Эффект К.Э.Циолковского 4 страница
Безмолвно все: и небо, и земля.
Безлюдна отдалений вереница.
В спокойствии, не плача, не моля,
Спит человек, и лес, и гад, и птица.
И в этот мир всеобщей тишины,
Преодолев запретные пороги,
Врываются тревожащие сны,
Слетают прорицающие боги.
Но тихо все, и нем наш разговор.
Часы бегут законно за часами,
Лишь синих звезд неодолимый взор
Пронзает мир дозорными лучами.
Вторую часть проблемы о биологического роли космического излучения на организмы, находящиеся в космическом пространстве, пришлось решать уже не мне. Меня не пригласили к участию в этих работах. Об этом просто-напросто забыли.
Современное состояние вопроса о космическом излучении говорит о том, что это излучение состоит из очень сложных потоков быстрых частиц и интенсивных электромагнитных колебаний. Толщина свинца, равная 1,45 метра, не могла поглотить или хотя бы затормозить все компоненты вторичного космического излучения, но несколько их ослабила, и уже на это ослабление чутко реагировали живые клетки увеличением своего роста. Не думаю, что результаты опытов были неточными: во-первых, число опытов и объектов было статистически достаточным, чтобы применить к обработке материала методы вариационной статистики, и, во-вторых, интуиция исследователя говорила о том, что опыты дают верные результаты, ибо в опытах не было исключений и не было противоречивых данных.
В настоящее время твердо установлено, что предохранение человека в космическом пространстве от ультрафиолетового и рентгеновского излучений Солнца не представит особых затруднений. Что касается защиты от космических лучей, эта защита осуществляется на практике с большим трудом, ибо защитный материал должен обладать для этого чрезмерным весом и толщиной. Последующие работы подтвердили мое допущение 1926 года о том, что космическое излучение подавляет одни процессы, протекающие в живом организме, ускоряя другие. Не все ткани, органы или их системы одинаково отзываются на них.
|
|
|
Основными компонентами космического излучения в космическом пространстве являются электроны и ядерные частицы, движущиеся с огромными скоростями. Было выяснено также, что быстрые частицы обладают по преимуществу положительным зарядом и потому являются ядрами атомов водорода. Позитрон в космических лучах обладает энергией в три миллиарда электронвольт и может образовать сто миллионов пар ионов в высших слоях атмосферы.
Опасность космического излучения для организма человека, особенно в околоземном пространстве, может быть весьма серьезной, и поэтому уже теперь следует заняться вопросом о том, какие способы могут быть использованы для защиты от этого излучения экипажа космического корабля. Были сделаны расчеты толщины защитного экрана, исходя из того экспериментального факта, что наиболее эффективными в отношении торможения космических лучей являются материалы с малым атомным весом. Небольшой слой воды достаточен для торможения некоторой части тяжелых первичных частиц. Однако для торможения вторичных частиц потребуются значительно более толстые экраны. Наибольшая глубина, на которой производились измерения космического излучения, равна приблизительно 1408 метрам водяного эквивалента, или 124 метрам свинца. Это значит, что космическое излучение может проникать на еще большие глубины. Не будем останавливаться на тех элементарных частицах, которые обладают сверхпроницаемостью и пронизывают весь земной шар, как легкую кисею. В космическом излучении найдены и такие необычайные частицы, свойства которых в известной мере противоречат здравому смыслу и, по-видимому, гипотетичны.
|
|
|
Как известно, излучение, состоящее из нескольких компонентов различной проникающей способности, поглощается различно: сперва отфильтровываются менее проникающие компоненты, затем, по мере прохождения больших слоев вещества, убывают более жесткие компоненты. Мягкая компонента космического излучения полностью поглощается многометровым слоем свинца. Жесткая же проходит и больше, постепенно убывая, но все же оставаясь еще заметной.
|
|
|
Необычайная проницаемость жесткой компоненты космического излучения сквозь сотни метров свинца вынуждает задумываться над проблемой защиты при космических рейсах,— защиты совершенно необходимой, обязательной в биологических целях. Это в настоящее время понятно в достаточной степени, и многочисленные авторы в своих трудах уделяют внимание данной проблеме. Тем не менее только советские ученые могли в самое последнее время сказать новое слово по этому вопросу. Полеты на ракетах собак, крыс, мышей, микроорганизмов, дрожжей и изолированных тканей показали, что на больших высотах от поверхности Земли, где космическое излучение имеет значительную интенсивность, живые организмы не погибают за определенное время и возвращаются на Землю здоровыми. Однако о возможном последействии космического излучения в прессе не сообщалось.
