Размышления о человеке От Конфуция до Бердяева 4 страница
И древние греки, и древние китайцы говорили о нисходящем движении истории, от высшего к низшему, от золотого века к железному, от совершенномудрых к массовому сознанию. Однако китайские мудрецы верили в движение по вертикали, к высшему Добру. Потому и обращаются к древности, в ней ищут ответа. Совершенномудрый Фуси (III тыс. до н. э.) начертал гексаграммы И цзина и облегчил жизнь благодарным потомкам. Сунские ученые ставили И цзин превыше всех знаний: «Перемены – это изменчивость, в которой мы меняемся в соответствии со временем, чтобы следовать Пути мирового становления, – уверял Чэн И‑чуань. – Книга эта столь широка и всеобъемлюща, что позволяет осознать законы сущего, проникать в причины видимого и невидимого». Что же позволило Фуси проникнуть в сокровенное? Об этом сказано в «Сицычжуань»: «…он поднимал голову вверх и наблюдал на Небе Образы (сян). Он опускал голову вниз и наблюдал законы Земли. Вникая в узоры птиц и зверей, убеждался в их соответствии Земле… Благодаря Дэ духовного Света (шэнь мин) он постиг природу вещей».
И опять напрашиваются «образы» Сковороды: «В великом и в малом мире вещественный вид дает знать об утаенных под ним формах, или вечных образах» (2, 151). Вы скажете, что это навеяно Платоном. Так и не так. «Ах, не называй краску образом. Она есть одна только тень в образе, а сила и сердце есть рисунок, сиречь невещественная мысль и тайные начертания, к которым то пристает, то отстает краска так, как тень к яблоне своей… Самые точные образы еще прежде явления своего на стене всегда были в уме живописца. Они не родились и не погибнут». Одно тянет за собой другое – все едино, если истинно, и потому так похожи размышления Сковороды на «Тайные речения» дзэнского мастера Но, Сэами, жившего в Японии в XV веке: «Бытийное – это внешнее проявление того, что содержится в Небытии. Небытие – сосуд, из которого рождается бытийное…
|
|
|
Расколешь дерево –
Среди щепок
Нет цветов.
В весеннем небе
Цветет сакура.
Зерно цветка, расцветающего в разных видах искусства, лежит в душе художника… Как на голом дереве появляются цветы и плоды, так художник творит картины из пейзажа своей души. Он и сам подобен сосуду… И Вселенная – сосуд, в котором есть все: и цветы, и листья, и снег, и луна, и горы, и моря… Сделайте свою душу сосудом Вселенной, доверьтесь просторному, спокойному Пути Пустоты. Тогда постигнете изначальную суть искусства – Тайный Цветок».
Каждый из совершенномудрых чем‑то облегчил жизнь людей. Так, Фуси научил их охоте, рыбной ловле, научил готовить пищу, лечить больных. Хуанди приобщил сородичей к ремеслу, гончарному, литейному искусству, к земледелию, к игре на музыкальных инструментах. При Яо, правившем в том же III тысячелетии до н. э., Поднебесная жила в покое, и люди благоденствовали. Он передал правление не прямому наследнику, а достойнейшему из людей, Шуню. Шунь также по доброй воле передал престол Юю, который, по свидетельству Мэн‑цзы, «привел в порядок девять рек, расчистил русла Цзи и Та и направил их все в море. Открыл путь рекам Жу и Хань, привел в порядок течение рек Хуай и Сы… И тогда в Срединном государстве стало возможно [обрабатывать землю] и этим кормиться». А все благодаря тому, что, как говорит Конфуций, владея Поднебесной, они не считали ее своей. Потому и выбирали людей не по чину, а по таланту. «В древности Шунь обрабатывал поле около Лишань, лепил горшки на берегу реки, ловил рыбу… Яо встретил его на солнечной стороне Фуцзе, выдвинул его и сделал сыном неба, – сказано в книге «Мо‑цзы». – Он вручил ему управление Поднебесной, [благодаря этому] народ Поднебесной жил спокойно» (перевод М. Л. Титаренко). И о самом Яо в древних текстах говорится: «Он был благочестив, умен, воспитан и сдержан, и был он таков, не совершая насилия над собой. Он со всей искренностью вел себя добропорядочно и никому не причинял огорчений. Сияние его добродетели (Дэ) достигало всех четырех краев земли и проницало небеса. Он выделял способных и добродетельных и взрастил взаимную любовь среди всех своих родственников до девятого колена. Он также водворил мир и порядок в своих владениях». А в Шу цзине говорится о его преемнике, Шуне, – они чаще всего упоминаются в паре как равные в добродетели: «По своей натуре Шунь в точности походил на прежнего государя: он был покоен, учтив и мудр. Он был добр и великодушен, всегда во всем честен. О его непревзойденных добродетелях прослышал царствовавший государь и уступил ему трон. Шунь определил достоинства всех государевых служб» [328] .
