РЕВОЛЮЦИОННАЯ ГРОЗА НАД РОССИЕЙ 7 страница



1 Плеханов Г. В. Соч. Т. III. С. 179-182.

2 См., например: Ваганян В. А. Плеханов. Опыт характеристики социаль­но-политических воззрений. С. 31. Характерно, что один из крупнейших советских марксоведов 20 —30-х годов Д. Б. Рязанов, руководивший издани­ем сочинений Г. В. Плеханова, также считал, что «подготовительный» период в деятельности Плеханова, когда он превратился из народника в марксиста, начался уже в 1878 г. (см.: Плеханов Г. В. Соч. М., 1923. Т. I. С. 6).

Совсем недавно американский историк С. Бэрон вновь повторил, что в статье «Закон экономического развития общества... » Плеханов заявил о необходимости «приспособить народническую программу к марксистской системе» (Отечественная история. 1995. № 5. С. 118).

3 Плеханов Г. В. Соч. Т. III. С. 125.

45

объяснению истории. Я уже тогда был твердо убежден в том, что именно историческая теория Маркса должна дать нам ключ к пони­манию тех задач, которые мы должны решить в своей практической деятельности» 1. Плеханов признал открытую Марксом закономер­ность смены общественно-экономических формаций и решающую роль социально-экономических факторов в этом процессе. Однако марксизма как целостной социалистической доктрины он тогда еще не знал, Маркса ставил в один ряд с немецким экономистом Род­бертусом и философом Дюрингом, а развитие России, как ему представлялось, шло совсем по другим законам, чем развитие стран Запада. «Пока за земельную общину держится большинство нашего крестьянства, — писал Плеханов, — мы не можем считать наше отечество вступившим на путь того закона, по которому капиталис­тическая продукция была бы необходимой станциею на пути его прогресса» 2.

Заслуживает при этом внимания аргументация Плеханова, кото­рый внешне очень логично идет от Маркса к Бакунину. История не есть однообразный механический процесс, совершенно справедливо утверждает он, да и сам Маркс не принадлежит к числу людей, укладывающих человечество на прокрустово ложе «общих зако­нов». Конечно, замечает Плеханов, общие законы социальной дина­мики существуют, но, переплетаясь и взаимодействуя между собой, они дают в различных общественных организмах совершенно не сходные между собой результаты. Поэтому Запад, о котором пишет Маркс, для России не указ, и основные усилия русских революцио­неров должны быть направлены на окончательное разрушение вся­кого государства и на то, чтобы дать крестьянину устраиваться «на всей своей воле», развивая коллективистские начала, заложенные в общине.

Плеханов ссылался в своей статье — правда, без указания точ­ных адресов — на наличие отдельных общин, которые якобы уже перешли к совместной обработке полей. Но коренной перелом в этом направлении должен был произойти, по его мнению, уже после революции, когда появится возможность перехода к интен­сивной агрокультуре и более современной сельскохозяйственной технике. Тогда все общины без колебаний выскажутся за коллек­тивный труд и коллективное владение этой новой техникой. Таким образом, устранение самодержавия, по мнению Плеханова, должно будет привести в конечном счете к торжеству в России общинного социализма.

Вторая часть статьи «Закон экономического развития общест­ва...» дает богатый материал для анализа взглядов молодого Плеха­нова на роль рабочего класса. Прежде всего обращает на себя

1 Плеханов Г. В. Соч. М. -Пг., 1920. Т. I. С. VII —VIII.

2 Там же. С. 59.

46

внимание та высокая оценка, которую он дает пролетарским слоям как революционной силе. «Не представляя западноевропейской ото­рванности от земледельческого класса, — писал Плеханов, — наши городские рабочие, одинаково с западными, составляют самый по­движной, наиболее воспламеняющийся, наиболее способный к рево­люционизированию слой населения. Благодаря этому они явятся драгоценными союзниками крестьян в момент социального перево­рота» 1.

Совершенно очевидно, что Плеханов еще отнюдь не склонен менять здесь привычную народническую систему социальных при­оритетов. Ведущая роль крестьянства в будущей российской рево­люции для него не подлежит сомнению и является столь же аксио­матичной, как и великое предназначение крестьянской общины стать первичной ячейкой будущего социалистического строя. Значе­ние же рабочего движения, по его мнению, состоит в том, что оно отвлекает силы правительства от борьбы с крестьянскими восста­ниями и выдвигает из пролетарской среды революционных агитато­ров, которые, подобно «воровским прелестникам» времен Разина и Пугачева, будут «бунтовать» крестьян.

