Договориться было невозможно. И знаете, сумасшедшие были правы в гораздо большей степени. Они всегда правы в гораздо большей степени, чем ваши так называемые политики.
Тогда политические лидеры решили просто разделить сумасшедший дом пополам. И посередине его территории была возведена стена. Я слышал, что сумасшедшие до сих пор время от времени забираются на эту стену и смеются. Все это кажется таким забавным. Они остались на том же самом месте, но одни из них стали пакистанцами, а другие – индийцами, а между ними – стена. И они продолжают обсуждать это: «Что произошло? Ведь мы остались прежними, вы остались прежними, мы не видим никакого различия! Но теперь мы враги – по сути, нам не следует разговаривать друг с другом».
Различий не существует. Или, если они существуют, то это очень незначительные различия; например, такие…
Знаете, сколько нужно индийцев, чтобы ввинтить лампочку? Четыре. Один держит лампочку, а трое его крутят.
Или – знаете, сколько нужно калифорнийцев, чтобы заменить лампочку? Четыре. Один – чтобы заменить лампочку, и трое – чтобы разделить с ним его переживание.
Третий вопрос:
Ошо,
Сегодня я ясно увидел, что на самом деле я сам причиняю себе страдания, и что мне нет необходимости это делать; и когда я увидел, что я не просто хожу кругами, моя грудь освободилась от какой‑то тяжести!
Спасибо, спасибо тебе, Ошо!
Но вот только я очень боюсь становиться легким и проницаемым. Все это приводит меня в сильное замешательство!
Первое переживание свободы всегда вызывает замешательство. Первый луч света для слепого неизбежно повергнет его в замешательство. Если человек провел в цепях всю жизнь, то неожиданное послание от короля с вестью об освобождении… это всегда приводит в замешательство. Он привык к определенному образу жизни, выработал определенный стиль жизни. В тюрьме было безопасно, он обжился. Теперь же все расстраивается. Дело не только в том, что с него снимают цепи; теперь узнику придется снова встретиться с огромным бескрайним миром. Ему придется учиться всему, что он позабыл, придется заново переучиваться. Это будет трудно, и по сравнению с другими он будет выглядеть дилетантом. Даже прогулка по улице без цепей, к которым человек привык, будет ощущаться немного странно; он не сможет расслабиться.
|
|
|
Когда французские революционеры освобождали узников из Бастилии – главной французской тюрьмы, они были удивлены: заключенные не были готовы выйти на свободу. Это была самая большая тюрьма Франции, в ней содержались лишь те, кто был приговорен к пожизненному заключению. Там были люди, просидевшие в неволе тридцать лет, сорок лет, даже пятьдесят.
Теперь просто представьте себе человека, который попал в эту тюрьму, когда ему было лишь двадцать лет, и прожил в ней пятьдесят лет. Он полностью забыл о внешнем мире, как тот выглядит. Пятьдесят лет жизни в темной камере с тяжелыми цепями… На этих цепях не было замка, поскольку не было необходимости их размыкать. Они накладывались на всю жизнь; эти цепи были долговечными, тяжелыми. В течение пятидесяти лет узник спал с руками и ногами, закованными в эти цепи; он полностью привык к такой жизни. Пища доставляется в определенное время, ему не нужно о ней беспокоиться. Еды немного, и все же это лучше, чем ничего. Он ни за что не отвечает, ему не нужно ни о чем заботиться, все делают за него.
|
|
|
Возможно, что постепенно, постепенно заключенный стал думать, что он не узник, а король, каждая потребность которого удовлетворяется. Обо всем заботятся другие люди. Возможно, постепенно, постепенно он убедил себя в том, что стражники стоят на посту не для того, чтобы помешать ему выйти наружу, а служат у него телохранителями. И это естественно. Если вы пятьдесят лет живете в тюрьме, приходится придумывать такие рационалистические объяснения, создавать такие галлюцинации, такие прекрасные теории. Всем нам случалось это делать.
Потом однажды пришли революционеры и заставили заключенных выйти на свободу. Заключенные сопротивлялись – они были не готовы. И это нужно понять. Даже после того, как их освободили против их воли, к ночи половина из них вернулась назад, чтобы хотя бы поспать в своих камерах. Где еще им было спать?
|
|
|
Произошла также еще одна важная – очень важная – вещь. Они потребовали вернуть им цепи, поскольку без них они не могли уснуть. Пятьдесят лет спать с этим тяжелым грузом цепей – их звук, наверное, стал для заключенных музыкой. Ночью вы переворачиваетесь, а цепи издают эти звуки… Теперь без цепей они, должно быть, чувствовали такую легкость, что спать было невозможно.
Такова ситуация со всеми человеческими существами. Нас воспитали таким образом, что мы лишь думаем, что мы свободны; однако это не так. Пока существуют нации, ни один человек не свободен по‑настоящему. Пока человечеством продолжают управлять политики, мир будет оставаться в рабстве. Они продолжают убеждать вас в том, что вы свободны. Это не так. Вы окружены тысячей и одной стеной – возможно, эти стены совсем прозрачные, вы можете через них видеть, и это дает вам ощущение свободы, но вы не свободны. Пока у вас в голове существуют религии: христианство, индуизм, мусульманство, джайнизм, буддизм, – вы не свободны. Ум не может быть свободным.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 565; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!