Двадцать девятое августа, вторник.
|
|
Патрик Ли Джонс, рядовой первого ранга, известный в своем взводе под прозвищем «Черч", чувствовалсебя в этот солнечный день как никогда хорошо. Это было не просто хорошее настроение, а нечто другое, не очень-то привычное ему состояние праздника. И хотя, казалось бы, причин для подобного состояния души у него было не очень много, тем не менее, Патрик едва не пел, выходя за ворота КПП. Он лихо отсалютовав двум рядовым, стоящим на вахте, и, улыбнувшись, подмигнул им. Этих ребят он несколько раз видел на базе военно-морского флота, хотя и не знал близко. Они были из другого взвода, иПатрик никогдане здоровался с ними за руку и не болтал о приятных пустяках вроде женщин, результатов футбольного матчаили погоды.
Проходя мимо витрины небольшого магазинчика, раз-местившегося в ста метрах от контрольного пункта, Патрик невольно покосился в большое витринное стекло,которое вполне могло бы служить для таких, как он,небольшим зеркалом. Собственно, молодой человек и посмотрел в него как в зеркало. И остался очень доволен собой. Вид у него был бравый, в духе рекламных плакатов от «дяди Сэма». Под два метра ростом, широченные плечи и грудь, узкие бедра и длинные стройные ноги. Его фигура, затянутая в парадный солдатский мундир, приобретала какую-то дополнительную мощь. Он выглядел напористым и сильным, как танк «Ml АБРАМС».
|
|
|
Да нет, Патрик и без формы был неплох собой. Симпатичный блондин, ничуть не хуже тех ребят, что улыбаются среднему американцу с обложек киножурналов. Кое-кто находил, что он здорово похож на Роберта Редфорда. Но всетаки форма — великое дело. Да, форма придавала ему еще больше мужественности, хотя уж в чем в чем, а в этом-то он не нуждался.
Патрик улыбнулся собственным мыслям широко, в тридцать два зуба, ровных и белых, как у кинозвезды,отметив, что и с этим ему повезло тоже. Только у кинозвезд, он слышал, зубки-то фарфоровые, а у него свои, и не единой дырочки. Ни его отец, ни его дед — никто никогда не жаловался на кариес. Эти люди даже не знали,что означает слово «дантист».
Патрик посмотрел на часы. Без пяти двенадцать. У него еще было время до предстоящего свидания. Он мог позволить себе завернуть в какой-нибудь кабачок и про пустить рюмочку-другую. В тот же момент его начали одолевать сомнения относительно целесообразности возлияний. Та женщина, к которой он направлялся, кто знает, любит ли она, когда от мужчины пахнет алкоголем.С другой стороны, почти все девчонки, с которыми Патрику до сих пор доводилось иметь дело, не фыркали и не воротили нос, если от него немножечко попахивало виски.
«Алкоголь даже придает мужчине какой-то особый шарм», — решил Ли Джонс.
|
|
|
Ощупав в кармане наличность, две сотенные, полусотенная, двадцатка и десятка, молодой человек подумал, что пару рюмочек он все же может себе позволить.
На пересечении Манчестер и Вестерн-авеню oн зашел в небольшой бар не слишком высокого пошиба, но вполне подходящий для людей вроде Патрика, и, заказав двойной виски, принялся ждать, обозревая зал ленивым взглядом. Обычно такой взгляд бывал у него перед настоящим, хорошим весельем. В такие минуты он чувствовал себя немного выше окружающих, хотя бы потому, что вот он, красивый, стройный парень, получающий неплохое жалованье и защищающий страну и всех этих людей, которые ходят вокруг, действительно умеет веселиться. А что у них? Забредут в кино, посмотрят боевичок, ну, на худой конец, порно, пожевывая кукурузу в зале, так ведь порно и женщина — это не одно и то же. А вот у него все в порядке. И деньги, в принципе, водятся, и карьера впереди маячит неплохая. Да и в женщинах у Патрика недостатка не было.
