РЕВОЛЮЦИОННАЯ ГРОЗА НАД РОССИЕЙ 45 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 45 из 53Следующая ⇒

Заметим, что петроградские меньшевики и внефракционные «межрайонцы» не приняли советы Плеханова и заняли интернационалистские позиции. Против оборончества в общем и целом высказались также Организационный комитет меньшевиков в России, его Заграничный секретариат и думская фракция РСДРП (после высылки в 1915 г. в Сибирь большевистских депутатов меньшевики остались единственными представителями рабочих в Государственной Думе). Даже оборончески настроенная группа Потресова сторонилась Плеханова. Что касается меньшевиков-партийцев, то их связи со своим лидером в годы войны фактически прервались, и в итоге он вновь оказался почти в полном одиночестве.

¹Весной 1916 г., развивая эту мысль в статье «Австрийские социал-демократы о международном братстве народов», Плеханов писал: «Борьба эксплуатируемых с эксплуататорами не перестает быть классового от того, что эксплуататоры живут по ту сторону границы и говорят на другом языке. Пролетарии стран, атакованных Германией и Австрией, ведут международную классовую борьбу уже тем самым, что с оружием в руках противятся осуществлению эксплуататорских планов австро-германских империалистов». (Плеханов Г. В. О войне. Статьи. Пг., 1917. С. 69).

²International Review of Social History. Vol. XXVI. Part 3. P. 340-344.

316

Однако это отнюдь не означало, что взгляды Плеханова не отражали патриотических настроений довольно значительной части русской интеллигенции и рабоче-крестьянских масс. Когда осенью 1915 г. эсер Александрович имел неосторожность в письме к Ленину бросить фразу о том, что для народа «Плеханов — звук пустой», лидер большевиков резонно возразил ему: «Плеханов самый яркий и в России благодаря буржуазной и ликвидаторской прессе популярный выразитель очень распространенного «народного» патриотизма. Разоблачая Плеханова, мы отвечаем, по существу, на тьму вопросов, мыслей, сомнений и т. д., возникающих у народа» ¹.

В этой связи нужно сказать, что Россия в общем и целом избежала того взрыва шовинистических настроений, которым встретили начало войны Германия и Франция. Здесь сказались и особая острота социальных конфликтов в стране, и отсутствие у широких народных масс прямой заинтересованности в приращении имперских территорий, и давние интернационалистские традиции российского революционного движения. Однако сам факт вторжения врага на территорию России, тяжелые потери русской армии, а также чувство солидарности простых рабочих и крестьян с солдатами-окопниками и желание как-то облегчить их тяжелую участь не могли не подогревать патриотические настроения, охватившие с началом войны все общество.

В годы войны в России нередко можно было слышать такие простонародные высказывания: «Ежели немец прет, то как же не защищаться?», «Нам чужого не надо, но и своего мы не отдадим». При этом в сознании миллионов людей образ царя как бы сливался в этот грозный час с образом матери-России, которую нельзя отдавать жестокому и коварному врагу. И требовалось время, чтобы народ на собственном опыте пришел к мысли о том, что во главе с царем России эту войну не выиграть и себя не защитить.

Начиная с весны 1915 г. положение на русско-германском фронте стало быстро ухудшаться, и к осени Россия потеряла Польшу, Литву, часть Латвии и Белоруссии. В этой обстановке в сердце Плеханова постоянно нарастала тревога. 8 мая 1915 г. он закончил открытое письмо болгарскому социалисту Нусинову под названием «Еще раз о войне», вошедшее в изданный вскоре в Париже сборник статей «Война». Среди его авторов были старые товарищи Плеханова: Лев Дейч и Любовь Аксельрод, его секретарь П. Н. Дневницкий (Ф. О. Цедербаум), бывший большевик, а потом «впередовец» Григорий Алексинский, а также социал-демократы В. П. Фомин (Ольгин), А. И. Любимов, К. Э. Андроников (Кахели). Сборник носил ярко выраженный оборонческий характер.

В своем ответе Нусинову Плеханов, пожалуй, впервые открыто поставил вопрос о перспективах новой революции в России в усло-

¹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 150.

317

виях войны. Отвечая тем, кто говорил, что нужно не защищать страну от внешнего врага, а готовить революцию, он писал: «...Революция — прекрасная вещь. Но революция предполагает революционизирование общественных отношений. Это целый процесс. И теперь дело идет именно о том, чтобы германские империалисты не поставили процесс революционного развития России в такие условия, при которых он сойдет, как говорят, на нет. После разгона I Думы Ленин рекомендовал нам сделать революцию, «назначив» ее на конец августа или на первые числа сентября. Такая «революция» лучше всего характеризуется термином И. Северянина «грезофарс». Теперь нам опять рекомендуют его, с иронией замечал Плеханов, заканчивая статью пессимистическим полупрогнозом, полувопросом: «Может быть, наша конечная цель дальше от нас, нежели мы думали» ¹.

