Формирующиеся люди (охотники вида Homo habilis) и их сообщества

 

 

Результатом характерного для древних охотников образа жизни стал индивид, наде­ленный способностью трудиться, сознанием и речью, вышеприведенный анализ которых не позволяет, тем не менее, характеризовать его как сложившегося полностью человека, /Как способ производства охота не является еще производящей формой хозяйствования 10, 146, 179/. Неандертальцы не обладали еще всеми теми возможностями членораздельной речи, которыми располагает современный человек и, следовательно, соответствующим сознанием, ибо неразвитой речи должны соответствовать и неразвитые понятия и, наобо­рот... / 24,26–27/. Успешная организация охоты не требовала обязательного применения каких-либо сложных коммуникативных систем... / 10, 64/. Его можно характеризовать человеком-умелым, первобытным охотником способным создавать последовательно услож­няющиеся в антропосопиогенезе универсальные, дифференцированные и комбинирован­ные орудия для производства специфической для данного этапа истории продукции по­требления.

Под влиянием изменившихся источников и условий существования, «пригнанная» к ним, мощнее стала биология человека. Совокупность общих антропометрических парамет­ров позволяет выделить индивидов этого этапа развития в особый, отличный от предшест­вующего магистрального, вид Homo habilis. Термин «Homo habilis» введен в науку Л.С.Б. Лики для обозна­чения одного из представителей ранних охотников Африки. Мы используем его для обозна­чения всей магистральной биологической основы формирующегося человечества на стадии существования первобытного охотничьего хозяйства.

Сравнительные антропометрические характеристики человека-умелого демонстрируют направленность развития его биологии в сторону современных че­ловеческих параметров. Самый ранний представитель этого этапа биологической эволюции представляет прямоходящее существо ростом 122–140 см., с объемом мозга в 670 – 680 куб. см., недостаточно развитой рукой, способной к изготовлению грубых каменных орудий /4, 32–33/. Его последователь – питекантроп – уже систематически изготавливал каменные орудия, обладал праворукостью, имел мозг 860 куб. см. /36–37, 457 /Синантроп уже имел мозг в 915–1225 куб. см., средний рост в 162–163 см. для мужских и 152 см. для женских особей, при средней продолжительности жизни в 20 лет и предельной до 40–55 годов /40, 44,165/. Для непосредственного предшест­венника человека-разумного – неандертальца – характерны полиморфность, отсутствие раз­витого подбородочного выступа /свидетельство недостаточно развитой речи – Б.Ч./, объем мозга 900–1800 и более куб. см., при росте в 155–159 см. и продолжительности жизни для женщин в 30 и мужчин до 40 лет, а отдельных особей и свыше 50 лет /105, 106, 140, 165/.

Биология охотника, судя по этим данным, была не только сложнее и мощнее, нежели у собирателя, но и универсальнее ее, что выразилось в приспособленности к всесторонней деятельности при разнообразных условиях естественной и преобразованной природы. Чело­век "стал наиболее адаптирующимся из всех живых существ" /4, 49/. Усовершенствованию этой биологии, помимо социальных факторов /условий/, продолжал способствовать группо­вой и индивидуальный естественный отбор, результатом которого явилось выживание попу­ляций с индивидами лучше владеющими рукой и мозгом, способными к осознанной преоб­разовательной деятельности. Если в сообществах животных под действием естественного отбора выживали индивиды приспособленные к самосохранению в условиях естественной среды /Не/, то закон индивидуального и группового отбора, действующий в популяциях формирующихся людей, был богаче и многостороннее, поскольку включал, помимо признаков выживаемости в естественных условиях, биологию, обеспечивающую самосохранение и в преобразованной среде /Нп/_г а также способность к труду в коллективе себе подобных.

Универсальная биология наследовалась человеком в его генетических /биохимических/ и биоэнергетических основах, в вытекающих из них фенотипических пред­посылках. В антропогенезе данного периода она совершенствовалась в процессах адаптации к меняющейся среде и модифицируемым условиям, в физическом. трудовом и духовном воспитании. О наличии такого целенаправленного воспитания и тренировок свидетельствуют, отмечаемые этнографами, обряды инициации с предшествующим им длительным обучением / 28^,, 216/.

