X. Символ рыбы в алхимии
Медуза
193 Врач и астролог Мишель Нострадамус, несомненно, должен был быть знаком с алхимией, поскольку именно врачи, в основном, практиковали ее искусство. Может остаться под вопросом, знал ли он, что рыба служит символом сокровенной субстанции и lapis (камень) однако он, скорее всего, читал классические алхимические сочинения. Среди них одним из наиболее авторитетных считалось Turba philosophorum (множество философов), уже очень рано (в XI — XII веках) переведенное с арабского языка на латынь. Приблизительно тогда же или немного позднее были переведены и приложения к этому произведению, а именно Allegoriae super librum Turbae (аллегории на книгу множества) и Allegoriae sapientum supra librum Turbae XXIX distinctiones (аллегорию на книгу мудрецов на книгу множеств XXIX разделений) заодно с Aenigmata ex Visione Arislej и In Turbam philosophorum exercitationes (загадки видения Арислея и опыты философии по поводу множества) Turba принадлежит к тому же мыслительному кругу, что и Tabula smaragdina (изумрудная скрижаль) то есть входит в число позднеэллинистической продукции, переданной нам арабами — прежде всего, вероятно, неоплатонической школой Харрана (Табит ибн Куррах и др.), расцвет деятельности которой приходится на начало XI века.2 Идеи, сохраненные в перечисленных выше трактатах, носят "александрийский" характер, а рецепты, в особенности те, что содержатся в Allegoriae super librum Turbae, близко следуют духу и букве Papyri Graecae Magicae.3 (греческие магические папирусы)
|
|
|
194 В настоящий момент, эти Allegoriae 4 являются самым ранним нашим источником по алхимическому символизму рыбы. На их основании мы можем приписать алхимической рыбе довольно раннюю датировку — во всяком случае, не позднее XI века.5 Ничто как будто не указывает на христианское происхождение данного символа. Это, однако, не помешало ему — благодаря трансформации первоначально репрезентировавшейся им сокровенной субстанции — стать символом lapis; последним термином обозначается как prima materia так и конечный продукт процесса, именуемый по-разному — lapis philosophorum, elixir vitae, aurum nostrum, infans, puer, filius philosophorum, Hermaphroditus (Философский камень, эликсир жизни, наше золото, младенец, дитя, философов, Гермафродит и т.д). Как я показываю в другом месте, этот filius (сын) рассматривался как параллель Христу. Так косвенным путем алхимическая рыба обретает достоинство символа Salvator mundr (спаситель мира). Отец этого сына — Бог, а его матерью выступает либо Sapientia Dei (мудрость бога), либо Меркурий в своем качестве Девы. Filius philosophorum (или macrocosm), иным словом lapis, означает не что иное, как самость; это я также уже разъяснил в ходе детального рассмотрения различных его атрибутов и особенностей.
195 Текст, содержащий первое по времени указание на рыбу, таков: "В море водится круглая рыба без костей и панциря, содержащая в себе жир удивительного свойства: если его греть на медленном огне, покуда не уйдут жирность и влажность,... он насыщается морской водой и начинает светиться"6 Этот рецепт повторен в другом, возможно, более позднем трактате того же рода — "Aenigmata philosophorum" (загадки философов)7. Правда, piscis (рыба) здесь стала pisciculus, a lucescat заменено на candescaf. Общим для обоих трактатов является ироническое завершение рецепта: когда появляется citrinitas (xanthosis, "желтизна"), "получается collyrium [глазная примочка] философов". Если последние протрут ею свои глаза, то легко смогут постичь секреты философии.
|
|
|
196 Описанная в трактате рыба определенно — не рыба в современном смысле слова, но какое-то беспозвоночное. Это подтверждается отсутствием костей и "панциря" — "cortex" (слово, в средневековой латыни обозначавшее попросту "раковину моллюска")8. В любом случае, имеется в виду некий организм округлой формы, обитающий в море, предположительно — медуза, в изобилии встречавшаяся в морях древнего мира. Ее свободно плавающая разновидность, медуза акрос-педот, имеет округлое тело в форме колокола или диска радиальной конструкции, разделенное, как правило, на восемь секторов четырьмя перрадиальными и четырьмя межрадиальными лучами (углы которых могут, в свою очередь, рассекаться надвое адрадиалями). Как и все Книдарии9 или Нематофоры10 (класс, к которому принадлежат медузы), она наделена щупальцами — жгутиками; в последних содержатся нитевидные плетки, "нематоцисты", отравляющие жертву.
