Формирующееся производство

общественной жизни первобытных охотников:

возникновение, структура, содержание

 

"Раз возникнув, труд обладает самовоспроизводящей силой" /25, 87./, репродуцирую­щей себя всякий раз на более высоком уровне. Как способ складывающегося формирующе­гося производства, собирательство, осуществляемое формирующимися людьми, явилось формой деятельности, связанной со значительной долей специфически не биологической ак­тивности. Оно представляло более сложный и совершенный, нежели жизнь животных, спо­соб существования, но имело ограниченные возможности. Земля, существующая в качестве "всеобщего предмета труда", "кладовой продуктов питания", "арсенала готовых орудий" /17–189–190/, снабжала людей средствами существования в недостаточном количестве. Орудия не всегда оказывались "под рукой", а количество продуктов питания – "первое условие жизни и всякого производства вообще" /18, 184–185/ – было ограничено естественными ресурсами: зоной распространения растений, употребляемых в пищу, сезонностью их созревания, зависи­мостью количества пищи от климата и прочих колебаний природных условий.

Уже на стадии собирательства в некоторых сообществах формирующихся людей поя­вилась тенденция восполнять недостаток растительной пищи продуктами животного проис­хождения. По данным Р. Дарта уже австралопитеки охотились на мелких животных /грызу­ны, зайцы и пр./, однако, нет причин на основании этого причислять их к охотникам, так как соотношение растительной и животной пищи в их рационе явно не в пользу последней / 31, 273./. Мясо содержало в достаточном для жизни и зачатков труда количестве все питательные веще­ства и, будучи более калорийным, чем растения, существовало повсеместно и постоянно вне зависимости от климата, сезона и прочих природных явлений. Но его промысел и потре­бление требовали значительных перестроек формирующейся рабочей силы и ее биологии, метаболизма и орудийной базы. Крупные животные, богатый источник питания, не могли стать добычей немногочисленного, недостаточно развитого коллектива, вооруженного при­митивными орудиями. Они не могли быть ни забиты, ни освежеваны без необходимых для этого средств, которыми наш предок собиратель не был наделен от природы как, например, хищники. Необходимость всех этих изменений и, в первую очередь, в средствах обработки добычи, породила их. Используемые формирующимися людьми для защиты и собирания, орудия превратились в оружие нападения /палицу зинджантропа, например/, а осколки камня с острыми гранями, найденные в природе готовыми, в необходимый при свежевании добычи нож. В том случае, когда орудия не находились готовыми, формирующиеся люди начали искусственно воспроизводить их по природным образцам, разбивая друг о друга камни. Ре­зультатом этой деятельности явилась, осуществленная около 3 млн. лет назад, техническая революция, знаменующая переход от естественных орудий к индустрии камня /олдовайская культура/. Это было простейшее производство средств производства /7,149,/.

"Когда процесс производства достиг хотя бы некоторого развития, он нуждается уже в подвергшихся обработке средствах труда" /17,190./, то есть в производстве средств произ­водства, которое невозможно без средств для производства средств производства – орудий для производства орудий. В качестве последних употреблялись первоначально взятые в при­роде естественные инструменты - готовые средства производства средств производства /31, 274./, Таковы, например, ударники дошельца, шельльца и ашелльца. С накоплением опыта производства орудий формирующиеся люди переходят от использования естественных инструментов к их изготовлению, что свидетельствует об относительной развитости процесса производства средств производства. Так, в эпоху мустье появляются отбойники, отжимники, ретушеры и т.д., служащие инструментом в производстве орудий.