Для воспроизводства человека – умелого с его "высокоорганизованной" /Ф.Энгельс/ биологией первобытные охотники должны были вступать между собой в брачные связи, ес­тественную основу которых образует кровная связь полов. Прежняя форма этих отношений – полигамия, характерное для собирателей многомужество, или групповой локальный брак – с утверждением способа производства жизни древних охотников вступила с ним в противоре­чие.

Осуществляемый охотниками способ экономического производства предполагал по­стоянную кооперацию усилий всех взрослых членов коллектива. Однако, конфликты и стыч­ки, результат унаследованного от животного состояния полового инстинкта /ревность/, имевшие место при неупорядоченных половых отношениях формирующихся людей (112–117), не способствовали осуществлению и эффективному развитию произ­водства. Длительная половая изолированность отдельных коллективов и неизбежный при этом инбридинг (инцест, инцухт) исключали возможность перестройки биологии человека в прогрессирующем направлении. С особой силой эти противоречия проявлялись при переходе к охоте, для которой сотрудничество, кооперация, коллективизм индивидов и более мощная, приспособленная к совместным формам труда, биология человека имели определяющее значение.

Как разрешение этих противоречий в сообществах охотников возникает первоначально частичный, временный запрет брачных связей в период подготовки и осуществления труда - временная экзогамия. По мере увеличения сложности, времени и объемов труда с развитием производства этот запрет превратился, как показал опыт истории, в постоянный. С установлением постоянной, полной экзогамии действие полового инстинкта было поставлено под контроль человека (117–122), как впрочем, и ряд других инстинктов (питания, сна и пр.). Эндогамный коллектив стал при этом экзогамным, что породило новое противоречие, без разрешения которого нормальное воспроизводство вида становилось невозможным.

Пока брачные связи между членами сообщества существовали если не в любое, то в определенное, устанавливаемое коллективом, время, он мог воспроизводить себя. Но с сокращением, а затем и с полным запретом (табу) сексуального общения полов в связи с ростом времени занятого трудом нормальное воспроизводство рабочей силы нарушалось. Конфликт между половым инстинктом (биологией) и потребностями производства (социальным) мог разрешиться и разрешился, как свидетельствует этнография, через установление брачных связей между представителями экзогамных коллективов (145). Результатом проявления и закрепления этих отношений было возникновение брачной организации состоящей из двух или нескольких экзогамных коллективов материнских (родов), в которых женщины одного могли вступать в брачную связь с мужчинами, достигшими зрелости другого коллектива и, наоборот, то есть жили в многомужестве, а их мужья – в многоженстве (34, 36), но более широком – дислокальном, в отличие от прежнего локального у собирателей. Сменившая групповой локальный брак собирательских коллективов, такая форма сексуальной связи определяется как дислокальный групповой брак (28, 50, 142, 143). Детально эти вопросы исследовал М.0. Косвен в работе "Матриархат", М. – Л, 1948. При этой форме брака мужья и жены принадлежат к разным производственным коллективам, родам.

Временная и постоянная экзогамия представляли собой первые четко выраженные и фиксированные этнографически внеэкономические принципы социального поведения людей, выработанные под воздействием производственных (экономических) потребностей. Они нейтрализовали одно из противоречий, существующих между биологией человека и социальными 'потребностями. Не характерная ни для одного из видов животных, вновь возникшая форма брака надолго покончила с инбридингом (инцестом, инцухтом) и генетической изоляцией человеческих популяций, вела к разнообразию и обогащению генотипа, обеспечивала возможность резкого улучшения морфологии индивида и групп. Она способствовала усовершенствованию вида в целом, обогащению его наследственных основ, масштабов изменчивости и эволюционной пластичности, что не замедлило сказаться на приведенной выше антропологии и антропометрии человека – умелого. Развернутая библиография этой проблемы представлена в книге Ю.И. Семенова "Как возникло человечество", с. 487–498.