Несмотря на разнообразие материалов, собранных наукой по данному вопросу, мы не обладаем еще достаточными знаниями о параметрах радиационных потоков в космическом пространстве.
|
|
|
В последнее время советским и американским ученым удалось подтвердить прозорливое высказывание К. Э. Циолковского об относительной безвредности космического излучения вне земной атмосферы, но только на определенном удалении от Земли. Советские ракетные корабли с различными животными, насекомыми, растениями, семенами, грибками, микроорганизмами и вирусами поднимались на значительную высоту и пребывали по нескольку часов в космическом пространстве, где космическое излучение уже достигает значительной интенсивности. Результаты советских исследований представлены акад. Н.М.Сисакяном в статье «Человек и Космос», помещенной на страницах газеты «Правда» в марте 1961 года. Существенным для меня явилось сообщение: «При исследовании роста культуры радиочувствительного штамма лучистого грибка (8594) его жизнеспособность (по количеству выживших спор и развившихся колоний) оказалась сниженной в 12 раз по сравнению с контролем». Это сообщение спустя 34 года после моих исследований в известной степени подтвердило их результаты.
[ Сисакян Норайр Мартиросович (1907—1966) — крупный советский биохимик, в 1959—1963 гг. — главный ученый секретарь президиума Академии наук СССР. Основные работы посвящены изучению действия ферментов в процессе обмена веществ, проблемам биохимии, засухоустойчивости растений и технической биохимии. Ряд его исследований был связан с биологическими проблемами космических полетов. Его именем назван один из кратеров на Луне.]
Несмотря на исключительно важные опыты, произведенные над живыми организмами в советских космических кораблях, их нельзя считать уже законченными. Наша наука осторожно подходит к вопросу о заатмосферном полете человека и стремится изучить самым тщательным образом малейшие опасности, которые могут подстерегать космонавта во время его путешествия.
Не так поступают американские исследователи. Они торопятся. Вилли Лей в книге «Ракеты и полеты в Космос» сообщает следующее:
«С этой целью вот уже несколько лет воздушные шары «Скайхук» парят на максимально возможной для них высоте, подвергая небольших млекопитающих, заключенных в их гондолах, воздействию космических лучей. Результаты этих опытов полностью опровергают утверждение об исключительной вредности космических лучей. На большую часть мелких грызунов однократное многочасовое пребывание у границ космического пространства не оказало никакого заметного влияния. Лишь у нескольких обнаружены небольшие участки седой шерсти, появившиеся, по-видимому, в результате поражения сильным первичным космическим излучением. Многое, разумеется, еще остается невыясненным, однако сейчас уже почти никто не боится подвергнуться воздействию космических лучей в течение нескольких дней».
И далее: «Почти все согласны с тем, что кратковременное воздействие, измеряемое несколькими днями, не причиняет человеку почти никакого вреда. Но пока еще неизвестно, какая продолжительность воздействия будет для него опасной».
Поседение шерсти говорит уже о многом. Значит, космическое излучение приближает старческие явления. Значит, возможно, что процессы старения человека в какой-то мере связаны с космическим излучением. Кто думал об этом? Кто экспериментировал в этой области? Видимо, опыты 1926 года были первыми, проложившими путь многим биологическим вопросам, на которые до сих пор еще не получены исчерпывающие ответы.
Попытки выяснить влияние космических лучей на организмы продолжаются до сих пор, и не только в космическом пространстве в ракетах и спутниках, но и под землей. Удивительно, что человек еще до сих пор не успокоился! Он проник глубоко под землю, чтобы там искать то, что я в свое время искал под свинцовым экраном. И это случилось спустя тридцать пять лет после первых исследований. Человек неукротим! Он обречен вечно идти вперед и вперед, следуя призывам своего бунтарского духа. Вперед! И еще раз — вперед!
