Творчество обэриутов. Гротеск и абсурдизм в произведениях Д. Хармса.
ОБЭРИУ расшифровывается как объединение реального искусства. В группу входили Даниил Хармс, Александр Введенский, Николай Заболоцкий, Константин Вагинов, Игорь Бахтерев, Борис Левин. К группе примыкал также Николай Олейников.
Обэриуты хотели на базе «реального искусства» объединиться с художниками, композиторами, деятелями театра и кино. И таким образом осуществить идею, заложенную в названии группы. Однако данная идея не получила воплощения. Не получила потому, что входила в явное противоречие с государственной политикой в области культуры. Общественный строй эволюционировал в сторону ограничения деятельности независимых групп, готовясь к тому, чтобы в будущем их вообще запретить.
История группы ОБЭРИУ занимает небольшой отрезок времени – с 1928 (когда была опубликована декларация группы) по 1931 гг.
Затем начинается постистория. Это 30–е гг. Для бывших обэриутов – это время уничтожения надежд, злобной критики и репрессий. Объединения в эти годы давно не существует – есть редкие встречи бывших друзей, писание в стол. 30–е гг. в контексте ОБЭРИУ – это история изолированного существования бывших обэриутов, крайне неохотно вспоминавших свою недавнюю молодость. Это время их арестов, смертей, физического уничтожения.
Группа распалась после того, как в 1931 г. Введенский, Хармс, Бахтерев были арестованы. Обвинения, выдвинутые против них, носили вымышленный характер. После полугода тюрьмы поэты были высланы в Курск. Ссылка продолжалась недолго. Уже в ноябре 1932 г. Хармс и Введенский вернулись в Ленинград. Но забыть данный факт своей биографии они уже не могли. Выпущенные на свободу, они все время помнили о нависшей над ними угрозе.
В начале 30–х г. от туберкулеза умирает Константин Вагинов. В 1933 «клеветнической» и «кулацкой» объявлена поэма Н. Заболоцкого «Торжество Земледелия». В 1937 г. – арестовывают Н. Олейникова. В 1938 г. – Заболоцкого. В 1941 г. – Хармса и Введенского. Поэты погибли в заключении, обстоятельства их смерти до сих пор невыяснены. Таков трагический финал «реального искусства».
Как уже говорилось, сокращение ОБЭРИУ составлено из следующих элементов: ОБ – общество, ЭР– реальное, И– искусство. Ну а У – приставлено просто так, смеха ради, по веселой логике детской присказки: потому, что кончается на «у».
|
|
|
Ключевым в этом сокращении является слово «реальное», открывающее дверь в поэтику обэриутов.
В применении к искусству слово «реальное» означало у обэриутов то, что искусство реально, как сама жизнь. Искусство ничего не отражает. Живет само по себе.
Из утверждения, что искусство реально, как и действительность, следовало, что оно живет по своим законам, имеет свою логику. Она у обэриутов необычна, странна, обратна принятому.
Своеобразный центр ОБЭРИУ представлял Д. Хармс. «Два человека – Введенский и Заболоцкий, мнения которых мне дороги, – писал Хармс. – Но кто прав – не знаю». Хармс колебался между новой верой и старой, между утверждением бессмертия и гимнами в честь червяка.
Имя Даниила Хармса (настоящая фамилия Даниил Ивановича – Ювачев, 1905–1942) впервые появилось в середине 20–х гг. на страницах сборников ленинградского Союза поэтов.С конца 20–х гг. и вплоть до гибели Хармс – постоянный автор ленинградских детских журналов «Еж» и «Чиж».
При жизни у писателя была ограниченная известность. В 40–50–е гг. его имя вообще не упоминалось, тексты не переиздавались. Но в последние десятилетия у произведений Хармса началась вторая жизнь. Как его «детские», так и «взрослые» произведения широко публикуются.
Даниил Ювачев стал Хармсом в 1925 г. Надо сказать, что псевдонимов у писателя было много – около тридцати. Хармс – самый популярный из них.
В течение короткой жизни Хармс успел создать продуманную до мелочей систему поведения. Смысл системы состоял в том, чтобы помочь художнику не подчиняться косности быта и жить романтической устремленностью к высокому. Или, говоря словами самого писателя, быть готовым к «полету в небеса»Хармса называют романтиком. Он действительно им был. Но романтиком нового склада. Жажда нравственной чистоты была изъедена горечью, опалена бедами, искажена кошмарами действительности.
Хармс прежде всего известен как детский писатель. Он писал для самого маленького читателя. Знакомил его с жизнью родной речи. Ее ритмами. Ее красотой.
Сила детских стихов Хармса состоит в том, что они дают выход существующей у детей потребности в движении, в игре и песне, в активности воображения. Они также нередко содержат в себе сильный воспитательный элемент, приучают ребенка ненавидеть все косное, мещанское, воспитывают любовь к животным.Во «взрослом» творчестве Д.Хармса центральное место занимают цикл «Случаи» и повесть «Старуха».
