И скотовод вида Homo sapiens) и его сообщества
Изменение образа жизни (способа производства и, образующих общественную организацию, производственных отношений) означало дальнейшее развитие элементарного и целостного материального субстрата социального. Под влиянием нового способа производства общественной жизни трансформировалась прежде всего энергетика (физика) человеческого организма, так как обусловливающие её, калорийность продуктов питания скотовода и земледельца возросли примерно в 2–4 раза, сравнительно с калорийностью пищи, например, собирателя. Это становится очевидным если сравнить калорийность растительных и животных продуктов: 100г. хлеба дают 240 ккал., 100г. мяса – 200 ккал., 100г. молочных продуктов –200 ккал., в то время как 100г. овощей – 20 ккал., фруктов – от 20 до 50 ккал и т.д. (9, 578). Энергетика тасадая (собирателя, в рационе которого единственным животным является лягушка), например, менее 1500 ккал в день (см. "Вокруг света", 1975, №12). Если учесть к тому же возросшее количество производимых продуктов, стабильность их получения, экономящую энергозатраты организма на термообработку, то не трудно понять, что биоэнергетика земледельца и скотовода - нечто иное, нежели энергетика собирателя и охотника, не говоря уж о их животных предшественниках. Высшие млекопитающие в процессе жизни расходуют на 1 кг веса около 165 тыс. ккал. энергии. Это норма, необходимая для нормального функционирования их организма. Современный человек на 1 кг веса расходует примерно 725 тыс. ккал. энергии. Такой энергетический скачок понадобился ему для осуществления трудовой и мыслительной деятельности (20, 160). Энергетика собирателя и охотника, земледельца и скотовода были различны и изменялись вместе с социальным процессом. Усовершенствование микроклимата мест обитания (одежда, жилища и пр.), всё более широкое использование естественных и искусственных источников энергии (сила ветра, огня, воды, силы домашних животных и т.д.) также снижали энергозатраты собственно человеческого организма, освобождая их для развития трудовой и мыслительной деятельности.
|
|
|
Не вызывает сомнения и изменение химизма, включая генетику, тогдашних представителей человечества сравнительно с предшественниками. На общее возрастание различий физикохимических и биологических основ человеческого организма в процессе антропосоциогенеза неоднократно указывал, опираясь на данные естествознания, уже Ф.Энгельс (26, 98). Развитие физических основ организма обусловило сдвиги в биохимии человека. Она становится универсальнее в том отношении, что в организм со сменой питания и среды обитания поступают всё более разнообразные вещества, усвоение которых упрощается и ускоряется в связи с консервированием, термообработкой, механической и химической обработкой пищи. Вместе с тем возрастает, очевидно, вариабельность биохимических различий людей разных регионов мира, обменных процессов у них, обусловленных оседлостью, спецификой продуктов питания в определённых местностях, естественных и искусственных условий существования. Влияние перемены характера питания наших предков на их строение тела было немалым. У современного человека длина кишечника, например, для представителей разных рас и регионов колеблется от 655 до 1180 см (16, 196). Процессы ассимиляции и диссимиляции веществ в организме оседлого землепашца и скотовода в течение многих поколений живущих в одних и тех же условиях и подверженных разным географическим производственным воздействиям, формировали специфические для каждого кожные покровы, пигментацию, защитные приспособления и реакции организма, т.е. в целом биологию. Невозможно, например, представить южанина, питающегося из поколения в поколение ворванью, и жителя Заполярья, сидящего на фруктовой диете. Взятые в совокупности эти биохимические изменения обусловили возрастание расового разнообразия населения Земли на данном этапе истории (16, 360; 27 …).
|
|
|
Трансформация биологии человека выразилась также в перестройке его генетических структур. Современные генетики зафиксировали закономерное уменьшение числа хромосом в процессе эволюции от приматов к современному человеку: от 54–78 у низших обезьян до 48 – у высших, человекообразных и 46 – у современного человека (1, 82).
