Спор Паскаля и Ноэля о пустоте и теле 24 страница

Дюк — семейное прозвище брата H. M. — Александра Михайловича.

Октября 31 дня 1838, Ганау

Не знаю, как мне благодарить вас, мои милые несравненные! за ваши письма. Они освежают, бодрят и, так сказать, восстанавливают меня. — Вы одни сдержали

168

Психология творчества Языкова

Психология творчества Языкова

269

 

обещание не забывать меня в стране чужой и дальной, скучающего и больного! И благословение Божие с его благодатию и человеколюбием да будет с вами!

Я здесь уселся довольно хорошо: начинаю привыкать к этой порядочной, одно­образной, болезненной и лекарственной жизни! Свято и нерушимо исполняю все предписания Копа: пью, ем, хожу, лежу, сижу, вешаюсь, сплю и бодрствую, что, сколько и как он приказывает — и жду будущих благ! Зима здесь еще не начиналась даже и немецкая: только что появляются студеные утренники, мокрые холода и туман, будет скоро хуже, а между тем немецк[ий] Ноябрь в половине, а между тем и Январь не далеко, когда здесь, по сказанию здешних обывателей, больших моро­зов, т. е. 20—15, не бывает.

Октября 3 дня. Третьего дни П. В. получил известие, что брат П. М., реши­тельно поднявшись с теплого гнезда своего, уже находится в Москве, хлопочет о паспорте, с неделю еще прособирается и потом пустится в путь — прямо в Ганау, в мои давно уже его ожидающие объятия! Странно, что я по сию пору не получал ни малейшего известия об этом подвиге его прямо от моих симбирских своих? Я бы мог кое-что предварительно сообщить, обдумать и, так сказать, приготовить к его приезду.

Получила ли ты мой подарок мариенбадский? Здесь открывается еще случай послать к тебе что-нибудь. Я им воспользуюсь и, если Коп уговорит его на это дело, как обещал мне. Это московский житель и, кажется, Симбирский помещик, По-хвиснев. В Ганау теперь ярмарка — товары мелочные, подобна той, что бывает в Симб.: горшки, стеклянная посуда, разные материи и проч. не дорогие. То ли наша сборная! Для услаждения моего здешнего житья-бытья собираюсь — что бы ты думала — делать? Поверишь ли? Учиться играть на гитаре! выучусь ли, нет ли? Вероятнее, что нет, а все-таки эта попытка займет мое время довольно протяжно, наполняя его звуками, вылетающими из-под перстов моих. Читать и еще более слушать чтение я не могу: слаб — заниматься же целый день хождением по ком­нате или вешанием себя — невозможно. Коп скрутил мой недуг вполовину, про­гнав всю боль в одну правую сторону тела моего: — что-то будет от этого? При­нимаю пилюли [одно слово не разобрано]! Прощайте покуда. Будьте здоровы. Да развивается пышно и крепко ваш Теодорик. Целую его и вас обоих.

Весь ваш Языков.

К Дюку не пишу, потому что не знаю, где он? Ведь его в Москву ожидают.

Декабрь 1 дня 1838

У нас погода вовсе не зимняя: тепло, ясно и сухо: снегу до сих пор нет и почти что не было морозов: но еще будет — будут и морозы, потому что немцы собираются кататься на коньках по льду Майна, который и не думает замерзнуть! Я продолжаю вешаться, ходить, ездить, кататься и принимать Коповы лекарства: главного должно мне ожидать от весны: теперешнее время года, как бы оно хорошо ни было, не бла­гоприятствует лечению моего недута: подожду: — ведь мне не учиться ждать — авось либо! Коп бодрит меня и сам не унывает обо мне! Нашли для меня живописца, который снимет с меня портрет и отлитографирует его. На гитаре я еще не учусь играть: не могу — слаб еще — когда слушаю музыку или громкий говор, — дышу тяжелее и впадаю в одышку. И так и это отложено мною до будущего, так сказать, благоприятнейшего времени.