Однако очень скоро события в России показали, что настроения различных слоев общества начинают меняться. Вновь пошла вверх кривая забастовочного движения, оживилась деятельность социал-демократов и эсеров, пришли в движение либералы, разочарованные бездарностью и твердолобостью царских властей. В Думе возник к осени 1915 г. оппозиционный «Прогрессивный блок». В итоге в России явственно обозначились симптомы нового политического кризиса.

Его природа была достаточно сложной. Здесь переплелись явные просчеты царизма в организации обороны страны, притязания русской буржуазии на раздел власти с правящим дворянским сословием, обманутые надежды либералов на смягчение полицейского режима и большую терпимость «верхов» по отношению к политическому инакомыслию, обострение нужды народных масс, рост революционной агитации, страх перед реально обозначившейся угрозой победы Германии в войне. Но хотя в обществе по-прежнему доминировали патриотические настроения, к ним все чаще присоединялся теперь протест против царизма, требования реформ и даже призывы к новой революции.

Еще накануне летней сессии Государственной Думы в июле 1915 г. Плеханов направил в Петроград социал-демократическому депутату А. Ф. Бурьянову письмо, призывая его не мешать делу организации обороны страны каким-либо необдуманным шагом вроде голосования против военных кредитов или хотя бы воздержания от этой процедуры. «Можно смело сказать, что наша русская земля не была в таком опасном положении со времени Смуты начала XVII века. Она должна напрячь все свои силы для своей самозащиты, и было бы крайне печально, если бы наши единомыш-

¹ Война. Париж, 1915. С. 37. Характерно, что при переиздании этой статьи в 1917 г. фраза о «грезофарсе» была исключена Плехановым из текста, поскольку Февральская революция опровергла его прогноз, сделанный весной 1915 г.

318

ленники помешали делу самообороны русского народа... Если Германии удастся накинуть аркан на шею России, от этого прежде всего пострадает русский пролетариат и вообще русская трудящаяся масса. Ввиду этого становится совершенно ясным, что Вы и Ваши товарищи, социал-демократические депутаты в Государственной Думе, просто-напросто не можете голосовать против военных кредитов. Сделайте свои оговорки — они необходимы, — но голосуйте за кредиты. Голосование против кредитов было бы изменой (по отношению к народу), а воздержание от голосования было бы трусостью; голосуйте за!» ¹ — говорилось в этом письме.

Не приходится поэтому удивляться, что Плеханов резко отрицательно отнесся к циммервальдскому пацифистско-интернационалистскому движению, которое развернулось начиная с осени 1915 г. в Западной Европе, затронув также и Россию. В нем участвовали, как известно, большевики, меньшевики и эсеры интернационалистского направления, представители леворадикальных и центристских течений европейских социалистических партий. Для Плеханова лозунг мира, с которым выступили участники международной социалистической конференции в Циммервальде (Швейцария, сентябрь 1915 г.), был равносилен предательству национальных интересов России и отвергался им с порога, ибо ему казалось, что в сложившейся ситуации он выгоден только Германии и ее союзникам. Это стойкое неприятие духа Циммервальда и Кинталя, где прошла вторая конференция социалистов — сторонников скорейшего прекращения войны (апрель 1916 г. ), сохранялось у Георгия Валентиновича и позже.

Нельзя не отметить, что в патриотической (без кавычек) позиции Плеханова было и несколько весьма уязвимых моментов: замалчивание империалистических планов держав Антанты; более снисходительное, чем прежде, отношение к внутренней политике царского правительства, упорно откладывавшего проведение любых реформ до победного окончания войны; замалчивание остроты национально-колониального вопроса в России; неприятие любых форм пацифизма в условиях, когда затягивание военных действий оборачивалось для нашей страны огромными людскими потерями и хозяйственной разрухой. Надуманным выглядел и тезис Плеханова, согласно которому война является продолжением классовой борьбы пролетариата с перенесением центра тяжести на противостояние с буржуазией нападающей стороны, в данном случае Германии. Перечеркнула жизнь и призывы Плеханова свести к минимуму забастовочное движение в России, чтобы не мешать обороне страны, поскольку чем дальше, тем больше речь шла уже о борьбе за физическое выживание рабочих и членов их семей, над которыми нависла в условиях затяжной войны угроза полного обнищания.

¹ Плеханов Г. В. Вопросы войны и социализма. Пг., 1917. С. 12.

