Тема II. Социальная антропология первобытного коллектива собирателей

План:

1. Формирующееся производство общественной жизни: возникновение, структу­ра, содержание.

2. Формирующиеся люди (собиратели вида Homo primigenius) и их сообщества.

3. Характер формирующегося социального: противоречивость и закономерности разви­тия.

 

Список литературы

1. Алексеев В.П. От животного - к человеку. М.: Советская Россия, 1969.

2. Архив Маркса и Энгельса. Т.9, 1941.

3. Борисковский П.И. Древнейшее прошлое человечества. Л.: Наука, 1979.

4. Бунак В.В., Нестурх М.Ф., Рогинский Я.Я. Антропология. М., 1941.

5. Бунак В.В., Род Номо, его возникновение и последующая эволюция. М: Наука, 1980.

6. Генинг В.Ф. Этнический процесс в первобытности. Свердловск, 1970.

7. Григорьев Г.С. Труд - первая человеческая потребность. Пермь, 1965.

8. Дарвин Ч. Происхождение видов. М.: АН СССР, 1952.

9. Ефименко П.П. Мустьерская орда. «Советская этнография», 1934, № 1-2.

10. Иди М. Недостающее звено. М.: Мир, 1977.

11. Кларк Дж. Доисторическая Африка. М.: Наука, 1977.

12. Коган М.С. Человеческая деятельность. М.: Политиздат, 1974.

13. Колганов М.В. Собственность в капиталистическом обществе. М.: АН СССР, 1958.

14. Колганов М.В. Собственность. Докапиталистические формации. М.: АН СССР, 1962.

15. Ленин В.И. Государство и революция. Поли. собр. соч., т 33.

16. Майр Э. Зоологический вид и эволюция. М.: Мир, 1968.

17. Маркс К. Капитал. Маркс К., Энгельс Ф. Соч, т. 23.

18. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3.

19. Материал симпозиума «Проблемы грани между человеком и животными». «Во­просы антропологии», вып. 19, 1965.

20. Нестурх М.Ф. Происхождение человека. М.: Наука, 1970.

21. Плотников В.И. Социально-биологическая проблема. Свердловск, 1975.

22. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М.: Мысль, 1974.

23. Решетов Ю.Г. Природа Земли и происхождение человека. М.: Мысль, 1966.

24. Рогинский Я.Я., Левин М.Г. Антропология. М.: Высшая школа, 1979.

25. Семенов Ю.И. Как возникло человечество. М.: Наука, 1966.

26. Семенов Ю.И. Происхождение брака и семьи. М.: Мысль, 1975.

27. Тих Н.А. Предыстория общества. Л.: ЛГУ, 1970.

28. Урысон М.И. Истоки рода человеческого в свете новейших данных. «Вопросы истории», 1976, № 1.

29. С.И. Успенский О некоторых биологических предпосылках очеловечивания обезьян. Сб.: «У истоков Человечества». М.: МГУ, 1964.

30. Хауэлс У. Homo sapiens: 20 миллионов лет эволюции. «Курьер ЮНЭСКО», 1972, №8-9.

31. Шаллер Дж. Год под знаком гориллы. М.: Мысль, 1986.

32. Шварц С.С Экология и эволюция. М.: Знание, 1974.

33. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20.

34. Энгельс Ф. Диалектика природы. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21.

35. Энгельс Ф, Происхождение семьи, частной собственности и государства. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21.

36. Чемериский Б.Г. Возникновение социальной организации. «Философия пограничных проблем науки», вып. 8, Пермь, 1975.

