Участие анализаторов тактильной,

Номинантная детерминация зрения (эвенкийское: salama – змея, sa – знак; «S = С»).

Известно, что оптическая система восприятия внешнего мира человека начинает работать сразу после рождения. Первоначально изображение воспринимается в перевернутом виде. Фокусировка и отслеживание появляется через полтора месяца. Глаз учится воспринимать изображение постепенно. Развёртывание зрения происходит с помощью мышцы, совершающей незаметные постоянные микроскопические движения в направлении зрения. При установке неподвижно глаз перестает видеть.

Поэтапно эта нейронная цепь рефлексов, направленная на звуковое номинирование опасного предмета, представляет собой оптико-эмоциональный следовой аурикулярный нейро-глоссокинез. Кроме этого, из сильнейших эмоций, присущих психике человека, наиболее остро переживается страх. Эта эмоция связана с инстинктом самосохранения. Из всех известных ощущений человека страх - наиболее травмирующий фактор психики. В тупиковых состояниях формирование страха связано с неизвестностью будущего. Физиологически наиболеелегко страх вызывается длительным утомлением нервной системы через яркий свет в глаза, длительным отсутствием сна, затянувшимися стрессовыми состояниями. Страх парализует волю, ослабляет тонус поперечно-полосатой мускулатуры, лишает дара речи, вызывает спазм сосудов головного мозга, вводит в состояние транса, оцепенения.

Понимание процесса формирования первичных звукокомплексов прокладывает кратчайший путь в подсознательное пространство человеческого мозга, позволяет смоделировать механизм неврозов и депрессий, которым зачастую подвержены аборигены в условиях социальной нестабильности.

«Белые пятна» в языковой картине  мира Амурчан

Г.В. Быкова

Ученые предполагают, что язык возник раньше таких важнейших явлений в истории человечества, как искусство: декорированным деревянным и костяным предметам – более 25 тысяч лет, наскальной живописи около 14 тысяч лет (цит. по Мечковская 2001, 11). Ареал распространения красочных петроглифов древних эвенков - писаниц - охватывает огромную территорию (более 0,5 млн. кв. км) между Яблоновым, Становым, Буреинским хребтами и долиной реки Амур.

Открытия последних лет, сделанные в Приамурье археологами и эт­нографами Благовещенского государственного педагогического университета совместно с Институтом археологии и этнографии СО РАН, серьезно скорректи­ровали схему этнокультурного развития нашего региона за последние два тысячелетия. Появилась возможность реконструировать этногенез народов, которые в XIX - начале XX веков населяли Амурский край и с которыми непосредственно начали контактировать с 1858 года граждане Российской империи, занявшие юг Дальнего Востока после подписания Айгунского договора.

Амурскими археологами установлено, что по хозяйственно-культурному типу автохтоны бассейна Амура делились на две группы: земледельцы, за­нимавшие пойму Амура и Зеи, (дючеры) и охотничьи племена (эвенки), обитавшие в таежной зоне. В начале XX века дючеры покинули территорию России, эвенки же и поныне живут в нашей области. В условиях длительного сосуществования двух локальных культур – русской и эвенкийской – неизбежными стали контакты их носителей, что ставило проблему межкультурной коммуникации в ряд наиболее актуальных как в прошлом, так и в настоящем.

Термин «культура» употребляется нами в значении, принятом в современной культурной антропологии, т.е. под культурой понимается «система концептов, убеждений, установок, ценностных ориентаций, проявляющихся как в поведении и поступках людей, так и в результатах их духовной и материальной деятельности» (Г. Малетцке, цит. по «Проблемы этносемантики» 1998, 68). Общеизвестно, что национальная самобытность народа, окружающая его действительность обязательно находят отражение в национальном сознании, избирательно объективируясь в языке. Способ представления, членения и номинирования реальности национально специфичен в силу различных факторов: экологических, социальных, культурно-исторических и этнопсихологических.

Между тем этнокультурная среда Приамурья формировалась под знаком этноцентризма значительно преобладающего русскоязычного населения, которое, как и большинство людей, воспринимало родную культуру как точку отсчета, как единственно возможную меру вещей. Этноцентризм, по мнению Малецтке, играет основополагающую роль в межкультурной коммуникации: мы помещаем себя, нашу расовую, этническую или национальную группу в центр универсума и соответственно этому оцениваем всех других. Чем более они похожи на нас, тем ближе к себе мы помещаем их в этой модели; чем больше расхождения, тем дальше от себя определяем мы их место.