Он испытывал удовольствие от жизни, в отличие от многих, попадавшихся ему навстречу на улице. В общем-то, служба в армии была именно тем занятием, на поприще которого он рассчитывал добиться больших успехов. Недаром капитан Брустер сказал ему, что из него выйдет толк. Да нет, и в самом деле, у него все в порядке. По рукопашному бою высший балл, по стрельбе — тоже, ориентация на местности — нет проблем, курс выживания он сдал на «отлично».
|
|
|
Иногда Патрик ощущал себя почти суперменом, Джоном Рэмбо. Таких ребят, как он, еще поискать. Потому-то и эта позавчерашняя красотка на него клюнула. Они с ребятами расслаблялись в каком-то кабачке на окраине, в Олтодене. Или это был не Олтоден, а Сьерра-Мадре... Черт его знает, Патрик уже не мог припомнить отчетливо.
В общем, честно говоря, он и саму девицу помнил не очень хорошо, но ребята отзывались о ней превосходно. Сказали, такая куколка, закачаешься. Голливуд — город мечты. Сюда и стекаются самые красивые женщины со всего мира. Только на экран пробиваются единицы, а остальные оседают вокруг, в этом самом городе, все еще мечтая и в душе лелея свой шанс. Так и варятся в огромном котле под названием Лос-Анджелес. Дозревают.
Патрик свой шанс нашел. Он и не мечтал никогда стать кинозвездой. Военный — вот это другое дело.
|
|
|
На следующее утро в части, когда Патрик полез вкарман брюк, то обнаружил записку. Впрочем, это и запиской-то назвать сложно. Так, несколько слов. «15:00,двадцать девятое августа, Ирвинд-авеню, угол Сен-Бернардино-роуд». Вот и все, что там было.
Вообще, честно говоря, Патрик не очень хотел идти. Собственно, мог выйти небольшой конфуз. А что, если он не узнает эту девицу или она ему не понравится? Хотя, ребята уверили его, что понравится, да еще как.
-- Такая девка, — брызжа слюной жарко бормотал ему в ухо Ренди Мак-Кинли, — закачаешься. Упадешь. Еслибы такая киска поманила меня хотя бы пальцем, я бы побежал за ней, не задумываясь. И чего это, старик, она на тебя запала?
Патрик улыбался и поглядывал вокруг, вполне довольный собственной судьбой. В конце концов, уже одно то что все ему завидовали в этом плане, доставляло молодому человеку удовольствие.
«Но, собственно говоря, что плохого может произойти? — думал Ли Джонс, ощущая, как сердце замирает в сладостном предчувствии. — Ну, не придет девчонка. А придет, так он уж как-нибудь узнает ее. А хоть и не узнает? Сама подойдет. Не он же ей записки в карман совал».
Тем не менее, что-то, сидящее внутри него, шептало: «Придет-придет, не сомневайся».
А Патрик и не сомневался. Он знал, что красив, да и в постельном плане кое-что умел и кое-что знал. По крайней мере, ни одна из женщин, с которыми он крутил любовь, еще не жаловалась.
Бармен поставил перед ним рюмочку, и Патрик опрокинул ее, ощущая, как горячая жидкость обожгла желудок. В ушах приятно зазвенело, а перед глазами повисла легкая золотистая дымка. Какой-то парень устроился на соседнем сиденье. Высокий, белокурый, под стать ему.Хотя уж этого-то красавцем нельзя было назвать. Что-то там такое у него с носом. То ли чуть вывернут...
«Сломали, наверное, когда-нибудь в уличной драке», — подумал Патрик, исподволь, но с любопытством разглядывая соседа.
Тот заказал себе «хай-болл»1 и, лениво оглядевшись, улыбнулся Патрику.
-- Хай.
-- Привет-привет, — кивнул Патрик, расплываясь в ответной широкой улыбке. — Как дела?
Блондин кивнул. Его могучие руки легли на стойку. Патрик заметил, что были они большими и сильными. По крайней мере, казалось, что вместо бицепсов у блондина под кожей стальные шары.
