Астрономия обитателей Венеры. 1 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 20Следующая ⇒

После Меркурия, безпрерывно омываемаго жгучими волнами солнечнаго светила, мы встречаем Венеру, вторую планету солнечной системы.

Астрономическия условия мира этого представляют величайшее сходство с астрономическими данными Земли. Его диаметр равняется 0,98 диаметра Земли, если принять последний за 1, масса — 0,89, а плотность — 0,92; законы падения тел на Венере почти тождественны с законами тяжести на поверхности нашей Земли. В то время, как тела в первую секунду падения пробегают ни Земле 4,90 метра, на Венере оне проходят 4,45 метра.

Сказанное нами об обитателях Меркурия относительно общаго вида, в котором представляется им небесный свод, без всякаго ограничения может быть применено к жителям Венеры, так как созвездия представляют последним такия же фигуры и взаимныя отношения, какия представляют они первым. Впрочем, фигуры эти и взаимныя их отношения совершенно тождественны, как мы видели это, с усматриваемыми нами с Земли, так что подобное сходство мы можем отнести ко всем планетам нашей системы.

Не трудно доказать, что куда-бы мы ни перенеслись в пределах солнечной системы, вид неба не изменится для нас до тех пор, пока мы не выйдем из области нашего Солнца. Действительно, хрустальныя небеса древних навсегда уже разбиты и на созведия нельзя уже смотреть, как на неподвижныя и неизменныя фигуры, в виде золотых точек начертанныя на несокрушимой тверди: но для нас фигуры эти не утратили неподвижности своей и ныне мы чертим такой-же атлас небесной сферы, какой чертили Гиппарх 2,000, а Фламстид (Flamsteed) 100 лет тому назад. В самом деле, что такое созвездия? Чистейший эффект перспективы. Для того, чтобы перспектива изменилась, при относительной неподвижности наблюдаемых предметов, необходимо также, чтобы положение наблюдателя переместилось на величину, которую можно-бы сравнивать с разстоянием предметов этих, видимых в перспективе. Но если-бы мы перенеслись даже на последнюю известную планету нашей системы, планету, удаление которой соответствует только ¹/_10,000 доле разстояния от ближайшей звезды, то относительное положение звезды этой не изменится заметным образом. Положение других, менее близких звезд, изменится еще меньше и совокупность светил, украшающих пространства небесныя, сохранить одинаковое расположение и одинаковый фигуры.

Чтобы общий вид неба изменился, нам необходимо перенестись в другую солнечную систему, да и то не останавливаясь на солнцах, соседних нашему. Так на Сириусе, например, часть неба, противоположная этой планете, относительно нас представляет такой-же вид, какой представляет она и нам. Обитатели Сириуса или близких к нему миров, подобно нам видят созвездие Орла (впрочем, для них оно не Орел) проектирующимся на Млечный путь, вместе с созвездиями Антиноя, Змееносца, Ветви, Цербера, Лисицы и проч. Только невдалеке от хвоста Орла, между ε и одною из голов Цербера, они видят маленькую звезду третьей величины, выделяющуюся на Млечном пути: звезда эта — наше Солнце. Что касается Земли, то чтобы потерять ее из вида, не надо забираться в такую даль и во время дальнейших путешествий наших мы увидим, что начиная с Юпитера, Земля становится почти незаметною.

Впрочем, есть еще один способ для того, чтобы звездная перспектива представилась нам в измененном виде и способ этот не сопряжен ни с перемещением, ни с выходом из нашей планеты: стоить только подождать несколько сот веков. Действительно, наше Солнце увлекает нас к созвездию Геркулеса с вероятною скоростью двух лье в секунду, причем звезды кажутся нам как-бы отходящими назад; так точно деревья, стоящия по сторонам дороги, по которой следует путник, представляются ему отодвигающимися назад по мере того, как сам он подвигается вперед. Последствием подобнаго перемещения планеты нашей с ея спутницами будет то, что громадный Геркулес увеличится безмерно и в данный момент (если только дуга окружности, по которой, по всем вероятиям, движется Солнце, не слишком преувеличена) коснется зенита и надира. Таким образом, звезды переместятся в силу им свойственнаго движения и с теченьем веков относительное их положение видоизменится. Но случится это, по всем вероятиям, в то время, когда мы уже не будем измерять градусы широты и долготы свода небеснаго.

