. М. Миллионеры и менеджеры. М., 1965; Беглов И. И. США: собственность и власть. М., 1971.

См. Business Week, 1979, May 14.

МиллсР. Указ. соч., с. 162—163.

См. Kahn H., Wiener A. The Year 2000. A Framework for Speculations in the Thirty Three Years. N. Y. — L., 1968.

CM. Politics and Society, 1980, No 3, p. 353.

CM. Bottomore T. Op. cit., p. 69.

Galbraith J. Economics and the Public Purpose. Boston, 1973, p. 82.

Ibid., p. 41.

Bell D. The Coming of Post-Industiral Society. A Venture in Social Forecasting.

N. Y., 1973, p. 14, 52, 119, 165-266, 339—368.

CM. U. S. News and World Report, 1980, Febr. 25, p. 65, 69.

Toffler A. The Third Wave. N. Y., 1981, p. 10, 419, 441.

Глава IV Bottomore T. Op. cit, p. 9.

Hucker A., Westin A., Wood R. Politics and Government in the United States. N.

Y., 1965, p. 135.

Цит. по: Стародубский Б. А. Буржуазная демократия: миф и действительность. М., 1977, с. 31.

Spitz D. Patterns of Anti-Democratic Thought. Glencoe, 1965. p. 19.

Mosca G. Op. cit., p. 157.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 82.

Коммунизм и демократия. Прага, 1964, с. 170—180.

Barkly R. The Theory of the Elite and the Mythology of Power.— Science and Society, 1955, Spring, p. 100.

CM. Bachrach P. The Theory of Democratic Elitism. A Critique. Little, Brown and C°, 1967, p. 15.

Schumpeter J. Capitalism, Socialism and Democracy. L., 1961, p. 246, 291.

Mannheim K. Essays on the Sociology of Culture. L., 1956, p. 179, 200.

См. Hoover Institute Studies. Series «B». Ed. by Ff. Lasswell. Preface. Stanford, 1952.

Bachrach P. Op. cit., p. 1.

Elites in a Democracy. Ed. by P. Bachrach, p. 8—10.

Bachrach P. Op. cit., p. 6—8.

Sartory G. Op. cit., p. 119.

CM. Brzezinski Z. Op. cit., p. 115—116.

Allais M. Classes sociales et civilisations.— Economies et socieles, t. 8, p. 11.

Dye Т., Zeigler H. The Irony of Democracy. An Uncommon Introduction to American Politics. Belmont, 1981, p. 2.

Popper K. The Open Society and Its Enemies. L., 1962.

Hertzler J. Society in Action. A Study of Basic Social Processes.

N. Y., 1981, p. 275, 238.

См. Миллс Р. Указ. соч., с. 143—147, 382—390.

Ландберг Ф. Указ. соч., с. 46, 48.

См. Babbie E. Society by Agreement. Belmont, 1977, p. 95.

Ландберг Ф. Указ. соч., с. 409.

Domhoff W. The Bohemian Grove and Other Retreats. A Study in Ruling Class Cohesiveness. N. Y., 1974.

См. подробнее Замошкин Ю. А. Личность в современной Америке. М., 1980.

См. Prewitt К., Stone A. Op. cit., p. 186.

См. Весоловский В. Указ. соч., с. 91.

Bottomore Т. Op. cit., p. 129—130.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 46.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 37, с. 251.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 39, с. 82.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 37, с. 256.

Тамже, с. 501.

Sartory G. Op. cit., p. 3.

Julien С. Le suicide des democraties. P., 1972.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 100.

Там же.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 34, с. 38—39.

Field L., Higley J. Op. cit, p. 113.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 40, с. 2'85.

Domhoff W. The Powers That Be. Processes of Ruling Class Domination in America. N. Y, 1979, p. 62.

CM. Manning B. The Conduct of United States Foreign Policy. N. Y, 1976, p. 17.

The Soviet Challenge. The Commission on U.S.-Soviet relations. Sponsored by the Council of Foreign Relations. N. Y, 1981, p. 3.

Wittkopf E., Maggito M. Elites and Masses: A Comparative Analysis of Attitudes Toward America's World Role. — The Journal of Politics, 1983, May, vol. 45, No.

2, p. 303—332.

CM. Field L., Higley J. Op. cit, p. 95—116.