Наконец, имею подлинное, так сказать, настоящее известие о путешествии брата П. М. в Ганау — он пишет ко мне (от 29 октября) из Вышнего Волочка, что едет спешно, что пробудет в Питере неделю — и потом — еще не знает как, через Варшаву или Ригу — в чужие края. Следственно в конце текущего месяца я буду иметь удовольствие обнять хоть часть моих родных и кровных! К брату Ал. Мих. не пишу, потому что не знаю, где он теперь — должен быть уже в белокаменной и где он остановился — не знаю. В одной из Нем. Газет, издаваемой Коттою, были помещены стихи Ал[ексея] Степановича] Англия (перепечатанные из Кениговой книги). Они показали публике, как смотрят в России на Англию. Вчера заходил ко мне кн. Вяземский — к нему приехала жена — и они устраиваются зимовать в Па­риже. Он еще не скоро возвратится в Россию: будет ездить туда и сюда до осени. Он сказывал, что Одоевский издает журнал, купив право у Свиньина: Отечественные Записки.

Кениг собирается выдать вторым тиснением свою книгу о русской литерату­ре—и прибавить к ней образцы немецк. переводов из всех авторов наших. Побла­годарите от моего имени Каролину Карловну за перевод стихов моих, который Мельгунов прислал к Кенигу: перевод прекраснейший. Вяз[емский] сказывал, что Е. Мещерский издал в Париже целую книгу переводов из наших стихотворцев — на него плохая надежда. Недавно вышла презабавная трагедия немецкая: Ростопчин или Наполеон в Москве. Прощайте покуда. Будьте здоровы. Да цветет ваш Феодо-рик более и более — чтобы к моему возвращению в Россию ходил и говорил.

Весь ваш Н. Языков.

Марье Алексеевне мое почтение.

№ 4

Кенигова книга — Literarische Bilder aus Russland. 1837. О втором издании Кенига см.: Кирпичников. Op. cit. 183. Ε. Мещерский — кн. Елим Мещерский, издавший в 1839 г. в Пари­же собрание своих французских переводов из русских поэтов под заглавием Les Borйales (на с. 367-370 помещен перевод языковского стихотворения «Моя родина»). О Мещерском см.. Ghennady G. Les йcrivains franco-russes. Dresden, 1874. P. 39-40. Точное название трагедии, упоминаемой в письме: Hirt, Dr. Joh. Rostopschin, oder Napoleon in Moskau. Drama in 5 Akten. Konstanz, 1838. 8°: Об Отечественных Записках Плетнев 28/ XII 1838 писал Вязем­скому: «В литературе на днях выйдет первый номер Отеч. Записок, на который Свиньин передал права компании, под редакциею Краевского. Тут участвует и Одоевский и мно­го-много народу, а на программе и вы, князь, и Жуковский и пр.» (Соч. и переписка Плет­нева III, 391).

№ 5

Ел. Петр. — Елизавета Петровна Языкова, урожденная Ивашева, жена Петра Михайло­вича. Старик — семейное прозвище П. М. Языкова. П. А. — Петр Александрович Бестужев, *·№ Прасковьи Михайловны Языковой. Хозяин Диц — об нем Языков говорит позднее и в стихотворениях:

...Свой полновесный вес к гостинице подводит И сам почтенный Диц встречать его выходит, И Золотой Сарай хлопочет и звонит. (1, 279)

Где я перебывал? Вот он Мариенбад,
,                                      Ганау, старый Диц, его тенистый сад;

270

Психология творчества Языкова

Вот рейнских берегов красивая картина, Крейцнах и черные сараи и гофрат, Полковник, колесо, Амалия и Пина. (I, 295)

■ Дневник — два единственных отрывка из записной книжки П. М. Языкова были опубли­кованы в Рус. Αρχ. (1867. № 3. Стлб. 392-395; 1874. № 3. Стлб. 799-800. О графе Ε. Φ. Кан-крине и Анекдот о Пушкине).