|
|
|
|
|
|
Конфуций ценил в Шуне прямоту. Когда у Цзы‑ся спросили, что означают слова Учителя «выдвигать людей прямых и отстранять людей лживых, и тогда лживые люди смогут стать прямыми», ученик ответил: «О как глубоки эти слова! Когда Шунь правил Поднебесной, из народа выбирали достойнейшего, и был выбран Гао‑яо, а все, лишенные Человечности, были удалены» (Лунь‑юй, 12, 22).
Почему же древним правителям удавалось сделать то, что сохранилось в памяти людей? Не потому ли, что совершенномудрые благоустраивали страну в согласии с велением Неба, имея «небесный мандат» (тянь мин)? Каждое их действие было как бы и не их действием, они лишь следовали Естественности (цзыжань). «Юй, прокладывая русла, следовал за природой воды, считая ее своим учителем; Священный земледелец, посеяв семена, следовал движению ростка, считая его своим наставником» (Хуайнаньцзы, гл. 1). И в этом причина успеха: за что бы они ни брались, полагались не на себя, а на волю Неба, не вторгались в Природу, а следовали Дао. Учитель сказал: «Зачем Поднебесной размышления? Ведь разные пути ведут к тому же, а многие раздумья возвращают к Единому. К чему Поднебесной размышления? Солнце заходит, луна восходит. Луна заходит, солнце восходит. Солнце и луна взаимодвигают друг друга, и рождается свет. Холод уходит, тепло приходит, тепло уходит, холод приходит. Тепло и холод двигают друг друга, и год завершается. То, что уходит, искривляется. То, что приходит, выпрямляется. Чувствуя эту смену, извлекаешь пользу (ли), как извлекает гусеница, то сжимаясь, то выпрямляясь. И змее нужно свернуться, чтобы распрямиться… Справедливость (и) проникает в цзин (семена), и приобщаешься к духу (шэнь). Тогда во всем достигаешь совершенства. Когда достигаешь совершенства, все в тебе успокаивается, Дэ расцветает» (Сицычжуань, II, 21–23).
|
|
|
Значит, условие совершенства – чистое цзин, о котором говорилось в «Дао дэ цзине» (21). Слово «цзин» также многозначно, имеет много смыслов: чистая, тончайшая энергия; дух, душа; семя, молоки. В японском комментарии «цзин» переводится как сперма, а также духовное ци (цзин ци), содержащее высший Свет. Но главное, что следует отсюда: Истина, Искренность имманентны сущему; существует и их вместилище – цзин. (Здесь напрашивается аналогия с теми «сперматическими логосами», о которых писал Вл. Эрн в книге «Борьба за Логос».)
Высший ум един, потому одни и те же идеи появляются независимо друг от друга, в разное время и в разных странах, согласно высшей Необходимости. Если так, то человек может резонировать на высшее сознание, приведя свой ум в состояние полной чистоты, беспристрастия. Тогда ему откроется Истина, сущее предстанет в своей Таковости. Само цзин не имеет формы, пустотно (сюй у), и потому его качества проявляются сами собой, когда в душе человека покой, нет того, что мешает их проявлению.
...
«Свет спросил у Небытия:
– Вы, Учитель, существуете? Или вас нет?
И, не получив ответа, стал вглядываться в вид его и облик: что‑то темное, пустое; хоть целый день гляди – не углядишь, слушай – не услышишь, дотрагивайся – не дотронешься.
– Да это просто совершенство, – воскликнул Свет. – Кто еще на такое способен? Я могу лишь присутствовать или отсутствовать – но не могу совсем не быть»
(«Чжуан‑цзы», 22).