|
|
|
197 В интересующем нас тексте отмечается, что "круглая рыба", будучи нагрета на медленном огне, "начинает светиться". Другими словами, тепло, уже имевшееся в ней, становится видимым в качестве света. Это предполагает, что на автора рецепта повлиял либо сам Плиний, либо какой-то иной представитель той же традиции. Плиний описывает рыбу — Stella marina, "морскую звезду" — озадачивавшую, по его словам, многих великих философов.11 Об этой рыбе рассказывали, что она горяча, полна огня и сжигает все, к чему прикоснется в море12. Плиний упоминает Stella marina13 в той же фразе14, что и pulmo marinus (морское легкое), свободно плавающее на поверхности воды; последнему он приписывает настолько огненную природу, что, если потереть его палочкой, эту палочку затем можно использовать как факел16. Отсюда мы можем заключить, что наш автор не слишком считался с зоологическими различиями и вполне мог спутать Stella marina с pulmones (легкие). Как бы то ни было, средневековье с его страстью к символам с жадностью схватилось за легенду о "морской звезде". Николя Коссен рассматривал "рыбу" именно в качестве морской звезды, и соответствующим образом описывал ее. По его словам, это животное производит такое количество тепла, что не только зажигает все, к чему притрагивается, но и само варит себе пищу. А потому, им обозначается "veri amoris vis inextinguibilis" ("неугасимая сила истинной любви").17
|
|
|
198 Подобная интерпретация звучит весьма странно для современного слуха. Однако для средневековья фраза "alles Vergan-gliche ist nur ein Gleichnis" (все преходящее есть лишь стравнение) была верна в буквальном смысле: все эфемерные вещи выступали всего лишь символом божественной драмы, для человека современности почти утратившей значение. Picinellus интерпретирует рыбу примерно так же, с тем единственным отличием, что его амплификация более усложнена. "Эта рыба, — заявляет он, — непрерывно светится в воде, и все, к чему она ни прикоснется, разогревается и вспыхивает пламенем". Свечение здесь — огонь Святого Духа. В качестве авторитета цитируется Экклезиаст, 48,118, а также приводится ссылка на огненные языки чуда на Пятидесятницу. Тот удивительный факт, что огонь Stella marina не гаснет в воде, напоминает нашему автору о "divinae gratiae efficacitas" ("действии божественной благодати"), воспламеняющей сердца, погруженные в "море греха". На этом же основании, рыба означает милосердие и божественную любовь, как засвидетельствовано Песнью Песней Соломона, 8,7: "Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее". Наш автор предполагает, что рыба, о которой идет речь, с первых же мгновений своей жизни распространяет свет вокруг себя, а потому может служить эмблемой религии, чей свет животворит верующих.
199 Цитата из Песни Песней наглядно демонстрирует, как интерпретация горения морской звезды выявляет ее связь с мирской любовью. Picinellus даже объявляет морскую звезду "иероглифом сердца влюбленного", чью страсть не в силах погасить целое море, независимо от божественного или же мирского характера его любви. Далее автор, допуская непоследовательность, говорит, что рыба, эта, хотя и горит, но не светит. Он цитирует Св. Василия: "Теперь вообразите глубокий колодец, непроницаемую тьму, огонь, лишенный свечения, наделенный всей способностью огня жечь, но не испускающий никакого света... Именно так можно представить себе огонь адский". 19 Этот огонь — "concupiscentia", "scintilla vo-luptatis" ("искра вожделения").
200 Любопытно бывает замечать, насколько часто средневековые символисты дают диаметрально противоположные интерпретации одного и того же символа, очевидно, не осознавая далеко идущих и небезопасных следствий возможности того, что единство символа подразумевает тождество противоположностей. Так, в алхимии мы можем встретить точку зрения, согласно которой Бог и сам "пылает" во все том же подземном или подводном20 огне. "Gloria mundi" (слово мира), например, говорит об этом так:21
"Возьми огонь, или негашеную известь, о которой говорят философы, что растет она на деревьях, и в этом [огне] сам Бог пылает божественной любовью... Далее, Магистр Природы говорит, что сообразно искусству огня, Меркурий подлежит разложению... и помещению в неугасимый или живой огонь, в каковом огне сам Бог горит, заодно с солнцем, в божественной любви, на утешение всем людям; и без этого огня искусство никогда не сможет быть доведено до совершенства. Далее, есть огонь философов, который они скрывают и держат в тайне... Далее, благороднейший огонь — тот, что сотворен был Богом на земле, ибо имеет он тысячу разных свойств. На все это учитель отвечает, что Бог наделил его таким достоинством и действием такого рода... что сама божественность примешана к сему огню. И огонь сей очищает, подобно чистилищу в [областях] ада".