Однакож Венера заставила нас сделать преждевременное путешествие по небесным пространствам. Возвратимся к планетам и взглянем, в каком виде представляются различные миры нашей системы обитателям Венеры.

Для них Меркурий удален от Солнца только на 38°. Что касается Земли, то она кажется им гораздо лучезарнее, чем нам Венера, так как первую они могут видеть очень близко, вполне освещенную Солнцем; время-же, в которое Венера находится в ближайшем от нас разстоянии, совпадает с тем именно периодом, когда ея фазы представляют самый узкий серп. Для них тоже очень не трудно производить наблюдения над нашим спутником, а мы, между тем, не вполне еще убеждены в несуществованьи спутника Венеры, так что со времени первых наблюдений Доминика Кассини (28 августа 1686 года), не представлялось возможности, не взирая на прекрасные труды Ламберта, окончательным образом разрешить задачу эту. Марс, Юпитер и, вероятно, Сатурн представляются обитателям Венеры такими-же, какими представляются они нам; что-же касается далекаго Урана и недосягаемаго Нептуна, то позволительно полагать, что они никогда не видели планет этих.

С точки зрения климатологии, мир Венеры находится в менее благоприятных условиях, чем мы. Если справедливо, как утверждает Гуфеланд и большая часть физиологов, что для того, чтобы „жить долго, следует жить медленно", — то долговечие встречается на Венере еще реже, чем на Земле. Коснись вопроса этого Фонтенель, и авторитета благодушнаго столетняго старца был-бы здесь неопровержим; но собственное долговечие интересовало его в гораздо большей мере (чтó и вполне справедливо), чем долговечие обитателей Венеры, хотя примером своим он и подтвердил несомненность приведеннаго выше положения. Ось вращения, наклоненная к плоскости орбиты под углом 75 градусов, сообщает Венере резко отличающияся между собою времена года, скоротечность и непостоянство которых очень мало благоприятствует отправлениям органической жизни. Автор интересных „Этюдов" из области положительных наук следующим образом определяет влияние, производимое осью вращения на мир Венеры: „Планета, представляющая самыя интересныя климатическия явления — это безспорно Венера, по величине своей, массе и разстоянию от Солнца почти подобная Земле. Она вращается в очень наклонном положении. Если принять Землю за точку сравнения, то летом Солнце будет стоять у нас над Сиэною, в Египте, или над Кубою, в Америке. Но наклонение Венеры к плоскости орбиты так велико, что летом Солнце достигает там более высоких широт, чем широты Бельгии или даже Голландии. Из этого следует, что оба полюса, поочередно подвергающиеся почти вертикальным лучам не закатывающагося Солнца (и притом в четырехмесячные промежутки, так как год планеты этой длится всего восемь месяцев), препятствуют накоплению льдов и снегов. На планете этой нет умереннаго пояса: знойный и холодный пояса соприкасаются друг другу и господствуют попеременно в странах, соответствующих двум умеренным поясам Земли. Отсюда постоянныя атмосферическия волнения, вполне согласныя, впрочем, с нашими наблюдениями относительно трудности различать материки Венеры сквозь покровы ея атмосферы, безпрестанно возмущаемой быстрыми изменениями высоты Солнца, продолжительностью дней и перемещениями воздуха и влаг, чтó обуславливается лучами Солнца, в два раза более. знойными на Венере, чем на нашей Земле".

