Старые опыты в пользу horror vacui 21 страница

Если мы теперь взглянем на третье течение в области античной физики, resp. оптики — то есть на перипатетическую физику, стоявшую рядом с эпикурейской и стоической, то найдем те же разграничения. Поскольку именно перипатетическая физика в последующие эпохи играла особенно существенную роль при построениях оптик и хроматик, постольку следует остановиться на ее теориях несколько под­робнее. Вольтер в своем изложении философии Ньютона не стесняется в выраже­ниях по отношению к аристотелевским определениям света, прозрачного и т. д., называя их «абсурдной галиматьей», «жаргоном, позорящим человеческий разум» и т. д. («absurde galimatias que des maоtres d'ignorance, payйs par le public, ont fait respecter а la crйdulitй humaine pendant tant d'annйes... jargon qui dйshonore l'entende­ment humain». Elemens de la philosophie de Newton, в Oeuvres изд. Palissot. T. 32. P. 74. P., 1792). Но мы не можем успокоиться на столь легком решении вопроса и должны будем попытаться, пройдя сквозь дебри схоластической терминологии, вникнуть глубже в эту основу всех построений на протяжении столетий. При выяс­нении для нас особенно важным будет понятие движения (κίνησις), так как в ари­стотелевской теории всякое ощущение, в том числе и зрительное, определяется как вид движения, именно движения качественного (άλλοίωσι?) (De an. II, 5) Напом­ним, что для Аристотеля то, что мы разумеем под движением, то есть перемещение в пространстве, есть лишь вид движения в более широком смысле, охватывающего также качественное изменение (побеление, например) и количественное изменение (рост). Этим κίνησις Аристотеля весьма близко подходит к более .широкому поня­тию изменения вообще (μεταβολή). Движение есть по Аристотелю энтелехия потен-ЦИально-сущего как такового (ή τοΰ δυνάμει οντος εντελέχεια η τοιούτον, κίνησις «ττιυ. Phys III, Ι). Последнее «как» истолковывает сам Аристотель (1. с). Возникно­вение статуи есть движение. Ее потенция есть медь. Но медь как медь и медь как по­тенция статуи не одно и то же. И движение (возникновение статуи) есть энтелехия не меди как меди, а как движимого (как потенции статуи). Таков смысл добавления V τοιούτον. Далее: в движении различаются три момента: движущее (κινοΰν), движи­мое (κινοΰμενον) и само движение (κίνησις). Точно то же мы имеем для ощущения:

°Щущающее (αισθητικόν), ощущаемое (αίσθητόν) И само ощущение (αισθησις). Во

всех трех мы можем различить две стороны: потенциальность и актуальность. Тогда Мы получим шесть элементов. Учитывая эти шесть элементов, также как сказанное

118

Метод и путь изучения хроматики Гёте

Метод и путь изучения хроматики Гёте

119

 

ошушения (propria), то все соглашаются, что их число сводится к двум — свету и цвету. Проблема заключается в выяснении связи между тремя намеченными группами различных элементов. Возьмем пример и представим его схематически

о прибавке «f, τοιούτον», в применении к зрению, во-первых, мы имеем: зрящее, зре­ние и зримое, различенные каждое на потенциальное и актуальное, и во-вторых, должны признать, что зрение есть акт зримого как зримого, то есть как соотнесен­ного к зрящему. Построим схему, наглядно изображающую сказанное, присоеди­нив к обозначенным нами шести элементам обозначения греческие и латинские.

 

	Зрящее			Зрение			Зримое
в акте		в потенции	в акте		в потенции	в акте		в потенции
ορών		ορατικον	ορασις		Цi/llS	ορωμενον		ορατον
videns		visivum Met. VIII. 8	visio		V1SUS De an. III. 2	Visum		visibile Met. VIII. 8

Различению меди как меди (то χαλκώ elvai) и как потенции движения κινητόν) соответствует различение, например, цвета как цвета (χρώμα) и как зримого в потенции (όρατόν) (Phys. III, 1).

