Тема в когнитивной психологии 41 страница

Это справедливо не только для плос­ких форм, изображенных на листе бума­ги, но и для трехмерных вещей вокруг нас. Мне хотелось бы предупредить от заблуж­дения, что эти проблемы единиц и их форм имеют значение только для эсте­тики или других подобных вещей высо­кого уровня, но не связаны с повседнев­ной жизнью. На самом деле на любом объекте, на любом человеке можно про­демонстрировать эти принципы зритель­ного восприятия.

Мы пришли к физиологическому вы­воду: если в системе имеется динамичес­кое взаимодействие местных процессов, они будут влиять друг на друга и изменять друг друга до тех пор, пока не будет достигнуто равновесие путем определенного распре­деления этих процессов. Мы рассматрива­ли зрительное поле в состоянии покоя, т. е. наблюдали психологическую картину в условиях равновесия в соответствующих процессах головного мозга. В физике дос­таточно примеров того, как процесс, начав­шийся в системе при определенных усло-

¹ Я не думаю, что слово “configuration” адекватно передает смысл немецкого “Gestalt”. Слово “configuration” означает, что элементы собраны вместе в определенном порядке, а мы должны избежать этой функционалистской идеи.

209

виях, смещает равновесие системы в ко­роткое время. Время, за которое достига­ется равновесие зрительных процессов, видимо, тоже невелико. Если мы предъяв­ляем стимулы внезапно, например, при помощи проекции, мы видим поле, его гра­ницы и их формы постоянными, неподвиж­ными.

В состоянии равновесия поле ни в коем случае не является “мертвым”. Вза­имные напряжения в фазе образования поля (которые, разумеется, взаимозависи­мы) не исчезают, когда устанавливается равновесие. Просто они (и соответствую­щие процессы) имеют такую интенсив­ность и напряжение, что взаимно уравно­вешивают друг друга. Местные процессы в состоянии равновесия — это определен­ное количество энергии, распределенное в поле. Физиологическая теория должна разрешить две различные проблемы, ко­торые относятся к описанным свойствам зрительного поля. Эти свойства, включа­ющие зависимость местного процесса от соотношения стимуляции широко вокруг, включающие далее образование единиц, их форм и т. д., кажутся почти удиви­тельными и часто считаются результатом действия сверхъестественных душевных сил. Первая задача, следовательно, состо­ит в том, чтобы показать, что подобные свойства вовсе не сверхъестественны в физическом мире. Таким образом, вста­ет более общая задача — продемонстри­ровать соответствующий тип процессов в точной науке, особенно если можно пока­зать, что в зрительном отделе нервной системы при определенных условиях, ве­роятно, происходят процессы общего типа. После этого встает другая задача — най­ти процессы того специфического типа, которые лежат в основе образования зри­тельного поля. Эта вторая задача, учиты­вая недостаточность наших физиологичес­ких знаний, гораздо труднее. Мы делаем только первые шаги к решению этой про­блемы, но одно замечание можно сделать уже сейчас. Вследствие неодинаковой сти­муляции в различных участках сетчат-

ки, в различных участках зрительной коры происходят различные химические реакции и, таким образом, появляется раз­личный химический материал в кристал­лической и коллоидной формах. Если эти неодинаковые участки находятся в фун­кциональной связи, то, конечно, между ними не может быть равновесия. Когда участки с неодинаковыми свойствами имеют общую границу, в системе есть “свободная энергия”. В этом контуре дол­жен быть основной источник энергии для динамического взаимодействия. То же самое будет в физике или физической химии при соответствующих условиях

Наше предположение дает физиологи­ческий коррелят для формы как зритель­ной реальности. С позиции независимых элементарных процессов такой коррелят найти нельзя. Эта мозаика не содержит никаких реальных форм или, если хотите, содержит все возможные формы, но ни од­ной реальной. Очевидно, коррелятом ре­альной формы может быть только такой процесс, который нельзя разделить на не­зависимые элементы. К тому же равнове­сие процесса, которое, как мы допускаем, лежит в основе зрительного поля, есть рас­пределение напряжения и процессов в про­странстве¹, которые сохраняются как одно целое. Поэтому мы сделали нашей рабо­чей гипотезой предположение, что во всех случаях это распределение является фи­зиологическим коррелятом простран­ственных свойств зрения, особенно формы. Так как наша концепция физиологичес­ких единиц относительна, то, считая, что любое резкое уменьшение связей динами­ческого взаимодействия в границах опре­деленного участка приводит к тому, что внутренняя область этого участка стано­вится реальной единицей, мы можем без противоречия рассматривать весь зритель­ный процесс как одно целое в данный мо­мент и утверждать формирование специ­фических (более близко связанных) единиц с их формами в зависимости от пространственного соотношения стимулов.