Глава V Развернутый анализ и критика теории политического плюрализма даны в ряде работ советских правоведов и социологов (см, например, Гулиев В. Демократия и современный империализм. М, 1970; Ашин Г. К. Доктрина «массового общества»; Ильин В. И. Буржуазный плюрализм: истоки и классовый смысл. М, 1983).

См. Dye Т., Zeigler H. Op. cit, p. VII.

См. The New York Times, 1979, Sept. 1.

Dahl R. Pluralist Democracy in the United States. Chi, 1967, p. 24.

Reich Ch. The Greening of America. N. Y, 1970, p. 8.

См. Зяблюк Н. Г. США: лоббизм и политика. М, 1976.

См. U.S. News and World Report, 1980, Jan. 14, p. 26.

CM. Domhoff W. The Powers That Be. Processes of Ruling Class Domination in America; Watson R. Promise and Performance of American Democracy. N. Y, 1972.

МиллсР. Указ. соч., с. 333, 336.

См. Hunter F. Top Leadership, USA. Chapel Hill, 1959.

CM. American Political Science Review, 1958, June, p. 463—467.

Encounter, 1960, No. 6, p. 55.

CM. Ricci D. Community Power and Democratic Theory. N. Y, 1971.

CM. Elites in a Democracy. Ed. by P. Bachrach, p. 56—57.

См. Dahl R. Who Governs? New Haven, 1961; Dahl R. Dei the United States:

Promises and Performance. Chi., 1971.

См. Prewitt K., Stone A. Op. cit, p. 116—127.

Dolbeare K., Edelman M. American Politics, '1974, p. 189.

International Encyclopedia of the Social Sciences, vol. 5. N. Y.— L., 1968, p.

26.

CM. Dahl R. Modern Political Analysis. New Haven, 1963, p. 8, 34.

Hamilton R. Class and Politics in the United States. N. Y., 1972, p. 39.

CM. Domhoff W. The Higher Circles. The Governing Class in America. N. Y., 1970.

Hamilton R. Op. cit., p. 45.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 37, с. 252.

См. Prewitt К., Stone A. Op. cit., p. 215.

Hamilton R. Op. cit., p. 74.

Barton A. Fault Lines in American Elite Consensus. — Daedalus, vol. 109, 1980, Summer, No. 3, p. 1.

Femia J. Elites, Participation and the Democratic Creed.— Political Studies, 1979, No. 1, p. 1.

Dye Т., Zeigler H. Op. cit., p. VII.

Dye T. Op cit., p. 3—10, 143, 148.

Ландберг Ф. Указ. соч., с. 395, 397.

См. Domhoff W. The Powers That Be. Processes of Ruling Class Do mination in America, p. XI, XII, 3, 7—8.

Berger В., Berger P. Op. cit., p. 295.

CM. Culture and Social Character. Ed. by S. Lipset and L. Lowenthal. Glencoe.

1961, p. 252—262.

Riesman D. The Lonely Crowd. N. Y., 1953, p. 253.

CM. Dye Т., Zeigler H. Op. cit., p. 11 — 12.

Глава VI Шопенгауэр А. Поли. собр. соч., т. I. M., 1923, с. 242.

Ницше Ф. Поли. собр. соч., т. III. М., 1911, с. 254.

Шпенглер О. Закат Европы, т. I. М.— Пг., 1923, с. 325—326.

См. Freud S. Die Zukunft einer Illusion. Leipzig, 1928.

Ortega у Gassset J. Op. cit., p. 19.

Loevinger L. The Ambiguous Mirror. N. Y., 1982, p. 101.

CM. The New Republic, 1978, Apr. 8, p. 19.

См. Давыдов Ю. Н. Искусство и элита. М., 1966; Гершкович 3. А. Что скрывается за буржуазным пониманием «массовой культуры».— Коммунист, 1965, № 6; Ашин Г. К., Мидлер А. П. Буржуазная «массовая культура» и ее новейшие разновидности. — Культура и идеологическая борьба. М., 1979;

Глазычев В. Л. Проблема «массовой культуры».— Вопросы философии, 1970, № 12; Кукаркин А. В. По ту сторону расцвета. М., 1974; Карцева Е. Н.