Сырьем при производстве орудий служил кремень, кварц, обсидиан – широко распро­страненные в природе материалы, способные дать при обработке острые режущие грани. Подвергнутые преобразующему воздействию труда, эти материалы реализовались затем в универсальных орудиях – дошелльских и шелльских рубилах, а позднее, с развитием производства, в ряд дифференцированных орудий, мужских и женских. Переход от естественных к искус­ственным инструментам для производства орудий позволил усовершенствовать изготовле­ние и самих орудий, сделав их сложнее, многочисленнее, производительнее. Вместо практи­чески единственного универсального каменного орудия шельца – шелльского рубила – в ориньяке применяются уже несколько десятков орудий для мужских и женских видов труда /33, 149./. Далее осуществляется переход от универсальных и дифференцированных орудий к комбинированным орудиям /каменный топор с деревянной ручкой, лук со стрелами, копья с наконечниками из камня, кости и т.д./Процесс перехода от универсальных и дифференцированных к комби­нированным орудиям свидетельствовал о развитии сознания тех, кто их производил в на­правлении от общих представлений – к анализирующему и от него – к синтезирующему мышлению. Эти этапы развития труда в сфере производства орудий нашли отражение в по­следовательно сменяющих друг друга археологических культурах олдовая, шелльской, ашелльской, мустье, ориньяка и т.д. Подробнее о них см.: Авдосин Д.А. Археология СССР. М., 1977; Борисковский П.И. Древнейшее прошлое человечества, гл. Ш и др.

Использование в процессах жизни предметов природы в качестве посредников, по­ставленных между индивидом и средой, хотя и свойственно в зародышевой форме отдель­ным видам животных, составляет специфически характерную черту только человеческой де­ятельности /17, 189–190 /. Это первый уровень развития трудовой деятельности формирую­щихся людей, выходящих из животного состояния. Создание искусственных орудий с помо­щью естественных, а затем и создание инструментов – второй этап развития труда, не при­сущий уже ни одному животному / 31, 269./. Труд в данном случае предполагает высокий уро­вень целесообразной деятельности, состоящей из нескольких, опосредующих друг друга, операций – постановка цели, поиск необходимого сырья и инструментов, его тра­нспортировка к месту обработки, обработка, реализация цели в орудие производства...

Обусловленное усложнением производства орудий, ростом продолжительности тру­да, его сложностью и большими затратами рабочих сил, происходит совершенствование производства продуктов питания. Благодаря овладению более совершенными, нежели есте­ственные, и более производительными орудиями из камня, человек открывает в природе но­вые источники существования - минеральные, материальные, энергетические, растительные и животные. В сфере производства продуктов питания, наряду с расширяющимся использо­ванием растительных богатств земли, основным предметом приложения труда становится животный мир, обеспечивающий, независимо от сезона и климатических условий, относи­тельно постоянное высококалорийное пропитание людей.

Переход формирующегося человека к охоте как ведущему способу добывания пищи не исключил собирательства. Последнее под влиянием развития производительных сил приобрело, однако, новые черты. Оно осуществлялось теперь с помощью более совер­шенных орудий, на больших площадях и изменившимися рабочими силами / 10, 66/, причем с меньшей их тратой. В целом это было качественно иное, более продуктивное, сравнительно с прежним, хозяйство.

Наряду с продукцией собирательства, мясо, вначале сырое, а с изобретением огня /освоением химической формы материи/, вареное, высококалорийный и, в обработанном ви­де, сравнительно легко усваиваемый продукт, обеспечило в достаточном количестве потреб­ности рабочих сил в энергии и строительных материалах, необходимых организму человека. Из простого дополнения к вегетарианскому в основном рациону собирателя оно преврати­лось надолго в ведущий источник питания. В рационе животных предков человека мясо сос­тавляло около 1 %, тогда как у примитивных охотников уже около 20%. /Использование огня для самозащиты, изготовления орудий и обработки продуктов охоты практиковалось уже питекантропом./ В даль­нейшем эта цифра имела тенденцию к возрастанию /9, 50; 8, 69/.

Со становлением охоты как основного способа добычи продуктов питания ее объектами становятся все более крупные животные, добываемые в возрастающих количествах. Свидетельством этого служат многометровые часто мустьерские стоянки Европы, в кухон­ных остатках которых кости сотен мамонтов и еще большие количества других крупных жи­вотных тех времен, свидетельство мощи былого охотничьего промысла, имеющие позитив­ные и негативные следствия. /См. Алексеева Э.В «Мамонты вымерли или?», «Природа» № 6, 1976, например/.