быть измерено в см, см², см³ <...>.

210

Г.Фолькельт

[ЦЕЛОСТНЫЕ ФЕНОМЕНЫ В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ДЕТЕЙ]¹

За последние годы мы продолжали в различных направлениях и по отдельным частям проблемы те опыты изучения дет­ского графического выражения простых одноцветных и многоцветных плоских фигур и тел, изложение которых с иллю­страциями нами было дано в 1925 г. на Мюнхенском психологическом конгрес­се. Все с новых сторон и все настойчивее обнаруживалось, что маленький ребенок воспроизводит плоские фигуры целостнее, чем взрослый, причем на ранних ступе­нях это воспроизведение сплошь, а на пос­ледующих — во многих отношениях це­лостнее того воспроизведения, которое имеет место у взрослого человека. Исклю­чением могут служить разве только те

случаи, когда взрослый в своем изобра­жении стремится к сочетанию известных свойств и способов воздействия вещей в ярко выраженном экспрессионистичес­ком направлении. Графическое выраже­ние маленького ребенка действительно в некоторых основных чертах родственно эк­спрессионизму: как маленький ребенок, так и экспрессионист стремятся не столько к изображению исключительно внешне-оптических проявлений вещей, сколько к воспроизведению их целостной сущности, а следовательно также и к вос­произведению оборотной стороны или оп­тически совершенно не воспринимаемых свойств вещи. Сверх того они стремятся дать выражение полному взаимопротиво­поставлению (“Auseinandersetzung” — вы­ражение Д. Шмарзова) между самой сущ­ностью вещи и ее наблюдателем.

Единственно характерным и показа­тельным для новейшей психологии явля­ется то, что она, при описании всех пере­живаний, значительно сильнее, чем это делалось раньше, выделяет их целостные черты. Она заранее не стремится к описа­нию первоначально изолированных сово­купностей и их отдельных целостных черт и не переходит, под их влиянием, к ярко выраженному, отнюдь не целостному рас­членению на так называемые “элементар­ные содержания” (Elementarinhalte), как это раньше зачастую имело место².

В противовес этому наше теперешнее психологическое исследование много силь­нее и в высшей степени сознательно (зача­стую опять-таки слишком односторонне!)

¹ Фолькельт Г. Экспериментальная психология дошкольника. М.; Л.: Гос. изд-во, 1930. С. 113—
119.

² Необходимость анализировать как раньше, так и теперь сохраняет свое значение и до тех пор
сохранит его, пока будет существовать психология. Однако существуют два направления в анали­
зе: одно стремится в сторону возможно более целостных черт, другое — в сторону возможно менее
целостных, т. е. таких моментов, которые по возможности не могут быть подвергнуты дальнейше­
му анализу. Прежде первое из этих двух направлений сильно пренебрегалось за счет второго, т. е.
необходимость анализировать понималась весьма односторонне и сужалась до элементарного ана­
лиза (Elementaranalyse), иначе говоря, до изолирования так называемых элементов. При этом обычно
совершенно упускался из виду целостный анализ, т.е. тот анализ, который стремится к описатель­
ному выделению целостных свойств. Это изменение в выборе предпочитаемого направления, по
которому должно идти расчленение, иногда неправильно понимается как отказ так называемой
целостной психологии от анализа вообще. На самом же деле эта психология, во-первых, при описа­
нии целостных качеств всегда до известной степени аналитична, так как все описания, даже наибо­
лее направленные на целостное, всегда учитывают, выделяют и обозначают направление некото­
рых определенных черт этих совокупностей, подвергающихся описанию; во-вторых, она безусловно
признает виды анализа, направленные на нецелостные моменты, поскольку они верны, и безусловно
не сможет длительно игнорировать такого рода расчленение. Правда, психология, направленная

211

направлено в сторону целостного изуче­ния. Это новое направление в исследовании¹ сыграло важную и эффективную роль для психологии как взрослого, так и ребенка. Однако настойчивее и убедительнее, чем в отношении сознания взрослого, психические целые в их своеобразии и доминирующем значении находят свое доказательство в из­вестных проявлениях психической жизни ребенка. По крайней мере, для человека, в данном деле стоящего несколько в сторо­не, эта большая убедительность на детском материале несомненна.

К самым веским доказательствам дан­ного факта я отношу выражение в рисун­ке маленьких детей известных обоб­щающих примитивных целостностей, а следовательно и целостных качеств, на сво­еобразное строение которых уже указыва­ли многочисленные другие примеры, с ко­торыми мы имели дело в рамках данного сообщения. Что же касается выражения простых изображений двух или трех из­мерений на рисунках маленьких детей, то в этом отношении я должен отослать к психологическим описаниям и иллюст­рациям, опубликованным раньше².

