МЫ БЫЛИ БЫ ПОСЛЕДНИМИ ПОДОНКАМИ 11 страница
— Конечно, святой отец, — смиренно ответил Джавно, уставившись в пол.
— Здесь не Икорный пояс, — торжественно заявил де Гильб. — Мы, орден блаженного Абеля, стали сильнее. Вера наша окрепла. Мы удержим эти стены, сколько бы врагов под ними ни полегло. Божий завет, изреченный в тридцатом году, не ограничивает нас в средствах защиты, в отличие от наших несчастных собратьев из Икорного пояса.
— Что вы имеете в виду?
— Вы видели мою сегодняшнюю молнию?
— Да.
— В следующий раз мы обернем варварские камни и стрелы против них самих. От нашего магического огня содрогнется весь Митранидун! — пообещал отец де Гильб. — Если мы убьем десяток, два, сотню, так тому и быть. Остров Часовни не падет под ударами неверных. Мы будем стоять до последнего, и пусть эти люди сгниют в нашем подземелье, как гниют трупы их сородичей под нашими стенами, но мы не уступим. Никакой пощады, брат! Они не заслужили нашей милости. В отличие от несчастных собратьев из часовни на Икорном поясе, мы не сдадимся. Мы — воины Абеля, и горе нашим врагам!
За дверью кабинета отца де Гильба, прислонившись к каменной стене и схватившись руками за голову, стоял брат Кормик. Он слышал воодушевленную речь Джавно, ободряющие возгласы остальных. Эти аплодисменты, это ужасное превозношение абелийцев над всеми остальными людьми заставляли его сердце обливаться кровью.
Он вспомнил Милкейлу, увидел ее бездыханной, лежащей на камнях. Кормик бросил ведро с водой прямо перед дверью и опрометью побежал в свою крошечную комнату. Он молился, просил наставления и надеялся, что во время следующей битвы его грудь пронзит варварское копье.
|
|
|
Глава четырнадцатая
ВЫБИРАТЬ НЕ ПРИДЕТСЯ
Подгоняемая западными ветрами, столь типичными для позднего лета, «Мечтательница» быстро и без происшествий пересекла залив и теперь входила в доки Пирета, старейшего вангардского поселения. Каллен, Кадайль и Брансен стояли на носу корабля и наблюдали, как он причаливает к длинной верфи.
— Мы найдем его, — прошептал Брансен, одной рукой касаясь гематита, другой сжимая ладонь Кадайль.
Жена ответила ему ободряющим пожатием.
— И ты наконец-то обретешь давно заслуженный душевный покой, — сказала зятю Каллен.
— Надо успеть сойти прежде всей остальной толпы, — решила Кадайль.
— Прошу прощения, добрые леди и вы, господин, но капитан Маккидж желает видеть вас, — раздался позади них голос.
Это был юнга «Мечтательницы», прозванный хамоватыми матросами Навозником. Все трое, даже Брансен, который сам удивился своей ловкости, обернулись.
— Разве он не должен быть на мостике и руководить швартовкой? — спросила Каллен.
|
|
|
— Это умеет любой матрос, — пожал плечами Навозник. — Капитан в своей каюте. Он попросил меня передать, что ждет вас там.
— Тогда пойдем, — предложила родным Кадайль, разведя руками. — Хотя какая разница, встретимся мы с ним здесь или на берегу.
Юнга отвел их в капитанскую каюту, расположенную в кормовой части верхней палубы, под перекидным мостиком. Доусон уже ждал их. На столе стояла откупоренная бутылка рома и четыре железные кружки.
— Море благоволит нам, — произнес он вместо приветствия, когда дверь за юнгой закрылась. — О таком плавании можно было только мечтать.
Он жестом пригласил гостей сесть на три стула, стоявшие возле стола. Кадайль заметила странную ухмылку, с которой капитан наблюдал за тем, как женщины помогали Брансену занять свое место. Эта загадочная мина показалась ей совершенно неуместной.
— Я надеялся, вы согласитесь выпить со мной, — пояснил Доусон, когда они уселись.
Он долил рома себе, наполнил кружки Каллен и Кадайль и некоторое время держал бутылку над посудиной Брансена.
— Лучше не надо, — попросила Каллен.
Доусон поставил бутылку на стол, снова сел в кресло, поднял кружку и предложил:
— За хороших друзей!