В Приамурье этноцентризм принял более уродливые формы: малочисленному этносу попытались навязать свою культуру, свой, русский, образ жизни и мировосприятия: детей, живущих в самобытной природной и социально-речевой среде, лишали возможности усваивать первородный язык, увозили в школы-интернаты, где требовалось говорить на русском и не одобрялось общение на эвенкийском языке.

Мало что  изменилось к лучшему и сейчас: распространение средств массовой информации в области только на русском языке, тактика максимального обучения в школе на русском языке и минимального (2 часа в неделю) на родном эвенкийском, отсутствие в средних специальных и высших учебных заведениях области подготовки специалистов для нужд коренного народа, разрушение традиционной хозяйственной деятельности и экосистем в местах компактного проживания эвенков поставили национальный язык и культуру на грань исчезновения. Дети и молодежь не знают языка, этногенеза, традиций и истории своего народа. В школах компактного проживания аборигенов не хватает учебной и методической литературы на родных говорах. Учебники, написанные на полигусовском говоре эвенков Подкаменной Тунгуски, малопонятны амурским детям и требуют серьезной научной и методической адаптации.

Современное состояние традиционной культуры и языка эвенков, проживающих в трех районах Амурской области, однозначно определяется как глубоко кризисное. С 1994 года наметилась устойчивая тенденция к сокращению численности коренного населения. Уровень владения языком и активность использования письменности катастрофически падают. Уходят из жизни последние носители древних говоров уникального языка. Многие обряды и традиции, веками связанные с оленеводством, охотой, рыболовством и сбором дикоросов, утрачиваются безвозвратно. В результате выходят из употребления целые пласты лексики, в которой отражены и запечатлены национально значимые и передаваемые тысячелетиями смыслы, зафиксировавшие часть исчезающей культуры.

При взаимодействии двух неродственных языков, двух непохожих культур нередко возникает непонимание, обусловленное различием в мировоззрении, социальном статусе соседствующих языковых коллективов. Такие национально-специфические расхождения (несовпадения) в лексических системах языков и культурах выявляются на различных уровнях и описываются зарубежными и отечественными исследователями при помощи различных терминов: лакуны, gap (пробел, лакуна), безэквивалентная лексика, нулевая лексема, антислова, значимый нуль и др. Предпочтительным в отечественной лингвистике считается термин лакуна (от лат. lacuna - пустота, брешь).

В современной лингвистике лакуны рассматриваются как «национально-специфические элементы культуры, нашедшие соответствующее отражение в языке носителей этой культуры, либо полностью не понимаемые, либо недопонимаемые носителями иной культуры и языка в процессе коммуникации» (Томашева 1995, 58), как «виртуальные единицы лексической системы», «семемы без лексем», «больше, чем какое-либо другое явление отражающие национальную специфику того или иного языка» (Быкова, 1999, 9).

За последние десятилетия значительно пострадала национальная система концептов (концептосфера) амурских автохтонов, как объективированная в самобытном языке, так и необъективированная, но существующая на уровне универсального предметного кода в сознании носителей языка и выраженная лакунами. В настоящее время в списке «Красной книги языков народов России» эвенкийский язык значится как миноритарный и маргинальный. На сегодняшний день говоры амурских эвенков (т.е. объективированное в языке), до сих пор системно не зафиксированные, снижают свой социальный статус в пределах области, сужается сфера их употребления в качестве основного средства общения в среде носителей языка, количество которых стабильно уменьшается. Положение усугубляется еще и тем, что на смену старшему поколению, хорошо владевшему эвенкийским языком (дети которых понимают родной язык, но редко пользуются им в речи и на письме), приходят внуки, воспринимающие язык родителей как иностранный.

«Концепты, не имеющие средств языкового выражения в национальной языковой системе, тем не менее существуют в национальной концептосфере и обеспечивают национальную мыслительную деятельность в той же степени, что и концепты, которые названы языковыми знаками национального языка. Эти концепты являются базой мышления личности» (Попова, Стернин, Чарыкова, 1998,21). Возникает вопрос: смогут ли носители эвенкийской культуры, утрачивающие язык, выразить эти национальные мыслительные образы средствами воспринятого языка? Как сохранить уникальный язык для мировой цивилизации?