Из них, например, видно, что весьма час­то цилиндр изображается не как сумма или соединение кожуха и поверхностей срезов, а как сверху, снизу и кругом своеобразно ок­ругленное целое, в виде одного единого в выс­шей степени целостного овала. Или, напри­мер, когда ребенок изображает куб в виде квадрата, а это зачастую имеет место, квад­рат этот часто означает не одну отдельно взя­тую поверхность всего куба, как обычно прежде предполагалось, а сжатое выражение многосторонней или даже всесторонней квадратности куба.

Дальнейшей основной чертой ранних детских рисунков, сделанных по простым планиметрическим или стереометричес­ким образцам, является следующее: под­лежащие передаче формы двух или трех измерений находят свое выражение не в соответствии с объектом (и притом это­го соответствия здесь нет ни в духе пони­мания взрослых, ни в духе понимания де­тей), а главным образом в соответствии с тем воздействием, которое они оказы­вают на наблюдателя. Это значит, что предмет не изображается в его изолиро­ванном вещественном бытии. Ребенок вообще не передает нечто ему противосто­ящее, отделенное от него той пропастью, которая существует между нами, взрослы­ми, и “предметами", и которая действи­тельно делает эти предметы чем-то “про­тивопоставленным” по отношению к нам. Напротив, ребенок часто выражает в рисунке преимущественно способ воз­действия предмета на него самого, так как для него предмет многообразно сплетен с его наблюдателем и образует с ним тес­ный комплекс. Здесь мы видим многочис­ленные, весьма своеобразные целостности, в ярко выраженном виде встречающиеся лишь в детских переживаниях. Эти це­лостности охватывают в переживании ребенка, с одной стороны, его психическо-телесную примитивность, а с другой сто­роны, самую вещь. В них часто решаю­щее господство над целым принадлежит взаимодействующим связям между обо­ими полюсами, между ребенком и вещью. Это господство заходит так далеко, что нередко вещественность едва прогляды­вает из-под действенности отношения ребенка к вещи⁸. Наибольшее же воздей-

преимущественно на целостности, учит еще и тому, что самая суть анализа должна быть основа­тельно передумана (der Sinn aller Analyse griindlich umzudenken ist): ни то направление в анализе, которого придерживались раньше, ни то — за которое стоят теперь, никогда не растворяет данное психическое целое в его частях или даже в его кусках, напротив оба, и даже тот элементарный анализ, который отчетливо стремится к возможно более неразложимым конечным формам, не в состоянии добиться ничего другого, кроме выделения известных черт или моментов, присущих первоначальным психическим совокупностям. И в этом отношении примат целого неуязвим.

¹ Сравни преимущественно труды Ф. Крюгера, особенно Über psychische Ganzheit в журнале
“Neue Psychol. Stud.”, В. 1, 1926. К этому совсем краткое резюме: Н. Volkelt. Über die
Forschungsrichtung des Psychologischen Institute der Universität Leipzig, Erfurt, K. Stenger, 1925.

² Cm. Volkelt H. Primitive Komplexqualitäten in Kinderzeichnungen. Bericht lib. d. VIII. Leipziger
Kongress d. exper. Psychol., Jena, 1924, а также Успехи детской экспериментальной психологии
(первая часть настоящего перевода).

³ Некоторые формулировки на этих страницах явились в результате совместной работы с
Л. Гоффман.

212

ствие впечатления от оптического объек­та состоит в первую очередь отнюдь не в оптически воспринятых качествах данных предметов, а преимущественно в таких особенностях, которые играют главную роль при тактильно-моторном взаимо­противопоставлении (Auseinandersetzung) ребенка с объектами. Таким образом наи­большее влияние должно быть отнесено за счет качеств предмета, могущих быть воспринятыми тактильно-моторным пу­тем, и за счет тактильно-моторных воз­действий самого предмета на ребенка, осо­бенно же за счет реактивных и активных ответных проявлений самого ребенка. Все эти перекрестные воздействия значитель­но и во многих отношениях превосходят оптическое, они даже часто сильно ото­двигают оптическое на задний план в пользу других, преимущественно тактиль­но-моторных сторон переживания, отли­чающихся, как правило, очень сильно акцентуированной эмоциональной аффек­тивной и волютивной окраской.

