Эффект К.Э.Циолковского 8 страница
Итак, живой организм со всех сторон окружен грозными опасностями. С некоторыми из них человек уже научился бороться и защитил себя от них. Мы отчасти умеем охранять себя от неблагоприятного влияния погоды, дождя, снега, града, высокой влажности, холода, излишней освещенности и т. д. Человек изобрел громоотвод и отвел молнию в землю. Однако стены наших домов не защищают нас от перемен барометрического давления, от многих излучений Земли, Солнца и Космоса. Некоторые из этих излучений, так называемые жесткие лучи, проходят через толстые и прочные стены, проходят сквозь человека и оказывают на него то или иное влияние. Даже если бы человек начал строить дома из толстых стальных плит и бетона и сделал бы свое жилище герметическим, то и в этом случае некоторые космические лучи достигали бы человека и так или иначе воздействовали бы на него.
Какие лучи помимо известных достигают биосферы, то есть поверхности Земли? Такой вопрос был впервые поставлен мною в 1915 году. Уже в то время можно было считать, что альфа- и бета-лучи радиоактивного распада поглощаются тонким слоем вещества, а гамма-лучи — толщиной воздуха примерно сто метров. Можно было допустить, что пенетрантные, или космические, лучи состоят из заряженных электричеством частиц огромных энергий. Эта догадка автора была впоследствии, через ряд лет, подтверждена опытами русских исследователей Д. В. Скобельцына и С. Н. Вернова. О потоках ядерных частиц — нейтрино — не приходится и говорить. Эти удивительные частицы вопреки здравому смыслу свободно могут пронизать миллиарды километров чугуна. «Нейтрино, — пишет известный физик Б. Понтекорво, — обладает колоссальной проницающей способностью. Длина его свободного пробега в плотном веществе измеряется в астрономических единицах».
|
|
|
[ Скобельцын Дмитрий Владимирович (1892—1990) — выдающийся советский физик и общественный деятель, академик, с 1951 г. продолжительное время был директором Физического института Академии наук СССР. Выполнил важные исследования в области физики атомного ядра и космических лучей, сделал ряд открытий, сыгравших важную роль в развитии современной физики.]
Здоровый человек обычно не чувствует действия солнечных излучений подобного рода, но помимо его воли подсознательные физиологические механизмы реагируют на некоторые эти влияния изменением реактивности, функциональными изменениями нервной или сердечно-сосудистой системы.
Мы не умеем как предотвращать появление взрывных феноменов на Солнце или магнитных бурь на Земле, так и избегать силовых полей вокруг нашего организма, на которые реагируют наши ткани, органы и в первую очередь нервная система. Наше тело насквозь пронизывается электромагнитными излучениями и некоторыми корпускулярными потоками и реагирует на них с величайшей чувствительностью. Чтобы обнаружить эти реакции организма на космические излучения, надо было обратиться в первую очередь к исследованиям статистического характера, то есть заняться просмотром «больших чисел». С этого я и начал свои исследования.
|
|
|
Основное внимание было обращено мною на Солнце — космический объект исключительной мощи, вседержитель Земли, лучи которого не только ласкают наше тело и свет которого радует наши глаза, но который может гневаться, и этот гнев ужасен для всего неживого и особенно для всего живого на Земле. Как мало мы еще знаем о солнечных излучениях!
Сотни выдающихся умов посвятили свои труды изучению Солнца как небесного тела и различных циклических явлений на его поверхности и в его глубине. Этим занимались астрономы, астрофизики, гелиофизики. Выяснилось, что десятки различных явлений в атмосфере Земли и ее литосфере обязаны своим происхождением цикличным солнечным процессам. Этим вопросом занимались физики, геофизики, геологи и метеорологи. Наконец, внимание человека было привлечено к цикличности некоторых биологических процессов, которые по времени совпадали с циклами активности Солнца. Этот вопрос ныне изучается биофизиками, биологами и врачами в ряде стран Европы, Америки и Азии. Всестороннее изучение показало, что большинство явлений в растительном и животном царстве (биосфера Земли) подчинены одиннадцатилетнему циклу и имеют место приблизительно через сутки (или немногим более) после прохождения возмущенного места через центральный меридиан Солнца, то есть скорость движения частиц по траектории Солнце—Земля примерно равна тысяче км/сек.
