ЕВРОПЕЙСКИЙ ДОСУГ ХVII-ХVIII вв
В этот период в Европе складываются почти аналогичные современным формы досуга. Считается, что клубы возникли в конце XVI в. в Англии. Но они в ту пору еще не стали образом жизни сословий, классов.
В образ жизни аристократов (а только они имели право и средства на объединение в клубы) клубы устойчиво входят в XVIII в. На манер английских устраивали подобные заведения для общественного досуга аристократы других западноевропейских стран. В период Великой французской революции в условиях сословного равенства образовывались клубы разных сословий, но партийно-политическая доминанта в их деятельности не позволяет причислить их к формам социализированного досуга.
XVII в. - век салонов, досуговая жизнь аристократов главным образом сосредоточивается в салонах. Что такое салон?! Незаурядные или просто богатые люди желали окружить себя ради общественного признания наиболее интересными людьми: политиками, военачальниками, учеными, литераторами, музыкантами и т.п., собирающимися у них по определенным дням. Общение, угощение, чтение пьес, романов, стихов, исполнение музыкальных произведений – вот основное содержание салонных вечеров.
Следует сказать о деградации праздничных форм социализированного досуга.
1. Урбанизация и индустриализация разрушили традиционные сообщества (сельские, ремесленные, сословные) с их устоявшимся образом жизни, в том числе досуга. Удельный вес сельского населения – основного носителя праздничных традиций – уменьшается, сельские праздники «тускнеют» и «съеживаются». В городах, куда стекаются представители различных региональных и этнических культур, ни у одной из которых недостаточно сил для утверждения своего приоритета и традиций, люди оказываются анонимными и безликими, как муравьи. Я уже упоминал о численно значительной части горожан XVIII–XIX вв. – пролетариях с присущей им безнормностью (аномией). Впрочем, это свойственно и современным новым городам, образующимся вокруг гигантского градообразующего производства (Набережные Челны, Тольятти и т.п.).
|
|
|
2. И названное выше обстоятельство, и рост образования разрушают традиционно-мифологическое народное сознание. На смену эмоциям, вере в мистику, чудеса, магию, иллюзию, религиозные и прочие мифы приходит проза рассудочности, прагматизма, буржуазной (копеечно-центовой) целесообразности. Традиционный сельский праздник в сознании новых поколений видится как наивная детская игра, которую забавно наблюдать, но нельзя воспринимать всерьез. А без этой наивной веры в выдуманную реальность праздник невозможен. Останутся театр и зрелище. Именно в этом направлении трансформируется часть традиционных народных местных праздников. Впрочем, любителей поиграть в этот театр (не бескорыстно) и любителей посмотреть его (не бесплатно) пока достаточно. Это положительный фактор сохранения традиционных форм народной культуры в изменившихся социально-психологических условиях.
|
|
|
3. В малых городах люди были более знакомы, структурированы, их отношения – более открытыми. Махалля в кавказских и среднеазиатских городах, как и итальянский квартал (в фильмах неореализма), уходят в прошлое, уступая место нарастающему отчуждению с его стандартно-улыбчивым равнодушием. Общенародный праздник, слегка и ненадолго сверкнув публичностью, уходит в частный быт. Тяжелая, машинизированная, непрерывная производственная жизнь города пугает его.
4. На смену празднику как социально-художественной самодеятельности населения приходит его эмоциональный суррогат – индустрия зрелищ. Нет нужды расходовать свои нервные клетки, проявлять выдумку и изобретательность, чтобы скрасить будни жизни; за вас все сделают специалисты зрелищного дела. Специалисты торговли придумают и хорошо упакуют подарки для любой имущественной категории населения, для представителей всех возрастов и полов. Особенно отчетливо эта тенденция проявляется в судьбе досуговой художественной самодеятельности: нет нужды своим трудом творить необходимую для человека эстетическую среду. Она столь назойливо звучит и мельтешит со всех сторон, что не оставляет возможности растерянному от нее субъекту остановиться, оглянуться, поразмышлять. Уходят иллюзия и мечта, помогавшие пережить самое тяжелое лихолетье.
|
|
|
5. Власть имущие вполне сознательно эксплуатируют потребность людей в празднике в своих корыстных интересах, творят суррогаты праздника (порой по сногсшибательно нелепым поводам вроде Дня независимости Татарстана или России).
