Человеческая душа состоит из свободы.
Я учу вас свободе.
Однако свобода означает принятие ответственности, полной ответственности за свою жизнь на свои плечи – без перекладывания ее на кого‑то другого.
Ашока, с тобой произошло нечто прекрасное, нечто невероятно важное. Прими это в себя. Не приходи в замешательство – прими это. Люби это, лелей, питай, приветствуй. В твою дверь постучалась истина.
Ты говоришь: «Сегодня я ясно увидел, что на самом деле я сам причиняю себе страдания, и что мне нет необходимости это делать; и когда я увидел, что я не просто хожу кругами, моя грудь освободилась от какой‑то тяжести! Спасибо, спасибо тебе, Ошо! Но вот только я очень боюсь становиться легким и проницаемым».
Я могу это понять. Трудно отбросить цепи, тюрьмы, оковы, рабство. Мы так много в них вкладывали – и так долго. Я могу понять.
Ты говоришь: «Все это приводит меня в сильное замешательство!»
Да. Но, тем не менее, обратного пути нет. Даже если ты захочешь вернуться, обратного пути нет. Этот проблеск будет тебя преследовать, этот проблеск последует за тобой, как тень, этот проблеск снова и снова будет напоминать тебе: «Ашока, ты ответственен, и ты снова это делаешь. Наблюдай. Ты снова выбираешь страдание, в то время как есть другая альтернатива».
Один суфийский мистик, который всю свою жизнь оставался счастливым, – никто никогда не видел его несчастным, – который всегда смеялся, был воплощением смеха, а вся его жизнь была благоуханием празднования… В старости, когда он умирал, лежа на смертном одре, но при этом с радостным смехом наслаждался процессом умирания, один из учеников сказал ему: «Ты ставишь нас в тупик. Почему ты смеешься теперь, когда ты умираешь? Что в этом забавного? Мы в такой печали! Мы много раз хотели спросить у тебя, почему ты никогда не грустишь. Но, по крайней мере, сейчас, встретившись со смертью лицом к лицу, человек должен быть печальным. А ты по‑прежнему смеешься – как ты умудряешься это делать?»
|
|
|
Старик ответил: «Это просто. Я спросил у своего мастера – а я встретил своего мастера, будучи молодым человеком; мне было лишь семнадцать, и я уже был несчастным; а мастер был стар, ему было семьдесят, и он сидел под деревом, смеясь без всякой причины. Там больше никого не было, ничего не происходило, никто не отпускал никакой шутки, а он просто смеялся, держась за живот. Я спросил у него: „Что с тобой? Ты что, сошел с ума?“
Он ответил мне: „Когда‑то я был таким же грустным, как и ты. И тогда мне вдруг пришло в голову, что это мой выбор, моя жизнь. И с того самого дня каждое утро, просыпаясь, первое решение, которое я принимаю… Прежде чем открыть глаза, я говорю себе: «Абдулла, – так его звали, – чего ты хочешь? Страдания? Блаженства? Что ты выберешь сегодня?» И получается так, что я всегда выбираю блаженство“».
|
|
|
Это выбор. Попробуйте. Утром, как только почувствуете, что сон ушел, спросите себя: «Абдулла, вот еще один день! Что скажешь? Что выбираешь – страдание или блаженство?»
И кто бы выбрал страдание? И зачем ? Это так неестественно – кроме того случая, когда человек получает удовольствие от страдания, но и тогда он выбирает блаженство, а не страдание.
Это было прекрасно. Теперь позволь этому пониманию поглубже пустить в тебе корни, помоги ему. Постепенно, постепенно ты будешь становиться все более и более сонастроенным с этим новым ощущением жизни и Существования, – происходит настройка. И когда ты научишься пребывать в гармонии с внутренним блаженством, ты будешь познавать все более и более высокие пики блаженства. За вершинами есть вершины, за пиками – пики, которые еще выше. Один пик ведет к другому, одна крошечная гармония открывает двери большей гармонии, и так далее, и тому подобное, до бесконечности.