«Массовая культура» в США и проблема личности. М., 1974; «Массовая культура» — иллюзии и действительность. М., 1975; Райнов Б. Массовая культура. М., 1979; Кужелева Г. И. «Массовая культура» как явление государственно-монополистического капитализма. Ростов, 1981; Шестаков В. П.

«Искусство тривиализации»: некоторые проблемы «массовой культуры».— Вопросы философии, 1982, № 10.

Brzezinski Z. Op. cit., p. 27.

Б. Розенберг противопоставляет «серьезный модерн» «трясине массовой культуры», считая, чго «лучше пропустить цветок в джунглях массовой культуры (даже если таким цветком окажутся «Биттлз»), чем затеряться в этих самых джунглях» (См. Mass Cuiture Revisited Ed. by В.

Rosenberg, D. White. N. Y., 1971, p. 1.1).

CM. Encounter, 1970, Febr., p. 75.

CM. Encounter, 1970, Apr., p. 85.

CM. Bell D. The Coming of Post-Industrial Society,, p. 479.

Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism, p. 134, 144—145.

CM. Gans H. Popular Culture and High Culture. N. Y., 1974, p. VII, 23, 127.

Ibid., p. 114.

Mass Culture Revisited, p. 3.

Слово «кич», по-видимому, происходит от немецкого verkitschen — удешевлять, превращать в дешевку. Американский социолог И. Шракк определяет его как «лжекультуру:...дешевку, массовую продукцию, но поданную в такой упаковке, что выглядит как элитарная» (Schrakk J. Snap, Crackle and Popular Taste. N. Y., 1977 p. 117—118).

CM. Moles A. Le kitsch. L'art du bonheur. P., 1971, p. 188.

CM. ECO U. Lowbrow Highbrow, Highbrow Lowbrow. — The Times Literary Supplement, 1971, Oct. 8, p. 632. Пример такого воздействия — «поп-арт», который можно рассматривать как часть «массовой культуры», имитирующую и адаптирующую модернизм, как преобразование «массовой культуры» в элитарную и вместе с тем как омассовление элитарности.

Напомним в этой связи предостережение Ф. М. Достоевского против «полунауки.., страшного бича человечества». В моделях сайентифицированной «массовой культуры», считает западногерманский публицист Г. Андерс, кино- и телезритель приучается к фамильярно-потребительскому отношению к науке.

См. Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism, p. 144—145.

CM. Rubin J. Do It! N. Y, 1970.

Rozak T. The Making of Counterculture. N. Y., 1971.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 24, с. 120—121.

См. Swingewood A. The Myth of Mass Culture. L., 1977.

Классической работой о статусном присвоении считается книга В. Паккарда «Искатели статуса» (Packard V. The Status Seekers. N. Y., 1963).

Если десять-двадцать лет назад в буржуазных теориях массовых коммуникаций преобладали описания возрастающей «массовизации общества» (см. Tan A. Mass Communication Theories and Research. Colombus, 1981, p. 72) и запугивания ее пагубными последствиями для культуры, то в 80-е годы появляются утверждения о «демассификации» культуры. А. Тоффлер, например, считает важнейшим техническим средством «демассификации» кассетное телевидение, позволяющее, по его мнению, подобрать культурную продукцию в соответствии с индивидуальным вкусом реципиента (см. Toffler A. Op. cit., p. 164).

Глава VII См. Podhoretz N. The Present Danger. N. Y, 1980.

См. Beck С. а. о. Comparative Communist Political Leadership. N. Y., 1973, p. I;

Communist Studies and the Social Sciences, 1976, p. 320.

CM. Parry G. Political Elite. L., 1969, p. 26; Crummey R. Aristocrats and Servitors. Princeton, 1983.

CM. Angell R. Social Values of Soviet and American Elites.— The Jour nal of Conflict Resolution, 1964, vol. VIII, No 4, p. 330—331.

См. Newsletter on Comparative Studies of Communism, 1974, p. 58.

Dye Т., Zeigler H. Op. cit, p. 59.

CM. Service R. The Bolshevik Party in Revolution. L., 1979, p. 10.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 16, с. 100—101.

Meyer A. Authority in Communist Political Systems,—Political Leadership in Industrial Societies. Ed. by L. Edinger. N. Y., 1976, p. 86.