Сутки на Венере короче наших на 35 минут и заключают в себе 23 часа 24 минуты и 7 секунд. Заметим здесь, что этот важный период почти одинаков на первых четырех планетах нашей системы, составляющих также и четыре меньшия планеты солнечной группы, за исключением кольца астероидов. Таким образом, в сутках Меркурия заключается 24 часа 5 минут и 28 секунд; в сутках Земли — 23 часа, 56 минут и 4 секунды; в сутках Марса — 24 часа 39 минут и 21 секунда. Сходство это тем более знаменательно, что суточные периоды на наших небольших планетах продолжительнее, чем в громадных мирах Юпитера, Сатурна и, вероятно, Урана и Нептуна, суточное обращенье которых совершается втечении десяти часов. Но это не единственныя родственныя узы, связующия Землю с соседними ей планетами: мы уже видели, что Венера по величине и почти по массе равна нашей Земле кроме того, ее окружает атмосфера, по меньшей мере равная по высоте нашей атмосфере, в которой, при восходе и заходе Солнца, мы замечаем сумеречныя явления. Как на Земле, облака распространяют на Венере тень и прохладу и изливают дожди на жаждущия равнины; как на Земле, высокия горныя цепи проходят по ея материкам, а в исполинских гор таятся истоки рек; как на Земле, наконец, многоразличныя силы действуют в царствах органическом и неорганическом, вызывают жизнь в разнообразных формах и закрепляют ее согласно с условиями, присущими внутреннему строю мира этого.

Нередко взор наблюдателя устремляется на эту прекрасную вечернюю звезду и часто восторгается душа невыразимым обаяньем, присущим ясным лучам этого светила. Наш современник, Брюстер (Brewster), начертал на фронтисписе книги своей о „Множественности миров" молитву, которую мы воспроизводим в мелодии, менее характеристичной, чем ея национальный напев:

Blanche étoile du Soir, dont le regard d'amour Daigne du haut des cieux descendre sur la Terre, Pour moi dans tes palais as-tu quelque séjour, Quand le doigt de la Mort fermera ma paupiére? As-tu quelque demeure, où puissent vivre encor Ceux que j'ai tant aimés?. . Serais tu leur patrie? Alors guide mon âme en son dernier essor Et permets que je vive une seconde vie.

Как ни трогательны порывы эти, но с научной точки зрения — они не пользуются правом гражданства. Обитатели Земли любят Венеру, как планету соседнюю, предшествующую звездной колеснице ночей. Быть может, по этой самой причине Меркурий есть излюбленное светило обитателей Венеры, а Земля — любимая звезда обитателей Марса. Воззрения эти основаны на соображениях, чуждых индивидуальной натуре каждаго из миров и не следует им приписывать большаго значения, чем они действительно имеют его. В извинение этого небольшаго отступления, прибавим однакож, что для молитвы название планеты не имеет значения и что душа обращается с воззванием не к светилу, но к светилам вообще.

ГЛАВА IV.

Астрономия обитателей Марса.

Мы видели, каковы астрономическия условия двух планет, находящихся ниже Земли, по направлению к Солнцу и в каком виде представляется вселенная обитателям миров этих. Разсмотрим теперь, в чем состоят отличительныя свойства Марса — первой планеты, которую встричаем мы покинув Землю и направляясь, по прежнему, от центра системы к ея периферии.

Мир Марса, в главнейших чертах своих, подобен нашему миру, как относительно планетных свойств своих, так и в отношении внешняго вида. Будь его диаметр в два раза больше диаметра Земли, что сообщило-бы Марсу объем в два раза больший против объема Земли и постороннему наблюдателю было-бы очень трудно различить светила эти. Не безполезно было-бы знать воздухоплавателям, исполненным в наше время такого усердия, в каком затруднительном положении очутились бы они, если-бы, удалившись от Земли не больше как на какой-нибудь десяток мильонов лье и направляясь к Марсу в момент его соединения, они захотели-бы распознать свою родину. Но как вопрос этот вполне чужд нашему предмету, то и говорить об нем мы не станем. — И так, мы сказали, что из числа всех светил, составляющих нашу солнечную группу, Марс представляет наибольшую степень аналогии с Землею во всем, касающемся биологических условий миров этих.