37. Белов А.И. «Антропологический детектив» М: АиФ -Принт, 2002

 

 

В обществознании одним из самых актуальных был и остается вопрос о на­чале человеческой истории. Это начало ищут представители самых различных дис­циплин. Например, Борисковский П.И. Древнейшее прошлое человечества. Л., Нау­ка, 1979; Войтонис Н.Ю. Предыстория интеллекта. М: Наука, 1969; Гурьев Д.В. Становление общественного производства М.: Политиздат, 1973; Иванова И.К. Ис­торический возраст ископаемого человека. М.: Наука, 1965; Плотников В. И. Соци­ально-биологическая проблема. Свердловск, 1975; Поршнев Б.Ф. О начале человече­ской истории. М.: Мысль, 1974; Протасеня Б.Ф. Происхождение сознания и его осо­бенности, Минск, 1959; Семенов С. А. Происхождение техники в каменном веке. Л.: Наука. 1968 и многие другие. В результате этих поисков за последние полвека исто­рический возраст человека увеличился до нескольких миллионов лет /29/, а некото­рые исследователи, не без основания, говорят о 20 миллионах лет эволюции Homo sapiens /31,11,10/.Опирающееся на диалектико – материалистическую методологию, это многообразие эмпирии периода перехода от животного к человеку получило в трудах ученых нашей страны Я.Я. Рогинского, М.Г. Левина, М.Ф. Нестурха. Ю.И. Семенова и др. реализацию в концепции двух скачков антропосоциогенеза, социального процесса, истории. Огромный фактический материал, накопленный в последние де­сятилетия в области конкретных наук, ставит перед теорией задачу его осмысления и обобщения, так как «дальнейший уровень всей совокупности наук о людях будет за­висеть от существенного сдвига в познании начала человеческой истории» прежде всего философией и социологией /23, 13, 19/. Попытка найти начало социальной организации, или «элементарную соци­альную связь», была предпринята в недавние годы, например, В. И. Плотниковым /22, 113/. По его мнению, становлению этой связи «должен был обязательно предшест­вовать распад биологических /групповых/ связей» /22, 121-122/. Чтобы убедиться в истинности или ложности этой идеи, изумительного образчика «диалектичности» философского мышления, необходимо подвергнуть анализу переход от биологиче­ского к социальному. Правда, можно было бы вспомнить, базирующееся на богатей­шем материале, решение этой проблемы классиками диалектико-материалистического метода в концепции развития и соотношения уровней объективной реальности и многое другое из достижений прошлой и современной науки.

 

1. Формирующееся производство общественной жизни: возникновение, структу­ра, содержание

В современной антропологии существует несколько основных этапов ста­новления человека:

1. Древнейшие люди /питекантроп, синантроп, гейдельбержец/;

2. Древние люди /классические и прогрессирующие неандертальцы/;

3. Современные люди /неоантропы, начиная с кроманьонца/ /25, 220, 243/.

На наш взгляд, основываясь на требованиях метода, этапах формирования высшего из низшего и конкретно научных данных, следует выделить в качестве са­мостоятельной еще одну, переходную ступень – формирующихся древнейших лю­дей, соответствующих тому периоду антропосоциогенеза, который Ф.Энгельс назвал «переходным периодом от обезьяны к человеку». К ним, очевидно, необходимо от­нести предков человека от рамапитековых и австралопитековых до Хомо Хабилисов и прогрессивных питекантропов, с которых начинает свое развитие древнейший чело­век. Без такой переходной ступени объяснить происхождение человека невозможно.

Последующая задача состоит, следовательно, в том, чтобы рассмотреть раз­вертывание имплицитного, потенциального содержания, формирование высшего из низшего, социального из биологического, то есть исследовать закономерности воз­никновения из биологических предпосылок организации формирующихся людей, ее сущность и отличие от предшествующей организации животных.

Поскольку в истории развития труда /обмена веществ человека с природой/ – ключ к пониманию истории общества /35, 317/, постольку реконструкция его появ­ления объяснит, очевидно, формирование социальной организации из тех предпосы­лок, которые имелись в жизнедеятельности животных. Так как современная наука не располагает полными данными о животных предках третичного периода, автор подчеркивает гипотетичность теоретической реконструкции формирующегося человека и общест­ва.