— За успешные поиски брата Динарда, — добавила Кадайль, присоединяясь к тосту.
|
|
|
— Да, точно, — кивнул Доусон, отхлебнув рома. — Сам-то я не в курсе, где он, но в Пеллинорской часовне должны знать.
— Это далеко? — спросила Каллен. — Если да, то надо найти повозку для Брансена.
— Две недели пути. Одну их них мы пройдем все вместе. Доставим вас троих в Танадун. Это небольшой город всего в нескольких милях в глубь страны. Там пустует множество совсем новых домов! Мы планируем разместить там семьи прибывших воинов, так что кое с кем из попутчиков вы станете соседями. Все получат в собственность крепкий дом и большой надел земли, — пообещал вангардец. — Да, у нас леса для строительства домов гораздо больше, чем народа, готового в них жить! — добавил он со смешком. — Надеюсь, вы полюбите эти места так же, как я. Жить здесь непросто, но, без сомнения, это стоит того. Вангард рад приветствовать таких замечательных людей, как вы. — Доусон снова поднял свою кружку, но на сей раз его никто не поддержал.
— Вряд ли моему мужу это будет под силу, — засомневалась Кадайль.
— Будьте покойны, — заверил ее Доусон и снова так же странно усмехнулся. — Я постараюсь поторопиться с поисками, чтобы успеть отправить вас и, возможно, брата Динарда обратно до зимних снегопадов.
|
|
|
— Вот было бы хорошо, — ответила Кадайль, но тут же получила толчок локтем в бок от матери.
— Не будь такой неблагодарной, — укоризненно заметила та.
— Когда ты почти у цели, волей-неволей становишься нетерпеливым, — улыбнулся Доусон. — Последние шаги самые отчаянные, так ведь говорят?
В тот же день кортеж, состоящий из ста с небольшим человек, включая команду капитана Маккиджа и пиретский гарнизон, двинулся по дороге, скорее похожей на утоптанную колею, в новый город Танадун.
Поселение и впрямь оказалось новым! Обнесенное деревянным частоколом, оно встретило гостей, вошедших через юго-западные ворота, запахом свежеспиленного леса. Внутри выстроились в ряд чистые, опрятные, одинаковые дома. В некоторых уже поселились семьи из других районов Вангарда, но большинство жилищ еще пустовало.
— Как и обещано, — провозгласил Доусон, когда все оказались в городе. — Даже те из вас, кто пришел без родственников, могут получить в собственность дом, один на двоих. Сейчас мы здесь на одну ночь, но знайте, вам есть куда вернуться, когда долг перед дамой Гвидрой будет исполнен.
К удивлению Кадайль, никто из ее угрюмых спутников не выразил одобрения. В большинстве своем пленники владыки Делавала, некоторые — Этельберта, они совсем не были рады тому, что находятся здесь.
Вскоре наша троица нашла маленький дом у северо-восточного угла, в тени стены, куда они решили вселиться. Мебели в нем почти не было, но соломы хватило, чтобы соорудить довольно удобные спальные места. Воины Доусона принесли кое-какую еду, бочонки с водой и даже грубую карту местности с указанием дороги к ближайшему ручью.
— Не так уж плохо, — объявила Каллен, когда они тем же вечером сидели вокруг единственной свечи и ужинали сладким пирогом. — И дом, и еда, и прием. Хороший и щедрый человек этот Доусон Маккидж.
— Что-то уж слишком хороший, — заметила Кадайль, но Каллен лишь засмеялась в ответ на ее подозрения и отмахнулась.
На следующее утро мужчины, призванные на службу к даме Гвидре, отправились на войну, оставив в городе десятка два жен с детьми. Вместе с теми, кто уже жил в Танадуне, и горсткой часовых, охранявших стену, после отъезда Доусона здесь оставалось около семидесяти человек — меньше четверти от того числа жителей, на которое городок был рассчитан.
— Я скоро вернусь с новостями о Бране Динарде, — пообещал Маккидж Брансену, подъехав к нему на маленьком гнедом жеребце.
Вежливо коснувшись шляпы, он попрощался с женщинами. Воин держался с Каллен уже куда более уверенно и смело, отчего Кадайль удивленно захлопала глазами, глядя на мать. Затем Доусон легким галопом ускакал в начало строя и исчез за теми же воротами, в которые они вошли накануне днем.