Когда, вследствие своего годичнаго обращения, Марс находится на той-же стороне Солнца, на которой находится и Земля, тогда он может приблизиться к нам только на четырнадцать мильонов лье. Наблюдая Марс около полуночи в хороший телескоп и к тому-же в столь незначительном отдалении, мы замечаем на поверхности этой планеты географическия очертания, представляющая разительное сходство с видом Земли. У полюсов Марса мы различаем ослепительные снега; по мере приближения к экватору ясно обозначаются материки и моря, если только небо планеты не заволакивается облаками. Первые представляются красными, подобно охрянистым пескам наших пустынь, чтó сообщает Марсу красный, характеризующий его цвет. Некоторые теоретики и в особенности Ламберт, красный оттенок этот приписывают растительности; по их словам, растения на Марсе не зелены, как на Земле, но красны. Заключение это быть может и правильно, так как не подлежит сомнению, что органическая химия Марса различна от химии земной. Чтобы убедиться в факте этом, необходимо однакож констатировать, не изменяется-ли на Марсе сила краснаго оттенка зимою, в пределах эпох опадания и выростания листьев, если только листья опадают там. Действительно, как на Марсе, так и на Земле, времена года почти одинаковы, чтó доказывается и наклонением его орбиты к плоскости вращения.

Величина наклонения орбиты определилась наблюдением вращательнаго движения Марса; впрочем, это не один только теоретический вывод, так как из дальнейших наблюдений и последовательных изменений этой планеты выяснилось, что ход вещей на поверхности Марса совершается именно таким образом, каким он должен совершаться при подобном астрономическом положении планеты.

Наклонение это, составляющее ныне для Земли 23°27', равняется на Марсе 28°42'. Разница не значительна и только служит к некоторому уменьшению на планете двух умеренных поясов и к увеличению на счет последних двух полярных поясов. Но как наклонением орбит обусловливается вообще, в каждом из миров, различие времен года, климатов и суток, согласно с широтами, то поэтому мы видим, что Марс, с этой важной точки зрения, находится почти в одинаковом с Землею положении.

Наш мир представляет два полушария, на которыя Солнце поочередно изливает свои блага. От весенняго равноденствия до равноденствия осенняго, наше северное полушарие находится в привиллегированном положении, а втечении другой части года — полушарие южное. Но эти последовательныя измененiя, находящияся в столь тесной связи со всеми явлениями земной жизни, усматриваются обитателями других миров только в одном, наименее ощутимом для нас явлении — в таянии полярных снегов или в накоплении их в холодных странах, под последними градусами широты.

То-же самое бывает и на Марсе. Если, не взирая на близость от нас планеты этой, орбита которой удалена от Земли не более как на двадцать мильонов лье, мы не можем констатировать изменений в ея растительности, обусловливаемых переменою времен года, то по меньшей мере можем проследить правильный ход общаго явления увеличения или уменьшения снежных полян, сверкающих у полюсов Марса. Весною и летом, снега в северном полушарии Марса начинают таять до 60 градуса северной широты, подобно тому, как тают они у нас до 70°, а зимою и осенью они возвращаются, как и у нас, в страны, покинутая ими в теплое время года.

В южном полушарии совершается подобное-же явление втечении противоположных времен года. Не лишним будет присовокупить, что слово снег, очень понятное, когда дело идет о нашем мире, не должно быть понимаемо в значении замерзшей воды, одинаковаго химическаго состава с нашею водою, но в значении вещества, котораго физическия свойства, повидимому, сходны с свойствами нашего снега.

Солнечный год этой планеты заключает в себе 687 дней земных. Выраженный в днях планеты Марса, он состоит из 668⅔. Вследствие наклонения эклиптики, весна и лето севернаго полушария заключают в себе круглым числом 372 дня, а осень и зима-только 296 дней. В южном полушарии летнее время года заключает в себе 269, а зимнее — 372 дня. Такая неравномерность времен года не препятствует однакож обоим полушариям пользоваться одинаковою среднею температурою.