 

Pages: | 1 | ... | 2 | 3 |

4

| 5 |

Главная >> Психология, психика - электронные матриалы. Cпециальность 19.00.00

[ СКАЧАТЬ ОРИГИНАЛ ДОКУМЕНТА .pdf ]

 

Похожие работы:

«ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ: PRO ET CONTRA В.А. Ладов, Н.А. Тарабанов Данная статья посвящена рассмотрению философских проблем, связанных с развитием систем искусственного интеллекта. Авторы обсужд...»

«ТЕХНОЛОГИИ ИСКУССТВЕННОГО ИНТЕЛЛЕКТА: АНАЛИЗ ПРОБЛЕМАТИКИ И ПОСТРОЕНИЕ СТРУКТУРЫ УЧЕБНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ А.С. Потапов В целях разработки структуры учебной дисциплины "Технологии искусственного интеллект...»

«ТЕМАТИЧЕСКИЙ ПЛАН ПРАКТИЧЕСКИХ ЗАНЯТИЙ для студентов 4 курса МЕДИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА по дисциплине "Психиатрия и наркология" на 8 семестр 2014/2015 учебного года Занятие 1. Тема: Биопсихосоциальная модель зависимостей. Общая характеристика основных классов психоактивных веществ Вопросы: 1. Зависимости как мировая медико-социальная про...»

«Вариант 1002 Часть1 Прочитайте текст и выполните задания 1-3 (1)В последние годы много писали о выдающемся для животных интеллекте дельфина, о его редких способностях к обучению.(2) (.), дельфины очень сообразительны: в морях они спасают своих раненых собратьев, сообща или в одиночку выталкивая их из воды,...»

«Возможна ли перезагрузка в отношениях между ЕС и Беларусью? ПОНАРС Евразия Аналитическая записка № 387 Сентябрь 2015 Аркадий Мошес Финский Институт международных отношений Политику Европейского Союза (как и США) зачастую описывают как...»

«HelpAndManual_unregistered_evaluation_copy Руководство пользователя ИСБ Интеллект © 2006 Компания Ай-Ти-Ви групп I Руководство пользователя ИСБ Интеллект Оглавление Глава I Обновление руководства Глава II Введение Глава III Общие сведения о системе3.1 О системе3.2 Лицензионное согл...»

«ТЕМА НОМЕРА Политический интеллект: философско-методологический анализ  В статье предложено новое видение проблем политического интеллекта, представленного в философско-методологическом контексте проектной деятельности. С точки з...»

«Письмо Минобрнауки России от 11.08.2016 № ВК-1788/07 Об организации образования обучающихся с умственной отсталостью (интеллектуальными нарушениями) Документ предоставлен КонсультантПлюс www.consultant.ru Дата сохранения: 01.09.2016 Документ предоставлен КонсультантПлюс Письмо Минобрнауки России от 11.08...»

«А.В. Мещеряков (преподаватель), Нгуен Тхе Мань (аспирант), И.В. Ходес (д.т.н., проф.), О. Б. Ригин (студент) ВЛИЯНИЕ ВРЕМЕНИ ЗАПАЗДЫВАНИЯ РЕАКЦИИ ВОДИТЕЛЯ НА БЕЗОПАСНОСТЬ ДВИЖЕНИЯ Волгоград, ВолгГТУ Автомобильный транспорт по количеству жертв в ДТП значительно превосходит воздушный...»

«Конспект урока литературы в 5 классе. Тема: "Особенности композиции и смысл названия сказки-были М.М. Пришвина "Кладовая солнца". Подготовка к сочинению". Цель: воспитание ценнос...»

«78 Liberal Arts in Russia 2012. Vol. 1. No. 1 УДК 330.14.014 МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА ИССЛЕДОВАНИЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО КАПИТАЛА В УСЛОВИЯХ ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЩЕСТВА © В. В. Макаров...»

«Рек. МСЭ-R V.574-4 1 РЕКОМЕНДАЦИЯ МСЭ-R V.574-4 Использование децибела и непера в электросвязи,, (1978-1982-1986-1990-2000) Сфера применения В настоящем документе содержатся обозначения, которые рекомендуется использовать для...»

«ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ..4 ГЛАВА 1. ЖАНРОВЫЕ КАТЕГОРИИ ПРИТЧИ И ПАРАБОЛЫ: ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ..16 Выводы..38 ГЛАВА 2. ПРИТЧЕВО-ПАРАБОЛИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ РОМАНОВ Ф. КАФКИ "ПРОЦЕСС" И Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО "БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ"..40 § 1. Идейно-художественная роль вставных притч: поэтика и религиозно-этическая концепция..40 § 2. Суд – вина –...»

«ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ УДК 159.9; 316.64 И. А. Мироненко, В. А. Дессау Эмпирическое исследование гендерных стереотипов обыденных представлений об интеллекте методом контент-анализа свободных ответов респондентов В стать...»

«Чиркова Т. И., Кочнева Е. М., Мялкина С. П. Профессиональные риски в структуре профессиональной деятельности психолога: контекст вузовской подготовки // Концепт. – 2014. – № 06 (июнь). – ART 14171. – 0,5 п. л. – URL: http://e-koncept. ru/2014/14171. htm. – Гос. рег. Эл № ФС 77ART 14171 УДК 159.9.072.43 49965....»

«РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ В. А. Кувакин * УДК 140.8 ФЕЕРИЧЕСКИЙ СКЕПСИС ФЕДОРА ДОСТОЕВСКОГО Статья посвящена мировоззрению Ф. Достоевского. Показано, что исключительная сложность и многоплановость обсуждаемых в его произведениях идей во многом обусловлена глубинными псих...»

«ЛітЕратура 1. Літературознавчий словник-довідник [уклад. Р.Т.Гром’як, Ю.І.Ковалів та ін.]. / К.: ВЦ Академія, 1997. – 752 с.2. A Rose fоr Emily [Електронний ресурс] / Faulkner William....»

«МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФГАОУВПО "Казанский (Приволжский) федеральный университет" ПРОГРАММА вступительного испытания в магистратуруНаправление подготовки 41.04.05 "Международные отношения" Профиль подготовки "Актуальные проблемы международных отношений и внешней политики" Вступите...»

«НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК ПРАВИТЕЛЬСТВО НОВОСИБИРСКОЙ ОБЛАСТИ МАТЕРИАЛЫ 53-Й МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНОЙ СТУДЕНЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ МНСК–2015 11–17 апреля 201...»

«О ЧАКРАХ И НЕ ТОЛЬКО О НИХ На примере моей ауры можно увидеть, как должна выглядеть аура здорового человека. Моя аура светлая, прозрачная, имеет правильную форму яйца. Жёлтый цвет обозначает натуру творческую, добродушную,...»

«Пояснительная записка. Социально-психологическая адаптация студентов – это процесс усвоения молодым человеком норм студенческой жизни, включение его в систему межличностных отношений, освоение статуса студента и его ролей, получение эмоциональной удовлетворенности...»

«РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ (19) (11) (13) RU 2 531 819 C1 (51) МПК C02F 3/06 (2006.01) ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА ПО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ (12) ОПИСАНИЕ ИЗОБРЕТЕНИЯ КПАТЕНТУ 2013123260/05, 21.05.2013 (21)(22) Заявка: (72) Автор(ы): Хабибуллин Руслан Рустямович (RU), (...»

«ИНФОРМАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ www.volsu.ru DOI: https://doi.org/10.15688/jvolsu1.2016.6.13 УДК 004.89 ББК 55.6 АЛГОРИТМЫ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ В КОНСУЛЬТАТИВНОЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙСИСТЕМЕ ДИАГНОСТИКИ МОЛОЧНЫХ ЖЕЛЕЗ 1 Андрей Васильевич Зенович Старший преподаватель кафедры фундаментальной информатики и оптимального управлен...»

«ЖУРНАЛ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ ПРИ ПОСОЛЬСТВЕ РОССИИ В СЕРБИИ № "С ПРАЗДНИПРЕДМЕТНАЯ НЕДЕЛЯ СТР.10 КОМ ВЕСНЫ!" ВЕСТИ ИЗ КЛАССОВ СТР.22 СТР.18ВЫСТУПЛЕНИЕ В НИШЕ СТР.14 СТРАНИЦА Школьные Сетевые проекты 04 Классный час "Писатели и поэты — 15 "Outstanding writer of Gr...»