|
|
|
Теперь можно говорить об этом, говорить смело, не боясь, что автора примут за... мракобеса. Мировая литература по данному вопросу насчитывает уже около тысячи биологических и медицинских исследований, передовые академии наук не боятся печатать в своих анналах труды, посвященные изучению биологических явлений, зависящих от солнечных бурь, биологи публикуют монографии, посвященные этому вопросу. Ученые уже перестали стыдиться этой темы и сердиться, когда кто-либо в их присутствии позволяет себе говорить на эту тему. Все эти «прелести», свойственные консервативному миру ученых, пришлось пережить мне в полном объеме, ибо я с независимым видом распространялся о своих исследованиях в присутствии «признанных» ученых. Я не боялся их, презирал отсталые точки зрения и провозглашал новые истины, которых они боялись как огня. Именно боялись как огня в буквальном смысле этого слова. «Не играйте с Солнцем, — сказал мне один влиятельный ученый дореволюционных времен, скисший при революции и переселившийся в Калугу после революции, чтобы стать «невидимым», — ведь Солнце — огонь, в котором можно сгореть... Вы надеетесь на передовую мысль — чудак!»
|
|
|
— А факты, научные факты!
— Люди меньше всего интересуются фактами... Догма — превыше фактов... На этом строится вся история человечества.
— Ну нет, этого быть не может, — возражал я. — Объективность — вот что должно быть положено в основу мысли новых людей.
— Никакой объективности не существует... Все относительно в этом мире. Вот вы увидите. Вас ждут большие неприятности. Я ведь читал классиков. Они ничего не писали о солнечных бурях! Во времена Конвента это приводило к гильотине.
— Да, но солнечные бури существуют... Гелиофизика сделала большие успехи в двадцатом веке.
— То гелиофизика, а это — нечто другое...
Трудно было переубедить этого человека. Впрочем, в некоторой мере он оказался прав. Это было началом страстной борьбы за новые возможности в науке, которых не предвидели классики.
Боязнь опасности «изменения или засорения» мыслей классиков научной литературы приводит, как обязательное правило, к жестокой борьбе с прогрессивной научной мыслью, опережающей, тоже как обязательное правило, мысль классиков. Эта боязнь жестоко тормозит, в ущерб людям, научный прогресс в различных его проявлениях и приводит к тяжелому отставанию в тех странах, где эта боязнь особенно сильна.
Но никакая боязнь опасности «изменения или засорения» идей классиков не приостанавливает научного прогресса. Со временем он ломает все преграды на своем пути и добивается признания. Борцам за передовую науку это часто стоило всей жизни — в середине века и стоит многие десятилетия жизни — в нашу эпоху.
Отвратительная борьба с гением человека во имя догм проходит кровавой нитью через всю историю человечества, за столь редкими исключениями, что они тонут в бездне лишений, которыми устлан путь истинных творцов науки.
На составлении обширной докторской диссертации я не остановился и продолжал свои поиски. В области гелиогеологии они привели меня к академику Алексею Петровичу Павлову, профессору геологии Московского университета. Он покровительствовал мне в этих исследованиях.
Высокий, худощавый, с седеющей бородкой, Алексей Петрович, несмотря на свою великую занятость, всегда любезно и дружелюбно принимал меня, усаживал в кресло и подолгу вел беседу. На его письменном столе лежали груды рукописей, по стенам были развешаны геологические карты. Он уточнял вопрос о геологическом времени, вопрос в то время шаткий и во многом неясный. Он не сомневался в том, что в солнцедеятельности имеются большие циклы, но материала для их установления было еще мало.