О принципах и схеме официальных праздников речь пойдет ниже. А сейчас вернемся в Европу конца XVIII в.
Вопросы для самоконтроля:
1. Основные аспекты Европейского досуга XVII - XVIII вв.
2. Праздничные формы специализированного досуга.
3. Причины деградации праздничных форм социализированного досуга.
ПРАЗДНИКИ ВЕЛИКОЙ
ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В праздниках Великой французской революции в соответствии с амплитудой революционных страстей надо выделить три этапа: розовый, кроваво-красный, бело-голубоватый.
|
|
|
I этап: июль 1789 г. – август 1792 г. Этот розовый этап мы характеризуем как время эйфории победы, энтузиазма и элементов народной самодеятельности. Ограниченная монархия, головокружительное равенство сословий, обещания и разработка Конституции. Идеализм лозунгов еще учитывает и сочетается с реалиями традиций при дефиците адекватных новым идеям и переживаниям эмоциональных выразительных средств. Новые революционные действия еще не обходятся без фигуры короля, епископа, религиозных действ. Еще нет революционных песен и музыки. В ход идут травестированные народные и религиозные песнопения и гимны. Велик удельный вес народной самодеятельности, у власти пока умеренные лидеры типа Мирабо, да и народу непривычно в одночасье отбросить все традиции при отсутствии замены.
II этап: кроваво-красный. Сентябрь 1792 г. – июль 1794 г. Время крайне левых. Арест и казнь Людовика XVI и Марии Амуанетты, республиканская конституция, идеологическая нетерпимость и поиск врагов (расправа с политическими соперниками под флагом борьбы с врагами революции), исключение религии из сюжета праздника, создание новой религии с античной атрибутикой и символикой, праздники обретают свою музыку и поэтические тексты (Марсельеза, Карманьола, гимны), провозглашение системы праздников, соответствующей идеологии.
III этап: август 1794-1795 гг. и далее – затухание. В июле 1794 г. Максимилиана Робеспьера отправили на гильотину вконец запуганные его неистовой кровожадностью более умеренные члены Конвента; абстрактную систему праздников, начиненну. Атеизмом и пантеизмом, отменили. Оставили только 14 июля – День республики. Объявили новую систему праздников, близкую конкурентному человеку (праздник юности, супружества, праздник старости, праздник земледельца и т.п.), облекая их сентиментальной античной символикой и атрибутикой, также малопонятной простолюдинам, как и абстракции якобинцев.
Второй период. 1793-1794 гг. Радикалы ввели новое летоисчисление и календарь. Угроза отодвинута. Простолюдины затихли в тревоге. Комиссары Дантона – Робеспьера, мобилизуя все творческие силы Парижа, армию и граждан, устраивают триумфы режиму. Главными исполнителями от искусства остаются Луи Давид, Госсек, Керубини, Мегюль, Шенье, артисты Оперы.
К празднику Федерации в 1793 г. были приурочены годовщины сражения 10 августа 1792 г. и принятия Конституции. Праздник имел три основные точки действия плюс концерты артистов театров в течение дня.
Третий период. Он характеризуется попыткой сочетать революционную риторику с традиционными ценностями жизни. Надо признать его неудачным историческим экспериментом эти попытки повторялись у нас: в 20-е годы – как Красные Пасхи и Красные Крестины (повторение обряда с коммунистической атрибутикой и речами), в 60-е годы – как компания по созданию новых обрядов, компенсирующих ушедшие традиционные народные обряды и образа попытки были неудачными. Так и во Франции.
Таким образом, что же нового было внесено в обычай народного праздника?
1. Атрибутика античности и Возрождения. Она представлена в оформлении и символике праздников. 2. Искренние обращения властей к народу (Отечество в опасности) и адекватный отклик. 3. Масштаб народной самодеятельности и участие масс, особенно в первый период эпохи. 4. Массированное использование трагического пафоса в целях эмоционального заражения народа необходимыми идеями.
Вопросы для самоконтроля:
1. Дайте характеристику основных этапов развития праздников Великой Французской революции.
2. Что было характерно для развития праздников Великой французской революции 1789 – 1794 гг.
3. Что нового было внесено в обычай народного праздника.
Список рекомендуемой литературы:
1. Максютин Н.Ф. Очерки истории досуга / Н.Ф. Максютин. -2-е стер.изд. – Казань: Медицина, 2003. - 128с.
ВНЕШКОЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
В современной жизненной практике людей, в деятельности общественных объединений, гражданских инициатив создаются особые педагогические условия для социализации личности, для освоения ею универсалий культуры, которые обеспечивают включение человека в живые связи с миром, с прошлым и настоящим культуры, ее традициями, символами и ценностями.
Именно здесь, во внешкольной работе были реализованы уникальные педагогические инициативы по религиозно-нравственному, национально-патриотическому и физическому воспитанию детей, формированию развивающей досуговой среды. Здесь получили методологическое обоснование и теоретическое развитие представления и технологии досуговой педагогики, сложившиеся в дореволюционном внешкольном образовании (В.П. Вахтеров, В.И. Чарнолуский, Е.И. Медынский, С.О. Серополко, С.Т. Шацкий и др.). Миссия внешкольного образования, в понимании видного деятеля педагогики русского зарубежья С.О. Серополко, состояла «в создании новой культуры, в которой народ и высшие его слой претворяются в органическую целостность».[4]
В отечественной истории педагогики термином «внешкольное образование» принято обозначать культурно-просветительскую деятельность общественных организаций и частных лиц, направленную на удовлетворение образовательных запросов населения. Учреждения внешкольного образования (воскресные и вечерние школы, общеобразовательные и профессиональные курсы для взрослых, повторительные классы, народные университеты, а также народные чтения, публичные лекции, народные библиотеки и читальни, книжные склады, народные дома, народные театры и пр.) создавались на общественные и частные средства и не входили в государственную систему народного образования.
В 1919-1939-е годы в условиях эмиграции была предпринята уникальная попытка создать особую систему внешкольного образования, максимально соответствующую национальным традициям и характеру русского народа. В этом опыте были синтезированы методологические и методические идеи социального и культурного воспитания, которые сформировались в России к началу ХХ столетия. Такая педагогическая деятельность должна была решить двуединую задачу:
· с одной стороны, воспитать в изгнании российских граждан, способных к активной деятельности в своем Отечестве, способствовать сохранению национальной культуры и идентичности;
· с другой стороны, обеспечить условия для подготовки детей к реальной жизни в чужой стране, нейтрализовать неблагоприятные ассимиляционные факторы, обеспечить полноценное восприятие европейской культуры и образования.
В русской зарубежной школе, существовавшей в иной этнокультурной, языковой и социальной среде эта задача решалась на уровне включения национального компонента содержания образования, т.е. предметов, которые несли в себе заряд русской культуры и образованности, воспитания национального самосознания. Однако этим воспитательный процесс не ограничивался, поскольку широкое распространение получила культурно- просветительная деятельность русских эмигрантских организаций, национальных общественных объединений во внеучебной и внешкольной среде (то, что сегодня в российской педагогической науке именуется как дополнительное образование и педагогика социально-культурной сферы).
Современные исследования Российского Зарубежья убедительно доказывают, что оно является не только политическим и этносоциальным феноменом XX века, но и уникальным социокультурным пространством, составляющим часть российской культуры, науки, искусства, литературы, национальной жизни в целом. [8;9;10;11, с.12]
Выполнение педагогической миссии русского зарубежья было сопряжено с формированием особого культурно-образовательного пространства, предпосылками возникновения, формирования и развития которого выступали такие факторы, как:
· высокая плотность эмиграции в Европе,
· скопление культурных, интеллектуальных и общественных сил, обладавших опытом организационно-педагогической работы в России,
· позитивная политика государственных и общественных органов стран проживания. [18, с.24]
В этот перечень должно быть включено также главное, на наш взгляд, обстоятельство – высокая потребность русских эмигрантов в деятельном сохранении и поддержании особой социально-психологической, языковой и культурной среды, которая позволяла не просто «остаться русскими людьми», а сохраниться в качестве активных граждан великой страны, готовых принять участие в её грядущем возрождении.
Становление российского зарубежья.Российское Зарубежье в Европе сформировалось в результате событий гражданской войны и революции (1917-1920 гг.), которые вынудили покинуть родную страну огромное количество бывших граждан Российской империи. Появление российских беженцев в Европе связано, в основном, с эвакуацией разбитых частей белой армии.