Развитие охоты приводит как к экстенсивному, так и к интенсивному /экстенсивные методы ведения хозяйства на данном этапе развития общества явно превалируют/ расшире­нию сферы приложения труда, к возрастанию его площади и объектов. В поисках новых средств существования человек заселяет ранее не обжитые им пространства, используя при этом вначале естественные энергоресурсы /огонь/ и укрытия /пещеры и гроты/, а затем ис­кусственно воссоздавая их в микроклимате мест обитания с помощью вновь возникающих видов производств /добывания огня, строительства жилишь и изготовления одежды/. Направления расселения человечества глубоко исследованы Ю.Г.Решетовым в книге "Природа Земли и происхождение человека"./26/, О.Н. Бадером /3/ и др.

Деятельность по производству орудий явилась одной из форм осознанного преобра­зования нашим предком окружающей природы для своих потребностей. Возникновение индустрии камня стало новой, второй /если брать в расчет переход от естественных органов к естественным орудиям/ технической революцией, знаменовавшей переход от готовых к ис­кусственным орудиям, от собирательства к охоте и рыболовству, от преимущественно растительной к мясной пище. обусловившим, по Ф. Энгельсу, значительную количественную и качественную перестройку рабочих сил человека, его биологии, биохимии и биоэнергетики.

Результатом этой революции явилось разделение производства средств существования на относительно самостоятельные: производство средств для производства средств производства /инструментов/, производство средств производства /орудий/, произ­водство продуктов и предметов потребления.

В целом экономика древних охотников становится настолько многогранной и энерго­емкой, что уже не под силу не только отдельному индивиду, но и малочисленному коллекти­ву, каким принято считать организацию собирателей с их слабой орудийной базой. Труд, осуществляемый первобытными охотниками, может быть успешным только при кооперации усилий многих индивидов и их специализации по отдельным отраслям производства. "Этот первобытный тип кооперации, или коллективного производства, был, разумеется, результа­том слабости отдельной личности, а не обобществления средств производства" – писал К. Маркс / 19, 404/. Он носил коллективный характер, поскольку объединял силы отдельных работников, осуществляющих различные функции в производительную силу совокупного общественного работника.

Сложность индивидуальной и коллективной деятельности охотников породила необ­ходимость в последующем развитии целесообразной подготовки к нему каждого отдельного индивида вновь нарождающихся поколений. Предмет приложения данной разновидности труда – сама рабочая сила человека и индивидуальная и совокупная – требует отныне боль­шей: нежели у собирателей, затраты сил, времени и энергии. Способность к труду, характер­ному для охотников, воспитывается в течение более длительного времени. Эта преобразовательная деятельность /мы не говорим здесь об уровне этой целесообразности/, связанная с физическим и духовным формированием, регламентацией координацией функционирования человека, его труда и отношений, есть труд по преобразованию самого человека и общества, социальной формы материи_, внеэкономическая деятельность, социальная работа.

Свидетельством внеэкономической деятельности в коллективах первобытных охот­ников служат данные этнографии о существовании обрядов инициации с предшествующим им длительным /от нескольких дней и недель первоначально до ряда лет/ в том числе трудо­вым обучением, формированием социальной /а не только биологической/ зрелости / 10, 65, 96; 28, 216/.

Рост объемов труда /экономического и внеэкономического/ и его продуктивности, превращение его в многоплановую деятельность, обусловили необходимость дальнейшего усовершенствования процессов регуляции жизни. /Уровни этого регулирования и контроля могли бы составить тему специального исследования,/ Разнообразие социально-экономических сторон формирующегося общественного производства превратило функцию регулирования жизни индивида и коллектива в сложный процесс нуждающийся в совершен­ных органах управления. Результатом этой потребности было, например, появление развито­го головного мозга /до 2000 куб. см./, способного эффективно регулировать индивидуальное и групповое поведение. "Аналитический" ум раннего охотника трансформировался в разум, способный производить не только комбинирование орудия, но и синтезировать понятия. На­чав синтезировать прежде всего практически, наш предок синтезирует, очевидно, и мыслен­но / 5, 4963–553/.

Необходимость координации социальной жизни вытекала при этом не только из сложности экономического производства, но и из потребностей внеэкономического опыта воспроизводства людей, о чем свидетельствовало, например, введение временной, а позже и постоянной экзогамии, ограничение инцеста, контролируемое жестко органами самоуправ­ления / 28, 31, 35, 50 и др./.