|
|
|
Оседлость, все эти производственные, энергетические, биохимические, экологические, географические и прочие изменения обусловили появление до того невозможного в таких масштабах полиморфизма населения земли на данном этапе антропосоциогенеза. Возрастает дифференцированность антропометрических характеристик людей населяющих разные регионы мира: рост, вес, продолжительность жизни, группы крови, краниометрия, объём мозга и т.д. (16, 370). Накапливаемые кругосветками, различия такого рода для этого периода отмечали в своё время ещё Л.Г. Морган, К. Маркс и Ф. Энгельс. Совокупностью всех выше названных причин Ф. Энгельс, например, объясняет определённую социальную неравномерность развития в последующем жителей Старого и Нового Света "Обильному мясному и молочному питанию арийцев и семитов и особенно благоприятному влиянию его на развитие детей, следует, быть может, приписать более успешное развитие этих рас". "У индейцев пуэбло Новой Мексики, вынужденных питаться исключительно растительной пищей, мозг меньше, чем у индейцев, питающихся мясом и рыбой" (26, 32; 2, 5–7; 26, 30).
|
|
|
Закрепляющиеся с развитием оседлости от поколения к поколению морфологические различия людей, однако, не были настолько значительными, чтобы по ним население регионов мира можно было отнести к различным биологическим видам. Это были представители полиморфного вида Homo sapiens исторически сменившего вид Homo habilis. Его усреднённые антропометрические и демографические показатели, сравнительно с предшественниками, более совершенны. Антропометрию кроманьонца, "наследника" прогрессирующих неандертальцев, первого представителя вида Homo sapiens, по данным современной антропологии, характеризуют: рост от 160 до 180 см. и выше; вес, очевидно, не менее 70–80 кг.; развитая рука; мозг в среднем около 1500 куб. см. (Кстати, почему-то значительно меньший, чем у классического неандертальца!); развитый язык; продолжительность жизни, вероятно, более длительная, нежели у предшественников и т.д. (16, 356–370). Это биология, адаптированная к разнообразной преобразовательной и мыслительной деятельности с помощью неолитических орудий, к искусственному климату самых разных, суровых порой, мест обитания, позволяющая усваивать новые всё более разнообразные продукты питания, т.е. – универсальная биология современного человека.
Базирующийся на более совершенной, нежели, предшественники, биологической основе, человек данной эпохи антропосоциогенеза в качестве универсального общественного существа и элементарной единицы материального субстрата социального становится человеком – разумным., наделённым сознанием, языком, способностью к общению, производящей деятельности и преобразованию всех (физического, химического и биологического) уровней окружающей материальной действительности. Состоявшись как социальное существо, человек, тем не менее, не перестал существовать как биологический и при этом очень сложный организм. Его естественная природа (биология, биохимия, биофизика) в процессе социального прогресса существенно изменилась, исторически трансформировалась в сложную поливариативную биологию современного человека. Биология скотовода и земледельца оказалась пригнанной к потребностям социальной жизни: диктовалась как естественными и модифицированными, так и социальными условиями существования, варьируясь в зависимости от них.
Становление человека – разумного с его функциями и отношениями обусловило изменение не только организменных, но и всех надорганизменных элементов целостного материального субстрата социального начиная от брачной группы до человечества в целом. Под влиянием вновь возникшего способа производства жизни трансформировались брак и семья. Парный брак служит переходной формой от полигамии к моногамии и соответствует периоду скотоводства и земледелия. Как и для семьи пуналула, для него характерна принадлежность родителей к разным родам. Дети такого брака по материнскому праву продолжали бы, как и прежде, принадлежать только матери и оставаться естественными членами ее рода, но отец, в отличие от периодов группового дислокального брака, был теперь достоверно известен, однако, не имел на детей никаких прав. Будучи членом другого рода, он обязан был содержать и воспитывать детей своих сестер, то есть своих племянников, что порождало естественный протест и желание изменить форму родства и наследования … По мере роста средств существования муж, основной их производитель, получил в семье более влиятельную роль, нежели жена. Это побудило использовать такое положение для изменения существовавших порядков наследования собственности в пользу его детей. Однако, преобразование не могло иметь места пока происхождение велось по материнской линии, а наследование – по материнскому праву. Поэтому, не безболезненно, надо думать, и не без борьбы, было введено "определение происхождения по мужской линии и право наследования по отцу" (26, 59). Брак из не прочного группового дислокального превратился в более стабильный дислокальный (для прогрессирующих ветвей человечества) парный брак, вместе с которым установилось полное соответствие социального и биологического аспектов отцовства, ставящее нарождающиеся поколения в наиболее благоприятные, сравнительно с прежними, условия. Парный брак, пришедший естественно на смену групповому дислокальному, стал широкораспространенным в качестве переходной формы к моногамии (26, 51, 57), парный брак обеспечил еще более надежное и естественное воспроизведение человека. «Браки между членами родов, не состоявших в кровном родстве, порождали как физически, так и умственно более крепкую расу. У новых поколений череп и мозг естественно увеличивались…» В парном сожительстве брачная группа была сведена к своей «двухатомной молекуле» (Ф. Энгельс), к одному мужчине и одной женщине. «Естественный отбор завершил свое дело путем все далее проводимых изъятий из брачного обращения; в этом направлении для него уже ничего не оставалось делать. И если бы, следовательно, не начали действовать новые, общественные движущие силы, то не было причины, в силу которой из парного сожительства должна была бы возникнуть новая форма семьи. Но такие движущие силы вступили в действие» (Там же). Но, прежде чем исследовать последующую эволюцию брака, необходимо рассмотреть, что произошло с изменением его вида с семьей.