Журнал «Неделя», № 35 стр. 17 от 27 августа 1961 года сообщил следующее:
«Десять итальянских ученых недавно добровольно заточили себя на месяц в недрах пещеры Фаброза Соттана в Пьемонте. Они намерены всесторонне изучить влияние длительного пребывания под землей на организм человека, животных и растений. Группу возглавляет профессор Тулонского университета Сильвано Монетти. Ученые проникли на глубину 800 метров и заперлись там со всем своим хозяйством, приборами и с запасом продовольствия. Ученых, в частности, интересует такой вопрос: как отражается пребывание под землей на яйценоскости кур и на удоях коров?
Окрестные крестьяне доставили ученым необходимых для эксперимента животных и птиц: двух коров, четырех овец, восемьдесят кур и цыплят и одного петуха.
Находящиеся в пещере ученые тщательно и непрерывно ведут наблюдения за работой сердца, за изменениями в весе, кровяном давлении, за состоянием атмосферы и изменением влажности, а также за влиянием космических лучей на нормальные химические реакции. С поверхностью земли имеют телефонную связь».
Говоря о поясах радиации вокруг Земли, нельзя не упомянуть о возможности существования вокруг Юпитера мощных поясов радиации во много раз большей интенсивности, чем земная. Допускают, что этот пояс расположен на высоте в несколько сот тысяч километров над поверхностью Юпитера и имеет значительную толщину. Существование пояса было установлено с помощью сдвоенных радиотелескопов, которые дали возможность обнаружить радиоволны, излучаемые электронами, движущимися с большой скоростью в магнитном поле Юпитера. Столь мощные пояса радиации вокруг Юпитера сегодня ставят под сомнение возможность проникновения космического корабля к поверхности этой планеты. Таковы границы, которые очерчивает сама природа отважным устремлениям человеческого духа. Но... только сегодня никто, однако, не рискнет утверждать, что эта преграда не будет преодолена завтра.
Лучи Гecca... Небольшой швейцарский городок. Горы, покрытые снегом, озеро, вокруг сады. Ласковое голубое небо. Тишина.
С тех пор прошло ровно полвека. Дверь открывается, на застекленную террасу выходит высокий, слегка сутулый, седой человек без шляпы, с палкой в руках. Он идет в сад по знакомой тропинке. Это знаменитый Виктор Гecc, чьим именем Швейдлер назвал космические лучи. Десятки отважных подъемов на неуправляемом воздушном шаре на высоту до пяти километров, произведенные В. Гессом в 1911—1913 годах, позволили ему впервые установить, что, начиая с трех тысяч метров, излучение становится особенно заметным. Кроме того, излучение это идет сверху. Это тоже установил он, но упорно называл открытые им лучи «ультра-гамма-излучение». Такое название не укрепилось в науке, но забыли и о «лучах Гecca». Они стали называться пенетрантными и затем космическими.
Виктор Гесс — замечательный физик и знаменитый ученый — вот уже десятки лет живет в безвестности, на пенсии. Он принимает участие в некоторых работах, но его имя стоит вторым!
В наше время большие люди сходят со сцены еще при жизни, если она несколько затягивается.
Память, очевидно, стала короче. Человечество не очень-то поощряет такую долгую жизнь: уходи скорее, говорит оно, не задерживайся, тысячи голов и особенно ртов ждут твоего ухода, а ты все медлишь. Виктор Гесс медлит, он смотрит, как развивается, растет, увеличивается до космических размеров созданная им наука, его большое открытие. Вот уже космические корабли готовятся к межпланетным полетам, и лучи, носящие его имя, прилежно изучаются в сотнях институтов и лабораторий во многих странах. Его открытие нужно человечеству, но храброго автора открытия не знают. Его забыли. Даже маленькому швейцарскому городку невдомек, что в его стенах проживает знаменитость, чье замечательное открытие под другим названием, по прихоти случая, бессменно волнует тысячи голов в мире, многие из которых мнят себя первооткрывателями.
Виктор Гecc садится на скамейку и смотрит в голубое небо Швейцарии. Он не все еще рассказал людям о своих лучах, но его уже не хотят слушать.