— Ненавижу ждать, — прошептал Брансен.
— Он вернется, как только сможет, — заверила его Каллен.
— Откуда ты знаешь? — спросила Кадайль, удивленная на сей раз очень уж уверенным тоном матери.
— Он хороший человек, — ответила Каллен и поспешила скрыться от расспросов в новом доме.
— Кажется, ей начинает нравиться в Вангарде, — сухо заметил Брансен.
— Цапле здесь придется непросто, — ответила Кадайль, заставив его совсем погрустнеть.
— Этой птице везде нелегко, — отозвался юноша, повернувшись к ней и стараясь говорить тихо, чтобы не изобличить себя, но был так взволнован, что это давалось ему с трудом.
— Я знаю, — сказала Кадайль. — Но чем дальше мы от Этельберта с Делавалом, тем лучше.
— Надо было отправиться в Бехрен, а не ехать на север, — посетовал Брансен и отвернулся, снова приняв облик Цапли, поскольку рядом прошла пара обитателей городка.
— Мы ищем ответы и потому едем туда, куда влекут нас вопросы, — сказала Кадайль. — Сейчас они привели нас в Вангард. Возможно, мы не так далеки от Бехрена, как тебе кажется. Доусон несколько раз бывал там, в городе, который он называл Джасинта. Дорога занимает целый сезон, но он раньше туда плавал и обещал отправиться еще.
Брансен, казалось, немного успокоился. Кадайль помогла ему войти в дом, где им предстояло повести несколько тревожных дней, ожидая возвращения Доусона с обещанными новостями.
В конце следующей недели он под звуки фанфар появился перед их домом, вызвав изрядную суматоху. Его сопровождали двадцать с небольшим всадников. В основном это были опытные воины-вангардцы, которых выдавала манера держаться в седле и обращаться с оружием. В остальных Брансен, Кадайль и Каллен узнали своих попутчиков с корабля.
— Как я рад видеть вас этим прекрасным утром, — поприветствовал Доусон троицу, когда те вышли ему навстречу, но спешиваться не стал.
Его спутники, вооруженные и облаченные в латы, выстроились по бокам и тоже остались в седлах.
Брансен попытался что-то сказать, но тут же зашатался и упал бы, не подхвати его в последний момент Каллен и Кадайль. Они замечательно отрепетировали эту сцену.
— Не нужно этого делать, — заметил Доусон.
— По-вашему, мы должны были позволить ему упасть ничком? — удивилась Каллен.
— Я имел в виду, не нужно притворяться, — пояснил Маккидж, и все трое взглянули на него с недоумением. — Вам, Брансен Гарибонд. Ваша маска калеки никого здесь не обманет.
Брансен заикался и пускал слюни. Это не было притворством, потому что он отпустил гематит.
— Не смейте насмехаться над моим мужем! — возмутилась Кадайль.
— Вашим мужем? Разбойником?
— Я не понимаю, о чем вы. — Молодая женщина подхватила пошатнувшегося Брансена, затем решительно шагнула к Доусону. — Вы приехали, чтобы издеваться над нами? Или можете сообщить что-то о брате Бране Динарде?
— Он мертв.
Кадайль на миг оторопела, а Брансен застонал, будто его ударили в живот.
— Мне очень жаль, честное слово, — несмотря на странное поведение, Доусон казался искренним. — Бран Динард был убит двадцать с лишним лет назад по дороге в часовню Абеля. Он так до нее и не добрался. Братья думают, что на него напали поври. Это вполне вероятно. Между владыками тогда царил относительный мир, а гномов в этой стране всегда было полным-полно.
— Мертв? — пробормотал Брансен.
Он думал о книге Джеста, о своем спасении. Ему казалось нелепостью, что человек, написавший столь великий труд, мог так глупо умереть посреди дороги.
«Человек, написавший эту книгу», — повторил про себя Брансен и понял, что назвал так своего отца.
Все чувства куда-то исчезли, будто он разучился испытывать их. В эту минуту откровения все потеряло для него смысл. Он не хотел верить Доусону, но даже не знал, потому ли, что тот человек написал книгу Джеста, или потому, что погибший был его отцом.
Его отец мертв! Брансен ожидал большего потрясения, чем испытал. Слишком уж долго не было никаких новостей. Он никогда не знал этого человека и не смог бы его найти.