--В порядке, да? — Патрик кивнул на руки атлета.
Тот улыбнулся и покачал головой.
Да, ничего себе. Ты, Джи-ай, часом не с военной базы? — прищурился блондин. — С той, что за Сан-Фернандо?
С нее, с нее, — засмеялся Патрик.
— Черт побери. У меня там приятель, на этой базе, — атлет покачал головой. — Да, хорошие ребята «морские котики»2. Верно?
— Ага, — Патрик указал на шеврон на рукаве форменной куртки.
-- Ну, я так и думал. У меня там приятель, — вновь повторил атлет и поскреб пальцем ухо. — Сержант Байер. Знаешь сержанта Байера?
Патрик на мгновение задумался, а потом покачал головой.
— Нет, сержанта Байера нет.
— Что, правда, не знаешь? — недоверчиво протянул блондин.
— Нет, не знаю.
— Ну, ясно, — атлет казался разочарованным.
— А что такое? Если он тебе нужен, могу найти,
передать что-нибудь.
1 Highball (англ.) — виски с содовой в высоком бокале (прим. ред.).
2 "Морские котики" — спсцподраздслсния, относящиеся к ВМФ США.
-- Да нет, ничего. Все нормально, — атлет повернулся к бармену спиной и вальяжно облокотился о стойку, сжимая в пальцах высокий стакан. — Ищешь что-нибудь? И чуть понизив тон спросил он, поворачиваясь к Патрику.
— Ну... я имею в виду что-нибудь особенное. Такие парни как ты, должны ведь употреблять что-нибудь особенное.
Он засмеялся, и Патрик отметил, что зубы у парня ничуть не хуже, чем у него самого, разве что слегка желтоваты. Совсем немного, ровно настолько, чтобы не портить впечатления.
«Особенное?» — повторил про себя рядовой, а затем произнес:
— Особенное? А что ты подразумеваешь под этим
словом?
Атлет медленно повернул к нему голову, и Патрик увидел в серых глазах цвета пепла золотистые искры.
— Ты ведь большой мальчик, — тихо, почти шепотом ответил он и многозначительно подмигнул. — Можешь и сам догадаться. Кое-что, что вкуснее выпивки и слаще женщины. Подумай об этом.
Патрик нервно усмехнулся, но улыбка так же быстро сползла с его губ, как и появилась. Чувствуя, как пот стекает из-под волос к бровям, он снял берет и аккуратно положил его на стойку рядом со своей рукой. Затем поднял вторую рюмку, услужливо подставленную барменом вместо пустой первой, и сделал глоток. Пот покатился по лбу еще более обильно, и молодой человек вытер его тыльной стороной ладони.
Облизнув пересохшие губы, он наклонился к атлету и
потом спросил:
— Это трава, да? Ты имеешь в виду траву?
Блондин тихо засмеялся.
-- Нет. Ты, похоже, думаешь, что я торгую таким дерьмом, как марихуана и прочая дрянь? Тут товар посерьезнее, Джи-ай. Отличные штучки, от которых любой парень чувствует себя так, словно угодил под задницу к самому Господу Богу.
Теперь Патрик почувствовал уже неподдельный интерес. Ему приходилось слышать о пушерах и о том товаре, который они продают. Слышал он также и о людях, вкативших себе слишком большую дозу в исколотые сгибы локтевых суставов. Как правило, их трупы находили где-нибудь на лестницах в подъездах или в общественных сортирах, в метро. Опухшие, почерневшие, они валялись на заплеванном кафельном полу, а рядом с ними лежали шприцы. Шприцы, иголки, а возможно и ампулы. А еще он слышал про других. Про тех, что обкурившись невероятного коктейля из травки, выкидывались из окна или совали башку в петлю. Или еще банальнее, пускали себе пулю в лоб. С другой стороны, они расплачивались смертью за то удовольствие, которого не доводилось испытать Патрику.
«Ну даже если он врет, — подумал молодой человек, — что с того? Рано или поздно я все равно попробовал бы это. В жизни, как говорил мой папашка, надо испытать все».