319

Плеханов счастливо избежал упрощенных леворадикальных представлений об империализме как последней стадии в развитии капитализма и кануне мировой пролетарской революции. Для него были абсолютно неприемлемы тезис большевиков о равной ответственности всех воюющих держав за развязывание войны и тактика революционного пораженчества. Не повторял Плеханов в годы Первой мировой войны и старое марксистское положение о том, что рабочие не имеют отечества, видимо, признав его историческую ограниченность и условность. Но Плеханов все же не нашел ту золотую середину, которая позволила бы ему органично соединить патриотизм и интернационализм, поиски путей к национальному единению перед лицом внешнего врага и последовательную революционность. И Ленин, и Плеханов, каждый по-своему, «перегибали палку», определяя тактику социалистов в период войны. Но если линия Ленина, какой бы утопичной она ни представлялась многим сегодня, имела железную внутреннюю логику, то Плеханов очень часто оказывался в чрезвычайно сложном положении, когда его хвалили классовые враги пролетариата и ругательски ругали вчерашние товарищи по партии.

Даже в родственной меньшевистской среде, где были достаточно сильны настроения условного оборончества, «непротиводействия войне», «самозащиты» и т. д., Плеханов казался явно одиозной фигурой, и его позиция встречала очень резкую критику. Что касается большевиков и Ленина, то они вообще называли в 1915 — 1917 гг. Плеханова не иначе, как социал-шовинистом и изменником пролетарскому делу, что было, конечно, не меньшим полемическим перехлестом, чем обвинения самого Ленина в шпионаже в пользу Германии. И хотя Плеханов был опытным политическим бойцом и привык отвечать ударом на удар, легко представить себе, как больно ранили его подобные выпады, ставившие под сомнение преданность идеалам революции, социализма и пролетарского интернационализма, тем более что царские власти тоже склонны были противопоставлять его остальным революционерам и рассматривать чуть ли не как своего союзника.

Летом 1915 г. Плеханов установил контакт с жившим в Париже Г. А. Алексинским. На IV и V съездах РСДРП тот буквально набрасывался на Плеханова, бичуя его за оппортунизм, а теперь — поистине пути Господни неисповедимы — стал одним из ближайших соратников Георгия Валентиновича. Появление на горизонте этого «заводного», энергичного, хотя и довольно беспринципного человека с ярко выраженными авантюристическими наклонностями позволило, наконец, Плеханову получить более широкую читательскую аудиторию. В августе стала выходить организованная Алексинским газета «Россия и свобода», среди сотрудников которой числился и Плеханов, а уже 10 сентября 1915 г. в третьем ее номере появилось написанное им обращение «К сознательному трудящемуся населению России».

320

История этого интересного документа такова. В первой декаде сентября в Лозанне состоялось совещание, в котором приняли участие Г. В. Плеханов, Г. А. Алексинский, видные эсеры Н. Д. Авксентьев, И. И. Бунаков (Фундаминский), бывший большевик А. И. Любимов и др. Если вспомнить, что еще в 1913 г. Плеханов выступал за сближение социал-демократов и эсеров, то участие последних в совещании, призванном способствовать объединению всех социалистов-оборонцев, живших за границей, не должно вызывать удивления. Больше того, эта политическая акция была одним из первых шагов на пути к оформлению того меньшевистско-эсеровского блока, который был создан в 1917 г. По поручению участников Лозаннского совещания и было написано обращение «К сознательному трудящемуся населению России», под которым к моменту публикации появились также подписи Л. Г. Дейча и его жены, Иды Аксельрод, эсера А. Н. Баха и др.

В обращении подчеркивалось, что России грозит превращение в немецкую колонию и поэтому народ должен стремиться прежде всего к победе над внешним врагом. Всякое революционное «вспышкопускательство» в тылу действующей армии, говорилось далее в документе, было бы равносильно измене. «Да что вспышки! Даже к стачкам можно прибегать теперь, во время войны, только всесторонне взвесив все их возможные военно-технические, нравственные и политические последствия. Во всех тех случаях, когда вам захотелось бы ответить стачкой, вам надо подумать, не повредит ли она делу обороны России», — учил рабочих Плеханов. Он советовал им участвовать в выборах рабочих групп при военно-промышленных комитетах, которые создавались летом —осенью 1915 г. царской администрацией и буржуазией для повышения эффективности военного производства. «К свободе нам нельзя прийти иначе, как по пути национальной самообороны. Мы вовсе не говорим: сначала победа над внешним врагом, а потом уже свержение врага внутреннего. Вполне возможно, что свержение этого последнего явится предварительным условием и залогом избавления России от германской опасности», — писал Плеханов, намекая тем самым на возможность новой революции под патриотическим флагом. Так или иначе, поражение России в войне явилось бы, по мнению участников совещания в Лозанне, одновременно и ее поражением в борьбе за свободу. Поэтому «путь к победе — это путь к свободе».