Одновременно Плеханов высказал ряд важных соображений о методах революционной агитации на фабриках и заводах, о роли стачек в сплочении рабочих, а также о некоторых основных прин­ципах работы подпольных пролетарских организаций. Отметим, что уже тогда он подчеркивал: западноевропейские образцы для России не годятся, ибо условия деятельности рабочих организаций в России и на Западе принципиально различны. При этом неизбеж­ная ограниченность численного состава русских рабочих организа­ций должна, по мнению Плеханова, компенсироваться «исключи­тельными способностями и преданностью делу со стороны лиц, посвященных в ее тайны...» 2

В конце статьи «Закон экономического развития общества... » Плеханов ставил и тот вопрос, который особенно волновал весной 1879 г. членов «Земли и воли», — вопрос о революционном терро­ре. Когда за год до этого Вера Засулич, не справившись с чувством законного гнева на дикую выходку генерала Трепова 3, подняла на него револьвер, ни она сама, ни ее товарищи по революционной организации даже не предполагали, как быстро пойдет цепная реак­ция террористических актов и куда заведет народников их жесто­кая, но неумолимая логика. Однако уже в августе того же 1878 г. Сергей Кравчинский в самом центре Петербурга средь белого дня заколол кинжалом шефа жандармов Мезенцева. За период с весны

1 Плеханов Г. В. Соч. Т. I. С. 69-70.

2 Там же. С. 74.

3 Он приказал высечь арестованного Боголюбова только за то, что при встрече с ним тот будто бы не снял шапку.

47

1878 до весны 1879 г. революционеры убили шефа одесских жан­дармов Гейкинга, харьковского генерал-губернатора Кропоткина, провокатора Рейнштейна, стреляли в киевского прокурора Котля­ревского и преемника Мезенцева, генерала Дрентельна. Наконец, весной 1879 г. в Петербург приехал Александр Соловьев, заявив­ший землевольцам, что решил убить Александра II.

Сейчас, когда мир буквально захлебывается от насилия, а цена отдельной человеческой жизни близка к нулю, все громче звучат голоса тех, кто принципиально осуждает любое посягательство на жизнь человека, а значит, и революционный террор. И, наверное, Плеханов еще больше вырос бы в глазах многих наших современни­ков, если бы с первых же шагов своей революционной деятельности решительно осудил террор как средство борьбы за достижение высоких общечеловеческих идеалов. Однако в реальной жизни все было гораздо сложнее. Напомним, что революционная мораль того времени отнюдь не отрицала насилия, хотя и не возводила его в культ. Больше того, террор как акт отмщения и справедливого возмездия тиранам вполне укладывался в моральный кодекс рево­люционера. К тому же генетический код Плехановых, давших Рос­сии немало прекрасных воинов, решительный характер Георгия, приобретенные им в детстве и юности военные навыки никак не способствовали появлению у него толстовских настроений «непро­тивления злу насилием». От своих товарищей Плеханов отличался, может быть, только более прагматическим подходом ко всем этим вопросам, умением взвесить возможные последствия террористичес­ких актов для самих революционеров и для судьбы того дела и той организации, которым принадлежала их собственная жизнь.

По свидетельствам товарищей, Плеханов, как и другие револю­ционеры, принял тогда решение не сдаваться без сопротивления полиции и учился владеть разными видами холодного и огнестрель­ного оружия. В агентурных полицейских донесениях о Плеханове, относящихся к концу 70-х годов, говорится, что он «всегда воору­жен», а потому особенно опасен. Ложась спать, Георгий прятал под подушку револьвер, кастет и кинжал, а на одной из конспиратив­ных квартир регулярно упражнялся в искусстве владения холод­ным оружием 1.

Поэтому не приходится удивляться тому, что в статье «Закон экономического развития общества...» Плеханов писал: ни один здравомыслящий человек не упрекнет рабочую революционную ор­ганизацию, если она ответит царизму ударом на удар, отплатив за «белый», правительственный террор в отношении революционеров и за вековые издевательства власти над народом террором «крас-

1 См.: Архив «Земли и воли» и «Народной воли». М., 1932. С. 204; Группа «Освобождение труда». Сб. 3. С. 310 — 311.

48

ным», революционным. Однако для Плеханова не подлежало со­мнению, что террористическая деятельность могла бы лишь допол­нять в разумных пределах и в меру необходимости основную, агитационно-пропагандистскую и организаторскую работу «Земли и воли» в народе. О превращении террора в самоцель, поглощающую все помыслы, физические силы и материальные средства революци­онной организации, при таком подходе не могло быть и речи. Однако весной 1879 г. часть землевольцев — и притом наиболее авторитетных, активных и опытных — стала склоняться именно к активизации террористической деятельности.