«ТЕХНОЛОГИИ ПРОГРАММИРОВАНИЯ И ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ УДК 004.4’242 СРАВНЕНИЕ ТИПОВ ПРИЗНАКОВ В ЗАДАЧЕ ПОИСКА МУЗЫКИ ПО НАПЕВАНИЮ И.А. Балтийский Научный руководитель – к.ф.-м.н., м.н.с. С.И. Николенко (Санкт-Петербургское отделение Математического института им. В.А. Стеклова РАН) Для современных информац...»

«усиление методической составляющей процесса обучения на внутрипро­ изводственных курсах, создания мотивационных условий для более широ­ кого использования интеллектуального потенциала специалистов Объеди­ нения в процессе обучения персонала. Обучение пе...»

«Элизабет Ф. Лофтус Ложные воспоминания Лофтус (Loftus) Элизабет (род. 1944) — американский психолог памяти, профессор факультетов психологии, криминологии и когнитивных наук Калифорнийского университета Ирвайна, ведущи...»

«1. Пояснительная записка 1.1. Цели и задачи дисциплины Целью преподавания дисциплины "Связи с общественностью в политике" является развитие личностных качеств у обучающихся, а также формирования у них общекультурных и профессиональных компетенций, указанных в пункте 1.3. настоящего учебно-методического компле...»

«РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ (19) (11) (13) RU 2 546 875 C1 (51) МПК C12N 15/00 (2006.01) ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА ПО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ (12) ОПИСАНИЕ ИЗОБРЕТЕНИЯ К ПАТЕНТУ 2013151633/10, 20.11.2013 (21)(22) Заявка: (72) Автор(ы): Ткачук Артём Петрович (RU), (24) Дата начала отсчета срока действия патента: Лящук Александр Михайлович (RU), 20.11.20...»

«СЕМАНТИЧЕСКИЕ РАНГИ ДИСКУРСНЫХ ФУНКЦИЙ ВИДОВЫХ ГРАММЕМ И. В. Недялков (Санкт-Петербург) Сама постановка проблемы смыслового соотношения языковой граммемы и ее речевыхфункций стала возможной благодаря...»

 

СТРАНИЦА 5

Http://lib.knigi-x.ru/23psihologiya/216530-5-g-ashin-sovremennie-teorii-eliti-kriticheskiy-ocherk-moskva-mezhdunarodnie-otnosheniya-1985-bbk.php

Pages: | 1 | ... | 3 | 4 |

5

|

«Г К. Ашин СОВРЕМЕННЫЕ ТЕОРИИ ЭЛИТЫ: КРИТИЧЕСКИЙ ОЧЕРК МОСКВА «МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ» 1985 ББК 66.4(08) А Рецензенты: доктор философских наук П. С. ГУРЕВИЧ, доктор ...»

-- [ Страница 5 ] --

CM. Stojanovic S. Between Ideas and Reality. N. Y., 1973.

CM. Nagel I. A New Look at the Soviet Elite,—The Journal of Political and Military Sociology, 1975, No. il, vol. 3, p. 1.

CM. Giddens A. The Class Struggle of Advanced Societies. L., 1973, p. 238.

См. Lane D. Politics and Society in the USSR. N. Y., 1971.

См. Нарта М. Указ. соч., с. 57—64.

См. Parry A. The New Class Divided. N. Y., 1976, p. 4.

См. Brzezinski Z. The Development of the USSR Seattle, 1964, p. 20.

Soviet Studies, 1977, July, No. 3, p. 427.

CM. The Soviet Political System. N. Y„ 1970, p. 119.

См. Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 53.

McAuley A. The Distribution of Earnings and Incomes in the Soviet Union.— Soviet Studies, 1977, Apr., No. 2, p. 234.

Connor W. Socialism, Politics and Equality. N. Y., 1979, p. 223, 307.

См. Материалы XXV съезда КПСС. М., 1976, с. 70.

См. Материалы XXVI съезда КПСС, с. 71—72.

См. Nove A. Political Economy and Socialism. L., 1979.

См. Brzezinski Z. The Development of the USSR. Seattle, 1964, p. 20.

Leongard W. Die Dreispaltung des Marxismus. Dusseldorf — Wien, 1970, S. 400.

CM. Bell D. The Coming of Post-Industrial Society, p. 358—364.

