Архимандриту Спиридону, миссионеру 20 страница
– Это, отче, сотовый мед со Псху. Самый лечебный, говорят. Вам очень полезно его отведать. Это грецкие орехи…
– Хорошо, хорошо, отец Симон. – Духовник набросил на себя короткую мантию и надел епитрахиль.
– Батюшка, вам же нельзя сейчас принимать исповедь.
Но отец Кирилл поправил меня:
– Можно, можно. Теперь буду долго жить…
Я посмотрел на него, полагая его слова обычной шуткой старца. Но он был строг и серьезен. Легкая печаль скользила в его словах:
– Рад бы уйти к Господу, да чада не отпускают. Устраивают совместные молитвы. Не понимают, что мне гораздо лучше выйти из тела и водвориться у Господа, как говорит апостол (2 Кор. 5:8).
На исповеди я, захлебываясь слезами, мучаясь и терзаясь, поведал, что теряю молитву и слабею душевно, не ведая, где же конец этим скорбям.
– Скорби – наши учителя, отец Симон, – наставил меня духовник, сняв с моей головы епитрахиль после разрешительной молитвы и присев на больничную койку. – Никогда не оставляй покаяния, никогда. Во всех наших испытаниях оно незаменимый друг и помощник. Исповедующихся много, а кающихся – мало, да… Церковь учит людей и ведет их к Богопознанию, а не к одной только нравственности, как ее понимает мир. Наша цель – постижение Бога, а исправление греховных привычек – это средство для обретения благодати. Поэтому покаяние состоит в изменении, исправлении себя, а не только в раскаянии в содеянных грехах. Чем крепче в нас добродетели, тем меньше у нас препятствий на духовном пути… Почему ты так приуныл при малейших затруднениях, отец Симон? – внезапно спросил старец.
|
|
|
– Грешен, батюшка, изнемог… – Я опустил голову.
– Не так нужно помышлять, отец Симон, не так… Тот, кто познал, насколько душегубительны страсти, понимает и то, что всякое зло, что есть в мире, исходит из нашего сердца, как его обиталища. По сути, понимая все это в полноте, мы обнаруживаем себя заживо в аду. Но такое разумение без помощи Божией выдержать человеку невозможно. Много скорбей у праведного, да… (Пс. 33:20).
– Так старец Силуан писал, что ему было откровение от Господа: «Держи ум свой во аде и не отчаивайся,» – вспомнил я, не понимая, куда клонит отец Кирилл.
– Так, так, это все о том же… Необходимо крепко‑накрепко запомнить, что всякие страсти, которым время от времени предается наш ум, подобны граду, побивающему добрые всходы в душе! Что есть причина скорбей? Страсти человеческие… С благодатью сердце освобождается от бремени мира сего и его страстей, постигая Христа в самом себе. Освобождение же от гнета страстей и есть бесстрастие. Если мы не теряемся сами и держимся за Христа, то никакое искушение не сможет сбросить нас в пропасть.
|
|
|
– Отче, дорогой, я полностью разбит и подавлен, не знаю, смогу ли я еще когда‑нибудь приблизиться вновь к тому, как вы благословили мне жить, – утверждаться в непрестанной Иисусовой молитве. Мне кажется, что я ее теряю… – В сильном томлении духа сами собой изливались мои сокровенные душевные терзания.
– Когда ты болен и болезнь не проходит, помни, что она поистине послана тебе Богом для духовного обучения в искреннем смирении, поэтому не пугайся таких обстоятельств, возрастая в молитве, когда здоров. Если ты подавлен скорбями, напоминай себе, что твои несчастья пришли к тебе по твоим грехам для твоего упражнения в покаянии, потому сделай покаяние и обуздание ума своей духовной практикой. Неисходно следуй евангельским заповедям и взойдешь к полноте благодати Божией. Будь неизменно терпелив и через смирение придешь к Христовой Любви. Если молитва вошла в сердце, то ее уже не утратишь, даже если очень захотеть… Так говорили Глинские светильники Божии. Когда суровые обстоятельства ослабляют твое усердие, нужно всегда возгревать молитву, возгревать, отец Симон, чтобы она не остыла. – Старец приподнялся и приблизил ко мне голову. – Мир души, которому я учил тебя, со временем приводит к бесстрастию, а бесстрастие – это дыхание бессмертия… Истинная любовь во Христе приходит только в бесстрастии. Корень этого бесстрастия, или мира души, – смирение, плод – бесстрастная любовь. Стяжи бесстрастие, Симон, даже ценой своей жизни, ибо, утратив жизнь, обретешь ее во Христе. Сказано святым апостолом: Воля Божия есть освящение ваше (1 Фес. 4:3).