— В ближайшее время этот вопрос можно будет решить точно. Сейчас накапливаются материалы. Теория экзогенных влияний на геологические структуры у нас не пользуется признанием. Однако это, конечно, неверно. Солнце управляет многими процессами на Земле, и почему бы ему обходить геосферу? Ведь землетрясения подчиняются определенному ритму, связанному с циклической деятельностью Солнца. Консерватизм препятствует свободному изучению этого вопроса. Все боятся прослыть беспочвенными прожектерами, когда стоят перед новыми, неизвестными науке явлениями природы. Эта «боязнь прослыть» тормозит нормальный ход развития нашей науки, заставляет нас отставать от Запада. Иными словами, не истинная наука вершит всем, а догматика. Это, конечно, никуда не годится. Луначарский, конечно, человек самых передовых взглядов, но что он может сделать, если бюрократов «старой школы» так много, что они заполонили весь научный аппарат страны. Многие явные реакционеры прошлого, крупные генералы-чиновники вошли в управленческие аппараты и мешают развитию науки — именно тому развитию, которое необходимо было бы придать при новом общественном строе. Тысячи талантов обречены на прозябание вследствие того, что им не дают хода эти самые рутинеры... Посмотрите, кто сидит в Наркомпросе — не молодежь, а чиновники ветхозаветного министерства. Кто заседает в ученых советах?.. Тоже люди устаревших взглядов. Они не «пущают народ в науку»... Они презирают «кухаркиных детей». Вообще, конечно, положение критическое: новое поколение еще не подготовлено, не созрело, а старики портят дело... и запирают всякую новую мысль.
А. П. Павлов был сторонником замечательных работ Михаила Александровича Боголепова. Однажды вечером с рекомендательным письмом Алексея Петровича я явился к М. А. Боголепову [4]. Он жил в одном из переулков близ Самотеки. В уплотненной квартире этому выдающемуся ученому, профессору Московского университета, была отведена комната, сплошь набитая книгами и папками научных материалов... Так человека еще творчески сильного заключили в комнату, где даже воздуха было недостаточно! Я жил тоже в «камере», но я был еще очень молод, у меня впереди была вся жизнь! И я со страхом тогда подумал, каково переживать такие лишения людям, находящимся в расцвете творческих сил.
Я рассказал Михаилу Александровичу о своих исследованиях статистического характера и о выводах, к которым пришел. Он в свою очередь развернул свои диаграммы и неожиданно произнес следующую сакраментальную фразу:
— Отрицание непосредственного действия солнечных пертурбаций на организм есть следствие нашего вопиющего невежества.
Мы подружились. Он снабдил меня оттисками своих статей о «периодических возмущениях климата», о Брюкнеровских периодах и о роли циклической деятельности Солнца в климатических, метеорологических и геофизических явлениях. С тех пор я частенько посещал как А. П. Павлова, так и М. А. Боголепова, показывал им свои работы и получал одобрение.
[ Брюкнер, Эдуард (1862—1927) — немецкий географ и климатолог. Профессор Бернского и Венского университетов. Известен исследованиями периодических изменений климата (в науку вошел так называемый 35-летний период Брюкнера). Автор работ, посвященных ледниковым эпохам в Альпах.]
— По-видимому, Боголепов прав, — сказал мне как-то Алексей Петрович. — Было бы нелепым, если бы такого непосредственного влияния Солнца на организм не было. Это противоречит прежде всего логике. Мало ли какие еще солнечные излучения будут открыты, а мы уже строим баррикады и утверждаем, что нам все известно и именно этого быть не может. Поистине такое «всезнайство» является порождением большой ограниченности и явной недостаточности знаний человека.
Начиная с 1907 года профессор Михаил Александрович Боголепов систематически опубликовывал свои исследования о периодических явлениях климата, он детально изучил 35-летний Брюкнеровский период и затем внес в него радикальные поправки, сократив до 33 лет. Я по мере сил раскрывал перед ним записи в летописях, анналах и хрониках. Он изучал эти материалы и, подобно мне, особенно отмечал явления северных сияний, видимых в южных широтах и почти всегда заносимых в хроники и летописи как явления чрезвычайные. «Периоды суть числа, кратные 11-летнему периоду солнцедеятельности», — писал позже профессор М. А. Боголепов.
Материалы для своих работ я вскоре по распоряжению Николая Александровича Семашко стал получать непосредственно из Наркомздрава, от милейшего доктора Петра Ивановича Куркина, ставшего одним из явных сторонников и защитников моих работ. Узнав меня ближе, он раскрыл передо мною многие из своих статистических драгоценностей, коллекционируемых им на протяжении ряда десятилетий. Так, например, он предоставил в мое распоряжение древнейшую статистику чумных заболеваний в Аугсбурге, давно полученную им в подарок от немецкого профессора Рессле.