Этот огонь "неугасим". "Философы называют сей огонь огнем Святого духа".23 Он соединяет Меркурий с солнцем, "так что все три составляют единство, коего никто не разделит".24 "Так же как следующие три ипостаси — Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой — соединены, [то есть как] Святая Троица состоит из трех лиц и тем не менее остается единым истинным Богом, так и огонь соединяет три эти вещи: тело, дух и душу, то есть Солнце, Меркурий и Душу".25 "В сем невидимом огне заключена тайна искусства, как единый в трех испостасях Бог Отец, Сын и Дух Святой доподлинно заключен в единой сущности".26 Огонь этот — "одновременно и огонь, и вода". Философы называют его "живым огнем" в честь Бога, "каковой сам себя с собою смешивает в живой воде".27
201 В другом трактате говорится о воде, служащей "обиталищем и местом сокрытия всецелого сокровища",28 ибо посреди нее находится "огонь Геенны", "содержащий сей движитель мира в своем бытии".29 Огонь исходит от "primum mobile" (перводвигателя) и разжигается влиянием звезд. Он никогда не прекращает своего вселенского движения и непрерывно возгорается благодаря "влиянию небесных тел"30
202 Это — "неприродный", "противный природе" огонь. Он причиняет телам мучения, и сам он выступает драконом "жгущим яростно, подобно адскому огню".31 Дух жизни Фитон, обитающий в природе, обладает двойственными аспектами: имеется его инфернальная форма, а именно, адский огонь, на основе коего можно уготовить "адскую баню". Трактат Авраама Елеазара говорит о Фитоне как о "боге".32
203 Согласно Блезу де Виженеру {Blaise de Vigenere), у огня не два, а четыре аспекта: интеллигибельный, который весь есть свет; небесный, причастный и теплу и свету; стихийный, один из первоэлементов, принадлежащий нижнему миру и состоящий из света, тепла и жжения (ardor); наконец, адский, противоположный интеллигибельному, пылающий и жгущий безо всякого свечения.33 Здесь мы вновь сталкиваемся с четве-ричностью, древними ассоциировавшейся с огнем, как можно было^видеть выше на основании египетских представлений о Сете и четырех сьшовьях Гора,34 равно как и на основании образа огненной области севера в видении Иезекииля. Есть некоторая вероятность того, что Виженер в данной связи имел в виду именно Иезекииля.35
204 В "Introitus apertus" (открытый вход) Филалета сокровенная субстанция названа "chalybs" ("сталь"). По его словам, она выступает "aim minera" (минеральное золото) (prima materia золота), "истинным ключом нашего Делания, без коего никакому искусству не удастся возжечь огонь светильника". Chalybs представляет собой "дух чистоты выдающейся", потаенный адский огонь, вместе с тем в наибольшей степени летучий",36 "чудо мира, систему высшего в низшем; по каковой причине его примечательным знаком отметил Всемогущий, чье рождество возвещено было философскому Востоку приметами явившимися на горизонте сего Полушария. Мудрые волхвы увидели их [в начале] эры, изумились и тотчас же узнали, что благостнейший Царь родился в мире. Ты же, когда увидишь его Созвездие, проследи его до колыбели, и там узришь прекрасного младенца; и тогда, отбросив все дурное, воздай почести царственному дитяти, открой свою сокровищницу, принеси ему в дар золото, и он после смерти уделит тебе от плоти и крови; сие есть наилучшее лекарство трех земных Монархий".37
205 Данный пассаж особо интересен, поскольку он позволяет глубже заглянуть в мир смутных архетипических идей, роившихся в голове алхимика. Продолжая, наш автор говорит, что сталь, в то же время являющаяся "адским огнем" и "ключом нашего делания", притягивается магнитом; по этой причине "наш магнит" есть подлинный "minera" (сырой материал") для стали. Магнит имеет скрытый центр, "с архетическим влечением38 поворачивающийся в направлении полюса, где происходит возгонка силы стали". Центр "изобилуетсолью"; очевидно, это sal sapientiae, (соль мудрости) ибо сразу же после вышесказанного в тексте говорится: "Мудрый возрадуется, глупец же не обратит внимания на все это и не научиться мудрости, пусть даже перед его взглядом предстанет повернутый наружу центральный Полюс, помеченный знаком39 Всемогущего."
206 В точке Полюса находится сердце Меркурия, "а он есть истинный огонь, в коем покоится Господь. Тот, кто странствует по великому, широкому морю, может достичь обеих Индий, может направлять свой путь по Северной Звезде, которую заставит явиться пред тобою наш Магнит". Здесь содержится намек на мистическое паломничество, "peregrina-tio". Как я разъясняю в другом месте, такое странствие ведет во все четыре стороны света, на которые в нашем тексте указывают обе Индии — Восток и Запад — а также поворачивание компаса к северу.40 Вместе они образуют крест, то есть кватернион, характеризующий природу Полюса. Ибо именно с Полюса начинаются и четыре направления, и деление на полушария (к западу и к востоку от Гринвичского меридиана). Таким образом, северное полушарие напоминает округлое тело морской медузы, сферическая поверхность которого поделена радиалями на четыре части (либо на число частей, кратное четырем) и выглядит почти как глобус, если смотреть на него со стороны Полюса.