Его родители погибли в автокатастрофе двенадцать лет назад. Некоторое время Патрик жил у троюродной тетки по материнской линии вместе с тремя ее родными сыновьями в Кентукки. Доставалось ему порядком, а посему, как только молодому человеку исполнилось восемнадцать, то есть пришел возраст, пригодный для призыва в армию, Патрик, не раздумывая, отправился служить «дядеСэму». Надо признаться, что он и сейчас не жалел об этом.
«Мой папашка был прав, — подумал Ли Джонс. --Очень и очень прав. Попробовать, действительно, нужно все. Необязательно втягиваться, но хотя бы разок».
— 0`кей, — произнес он. — Скажи мне, сколько это
будет стоить и сколько времени это займет.
Атлет засмеялся.
— Ты даже не спрашиваешь о том, что я продаю?
— Мне наплевать, что ты продаешь, если это действительно так, как ты мне рассказывал. Оно в любом случае стоит того.
— Обойдется это тебе всего в тридцатку.
Патрик присвистнул и покачал головой.
— А не дороговато?
Блондин пожал плечами.
— Если тебе не понравится, ты можешь мне не платить.
— О'кей, — Патрик улыбнулся. — Меня вполне устраивает это условие. А время? Учти, у меня в запасе всего пара часов.
— Ты уйдешь, как только захочешь уйти.
Молодой человек кивнул головой и, подхватив со стойки свой берет, расплатился с барменом.
— Пошли? — спросил он, поворачиваясь к блондину-атлету.
Тот хлопнул его по плечу, и Патрик почувствовал, что удар у блондина хороший, сильный, уверенный.
— Ты случайно в «зеленых беретах» не был?
Атлет качнул головой.
— Нет, не доводилось. Но если я расскажу тебе, где я был, ты мне не поверишь. Пошли?
Они двинулись к выходу, стараясь не задевать столики,стоящие по обеим сторонам узенького прохода. Из коло-нок магнитофона, стоящего за прилавком бармена, неслись звуки рок-н-ролла. Они вонзались в спины уходящим, как стилеты. Атлет то и дело отпускал какие-то шуточки и похлопывал Патрика по плечу.
— Вот увидишь, ты не пожалеешь, приятель. Я дам тебе все, что ты хочешь, — сказал он.
Вдруг Патрик остановился.
— Эй, — вырвалось у него, — а ты, часом, не этот...Не «маргаритка», а? Не педик? Я имею в виду, мужчинами не интересуешься?
Атлет, рассмеялся еще громче, запрокинув голову к небу.
— А что, я похож на педика? — осведомился он сквозь
слезы, выступившие на глазах.
Патрик неуверенно усмехнулся.
— Да нет, вроде не похож.
— Отлично. Доверься мне и все будет в порядке.
Они перешли улицу и блондин указал на запаркованную на углу машину. «Шевроле-каприз».
— Садись, — предложил он. — Я подвезу.
— А что, далеко ехать? — встревожился Патрик.
— Нет, ерунда. Несколько кварталов, не больше.
— Тогда, может быть, пройдемся пешком?
— Если хочешь, можешь пройтись, — пожал плечами атлет. — Но я бы не хотел оставлять здесь свою машину. Понимаешь, в наше дерьмовое время тачка без присмотра — хороший подарок. Какому-нибудь волосатому сукину сыну. А я их не люблю.
— Это уж точно, — Патрик засмеялся, открывая дверцу и садясь на переднее сиденье. — Но это точно безподвохов? — на всякий случай еще раз спросил он.
— Точно, точно, успокойся.
Машина быстро пробежала несколько кварталов и свернула направо, в небольшой переулок. С обеих сторон замелькали вывески дешевых магазинчиков. Дома выглядели хмурыми. Казалось, они доживают свои последние дни. Кирпич потемнел от времени, а пожарные лестницы выглядели старыми и проржавевшими насквозь.