Результатом этого и установившегося экономического, внеэкономического и "юридического" господства мужчин стало оформление, через промежуточную форму парного сожительства вполне охарактеризованного Л.Г. Морганом и Ф. Энгельсом, патриархальной семьи (26, 60–62). Ее характеризовало объединение некоторого числа лиц различных поколений, подчинённых власти главы семейства, патриарха – отца. Цель всей организации состояла в уходе за стадами и посевами в пределах определённой территории и воспроизводстве потомства, принадлежность которого отцу и его клану не подлежала никакому сомнению. Семья, сохраняя за собой статус организации воспроизводства человека как социального существа со специфическими биологическими основами, стала, таким образом, и элементарной производственной единицей общества. Вместе с тем, она взяла на себя выполнение всех тех обязанностей, которые прежде по отношению к подрастающему поколению выполнял материнский род. С обретением семьёй новых социальных функций совершилось последующее укрепление и совершенствование ее естественных связей. Увеличивая количество родственников за счёт свояков (термин может быть и не удачный, но в современной системе родства действительно существуют с одной стороны – кровные родственники, а с другой – свояки), узы кровного родства, близости по материнской линии дополнились родственными связями по линии отца и его родни. Приобретя экономическое содержание, эти связи стали постоянными и трудно расторжимыми, что стабилизировало условия воспроизводства и воспитания потомства, его качества, а, вместе с тем, обеспечило естественную базу для совместных (коллективных форм) труда. Обеспечивая прогресс внеэкономической деятельности, её результативность, возможность распространения родственных связей в самых разных направлениях существенно возросла сравнительно со связями предшествующей ступени общества. При этом, правда, вновь возникала и кое-где реализовалась в дальнейшем угроза инцеста... Мы опускаем, однако, это девиантное направление развития, поскольку основной проблемой поставили исследование не регресса, а прогрессирующей стороны антропосоциогенеза, социального процесса, истории.
Семья с ростом продуктивности производства, увеличением её членов и продолжительности их жизни переросла в семейную патриархальную общину – хозяйственное объединение, охватывающее несколько поколений потомков одного отца вместе с их жёнами, детьми, внуками и правнуками. В разных местах и в разные исторические времена некоторые черты семейной общины в какой-то мере менялись, но в сущности своей она была не чем иным как сменившим материнский патриархальным родом. Это был союз, в естественной основе которого лежало происхождение от одного мифического или реального родоначальника.
Вначале род, а затем система патриархальных в норме (а не патологии...) экзогамных родов, скреплённых родственными связями и осуществляющих совместную жизнь, составили первичную основу скотоводческих и земледельческих коллективов. Два или несколько родов давали фратрию. Ряд фратрий в классической форме родового строя сливались в племя, затем союз племён и наконец, федерацию. Род, фратрия, племя и т.д. имели собственную территорию для расселения, промысла и жизни находящуюся в общем владении, особый диалект и культуру, черты психического склада... Кровное родство продолжало существовать в природной основе этого союза. Однако, ведущей, определяющей его связью стали общественные отношения – экономические, внеэкономические, управленческие, культурные, духовные, пронизывающие все элементы этого общества с элементарной единицы и брачной пары вплоть до федерации племён – этой "самой развитой общественной организации, какую только создали люди данной ступени развития" (19, 92, 99). По свидетельствам Тацита, союзы скотоводческих и земледельческих народов на средней ступени варварства объединяли от 50 до 200 и более тыс. человек, т.е. примерно в 10 раз большее число людей, нежели организации охотников (145). Этапы прогресса этой, основанной на кровном родстве, организации были, вместе с тем, этапами исторического развития целостного общественного организма, каким явился древний коллектив земледельцев и скотоводов, сменивший закономерно первобытные коллективы собирателей и охотников. В модели древних руссов (ариев) социальная организация (общество данного этапа) четко разделялось на Варны (сословия) земледельцев, воинов, жрецов, транслируя эту социальную структуру в последствии в цивилизации Древнего Мира. (См. об этом работы Ж.А. Габино. Ю.Д. Петухова, В.В. Макаренко, А.И. Белоева и др.)