207 В связи с этим, мне хотелось бы упомянуть сновидение, посетившее некоего двадцатилетнего студента, когда тот пребывал в замешательстве, обнаружив, что выбранный им для себя философский факультет совершенно ему не подходит. Однако он никак не мог выяснить, почему дела обстоят именно так. Он был сбит с толку и дошел до того, что вообще уже не знал, какую же профессию ему хотелось бы избрать. И тогда он увидел следующий сон, оказавший ему помощь и в полной мере высветивший его истинные цели:
208 Во сне он видел, что идет по лесу. Постепенно лес становился все более пустынным и диким, и он в конце концов понял, что лес этот доисторический. Деревья были настолько высокими, а листва настолько густой, что внизу царила почти полная темнота. Давно уже не наблюдалось даже и намеков на тропинку, однако он, движимый смутным ожиданием и любопытством, продолжал идти вперед и вскоре пришел к округлому пруду десяти или двенадцати футов в диаметре. Это был родник, и его кристально чистая вода казалась почти черной в тени деревьев. Посреди пруда плавало отливающее жемчугом.живое существо примерно восемнадцати дюймов в диаметре, иыучавшее слабое свечение. Существо это было медузой. 40а После такого сна он проснулся в весьма эмоциональном состоянии и, не сходя с места, решил, что станет изучать естествен мы с пауки. Этого решения он в дальнейшем и придерживался. Необходимо подчеркнуть, что человек, видевший этот сон, не испытывал какого бы то ни было психологического влияния, которое подсказало бы ему данную интерпретацию. вывод, сделанный им из сновидения, несомненно верен, но ни в коем случае не исчерпывает значения символа. Приведенный щесь сон архетипичен; это — "большое" сновидение. Лес, погружающийся в тьму и переходящий в доисторические заросли, означает вступление в область бессознательного. Округлый пруд с медузой в нем репрезентирует трехмерную мандалу — самость, целостность как цель, указуемую "архаическим устремлением", магнетический север, позволяющий путнику ориентироваться в "мирском море".
209 Возвращаясь к нашему тексту, я должен буду в суммарном виде подчеркнуть, что адский огонь есть не что иное, как Deus absconditus ("сокровенный Бог"), обитающий на Северном Полюсе и являющий себя посредством магнетизма. Другой его синоним — Меркурий, сердце которого расположено на Полюсе; он направляет людей в их полном опасностей странствии по мирскому морю. Мысль о том, что вся механика мира движима адским огнем, помещенным на Северном Полюсе, что последний — не что иное, как ад, и что ад представляет собой систему высших сил, отражающихся в низшем, — такая мысль и в самом деле озадачивает. Именно ей, однако же, созвучны слова Майстера Экхарта о том, что, возвращаясь к своей подлинной сути, он погружается в пропасть, "более глубокую, нежели самый ад". При всем своем вызывающем характере, соответствующая алхимическая идея не лишена своеобразного величия. С психологической точки зрения, здесь особенно интересна природа образа: он представляет собой проекцию аретипического паттерна упорядоченности,41 мандалу, репрезентирующую идею целостности. Центрирование образа ада, в то же время совпадающего с Богом, опирается на опыт переживания того, что как высочайшее, так и наинижайшее исходят из глубин души и либо подводят утлый челн сознания к кораблекрушению, либо приводят его в безопасную гавань, при исчезающе малом нашем участии. Переживание "центра" такого рода, следовательно, по праву обладает нуминозным характером.
210 Picinellus ощущает, что Stella mans, "рыба, которая хотя и горит, не дает света", не только обозначает Святой Дух, любовь, благодать, религию, но и символизирует нечто в человеке — а именно, его язык, речь, способность выражать себя: ибо указанные свойства делают возможными все манифестации психической жизни. Очевидно, он имеет в виду инстинктивную дорефлективную психическую деятельность, поскольку цитирует в этой связи Иак., 3,6: "И язык — огонь, прикраса неправды. Язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет [колесо] жизни, будучи сам воспаляем от геенны".42
211 Таким образом, "рыба" зла совпадает с нашими необузданными и, по всей видимости, не поддающимися обузданию склонностями: "Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает",43 оскверняя все тело и даже воспаляя "колесо жизни". трохо<; T4q ycveoecoq (rota nativitatis)— довольно странное выражение для такого контекста. Согласно разъяснениям, колесо символизирует жизненный круг, ход жизни, ее цикл. Данная интерпретация предполагает наличие идей, сходных с буддийскими, — если, конечно, мы не станем представлять себе колесо как банальный статистический цикл рождений и смертей. Как может колесо воспламениться? Трудный вопрос; ответить на него невозможно без дальнейшей рефлексии. Чем задаваться им, нам лучше принять во внимание, что имелась в виду параллель осквернению всего тела — иными словами, разрушению души.