[ Куркин Петр Иванович (1858—1934) — выдающийся врач, заслуженный деятель науки РСФСР. С 1891 г. работал санитарным врачом, а с 1896 г. руководил санитарно-статистическим отделением Московского губернского земства. Один из создателей земской статистики. Возглавлял объединенную санитарно-статистическую комиссию Наркомздрава.]
Когда я начинал эти исследования, каждая мелочь, говорившая об их справедливости, была мною принята во внимание. Я не только просмотрел тысячи книг на разных языках, где могли попасться какие-либо сведения по данному вопросу, но и обращался к ряду лиц, которые, как мне казалось, должны были кое-что знать в этом направлении. Роясь в различных материалах московских библиотек, я наткнулся на имя профессора Николая Михайловича Кулагина, известного зоолога и энтомолога, члена-корреспондента Петербургской Академии наук, профессора Московского университета, и поехал к нему. Он был крайне удивлен моим посещением.
[ Кулагин Николай Михайлович (1866—1940) — крупный русский зоолог и энтомолог, член-корреспондент Российской Академии наук, действительный член Академии наук БССР и ВАСХНИЛ, заслуженный деятель науки РСФСР. С 1919 г. был профессором Московского университета, где основал кафедру и лабораторию энтомологии. Наиболшее значение имеют работы по пчеловодству и методам борьбы с вредителями (насекомыми) сельскохозяйственных культур. Занимался также проблемами старости и смерти, эволюции животного мира, размножения и наследственности животных.]
— Еще энтомолог Федор Петрович Кеппен в 1870 году в книге о саранче, — сказал он, — установил одиннадцатилетний период ее размножения, совпадающий с периодом циклической деятельности Солнца. Я тоже кое-что сделал в этом направлении. Размножение саранчовых действительно как бы подчиняется этому периоду, но, знаете ли, об этих работах я не люблю говорить потому, что еще не пришло время. Сейчас сопоставления такого рода рассматриваются как вульгаризация науки. Отчего это происходит — сказать трудно. Очевидно, вследствие слабости нашей науки и ее замкнутости. Ученые думают, что те или иные явления могут быть замкнуты внутри самих себя, не допуская мысли о внешних влияниях. Конечно, это глубокая ошибка, происходящая от нашего невежества. Ну уж коли вы приехали ко мне, я покажу вам мои неопубликованные таблицы и графики.
[ Кеппен Федор Петрович (1833—1908) — известный русский зоолог-энтомолог. Работал в департаменте сельского хозяйства в Петербурге, позднее был инспектором сельского хозяйства на юге России. С 1864 г. работал в Министерстве народного просвещения. Автор многочисленных печатных работ о вредных насекомых, о географическом распространении животных и растений, а также по сельскому хозяйству и лесоводству. Ему принадлежит трехтомная монография «Вредные насекомые» (СПб., 1881—1883).]
Николай Михайлович принес из соседней комнаты папку с материалами и начал мне демонстрировать их.
— Вот размножение — налеты саранчи за прошлый век. Посмотрите, как хорошо совпадают массовые миграции саранчи с солнечной деятельностью.
Я был глубоко поражен всем тем, что мне сказал Николай Михайлович.
— Конечно, — продолжал он, — эти данные только слабый отзвук того, что будет открыто в будущем. Солнечные извержения суть явления космического порядка, и им должны соответствовать по грандиозности космические же процессы, но мы этого не хотим знать и стыдливо притворяемся безграмотными, в то время как в наших же руках уже имеются материалы, говорящие о том, что космические явления вызывают и на Земле грандиозные пертурбации. Я — энтомолог и не могу пройти мимо работ Карутерса. Еще в конце прошлого века он сообщил о переселении саранчи с берегов Африки в Аравию. Туча насекомых занимала пространство до шести тысяч квадратных километров и весила до сорока пяти миллионов тонн! Это явление уже космического порядка, и стоит оно в зависимости от космического же явления — извержений на поверхности Солнца. Это только прелюдия к новому учению, еще не созданному человеком. Займитесь-ка этим делом, это многообещающие перспективы...