|
|
|
Я молчал, пытаясь осмыслить услышанное, затем сказал, волнуясь:
– Батюшка, родной, спасибо за наставление! Но я никогда даже не помышлял о том, что бесстрастие можно достичь таким грешникам, как я! Ведь это привилегия лишь великих святых, – в отчаянии выпалил я свое соображение, не решаясь взглянуть в лицо старца.
– А святые и бесстрастные откуда же брались? Из таких же грешных людей, как и мы… Ревнуй о бесстрастии, если желаешь узнать, что такое возлюбить Бога всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, – промолвил отец Кирилл, твердо и ясно выговаривая слова.
Но меня охватили сомнения.
– Отче, это стяжание бесстрастия в моем нынешнем устроении может растянуться на долгие годы… Успею ли я?
– Не на долгие годы, а на всю жизнь монашескую, отец Симон, должно стремиться к достижению бесстрастия. Разве страстная душа может возлюбить Бога и ближнего всеми своими помышлениями? Разве Христос любил страстно? Или страстно описание любви у апостола Павла? Помнишь, как сказано: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не безчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит (1 Кор. 13:4:7) Именно поэтому любовь никогда не перестает… – Духовник устало откинулся на подушки. – Христос любил всех бесстрастно, как Бог, и сострадал всем, как Человек. Так и нам подобает стремиться к тому, чтобы уподобиться своим любящим сердцем Господу и прийти в меру полного возраста Христова! (Еф. 4:13) К примеру, отец любит своих детей всегда, что бы они ни совершали. Такова должна быть и наша любовь к людям, как одной большой семье! Так любит своих детей их Создатель – Бог, так должны любить и мы.
|
|
|
– А как живет бесстрастный в этом мире, батюшка? Мне это непонятно.
– У бесстрастного уже нет браней, у него остались только приражения. Учись шествовать по жизни духом, мой дорогой, да, шествовать духом… Если мы созданы Господом для совершенной любви, а продолжаем ненавидеть ближних, мы оказываемся вне Бога в то же самое мгновение. Благодать оставляет небрежного и покидает ненавидящего, но прилепляется воедино к тому, кто кроток и трепещет словес Божиих, Его заботы и милости… А искушений с домом не бойся! Если есть воля Божия, все получится… Бог тебя благословит, отец Симон! Кланяйся от меня Федору Алексеевичу… Как он там? Переживает? – Батюшка улыбнулся.
– Читает Евангелие, по четкам молится, как умеет. А переживает о вас, отче…
– Передай‑ка ему от меня коробку конфет в утешение, а вот эту коробку тебе… – Старец вручил мне две большие коробки шоколадных конфет, перевязанных алыми лентами.
– Благословите, я эту коробку от вас братии привезу в скит, батюшка!
– Хорошо, хорошо… И братии дадим утешение! – Отец Кирилл нагрузил меня коробками сладостей. – С Богом…
Дома я торжественно вручил конфеты отцу:
– Папа, это тебе от батюшки!
Отец растрогался:
– Вот уж поистине дорог не подарок, а внимание…
В Сергиевом Посаде меня ожидал вызов на заседание горсовета. В большой комнате за длинным столом сидело человек десять ответственных лиц, рассматривающих документы по нашему дому. Началось голосование. Помощник мэра, властная деловая женщина, встав, неприязненно взглянула на меня:
– У нас тут попы понакупали себе домов и еще хотят их приватизировать! Мое заключение – отказать.
Я вышел несолоно хлебавши, не решаясь сказать отцу, что мы получили отказ.
– На следующем заседании будут решать, папа! Нужно подождать, – как можно бодрее объяснил я отцу наше положение.