Толпа вошла, толпа вломилась
В святилище души...
Ф. И. Тютчев
Сегодня в небе необычайная тишина... Ни одного облачка. Ни одного облачка на памяти Виктора Гесса и Константина Циолковского.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ
Кощей — сам с ноготь, борода с локоть, пуга (бич) в семь сажен.
Русская поговорка
Константин Эдуардович с интересом слушал мои рассказы о встречах и разговорах с московскими учеными, которых я так или иначе вовлекал в беседы об ионах воздуха как сильнодействующем биологическом факторе. Он даже, можно сказать, завидовал мне, что я имею возможность общаться с видными физиками, химиками, биологами, инженерами. Круг моих знакомств к тому времени был действительно широким. Я окончательно ушел из сферы истории и археологии и целеустремленно вынашивал уже совсем другие идеи, изучал другие предметы, штудировал математические дисциплины.
При всяком удобном случае я начинал разговор о К. Э. Циолковском, надеясь встретить в людях если не сочувствие к престарелому ученому, то по крайней мере хоть некоторый интерес. Увы, чаще всего на моем пути стояли люди хотя и знавшие имя К. Э. Циолковского, но безусловно отрицавшие какое-либо значение его трудов для науки. «Циолковский — графоман, — говорили некоторые, — он портит бумагу и типографскую краску».
Константин Эдуардович знал, что я общаюсь по вопросам аэроионизации с заслуженным ординарным профессором физики Московского университета А. П. Соколовым, и интересовался его мнением о своих работах по ракетодинамике. Увы, и тут я не мог порадовать его. С именами профессора А. П. Соколова и его бо-фрера, калужского статского советника, было связано немало неприятностей на начальном пути моей научной работы, и я решил в этой книге рассказать о профессоре Соколове — фигуре импозантной и одновременно крайне неприятной во многих отношениях. Он сыграл плохую роль на подмостках сцены, именуемой наукой, на несколько лет затормозил публикацию моих научных работ в СССР, и его рука даже после смерти еще много лет шарила и шарит в моих работах, стараясь отхватить себе с помощью верных своих слуг лакомые кусочки.
Ученые, с которыми мне приходилось сталкиваться в Московском университете и за его стенами (я состоял в добрых отношениях с академиками и профессорами А. И. Бачинским, В. К. Аркадьевым, А. А. Глаголевой-Аркадьевой, Г. А. Кожевниковым, П. П. Лазаревым, А. И. Абрикосовым, Е. Е. Фромгольдом, Д. Д. Плетневым, А. П. Павловым и многими другими), считали, что между нами, т. е. профессором физики Алексеем Петровичем Соколовым и мною, была вражда, непримиримая вражда до самой его смерти. Это не вполне точно. В те времена молодые люди почтительно относились к профессорам, и даже к тем, которые прогоняли их с экзаменов за незнание предмета. Алексей Петрович Соколов, нужно прямо сказать, был человеком своеобразным, блеском в изложении предмета не отличался — читал чаще всего сухо, скучно, строго спрашивал и удалял студентов из аудитории за малейшее нарушение тишины. На вопросы студентов отвечал неохотно, экзаменовал строго, придираясь к мелочам. Он был желчным, раздраженным человеком, никакой фамильярности в обращении со студентами не допускал. Словом, он обладал тяжелым характером. Я знал Алексея Петровича как профессора с осени 1915 года, когда я впервые присутствовал на его лекции по физике в одной из аудиторий Физического института Московского университета. На той же лекции я познакомился с Иваном Филипповичем Усагиным, препаратором при кафедре физики.
[ Абрикосов Алексей Иванович (1975—1955) — выдающийся совесткий патологоанатом, действительный член Академии наук СССР и Академии медицинских наук, Герой Социалистического Труда, с 1920 г. до конца жизни — профессор 1-го Московского медицинского института, в 1944—1951 гг. — директор Институтанормальной и патологической морфологии. Автор многочисленных исследований по различным вопросам патологической анатомии и научных руководств, учебников и т.п.]
[ Плетнев Дмитрий Дмитриевич (1872—1941) — выдающийся русский терапевт, один из основателей кардиологии в нашей стране. Широко известен трудами по инфекционным болезням, проблемам психосоматики, истории и методологии медицины.]