«Если один из этих бараков загорится, — подумал Патрик, — то вряд ли кто-нибудь сумеет спастись. Крепления-то, похоже, там уже никуда не годные».
Кое-где на окнах сушилось грязное белье, а запах гниющих пищевых отбросов казалось просачивался в салон автомобиля даже сквозь закрытые стекла.
Через несколько минут Патрик начал беспокоиться. Они погружались в трущобы все глубже и глубже и Ли Джонс подумал, что утверждение его нового знакомого о нескольких кварталах не слишком-то соответствует истине.
-- Эй, — он повернулся к блондину, — ты же говорил, что здесь всего три минуты?
— Не волнуйся, уже приехали, — атлет указал глазами куда-то вперед.
Патрик так и не понял куда, но, тем не менее, закачал головой. В принципе, не гоже ему, «морскому котику», нервничать. Да и в конце концов, этот малый на «шевроле» на грабителя не похож. А он, в сущности, готов к любым неожиданностям.
Патрик с небрежным видом откинулся на спинку сиденья, выудил из кармана пачку «Лакки страйк» и закурил. Атлет покосился на него, однако ничего не сказал. В общем-то, Патрик никогда и не был заядлым курильщиком. Но на всякий случай пачку сигарет всегда носил ссобой в кармане. И сейчас сделал затяжку вовсе не потому, что ему хотелось курить, а просто для того, чтобы произвести впечатление на своего нового знакомого. Впрочем, от подобного дешевого фокуса попахивало детством. Патрик и сам почувствовал это. И хотя атлет и не думал делать ему никаких замечаний, он приоткрыл окно и вытолкнул окурок наружу.
Душная волна гниющего, смердящего воздуха ворвалась в автомобиль через оконную щель.
— Дерьмо, — пробормотал атлет и повернулся к пассажиру. — Слушай, не открывай окно. Здесь не слишком фешенебельный район.
— Да, это я уже понял.
Патрик быстро поднял стекло. Он все еще продолжал посматривать по сторонам. Вот мелькнуло пестрое сари пожилой индианки справа, у грязной, размалеванной двери подъезда, в зазывающей позе застыла молоденькая пуэрториканка. Проститутка.
«Лет четырнадцать, не больше», — оценил Патрик опытным глазом.
Впереди, на углу, ватага пацанов слушала магнитофон.Они обернулись в сторону подъезжающей машины, и поих лицам Патрик понял, что подобные колымаги здесь появляются нечасто. Один из парнишек что-то крикнул остальным и указал на «шевроле». Патрик приосанился.Приятно все-таки ощущать на себе чьи-то взгляды. Пусть даже и не очень дружелюбные.
Да уж этих-то ребят вряд ли можно было бы назвать друзьями. В их глазах плескалось восхищение пополам с презрением. Разумеется, они ненавидели гринго, хотя и не могли не восхищаться той машиной, на которой белый приехал.
Несмотря на то, что «шевроле» принадлежал не ему, Патрик ощутил прилив гордости. Атлет усмехнулся. — Только не советую приходить тебе сюда ночью, приятель, — пробормотал он. — Любой из этих пацанят перережет тебе горло своим стилетом.
— А что мне здесь делать ночью?— спросил в ответ Патрик.
— И правда нечего, — засмеялся атлет.
Еще не меньше пяти минут «каприз» блуждал по лабиринтам узких, захламленных улиц и, наконец, остановился. Патрик уже с трудом понимал, где он находится. Все те же обшарпанные, грязные, заблеванные, размалеванные краской, плюющиеся в прохожих непристойными надписями и скабрезными картинками стены. Кое-где выбитые окна, и повсюду, повсюду таблички: «Продается», «Сдается». Все то же вонючее белье и горы объедков. Запах пота и мочи, висящий над улицами. Все это наводило уныние и наполняло душу каким-то невыразимым отчаянием. Отчаянием безотносительным. Просто отчаянием.
Выбираясь из салона машины, Патрик огляделся.
— Да, не очень-то приветливое местечко, — сказал он.