Возникновение из потребностей производства экзогамии и дислокального группового брака явилось продуктом зарождающегося социального регулирования и планирования биологической жизни людей. (Тема практически не исследованная в историческом и социологическом плане.)

В дальнейшем, с развитием производства, накоплением богатств и совершенствованием их распределения произошло существенное разрастание численности дислокальной брачной организации. В условиях развитого и продуктивного хозяйствования (о коем речь пойдет в следующей теме) более предпочтительной формой сексуального союза становится парный брак, пришедший естественно на смену групповому дислокальному и ставший широкораспростаненным в качестве переходной формы к моногамии (34, 51, 57). Парный брак обеспечил еще более надежное и естественное воспроизведение человека. В парном сожительстве брачная группа была сведена к своей "двухатомной молекуле" (Ф. Энгельс), к одному мужчине и одной женщине. "Естественный отбор завершил свое дело путем все далее проводимых изъятий из брачного обращения; в этом направлении для него уже ничего не оставалось делать. И если бы, следовательно, не начали действовать новые, общественные движущие силы, то не было причины, в силу которой из парного сожительства должна была бы возникнуть новая форма семьи. Но такие движущие силы вступили в действие" (Там же). Но, прежде чем исследовать последующую эволюцию брака, необходимо рассмотреть, что произошло с изменением его вида с семьей.

Обеспечив воспроизводство индивида дислокальная организация брака лишь частично удовлетворила потребность производства рабочей силы. Она не давала человека способного к труду. Прежде чем стать таковым, индивид, воспроизводимый ею, сам должен был подвергнут преобразующему воздействию труда (21, 36; 15, 387; 20, 11; 23, 47), то есть сформирован, воспитан, преобразован. Брачные отношения, а вместе с ними трансформация биологии человека, его "модификация" (воспитание) в социальное существо, нашли завершение в семье древних охотников. "С развитием общественной системы в ней возникают... органы социального воздействия на биологию человека... (30, 40). Изменение формы брака, лежащего в основе семьи, предопределило ее значительную перестройку (34, 36). Основными составными элементами ее стали два или несколько экзогамных родов, появившихся из и на основе кровно-родственной семьи собирателей после введения в ней постоянной экзогамии. Это так называемая "семья пуналуа" по терминологии Л.Г. Моргана. Есть специалисты, от социальной антропологии отрицающие наличие семьи на данном этапе антропогенеза. Хотелось бы задать им вопрос: "Откуда тогда брались дети?"

"При родовом строе семья никогда не была и не могла быть организационной ячейкой, потому что муж и жена неизбежно принадлежали к двум разным родам". "... Семья входила наполовину в род мужа и наполовину в род жены ". Родовое имя создавало родословную, рядом с которой родословная семьи была незначительной (34, 102, 103). Много позднее, например, "... мы видим в греческом строе начало подрыва древней родовой организации, в которой имущественное различие "усиливало семью в противовес роду" (34, 107, 108).

В семье первобытных охотников, где родители принадлежали к разным трудовым коллективам, человек, рожденный в их браке, всю жизнь принадлежал коллективу, в котором была его мать. Поскольку принадлежность его к роду могла быть установлена только по материнской линии, то род не мог быть ничем иным, как материнским родом со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе для собственности и наследования.

Поскольку действительный отец в условиях группового дислокального брака, как и в предыдущей форме, неизвестен, его социальную роль по отношению к подрастающему поколению выполняли взрослые мужчины рода, в котором родился ребенок, позднее преимущественно братья матери, обязанные воспитывать и содержать подрастающее поколение. В этот период антропосоциогенеза имело место очевидное несовпадение биологического и социального аспектов отцовства, то есть определенное несоответствие социальных отношений и. лежащих в их природной основе, биологических связей. Отсюда, вероятно, во всех индоевропейских языках первоначальным смыслом слова "отец" было "кормилец", но не "родитель" (28, 203). Наличие такой системы отношений обусловило положение, при котором дети наследовали имущество матери и ее братьев, но не отца (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 26).