Согласно данным палеонтологии, во второй половине третичного периода /около 20 млн. лет назад, в миоцене/ условия существования животных предков человека – дриопитеков – резко изменились: тропические леса в зоне их обитания с по­холоданием сменились лесостепью и лиственными лесами / 24, 51,128-129/. Имея не­развитые для существования в новых условиях средства обеспечения жизни /органы защиты и добывания пищи/, многие из них вымерли. Но некоторые, например, рамапитеки, начав использовать предметы природы в качестве «искусственных органов» /К. Маркс/, дополняющих недостаточно развитую для новых условий биологию / 26, 118-119/, выжили. Изменение условий существования явилось, таким образом, толч­ком для дальнейшего развития способа жизнедеятельности предков человека. Под влиянием естественного отбора, действующего всегда в направлении более эконо­мичного способа существования жизни / 8, 141/, выжили и прогрессировали, очевид­но, те индивиды и сообщества, в среде которых использование предметов природы в качестве орудий приобрело постоянный характер.

Переход от отдельных действий с помощью предметов природы, роль кото­рых в жизни животных была ничтожной, к их постоянному использованию в качест­ве искусственных органов, поставленных между индивидом и природой и ставших необходимым небиологическим условием сохранения жизни, явился мощным новым фактором формирования наших предков. «Это и был самый важный скачок в сторо­ну гоминидного образа жизни» / 19, 18/. Применение искусственных органов в жизни влекло за собой, прежде всего, необходимость приспособления к ним, то есть даль­нейшего развития биологии индивида, и, что еще важнее, к возникновению нового «нечто», не присущего животным. Если жизнь индивидуума связана с орудиями, пусть даже такими примитивными как дубина, она предполагает, как отмечал К.Маркс, деятельность, направленную на производство этой дубины / 18, 26-27/, то есть активность, не присущую животным, – производство искусственных органов, орудий. Это производство есть, очевидно, труд в его примитивной форме, форми­рующийся труд по производству средств существования, преобразованной природы /Нп/.

В развитом виде производство средств существования включает производ­ство средств для производства средств производства /инструментов/, производство средств производства /орудий/, производство продуктов и предметов потребления. У наших предков второй половины третичного периода производство средств произ­водства предполагало целесообразный поиск и присвоение «готовых» орудий с час­тичной подработкой их с помощью конечностей и зубов. Производства средств про­изводства в современном понимании этого процесса здесь фактически еще нет. Не существует, в частности, орудий для производства орудий. В качестве последних применяются, совершенствующиеся в процессе формирующегося труда, естествен­ные органы индивидуума, с помощью которых он «вырывает» орудия из непосред­ственной связи с природой. Земля, будучи первоначально источником пищи, стано­вится и арсеналом готовых орудий для формирующегося человека /18, 190/. С их помощью осуществляется его защита, приспособление к среде, собирание средств существования и их обработка. «Те операции, к которым наши предки в эпоху пере­хода от обезьяны к человеку... постепенно научались приспособлять свою руку, могли быть вначале только очень простыми. Самые низшие дикари... стоят гораздо выше тех переходных существ. Прежде чем первый камень при помощи человече­ской руки был превращен в нож, должен был, вероятно, пройти такой длинный пе­риод времени, что в сравнении с ним известный нам исторический период является незначительным. Но решающий шаг был сделан...» / 34, 145/.

Собирание средств существования с помощью орудий - есть формирующее­ся производство продуктов и предметов потребления. «Собирательство обезьян нельзя отождествлять с собирательством гоминид. Обезьяны не собирают, а только пасутся, как и все растительноядные животные» / 28, 277–278/. Согласно Л.Г. Моргану, К.Марксу и Ф.Энгельсу, предшествующий охоте, период собирательства соответст­вует низшей ступени дикости / 17, 192; 36, 1, 28/. Орудие, усиливающее естествен­ную силу /в данном случае механическую, физическую/ какого-либо органа, значи­тельно повышает эффективность добывания средств существования. Собирание и частичная подработка их с помощью орудий обусловливает получение большего ко­личества пищи и лучшую ее обработку перед употреблением. В пищу идет все большее количество растений с возрастающим количеством съедобных частей. Она становится разнообразней, создавая энергетические и химические условия очелове­чивания индивида /36, 491/.