Таким образом становится ясным, что детское графическое изображение этих переживаний, имеющих своим основным моментом, как правило, неоптически-пред­метное, отнюдь не заключается в непос­редственной передаче или в копии изо­лированно-оптического. Графически вы­ражая эти свои переживания, ребенок часто стремится уловить каким бы то ни было образом преимущественно неопти­ческое. Для нас, взрослых, в общем пре­валирующее значение имеют оптические свойства и задачи оптического изображе­ния при графической передаче предмета <...>. Однако, основываясь на этом, мы отнюдь не должны отыскивать преимуще­ственно оптического осознавания предме­та в графическом изображении его ре­бенком. Напротив того, способы выраже­ния, имеющие место в детской графике, носят значительно более опосредствован­ный характер. Они являются посредни­ком между нами и тем чрезвычайно многим и разнообразным, что не может быть передано непосредственно оптичес­ким путем уже по одному тому, что оно само содержит очень многое, часто почти исключительно неоптическое. До сих пор эту опосредствованную функцию выраже­ния в детском рисунке мы обозначали просто словом “символическая”. Скоро

мы однако убедимся и притом яснее, чем это было уже намечено в последних из­ложениях, что термин “символический” крайне недостаточен для выражения опи­санного своеобразия графического выра­жения в раннем детстве.

Наилучшими примерами примитивно­го выражения такого взаимопротивопостав­ления ребенка и объекта может служить изображение углов, например, у ромба, тре­угольника или у куба, или передача острия конуса. Заостренность всех этих форм пе­редается на ранних ступенях развития по­всюду в виде своеобразного выражения ди­намики углов и заострений и того, главным образом, тактильно-моторного взаимного противопоставления, которое существует между ними и ребенком, а вовсе не в виде копирующего срисовывания соответствую­щих линий или поверхностей, образующих данный угол или заострение. Как графи­ческое выражение острия мы здесь встре­чаем один или даже несколько лучей, ост­рые наросты, вздутые, колючие выступы или, очень часто, одну основательную точ­ку, помещенную в направлении действия острия <...>.

Во всех этих случаях находит свое вы­ражение не только то фигурное или про­странственное, что присуще углу или ос­трию, но и взаимодействие между углом или острием, с одной стороны, и рукой ре­бенка, с другой. Часто даже подчеркива­ется почти исключительно это взаимодей­ствие, причем перевес находится на стороне то одних, то других черт соответ­ствующего переживания, объединенного в один тесный комплекс.

Или, например, фигура, состоящая из квадратной решетки, охотно передается в виде конгломерата маленьких квадратов или кружков, которые должны выражать наличие дырок в фигуре и даже самый момент проникания через эти дырки <...>.

Или при передаче круглых предметов в детском решении обычно участвует то, что эти предметы могут кататься, и что есть возможность их постижения кругом со всех сторон <...>.

Короче говоря, всякий раз, тем или иным способом, привлекается для учас­тия в графическом изображении то жиз­ненное, деятельное, нередко многосторон­нее взаимопротивопоставление, которое имеет место между ребенком и объектом

213

и нередко играет почти исключительную, решающую роль в этом деле.

Опыты, недавно произведенные нами над учениками деревенской школы для взрослых (Fortbildungsschüler) и над не­сколькими “простыми людьми” более стар­шего возраста, жителями захолустного про­винциального городка, показали нам, насколько глубоко коренятся в человечес­кой натуре вышеуказанные примитивнос­ти, характеризующие стиль ребенка в пе­риод раннего детства. Этим испытуемым мы предлагали для рисования те же объек­ты, которые до того были даны и детям, и, как правило, их рисунки отличались от работ маленьких детей большой склонно­стью к перспективе. Однако наряду с этим, нередко в виде странного смешения стилей, повсюду выступали весьма примитивные черты, уже знакомые нам из работ малень­ких детей. Например, мы находим в этих рисунках вышеуказанное стремление пере­давать вещи не с одной единой точки зре­ния, создающейся при их рассмотрении с оп­ределенного места, а так, чтобы дать выражение самой сущности вещей. Так в некоторых рисунках, изображающих куб,

мы находим характерное соединение раз­личной окраски или разнообразных отме­ток, расположенных на различных его сто­ронах, т. е. таких основных свойств, которые, будучи присущи различным ча­стям куба, не могут быть восприняты при рассмотрении вещи с одной стороны. Или даже мы встречаемся с соединением в одно комплексное, относительно гештальтиро-ванное примитивное целое таких свойств объекта, которые сами по себе расположе­ны друг рядом с другом в совершенно рас­члененном виде. Так, например, к нашему удивлению мы здесь снова натолкнулись на слияние круглости и удлиненности цилин­дра в один характерный овал, т. е. на то, что мы так часто наблюдали у детей дошколь­ного возраста. Совершенно очевидно, что преподавание рисования в народной шко­ле зачастую прививает лишь побеги, кото­рые очень быстро снова отмирают.

Своеобразие этого естественного при­митивного стиля выступает, как и следо­вало ожидать, еще с большей силой, когда усложняются условия восприятия подле­жащих передаче объектов, например, со­кращается время экспозиции.

---

Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 207; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!