— Я занимаюсь ими, Николай Михайлович, уже несколько лет...
— Ах вот как, ну тогда поздравляю вас — вы находитесь у истоков нового знания.
Я вынул из портфеля и показал ему мои кривые «зависимости» от Солнца. Он только ахнул.
— Да вы, оказывается, уже создали целый отдел научного знания. Но будьте осторожны: у нас не любят тех, кто начинает «выделяться»... Вместо победы вас может постичь поражение, и тогда ваша наука заглохнет на полвека.
Только через тридцать лет энтомолог Н. С. Щербиновский продолжил наблюдения Ф. П. Кеппена и Н. М. Кулагина и подтвердил их на большом материале.
Итак, наше Солнышко приходит в неистовство девять раз в столетие. Девять раз, по 2—3 года каждый, приступами его охватывают судороги, конвульсии, пароксизмы, и оно посылает в пространство осколки атомного и ядерного распада высоких энергий, мощные фотонные и радиоизлучения. Девять раз в столетие, каждый раз в течение 2—3 лет, все без исключения явления на Земле — синхронно, в мертвом и живом царстве, приступами — приходят в конвульсивное содрогание: страшные ливни, наводнения, смерчи, торнадо, ураганы, бури, землетрясения, оползни, вулканическая деятельность, полярные сияния, магнитные и электрические бури, сокрушительные грозы и вызываемые ими пожары лесов, степей и городов.
Вся природа Земли во время этих страшных извержений и вспышек на Солнце приходит в неистовое, так сказать маниакальное, состояние. Телеграф и радио приносят нам вести о бедствиях, происходящих в различных странах земного шара, сотни и тысячи людей гибнут под сумасшедшей водой, злобно выкатывающей на сушу свои волны, сгорают в пожарах, проваливаются под землю или заливаются огненной лавой.
Живая материя в эти годы приходит также в неистовство. Эпидемии и пандемии, эпизоотии и эпифитотии проносятся по земному шару, вырывая из жизни десятки и сотни тысяч жертв. Это годы «глада и моровых поветрий». Появляются резкие отклонения от обычного хода хронических и острых заболеваний, общая смертность во всех странах в эти годы достигает своих максимальных значений. Инфекционные заболевания претерпевают необычайные модификации. Число мутаций у растений резко увеличивается. Микробы и вирусы также испытывают бешенство солнечных корпускул и радиации. Им не уступает и нервная система, этот тончайший прибор всех живых существ, начиная от беспозвоночных и кончая человеком. Саранчовые совершают в эти годы опустошительные налеты, мигрируют якобы без особых внешних причин рыбы, птицы, грызуны, крупные хищники. Все неживое и живое на планете приходит в движение. Все волнуется, включается в общий вихрь волнений, беспокойства и смятения.
В наше время общее внимание гелиофизиков привлекает особый вид солнечных возмущений, известный под названием солнечных вспышек. Это сравнительно кратковременные явления, имеющие, однако, для Земли чрезвычайные последствия. Водород в некоторой области близ солнечного пятна, обладающий нормальной яркостью в свете линии х, резко увеличивает свою яркость. Увеличение это длится не более 15—20 минут и затем становится нормальным. Это, казалось бы, малозначительное явление оказывает исключительно важное влияние на некоторые земные процессы. Солнечные вспышки увеличивают ионизацию части ионосферы, что объясняется резким усилением ультрафиолетового излучения Солнца. Через сутки после вспышки наблюдаются геомагнитные бури и полярные сияния, причина которых лежит в мощном корпускулярном потоке мощных энергий возбужденных мест на Солнце — вспышек, которые сопровождаются извержениями, или протуберанцами.
Как размеры, так и яркость вспышек бывают различны. Обычно их делят на три класса по мощности, то есть по занимаемой ими площади полусферы Солнца. Установлено, что среднее число вспышек изменяется с циклом от нуля при минимуме до нескольких сот в месяц при максимальной активности Солнца. Легко увидеть, какие пертурбации претерпевают на Земле в годы максимумов те явления, которые стоят в прямой зависимости от солнечных вспышек. В годы максимумов солнечной активности одна вспышка следует за другой, что и приводит в неистовство многие явления на Земле. Доктор Джованелли считает, что вспышка представляет собой разрядное явление, обусловленное электрическими полями, связанными с переменными магнитными полями солнечных пятен.