212 Еще со времен платоновского "Тимея" неоднократно делались утверждения, что душа имеет форму сферы.44 В своем качестве anima mundt душа вращается вместе с колесом мира, ступицей которой выступает Полюс. Именно поэтому "сердце Меркурия" находится там, ибо Меркурий и есть anima mundi (душа мира) 45 Anima mundi — действительный движитель небес. Звездное колесо вселенной отражается в гороскопе, именуемом "therna" (расположение созвездий) рождения. Гороскоп представляет собой деление неба на двенадцать домов, рассчитанных в момент рождения; первый дом при этом совпадает с асцендентом. Поделенный таким образом небесный свод выглядит как вращающееся колесо; рассказывали даже, что астроном Нигидий46 получил прозвище Фигул ("гончар") из-за того, что колесо небес вертится, подобно колесу горшечника.47 "Thema" ("установленное, предопределенное") и в самом деле есть "колесо". Основное значение гороскопа состоит в том, что посредством нанесения на карту положений планет и их соотношений друг с другом (аспектов), а также распределения чип кон юдиака в кардинальных точках, в нем отображается картина, во-первых, психического, а во-вторых, физического состояния индивида. В сущности, он представляет систему исходных, фундаментальных черт личности и потому может рассматриваться в качестве эквивалента индивидуальной психе. Присциллиан (ум. в 385 г.), очевидно, понимал колесо именно в таком смысле. Он говорит о Христе: "Сей один обладал силою, способною свести вместе Плеяды и высвободить скрепы Ориона. Зная о переменах на небесном своде и сумев разрушить колесо поколений, он преодолел действие дня нашего рождения обновлением через крещение".48 Отсюда становится ясно, что в IV веке колесо рождения фактически рассматривалось как гороскоп. Слова "воспаляя круг жизни" тогда — образное обозначение катастрофического бунта всех исходных компонентов психе, напоминающей пожар паники или какого-либо еще неконтролируемого, а потому фатального всплеска эмоций.49 Тотальная природа подобной катастрофы объясняется центральным положением в ней так называемого "языка" — дьявольского элемента, чья деструктивность является существенной частью всякой психе. В свете всего сказанного, stella maris символизирует заключенный в нас огненный центр, из коего исходят либо творческие, либо деструктивные воздействия.
Рыба
213 Начав наше обсуждение средневекового символизма рыбы, мы пока что успели уделить внимание "рыбе" (медузе) только по названию и не приняли во внимание тот факт, что в зоологическом смысле медуза — вовсе не рыба, и что (еще важнее) даже по внешней форме она от рыбы отличается. Наше внимание попросту было привлечено описанием "круглой рыбы". Но в Средние века все обстояло не так уж однозначно: у нас имеется свидетельство адепта, жившего в XVI веке — Теобальда из Хогелан-да. Это свидетельство показывает, что он, по крайней мере, понимал под рыбой" именно настоящую рыбу. Перечисляя многочисленные синонимы для обозначения тинктуры, он замечает: "И еще, ее сравнивают с рыбами. Поэтому, Мунд говорит в Turba: "Возьми одну часть рыбьей желчи и одну часть телячьей мочи", и т.д. И в "Aenigmata sapienctum" говорится: " В нашем море водится небольшая круглая рыба, лишенная костей и лап [cruribus]".50 Поскольку желчь, упомянутая в приводимой цитате, может принадлежать лишь настоящей рыбе, очевидно, Хогеланд решил, что "небольшая круглая рыба" — действительно рыба; а поскольку представить себе рыбу без костей как-то еще возможно, но без шкуры или иного покрова — никак нельзя, непонятное "corticibus" оригинала51 превратилось у него в "cruribus" ("лапы"). Конечно же, лапы у рыбы точно так же отсутствуют. Однако данный пассаж из текста XVI века доказывает, что "небольшая круглая рыба" в "Aenigmata" понималась алхимической традицией как рыба, а не как медуза. Особого рода округлая прозрачная рыба, лишенная "cortices", описана в Cyranides; "Кинедова рыба" обитает в море у берегов Сирии, Палестины и Ливии; это "piscicutus rotundus" (круглая рыбка) длиной в шесть пальцев. У нее имеется два камешка в голове и еще один — в третьем хвостовом позвонке (spondilo), или хорде. Последний камень наделен особой силой и применяется для изготовления любовного напитка.52 Кинедов камень практически неизвестен, ибо встречается крайне редко. Он еще именуется "opsianus",53 что толкуют как "serotinus" ("поздно вырастающий") и "tar-dus" ("медленный, задерживающийся"). Принадлежит он Сатурну. "Камень этот — двойственный или парный; один из пары темен и черен, второй же, хотя и черен, блестит и сверкает, как зеркало".54 Это — камень, который многие ищут, но не находят: ибо сей камень принадлежит дракону (dracontius lapis) 55