В отношении движения, наконец, Аристотель подробно развивает положение, что акт (иvйpyeia) движимого и акт движущего в движении суть один акт (Phys. III,3. То же Met. X, 9), хотя различаются по бытию (то efvai) (последнее добавление — четко в De an.). Точно то же в ощущении: ощущаемое и ощущающее имеют один акт, μίαν ενέργεια (De an. III, 2). Возвращаясь к схеме: акт в столбце 1 и в столб­це 5 — один акт, хотя это и не значит, что зрящее есть зримое или наоборот. Пояс­няя аналогией из Phys. III, 3 — одно и то же расстояние от Афин до Фив и от Фив до Афин, но это не значит, что путь (направление) Афины—Фивы есть путь Фивы-Афины.

Таковы определения видимого в перипатетизме. Всмотримся теперь в дальней­шие различения. Аристотель различает среди ощущаемого ощущаемое καθ' αυτό, per se и ощущаемое κατά συμ,βεβηκός, per aeeidens (De an. II, 6). Последнее охваты­вает: 1) все то, что является ощущаемым другого органа ощущения, например, видя сладкий предмет, мы видим сладкое per aeeidens, и 2) то, что вообще не может быть предметом ощущения, например, «я вижу сына Диариса». В схоластической фило­софии, например, у Р. Бэкона (Opus majus, ed. Jebb., p. 302—304) последний пункт развит весьма наглядно: «сын Роберта», «француз», «родившийся в Париже в час ночи» — не может быть познано в ощущении, но видя его, я вижу именно сына Роберта, француза, родившегося в Париже в час ночи. Все последнее, как и «суб­станциальные природы вещей», суть предметы зрения per aeeidens. Наконец, раз­личаются ощущаемые (αισθητά, sensibilia) отдельных органов чувств (propria, ίδια) и ощущаемые общего чувства (communia, κοινά), которые оба относятся к ощущае­мому per se. Общие ощущаемые или даты общего чувства, объединяющего деятель­ность чувств специальных, по Аристотелю (De an. II, 6) суть движение, покой, число, фигура, величина (в De sensu et sensato, с. 1. — выкинут покой — ηρεμία). Позднее число этих общих свойств возрастает: араб Альхацен насчитывает двадцать общих свойств, воспринимаемых зрением, и за ним следуют оптики XIII века — Р. Бэкон и Витело (см. Opus majus, ed. Jebb., p. 259-260: remotio, situs, corporeitas, figura, magnitudo, continuatio, discretio, numerus, motus, quies, asperitas, lenitas, diaphaneitas, spissitudo, umbra, obscuritas, pulchritudo, turpitudo, similitudo, diversitas). Каспар Шотт, оптик XVII столетия, насчитывает их девять, с многочисленными подразде­лениями (quantitas, figura, locus, situs, distantia, continuitas, discretio, motus, quies. См. его Magia universalis, t. I, p. 67, 74). Что касается до собственных дат зрительного

т>

 

Visibile = солнце

Г         г I per se \ visibile) {                     L

proprium — свет и цвет солнца
I per se <
Sensibile (visibile) i       l commune — Фигура солнца и т. д.

l per aeeidens — солнце как солнце

Мы знаем, что начиная со второй половины XVII столетия вопрос о связи между этими тремя группами возбудил особый интерес и был центром сосредоточенного внимания. Наблюдения над слепорожденными, входящие с этого времени в моду, поставили в упор вопрос о том, как осуществляется переход от зрительных дат света и цвета (propria по старой терминологии) к пространственным характеристи­кам (communia). Нежелание вглядываться в предшествующие фазы развития или за внешней разнородностью усмотреть внутреннее сходство приводило к тому, что спор в XVII веке на «пространственные» темы рассматривался как новый. На самом деле новым в нем было лишь психолого-генетическое рассмотрение, заступившее место рассмотрения принципиального, — на место споров по существу встал спор о психологическом генезисе, спор о нативизме и генетизме. В ином разрезе, между тем, он велся задолго до рассуждений и домыслов Молинё, обычно изображаемого зачинщиком спора. Нельзя сказать, чтобы перемена точки наблюдения послужила на пользу: в генетическое рассмотрение все же просачивались остатки старых дис-тинкций. Еще гораздо позднее можно вскрыть эти остатки, и сколько бы генети-сты, конструируя восприятие пространства из непротяженных цветных элементов, из непротяженного цвета, или нативисты, утверждая изначальность протяженности, ни упирали на то, что говорят не только о первенстве принципиальном, но главным образом или исключительно о генетической, временной последовательности, — все же, что иное, как не повторение схоластических аргументов, хотя и в одной форме, дает, например, Штумф, доказывая нераздельность цвета и протяжения, невозмож­ность мыслить их иначе, как частные содержания (Teilinhalte) или «атрибутивные моменты». Повторяем, и старые, и новые теории — об одном, но там — предметно и онтологически, здесь — субъективно и психологически. И (кратко и точно) — и там и здесь вопрос о том: есть ли цвет и свет без протяжения и тела, есть ли видимое (visibile) изначала уже протяженное, или есть непротяженное видимое, к которому может быть присоединено протяжение, а может и не быть присоединено? Для уяснения разницы старого и нового воззрения я позволю себе привести неболь­шую цитату из Вольтера:

Les distances, les grandeurs, les situations ne sont pas, а proprement parler des choses visibles, c'est а dire, ne sont pas les objets propres et immйdiats de la vue. L'objet propre et immйdiat de la vue n'est autre chose que la lumiиre colorйe; tout le reste nous ne le sentons qu'а la longue et par l'expйrience* .

(Op. cit. P. 115)

Характерно добавление а la longue — старая теория тоже утверждала, что propria зрения — свет и цвет, но она сказала бы просто, что наряду с окрашенным цветом (lumiиre colorйe) должно быть поставлено новое качество (distances, grandeurs и т. д.)

 

Метод и путь изучения хроматики Гёте

Метод и путь изучения хроматики Гёте

121

 

Цвет (свет) качество

без выяснения процесса de facto (а la longue или нет — неважно!) дебатировала бы вопрос о положении этого качества de jure в отношении к свету и цвету.

Заметим в скобках: не является ли именно последняя постановка вопроса суще­ственной для исследователя пространственных искусств, и не пора ли искусствове­дению от берклеевского наследия, по-гильдебрандтовски исследующего генезис зрительного восприятия, обратиться к наследию старых оптик, действительно иссле­дующих форму и структуру зрительного предмета! В самом деле — какое дело искус­ствоведению, как в «доисторические времена» возникает зрительное восприятие? Вопрос в том, можно ли говорить о непротяженном цвете, как самостоятельном зрительном предмете, т. е. о том, что мы обозначали словом visibile?

Если теперь вглядеться в исторический материал, то можно найти многое, что обычно, при субъективно-психологической установке проскальзывало и проскаль­зывало незамеченным. Если древность не знала, быть может, острой постановки тем Молинё—Берклея, то эпоха средневековая ее уже знала. Эти вопросы ребром ставила экзегеза Библии: целый ряд комментаторов должен был выяснять ее попутно с изъяснением шести дней творения. В самом деле: Библия утверждает сотворение света в первый день, а сотворение солнца (т. е. протяженного светлого тела) — в четвертый. Изощренная мысль комментаторов должна была в связи с этим ста­вить вопрос — как мыслить свет без или до тела, протяженного носителя? Не было недостатка в аллегорическом толковании света, — эти толкования мы можем оста­вить в стороне. Но весьма значительная часть брала вопрос буквально. Схематиче­ский и краткий обзор мнений мы попытаемся здесь представить. (Главнейший материал беру из исследования О. Zцckler'a Gesch. d. Beziehungen zw. Theologie u. Naturwissenschaft 1877—1879. Цитаты сличены по подлинникам, частью дополнены и перегруппированы в интересах занимающей нас проблемы.)

Одна группа комментаторов мыслила первичный свет как зачаточное солнце; три первых дня (до солнца) были обусловлены движением первосвета вокруг зем­ли, совершенно подобным вращению солнца. Этот свет ставился в весьма тесную связь с огнем (NB = телом) и рассматривался как его блеск — τοΟ πυρός -ή αυγή (Greg. Nyss. in Hex. MPGr, t. XLIV). Он явился космогоническим субстратом светил (Dion. Areop. De div. nom. с 4 — 6 φως ασχημάτιστου), причем дробление этого пер­восвета на светила уподоблялось чеканке отдельных монет из единой массы металла (Sever Gabal. Orat. in mundi crйвt.). По виду он уподоблялся светлому облаку, восходя­щему солнцу или столпу, разливаясь всюду (Euphr. Syr. in Pentat). Эта теория сохра­няется и позднее: ср. Jo. Philop. de opif. mundi — теория света, движущегося вокруг земли вместо солнца; то же Beda Hexaлm. col. 17 (MPL, t. XCI); Hugo de S. Vict. Adnot. eluc. in Pentat. с 6 (MPL, t. CLXXV) — свет как lucida nubes неизв. формы (rotunda scilicet an longa, ignoratur) и как пра-солнце (de luce sive ignй praedicto meliorando cum forma et splendore fecit solem), cp. De sacr. I. 11; y Petr Lombard. Sentent. 1. II dist.13.3 (MPL, t. CXLII) — vicem et locum solis tenebat; Petr. Comestor. Schol. Historia — туманно-мерцающее вращающееся вокруг земли облако; вопрос о его судьбе (исчезло, окружает солнце, превратилось в него?) остается открытым. В XIII веке Фома Ахвинат толковал, ссылаясь на Дионисия, первичный свет как светлое качество неоформленного солнца и опровергал представления о нем как особом светлом теле — облаке. Но как бы то ни было, свет и как качество, и как тело все же мыслился изначально связанным с протяжением (как качество тела) или изначально протяженным (как тело).