В современной семье - отец явление: обычно; и биологическое, и социальное одновременно. Биологические и социальные отношения современной семьи находятся, таким образом, в соответствии друг с другом. Такое единство социального и биологического аспектов отцовства кажется нам само собой разумеющимся и естественным. Однако, в действительности оно обусловлено характером существующих общественных отношений и уровнем степенью развития общества. В коллективах древних охотниках несовпадение этих аспектов отцовства было нормой. Мало того, у народов, стоящих на низком уровне общественного развития, представление о биологической стороне отцовства вообще отсутствовало (28, 38). Отсюда обряд чурингования у австралийских аборигенов еще прошлого века.

Биологические связи между людьми существуют независимо от того, знают о них люди, или не знают, осознаваемы они, или не осознанны. Ранние охотники этих связей во всей их полноте, очевидно, не знали. Поэтому система родства, распространенная у них, система, с которой имеют дело этнографы и социальные антропологи - явление социальное, не совпадающее часто с действительным биологическим родством по крови. Отсюда реально существовавшая семья (родители и дети) в качестве биологической организации не осознавалась (Подробнее об этом см.: Семенов Ю.И. «Происхождение брака и семьи») и не совпадала с семьей, закрепленной в обществе примитивных охотников. В данном случае, налицо была новая, специфическая форма человеческой семьи, адаптированная не только к биологическому воспроизводству индивида, сколько к формированию из него человека, способного осуществлять труд и общение. Функции воспитания, модификации человеческой природы, осуществлялись при этом не столько родителями, сколько обществом, его родовой на этом этапе материнской организацией, которая таким образом воспроизводила самою себя. В отличие от семьи животных предшественников, сущность этой семейной организации заключалась в размножении индивидов и формировании из них существ, способных к преобразованию в том числе своей собственной природы.

С появлением парного брака на высших ступенях охотничьего хозяйства на смену этой форме семьи пришла иная, парная семья. (По нашему глубокому убеждению парный брак и семья служат переходными формами от полигамии к моногамии и соответствуют периоду перехода от охоты к скотоводству и земледелию). Как и для семьи пуналуа, для нее характерна принадлежность родителей к разным родам, сохраняющаяся во время сожительства. Дети такой семьи по материнскому праву продолжают, как и прежде, принадлежать только матери и оставались естественными членами ее рода. Отец, в отличие от периодов группового дислокального брака был уже достоверно известен, однако, не имел на детей никаких прав. Будучи членом другого рода, он обязан был содержать и воспитывать детей своих сестер, то есть своих племянников, что порождало в будущем естественный протест и желание изменить форму родства и наследования...

Возникновение парной семьи и брака было обусловлено, согласно Ф.Энгельсу, все тем же естественным отбором и более развитым способом производства средств существования, то есть биологическими и социальными факторами. «Браки между членами родов, не состоявших в кровном родстве, порождали как физически, так и умственно более крепкую расу....У новых поколений череп и мозг естественно увеличивались...» (34, 51). В условиях присущего охотни­кам способа существования парная семья оформлялась как предпосылка будущего, как относи­тельно самостоятельная, но еще не прочная ячейка общества. В силу специфики труда (охотни­чье счастье изменчиво и при индивидуальных формах осуществления малоэффективно) эта форма семьи, не будучи полностью самостоятельной хозяйственной единицей, своим возникно­вением подготовила основу последующей моногамии (там же).

Вначале материнский род, а с введением и утверждением экзогамии – система родов (фратрии, племена, союзы племен), в совокупности образуют первобытный коллектив охотников – целостную производственную единицу выросшую благодаря развитию труда из древ­нейшего коллектива собирателей. В качестве производственной единицы коллектив первобыт­ных охотников имел собственную историю развития, не сводимую полностью к истории его основы – рода, трансформировавшегося далее во фратрии и племена. Как производственная ор­ганизация коллектив имел структуру, построенную по принципу разделения труда (экономиче­скую, внеэкономическую, надстроечную), базирующуюся, однако, на естественных половозра­стных связях самосохранения. Он состоял из мужчин, осуществляющих производство средств производства и охоту, а также женщин, ведущих домашнее хозяйство и собирательство. Имев­шее место еще в коллективе собирателей разделение мужских и женских обязанностей получи­ло, таким образом, у охотников дальнейшее развитие. Свидетельством этому могут служить, выделяемые этнографами и социальными антропологами у первобытных охотников, мужские виды труда - изготовление орудий, оружия и сетей, обработка камня и кости, охота и рыболовство... Женские виды труда, к которым мужчины не допускались, включали собирание продук­тов, их консервирование, плетение веревок, пошив одежды, сбор топлива, приготовление пищи, уход за детьми... (28, 201).