Несмотря на то, что результатом неудачного покушения Соло­вьева на жизнь царя 2 апреля 1879 г. стала казнь самого революци­онера и новая полоса правительственных репрессий (были повеше­ны В. А. Осинский, Д. А. Лизогуб, И. М. Ковальский и другие, а также арестован ряд руководителей «Земли и воли»), Александр Михайлов и Андрей Желябов стали настаивать на том, чтобы про­должить «охоту на царя». В сложившейся обстановке, когда стало ясно, что народ не готов к немедленному восстанию и не откликнет­ся на призывы народников, сама жизнь поставила вопрос о пере­смотре старой народнической тактики. Ставка на крестьянство все больше обнаруживала в то время свою несостоятельность, причем его пассивность выглядела особенно удручающе на фоне непрерыв­но учащавшихся рабочих стачек, студенческих волнений, а также первых, пусть еще достаточно робких, но тем не менее реальных проявлений земской оппозиции. «Оставаться только зрителями этого движения, — говорил Михайлов, — значит признать свою полную ненужность для народа и неспособность дать ему что бы то ни было. При таком способе действий, мы, как партия, уничтожаем­ся, выходим в тираж» 1. Исходя из этого, большинство землеволь­цев пришло к выводу о целесообразности временно свернуть работу в деревне и сосредоточиться на организаторской и агитационной деятельности среди рабочих, студентов, офицеров, а главное — на терроре.

Споры «политиков» во главе с Желябовым и Михайловым, считавших, что в сложившейся обстановке традиционное народни­ческое воздержание от политической борьбы выглядело бы как простое ребячество, и «деревенщиков» — так стали называть Пле­ханова и его единомышленников, настаивавших на необходимости продолжать работу в деревне, — приобретали весной 1879 г. все более острый характер. Плеханов правильно предупреждал своих

1 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 99. Подробнее см.: Твардовская В. А. Г. В. Плеханов и «Народная воля». К проблеме кризиса народнического мировоззрения // Группа «Освобождение труда» и общест­венно-политическая борьба в России. С. 78 — 83.

49

товарищей, что каждая новая террористическая акция будет стоить революционной организации все новых провалов и жертв. Даже в случае успеха террор приведет лишь к перемене отдельных лиц в правительстве или на троне, но не к смене политической системы, ибо он не в состоянии изменить соотношение общественных сил в стране. В спорах с «политиками» Георгий подчеркивал, что «Земле и воле» грозит вырождение в заговорщическую секту, доказывал, что «перевороты бывают гораздо более прочными, когда они идут снизу» 1. Однако переубедить своих товарищей Плеханов не мог. Как вспоминал позже Осип Аптекман, это было время, когда неког­да было вдумываться в теорию, явно отступавшую на второй план перед практикой, когда «настроение требовало немедленно ответа на «проклятые вопросы» 2. Призыв к цареубийству звучал в этой обстановке как боевой клич, будораживший лучшую часть револю­ционной молодежи, и заглушить его доводами разума было в тот момент невозможно.

Жизнь все больше разводила Георгия с товарищами по борьбе. Продолжения публикации его теоретических заметок — а оно пла­нировалось в очередном, пятом номере «Земли и воли» — не последовало. Вместо статьи Плеханова в качестве передовицы была напечатана статья новой «звезды» народнической публицистики Льва Тихомирова, призывавшего разбить государственную машину самодержавия и заменить ее пусть не идеальным, но демократичес­ким строем, обеспечивающим народу возможность дальнейшего, более свободного развития. Кроме того, наряду с «Землей и волей» стал выходить «Листок «Земли и воли»», редактором которого стал убежденный сторонник террора Н. А. Морозов.

В июне 1879 г. было решено провести съезд землевольцев, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Сначала в Липецке со­брались отдельно «политики-террористы». Среди них были А. Д. Михайлов, А. И. Желябов, А. А. Квятковский, Н. А. Морозов, М. Ф. Фроленко. "Михайлов произнес настоящую обвинительную речь против Александра II, упрекая его в обмане народа, полити­ческом лицемерии, попрании свободы, зверском обращении со сво­ими противниками. В итоге царю-освободителю был вынесен в Липецке смертный приговор.

Затем состоялся общий съезд «Земли и воли» в Воронеже, с которого Плеханов ушел в знак протеста против одобрения непра­вильной, как ему представлялось, тактики террора и предательства основных принципов революционного народничества. Это была одна из самых драматических страниц в жизни Плеханова, равно-

1 Цит. по кн.: Россия в революционной ситуации на рубеже 1870— 1880-х гг. М., 1983. С. 262.

2 Цит. по: Твардовская В. А. Указ. соч. С. 82.