Жизнь в изменившихся условиях окружающей среды со скудными запасами растительной пищи, в сравнении с запасами ее в тропических лесах, привела, оче­видно, к тому, что в пищу начали во все нарастающих количествах употребляться насекомые, мелкие пресмыкающиеся, а позже, с совершенствованием индивида и его вооруженности, небольшие зверьки. По данным Р. Дарта, австралопитеки только приступили к охоте на мелких грызунов, пресмыкающихся и кроликов / 28, 273/ В целом мясо составляет менее 1% пищи близких человеку павианов и шимпанзе / 3, 50 /. Переход к всеядности расширил фундамент существования, обогатил рацион питания и химический состав пищи, способствуя развитию морфологии, биохимии, биоэнергетики переходных существ /28, 272/.

С постоянством использования орудий и «продолжение рода» становится, очевидно, не просто размножением с программой поведения «жестко» заданной от рождения генотипом. Оно должно включать, помимо этого, обязательное приобре­тение и накопление прижизненного опыта самосохранения в условиях преобразуе­мой природы, поиска и овладения орудиями, производства с их помощью продуктов питания и т.д. Воспроизводство индивида приобретает при этом, помимо биологиче­ского, в некоторой степени социальный характер. Размножение, репродуцирующее «широкоспециализированные» организмы /Ф.Энгельс/ с непрограммируемым зара­нее и полностью поведением, дополняется, очевидно, формирующимся социальным воспитанием, изменяющим, преобразующим природу, биологию воспроизводимого индивидуума. Биологическая зрелость животного - это способность к воспроизвод­ству себе подобных и адаптирование к среде с помощью собственных сил и энер­гии /28, 1 71/. С наступлением ее заканчивается в основном воспитание и формирова­ние животного, но не формирующегося человека. Для него зрелость означает, оче­видно, помимо способности к специфике самосохранения, овладение определенны­ми навыками формирующегося материального производства, опытом поколений, без которого труд невозможен /17, 183/. Уже на этом этапе развития видовой опыт, пе­редающийся через генотип, необходимо должен дополняться зачатками социального опыта, транслируемого от поколения к поколению вначале прежними /биологическими/ средствами – путем подражания / 30, 41–45/, а затем и путем целе­направленного обучения с помощью средств коммуникации и передачи информа­ции, присущих формирующемуся социальному. /Экскурс в эту проблему весьма перспективен. Средства коммуникации и передачи информации переходного перио­да – жест, звуки, танец, например, – terra incognita.

Таким образом, формирование производства средств существования /Нп/ обусловило необходимость в перестройке рабочих сил /Нв/, способных осуществить примитивный труд. При этом деятельность, формирующая рабочие силы переходно­го периода, включала в качестве обязательного условия размножение организмов и потребление ими как естественных /Не/, так и преобразованных /Нп/ средств суще­ствования, то есть специфическую биологическую активность.

При формировании обоих сторон материального производства социальной жизни /экономической и внеэкономической/ регулирование этих процессов на основе врожденных программ поведения стало, естественно, недостаточным. Очевидно, в общем балансе процессов жизненной регуляции формирующегося человека роль приобретенных рефлексов, ассоциаций и представлений головного мозга сущест­венно возрастала над врожденными /отличие пчелы от человека/. Регулирование жизни предполагало при этом наличие некоторого умения воздействовать и на фор­мирующиеся социально-экономические функции, однако, в нашей литературе эти аспекты проблемы для переходного периода исследованы недостаточно. Можно лишь сказать, что формирующееся социальное управление /субстрат, движение, свя­зи, отражение/ в качестве необходимой естественной основы должно было сохра­нить регулирование процессов специфического биологического самосохранения, ко­торое в условиях формирующегося труда и его продукции стало сложнее, самосо­хранения, осуществляемого животными предшественниками человека.