Сложность социально-экономического регулирования вела в свою очередь, к разви­тию форм и средств коммуникации и передачи информации. В условиях подобной социаль­ной деятельности прежние средства /звуки, жесты, мимика.../ стали недостаточными для пе­редачи потока порожденной трудом нарастающей информации нуждающейся в сохранении и передаче от индивида к индивиду, от поколения к поколению. Следствием этой потребности стало возникновение на основе звуков, жестов и мимики речи. /Стадии их развития в антропогенезе глубоко исследованы Бунаком В.В./. В эпоху расцвета перво­бытного охотничьего хозяйства формирующийся человек уже "жил не только в реальном мире внешних стимулов и вызываемых ими представлений, но и им самим созданном фантастическом мире абстрактных понятий". "Среди примерно тысячи слов этого языка, известных сегодня лингвистам, нет обозначений ни для домашних живот­ных, ни для культурных растений, ни для глиняной посуды. Нет и глаголов, которые могли бы указать на существование в те времена каких-либо форм земледелия и скотоводства. Со страниц восстановленного лингвистами словаря на нас смотрит охотник и собиратель". / 24,27/.

От приспособления к среде, через использование готовых ресурсов природы для сво­их целей, к систематическому, расширяющемуся преобразованию ее в своих интересах – та­ков был путь формирующихся людей от животных предков до древних охотников, путь раз­вития их деятельности, основным содержанием которой становится труд. Наличие экономи­ческого, внеэкономического, регулятивного, культурного /свидетельство тому пещерная жи­вопись Заполярья, Урала, Сибири, Сахары, Европы... / и духовного производств, то есть всех основных сторон общественной жизни, свидетельствовало о кажущейся завершенности формирования труда и возникновении "готового" сложившегося производства социальной жизни.

Способ производства социальной жизни, присущий прогрессирующим охотникам, обусловил вместе с тем значительное усовершенствование биологического самосохранения человека во всех его составляющих – адаптации к среде, питания, процессов метаболизма, размножения, регулирования... /10, 116/. Совершенствование самосохранения было обусловлено возросшими масштабами труда и его продуктивности, к которым необходимо должна была адаптироваться доорганизменная, организменная и надорганизменная биология человека.

В целом все же, не смотря на существенный прогресс, хозяйство древних охотников нельзя признать полностью производящим. Оно еще в значительной мере опиралось на присвоение готовых продуктов природы, что объясняло зависимость человека от факторов внешней среды. Но, усложнение труда во всех сферах жизни человека делало эту деятель­ность все более очеловеченной. Доказательством этого служило изменение соотношения между присваиваемой в готовом виде и преобразуемой трудом природы. Уровень развития производительных сил сообщества охотников позволял брать от природы больше, зависеть от нее меньше, расселяться шире, надолго оседая в местах, где не могли жить предшествен­ники. Сравнительно с локально представленным собирателем охотник освоил весь Старый Свет /26 / Закладывающиеся при этом элементы оседлости /от нескольких дней на ранних этапах охотничьего хозяйства до 7 – 20 лет в мустье / подготавливали условия перехода к скотовод­ству и земледелию, невозможных и малоэффективных при кочевом хозяйствовании охотни­ков / 28, 209/.

 

Свойственному древним охотникам способу производства общественной жизни соот­ветствовали вполне определенные отношения – экономические, внеэкономические, надстро­ечные. Проблематика ранних этапов развития первобытных общественных отношений рас­сматривается в работах К. Маркса, Ф. Энгельса, Ю.И. Семенова, 1966, 1974 Н.В. Колганова с 1958, 1962 и других.

В связи с наличием всех основных видов производства средств существования – производства средств для производства средств производства /инструментов/, производства средств производства /орудий/, производства продуктов и предметов потребления /одежды, утвари, украшений и т.д./, а также продуктов питания, поставляемых охотой, рыболовством, собирательством - мы можем предположить, что формирующиеся общественные отношения были близки к "сложившемуся" состоянию. Так, в экономике возникновение новых и даль­нейшее развитие унаследованных от прошлого видов производств дало массу продуктов пи­тания и предметов потребления, "Объекты собственности становятся, естественно, многочис­леннее в каждом последующем "этническом периоде", по мере увеличения количества про­изводств, от которых зависят средства существования; развитие собственности идет, таким образом, рядом с развитием изобретений и открытий " /Архив Маркса и Энгельса Т, IX, с. 40-41/.