[ Павлов Алесей Петрович (1854—1929) — крупнейший русский геолог и палеонтолог, академик, с 1886 г. до конца жзни профессор Московского университета, был также профессором других вузов Москвы. Ему принадлежат многочисленные научные работы по разнообразным вопросам науки о Земле: стратиграфии мезозойских и третичных отложений, тектонике четвертичной геологии, палеонтологии, геоморфологии, инженерной геологии, истории геологии и т.п. Для творчества Павлова характерно, что в разных областях геологии он указывал новые пути и методы исследования предмета. Содержание иногда даже небольших его работ служило отправной вехой для важнейших дальнейших исследований, проводившихся вначале под его же руководством многочисленными учениками, большинство из которых стали специалистами, известными всему миру. Был вице-президентом Московского общества испытателей природы, а также действительным и почетным членом многих других отечественных и зарубежных научных обществ.]
В те годы еще памятно было, что проф. А. П. Соколов остался в университете в 1911 году, когда все лучшие силы покинули его в знак протеста против «реформы» министра народного просвещения Л. А. Кассо. Но надо сказать, что покинули университет только люди больших дарований, коими Алексей Петрович: не отличался. Эти люди были быстро избраны профессорами в другие высшие учебные заведения, а вот приняли бы куда-нибудь профессора А. П. Соколова — это неизвестно. Никакой реакционностью за все годы нашего знакомства Алексей Петрович не отличался или, быть может, я не замечал этого — поручиться не могу, ибо лекции он всегда читал корректно, не отклоняясь в сторону ни на йоту от излагаемого предмета. Вообще он никогда не делал экскурсов в другие области знания, никогда не говорил о биологическом значении ионов воздуха, тем более не касался тем политического характера. Студенты старших курсов рассказывали мне о том, что профессор А. П. Соколов и под его влиянием профессор А. Г. Столетов в свое время сделали попытку скомпрометировать магистерскую диссертацию князя Б. Б. Голицына, который через несколько лет после этого был избран петербургским академиком и приобрел европейскую известность. Один из студентов физико-математического факультета давал мне читать отпечатанную в типографии университета полемику по этому вопросу, и она произвела на меня угнетающее впечатление. Работа Б. Б. Голицына получила блестящую оценку В. И. Вернадского, Н. А. Умова, П. А. Некрасова и других ученых. В то же время члены факультета К. А. Тимирязев и В. Я. Цингер были возмущены тем, что Б. Б. Голицын позволил себе критиковать таких «высокопоставленных» оппонентов, как А. Г. Столетов и А. П. Соколов, и категорически высказались против допущения Б. Б. Голицына к защите магистерской диссертации. А. П. Соколов и А. Г. Столетов писали об этом исследовании, что «в нем все верное не ново и все новое не верно». В своей запальчивости они потеряли ориентиры и критерии.
[ Умов Николай Алексеевич (1846—1915) — крупнейший русский физик, с 1875 г. профессор Новороссийского университета в Одессе. С 1893 г. в Московском университете, в 1911 г. ушел оттуда в числе передовых ученых в знак протеста против действий реакционного министра просвещения Л.Кассо. С 1897 г. — президент Московского общества испытателей природы. В 1874 г. защитил докторскую диссертацию на тему: «Уравнения движения энергии в телах», в которой заложил основы учения о движении энергии и ввел понятие «поток энергии», так называемый «вектор Умова». Ему принадлежат важные теоретические работы по земному магнетизму, в которых он впервые раскрыл физическое содержание принципиальных явлений, касающихся распределения геомагнитного поля, и тем самым дал возможность интерпретировать некоторые геофизические факты с новых позиций. Умову принадлежит решение задачи о распределении электрических токов на поверхности проводников, что до него не удавалось сделать многим крупным ученым. Экспериментальными работами значительно продвинул вперед опытную физику.]
[ Цингер Василий Яковлевич (1836—1907) — русский математик и ботаник, профессор Московского университета. В 1886—1891 гг. — президент Московского математического общества. Автор работ по механике и геометрии. Ему принадлежат труды по флоре России.]