— Возможно, — подтвердил блондин, закрывая дверцу.
— Оно не предназначено для большого бизнеса, верно? — рядовой продолжал смотреть на своего нового приятеля.
— Да уж большого бизнеса здесь, пожалуй, не сделаешь, — усмехнулся тот. — Хотя, опять же, с какой точки зрения посмотреть. Кое-что здесь дорого покупается и дорого продается.
«Наркотики и женщины, — понял Патрик. — Да уж, наверное, нищета берет свое. Хотя нет, женщины тут наверняка продаются за гроши. Кто здесь правит бал?Сила и нож. Они решают все. Никто из живущих в этом квартале даже не откроет рта, если к ним в квартиру ворвутся пьяные, обкуренные наркоманы. Начнут крушить мебель или насиловать жену или детей. А может быть, нарежут кусками самого хозяина. Все тихо. Наверное, такова участь некоторых людей, проживающих вот в таких квартальчиках. Хотя можно ли это назвать жизнью?» — подумал Патрик, оглядываясь.
Он не сомневался, что ему-то судьба уготовила другую участь. Со временем, конечно, он станет офицером. Затем, вероятно, старшим офицером, полковником, а там, глядишь, и генералом. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Деньги, почести, слава. Слава, добытая честным трудом, потом и кровью. В бою. Да, несомненно, Патрик видел свое будущее в розовых тонах.
Похоже, атлет прочитал его мысли. Он усмехнулся.
— Это будет лучшим из того, что ты пережил за свою жизнь. Поверь мне, — подмигнул он.
Молодой человек кивнул с видом знатока.
— Ну ладно. Может быть, мы будем поменьше болтать и займемся делом?
— Конечно, — кивнул атлет. — Только сначала бабки, — он постучал согнутым пальцем по лакированному капоту машины. — Тридцать баксов. Как договаривались.
— Ах, да.
Патрик небрежно вытащил из кармана деньги, отыскал купюру в двадцать долларов, скатал в шарик и запустил через капот блондину. Затем таким же манером отправил десятку. Атлет ловко поймал банкноты и сунул в карман.
Ли Джонс вопросительно приподнял брови, как бы спрашивая: «Теперь, я надеюсь, все в порядке?»
И точно так же, отвечая, атлет кивнул: «Конечно, все хорошо. Все замечательно».
Наверное, Патрик сильно удивился бы, узнай он, что егопривезли бы сюда даже бесплатно. А возможно еще и приплатили бы. Но он-то этого не знал.
— Пойдем, нам туда, — атлет указал на одну из сотен
одинаковых дверей.
Кругомтаких было великое множество. И Патрик, даже если бы и захотел, вряд ли смог бы заметить и запомнить, где располагалась именно эта. Тем более, что он так и не сообразил, что это за улица или, хотя бы примерно, в какой точке города они находятся. Где-то совсем недалеко слышалось урчание сотен автомобильных моторов и даже стук колес надземки.
Патрик огляделся снова. К его удивлению народу на улице почти не было. Она казалась если не вымершей, то уж заброшенной точно. Тем не менее, в доме напротив орал транзистор, слышались чьи-то голоса. Разговаривали, в основном, по-испански. Визг детей и отчаянная ругань женщин слились в невообразимом гомоне. Да и воздух здесь ничем не отличался от тех улиц, через которые они только что проезжали. Такой же тяжелый и противный.
Атлет обошел машину и направился вперед, к тому подъезду, на который он указывал. Патрик двинулся за ним, пиная скомканные газеты и передергиваясь, когда огромные крысы перебегали ему дорогу, медленно и нагло, норовя наступить на ноги. Одну из них он отбросил пинком в сторону и она шмякнулась о стену, издав неприятный, скрипучий визг. Атлет лишь мельком взгля-нул на нее и покачал головой.
Этих тварей здесь слишком много, — сказал он. —
Слишком.
— Да уж, неприятное соседство, — подтвердил Патрик.
_ Хотя, с другой стороны, где их сейчас нет.
— Это точно.