214 Единственное, что можно с уверенностью извлечь из приведенного запутанного описания — то, что животное, о коем идет речь, должно быть позвоночным, а потому оно, предположительно, настоящая рыба. Неясно, на каком именно основании она именуется "круглой". Очевидно, эта рыба носит прежде всего мифологический характер, поскольку говорится, что она содержит драконов камень. Камень этот был известен Плинию,56 а также средневековым алхимикам, называвшим его draconites, dracontias или drachates.57 Он считался драгоценным камнем, который можно добыть, отрубив голову спящему дракону. Однако драгоценным камнем он становится, лишь если внутри его остается частица души дракона,58 та "ненависть чудовища, каковую оно ощущает, умирая". Камень имеет белый цвет и является сильным противоядием. В тексте говорится, что хотя драконы в наши дни перевелись, драконит иногда можно обнаружить в головах водяных змей. Руланд утверждает, что видел такие камни синего либо черного цвета.
215 Кинедов камень обладает двойственной природой, хотя из текста не совсем ясно, какой.59 Можно высказать догадку, что двойная природа первоначально состояла в наличии белой и черной разновидностей, и что переписчик, будучи озадачен противоречием, вставил в текст слова "niger quidem" ("хотя и черен"). Однако Руланд определенно подчеркивает "белый цвет драконита".60 Пролить свет на данную дилемму может сродство этого камня с Сатурном. Сатурн, астрологическая "звезда солнца", в алхимии считается черным; он даже получает название "sol niger" (черное солнце) и, в качестве сокровенной субстанции,61 наделяется двойной природой: снаружи он черен, как свинец, изнутри же бел. Иоганн Грассей приводит точку зрения монаха-августинианца Дегенхарда относительно свинца: свинец Философов, именуемый "свинцом воздуха" {Pb aeris), содержит "сверкающего белого голубя", называемого "солью металлов".62 Виженер уверяет, что свинец, "самое матовое из всех веществ", можно превратить в "гиацинт", а затем снова в свинец.63 Ртуть, по словам Милия,64 происходит от "сердца Сатурна"; она, фактически, и есть Сатурн, поскольку блестящая серебристая поверхность ртути контрастирует с "чернотой "свинца. "Сверкающая" вода,65 источаемая растением Са-турнией, по словам сэра Джорджа Рипли, — "совершеннейшая вода и цвет мира".66 Глубокую древность этого представления мы можем оценить на основании замечания Ипполита о том, что Кронос (Сатурн) есть "всеразрушающая сила цвета воды".
216 Ввиду всего сказанного, двойственная природа Кинедова камня может означать полярность и соединение противоположностей — именно то, что придает lapis philosophorum его особую значимость в качестве символа единения,68 а тем самым — и его магические, божественные свойства. Интересующий нас драконит также наделен экстраординарной силой ("potentissimus valde"), что делает его весьма подходящим для роли "лигатуры Афродиты", то есть приворотного зелья. Зелье создает принуждение, подавляющее сознание и волю жертвы: околдованный подпадает под действие чужой воли, оказывающейся сильнее, чем его эго. Единственным сопоставимым с этим эффектом, имеющим психологическое подтверждение, представляется действие бессознательных содержаний, своей принудительной силой демонстрирующих сродство с целостностью человека или зависимость от нее, то есть связь с самостью и ее "кармическими" функциями.69 Мы уже имели возможность убедиться, что алхимический символ рыбы, в конечном счете, указывает на архетип порядка величины самости. Поэтому нас не должно удивлять, что принцип "внешней непривлекательности", применяемый к свинцу и к lapis, применяется и к Христу. То же, что говорится о lapis, сказано о Христе Ефремом Сирином (ум. в 373 г.): "Он облачен в образы, он — носитель символов... Его сокровище спрятано и ценится мало, но когда оно будет извлечено, окажется дивным на вид".70
217 В трактате анонимного французского автора XVII века71 наш странный гибрид — "круглая рыба" — наконец превращается в настоящее позвоночное, известное зоологии: это "Echeneis remora", обыкновенная ремора, или рыба-прилипала. Она относится к семейству скумбриевых; отличительной ее чертой является большая плоская овальная присоска в верхней части головы, на месте спинного плавника. С помощью присоски рыба прикрепляется к более крупной рыбе либо к днищу корабля, и таким способом перемещается по миру.