Наряду с социально-экономическими и управленческими, появились и найдены археологией элементы материальной / «палица зинджантропа», например/, а, вероятны и зачатки духовной культуры…

Теоретическая реконструкция деятельности «переходных существ», соот­ветствующих «эпохе перехода от обезьяны к человеку», позволяет сделать вывод о том, что адекватная им формирующаяся деятельность возникает как результат осу­ществления жизни, сущность которой можно свести к простейшим формам ее про­изводства. Содержанием его /производства/ является активность, связанная с посто­янным использованием в качестве искусственных органов небиологических /первоначально простейших – физических/ средств обеспечения жизни, предметов природы, которые для этого должны быть вырваны из естественной связи с ней. Бла­годаря зарождающемуся производству средств производства формирующиеся люди переходят от приспособления к среде, присущего животным, к постоянному целесо­образному освоению и использованию ее в своих интересах, что наиболее отчетливо проявляется в овладении ими орудиями и производстве с их помощью предметов и продуктов потребления. В качестве орудий и оружия искусственные органы обеспе­чивают лучшие, сравнительно с прежними, условия существования, самосохранения и возможности добывания средств к жизни, однако, организм при этом вынужден адаптироваться не только к естественной, но и к частично преобразуемой природе /”модифицированным” условиям существования/.

Формирующееся производство средств существования появляется как ве­дущий вид деятельности /12, 270/, обусловливающий все функции зарождающейся социальной жизни, подчиняющий себе унаследованные от прошлого функции само­сохранения. «Если бы использование вещей в качестве орудий оказалось лишь по­мехой обмену веществ с природой, то оно не могло бы вытеснить более про­стые... животные способы присвоения...» /7, ЗО/. Его появление делает более эффек­тивным и сложным обмен веществ с природой, размножение и регулирование био­логических процессов. Последние получают при этом некоторое новое содержание

Формирующиеся люди вынуждены теперь адаптироваться не только к естественной /Не/ но и к модифицированной /Нп/ природе /искусственным органам и их продукции/; раз­множаться не только для самосохранения вида в естественных, но и постоянно из­меняемых трудом условиях; жить не только рефлекторно, но и осмысленно и т.д.

Формирующееся производство социальной жизни не является еще развитым процессом, каким оно предстает в современном обществе, но эффективность биоло­гической жизни, содержащей пусть и примитивные элементы труда, расширяет ог­раниченные возможности живого, выводя его вместе с тем за рамки чисто биологи­ческого существования. В целом, жизнедеятельность индивида в переходный период еще сходна с жизнью предков, однако, в ней имеются элементы социального, формирующие специфическую биологию /Нв/ доорганизменную, организменную и, очевидно, надорганизменную.

Возникший способ деятельности представляет интеграцию формирующейся социальной /зарождающееся производство социальной жизни/, развертывающей свое содержание, специфически биологической /специфическое самосохранение в условиях частично преобразуемой природы/ и унаследованной от животного состоя­ния биологической деятельности /самосохранение в условиях естественной приро­ды/.

Появление элементов качественно новой жизнедеятельности существенно изменило связи между индивидами. Их отличие от биологических заключалось в том, что примитивный, еще «животнообразный», «полуинстинктивный» труд /К.Маркс/ мог осуществляться только совместно /коллективно/, поскольку индиви­дуальное существование недостаточно приспособленных к наземной жизни пере­ходных существ было невозможно. Этому же способствовала необходимость пере­дачи навыков формирующегося производства, не получаемых собирателями от рож­дения и безвозвратно утрачиваемых при ином способе существования, кроме коллективного. Совместные формы ведения (собирательского хозяйства были эффектив­нее и экономичнее индивидуальных.

Коренное отличие новых отношений от биологических связей заключалось,. кроме того, в том, что они обусловливались систематическим употреблением орудий и появлением массы произведенных с их помощью продуктов питания /Нп/ – зарож­дающейся собственности, «общественного продукта», нуждающегося в распределе­нии уже потому, что новорожденные и не достигшие зрелости индивиды не могли их производить до овладения навыками формирующегося труда. «Самые ранние идеи /!/ собственности теснейшим образом связаны с добыванием пропитания - ос­новной потребности» того времени / 2, 40/. «Под собственностью марксизм понимает присвоение людьми материальных благ, в первую очередь средств производства, внутри определенного исторического общества и возникающие на этой основе об­щественные имущественные отношения между людьми» / 13, 7/.