Мужские и женские группы были относительно самостоятельными подразделениями коллектива, образующего единый хозяйственный организм. Доказательством некоторого обо­собления мужчин и женщин в общественной жизни служит наличие ашеле и мустье лагерей, заселенных в течение всего охотничьего сезона исключительно мужчинами (8; 245–245; и др.). Между частями коллектива естественно должен был существовать обмен деятельностью и ее продукцией (34, 60; 18).

Обязательной составной частью коллектива были подростки. Он обеспечивал их содер­жание и воспитание, то есть выполнял по отношению к ним те функции, которые в современ­ном обществе в значительной мере являются социальными функциями семьи. До определенно­го возраста молодое поколение находилось в женском коллективе, где получало первые навыки общественной жизни. Затем подростки, пройдя обряд инициации – своеобразный экзамен на социальную зрелость не совпадающую обычно с биологической зрелостью, переходили к мужчинам (юноши), постигая в их среде опыт производственной деятельности, присущей этой части коллектива древних охотников (28, 216–217).

Вступая в жизнь, каждое новое поколение получает в форме традиций и материальных ценностей (орудие, например, есть по своему существу овеществленная деятельность) опыт трудовой деятельности прошлых поколений. На начальных стадиях жизни в процессе формирования рабочей силы и обучения оно осваивает этот опыт, в зрелом возрасте добавляет к нему свой и, в старости, в обогащенном виде, передает следующему поколению. В «эстафете» тру­дового социального опыта, накапливаемого таким образом, огромную роль приобретают самые опытные члены коллектива, выступающие наставниками молодежи. В период, когда рефлек­торная деятельность сменилась формированием разумной, представители старшего поколения приобрели для коллектива наибольшую ценность. Они были живыми хранителями навыков трудовой деятельности, традиций, обрядов и пр. – то есть способов производства и самосохра­нения человека и человечества. Если в сообществах животных естественный отбор был «без­различен» к судьбам особей, потерявших способность к размножению, то отбор в обществе охотников, подчиненный социальным потребностям, привел к необходимости сохранения не только самых ловких, сильных и плодовитых особей, но и обладающих наибольшим опытом, мудрых представителей старшего поколения (31, 280–291).

Возрастание роли стариков в жизни общества было вызвано не только необходимостью передачи трудовых навыков грядущим поколениям. Организация наиболее опытных членов коллектива осуществляла, кроме всего прочего, обучение, формирование рабочей силы и регу­лирование общественной жизни (экономической, внеэкономической и прочей) неизмеримо усложнявшихся сравнительно с прежним состоянием. «...Принятие всевозможных общественных ограничений привело к возникновения управленческого аппарата» (12, 190).

Первобытный коллектив охотников был только частицей социальной формы материи. Совокупность подобных образований, находящихся на относительно разной ступени общественного развития, образует формирующиеся локальные и географические расы древнего человека, процесс формирования которых начался с появлением элементов оседлости и на данном этапе антропосоциогенеза еще не закончился. Современная антропология, тем не менее, выделяет несколько больших, географически изолированных, регионов человечества того времени, которые в даль­нейшем, со становление хозяйства, связанного с оседлостью, подготовили материал и условия «окончательного» расообразования. При кочевом образе жизни охотников, при частой смене территории обитания, пищевого режима, климатических особенностей завершение этого про­цесса было невозможно. По данным специалистов, древние охотники совершили в разных на­правлениях не одну «кругосветку» (1, 26, 427).