Большая волна беженцев направилась с территории Украины и Белоруссии в страны Восточной Европы в конце 1918 г. вслед за отходом немецких войск. Провал наступления на северо-западном фронте армии генерала Юденича в конце 1919 г. привел к массовой эвакуации в прибалтийские страны и Северную Европу, в основном через Гельсингфорс (столицу Финляндии). Наиболее важным районом эвакуации было побережье Черного моря (Новороссийск, Крым, Одесса, Грузия). Вследствие чего российские эмигранты оказались в Константинополе, на островах Мраморного и Эгейского морей и на полуострове Галлиполи. Кроме того, происходил процесс вторичной эмиграции.
В связи с неблагоприятными условиями из Константинополя и прилегающих к нему островов русские беженцы направлялись на Балканы, в Чехословакию, Германию, Францию. Из прибалтийских государств русские переезжали в страны Восточной, а затем и Западной Европы. Так, в результате широкомасштабных миграционных процессов в Европе появилась особая диаспора - русские эмигранты. Именно так стали называть тех, кто лишился российского подданства и не приобрел гражданства какой-нибудь другой страны.
Охарактеризуем географическое размещение и социальную структуру «первой волны» российской эмиграции.
Характерно географическое размещение русских эмигрантов «первой волны» в 1918 поду. Ряд западноевропейских стран дали согласие на въезд эмигрантов - частично по политическим мотивам, но в большей мере по мотивам чисто экономическим: Франция, Германия, Бельгия нуждались в дешевой рабочей силе. Однако эмигранты в этих странах попадали в сферу действия общих законов об иностранных рабочих: они не имели социальной зашиты, должны были соглашаться на работу на любых условиях, значительно худших, чем определяемые конъюнктурой на рынке труда; их первыми увольняли при малейших признаках промышленного кризиса.
Страны Юго-Восточной и Центральной Европы - Югославия, Болгария, Чехословакия – принимали эмигрантов, так как остро нуждались в квалифицированных специалистах. Мотивы славянского и религиозного единства хотя и играли здесь известную роль, но были явно подчинены экономическим потребностям.
Ряд стран решительно закрыли свои границы для русских эмигрантов, несмотря на то, что они имели официально признанные Лигой Наций, т.н. нансеновские паспорта. Среди этих стран – Англия, Дания, Швеция, Норвегия, Голландия, Испания, Португалия, Италия, Канада, Япония.
Российская эмиграция "первой волны" рассматривала свое пребывание на чужбине как временное, противилась интеграции в иную среду, стремилась сохранить детей русскими. Поэтому, как только первые эмигранты осели, появились центры культурной жизни, где шла "русская жизнь" и куда стекались беженцы из России.
В странах, куда прибывали русские беженцы, тотчас создавались учебные заведения с преподаванием на русском языке. Разворачивалась разнообразная по формам внешкольная работа - возникали многочисленные культурные общества, культурно-просветительные организации, общественные читальни, театры, музеи и др. Безусловно, что высокая духовная потребность в восстановлении искусственно прерванных связей с исторической родиной становилась основным фактором, обусловившим формирование уникального культурно-образовательного пространства русского зарубежья. Особую широту эта образовательная деятельность получила в главных центрах Русского зарубежья (1920-е-1930-е гг.) «первой волны» в Берлине, Париже, Праге, Белграде, Софии, Риге, Гельсингфорсе и Харбине. В этих городах сформировались настоящие «анклавы» русской культуры. Важным фактором становления, развития и угасания подобных "анклавов" была лояльность политики местного правительства по отношению к национальным меньшинствам, численный и социальный состав беженцев.
Основными центрами первой русской эмиграции стали Берлин и Париж.
В начале 1920-х годов одним в Берлине было открыто более 80 русских издательств, 20 книжных лавок, 6 банков, несколько русских школ и других учебных заведений. [17, с.78-83] Здесь нашли себе убежище известные русские художники, литераторы, философы (А. Белый, Н. Бердяев, А. Ремизов, Вл. Ходасевич и др.).
В Берлине, был основан Русский институт, имевший связи с рядом научных учреждений Германии. К работе в нем были привлечены А.А. Боголепов, Б.П. Вышеславцев, С.И. Гессен, И.А. Ильин, В.А. Мякотин, П.Б. Струве, С.Л. Франк и др. В 1922 г. в Берлине была организована Свободная духовная и философская академия (Н.А. Бердяев и др.), где читались лекции на религиозные темы.