Специализация коллективов на земледельческие и скотоводческие, местами сосуществующие с охотниками и собирателями (варварами), обусловливала появление временных внешних социальных отношений (экономических, внеэкономических и пр.) и биологических (адаптации, потребления, размножения и пр.) связей, выходящих далеко за рамки этих образований. Проявлением внешних связей и отношений было, например, наличие обмена между земледельческими и скотоводческими коллективами продукцией экономического производства (8, 152; 6, 88). В свою очередь, экономический обмен создавал предпосылки для внеэкономических, в том числе и биологических взаимосвязей, в том числе межвидовых…
Возникновение даже временных связей и отношений между коллективами и регионами человечества обеспечило исчезновение социально – биологической изоляции всего населения земли. Это вело к затуханию процессов видовой дивергенции при нарастании панмиксии. Ликвидация изолятов человечества означала изменение законов его развития как специфического биологического образования. Произошёл переход от экстенсивного (через образование новых видов Рода Ноmo к интенсивному развитию вида (не путём дивергенции, как прежде, а через совершенствование вида Homo sapiens внутри его самого). Мысль о возможности такого пути развития биологии была в своё время высказана, например, С.С.Четвериковым (18, 162). Для общества земледельцев и скотоводов, связанного с оседлостью и недостаточностью, временностью социально-экономических и других связей, эти изменения законов развития человеческой биологии выразились вначале в некотором ограничении и даже прекращении миграций индивидов и сообществ. В свою очередь, ограниченность индивидуального и популяционного перемещения обусловила локализацию дрейфа генов, что интенсифицировало расообразование. Появились многочисленные локальные (несколько десятков) и географические расы (три-шестнадцать) человечества (16, 380–385), специфику которых образует наличие в их структуре социальных элементов и отношений. Раса возникла, таким образом, как явление не чисто биологическое (широко распространённая точка зрения), а интегральное социальное (25, 174). Причинами образования рас была географическая (16, 389), экологическая, биологическая и социальная изолированность. В своём последующем развитии они подчинены законам социального прогресса. Их развитие – есть процесс их конвергенции...
- Взятые в совокупности, локальные и географические расы общества земледельцев и скотоводов рассматриваемого периода антропосоциогенеза сливаются в человечество, существующее на более развитой, чем прежде, биологической основе представленной на магистрали развития видом Homo sapiens. Его отличительной чертой, по сравнению с предшествующими, образующими Род Ноmо, видами, было возрастание панмиксии при одновременном увеличении полиморфности образующих человечество индивидов (14, 510). Новый вид, – сформировавшаяся, по мнению антропологов, природная основа первобытного человечества, – характеризовался тем, что был лишён возможности последующей видовой дивергенции, но не последующего видового совершенствования, по крайней мере, уже в силу того, что территорией нишей своего обитания имел всю Землю. При этом развитие вида не только не прекратилось, но продолжалось по единым для всего человечества подчинённым закономерностям социального прогресса специфическим биологическим законам. Эти законы специфической биологии человека действовали во всех регионах с одинаковой направленностью, иногда быстрее, порой медленнее, в зависимости от уровня развитости социального (23, 490), но всегда в направлении его потребностей. "Самый факт происхождения человека из животного царства обусловливает собой то, что человек никогда не освободится полностью от свойств, присущих животному и, речь, следовательно, может идти только о том, - пишет в этой связи Ф.Энгельс, - имеются ли эти свойства в большей или меньшей степени, речь может идти только о различной степени животности или человечности" (17, 102), т.е. об историческом характере соотношения социального и биологии человека.
3. Характер сформирмировавшегося социального:
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 28; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!