Совершенномудрый прозревает невидимое, слышит неслышимое благодаря изначальному Свету, великому Дэ. «В то время, когда небо и земля еще не обрели формы, все было парение и брожение, струилось и текло. Назову это – Великий Свет. Дао возникло в пустоте и туманности. Пустота и туманность породили пространство и время. Пространство и время породили эфир (ци). Эфир разделился: чистый и светлый взметнулся вверх и образовал небо, тяжелый и мутный сгустился и образовал землю. Чистое и тонкое легко соединяется, тяжелое и мутное трудно сгущается. Поэтому небо образовалось раньше. Соединившись в одно, частицы цзин неба и земли образовали инь и ян. Концентрированные частицы цзин образовали четыре времени года. Рассеянные частицы цзин четырех времен года образовали тьму вещей. Жаркий эфир скопившихся ян породил огонь, а из частиц цзин огненного эфира образовалось солнце. Холодный эфир скопившихся инь образовал воду, а из частиц цзин водяного эфира образовалась луна. Частицы цзин, истекавшие от солнца и луны, образовали звезды и созвездия» (Хуайнаньцзы, 1).
Эти тончайшие частицы, образовавшие небесные светила и природные явления – ветер, дождь, молнию, концентрируются в пяти органах человека: в сердце, легких, печени, желчном пузыре и почках. Согласно Ле‑цзы, благодаря цзин глаза видят, уши слышат, речи разумны, мысли ясны, и они прекрасно справляются со своей работой, пока не утрачивают изначальной чистоты. Недаром цзин называют «прозрачно‑чистое», беспримесное, неделимое, целостное (цюань). «Образ Совершенного цзин никто не призывает, он сам приходит, никто ему не приказывает, он сам уходит. Глубокая, глубокая тьма. Кто здесь творит – неизвестно, а все само успешно свершается» (Хуайнаньцзы, 6). Так как эти тончайшие цзин отвечают за главное, что есть в мире и человеке, то и не могут ни с чем смешиваться – целостны. И в том же тексте сказано: небесное – это беспримесная чистота, безыскусственная простота, изначально прямое; человеческое же – это пустые ухищрения ума, изворотливость и ложь, к которым прибегают, чтобы угождать своему времени. Попадая в мир человеческой пошлости, цзин разрушаются. «Тот, у кого разум преступает границу, говорит цветисто; у кого Дэ выходит из берегов – поступает лживо. Совершенное цзин погибает внутри, а обнаруживается это в речах и поступках. Неизбежно тело становится рабом вещей.
Тот, чьи поступки лживы, заставляет свои частицы цзин устремляться вовне. Но частицам цзин есть конец, а поступки не имеют предела, и потому волнуется сердце, замутняется разум, корень приходит в смятение» (Хуайнаньцзы, 2).
Есть над чем задуматься. Получается, что не печень нужно лечить, а совесть, и тогда с печенью будет всё в порядке. Древние действительно знали Истину, и нужно лишь услышать их, а услышав, научиться применять. «Подобный глыбе, он хранит естественность; опираясь на Дэ, воплощает правоту. Поднебесная следует ему, как эхо – звуку, как тень – форме, ибо то, что он совершенствует, – это корень. Наказаний и штрафов недостаточно, чтобы изменить нравы; казни и убийства не могут пресечь зло. Только там, где чтят преобразование духа, совершенные частицы ци становятся духом. Ведь окрик не слышен далее ста шагов, а воля может распространиться на тысячу ли» (там же, гл. 9).
Предполагают, что совершенномудрые пребывали в чистой субстанции цзин. Тогда ясно, почему исчез этот род людей, а вместе с ними и способность прозревать Истину. И сколько ни взывали древние греки и странствующий Сковорода: «Где мне целого человека найти?!» – он не отзывался. Но, может быть, есть тому объяснение. Приобрел же что‑то ум человеческий за прошедшие века, не одни потери. Может быть, стоит задуматься, что же произошло с мировой энергией? Уже говорилось – чтобы устранить болезнь, нужно знать причину. Почему все же человечество двигалось по нисходящей, как о том говорил уже Гесиод:
Землю теперь населяют железные люди. Не будет
Им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя,
И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им…
Дети – с отцами, с детьми – их отцы сговориться не смогут.
Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю – хозяин,
Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда‑то.
Старых родителей скоро совсем почитать перестанут…
Правду заменит кулак. Города подпадут разграбленью.
И не возбудит ни в ком уваженья ни клятвохранитель,
Ни справедливый, ни добрый. Скорей наглецу и злодею
Станет почет воздаваться. Где сила, там будет и право.
Стыд пропадет…
(Труды и дни, 176–178, 182–185, 189–193)
И двух с половиной тысячелетий как не бывало! Напротив, железный век, «металл» вошел в силу. Но может быть, дойдя до Великого Предела, изменится Энергия? Все прежде происходит в тонком мире, как в организме одного человека, так и Вселенной. Все возникающее подвержено исчезновению, и, наверное, даст о себе знать процесс, который шел параллельно, – извечное накопление духовных сил во исполнение Высшей Программы. Иначе Конфуций не говорил бы: «Не Путь может расширить человека, а человек может расширить Путь» (XV, 28), соединив Земное существование с Небесным. Движение к себе через очищение себя. Конфуций не уставал напоминать об этом. Цзы‑гун спросил о цзюньцзы. Конфуций ответил: «Совершенствуя себя, будь почтителен». – «Этого достаточно?» – «Совершенствуя себя, облегчай жизнь другим». – «И все?» – «Совершенствуя себя, облегчай жизнь простому народу. Совершенствуя себя, облегчать жизнь народу – это было нелегко даже Яо и Шуню» (14, 42). Конфуций приводит в пример мудрецов древности. Почему бы не последовать его примеру?
...
«Яо сказал:
– Шунь! Жребий Неба пал на тебя. Твердо придерживайся во всем Середины! Если вся страна вокруг тебя бедствует, исчезает и дарованное Небом богатство правителя.
Шунь то же передал Юю…»
«Цзы Чжан спросил у Конфуция:
– Как можно правильно осуществлять управление государством?
Учитель ответил:
– Если чтить „пять красот“ и устранять „четыре зла“, можно правильно осуществлять управление государством.
– А что такое „пять красот?“
– Когда достойный муж добр, но не расточителен; когда он заставляет других трудиться, но на него за это не злобствуют; когда он имеет желания, но при этом не жаден; когда он имеет в себе все, но у него нет гордыни; когда он исполнен силы, но не свиреп… Для мужа достойного нет ни массы, ни немногих; для него нет ни малых, ни больших; он ни к кому не относится с пренебрежением. Разве это не значит иметь в себе все, но не знать при этом гордыни?..
– Цзы Чжан спросил: А что такое «четыре зла»?
– Не наставлять, а убивать; это значит быть угнетателем. Не удерживать, а попустительствовать; это значит быть распущенным. Не давать указаний, а потом подгонять; это значит быть разбойником. Людям дают, что им нужно. Давать меньше, чем нужно, а брать больше, чем нужно; это значит быть представителем власти»
(Лунь‑юй, 20, 1, перевод Н. И. Конрада).
В древности верили в возможность преображения сознания, выправления нравов, но выражали эту веру по‑разному. Для одних избавление от грехов – в покаянии и божьем страхе, который избавляет от неистинного. Другие полагались на резервы сознания, на пробуждение внутреннего человека через пробуждение истинного сердца, как об этом говорится в следующем каноне «Четверокнижия», «Великое Учение»: «Те, кто хотел передать Поднебесной светлое Дэ древних, прежде учился управлять своей страной. Тот, кто хотел управлять своей страной, прежде устанавливал порядок в своей семье. Тот, кто хотел установить порядок в своей семье, прежде учился владеть самим собой. Тот, кто хотел владеть самим собой, прежде исправлял свое сердце. Тот, кто исправлял свое сердце, прежде делал искренними свои мысли. Тот, кто хотел сделать искренними свои мысли, прежде развивал свой ум. Развитие же ума зависит от постижения вещей…» То есть сердце способно преобразить человека, а вслед за ним и жизнь на земле. Через сердце соединяется человек с Небом, это точка сосредоточения, центр микрокосма, макрокосма, или Небесного Дао. Именно в сердце, согласно Мэн‑цзы, «коренятся» четыре врожденных свойства изначальной природы: Человечности‑Жэнь, Справедливости‑ И , Благожелательности‑ Ли и Мудрости‑ Чжи. (Мэн‑цзы опускает пятое «постоянство» Искренность– Синь как само собой разумеющееся, без которого невозможны остальные четыре.)