Bochenski I. Marxismus-Leninismus. Munchen — Wien, 1974, S. 73.

См. Материалы. XXVI съезда КПСС, с. 68.

См. Петровичев Н. А. Важный фактор возрастания руководящей роли КПСС. М., 1979, с. 108.

См. Connor W. Op. cit., p. 382.

 

 

См. Sweesy P. Is There a Ruling Class in the USSR? — Monthly Review, 1978, Oct., vol. 30, No. 5, p. 16—17; Armstrong G. The Soviet Bureaucratic Elite. A Case Study of Ukrainian Apparatus. Wash., 1966.

См. Черненко К. У. Вопросы работы партийного и государственного аппарата. М., 1980, с. 284.

См. Критика современных буржуазных и ревизионистских концепций по проблемам строительства социализма и коммунизма. М., 1980, с. 171.

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 116.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 393.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 187.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 198.

Там же, с. 57.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 140.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 36; с. 446.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 136.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Pages: | 1 | ... | 3 | 4 |

5

|

Главная >> Психология, психика - электронные матриалы. Cпециальность 19.00.00

[ СКАЧАТЬ ОРИГИНАЛ ДОКУМЕНТА .pdf ]

 

Похожие работы:

«Консультативная психология и психотерапия, 2015, № 2 СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ ЗАИКАНИЯ: СТРУКТУРА ПРОБЛЕМЫ, НАПРАВЛЕНИЯ И ТЕХНИКИ РАБОТЫ С КЛИЕНТАМИ1 Н.В. КИСЕЛЬНИКОВА, М.М. ДАНИНА В статье представлен...»

«Консультативная психология и психотерапия, 2011, № 4 МОДЕЛЬ ИНТОНАЦИОННО ГОЛОСОВОГО АНАЛИЗА В РАМКАХ СУПЕРВИЗИИ НА ТЕЛЕФОНЕ ДОВЕРИЯ Т.В. КУИНДЖИ В статье автор представляет модель интонационно голосового анализа тера певтической коммуникации, предназначенную для супервизорского анал...»

«1. "ИНТЕЛЛЕКТ"Задачи: 1. Определить круг реальных учебных возможностей ученика, его ближайшую зону развития;2. Создать условия для продвижения учащихся в интеллектуальном развитии;3. Формировать культуру интеллектуального самосовершенствования. Основные понятия: умств...»

«Д. А. Бажанов МАТРОСЫ И БЕРЕГ: 1 Я БРИГАДА ЛИНЕЙНЫХ КОРАБЛЕЙ БАЛТИЙСКОГО ФЛОТА В ГЕЛЬСИНГФОРСЕ (1914—1917 гг.) В период Первой мировой войны одним из существенных факторов, влияющих...»

«Денис Бурхаев "СУПЕРСЕКСУАЛЬНОСТЬ"СУПЕРСЕКСУАЛЬНОСТЬ Слабонервным девственницам не читать! Денис Бурхаев Москва 2014 ~1~ Денис Бурхаев "СУПЕРСЕКСУАЛЬНОСТЬ"Мои проекты в интернете: http://ri...»

«RU 2 363 160 C1 (19) (11) (13) РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ (51) МПК A21D 8/02 (2006.01) A21D 2/36 (2006.01) ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА ПО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ, ПАТЕНТАМ ИТОВАРНЫМ ЗНАКАМ (12) ОПИСАНИЕ ИЗОБРЕТЕНИЯ К ПАТЕНТУ (21), (22)...»

«УДК 37.013.77 Парфентьева Татьяна Александровна Parfentyeva Tatiana Aleksandrovna аспирант кафедры общей и социальной психологии PhD student, General and Social Psychology Department...»

«307 Лекция 16. Политическое участие § 1. Понятие политического участия Мировой опыт свидетельствует о том, что неотъемлемым свойством любой социально-политической общности (рода, фратрии, племени, государственноорганизованного общества), а в XX веке и международного сообщества является вовлечение хотя бы нек...»

 

 

 

наверх

 

 

<< ГЛАВНАЯ | КОНТАКТЫ

2017 www.lib.knigi-x.ru - «Бесплатная электронная библиотека - электронные матриалы»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.

 

 

---

Дата добавления: 2018-05-30; просмотров: 788; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!