Чрезвычайно большие интенсивности и быстрые изменения солнечных вспышек и выбросов исключают простое тепловое происхождение их и говорят о том, что излучение должно возникать при грандиозных электрических возмущениях, которые по аналогии могут быть сравнимы с потрясающими земными грозами или ядерными взрывами. Имеются числовые выводы, полученные из значений величины корпускулярного потока и силы магнитных бурь. Мощность одного такого потока превосходит мощность Братской гидроэлектростанции в триста, а то и более раз. Однако расчеты показывают, что утилизация энергии космического излучения с сотен квадратных километров весьма ничтожна. Тем не менее указанной мощности достаточно для возбуждения быстрых и сильных ответных реакций организма. Механизмы этих реакций еще не изучены, но одно несомненно: они лежат на уровне молекулярных или даже атомных явлений и, очевидно, подчиняются законам квантовой механики. Возможно, что суть явлений будет впоследствии сведена к изменению электронных уравнений, а это уже имеет решающее значение в жизни и поведении организма.
Из статистических закономерностей, охватывающих огромный период времени и десятки тысяч случаев, родилось допущение о прямом влиянии циклической деятельности Солнца (в основном — о влиянии вспышек и выбросов) на функциональное состояние нервной системы,— родилось, чтобы укрепиться в дальнейших фундаментальных и многолетних исследованиях автора этих строк. Эти исследования позволили установить, что функциональное состояние нервной системы человека находится в прямой зависимости от прохождения возмущенных мест на Солнце через его центральный меридиан. В последующие годы мои работы получили подтверждение в исследованиях профессора Ф. Влеса и его группы в Страсбурге.
Считается, что солнечные вспышки происходят от резкого сжатия плазмы магнитными полями. Во время таких вспышек в пространство извергаются грандиозные плазменные потоки. Магнитные поля космического пространства захватывают солнечные плазменные выбросы в своеобразные магнитные ловушки. Грандиозные ловушки, наполненные солнечной плазмой, находятся близ Земли. Это — земные радиационные пояса, представляющие собой огромную опасность смертельного облучения космонавтов. Частицы величайших энергий, выброшенные из Солнца, внедряются в космическое пространство в форме грандиозного конуса или метлы, и беда для человека, если космический корабль не увильнет от этой смертоносной метлы. Уже исследования Стормера явно говорили об этом, о такой опасности, и я немедленно поставил Константина Эдуардовича в известность о таких неожиданных вещах. В его светелке мы часто обсуждали этот важнейший вопрос.
— Это серьезное и очень важное дело, но... вот тут-то и начинаются разные но... — сказал он. — Если мы с вами объявим об опасностях, о которых говорите вы, Александр Леонидович, то инженеры перестанут заниматься конструкцией ракетных двигателей, и все дело замрет на десятилетия. Значит, нам надо пока молчать об этих опасностях. Пусть строят межзвездные корабли, а к тому времени астрономы и биологи изучат все эти опасности и изобретут способы миновать их путем построения специальных траекторий с учетом солнечных опасностей. Иначе, — продолжал он, — дело космонавтики будет отложено на долгие времена. Не надо пугать даже Цандера, удивительного энтузиаста космонавтики... Пусть не знает и он, этот замечательный конструктор! Итак, давайте-ка, Александр Леонидович, соорудим с вами вдвоем заговор молчания против вашего же открытия. Конечно, временно! — И Константин Эдуардович весело рассмеялся.
Естественно, я согласился с Константином Эдуардовичем. Его предложение было вполне обоснованно. Пусть Ф. А. Цандер строит космический корабль, а я займусь космической биологией... с различных сторон.