Как отмечали Л.Г. Морган и К. Маркс, в коллективе древних охотников наблюдается "заметный прогресс, по сравнению с предшествующим, не только в отношении числа изо­бретений, но и в отношении разнообразия и объема собственности". /Там же/. Возникает, оче­видно, собственность на инструмент, новые орудия, предметы потребления и продукты питания. Впервые появляется и отмечается исследователями попытка фиксирования собственности на землю, всеобщий предмет труда.

Исследователи отмечают, что каждый охотничий коллектив имеет уже собственную территорию обитания и промысла.

Возрастание объемов собственности и разнообразие ее объектов обусловили "увели­чение числа форм собственности" /там же с. 60/, что сопровождалось развитием "определенных установлении, касающихся владения и наследования /там же 41–42/, "Обычаи, на которых ос­новываются эти нормы владения и наследования, определяются состоянием и уровнем раз­вития общественной организации". Л.Г. Морган и вслед К. Маркс в связи с этим выделяют собственность индивида, брачной группы, семьи, рода и племени в целом /с. 42/.

Согласно этнографии народов Севера, например, находящихся до недавнего времени на ступени первобытного охотничьего хозяйства, а также материалам "Архива Маркса и Эн­гельса", индивидуальная или личная собственность – это одежда, орудия и оружие. Процесс складывания феномена личной собственности блестяще иллюстрируется в статье "В джунг­лях" потерянной долины"", журнал "Вокруг света", 1975, № 12. Если у кого-либо была лиш­няя одежда или лук, тем более лишний челнок – все это непременно попадало во владение другому.

Собственность группы, живущей в одном доме, составляли жилище, часть пищи и т.д. Семейная собственность - это байдара, палатка, летняя провизия, шкуры и другие предметы обмена.

Собственность всего поселка – мясо пойманных зимой оленей / 29, 216, 217 /.

Данная характеристика форм собственности была характерна для всех народов, стоя­щих на данной ступени охотничьего хозяйства /11, 77/.

Развитие относительно самостоятельных видов производства порождает необходимость обмена продуктами между ними, носящего на рассматриваемом этапе натуральный характер. В древних коллективах охотников такой обмен имел место между мужской и женской частями сообщества, между производителями средств производства, продуктов и предметов потребления. При этом пропорционально росту продуктивности от­дельных подразделений экономики возрастала, очевидно, "прочность" отношений между различными элементами коллектива.

Диктуемые охотничьим хозяйствованием миграции и неминуемые при этом встречи с себе подобными обусловили зарождение внешнего обмена между различными коллективами /и, наверное, конфликты.../. Однако, этот обмен, как отмечают специалисты, носил временный характер в силу малопродуктивиости охотничьего промысла».

Возрастание, в сравнении с собирательством, продуктивности производст­ва и обмена собственностью у охотников – этой экономической базы существования челове­ка и общества – привело к изменению распределения ее объектов между членами коллектива и его группами. Распределение и перераспределение продуктов приобрело при этом неадекватный трудовому вкладу каждого члена коллектива характер. Женщины в коллективах охотников получали, согласно данным этнографов, большее количество жизненных средств, нежели производили / 28,202/. Это объяснялось тем, что они являлись кормилицами той части подрастающего поколения, которая, еще не участвуя в производстве, уже потребляла его продукцию.

В условиях созданных охотничьим способом производства, организация самосохранения, образуемая совокупностью связей по поводу готовых средств и условий существования /связей адапта­ции, потребления, присвоения и пр./ и унаследованная от животного состояния получила в качестве природной основы экономических отношений дальнейшее развитие, поскольку включала приспособление организмов к возросшему количеству новых, искусственных, про­дуктов и условий существования. Развитие экономических отношений детерминировало, таким образом, последую­щее усовершенствование природных основ этих отношений /аналога "экономики" животного мира/.