В Берлине также действовали различные организации помощи беженцам, клубы и общества (политические и культурные). Благодаря терпимости правительства, дружелюбному и гостеприимному отношению немецкого народа, а также дешевизне производства, в Германии первоначально находилось огромное число русских эмигрантов. [14, с.50-54]
Однако к 1930-м годам по ряду причин экономического (стабилизация марки) и политического (приход Гитлера к власти) характера численность русской эмиграции резко сократилась с 250 тысяч человек в 1922 г. до 90 тысяч в 1930 г. и 45 тысяч в 1936 г.. [14, с.54]
Париж был литературной и духовной столицей русской эмиграции. Вплоть до второй мировой войны отношение к эмигрантам в Париже было весьма либеральным. Во Франции был созданы особые социокультурные условия, позволившие сохранить русскую национальную культуру. Привычной чертой Парижа стали русские школы, магазины, рестораны, церкви. Здесь выходили газеты и журналы на русском языке.
В Сорбонне при поддержке французского правительства был организован курс изучения русской истории и литературы. Яркой приметой русского Парижа 1920-х годов был Народный (свободный) университет, где читались лекции в свободные дни и вечера, а по четвергам и субботам проводились специальные занятия для подростков. Также во Франции преподавание на русском языке велось в Техническом институте, Православном богословском институте, Франко-русском институте, Коммерческом институте, Русской консерватории им. С.В. Рахманинова.
В Париже жили и творили Г.В. Адамович, И.А. Бунин, С.С. Прокофьев, И.Ф. Стравинский, Ф.И. Шаляпин и др. видные деятели русской культуры, безусловно, оказавшие влияние на культуру приютившей их страны.
Наряду Берлином и Парижем центром функционирования русской культуры за рубежом была Прага.
В 1921 году в Чехословакии был разработан Государственный культурно-просветительный план помощи русским, который нашел поддержку широких кругов общественности, а также полное понимание в лице первого президента независимой Чехословацкой Республики, видного историка русской общественной мысли и культуры Т.Г. Масарика и видного общественного деятеля К.П. Крамаржа. В конце 1921 г. на заседании Комитета по иностранным делам Национального собрания министр иностранных дел З. Бенеш сформулировал концепцию чехословацкой акции помощи русским беженцам. Было принято решение не только о поддержке русской эмиграции в течение длительного времени, но и определен характер этой акции с ориентацией, в основном, на культурно-образовательную сферу. [16, с.25-26] Целью данного мероприятия являлась поддержка русских и украинских беженцев из среды профессиональных и научных кадров для грядущей реконструкции России. Кроме культурно-просветительной направленности данный план отражал и далеко идущие политические намерения чешского правительства – предполагалось, что Россия вновь станет демократическим правовым государством, а дружественный союз с ней мог бы окончательно закрепить независимость, приобретенную славянским народом в результате первой мировой войны, и в определенной мере предотвратить угрозу нападения со стороны Германии. Решающую роль в укреплении славянских государств должны были сыграть российские эмигранты, многие из которых являлись известными политиками, общественными деятелями.
В 1921-1923 гг. в Праге обосновались 150 ученых и тысячи русских студентов. В столице Чехословакии были созданы и действовали Русский юридический факультет при Карловом Университете, педагогический и кооперативный институты, автомобильная и тракторная школа, Высшее училище техников. Были выделены довольно большие суммы для стипендий студентам, для помощи русской интеллигенции не только в Праге, но и в Париже. Издательства «Пламя» и «Евразийское книгоиздательство» обеспечили выпуск значительного числа русских книг. [15, с.4-20]
Лучшая часть русской эмиграции сохраняла духовную силу своей Родины и в этом смысле противостояла тому умалению духовной культуры, которое проявлялось в самых цивилизовнаных, процветающих странах Запада и Востока.