Не одни летописцы, составители анналов и хроник были на моей стороне и уже прозревали грядущую науку за сотни лет, но я отыскал в истории естествознания и твердые высказывания знаменитого английского астронома Вильяма Гершеля о связи между солнечными и земными явлениями, — высказывания, над которыми обскуранты ехидно потешались более ста лет. К 1898, 1899 и 1904 годам относятся публикации немецкого ученого Фридлендера, заметившего, что половые отправления морского червя Палоло обнаруживают те же совпадения. Я отыскал с помощью швейцарских ученых наблюдения врача Киндлимана, относящиеся к 1910 году, о том, что «внезапные смерти» приходятся на дни прохождения солнечных пятен через центральный меридиан Солнца. В 1925 году Киндлиман опубликовал результаты своих наблюдений за 1904—1924 годы, что явилось прекрасным подтверждением моих работ, и, зная, что я его ищу, прислал мне оттиск своей работы. Русский адмирал Н. А. Скаловский в 1908 году обратил внимание на то, что резкие усиления холерной эпидемии происходят в такие же солнечно-напряженные дни.
[ Гершель, Уильям (1738—1822) — великий английский астроном и оптик, член Лондонского Королевского общества. Открыл седьмую планету Солнечной системы, получившую название Уран, а также два спутника Сатурна, установил периодичность в изменении размеров полярных шапок на Марсе. Исследовал распределение звезд в пространстве и строение Млечного Пути. Его работы положили начало звездной статистике. Систематические наблюдения звздного неба привли его к открытию большого числа звездных туманностей и скоплений. Дал первое, основанное на астрономических наблюдениях, доказательство действия закона всемирного тяготения за пределами Солнечной системы. Открыл существование инфракрасной части солнечного спектра. Составил каталоги двойных звезд, туманностей и звездных скоплний.]
Чем больше я зарывался в научную литературу, тем больше находил разрозненных и разнообразных наблюдений в этой области. В результате этих научно-литературных разработок я отыскал не менее десяти высококвалифицированных авторов примерно за полтора века, которые собирали наблюдения или размышляли над данным вопросом. И тем не менее вопрос был совершенно нов, далеко не все относились к нему серьезно. Это мы уже видели. Мнение Вильяма Гершеля для Климента Тимирязева не значило ровно ничего. И тем не менее истина была на стороне английского астронома.
В августе 1923 года Центральный комитет улучшения быта ученых (ЦЕКУБУ) совершенно неожиданно, именно неожиданно, запросил академика Петра Петровича Лазарева о значении моих работ в данной области, и он немедленно дал самый благоприятный отзыв. Скажу прямо, ответ П. П. Лазарева поразил меня своей несокрушимой уверенностью в исключительном научном значении наиболее уязвимых по тому времени моих исследований. В своем отзыве он писал о том, что мои работы имеют цель «установления общего закона», управляющего влиянием солнечных явлений на организм (Институт биологической физики Наркомздрава РСФСР, № 769, 23 августа 1923 года).
Академик П. П. Лазарев был образованнейший человек, выдающийся и даровитый ученый, человек широких научных взглядов и в то же время требовательный, даже придирчиво-строгий, ничего не принимавший на веру, все проверявший десятки раз, весьма осторожный и осмотрительный в выводах. Если он что-либо утверждал или что-либо поддерживал, можно было с уверенностью сказать, что он предварительно изучил данный вопрос со всех сторон, что его утверждение соответствует истинному положению вещей и на это заключение можно положиться без всяких колебаний или сомнений. Подпись академика П. П. Лазарева была гарантией, что то, под чем он подписался, является верным и точным. В этом отношении он был чрезвычайно строг и ни разу, по-видимому, не подписал документа, который не соответствовал бы действительному положению вещей. Да такого случая и быть не могло!
Окончив физико-математический и медицинский факультеты Московского университета, будучи врачом и физиком, он понимал то, что было непонятно и недоступно многим. Его мнение очень ценили в Наркомздраве и Наркомпросе. К советской власти он относился лояльно. Это объяснялось не боязнью, не страхом, а истинной порядочностью выдающегося ученого.
Вскоре после такого блистательного отзыва Петра Петровича потребовали к ответу. Ему пришлось поехать для объяснений. Через два-три дня Петр Петрович пригласил меня к себе и передал мне «на всякий случай» все подробности этого разговора, так как тут ровно никакого секрета не было.
Разговор носил следующий характер:
Дата добавления: 2015-12-20; просмотров: 30; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!