Тем не менее исследования Б. Б. Голицына могли бы иметь исключительное научное значение, если бы они были в то время поняты, поддержаны и не раскритикованы Столетовым и Соколовым. В 1893 году Б. Б. Голицын чрезвычайно близко подошел к идеям будущей квантовой теории и, может быть, стал бы основоположником современной квантовой механики, если бы не было этой убийственной травли. Московские физики своим поклепом заставили Б. Б. Голицына оставить дальнейшее развитие идей, изложенных во второй части диссертации «Исследования по математической физике», и переключиться на метеорологию и сейсмологию. В этих областях он сразу же занял ведущее положение. Случай со злобной и в корне неверной рецензией А. Г. Столетова и А. П. Соколова показывает, какие страшные последствия имеют такого рода безответственные поступки. Что касается А. Г. Столетова, то неприятная история с подписанием им рецензии о диссертации Голицына и дискуссия на эту тему лишили его кресла в Академии наук, которого он, конечно, заслуживал, и даже привели его вскоре к преждевременной гибели. Поистине верно: не рой другому яму — сам в нее попадешь.
В 1960 году Академия наук СССР издала «Избранные труды» Б. Б. Голицына. В статье проф. А. С. Предводителева и Н. В. Вешнякова «Жизнь и научная деятельность академика Б. Б. Голицына» подробно рассказывается о неблаговидной роли, которую сыграли А. Г. Столетов и А. П. Соколов своими преследованиями Б. Б. Голицына. Приведем небольшой отрывок из статьи указанных авторов:
«В 1893 году Голицын представил факультету свою магистерскую диссертацию под названием «Исследования по математической физике». Диссертация состояла из двух частей: первая — общие свойства диэлектриков с точки зрения механической теории теплоты, вторая — о лучистой энергии. Отзыв представителей факультета, профессоров А. Г. Столетова и А. П. Соколова, был резко отрицательным. Однако по некоторым пунктам, вызвавшим возражения, у самих оппонентов не было ясной точки зрения. Разгорелась дискуссия, в которой приняли участие и другие ученые. Голицын не был допущен к защите диссертации. Впоследствии в дискуссию включились некоторые физики из других университетов, выступавшие в печати с изложением своих взглядов на вопросы, поднятые в диссертации Голицына. В этой дискуссии Голицын уже не принимал участия.
Дальнейшее развитие физики показало, что выдвинутая в диссертации Голицына новая точка зрения на природу температурного излучения была правильной. Столетов и Соколов не сумели оценить положительных сторон этой работы Голицына.
Ввиду создавшейся обстановки Голицын пытался перенести свою научную и педагогическую деятельность в Новороссийский университет в Одессе. Однако А. Г. Столетов и А. П. Соколов создали ему при этом такие затруднения, что Голицыну пришлось отказаться от своего намерения».
В письме к профессору П. Н. Лебедеву от 7 сентября 1893 года Б. Б. Голицын пишет: «А знаете ли Вы, что со мной сделали Ваши московские физики, перед которыми Вы так благоговеете? Мало того что они приложили все усилия, чтобы потопить меня в Москве, они, услыхав, что я обратился в Одессу, послали коллективное подпольное письмо Шведову и Умову, чтобы восстановить их против меня, чтобы меня и там не пропустили. Добро бы они печатали открыто против меня, это было бы другое дело...»
Поношение работ Бориса Борисовича Голицына А. Г. Столетовым и А. П. Соколовым могло произойти в те годы только благодаря мягкости его характера и нежеланию вступать в какие-либо споры с недостойными оппонентами. Он знал цену своей замечательной работе 1893 года, открывавшей новые перспективы в науке. Имея протекцию в лице Президента Академии наук К. К. Романова, Б. Б. Голицын мог в мгновение ока испортить карьеру обоим московским физикам, но он не унизился до мести такого рода.