(Почтовый штемпель 25/11839. Напау. Левый верхний угол письма оторван)

...Как брат П. М. сидит [Благополучно совершивший путь далекий, многоднев­ный и многотрудный. Ел. Петр, он оставил в Берлине, где она дождется весны — а потом прямо в Рим, питаться воздухом Юга. Старик чрезвычайно бодр и ходок, все осматривает неутомимо, замечает самые тонкие подробности из немецкой жизни, ведет дневник своим наблюдениям; много движется делом и духом, ходит гулять и осматривает Ганау, читает, пишет, собирается учиться по-немецки — и во­обще является жив и деятелен и весел: нежданно-негаданно! он пробудет со мною все время моего пребывания за границею — и (вместе вернемся?) восвояси. П. А. обещается выехать встретить меня в Дрездене и таким образом семейною гурьбою возвратиться в Москву. Это будет очень хорошо: зрелище великолепное, торжест­венное, воззрения небес достойное!!

У нас теперь зима в самом [разгаре]... морозы, снега, дожди, буйные [ветры]... между всем этим солнечный теп[лый] день словно у нас в Июне; эта переменность погоды из такой — в сякую неблагоприятна моему лечению, но пройдет скоро — еще много, много месяц — и явится чистая, нежная, милая весна. «Тогда-то, гово­рит мне Коп, я решительно нападу на вашу болезнь и изгоню ее окончательно вон из вас!» Теперь идет у нас только поддержка, откармливание, подготовка и проч. Знать, он не робеет, а его бодрость и меня бодрит. Он полюбил и брата П. М., потому что сам когда-то занимался минералогиею и геогнозией. Нашему старику будет много пищи по его части в той части Германии, куда мы поедем на воды — в Зальц­бурге и горы и камни и соляное дело и горное дело: он уже запасается молотками, кирками и орудиями для хождения или лазания по утесам, также и книгами для самого точнейшего испытания, узнавания и описания их.... брату Ал. Мих. несколь­ко десят[ков]... литографированных — одели всех вас этим обо мне воспоминани­ем — похож ли портрет? Здешние критики, особливо наш хозяин Диц восхищаются сходством его со мною: — что-то вы скажете? Я буду к лету полнее, красивее, здо­ровее; — тут же как-то слишком туманен, вял, сонен, — не правда ли сам не свой? Имейте это мое лиценачертание для сличения с другими, которые спишутся с меня, когда я здоров буду. Подождите, к осени решится эта судьба моя. П. В. отдаст тебе, моя милая, письмецо от меня и несколько мелочей ганавской работы, ты одели ими по расписанию, что кому назначено, а саржевые платочки передай Марье Алексеевне — цены за них грош.

Прощай покуда — будь здорова. — Целую тебя.

Весь твой Н. Языков.

Валуеву кланяюсь.

Получила ли ты от Свербеевых спицы и стеклянную кружечку?

 

271

Психология творчества Языкова

№6

Ты пишешь, что я почти здоров. — Что Ек. Мих. преувеличивала выздоровление Языкова, видно из ее письма, писанного приблизительно в то же время, в марте 1839, по приезде П. В. Киреевского (ответом на это письмо служит письмо Η. Μ., приводимое ниже под № 7): «Наконец долгожданный Петр Васильевич, которого нет слов чтоб достойно благодарить за все им сделанное, возвратился. Вы можете вообразить, милые Вессель и Батюшка, сколько радости доставил он, нам говоря о вас и говоря, что Весселю лучше, я до сих пор не могу наслушаться его, все кажется, мало узнала об вас. Он так мил, так добр, что не устает расска­зывать мне, я слушаю его и благодарю от всей души Бога. Теперь я знаю, что вы ходите почти не уставая, боли не чувствуете и что даже можете заниматься часа по два английским язы­ком» (Подлинник письма в Музее 40-х годов). Каково было фактическое состояние Языкова в Ганау, мы узнаем из письма к Гоголю спустя 6 лет (№ 17, с. 635): «В бытность мою в Ганау я ходил ровно по 30 м. по комнате сразу; теперь не могу проходить 4 минуты таковы-то не бойки стали мои ноги!»

Для характеристики Языкова особенно важно в настоящем письме только теперь вы­рвавшееся у него признание в скрытности (см. соответствующие места нашей работы). Что это признание идет «из глубины», видно из помарок и поправок. Земля Индусов — занятия Хомякова санскритом и «Семирамидой», т. е. «Записками по всемирной истории». Пи- коть — семейное прозвище Прасковьи Михайловны Бестужевой, сестры Η. Μ.