В силу особого стечения исторических обстоятельств, после окончания гражданской войны в 1922 г. тысячи русских людей уехали из Сибири и Приморского края в Китай - в Харбин. В «русском Харбине» оказались более 40 тыс. выходцев из России. И за три года (до массового переезда русских эмигрантов в Шанхай) этот маньчжурский город стал настоящим очагом русской культуры. В Харбине действовали русские институты – Ориентальный, Коммерческий и Экономический – в них преподавали известные профессора, издавались русские журналы и газеты – «Рубеж», «Нива», «Харбинская Заря». В Харбине, а затем в Шанхае с исключительным успехом проходили концерты Федора Шаляпина и Александра Вертинского [3, с.139], выступления артистов оперы и оперетты, поэтические вечера. Звучали оперы Мусоргского и Чайковского, стихи Блока, Ахматовой, Волошина. Русские художники, писатели, музыканты создали свое объединение деятелей русской культуры. [13]
Значительная колония русских эмигрантов первой волны существовала в Шанхае в 1922-1949 гг. Ее образовали отступавшие в Китай русские белогвардейцы, воевавшие на Дальнем Востоке. Как пишет американский историк Том Крейрон, «у русских эмигрантов был очень высокий уровень образования. Они были духовно раскрепощенными людьми. Русская культура в Шанхае расцвела. Русские стали мошной интеллектуальной силой в Шанхае». Русские школы, газеты, клубы, памятник Пушкину, поставленный в 1937 г. (и взорванный хунвейбинами во время т.н. великой культурной революции 1966 г.) - все это были материальные свидетельства существования русской культуры на китайской земле. После победы китайской революции, в 1949 г. русская колония распалась, ее представители оказались в районе Сан-Франциско в Калифорнии, в Австралии, на Филиппинах.
Этот феномен - расцвет русской культуры в совершенно особой атмосфере дальневосточных городов, в иноязычной среде, в условиях неевропейского быта, - со всей очевидностью свидетельствовал о глубоких корнях и о жизненности русской культуры, опиравшейся на прочные национальные традиции.
Анализ социальной структуры «первой волны» эмиграции показывает, что вопреки сложившимся представлениям, основная масса людей, оказавшихся за пределами Советской России после октябрьского переворота, в ходе гражданской войны 1918-1922 гг. и после ее окончания не принимали активного участия в политической борьбе и противостоянии советской власти. [1, с.201-218]
Военные - «белоэмигранты»: генералы, офицеры, юнкера, казаки – не были основным социальным слоем русской эмиграции. Видный деятельно науки и культуры русского зарубежья, историк культурно-просветительной деятельности русского зарубежья П. Е. Ковалевский утверждает, что лишь «около четверти, покинувших страну, принадлежали к армиям, сражавшимся на юге России, в Крыму, вокруг Петрограда, на Севере и в Сибири». [6, с.117]
Основную часть «белой эмиграции» – эмигрантов «первой волны» составляли гражданские люди разных профессий и рангов: служащие и студенты, коммерсанты, учителя, профессора, артисты, писатели, журналисты и др.
Если рассматривать структуру духовных интересов этой волны эмигрантов, то в ней отразился весь сложный и противоречивый спектр идей и настроений, которые были в России к 1917–1920 гг. и выразились в философии и психологии, искусстве и политических пристрастиях, религиозных и нравственных исканиях. [7, с.258-283]
Если учитывать только политическую сферу – то это широчайший диапазон от монархистов до социалистов-меньшевиков и эсеров.
В области искусства - представители всех художественных школ, какие были в России: символисты и акмеисты, кубисты и футуристы.
Социологический анализ, осуществленный в Белграде Русским институтом еще в 30-е гг., установил, что в эмиграции к 1930 г. находилось до 500 российских ученых, среди них – более 150 бывших профессоров российских университетов. Из них 5 человек имели звание академиков Российской Академии наук.
Многие из них испытывали материальные лишения и нравственные унижения, работая на самых не престижных и малооплачиваемых должностях, однако не прекращали своей научной деятельности. За рубежом существовали и трудились тысячи русских студентов и учителей. В разные периоды функционирования «первой волны» эмиграции число студентов колебалось от 15 тыс. до 10 тыс. человек. Наибольшее число русских студентов находилось в Чехословакии.
Вместе с родителями в эмиграции оказался значительное количество молодежи и детей. Это обстоятельство является определяющим при оценке культурно-образовательного пространства Русского зарубежья, и не осталось незамеченным исследователями. Однако точные сведения о количестве детей, оказавшихся в эмиграции по целому ряду причин восстановить сегодня не представляется возможным. Поэтому в своих оценках мы опираемся на приблизительные, «ориентировочные» данные, опубликованные в разное время как педагогами, оказавшимися в изгнании. (А.Л. Бем, В.В. Зеньковский, В.В. Руднев, Р. Словцов, А.В. Маклецов и др.), так и современными историками педагогики (Е. Осовский, В.А. Сухарева, и др.).