Архивы, найденные в 1945 году, показывают странную роль в этом деле А. Г. Столетова. Оказывается, он сомневался все же в верности своей рецензии на труд Б. Б. Голицына и решил заручиться мнением знаменитых ученых того времени. В отвратительной уничижительно-жалобной форме 16(28) октября 1893 года он обратился к лорду Кельвину, Гельмгольцу и Больцману и просил их защиты. Для этой цели из диссертации Б. Б. Голицына он выбрал несколько уравнений и представил их на суд знаменитых арбитров. Как и следовало ожидать, три великих физика согласились с мнением А. Г. Столетова. По этому поводу профессор А. С. Предводителев совершенно справедливо заключает: «История с диссертацией Б. Б. Голицына свидетельствует, что мнение даже крупных ученых не является гарантией для утверждения научной правды» (т. 1, стр. 225). Как это мнение похоже на пламенный голос К. Э. Циолковского в его предисловии к книге 1924 года «Ракета в космическое пространство», в которой он как бы собственной кровью в исступлении, в экстазе пишет о том, что для великих идей среди современников нет и быть не может верного и справедливого судьи! И для того чтобы не тормозить истинный прогресс человеческой мысли, государство должно обеспечить возможность ученым опубликовывать свои идеи, какими бы неожиданными они ни казались. Пожалуй, во всей мировой литературе не отыскать более страстного голоса в защиту передовых идей, чем голос К. Э. Циолковского.
Но самым убийственным для рецензии А. Г. Столетова и А. П. Соколова и для их престижа было широко распространенное мнение профессора П. А. Некрасова:
«При таких моих убеждениях я считал бы со своей стороны непризнание диссертации кн. Б. Б. Голицына обстоятельством не только несправедливым по отношению к автору диссертации, но и вредным для развития русской науки, которая неизбежно перейдет в руки бездарных посредственностей, если старейший русский университет будет отвергать труды более талантливых авторов. Если мне укажут на ошибки в диссертации, то я скажу, что университет никогда не боялся подобных ошибок в трудах авторов, талантливость которых обнаружилась с несомненной ясностью. Напротив, университет всегда боялся бездарных посредственностей, хотя бы их труды и были совершенно свободны от ошибок».
Из этого текста легко понять, кого проф. П. А. Некрасов считал бездарными посредственностями, не делающими ошибок... Это высказывание можно было считать оплеухой, которую публично закатил проф. П. А. Некрасов двум оппонентам Б. Б. Голицына и тем, кто поддержал их из членов факультета. Конечно, ни А. Г. Столетов, ни А. П. Соколов не потребовали от П. А. Некрасова сатисфакции или хотя бы извинения, только утерлись.
Грязная история с диссертацией Б. Б. Голицына мне была хорошо известна в подробностях от одного из его близких родственников, с которым мне пришлось неоднократно беседовать по этому вопросу в бытность мою в действующей армии, на Галицийском фронте в 1916 году. Таким образом, когда мне впервые стало известно, что профессор А. П. Соколов интересуется моими работами, я понял, с каким тяжелым человеком мне придется иметь дело... И я тогда же решил до поры до времени не сталкиваться с ним лицом к лицу, а предпочел выждать время, елико будет возможно, и «взять врага измором», т. е. опытными доказательствами. Должен признаться, настроен я был в то время весьма воинственно и готов был принять любой бой, если меня к этому вынудит «враг». Эта тактика оказалась правильной. Как увидит читатель ниже, в 1926 году я добился частичной, но все же капитуляции профессора А. П. Соколова.
А. П. Соколов был человеком завистливым. Он завидовал способностям, таланту, родовитости. Он завидовал одаренному Б. Б. Голицыну и срывал на нем злобу. История с Б. Б. Голицыным говорит о его несправедливости и мстительности. С 1919 года я стал объектом его преследования, которое длилось без малого восемь лет. Он поносил К. Э. Циолковского и все его труды считал недоразумением. Константин Эдуардович был особенно ненавистен ему.
Конечно, нельзя поставить в вину А. П. Соколову то, что он не был талантлив, не мог понять новых идей и, будучи слепцом, не видел дальнейшего развития науки. Но его следует обвинить в том, что, исходя из побуждений ненаучного характера, он очернил выдающийся труд Б. Б. Голицына и тем самым нанес ущерб славе отечественной науки: родиной квантовой теории могла бы стать Россия. Вообще А. П. Соколов портил всем кому мог и чем мог.
Дата добавления: 2015-12-20; просмотров: 25; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!