Над циклом «Случаи» писатель работал в тридцатые годы. Читая цикл, мы попадаем в мир, где действуют непонятные законы. Мы уносимся в какое–то минус–пространство и знакомимся с бесконечным «ничто». Ничто в «Случаях» – это моральная пустота, вакуум человечности. В «Случаях» отсутствует доброе, горячее, любовь и властвует жестокое, холодное, злоба. Мир растерял принятый порядок – он дисгармоничен, даже кошмарен. Атмосфера «Случаев» мрачна потому, что враг, против которого направлен цикл, казался писателю многоголовым и страшным. Этот враг – городской потребитель, или, как его характеризует сам автор, «реалист до тупости», неверующий, корыстолюбивый, лишенный иллюзий человек.
Итак, центральным героем «Случаев» Д.Хармса является городской потребитель. Хармс изображает его без психологических подробностей, показывает жестко и твердо таким, каков он есть, – безыдейным и безнравственным. Мораль, совесть, духовность чужды потребителю. Он одномерен, плосок. И это единственная закономерность в перевернутом мире «Случаев». Следствие этой закономерности – обоюдная ненависть, грызня, драки и т.п.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Надо сказать, что иногда в «Случаях» появляются герои, не похожие на жестокое окружение. Это незнакомец в рассказе «Федя Давидович», пославший Федю к черту. Это молодой человек, который спрашивает у дворника путь на небо.
О подобных одиноких людях, попавших в жестокое кольцо «случая», рассказывает повесть «Старуха».
«Старуха» – психологическое повествование. Главный герой повести – чудаковатый молодой писатель. Персонаж этот автобиографичен. Он курит такую же трубку, какую курил Хармс, он живет в том же районе, где жил писатель, наконец, ему присуще то же причудливое, скорое воображение, как и автору «Старухи».
Важное место в повести занимает образ города. Петербург Хармса не похож на город Достоевского или Андрея Белого. У Хармса нет ни великолепных невских набережных, ни трущоб. Город не величествен и не мрачен. Не ярок и не уныл. Но он необъятен и холоден, бесконечен, непостижим. Городские комнаты, булочная, где герой встретился с симпатичной молодой женщиной, дневные улицы, вагоны трамвая и пригородного поезда – все освещено у Хармса ровным тускло–серым лучом безнадежности.
Этот страшный сон о городе будто бы взят из «петербургских» произведений Пушкина и Достоевского – вместе с мотивом появления мертвых старух перед героем. Старуха графиня приходит в казарму к Германну, Раскольникову снится сон, как он идет по городу на квартиру убитой им процентщицы.
Свою повесть Хармс писал в трагической обстановке тридцатых годов. Живое и сильное чувство неотвратимой беды и страха создало ее сумрачную кошмарную атмосферу, ее фантастический сюжет.
В комнате героя повести умерла неизвестная старуха. Умерла, а потом заползала по половицам. Герой охвачен ужасом. Он прячет старуху в чемодан, чтобы забросить труп в болото. Чемодан крадут. Что делать несчастному герою? Чемодан перепуганный вор сдаст в милицию – и начнутся поиски убийцы, то есть ни в чем не повинного рассказчика. Или же вор со страху забросит куда–нибудь чемодан, и ожившая старуха обязательно из него выберется, чтобы ползти искать героя повести, который хотел ее утопить в болоте.
Изображение старухи в «петербургских» повестях Пушкина и Достоевского соединено с мотивом краха личной идеи, у Хармса со старухой связывается тема обреченности.
Только чудо спасет героя. Но он не верит, во всяком случае, сильно сомневается в чуде. Что же делать? Смириться перед роком?
В конце повести есть символический эпизод. Герой видит ползущую по листу гусеницу. Трогает ее вытянутым пальцем. Гусеница выгибается, пробует отползти в сторону, но палец преследует ее, нацелен на нее.
Смысл этого эпизода прозрачен. Гусеница – это и есть сам герой, на которого нацелен палец Юпитера Громовержца, палец судьбы, от которой, по мысли автора, уйти невозможно.
И тут рассказчика охватывает такое отчаяние, что под шуточным предлогом он заканчивает свою повесть, словно прерывая дурной сон.
Рассказ о Д.Хармсе будет неполон, если мы наряду с анализом его литературной работы не затронем и иные стороны его деятельности. Даниил Хармс – это не только литературное имя, это искусство, ставшее жизнью, игра в необычного человека, совершающего экстравагантные и загадочные поступки. Он выдумывал свою биографию, мистифицировал своих друзей.
Д.Хармс, казалось, умел делать все. Он писал стихи, рассказы, пьесы, играл на валторне, пел, великолепно танцевал, рисовал, показывал фокусы, прекрасно читал с эстрады свои и чужие стихи, искусно играл на бильярде, умел ходить по перилам балкона, умел изображать муху в тот момент, когда она размышляет, куда бы ей полететь, любил изображать своего несуществующего брата Ивана Ивановича Хармса, приват–доцента Санкт–Петербургского университета.
Дата добавления: 2018-02-18; просмотров: 1709; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!