ЗАКЛЮЧЕНИЕ КЯХТИНСКОГО ДОГОВОРА 1728 ГОДА 54 страница
А на границе для подлых пограничных торгов место назначено при новопостроенном пруду на Кяхте согласно с их министры. И как скоро (Богу извольшу) трактатом разменимся, то дворы, лавки и анбары и протчее немедленно строить прикажу гварнизонному Тобольскому полку, под командою полковника Бухолца обретающемуся. А против Нерчинска при реке Аргуни у каждого на своей границе торговые места /л. 11об./ выберутся ж и тамо анбары, лавки и слободы построятца, для которого изобрания с обоих стран комисары нарочно посланы. И когда оные места назначатся, то палисадом для прикрытия оградятся, из чего, надеюся, радость всем пограничным, польза всенародная произойти может, такожде и прибыль государственная умножится в пошлинах, при которых местах постановлено с китайскими министры согласно по 30 человек служивых приставить под ведением добрых офицеров с обоих стран для согласного правосудия обоих подданных торговых людей и остережения от насильства.
И по моему мнению и обстоятельству дела, когда на сих местах торги умножатся и из Пекина богатые купцы вышлются, то может быть впредь малая нужда или и ненужда российским караваном в Пекин ходить, ежели при своей границе без отваги и теряния времяни не токмо повсегодно, но и повсемесячно могут мяхкую рухлядь на китайские товары, серебро и золото на границе менять, о чем и китайской двор, чаю, труд свой приложит, дабы умножилося купечество при границах, понеже они зело не ради, что российские люди с караваном в Пекин приходят, и так спесивы, что сами себя не знают, а так боязливы и непостоянны, что человеческий ум понять не может.
|
|
|
А как скоро разменюся трактатом, то ежели получю на прежнее мое доношение (См. док. № 58) резолюцию от вашего императорского величества, по оному исполнить не оставлю, ежели же не получю, то по разменении генерального трактата не оставлю всю силу ума своего употребить пограничные и все протчие дела к доброму порядку здесь указом вашего императорского величества определить, а потом путь свой ко двору вашего величества восприиму, дабы мог по моему недостоинству рабское персональное челобитье отдать и о Китайском империи и здешнем пограничном обстоятельстве подданнейше изустно донесть, о чем имею известие и вседневныя записки (См.: АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1725-1729 гг. Д. 12а, 12б). [239]
Когда же разменимся трактаты и определятся два места пограничные, то ургинской торг пресечется, которой Российскому империю предосудителен, чести и интересу противен, а мяхкая рухлядь, ежели порядочно будет содержана, мню, что может вашему императорскому величеству по времени великую прибыль принесть. И для подлинного установления, мню, что надлежит дать время: первое, до разменения вышепомянутых трактатов; второе, дондеже я увижусь с сибирским губернатором князем Долгоруковым и соглашусь в некоторых пунктах ево /л. 12/ мнения о караване против моего прежняго предложения 2, понеже он, губернатор, воистинну человек дельный и благоразумный и вашему величеству служит с великим усердием, и во врученной мне от вашего величества комисии чинил всякое вспоможение с прилежностию, токмо в торговом деле, наипаче в анстальте каравана, в некоторых пунктах, ево проект с моим не согласен не за иную притчину, токмо что он не имеет подлинного известия о разстоянии и обхождении здешняго пограничного владения, а когда увидимся, то надеюся, согласное определение постановим, а потом вашему императорскому величеству общее мнение для апробации подданнейше поднесем.
|
|
|
А вашего величества караван, которой ныне обретается в Пекине, жалованьем и протчим совсем до возвращения удовольствован, и мню, что до моего прибытия к двору, едва может ли оной из Пекина возвратиться.
Что же я о некоторых вашего императорского величества делах писал к иркуцкому команданту Измайлову (Письмо от 11 апреля 1727г. (см.: АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1728 г. Д. 10. Л. 58-60 об.)), со оного при сем за известие приключаю копию под № 3-м, наипаче что касается до строения фортецы и протчего, о чем прошу из оного письма уведомиться, ибо не имею времене более в сей реляции доносить за последним вешним и трудным чрез Байкал-море путем в проезде, отчего б могла сия экспедиция более месяца отпуском продолжиться.
|
|
|
А какое место приискал здесь при Селенгинску к строению фортецы, также послал приискивать при Нерчинском, оным с собою привезу опись аситуации и чертеж строению моего мнения, дабы ваше императорское величество по совету инженерскому и по вашего величества высокомочному указу и монаршеской воли учинили совершенное определение, а между тем и на выбранных торговых местах пограничное строение приведется в совершенство, из чего интересу вашего императорского величества не токмо пополнение будет в пошлинах, но и с кабаков и с постоялых дворов, анбаров, лавок и протчего, в надежде Божия милосердия, что врученная мне комисия будет вашему счастливому империю прибыточна.