— Кто вам сказал? — спросила Кадайль, заикаясь почти так же, как муж.
Это заставило Брансена взять себя в руки.
— Монахи в часовне Абеля.
— Вы лгали нам! — упрекнула его Кадайль, а Каллен, стоявшая рядом, в ужасе вскрикнула.
— Лгал, сознаюсь, но ради вас же, — спокойно ответил Доусон. — Хватит уже шататься и пускать слюну, молодой человек! Неужели вы и впрямь думали, что сможете спокойно бродить по стране в таком узнаваемом облике? Да в каждой хонсейской часовне знают, что надо остерегаться человека-Цапли, который убил владыку Прайда и посеял смятение в тамошних землях.
— Это неправда! — запротестовала Кадайль.
— Милая леди, я вам не судья, — отвечал Доусон и слез с лошади, чем вызвал неодобрение некоторых из своих грозных охранников. — Монахи из часовни Абеля не желают быть орудием правосудия, но у них не было бы выбора, если бы я не предложил им это взаимовыгодное решение.
— Лжец!
— И только поэтому ваш муж еще жив!
— Довольно! — вмешался Брансен, поразив всех неожиданной твердостью голоса.
Повисло молчание, которое прервал Доусон.
— Приветствую вас, Разбойник! Ваша известность опережает вас. — Он поклонился.
Брансен угрюмо посмотрел на него.
— Если бы я тогда промолчал и оставил вас в часовне Абеля, то монахи уже заковали бы вас в кандалы и передали ближайшему приспешнику владыки Делавала. Им не хотелось так поступать, но они были бы вынуждены. Думаю, вы это понимаете.
Брансен стоял молча.
— Вас обогнал брат Фатуус из часовни Дорогих Воспоминаний, что в Палмаристауне, — продолжал Доусон. — Он приехал и рассказал о Цапле, о Разбойнике. Так что вас ждали уже тогда, когда вы только подходили к Везергарду. Ради вас и пользы моей правительницы я предложил решение, которое к тому же освободило бы братьев от печальной обязанности.
— И отправили меня сюда воевать под знаменами вашей дамы Гвидры, — напомнил Брансен.
— Мы отчаянно нуждаемся в сильных воинах, — глупо пожал плечами Доусон. — А ваша известность, как я уже сказал, опережает вас. Нынешний прайдский наместник всем растрезвонил о том, как мастерски вы владеете мечом. Говорят, вы уникум.
— Мне нечего делать на вашей войне, — ответил Брансен, и Кадайль крепко сжала его руку.
— Боюсь, выбирать не придется, — сказал Доусон. — Ни вам, ни двум вашим прекрасным спутницам деваться некуда.
— Вы угрожаете им? — зарычал Брансен, и воины напряженно привстали в стременах.
— Наша война не похожа на бессмысленную резню, творящуюся на юге, — продолжал Доусон. — Мы воюем за доброе дело с гоблинами, ледниковыми троллями и прочими злобными тварями, с варварскими язычниками, которые ночью пробираются в наши дома и убивают во сне наших детей. Мы сражаемся против самхаистов. Я слышал, что и вы не питаете любви к ним.
— Как много вы, однако, слышали!
— Это правда, — ответил Доусон и снова поклонился, превратив насмешку в комплимент. — Я сожалею о своей лжи и смиренно прошу прощения. Но не солги я тогда, вы бы уже давно были мертвы, а ваша прекрасная жена осталась бы вдовой. Мне по-прежнему неприятно, что пришлось так поступить, но теперь это уже неважно. Дело сделано.
— Тогда просто отпустите нас, — предложил Брансен.
— Куда?
— Подальше отсюда.
— Поплывете обратно через залив? Или побежите на запад, через дикие леса, где полно монстров и голодных диких кошек, а медведи толще, чем деревья? Будьте благоразумны. У вас нет выбора.
— Мы найдем корабль, который доставит нас на юг Хонсе или даже в Бехрен.
— До конца зимы кораблей не будет.
— Тогда мы подождем…
— Довольно! — оборвал его Доусон, резко посерьезнев, и вскочил в седло. — Довольно, Разбойник. Вас поймали. На юге вы уже признаны виновным и приговорены к смерти. Я предлагаю альтернативу. Вы можете войти в число воинов дамы Гвидры, многие из которых прибыли в Пирет вместе с вами, и биться за доброе дело. Мы в отчаянном положении, поэтому не думайте, будто я прошу вас об услуге.