Четвертый вопрос:
Ошо,
Созданное тобой выражение «и прочие Разноананды» мне очень понравилось. Хотелось бы узнать, как ты его придумал!
|
|
|
Это просто. В Индии вы можете встретить множество святых и обнаружить, что у них нет индивидуальности, нет уникальности, нет оригинальности, нет собственного благоухания. Они как граммофонные пластинки – Голос Его Мастера – как попугаи, просто цитируют священные писания. Они подражатели, фальшивки, пластик; с ними ничего не произошло.
Я не утверждаю, что они не святые, – они святые, но с ними ничего не произошло. Их святость – это всего лишь отработанная мимика, это не то, что просто происходит. У них есть характер – несомненно, у них есть характер, я этого не отрицаю, – но их характер подобен одежде; это лишь прикрытие. Глубоко внутри они являются его полной противоположностью. На поверхности, в своем сознательном уме они святые, а в подсознании они грешники. А подсознание, в конечном счете, имеет гораздо большее значение, чем поверхностное сознание.
Невозможно быть святым, если не подавлять в себе грешника. А когда вы подавляете грешника, тот все глубже погружается в ваше существо. И поэтому эти святые пребывают в постоянном конфликте, своего рода гражданской войне, сражаясь сами с собой. Видно, что у них нет никакого вкуса к жизни: у них нет для нее никакой энергии, нет бодрости и веселья. Как они могут быть веселыми? Вся их жизнь – это жалкая борьба с самими собой. Они не могут обрести покой, не могут расслабиться, поскольку боятся: если они расслабятся, грешник по‑прежнему здесь; если они расслабятся, грешник поднимет голову. Им приходится постоянно его подавлять.
|
|
|
Помните: если вы что‑то подавляете, вам придется подавлять это непрерывно – день за днем, год за годом. И подавление не решает проблему. На самом деле, проблема становится все более и более острой, хронической, поскольку все то, что подавляется, становится все более и более могущественным. Оно набирает энергию, превращается в опухоль у вас внутри.
В глазах так называемых святых вы будете видеть все больше и больше страха. Характер у них есть, они хорошие люди, они не делают ничего плохого, они следуют велениям общества, они соответствуют ожиданиям почитателей.
Я называю их «прочими Разноанандами», потому что никакой будда никогда не следует велениям общества, никакой будда не имеет характера. Позвольте мне повторить это: никакой будда не имеет характера. Ему не нужно иметь характер, у него есть сознание. У него есть подлинная вещь – зачем ему пластиковый цветок? Если вы можете вырастить настоящие розы, зачем вам беспокоиться о розах из пластика? Характер – это пластиковый цветок, сознание – это настоящая роза. Никакой будда не имеет характера, у него есть сознание. Будда не живет по готовым программам, он проживает мгновение за мгновением из своего сознания; он откликается, а не реагирует.
Разноананды предсказуемы. Вам известно, что они собой представляют, и вы можете быть абсолютно уверены в том, что такими же они останутся и завтра. Это мертвые люди; вы можете на них положиться. Ни один будда не предсказуем. Вы не можете сказать, каким он будет завтра или в следующее мгновение, поскольку по мере того, как меняется жизнь, меняется и его отклик. А жизнь меняется непрерывно.
Старик Гераклит – а он тоже будда – прав, когда говорит, что нельзя войти в одну реку дважды. Ни один будда никогда не бывает прежним; он не бывает одинаковым даже два мгновения подряд. Будда движется вместе с жизнью, он – река, он не застаивается. Ему свойственны уникальность, оригинальность. Он говорит не авторитетно, а исходит из своего собственного опыта. Запомните это различие. Человек, который говорит авторитетно, черпает свой авторитет откуда‑то еще – из Вед, Библии, Корана, из традиции, государства, церкви. А человек, говорящий из собственного опыта, не заимствует авторитет ниоткуда. Это его собственное переживание – оно самоочевидно, оно обосновывает само себя.
Ты спрашиваешь, как мне удается придумывать такие слова. Я ничего не могу с этим поделать. Посмотри на любого так называемого святого, и ты увидишь, что у него на лбу написано: «Разноананда».
Когда Ной закончил постройку ковчега, для всех пар животных пришло время взойти на борт. Когда они поднимались по трапу, Ной каждому из них давал имя. И вот, когда мимо него проходило некое животное странного вида, Ной сказал: «Этот зверь зовется гиппопотамом».
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 875; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!