Блондин остановился у дверей, еще раз взглянул направо и налево, словно убеждаясь, что нигде нет копов или просто невольных свидетелей. Затем задрал голову и осмотрел окна. Нет, никто не курил, облокотившись о подоконник, соседки не болтали друг с дружкой, наполовину высунувшись из окон, старики не глазели на улицу. Ничего.
Он толкнул дверь и, посторонившись, бросил Патрику:
— Заходи.
Патрик тоже огляделся с видом знатока. Удовлетворенно кивнув, показывая, что он, как и его спутник, не заметил дешевых фликов, молодой человек шагнул в затхлую темноту подъезда. Здесь пахло иначе, чем на улице. Здесь пахло пустотой, сырым камнем, обвалившейся со стен штукатуркой, старыми, выцветшими от солнца газетами и совсем не пахло людьми. А еще здесь пахло дерьмом и крысами. Но не было запахов еды или свежевыстиранного белья.
Молодой человек встревожился.
—Эй, а...
Он начал было оборачиваться и в эту секунду почувствовал, как что-то сильно ударило его в левый бок. Еще не окончательно осознав, в чем дело, Патрик с удивлением обернулся к своему новому приятелю, чтобы получить от него разъяснения. Куда они приехали и что, вообще, здесь происходит? В то же мгновение Ли Джонс почувствовал, как что-то липкое и теплое сползает по его бокуза пояс форменных брюк. И сейчас же последовал второй удар, который свалил его на грязный кирпич.
Куча белесой пыли поднялась в воздух. Патрик вдруг увидел в самом верху, над крышей, обвалившуюся лестницу и понял, что никто в этом доме не живет. Действительно не живет. Вероятно это старое, знавшее еще времена ковчега строение предназначалось под слом. Его заманили в ловушку. Но с какой целью? Грабить? Этот человек на «шевроле» отнимет его сраные двести долларов?
Патрик попытался было открыть рот, но в ту же секунду увидел над собой своего знакомого, сжимающего в руке длинный тонкий нож. И ему все стало ясно. Этот атлет действительно хотел его убить. Почему, Патрик не знал. Возможно, он убийца-маньяк. Или насильник мертвых мужчин. Или еще что-нибудь. Какая разница?
«Сейчас, — подумал солдат. — Сейчас я поднимусь и уделаю этого говнюка так, что его придется соскребать со стены».
Атлет продолжал стоять, не двигаясь, и только мертвая улыбка на его застывших губах сияла, словно месяц в черном небе. Белые зубы сверкали в темноте и уже через секунду Патрик перестал воспринимать окружающее. Он не видел ничего, кроме этого сверкающего полумесяца, пока, наконец, не сообразил, что это жемчужная нить на шее невероятной красавицы. Наверное той самой, что ждала его на углу Ирвинд-авеню и Сан-Бернардино-роуд. Все-таки последним усилием воли он попытался приподняться, опершись локтем об обломки кирпича и уже не чувствуя проткнувшей его ладонь арматурины. Какой-то невнятный, басовитый гул достиг слуха Ли Джонса, прорвавшись сквозь звенящую пелену смерти.
Он не разобрал того, что сказал блондин. А тот произнес:
— Все в порядке, Патрик-бой. Успокойся.
В следующее мгновение, уже угасающим зрением, Патрик увидел бегущих по лестнице людей. Их черные тени плясали на стенах и были они жуткими и уродливыми, как огромные пауки. Хруст дробящегося под подошвами бутсов кирпича напомнил молодому человеку звук ломающихся костей. Патрик попытался позвать на помощь, но из горла его вырвался только слабый сдавленный хрип. А еще через мгновение Ли Джонс провалился в бездонную пустоту. Он падал и падал, и серебряные звезды смыкались над ним, образуя высокий небесный купол.
Он уже не мог понять, что с ним происходит. А истина состояла в том, что в эту секунду Патрик Ли Джонс, рядовой первого ранга, известный в своем отделении под прозвищем «Черч», умер.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 265; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!