«Как бы ни был примитивен «общественный продукт», его роль не замедли­ла сказаться на характере взаимоотношений в обществе». «Способ распределения добытого обществом продукта занял ведущее место в обуздании зоологического ин­дивидуализма» / 28, 299/.

Формирование феномена собственности К.Маркс и Ф.Энгельс относят к нижней ступени дикости и связывают непосредственно с развитием производства, до возникновения которого она отсутствовала. Для животных характерен, как известно, «инстинкт собственности» / 28, 72/. «Люди, когда они еще не знали огня, не обладали членораздельной речью и не имели искусственных орудий, зависели от дикорасту­щих плодов земли». «С изобретением дубины и первых каменных орудий» появля­ются «зачатки собственности» /2, 40–42/.

Исторически первой формой владения орудиями производства необходимо становилось личное владение / 2, 42/. Эта формирующаяся собственность на орудия труда естественно возникает из индивидуального характера их производства / 14, 49/.

Орудие, появляющееся как искусственное продолжение естественного органа, не может быть ничем иным, как собственностью его владельца, то есть того, кто его произвел. Оно и воспринимается первоначально как естественное продолжение, на­пример, руки. Очевидно, именно поэтому орудия в первобытном обществе клали в могилу вместе с умершим владельцем / 2, 42/ как его неотъемлемую часть. Отличие от естественного органа состоит, однако, в том, что его можно передать по наследст­ву другому лицу, чего нет еще, вероятно, у древних собирателей, так как их орудия просты в изготовлении и ценность их поэтому невелика Наследование, считает, на­пример, К.Маркс, возникло на второй ступени дикости «с учреждением рода» 12, 42/.

Формой зарождающейся собственности на предмет труда, в качестве которого выступает земля /то есть территория обитания собирателей, кочевавших в поисках пищи и благоприятных условий существования / могла быть только «нефиксирован­ная» формирующаяся коллективная собственность всего сообщества, ибо не было еще средства, да и самой необходимости удержания ее в личном использовании 12, 42/. Площадь, занимаемая сообществом, в условиях постоянного кочевья к тому же постоянно менялась.

Производимая коллективом масса продуктов питания – «основной объект» формирующейся собственности этого этапа исторического развития» / 2, 40/ – «являлась собственностью всего сообщества / 2, 42/. Причем, прежде чем вся масса этих продуктов становилась предметом индивидуального потребления, она должна была подвергнуться распределению, которое в условиях коллективной жизни и скудных ресурсов существования могло быть только уравнительным, а, следователь­но, неравным, в силу различия индивидуальных потребностей. Если бы продукты собирательства не распределялись между всеми членами коллектива относительно равномерно, то никакая сила не смогла бы удержать его членов вместе, а наличие орудий привело бы к их самоуничтожению / 27, 101/. Специалист делает этот вывод по поводу распределения в обществе ранних охотников. Но, на наш взгляд, положе­ние верно и для периода собирательства.

Формирующиеся экономические отношения возникают как еще не сложив­шиеся /поскольку нет отношений по поводу производства средств производства, об­мена, наследования и т.д./, но складывающиеся отношения производства, собствен­ности и распределения. Так как в продуктах труда угасает, «опредмечивается», «консервируется» человеческая деятельность, способная «распредметиться» через любое сколь угодно длительное время в новом трудовом и потребительном акте, мо­гущая накапливаться таким образом практически бесконечно и обеспечивать тем са­мым человеческое существование, прогресс, то в целом зарождающиеся экономиче­ские отношения «прочнее» и «длиннее» биологических связей. Они способны свя­зать /через продукты материальной культуры/ индивидов не только данного коллек­тива и поколения, но и представителей разных коллективов и поколений.