Отличительной чертой формирующихся рас, в отличие от локальных и географических популяций животных, было наличие в них, наряду с унаследованными от прошлых состояний, элементов, функций и связей социального характера. Расы состояли из людей, осуществляющих общественную деятельность и вступающих в ней в производственные отношения, Раса явилась, таким образом, социальным образованием, формирующимся на биологической основе – популяций человеческих организмов (36, 174). Биологические связи не теряли при этом сво­его значения но, становясь в зависимость от социального, получали доразвитие. Дрейф форми­рующихся рас, наряду с наложение генов, обусловленные миграциями и производственными связями охотничьих коллективов, обеспечили более быстрый, примерно в 7–8 раз, сравнительно с периодом собирательства, прогресс биологии человека и обществ. Если со времени образо­вания первых популяций собирателей до сообществ охотников прошло около 17 млн. лет, то последние от «готового» человека, относящегося к виду Homo Sapiens отделяет только 2–3 млн. лет.

Формирующиеся локальные и географические расы человечества под давлением способа производства древних охотников стали более мобильными, занимали большие, сравнительно с собирателями, пространства, поскольку «всякое расширение производства требует расширения земельной площади» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 25, ч. 2, с. 342). Если относящиеся к концу третичного периода ранние охотники обнаружены археологами пока только в Африке (32, 43), то к началу антропогена прогресс охот­ничьего промысла позволил их потомкам, неандертальцам, заселить практически весь Старый Свет, начиная от Заполярья и вплоть до пустынь Африканского континента (3 и др.). При увеличении жизненного пространства в несколько раз, население может при тех же условиях и средствах производства, увеличиться во столько же раз (Маркс К. и Энгельс Ф.,т.25,ч.2,с.342). Общая численность населения земного шара в эпоху мустье не превышала, однако, 1 млн.человек (4, 166).

Увеличение площади расселения, обеспечивая возможность роста населения, вело вме­сте с тем к появлению физических, химических, биологических различий в условиях существо­вания и естественного обитания.[1] Во взаимодействии с преобразуемыми условиями это разнооб­разие порождало вариабельность развития человеческих организмов и, следовательно рост воз­можности дивергенции вида Homo habilis образующего биологическую основу человечества того времени. Развившийся в результате перехода к охоте вид биологии человека включил формирующихся людей от Хомо Хабилисов Л. С. Б. Лики до классических прогрессирующих неандертальцев со всеми промежуточными разновидностями – питекантропами, синантропами, гейдельбержцами и тупиковыми ветвями гигантропов, мегантропов и т. д., о которых разговор может быть особый, специальный. Это линия регрессирующего развития в антропосоциогенезе – предмет семинарских занятий

Люди каждого этапа антропосоциогенеза не просто сменяли друг друга. Находящиеся на разных уровнях общественного прогресса собиратели и охотники в течение продолжительного времени развивались параллельно. Сосуществование собирателей и охотников, тупиковых и прогрессирующих ветвей антропогенеза человечества составляло громадные возможности для его последующего социального, биологического, генетического и физического усовершенство­вания. Развитие биологии Homo habilis было обусловлено тем, что условия его существова­ния, не только простейшие – физические, но и более сложные – химические, подвергались на данном этапе хозяйствования более широкому освоению и глубокому преобразованию челове­ческим трудом, что проявилось в каменной индустрии в овладении охотниками огнем и ядохи­микатами. Овладение только этими двумя (физической и химической) сферами естественной приро­ды свидетельствовало о незавершенности формирования социального. Более совершенной, сравнительно с прежней, биологической основе человечества соответствовал, тем не менее, и более развитый природный фундамент. Благодаря наличию в нем значительной части преобра­зованных (физических и химических) элементов низшего (Нф, х) формирующее человечество получает возможность более эффективного, чем раньше, раз­вития.

При увеличении жизненного пространства в несколько раз, население может при тех же условиях и средствах производства, увеличиться во столько же раз (Маркс К. и Энгельс Ф., Т.25, ч.2, с. 342). Общая численность населения земного шара в эпоху не превышала, однако, 1 млн. человек (4, 166).

---

Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 40; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!