В XVI—XVTI вв. мы также находим ясно выраженным изложенное воззрение. По Eugubinus'y (August. Steuchus из Gubbio fl550) Cosmopoeia vel de Mundano

Opificio. Lugd. 1535. f°. (и в Opera. P. 1578. Venet. 1591. 1601) — ebp. фr (= свет) озна­чает солнце и первосвет был уже солнцем. То же у Ambr. Catharinus'a (1552) Explanationes in prima quinque Genesis capita; иезуит Benedictius Pererius (t 1610) Comment, et disputвt, in Genesis Tomi IV. Romae, 1589. Colon. 1606. f. развивает под­робно теорию Беды-Гуго (см. предыд. примечание) о первосвете как заместителе солнца; другой иезуит Cornel. a Lapide (van den Steen f 1637) Comment, in Pent. Mosis Antv. 1659 изображает первичный свет включенным в хрустальную сферу, движу­щуюся с востока на запад. Та же теория Беды—Гуго у М. Лютера. Кальвинисты и реформаторы XVI века судили в этом пункте по большей части неясно, см. Zцckler. Op. cit.

Другая группа комментаторов рассматривает смену дня и ночи до солнца как обусловленную периодическим распространением и сжатием света (Bas. Magn. in Hexaлm. Нот. 2; тот же Joan. Damasc. De fide orthod. II, 7; MPGr, t. XCIV), причем указывается, что свет присоединяется к среде (воздуху), а не является его актом (kvйpyeia) (так у Basil. Magn. in Hexaлm. Нот. У Jo. Damasc. 1. с. φως = πΰρ, το рас­ширяющийся, το сжимающийся).

В итоге мы имеем три типа толкований: 1) свет — акт тела (неразрывно связан с светилом), 2) свет — особое тело, присоединяющееся к светилу (так у Jo. Zonaras

ОбраЗНО СветИЛО (φωστήρ) называется СОСУДОМ света φωτός δοχειον Ann. 1. Ι, 1), 3)

Г

свет — бестелесное качество, присоединяющееся к телу и, следовательно, отделимое от него. В сущности вопрос сводится к вопросу об отделимости и неотделимости качеств, причем теория, мыслящая качества отделимыми, имеет два подразделе­ния — одно, мыслящее эти качества телесными (ср. стоическую теорию о телесности качеств) и бестелесными. Словом, схематически

неотделимое от тела (светила) (свет первого дня как зародыш солнца)

телесное — (= sui generis тело) светило как сосуд света)

отделимое ■

бестелесное (свет как имматериальное качество, присоединяющееся к светилу)

Иными словами:

1) светило и его акт или качество (свет)

2) светило + свет (тело)

3) светило + непротяженный свет.

Первую теорию можно обозначить вообще перипатетической; вторую — (услов­но) стоической, третью — платонической. Теории 1 и 2 соответствуют в психологи­ческом разрезе нативизму, теория 3 — генетизму, и замечательно, что генетизм Беркли с его выведением телесности из бестелесных дат цветности и светлости вышел именно из английской школы платоников, обсуждавших этот вопрос прин­ципиально.

Нам предстоит теперь сделать последнее историческое отступление, с тем, что­бы после этого, обогатившись всем совершенным странствием по разным эпохам ^и периодам, подвести общий итог и найти ключ к выставленному положению Гёте.

---

Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 54; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!