50

значная по своим последствиям только его последующему разрыву с Лениным в конце 1903 г. Вероятно, летом 1879 г. раскол «Земли и воли» — по крайней мере еще на какое-то время — можно было предотвратить, но Плеханов решил идти до конца. С его стороны это был, несомненно, честный и мужественный поступок, свидетель­ствовавший о готовности отстаивать свои убеждения даже такой дорогой ценой, как раскол организации. Возможно, Плеханов рас­считывал, что его поступок охладит не в меру горячие головы «политиков», что они одумаются, позовут назад... Но товарищи промолчали. А последними словами Плеханова на Воронежском съезде были: «В таком случае, господа, мне здесь больше делать нечего». Он не хотел лицемерить, притворяться, интриговать про­тив своих же друзей, устраивать у них за спиной какие-то фракции.

Из Воронежа Плеханов направился в Киев. Можно только дога­дываться, что творилось в то время у него в душе. В этот трудный, драматический момент даже ему — вечному насмешнику, рациона­листу, гордецу — нужны были сочувствие, поддержка, утешение, женская ласка. Именно поэтому Георгий и приехал на берега Дне­пра, где находилась тогда его вторая жена Розалия Марковна Боград.

Роза Боград родилась в том же 1856 г., что и Плеханов, в мелкобуржуазной, как у нас принято было до недавнего времени говорить, еврейской семье на юге России. Ее отец был крестьяни­ном, потом занялся торговлей, разбогател, стал арендовать землю. Аналогичный путь несколько позже прошел и отец Троцкого, Давид Бронштейн. Роза закончила гимназию и упросила отца отпустить ее в Петербург, где поступила на женские медицинские курсы. В 1876 г. она вошла в кружок, занимавшийся помощью политзаклю­ченным и ссыльнопоселенцам. Тогда-то Роза Боград и услышала впервые о Плеханове, а затем встретила его однажды вместе с Натальей Смирновой.

В 1877 г. Роза уехала на лето фельдшерицей в одну из самар­ских деревень. Медицинскую практику Роза Боград сочетала с культурно-просветительской работой среди крестьян, в которой были также элементы социалистической революционной пропаган­ды. Вернувшись поздней осенью или зимой 1877 — 1878 г. в Петер­бург, она познакомилась с Плехановым, переживавшим в то время драму разрыва со своей первой женой. При этом по невероятному стечению обстоятельств познакомила Розу с Плехановым та самая курсистка-медичка Теофиллия Полляк, которая одно время была близкой подругой Н. Смирновой.

Теофиллия рассказала, что Плеханову живется очень трудно: он плохо одевается и питается, часто проводит ночи на улице, не рискуя даже присесть на скамейку, чтобы не обратить на себя внимание полиции. Георгий сам установил для себя минимум еже-

51

дневных расходов, не желая быть в тягость революционной органи­зации. Все это не могло не вызывать симпатии, уважения и сочувст­вия. А когда Роза Боград впервые услышала полемику Плеханова с милыми ее сердцу лавристами, она была поражена его страстной, яркой речью, неотразимой логикой, глубокой убежденностью в пра­вильности своих взглядов. Общие интересы сблизили молодых людей. Занятия с рабочими, обсуждение последних политических новостей, рассказы о Поволжье, где и Георгий, и Роза побывали в 1877 г., споры о преимуществах бакунизма и лавризма — вот тот фон, на котором зарождались их взаимная симпатия, а потом и любовь.

В то время шла русско-турецкая война, и Роза Боград уехала в 1878 г. в Румынию, где два месяца проработала в русском военном госпитале в маленьком городке Бузео. По возвращении в Петербург она вступила в организацию «Земля и воля» и весной 1879 г. стала женой Плеханова, хотя оформить свои супружеские отношения они не смогли (Н. А. Смирнова дала Плеханову развод только через тридцать лет).

Второй брак Плеханова оказался очень удачным и продолжался почти сорок лет, до самой смерти Георгия Валентиновича. Розалия Марковна не была красавицей, но зато Плеханов нашел в ней верную, любящую и безгранично преданную спутницу жизни, друга и товарища по революционной борьбе. Ее природный ум, спокой­ный, ровный и вместе с тем сильный характер, огромная энергия, житейская практичность, неизменный оптимизм, обширные меди­цинские познания во многом помогли Плеханову преодолеть все выпавшие на его долю испытания, тяжелую болезнь, долгие годы эмиграции.

В самом конце марта 1879 г. Николай Клеточников — член «Земли и воли», работавший по ее заданию в III Отделении и не раз предупреждавший революционеров о грозивших им арестах, сообщил Плеханову, что его выследили и вот-вот нагрянут на квар­тиру Розы Боград, где он тогда часто появлялся. Нужно было срочно уезжать из Петербурга, и Плеханов отправился сначала в Ростов, а потом в Воронеж. Что касается его жены, то она обосно­валась на время в Киеве.


Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 55; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!