На эти и многие другие вопросы пытаются ответить лингвисты Благовещенского государственного педагогического университета - разработчики и исполнители проекта «Исследование и описание концептосферы эвенков в этнокультурной среде Приамурья» в рамках целевой федеральной Программы «Интеграция». Ведутся диссертационные исследования: «Лакунарность лексико-семантического поля «Природа» в русском и эвенкийском языках», «Функционирование топонимической лексики эвенкийского происхождения в этнокультурной среде Приамурья», «Объективированное и необъективированное в национальной системе концептов амурских эвенков» и др. При участии носителей языка и сектора тунгусоведения Института филологии СО РАН осуществляется описание словарного состава джелтулакского и зейского говоров. В проект приглашены специалисты по эвенкийскому языку из Санкт-Петербурга, Улан-Удэ, Якутска, Новосибирска, Хабаровска и др. городов России.

В ходе исследования обнаружено, что потери несет и концептосфера русскоязычных амурчан. Россия всегда складывалась как полиэтническое и многоязычное государство, и это подпитывало и обогащало ее язык и культуру. Свой способ членения, представления, структурирования и описания окружающей среды эвенки зафиксировали в национальной картине мира в виде топонимов, которые и восприняли носители русского языка, пришедшие в Приамурье в 1852 году. Подобные наименования (топонимы и оттопонимические существительные и прилагательные) звучат и сейчас много раз в сутки во всех точках обширного амурского края.

Исследователями доказано, что язык как хранитель информации не может в полной мере выполнять свою связующую роль, не располагая собственными именами. «Географические названия (своеязычные или заимствованные), вошедшие в общую речь, образуют тот ее культурно-исторический слой, который является принадлежностью литературного языка» (Левашов 2000: 4). Как видим, в условиях длительного сосуществования двух локальных культур – русской и эвенкийской – шло взаимное влияние на оба языка: ассимиляция и подавление аборигенного и обогащение элитного русского. При этом носителями последнего не предпринимались попытки теоретически осмыслить и зафиксировать этимологическое значение сотен эвенкийских слов, вошедших в словарный фонд русского языка.

Тысячелетиями кочевали эвенки по территории Амурской области, существуя на принципах разумного, экологически грамотного потребления и воспроизводства природных ресурсов, поддерживая равновесие с окружающей средой. Информация о природных богатствах края, его топографических особенностях, ритуальных мифохудожественных памятниках наскальной живописи, исторических событиях и т.д. закодирована в языке древнего этноса. Например, название реки Селемджа в переводе с др.эвенк. означает железная. В бассейне именно этой реки современными геологами обнаружены железорудные месторождения. Онони – с эвенк. онен – рисунок. В долине Онони археологами исследованы и описаны более десятка писаниц с цветными наскальными рисунками. Река, по которой в 1650 г. Е.П. Хабаров вышел к Амуру, названа коренными жителями Урка, что означает дверь, а Якодокит – дорога к якутам. Тыгукит – левый приток Гилюя от эвенк. тыгу – ярмарка, обменное место. На этой реке проходили ярмарки, на которых эвенки обменивались добытой пушниной, продуктами своего труда (Сутурин, 2001).

 Мыслительный образ (концепт), вызываемый любым эвенкийским географическим названием, воспринимается только как термин и является как бы закодированным для подавляющего числа русскоязычных носителей. 

Однако функционирование амурских топонимов, их значение и происхождение, структура, ареал распространения, развитие и изменение во времени до сих пор не стали предметом внимания местных – амурских и дальневосточных – лингвистов. Таким образом, для русскоязычных коммуникантов многие эвенкийские топонимы являются непонятными, непривычными (экзотичными), незнакомыми и квалифицируются исследователями лакунарности как межъязыковые конфронтативные лакуны, обусловленные дрейфом двух различных культур (Сорокин, 1982: 23).