Сию подданнейшую реляцию посылаю с куриером Шумиловым, на которую покорнейше буду ожидать или здесь или в моем путешествии, ежели дело окончю, вашего императорского величества милостивого указу и подданнейше прошу вышеписанного куриера повелеть и паки ко мне отпустить. А я оному прогонные деньги до двора вашего императорского величества выдал. /л. 12об./
|
|
|
Еще и сие покорнейше доношу, что сказывал мне вышеписанной куриер Шумилов, что в ево путешествии встретил он при Соли-Камской послов, посланных от контайши к двору вашего императорского величества 3. И ежели сие правда, то по моему рабскому мнению, нехудо оных принять милостиво и отпустить с довольством и награждением, понеже контайша в соседстве счастливого вашего империа зело нужен и от китайцов не токмо оборона, но, по случаю, и против их полезнейший союзник, ибо нынешняго китайского хана варварство, гордость и непостоянство перо описать не может, и что делает, все от страха, а не от любви, понеже всех еуропейских потентатов, которых подданные в ево империи торговали, зело притеснил и озлобил, [240] а своих подданных совсем ограбил и до конца раззорил, езуитов некоторое число переказнил, а церкви их, кроме пекинских, некоторые разорил до конца, а некоторые запереть велел и никакой иной забавы не имеет, кроме домашняго гуляния и мерзского идололаторского склонения, и кровопролития, и грабежа.
А что я прежде упоминал о больших подарках, и на то министры ответствовали, что они писать не смели. А доброжелательный сказал, что они писали, токмо де в Пекине ничего по тому не решено и никаких подарков, кроме прежних, не выслано. Еще же доброжелательной сказывал, что с контайшею война не пресеклась 4, и будто некоторые из братьи контайшиной хотят кон-тайше изменить и китайцом поддаться, и обещает с собою привесть вашего императорского величества подданного умершаго Аюки-хана сына, будто он озлоблен, что от отца ево владение ему не поручено. А правда ль сие или неправда, о том подлинно не ведаю, токмо мню, нехудо за Аюкою издалече иметь надсмотрение, не будет ли от китайцов с ним пересылки или от него какой щатливости, что предаю твердому разсуждению вашего императорского величества указу и Верховному тайному совету. А я дерзнул сие донесть по словам доброжелательного мунгала полковника Галдана по моей подданнейшей должности и обязательству. Притом же и китайские министры на границе при банкетах и нынешнем трактовании по согласии трактатов обстоятельно меня спрашивали о кочевании Акжину, силе ево и войсках, и кто наследник, и для чего сын ево Чап-Держап озлоблен и отлучен, и сколь далече разстояния между контайшею и Аюкою-ханом, и в каком содержании под протекциею вашего величества содержится Аюка-хан. /л. 13/ Я ответствовал политично, что разсудил в пользу государственную и славу вашего высочайшаго имени, и показывал трудности в разстоянии между Аюкою и контайшею, между которыми многие народы вольные, а многие Российского империа подданные, а нынешний Аюка-хан (Так в тексте. Имеется в виду сын и наследник Аюки-хана Цэрэн-Дондук, с 1724 г. наместник Калмыцкого ханства) выбран по воли монаршеской и тестаментом умершаго Аюки, и что все их орды довольны милостию вашего императорского величества, а ваше императорское величество их верным подданством, и что против персианов с российскими войсками они воевали, где и службу свою показали и зело набогатились. И тем те дескурсы пресеклись.
Две реляции, под номерами 9-м и 10-м, прежде сей отпущены. Первая, октября от 6 дня прошлого 1727 году (См. док. № 61), вкратце о архимандрите Антонии, которому мою подданнейшую краткую реляцию вручил. И во оной было писано токмо о ево делах, а не о ином, понеже оной архимандрит имеет немалые процесы с монастыри и Бог знает может ли быть в китайской отпуск готов.