С небольшими купюрами (изъяты были, по вполне понятным причинам, все намеки на возможность революции во время войны) воззвание Плеханова обошло многие русские газеты от «Нового времени» до кадетской «Речи» как свидетельство государственной мудрости и высокого патриотизма первого русского марксиста. При этом министр внутренних дел А. Н. Хвостов находил публикацию этого документа не только возможной, но и желательной «для объединения народных масс вокруг общего дела» и отдал распоряжение не чинить препятствий распространению плехановского обра-

321

щения по всей стране. Что касается большевиков, то они увидели в этом воззвании яркий симптом трансформации социал-шовинизма в «революционный шовинизм».

С 1 октября 1915 г. в Париже стала выходить на русском языке газета «Призыв» под редакцией Плеханова, Алексинского, Авксентьева, Бунакова, Воронова, Аргунова (все четверо — видные эсеры) и Любимова. Участие Плеханова в работе редакционной коллегии осуществлялось путем переписки между Парижем и Сан-Ремо. Кроме того, он опубликовал в «Призыве» несколько собственных статей, особый интерес среди которых представляют «Две линии» — отклик на десятилетие манифеста 17 октября 1905 г.

Здесь Плеханов дает свой комментарий к известному положению Маркса о восходящей и нисходящей линиях в развитии буржуазной революции, проиллюстрированному им на примерах Великой французской революции конца XVIII в. и революции 1848—1849 гг. в Германии. Предположим, пишет Плеханов, что развитие событий в России повторит французский вариант. Тогда власть сначала попадет в руки русских конституционалистов — левых октябристов, прогрессистов и кадетов, затем достанется трудовикам, представляющим в России крестьянскую демократию, и лишь после того, как будут пройдены эти предварительные этапы, ею овладеют самые крайние левые, т. е. социал-демократы и эсеры. Если же левые придут к власти преждевременно, то они окажутся изолированными от народа и им придется отражать атаки всех других партий. Итогом развития политической ситуации в этом направлении было бы, по мнению Плеханова, либо немедленное торжество реакции, либо постепенная сдача позиций либералами более правым фракциям Думы. В итоге общественное движение в России пошло бы по нисходящей линии. Предотвратить пагубные последствия подобного развития событий, как считал Плеханов, мог бы лишь сознательный отказ социалистов от резкой критики и преждевременного разрыва с кадетами ¹.

Ленин немедленно откликнулся на статью Плеханова, увидев в ней очередное проявление его оппортунистического перерождения. В буржуазно-либеральном лагере, наоборот, идеи Плеханова встретили весьма благожелательный прием, что дало большевикам повод лишний раз заявить об идейном родстве Георгия Валентиновича с либералами.

В июне 1916 г. в Риме состоялась встреча Плеханова с лидером кадетов П. Н. Милюковым, приехавшим в Западную Европу в составе делегации депутатов Государственной Думы. Плеханов и Милюков принадлежали к разным политическим лагерям, исповедовали совершенно различные идеологические принципы, представляли во многом противоположные типы человеческих характе-

¹ См.: Плеханов Г. В. О войне. С. 3—11.

322

ров. Милюков был убежденным монархистом, неизменно выступал как сторонник чисто эволюционного развития и буржуазного правопорядка. Плеханов, наоборот, являлся столь же убежденным революционером и социалистом, считал необходимым применение революционного насилия и видел в марксизме «высшую социальную истину нашего времени» ¹.Но было у них и немало общего: так, оба они связывали прогресс России с ее европеизацией и приобщением к западной цивилизации, оба хотели победы над Германией, оба видели в самодержавии и полицейском деспотизме позор родной страны, оба были культурнейшими людьми своего времени. Все это создавало благоприятные предпосылки для политического диалога и личных контактов, на которые Плеханов и Милюков охотно пошли летом 1916 г.

Милюков всегда выделял Плеханова среди русских социал-демократов как одного из наиболее трезво мыслящих марксистских политиков, не отвергающего с порога идею соглашения между революционерами и либералами. В свою очередь Плеханов не раз ссылался на исторические труды Милюкова, в воззрениях которого большое место занимали идеи экономического материализма. Но во время римской встречи 1916 г. речь у них шла не об истории, а о текущей политике, в частности, об отношении социал-демократов к оппозиционному «Прогрессивному блоку», оформившемуся год назад.

Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 53; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 40 41 42 43 444546 47 48 49 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!