А между тем «в каждом географическом названии закодирована информация, прежде всего, географическая – о месте и характере географического объекта. В языковом сознании при употреблении топонима воспроизводятся когнитивные связи соответственно языковому и социальному опыту современного человека, совпадающие или не совпадающие с мотивацией во время акта номинации. В этой связи носители «предпочитают» названия, которые возможно декодировать, т. е. мотивированные» (Васильева, 2001: 148)

К сожалению, многолетнее пренебрежительное отношение к самобытному языку соседствующего этноса привело к потере информативности топонимов эвенкийского происхождения, их семантической опустошенности. Это еще раз убеждает в том, что язык является продуктом творчества многих поколений, общим средством коммуникации на протяжении тысячелетий, общим духовным достоянием, пренебрежительное обращение с которым – преступление против самих себя.

Представители древнего этноса создали уникальную языковую картину мира, ядром которой стали сотни топонимов эвенкийского происхождения, вошедшие в словарный фонд носителей русского языка, пришедших в Приамурье. Многочисленные географические названия, активно используемые современными амурчанами, представляют собой часть национальной системы концептов амурских аборигенов. Зашифрованная в ней предыдущими поколениями информация практически недоступна носителям русского языка. И потому слова Селемджа, Олекма, Онони, Бомнак, Хорогочи, Гилюй, Усть-Нюкжа и сотни других, как показали проведенные нами психолингвистические эксперименты, воспринимаются их массовым русскоязычным пользователем примерно как синтетические, выдуманные, ничего не обозначающие слова типа агабак, яждец, чалпиш, кулдом, жертус, тьюзгру, чунбих, жунцаф и др. (Орлова, 1966, 147-148). Это аномальное явление для языка россиян, который искони подпитывался и обогащался в условиях полиэтничности и многоязычия, можно устранить, если успеть системно описать язык амурских аборигенов, сохранив его и для будущих поколений этноса: дети до 15 лет составляют 40% коренного населения, коэффициент рождаемости эвенков – 12% при среднеобластном 10.

Когнитологами установлено, что слово является средством доступа к концептуальному знанию, языковой знак - это своего рода «включатель» – он включает концепт в нашем сознании, активизируя в целом и «запуская» его в процесс мышления. В условиях межкультурной коммуникации в этнокультурной среде Приамурья в сознании русских коммуникантов многочисленные слова эвенкийского происхождения, отягощенные концептуальными и семантическими лакунами, как бы подавляют, обедняют мышление массового пользователя, создавая коммуникативный дискомфорт.

Чрезвычайная привязанность человека к родному языку и объясняется тем, что у каждого народа существуют неповторимые ассоциации образного мышления (эндемические концепты разных типов), которые закрепляются в языковой системе в виде однословной номинации либо существуют на уровне универсального предметного кода и нередко выражены лакунами. Возникает вопрос - если исчезнет язык, системно до сих пор не описанный и не зафиксированный в словарях, а новые его поколения будут общаться на языке другой нации, русской, например, останется ли у них доступ к системе национальных концептов?

Сформированные на основе уникального опыта генофонд, язык и культура, трагический процесс упадка и гибели которых мы наблюдаем сейчас, станут невосполнимой потерей не только для самого этноса, но и для мировой цивилизации в целом.  

Использованная литература

1. Быкова Г.В. Выявление внутриязыковых лакун (на материале русского языка). - Благовещенск: Изд-во Амурского гос. ун-та, 1999. - 76 с.

2. Васильева С. П. Топонимы Красноярского края в семасиологическом аспекте //Ежегодник регионального лингвистического Центра Приенисейской Сибири. - Красноярск, 2001. - С. 148-152.

3. Левашов Е. А. Географические названия. Словарь – справочник. – СПб., 2000.

5. Сорокин Ю.А. Лакуны как сигналы специфики лингвокультурной общности //Национально-культурная специфика речевого общения народов СССР. - М.: Наука, 1982.- С. 22-28.

6. Сутурин Е. В. Топонимический словарь Амурской области. - Благовещенск, 2000.

7. Томашева И. В. Понятие «лакуна» в современной лингвистике. Эмотивные лакуны //Язык и эмоции. - Волгоград: Перемена, 1995. - С. 50-60.

8. Попова З. Д., Стернин И. А., Чарыкова О. Н. К разработке концепции языкового образа мира //Язык и национальное сознание: Мат-лы науч.-практ конф. - Воронеж, 1998. - С. 21-23.

9. Проблемы этносемантики: Сборник научно-аналитических обзоров. - М., 1998.

Мы поможем в написании ваших работ!