Таким образом, справедливой можно считать оценку числа российских детей школьного возраста, нуждавшихся в систематической помощи со стороны общественных зарубежных организаций ориентировочно 18-20 тысяч. Эта цифра составляет, практически, среднее значение от данных, приведенных В.В. Рудневым и А.Л. Бемом.
Количественные показатели молодежного состава российской эмиграции «первой волны» четко коррелируют с числом русского студенчества за границей. В литературе приводятся данные о наличии в Российском Зарубежье около 25000 студентов. [5, с.96] В эту цифру включены студенты, эмигрировавшие в Азию (Харбин), Америку, Австралию и Африку. Европейские страны приняли около пятнадцати тысяч русских студентов. [2, с.12]
Таким образом, необходимо понимать внешкольное образование в системе культуры как особый процесс приобщения личности к всеобщности общественно-исторического бытия, основанный на органической взаимодополняемости не только различающихся форм наследования культуры (остенсивных, императивных и аксиологических), но и смысловой синтез всего спектра ценностей культуры, находящих отражение в искусстве, науке, нравственности. Генеральным условием этого процесса становятся самодетерминация личностью выбора форм, средств и методов саморазвития и творчества в условиях свободного времени.
Вопросы для самоконтроля:
1. Характеристика внешкольного образования.
2. Роль общественных организаций и частных лиц в культурно-просветительной деятельности российского зарубежья.
Список рекомендуемой литературы:
1. Агурский М. Идеология национал – большевизма. – Париж, 1980. – С. 201-218.
2. Варшавский B.C. Незамеченное поколение: О русской эмиграции. - М.: Изд. фирма "Информ-Экспресс" Ассоц. "Русская энцикл.", 1992. – С. 12.
3. Вертинский А. Четверть века без Родины // Москва. – 1962. - № 3. – С. 139.
4. ГА РФ, ф. 5773, оп. 1, д. 46 - л. 1 (об.)
5. Кишкин Л.С. О русской эмигрантской молодежи в Праге (1920-1930-е гг.) // Славяноведение. - 1993. - № 4. - С. 96.
6. Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия: История и культурно-просветительная работа Русского Зарубежья за полвека (1920-1970). - Париж: Изд. Libr. des eing continents, 1971. – С. 117.
7. Костиков В.В. Не будем проклинать изгнанье: Пути и судьбы русской эмиграции. – М., 1990. – С. 258-283.
8. Осовский Е.Г. Образование и педагогическая мысль Российского Зарубежья //Педагогика, 1995. № 3.
9. Осовский Е.Г. Педагоги и деятели общественно- педагогического движения Российского Зарубежья. Биобиблиографический словарь.150 биографий. Саранск. 1997. - 99 с. и др.
10. Осовский Е.Г. Педагогика русского зарубежья: Сергей Гессен // Школа и мир культуры этносов. - Вып.2. - М., 1995
11. Осовский Е.Г. Педагогическая наука в Российском Зарубежье: истоки и ориентиры // Педагогика. - 1997. - № 4. - С.88-94.
12. Осовский Е.Г. С.И. Гессен: педагогика как прикладная философия. М.,1995.
13. Пио-Ульский Г.Н. Русская эмиграция и ее значение в культурной жизни других народов. Белград, 1939. – 174 с.
14. Раев М. Россия за рубежом: История культуры российской эмиграции. 1919-1939. - М.: Прогресс-Академия, 1994. - С. 50-54.
15. Русские в Праге. 1918-1928 гг. Редактор-издатель С.П. Постников. - Прага, 1928. – С. 4-20.
16. Сладек 3. Русская и украинская эмиграция в Чехословакии // Советское славяноведение. – 1991. - № 6. – С. 25-26.
17. Старцева А.В. "Русский Берлин" в 1921-1923 г.г.// Российское Зарубежье: история и современность. - М., 1998. - С.78-83.
18. Сухачева В.А. Общественно-педагогическое движение российской эмиграции в странах Европы, 1917-1939 гг.: Дис. канд. пед. наук. – Саранск, 1995. – С. 24.
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ
УЧРЕЖДЕНИЙ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ
ПО ВНЕШКОЛЬНОМУ ОБРАЗОВАНИЮ
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 1473; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!