Плотность Марса почти одинакова с плотностью Земли и равняется 0,95, если принять плотность нашей планеты за 1. Выраженная в удельном весе, она равна 5,20, в то время, как у нас она составляет 5,48; это плотность перекиси железа. Сила тяжести на поверхности Марса составляете только ⁴⁴/₁₀₀ силы тяжести на Земле. Марс совершает свое годичное кругообращение втечении одного года, десяти месяцев и одиннадцати дней, а суточное — в 24 часа, 39 минут и 21 секунду.

Марс не имеет спутника, что очень смущает иных приверженцев закона конечных причин, воображающих, будто у дивной Силы, зародившей миры в пространствах эфирных, такия-же идеи и понятия, как и у нас, несчастных человечков, по выражению покойнаго Жобара. В то время как земной шар сопровождается одним верным слугою своим, более удаленный Юпитер — четырьмя, а Сатурн — восемью, злосчастный Марс печально покинут в одиночестве, так что таинственный закон конечных причин, уразумение котораго доставило-бы нам столько отрады и самоуслаждения, остается столь-же неразгаданным со времени астрономических открытий, как и в эпоху известнаго выражения Альфонса X*). Не станем, однакож, возбуждать здесь запутанных прений, в которых, незаметно для многих из нас, кроются высочайшие и непостижимые теологические вопросы и надеюсь, читатели найдут разумным, если мы не затронем предмета этого в настоящем, не-дидактическом сочинении.

*) Известно, что Альфонс X, король Кастильский, отличный астроном и автор Альфонсовых таблиц, созвав ученых для разрешения некоторых спорных вопросов Птолемеевой системы, увлекся одним неосторожным выражением, которое, будучи превратно истолковано, сделалось одною из причин, вследствие которых Альфонс лишился короны. При виде перепутанных сфер, входивших в состав древней системы неба, король вскричал, „что если-бы Бог, создавая вселенную, посоветовался с ним, королем, он дал-бы ему благие советы относительно более простаго и более разумнаго устройства мира".

По правде сказать, некоторые из обитателей Земли не всегда благосклонно смотрели на обитателей Марса. Если верить Фонтенелю, то о них и думать не следует, а по гадательным умозрениям знаменитаго философа Канта, они нисколько не умнее нас, (Однакож)!.. Наконец, если поверим теории Фурье, то Марс окажется миром низшаго разряда. Туссенель в своей прекрасной книге „О душе животных" говорит, что невозможно исчислить, каким множеством отвратительных, ядовитых, гадких и гнусных типов Земля обязана Марсу, в числе которых, — изящно добавляет автор, — нельзя не упомянуть о жабе, эмблеме попрошайки, выставляющей на показ свои язвы и у которой за спиною висит целый ворох грязных и оборванных детенышей. Неужели такого рода милыя вещи приходились по вкусу известному любезнику, богу войны? Разсуждать об этом мы не беремся. О. Афанасий Кирхер в своем Itinerariun extaticum celeste, по обычаю астрологов своего времени, не очень благосклонно взирал на Марса и не допуская, в силу религиозных убеждений, существовавия людей в мире этом, приписывал последнему одни лишь гибельныя влияния. Впрочем, он нисколько не удивляется этому и благодушно намекает, что „Создавший пресмыкающихся, гадов, пауков, ядовитыя растения, снотворныя травы, мышьяк и другие яды, очень легко мог поместить среди неба роковыя светила, оказывающие гибельное влияние на нечестивых людей". Нисколько не удивляясь этому, он полагает, что исполнители карательных велений судьбы, существа безплотныя, управляют течением Марса. Путник, находящийся близь планеты этой может видеть, как они носятся, вооруженные пламенными мечами и страшными прутьями, на огромных, с свирепыми глазами конях, извергающих ноздрями пламя. Благодушный патер вполне погружен в свои фантазии! Поскорее уйдем от него и возвратимся к нашему предмету.

Дата добавления: 2022-01-22; просмотров: 216; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!