Во второй реляции, сего апреля от 14 дня (См.: АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1728 г. Д. 10. Л. 1-1 об.), вкратце ж дерзнул донесть об отпуске во отечество родного племянника агента Ланга (Напротив на полях слева помета, сделанная в Коллегии иностранных дел: Сих обоих реляций еще не получено), которому с моею подорожною велел явитьца в Государственной иностранных дел кольлегии, откуды имеет требовать паса и отпуску во отечество 5. А родной дядя ево, агент Ланг, ныне в Пекине при караване обретается и, по-видимому, человек доброго состояния и поистинне в интересах вашего величества ему врученных доброусердствует, и здешние пограничные народы добрыми ево поступками зело довольны.
Что же в 6-м пункте упомянуто о равной корреспонденции с обоих стран по трактату с Трибуналом пекинским и Сенатом российским и губернатором сибирским, они написали Сенат, а не Иностранную коллегию своим неведением, хотя Иностранная коллегия по обыкновению в случаях будет с [241] пекинским Трибуналом корреспондовать, то и Сенат разумеется. А их Трибунал в Пекине в превеликом почтении и первый после Действительного тайного совету. И по моему мнению, сей пункт в вящшую славу российскую, что Трибунал с Трибуналом списыватися будет равномерно о нуждах государственных, не посылая империальной грамоты, на которые варвары от своей гордости никогда не ответствовали. А что написано пропускать двух куриеров от двора до двора без остановки не описоваяся, и то, мню, порядочно и обеим империам нужно в случае, также чтоб оные куриеры имели паспорт /л. 13об./ за печатью сенацкою, когда от двора посылаются, а за печатью сибирского губернатора, когда из Тобольска куриеры пошлются. И сие разумеется: печатные паспорты когда от двора пошлются, то имеют быть за печатью государственною Иностранных дел коллегии, а от сибирского губернатора за печатью губернскою, и куриеров кроме означенных двух паспортов пропускать не будут. Сие не без резона, дабы все пограничные начальники и команданты по-старому непорядочных посылок для своего приватного интереса под покрытием публичного не чинили.
И для того китайские министры требуют несколько десятков печатей на разных бумагах как из Иностранной коллегии государственной средней или малой печати, которыми обыкновенно печатаются пашпорты, так и Сибирской губернии, дабы они могли таковые печати получить и пограничным управителем и протчым офицером по городам и пасам раздать для обрасца с приказом, когда из России прибудут куриеры, имея паспорты за такими печатьми, чтоб пропускали, часа не задержав, дав подводы и корм, не описався, а ежели прибудут куриеры с паспортами, запечатанными иною печатью и не будет против образца, таковые не пропустятся. Того ради прошу ваше величество, ежели сие непротивно, дабы всю корреспонденцию не остановить, повелите прислать с сим куриером из Государственной иностранных дел коллегии на бумажных цедульках десяток — другой печатей, как печатаются пашпорты, для образца, которые, ежели меня здесь не застанут, мог бы я хотя на моем путешествии получить и х китайским министром отослать, в чем я их обнадежил, также и Сибирской губернии образцы печатем вручу, из чего никакой противности произыйти не может. А на оных цедульках, где будут печати, было бы немного оставлено бумажки лишной, токмо чтоб можно приписать по-мунгальски: образец печати.