Под влиянием формирующихся экономических отношений подверглись диалектическому снятию унаследованные от прошлого состояния связи процесса размножения. Они превратились в формирующиеся отношения производства рабо­чей силы, возникающие в процессах содержания, обучения и воспитания подрас­тающего поколения навыкам формирующейся социальной жизни /28, 277–278/. Кровные связи формирующихся людей при этом упрочились и расширились, что проявилось в отмечаемой этнографами эндогамии /на возникновение ее указывают Л.Г. Морган, Ф. Энгельс, М. Косвен, Ю.И. Семенов, Н.А. Тих и многие другие/. У жи­вотных есть все формы половой связи, кроме многомужества. «До этого могли дойти только люди» – пишет в этой связи Ф.Энгельс. Необходимость осуществления тру­дового воспитания уже не допускала и присущего сообществам животных существо­вания подростков и стариков на периферии сообщества, так как первые являлись сменой старшего поколения в труде, а вторые – обладателями необходимым опытом формирующейся социальной жизни /28, 289–291/.

Возникновение формирующихся экономических и внеэкономических отно­шений по необходимости изменило организацию их регулирования. Существование в последующем периоде у первобытных охотников многочисленных сложных табу, вождей, сахемов, шаманов и прочих феноменов может служить косвенным свидетельством наличия высшей более сложной, нежели биологическая, исторической основы, из которой они могли развиться.

Формирующиеся культурные и идеологические связи этого периода не ис­следованы, но они, очевидно, были, ибо без них не могло быть будущего... Танец, язык жестов, пантомима... как средства передачи небиологической информации закладываются, очевидно, именно в это время.

Общим результатом элементарных форм производства явилась форми­рующаяся общественная организация, образуемая складывающимися экономиче­скими, социальными и иными надстроечными отношениями. Возникает «элементарная социальная связь» / 21, 113/, исходная клеточка общества, в «свернутом» виде со­держащая в себе все многообразие отношений последующей истории. Специфика этой организации состояла в том, что ее структура могла быть построена по новому /формирующемуся экономическому, внеэкономическому, политическому, культур­ному, идеологическому/ принципу, включающему связи самосохранения /адаптации, размножения, регулирования.../ в качестве необходимой природной основы.

В целом это была, позволившая выжить, прочная и развитая по-своему организация индивидов, осуще­ствляющих формирующееся производство, не отрицающая связей самосохранения, но включающая их в преобразованном виде как необходимую основу. Это были биологические связи, но в высшей их форме, специфические биологические связи, обусловленные не только естественной /условия существования, находимые в природе готовыми/, но и преобразованной природой, представленной продуктами формирующегося труда. Примитивное производство и его продукция стабилизи­ровали самосохранение, сделали его менее зависимым от капризов природы. Соци­альное возникло, таким образом, не на «распадающейся», «неустойчивой» /21, 121–122/, а, напротив, на более развитой специфической биологии. То, что в условиях преобразуемой природы биологические связи упрочились, стабилизировались, про­лонгировались, то есть развивались далее, свидетельствовало о биологической за­висимости и значимости формирующегося социального.

Формирующаяся организация производства развивает организацию биоло­гического самосохранения, создавая условия собственного усовершенствования. Без непосредственной естественной основы организация производства теряет смысл. Производство осуществляется для самосохранения, адаптации, потребления, раз­множения и т.д. Биологическая организация имеет, следовательно, определенную социальную значимость.

Преимущества формирующейся производственной организации, в сравне­нии с прежней, выражаются в сохранении и развитии содержания предшествую­щей биологической эволюции и «приращении» некоторой социальной сложности, что в целом приводит к увеличению «прочности» организации, пролонгации свя­зей, возможности увеличения численности ее членов. Формирующаяся организация общества, следовательно, более эффективна, нежели организация животных предшественников, причем как социально, так и биологически. Взятая в целом, эта организация представляет обобщение формирующихся общественных /складывающиеся отношения производства социальной жизни/, раз­вертывающихся специфически биологических /связи самосохранения в преобра­зуемых модифицированных трудом условиях/ и унаследованных от животного со­стояния собственно биологических /связи самосохранения в естественных условиях / связей и отношений.

---

Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 29; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!