(Левый верхний угол письма оторван. Почтовый штемпель 15/ III1839. Напау)

...... ние довольно странно: я не знаю... [пис]ать о моем здоровьи, т. е. о [выздо­
ровлении. Коп давно сказал мне, что только с лета примется за меня порядком,
я вам кажется писал это, что зима здешняя особенно же весна не обещают ничего
доброго по сей части и проч., а ты мне пишешь, что я почти здоров, что хоть сейчас
восвояси! С половины Февр. стоит в Ганау погода самая нездоровая — то холодно
и снег, то тепло и дождь и слякоть и всякая мерзость — каковой у нас никогда не
бывает — это, разумеется, действует на меня не во благо — это продолжится, может
продолжиться, до половины Апреля, — следовательно прошу не поздравлять меня
с выздоровлением прежде времени — и ждать верных известий о моем улучшении
только тогда, как оно будет возможно — только от меня самого: кто, что ни говори,
а в этом деле первый решитель вопроса я сам: — а со стороны нельзя всего видеть,
особливо у меня, который любит и умеет скрывать [первоначально «любит покры­
вать»] свои немощи [зачеркнуто: «недостатки»] даже и тогда, как они как свет ясны.

Спасибо тебе за прекрасные стихотворения], стихи славнейшие: они освежат............

соловья, они и меня обрадовали............ уверен, по слухам до меня дошедшим, что

Ал. Ст., возвратясь в Москву, забыл вовсе свое предназначение, а отправился в землю Индусов. Про тебя же, моя милая, получил я известие нехорошее — говорят, что со Дня на день худеешь и становишься более и более похожею на спичку — от того-де, что чересчур много кормишь своего птенца, а сама не ешь ничего — по-прежнему — это вовсе не похвально — исправься, моя милая, не то мне очень будет неприятно, возвратясь в Москву, найти тебя сухарем — мне, который тогда расцветет, как Маков цвет.

Алек[сей] Степанович], я говорил с Копом о машинке для дитяти, которую ты отсюда достать хотел: Коп говорит, что детям до 8 лет от роду не должно упот­реблять ее, что она только увеличивает болезнь — и потому не хотел и посылать —

Психология творчества Языкова

Психология творчества Языкова

273

 

прибавя, что безвредной еще не придумано. Вот каково!.... [П. В.] долго едет [ты пишешь] что его еще нет в Москве, а он выехал отсюда 4 Января, кажется со всеми возможными заездами, дурною дорогою, холодами и проч. этого времени довольно бы... Каков Щетр] Александрович], нежданно-негаданно явился — это очень мило с его стороны, это и вас и его и Пикоть освежит, которая учится по-немецки у Щаролины] Ф[едоровны] и с большим успехом. Ах она милая Пикоть. Прощайте покуда, целую вас — я сегодня что-то не в духе. Будьте здоровы.

Весь ваш Н. Языков.

Коп посылает меня сначала в Крейцнах, а потом уже в Гастейн — долгая песня. Брат П. М. вам кланяется.

№7

Нат. Алекс. — Наталья Алексеевна Языкова, урожденная Наумова, жена Александра Михайловича. Свои катанья в Ганау Языков описывает в других письмах. «Вчера ездил я за город дышать ароматным воздухом и гулять под каштановыми деревьями в Вильгельмсбаде, но то ли дело дома! Здешние сады или леса удивительно пусты в сравнении с нашими; ко­нечно, это оттого, что здесь процветает просвещение: звери, зверки, птицы и птички ловятся на съедение, или на чучела в музеи, насекомые также накалываются на булавки и шпильки, цветы собираются в гербариумы, и леса немеют и лишаются своей красоты» (Шенрок). Непосредственный вопль — меня так и тянет домой, в нашу Святую Русь, в Москву белока­ менную — это то, что позднее столь же непосредственно прорвется в элегии:

Ах, горы, горы! Прочь скорее От них домой! Не их я сын! На Русь! Там сердцу веселее В виду смеющихся долин! (I, 314)

В Крейцнах Языков попал летом 1839 года и писал 8/VII Вульфу, опять уже из Ганау: «Я недавно возвратился сюда из Крейцнаха, где купался в соленой воде и пил ее, как бывало вино» (Рус. Стар. 1903, март). Крейцнах — самый западный пункт, которого в своих скита­ниях достигает Языков. В стихотворении «Крейцнахские солеварни» он скажет:

Скучный вид! вот где я ныне!