Изменение экономической организации и ее природных основ повлекло соответст­вующее развитие организации воспроизводства человека. Отношения обмена деятельностью, обучения, воспитания людей в условиях присущего древним охотникам производства полу­чили новое содержание. 0ни предусматривали тесную связь членов сообщества как между собой, так и между другими коллективами, и связи с прошлыми и нарождающимися по­колениями, "Охота способствовала...укреплению социальных связей внутри групп, а также между ними" / 4, 49/» Только такая связь обеспечивала преемственность социального опыта, сохранение и накопление навыков общественной жизни, труда, общения и сознания. Отно­шения организации производства рабочей силы, с одной стороны – расширились, выйдя за рамки отдельного коллектива, с другой – еще более упрочились под влиянием необходимо­сти наследования материальных и духовных ценностей и достижений общества. Все это со­провождалось возрастанием численности древних охотников в сравнении с собирательскими коллективами. Если собирательские коллективы исчислялись, по данным спецов, несколькими десятками особей, то коллективы древних охотников на грани перехода к скотоводству и земледелию исчислялись тысячами, десятками тысяч и более человек /34, 93–95/.

Усложнение природной основы внеэкономических отношений на этом этапе антропосоциогенеза выразилось прежде всего в переходе охотников от эндогамии к экзогамии /28, 148/, в возникновении не присущей предшествующему этапу антропосоциогенеза системы связей размножения, которые объединяли для этой цели представителей не родственных по крови групп /расширяющийся аутбридинг/. Это стало возможным с расширением миграций и складыванием экономических отношений между охотничьими коллективами. Подобные связи, как известно, имели место еще в организации животных и, конечно, в организации со­бирателей /10, 68/, однако, там они носили эпизодический характер, тогда как здесь стали зако­номерностью, обязательными формами общения, поддерживаемыми и контролируемыми людьми. Социальное и биологическое значение подобных связей было очевидно и не раз подчеркивалось специалистами прошлого и современности /34, 51; 28, 145 и пр./

Расширение социальных /экономических и внеэкономических/ связей в условиях способа производства осуществляемого древними охотниками обусловило, таким образом, пролонгацию /удлинение/ биологических кровно-родственных связей, что незамедлило отра­зиться на биологическом в том числе развитии человека. Речь об этом пойдет чуть ниже.

Развитие социально-экономической организации первобытных охотников закономер­но усложнило организацию управления общественной жизнью. Это нашло отражение в количественном и качественном изменении институтов регуляции, которые состояли отныне из нескольких образований включающих значительное количество индивидов в отличие от единственного вожака в стаде животных предшественников /34, 96/. Сложность управления обусловила разделение деятельности в этой сфере формирующейся общественной жизни. Организация состояла из вождя, сахема, жрецов, совета старейшин... /34, 86–99/. Управление включало связи контролирующие производство /экономическое, внеэкономиче­ское и пр./ и самосохранение /адаптацию, потребление, размножение и т.д./ человеческих популяций, исчисляемых уже тысячами особей /34, 93–96/.

В управленческих отношениях первобытного сообщества охотников вероятна ведущая роль женщин о причинах которой речь пойдет ниже.

В среде ранних охотничьих коллективов закладываются, очевидно, отношения первобытной религии и идеологии порождающие прежде всего широкий пантеон женских божеств (Лада, Мара, Мякош, Яга…) косвенным подтверждением чему являются каменные Венеры глубочайшей древности обнаруживаемые археологами по всему миру (См. об этом работы Ю.Ф. Петухова и других авторов).

Диалектическое взаимодействие экономической, внеэкономической и надстроечной организаций образует форму общества первобытных охотников, качественное развитие ко­торой, в сравнении с организацией собирателей, выражалось в возникновении отношений по поводу производства средств для производства средств производства, предметов и продук­тов охоты и рыболовства, зачатков внешнего материального и культурного обмена, экзога­мии и т.д. Характерно при этом, что прежние - естественные и формирующиеся обществен­ные – организации / связи биологического самосохранения и отношения собирательских об­разований/ в условиях способа производства, присущего первобытнымохотникам, также по­лучили некоторое доразвитие. Охота не отрицает собирательства и, следовательно, его отно­шений. Переход к экзогамии означает существенное доразвитие организации производства и воспроизводства человека. Общественная организация древних охотников представляла, та­ким образом, интеграцию, обобщение достижений предшествующего прогресса и "некоторое приращение сложности", обусловленное более эффективным способом производства жизни.

---

Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 24; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!