Истинное сердце искренне, как у ребенка: «Великий человек сохраняет на всю жизнь свое детское сердце». Мэн‑цзы отождествляет сердце с Человечностью‑Жэнь. Если у человека «механическое сердце», он не способен к сочувствию, к совершенству, то есть не может стать истинным человеком. Мэн‑цзы превыше всего ставил чувство Долга‑Справедливости и чуткое сердце. Тот, у кого искреннее сердце, постигает свою изначальную природу. «Кто следует Великому в себе, тот становится Великим. Кто следует малому в себе, становится малым (сяожэнем)». Собственно, в священных текстах Востока и Запада, в Библии и «Книге Перемен» Сердце – вместилище духа, если оно очищено от бренных мыслей. Истинное сердце, по И цзину, признак совершенного человека. Но если основа человеческого существования не ум, а «соболезнующее и сострадающее сердце», то и в познании более полагаются на сердце или на интуицию, чем на логику. [329]
Сунский ученый Чжу Си (1130–1200) выражает мнение, близкое и буддистам, и даосам, и русским философам, говоря, что ни логика, ни практика не способны преобразить сознание, напротив, в какой‑то момент мешают проявиться изначальному уму, затемняют его. Зато нет того, что было бы недоступно знанию сердца. В прозрении раскрывается личность, то есть она не столько формируется, воспитывается (как в случае tabula rasa), сколько обнаруживается человеком в самом себе.
Иначе говоря, процесс преображения мира идет не извне, а изнутри, не к человеку, а от человека. Человек может расширить Путь, а не Путь человека. При этом ум пребывает в покое, в глубинном сосредоточении, или в том самом Недеянии, которым все совершается. Японский ученый XVII века Ито Дзинсай, называвший Конфуция своим Учителем, уверял: «Многие учения приносят вред нравственности. Многие мнения приводят в смятение истинные Законы». (И нашей традиции это знакомо, от Гераклита до христианских праведников: «многознание не составляет мудрости».)
О природе мирового зла (безосновность – ungrund; неведение – авидья)
Причина бед человеческих – Неведение – Авидья: не столько отсутствие знаний, сколько отсутствие Просветленности (на китайском «авидья» пишется иероглифами «у мин» – «не‑свет»). Отсюда искаженный образ мысли, сосредоточенность на личном, тот самый эгоцентризм, который мешает человеку состояться. Устраняется Авидья, волнение дхарм, не наращиванием знания, а внутренним преображением, изменением сознания, мгновенным или постепенным, – успокоением, пробуждением того, что заложено в памяти поколений, но забывается человеком. (Говорят, одна нервная клетка человеческого мозга содержит больше информации, чем крупнейшая библиотека мира.) То есть устраняется Неведение не количеством, а качеством знания, определенным настроем ума подвижника, устремленного к Истине.
Явленный, феноменальный мир (сансара) есть Страдание (дукха). Источник страданий в привязанности человека к своему вторичному «я», или эго. Человек, неспособный преодолеть свои вожделения, зацикленный на себе, становится рабом своих желаний, все более втягиваясь в иллюзорный мир – майю. Но его Страдание не изначально, оно от неведения и потому невечно, как невечно все, имеющее причину; вечно лишь то, что не имеет причины. Иначе говоря, человек не обречен, ибо может устранить причину Страдания, если будет следовать правильному Пути. Поначалу Будда предложил Восьмеричный Путь. (Этот Путь называют «благородным», он ведет к Нирване: правильный взгляд, правильное размышление, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное старание, правильное внимание, правильное сосредоточение – самадхи.) Прошедший его становится Просветленным, совершенным человеком. Пробуждения (бодхи) можно достичь и мгновенно, что практикуется в «чань» ( япон. дзэн): в молчании Будда сообщил Истину, вращая пальцами цветок, и лишь один из учеников, Кашьяпа, понял смысл неизреченного и улыбнулся.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 231; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!