218 Об этой рыбе в тексте сказано следующее:
"Ибо для приготовления Философского деяния мы берем не что иное, как малую рыбку Echeneis, у коей нет ни крови, ни колючих костей, обитает же она в глубокой срединной части великого вселенского моря. Рыбка сия весьма мала, живет уединенно, вид имеет лишь ей одной присущий; однако море велико и обширно, а потому поймать ее не могут те, кто не знает, в какой части света она обитает. Верь мне, что вправду тот, кто, по словам Теофраста, не познал сполна искусство, коим можно свести луну с неба на землю и превратить ее в воду, а затем в землю, никогда не отыщет вещество, необходимое для камня мудрецов Л ибо одно не менее трудно, чем другое. Тем не менее, мы, как бы шепнув нечто на ухо верному другу, сообщаем ему сей потаенный секрет мудрецов: как можно легко и быстро изловить природным способом сию малую рыбку, именуемую Реморой, умеющую чадержииать корабли в великом море океана (каковой есть дух мира); ie же, кто не япляется сынами нашего искусства, в неведении пребыиакп и не знают тех сокровищ, что самою природою сокрыты в драгоценнейшей небесной Воде Жизни моря нашего. Но дабы я мог явить тебе ясный снег нашего единственного в своем роде вещества, нашей целинной почвы, и преподать тебе, каким путем ты обретешь высочайшее искусство сынов мудрости, должен я буду сперва сообщить тебе о магните мудрецов, имеющем силу притягивать малую рыбку, именуемую Echeneis или Ремора, из средины нашего моря и из глубины его. Если поймана она в согласии с природой, то естественным путем преобразуется сначала в воду, затем в землю. Последняя же, будучи должным образом приготовлена сообразно секретам искусства мудрецов, имеет силу разлагать все твердые тела и делать их летучими, и очищать все, что отравлено, и многое другое".72
219 Из этого текста мы узнаем, что если рыбу, о которой идет речь, вообще где-либо можно найти, то — только в центре океана. Но океан есть "дух мира". Наш текст, как демонстрирует вышеприведенный образчик, написан в то время, когда алхимия уже почти совсем отказалась от лабораторного труда и все больше превращалась в разновидность философии. Для алхимика, жившего в начале XVII в., "дух мира" был бы несколько необычным термином, поскольку тогда была "anima mundr. Мировая душа или, в данном случае, мировой дух представляет собой проекцию бессознательного; не существует методов или приспособлений, которые обеспечивали бы объективный опыт подобного рода и тем самым объективно подтверждали бы одушевленность мира. Представление о ней — не что иное, как аналогия с одушевляющим началом в человеке, движущим его мыслями и актами познания. "Душа" и "дух", или психе как таковая, есть нечто само по себе целиком бессознательное. Если предполагается, что "душа" находится где-то вовне, она не может быть ничем, кроме проекции бессознательного. Это может означать как много, так и мало, в зависимости от того, как вы на это смотрите. Во всяком случае, мы знаем, что в алхимии "наше море" выступает символом бессознательного в целом, почти как в сновидениях. Мельчайшая рыбка, живущая в центре вселенского моря, тем не менее обладает способностью останавливать даже самые большие корабли. На основании описания Eche-neis становится очевидно, что автор был знаком с "pisciculus rotundus ossibus et corticibus carens" из "Aenigmata". Наша интерпретация круглой рыбы как самости, соответственно, может быть распространена и на Echeneh. Символ самости предстает здесь "мельчайшей" рыбкой в обширном океане бессознательного, подобно человеку наедине с мирским морем. Символизация самости посредством рыбы характеризует ее, [самость] в данном состоянии, как содержимое бессознательного. Не было бы никакой надежды поймать это неприметное создание, если бы внутри сознательного субъекта не существовал "магнит мудрецов". "Магнит" этот, очевидно, представляет собой что-то, что учитель способен преподать ученику; это — "теория", единственное, чем адепт может надежно обладать и из чего он может исходить. Ибо все еще надо натнрпта materia, и единственное, что ему в этом поможет — "секрет искусства мудрецов", теория, поддающаяся передаче.