Лейб-гвардии от бомбандер порутчик Аврам Петров послан в Тобольск по партикулярному письму князя Меншикова (Письмо А. Д. Меншикова А. Петрову от 28 мая 1727 г. // РГАДА. Ф. Сенат. Кн. 455. JI. 215, 220а. Опубл.: Гастфрейнд Н. Письма Абрама Ганибала. СПб., 1904. С. 7; Шубинский С. Н., Княгиня А. П. Волконская и ее друзья // Исторический вестник. 1904. № 12. С. 938; Сергеев М. Сибирские злоключения Арапа Петра Великого //Ангара. Иркутск, 1970. № 6. С. 63 и др. издания), а оттуда от сибирского губернатора в Селенгинск будто за строением фортецы, а более, чаю, в [с]сылку, ибо никакою порядочною экспедициею не определен, а писано, что определится впредь. А он, Аврам, жил здесь в десперации и подал челобитную (Челобитную А. Петрова от 5 апреля 1728 г. // АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1728 г. Д. 10. Л. 61-61 об.), что он послан по ненависти князя Меншикова, которого партикулярных писем высокомочным указом вашего императорского величества слушать не велено (Указ от 8 сентября 1727г. опубл.: Указы Екатерины I и Петра II с 1725-1730 гг. СПб., 1743. С. 281-282), притом же письменно дикляровал, что он в строении фортецы практики не имеет, и протчие околичности /л. 14/ изъяснил во оном своем челобитье, с которого копию при сем приключаю под № 4-м. Я, видя, что фортецы ныне строить время не допускает, и не зная что с ним, Аврамом, делать, принял смелость ево и паки к сибирскому губернатору в Тобольск отпустить, дабы он с ним поступил, как вашего императорского величества указ повелевает или впредь [242] повелевать будет, по которому б или в Тобольском ево задержал, илиб паки сюды отпустил с награждением, в чем ему нужда, илиб к двору вашего императорского величества с своим пашпортом пропустил, ибо об оном Авраме вашего императорского величества в присыланных ко мне грамотах нигде не упомянуто и точного указу о строении фортецы ниоткуды не имеется. А сего лета и без строения фортецы работы будет предовольно, что к большему поспешению принадлежит по заключении трактата, дабы от оного ничем не отдалиться и притчины китайцом к нарушению не дать. Сие разумеется о пограничных местах, а впредь фортецы обоих стран владетелем в своей земле строить не заказано, якобы Российскому империю в Селенгинску и в Нерчинску, которыми давно владеет.
При последней экспедиции сей реляции получил я чрез китайских министров из Пекина от агента Ланга письмо минувшаго марта от 11 дня (См. док. № 80), с которого не успел списать копии, но дерзнул для подлинного известия о состоянии вашего императорского величества каравана и склонных поступках ко оному китайцов приключить при сем оригинал. Ум же мой постичь не может, что китайцы так скоро все переменили от первый гордости, показуя во всем склонность и благодеяние, наипаче в строении церкви в Пекине, о чем я более сумневался, и может быть, бояся от вашего величества войны, о которой я, хотя под покрытием, упоминал, и потому о добром початии разсуждаю, что двор китайский уже несумнительно меры свои восприял с вашим величеством иметь дружбу и мир содержать свято и ненарушимо, когда кроме моего чаяния, такую склонность показывают, как он, агент Ланг, пишет. И что караван товары свои на товары променит и без убытку возвратится, хотя и нескоро, и о том не сумневаюся ж. Что же он, Ланг, упоминает о палатке вашего императорского величества, оная палатка внутри небольшая, однакоже пребогатая и вся тканая шелком и золотом, которую я купил в Пекине в моей бытности за 500 рублев для подносу вашему императорскому величеству, а времени не имел оную совершенно состроить, для того паки послал ту палатку с караваном с приказом агенту, дабы крышку и протчее устроил богатою рукою китайскою манерою и прислал как наискорее до моего /л. 14об./ отъезду, чтоб я мог оную с моим прибытием по моей подданнейшей должности поднесть особливым моим коштом вашему величеству, понеже протчих мало имею подарков, такому великому монарху угодных. А на отпуске каравана послал я из остаточной моей сущей мяхкой рухляди, которую на жалованье брал и из Пекина назад проивез, а имянно белки и горносталей на 700 рублев, и то для издержки на вышеписанную палатку, а ежели более, то вашего императорского величества гневу достоин есмь. И для того он, Ланг, о моей белке и горносталех упоминает, а я кленуся именем божиим, что весь ум мой употребляю о добром конце вашего величества высокого интереса, мне врученного, а о торгу и собственном моем деле и не думаю, понеже награжден жалованьем вашего императорского величества, которым едва могу содержать себя и свиту в таких дальних странах и вседневных маршах.
Когда уже китайцы показывают свою склонность и чинят каравану такое вспоможение, то мню, что и от страны всероссийской доведется склонно поступать и, что в трактате написано, сохранно исполнять. И для того я думаю свиту, подарки вашего величества и мой багаж сего лета отпустить водяным путем, а я может быть с малолюдством до зимняго останусь, дабы иметь более времяни при границах наилучший порядок учинить, понеже комисар Колычев в своем разъезде по границе за зимнею порою и большими снегами не все порядочно караулы и протчее постановить мог, ниже мог жить в таких пустых местах и путь свой восприял до Енисейска, и назад его возвращать и [243] паки для осмотрения зело трудно. Однакож приищу из здешних жителей искусную особу и предбудущаго месяца по границе отпущу для установления караулов и протчего, и все чинить буду, что разсужду за благо и что к доброму миру и соседству касается, в надежде великодушной апробации вашего величества, и потому может быть, что сей куриер меня здесь застанет. А я, хотя и первым зимним путем путь свой восприиму налехке, могу с божиим вспоможением мою свиту настичь и на предбудущую весну, ежели жив буду, к Москве прибыть, понеже я с Москвы в одну зиму на границу поспел, в надежде что и с границы в одну ж зиму могу к двору вашего величества поспеть.