— То есть?
— Если откажетесь, то лишитесь жизни, — пояснил вангардец и, заметив, как глаза Брансена сузились, а плечи расправились, добавил:
— Равно как и ваши спутницы.
Если бы Маккидж поднял на дыбы своего коня и заставил его ударить Брансена копытами по лицу, то вряд ли это подействовало бы сильнее, чем только что сказанные слова.
— Да как ты смеешь?! — вскричал молодой человек, но Доусон отъехал назад, в то время как охрана стала теснить Брансена и женщин.
— Попрощайтесь с ними, Разбойник, — настаивал Маккидж. — Мы уезжаем немедленно. Вы должны будете исправно служить нам в течение зимней кампании, и если мы дадим отпор самхаистам, то вы вернетесь. Все преступления будут прощены. Я сам отвезу вас на «Мечтательнице» куда угодно, — пообещал он и, развернув лошадь, посмотрел в упор на взбешенного Брансена. — Это лучшее, что вам могут предложить, Разбойник. По распоряжению самой дамы Гвидры я имею законное право хоть сейчас отдать приказ воинам убить вас. Так что собирайте вещи и прощайтесь. Сегодня ночью нам предстоит долгий путь, а завтра придется пройти еще больше.
Брансен ощутил внутри такую же пустоту, как тогда, когда узнал о казни Гарибонда.
В голове молодого человека вертелась единственная мысль: «Шанс упущен».
Он не понимал, как быть дальше и что делать. Царившая в душе сумятица порождала чувство вины, которое лишь усугубляло ее. Брансену казалось, что его засасывает куда-то вниз.
«Как ловко Доусон Маккидж обвел нас вокруг пальца! Отряд воинов за порогом, наше положение безнадежно. Этот хитрец заманил нас в идеальную ловушку», — думал Брансен, сидя в маленьком доме, спиной прислонившись к двери, с гематитом на лбу под черной шелковой косынкой.
— Можно сбежать через заднее окно и перелезть за стену, — предложила Кадайль, повязывая мужу на руку повязку, которая теперь, когда его разоблачили, была не более чем украшением. — Мы скроемся в густом лесу прежде, чем Доусон и его люди обнаружат наше отсутствие.
— И куда пойдем? Нет, — Брансен решительно покачал головой, — этому лесу нет конца. Даже если допустить, что ты сможешь идти, подумай о матери. Она уже немолода.
— Тогда иди один, — настаивала Кадайль. — Прошу тебя, Брансен. Какой из тебя наемник? Разве ты будешь получать удовольствие, убивая альпинадорцев, которые ничего плохого тебе не сделали?
— Выбирать не придется, — ответил молодой человек, повторяя слова Доусона.
— Беги!
— И оставить вас на милость леди Гвидры? Ты же слышала, что сказал Доусон.
— Он нас не обидит.
— Еще как обидит, миледи, — отозвался Маккидж, заглянув внутрь. — Это прискорбно, но верно.
Брансен зло посмотрел на вангардца и инстинктивно схватился за свой великолепный меч. Но Доусон был прав. Если бы не он, монахи уже убили бы Разбойника, опасаясь гнева владыки Делавала.
— Вы не понимаете, в каком мы положении, — продолжал воин, входя в дом. — Нас прижали к заливу. Самхаисты и их монстры вырезают наш народ целыми деревнями. Мужчин, женщин, детей — всех! Даже скотину не щадят. Поймите, я вовсе не горжусь тем, что обманул вас, но, если что, свою угрозу выполню, можете не сомневаться, — сказал Доусон и в упор посмотрел на Брансена. — А теперь пора, — объявил он и исчез в дверном проеме.
Кадайль, а затем и Каллен, ошарашенные произошедшим, в отчаянии бросились на шею Брансену. Их плечи сотрясались от рыданий. Молодой человек тихонько отстранился, чтобы устоять на ногах, поцеловал жену в щеку и вытер ее слезы, хотя на их место тут же набежали другие.
— Я вернусь, — пообещал он. — Не сомневайся.
С этими словами Брансен вышел вслед за Доусоном.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 51; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!