В щели гор, в глухой лощине,

На лекарственных водах!

Жду от них себе помоги!

Сбился я с моей дороги

Сильно, к немцам, за Крайцнах. (I, 270)

Марта 24 дня 1839, Ганау

Сердечно радуюсь, что П. В. благополучно прибыл восвояси: он совершил меня ради подвиг великий, пожертвовав мне целый год своей жизни — да буде благосло­венно имя его мною вовеки! Радуюсь и тому, что мой подарок тебе понравился. Ганау славится золотыми изделиями и они здесь вдвое дешевле, нежели у нас, несмотря на то, что работа здешняя лучше московской и даже питерской. К 20-МУ Мая переселимся мы в Крайцнах — местечко маленькое — вполовину меньше Ганау — квартир больших и просторных и искать нельзя и проч. Вы пишите все-так в Ганау — нам будут отсюда пересылать письма, куда следует. Из Крайцнаха опять в Ганау, а потом уже, вероятно, в Гаштейн — на тычок Зальцбургских Альпов.

А оттуда? Бог весть куда? Хорошо бы, если б этим кончились мои пития целебных вод и купания в них и вместе мое утопание в скуке и тоске. Немец надоел мне край­не! меня так и тянет домой, в нашу Святую Русь, в Москву белокаменную П. В слишком преувеличивает успехи моего выздоровления: вся моя надежда на лето которое, по словам здешних пророков, будет холодно. Теперешняя же погода едва ли кому здорова — дождь, слякоть, снег, вот уже два месяца как мне не велят ездить кататься! Я не верю предсказателям погоды — и продолжаю пережидать негодную Что будет — то и будет, а будет, то что Бог даст, а Бог милостив. Дюк обещает быть в Москву с Нат. Алекс, зимою — хорошо, если б мы съехались, ведь и Щетр] Алек­сандрович], помнится, тоже собирается. А Пикоть конечно согласится совершить это путешествие: она [идет] ходко и решительно в дороге во всеми своими птенцами. Если я выздоровею, то буду ее вызывать встречать меня в Москву и потом все уже вместе — гуртом — в Симбирские свои угодья наслаждаться здоровьем и мирною жизнию. Прощай покуда. Ал[ексею] Степановичу] мой поклон. Что Мелыунов? Здоров ли или сюда собирается? Целую тебя.

Весь твой Н. Языков. Марье Алексеевне мое почтение, годны ли саржевые платочки — и то ли это?

№8

В августе 1839 года Языков с братом Петром прибыли в Вильдбад-Гаштейн. Сходное с приводимым описанием дает Языков в других письмах (Шенрок, 618—619): «В Гаштейне горы неприступнейшие: облака, которые у нас обычно носятся на высоте, здесь ходят запро­сто подле наших окон, цепляясь за сосны и острые скалы. Место угрюмое, дикое, трущоби-стое. Справа и слева у нас в виду горы, стоящие торчмя, покрытые еловым лесом, за который цепляются облака. Прямо перед нашими глазами бежит с этих гор река: вся грохот, шум и пена, и падает на дно ущелья, которое ею запирается: дальше уж и нет дороги. К скалам приклеены большие каменные дома и клетушки на курьих ножках, и все это дрожит от грома водопада, а в лесе, домах и клетушках должно кричать, чтобы тебя слышали: таков шум, стоящий здесь непрестанно». Вильдбад-Гаштейн расположен действительно на высоте 2939 ф. над уровнем моря и по своему месторасположению выше всех других европейских минеральных вод. Пропасть водопада достигает 630 ф. глубины. Целительность гаштейн-ских вод знали еще древние римляне и Парацельс, о чем Языков пишет в письмах. На то же есть указания в его элегии «Гастуна». Характерно уже употребление латинского названия:

---

Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 35; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!