220 Это подтверждает Бернард Тревизанский (1406 — 1490) в своем трактате "De secretissimo philosophorum opere chemico" (о потаенном химическом делании философов): именно речи Парменида в turba впервые освободили его от заблуждения и навели на правильный путь.73 Но Парменид говорит то же, что и Ариелей74 в Turba: "Природа улучшается не иначе, как собственной природой",75 и Бернард в подтверждение добавляет: "Таким образом, нашу материю можно улучшить лишь ею же самой". Теория Парменида помогла Бернарду выйти на правильный путь после долгого и бесплодного лабораторного труда; согласно легенде, ему даже удалось получить философский камень. Относительно теории он, по всей очевидности, придерживается мнения, выраженного вышеприведенной сентенцией о том, что "природа"76 может улучшиться или освободиться от ошибки лишь посредством себя самой. Та же идея отражена часто повторяющимся в других трактатах предупреждением: не следует примешивать ничего извне к содержимому герметического сосуда, ибо lapis "имеет в себе все, что ему нужно".77
221 Вероятнее всего, алхимики не всегда осознавали, что именно они пишут; иначе их должны были бы шокировать их же собственные чудовищные высказывания, признаков чего в литературе не наблюдается. Кто имеет в себе все, в чем нуждается? Даже самый одинокий метеор вращается вокруг какого-нибудь отдаленного солнца либо нехотя втягивается в скопление своих собратьев-метеоров. Все поддерживается чем-нибудь другим. По определению, лишь абсолютная целостность содержит все в себе, и ни потребность, ни принуждение не привязывакл ее к чему-либо внешнему. Несомненно, это — то же самое, что идея абсолютного Бога, объемлющего все сущее. Но кто из нас сумел бы сам себя вытащить из болота за волосы? Кто из нас способен самосовершенствоваться в полной изоляции? Даже святой отшельник, ушедший вглубь пустыни на три дня пути, не только нуждается в еде и питье, но и ощущает себя крайне, просто устрашающе зависимым от постоянного присутствия Бога.78 И лишь абсолютная целостность способна самообновляться и самопорождаться наново, исходя лишь из себя самой.
222 Что же тогда шепчет один адепт на ухо другому, боязливо озираясь, дабы никто не предал их и даже не догадался об их секрете? Не что иное, как следующее: с помощью их учения Единый и Всецелый, Величайший в облике Наименьшего, сам Бог в своем вечном пламени может быть изловлен, подобно рыбе в глубоком море. Более того, он может быть "извлечен из глубин" посредством евхаристического акта интеграции (который ацтеки называли teoqualo, "поедание Бога")79 и инкорпорирован в человеческое тело.
223 Изложенное здесь учение и есть тайный "магнит искусства", с помощью которого ремора ("малая длиной/могучая силой") останавливает посреди моря горделивые фрегаты. Такое приключение случилось с квинкверемой императора Калигулы "в наши дни", как говорит Плиний в посвященном этому событию интересном и поучительном пассаже. Небольшая рыбка, длиной всего лишь полфута, прочно присосалась к корабельному рулю на обратном пути из Стуры в Энтий; корабль остановился. Когда Калигула возвращался в Рим после этой поездки, он был убит своими же солдатами. Так Echeneis предрекла будущее, что и подчеркивает Плиний. То же самое эта рыбка проделала с Марком Антонием перед корабельным сражением с Августом, в результате которого Антоний погиб. Плиний не может надивиться таинственным способностям Echeneis. Его изумление, очевидно, впечатлило алхимиков настолько, что они отождествили "круглую рыбу нашего моря" с реморой, и последняя стала символизировать ту малость в обширном пространстве бессознательного, которая наделена столь фатальным значением: самость, атман, "меньший меньшего и более великий, чем великое".
224 Алхимический символ рыбы Echeneis явственно восходит к Плинию. Но рыбы изобилуют также и в сочинениях сэра Джорджа Рипли.80 Более того, они выступают здесь в своей "мессианской" роли: они, действуя вместе с птицами, приносят камень, совсем как в Оксиринхских речениях Христа81 "птицы небесные и рыбы морские и все сущее на земле и под землей" указывают путь к царствию небесному (мотив "животных-помощников"). Находящиеся среди символов Ламбп-ринка82 зодиакальные рыбы, движущиеся в противоположных направлениях, символизируют сокровенную субстанцию. Все эти териоморфные образы — не более чем визуализация бессознательной самости, проявляющей себя в виде "животных" импульсов. Некоторые из них могут быть приписаны известным инстинктам, но в большинстве своем они состоят из твердых ощущений, верований, побуждений, фобий, зачастую направленных прямо противоположно так называемым биологическим инстинктам, но совсем не обязательно патологических на этом основании. Целостность по необходимости парадоксальна в своих проявлениях, и как две рыбы, движущиеся в противоположных направлениях, так и помощь со стороны птиц и рыб представляют собой поучительную иллюстрацию такого ее свойства.83 Из атрибутов сокровенной субстанции можно заключить, что она соотносится с самостью; с нею же связано и "царствие небесное" (или предполагаемый "град") Оксиринхских речений.
Дата добавления: 2015-12-21; просмотров: 23; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!