Писал ко мне сибирской губернатор князь Долгоруков (Письмо М. В. Долгорукова от 21 октября 1727г. см.: АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727г. Д. 22. Л. 26-26 об.), что отправлен от двора вашего императорского величества якуцкой житель, казачей голова Шестаков 6, и велено ему собирать войск тысячю — другую для усмирения камчатских иноземцов и прииску новоподданных по ту сторону Камчатки, также строить на реке Уди острог. Хотя я оного Шестакова обхождения не знаю, токмо здесь слышу между пограничными /л. 15/ народы экое, что Шестаков человек мало доброго состояния и недальняго разсуждения. И ежели он, собрав войска, пойдет на Камчатку и по ту сторону Святаго Носа и Камчатки станет смирять бунтовщиков и приводить протчих в подданство, не мню из того противности, но еще илибо и интерес сыщет. А хотя по сю сторону моря и на реке Уди построит острог, где прежде было строение, то не может же быть противно мирному договору, ежели же от своего недоумия бросится по сю сторону моря Камчатского по пустым местам, где живут дауры, китайские подданные, или такие, как я слышу, которые живут по каменным горам между пограничными местами российского и китайского владения, а суть люди вольные и не платят никому, и таких будет оружейною рукою в российское подданство приводить, то из оных мало прибыли притти может, а с китайским империем безвременныя случаи и притчины могут из того произыйти к разрыву и противности. И сие по моей подданнейшей должности донесть не оставил, дабы в таком случае вашего императорского величества указом повелено было ему, Шестакову, писать, чтоб он оружейною рукою к китайским границам не приближался и чтоб более прежняго при границах не захватывал, а трудился б чинить прогресы, как ево инструкция повелевает, по той стороне моря Камчатского и в протчих местах. Я ж дерзнул донесть мое мнение, сколько мог здесь в таком деле слышать и искуситься, а все полагаю на вашего величества высокомочный указ и твердое разсуждение Тайного верховного совета. А в три года моей бытности в Сибири по многим письмам и пересылкам не мог я получить подлинного известия о состоянии Уди-реки и протчих земель и рек, которые по трактату графа Федора Алексеевича до разграниченья впредь оставлены, и потому мню, что оные земли и реки суть в предальнем разстоянии, и сказывают, что три месяца ходу от Якуцка пустыми местами проходят зимнею дорогою вашего величества подданные иноземцы за звериными промыслами. И там никакого жилья нет, кроме что близ моря на реке Уди есть острожек, сиречь маленькое деревянное строение, где 12 человек казаков живут на карауле для прикрытия промышлеников и кормятся будто рыбою сухою, а иного запасу и провианту /л. 15об./ в тех местах не имеется. Еще сказывают, что между рекою Удью и каменными горами, сиречь Химкон-Тугуриком, превеликое разстояние, несколько недель ходу, места пустые и непроходимые, и сие по скаскам промышлеников иноземцов. А от якуцкого воеводы Полуехтова и ни от кого из руских не мог получить совершенной информации и х кому ни писал, то всяк ответствует, что о тех землях не известны за дальним разстоянием и великою пустотою. Прошлого году нарочно [244] посылал двух геодезистов, из которых один занемог на дороге, а другой, прозванием Свистунов, возвратился почти ни с чем и объявил, что без провианту не мог оных мест обстоятельно осмотреть, а девять недель ехал от Якуцка до реки Уди и на том острожке жил три дни и потом возвратился, и будто по ту сторону Уди никакого жилья нет до самых каменных гор и прежде де не бывало, токмо некоторые народы, имянуемые дауры, промышляют по времени звериные ловли на медведях, а ясаку не платят никому, и более суть сии дауры манзуры, от которого рода нынешнее китайское владение.
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 128; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!