– Из‑за лесу, из‑за гор едет дедушка Егор! – отвечал прибауткой отец. – Столько ждали, да ничего. Еще потерпим, сын. Тот, кто Ждет, лучше того, кто догоняет. Гналась, вот так, лиса за зайцем. Не догнала, запыхалась. Спряталась под елку и сидит, авось заяц мимо будет пробегать. А заяц, когда за ним волк или лиса гонятся, что делает? Закладывает большую петлю и по старому следу обратно. А потом – прыг в сторону и залегает в сугробе! Вот он и прыгнул под елку, а там уже лиса дожидается… Так и мы с тобой – нервничать не будем, горсовет от нас не уйдет, а мы станем спокойно дожидаться решения на Соловьевской улице. Куда этот горсовет от нас денется?
Уверенность старика внушила мне некоторую надежду:
– Тогда молись, папа. Мы же не старые лисы… – Я рассмеялся. – Нам с молитвой нужно дела делать!
– Верно, верно, сын… Пойду Евангелие почитаю.
Шаркая ногами, он уходил к себе в комнату, а я брал четки и забирался на свой деревянный топчан, поближе к теплой батарее, где сидел с четками до тех пор, пока не потухало в окне сияние декабрьского месяца. В конце концов, собравшись с духом, я пришел к наместнику, страшась того, что меня могут оставить в Лавре. Но отец Феофан не собирался ломать мне жизнь. Он взял трубку и набрал номер эконома.
– Отец эконом? Сейчас к тебе придет иеромонах Симон, помнишь его?
– Ну как же, как же, – зарокотал в трубке бас эконома. – Вместе постригались…
– Помоги ему с мэрией, позвони куда надо! Он расскажет, в чем дело… – Наместник положил трубку и пристально взглянул на меня, словно проверяя:
– Вы лошадь для скита купили?
– Купили, отец наместник. Черкесский жеребец, серый, в яблоках, трехлетка. Теперь он наш верный помощник, грузы возит. Может, к весне пахать научится, – трепеща под рентгеновским взглядом архимандрита, отвечал я.
– Ну а сам‑то как? В Лавру не хочешь вернуться?
– Лавру я очень люблю, отец наместник, но уединение люблю еще больше…
– Ну, раз любишь, там и сиди! Заканчивай с домом и давай в скит…
– Спасибо, отче!
Я вышел из кабинета не чувствуя под собой ног. «Слава Богу, пронесло!»
Эконом ждал меня у себя, в отделе кадров. Он вручил мне икону преподобного Сергия и стопку книг лаврского издания.
– Я уже позвонил мэру. Он тебя ждет. Это ему от меня передашь, а также поклон…
Мэр, человек лет пятидесяти, энергичный, с седой шевелюрой, принял меня в кабинете с глазу на глаз. Взяв подарки и стряхнув с них какой‑то волосок, он сухо и деловито спросил, просматривая бумаги:
– Как здоровье отца эконома?
– Хорошее. Передает вам поклон! – Я наблюдал, как он лист за листом подписывает бумаги.
– Ваши документы на приватизацию готовы. Сдайте их в отдел регистрации.
Мэр поднялся из‑за стола, передавая мне пачку документов. Я осмелел:
– Простите, а как же решение комиссии с их отказом?
– У меня право решающего голоса, и на этом основании аннулирую их постановление… – Он протянул мне руку. – Всего хорошего.
Я не верил своим глазам и ушам. «Вот здорово! Спасибо отцу Кириллу за молитвы! Все‑таки выручил отец наместник в очередной раз!» Все произошло так быстро, словно во сне. Я поспешил домой поделиться с отцом своей радостью.
– Победили, сын, победили! – Он обнял меня с любовью.
– Папа, что бы сами смогли сделать, если бы не батюшка и лаврские отцы?
– Это так, сын, это так… Всех их отблагодари от меня, спасибо им!
* * *
Мне бы дорогу твою неширокую,
Мне бы звезду над тобой синеокую,
Сердце твое, молодое, беспечное,
Дело твое, золотое, сердечное,
Путник, прошедший вечерней порой
Мимо окна, где лежу я больной…
* * *
Серое небо слегка голубеет –
Такая отрада!
Вижу, как сердце немного светлеет, –
За скорби награда!
В воздухе колокола сигнал,
Как отторженье ненастья,
Много я книг перечел, пока не узнал
Непознаваемость счастья…
* * *
Вы в жизнь мою вошли,
Как входят в дом,
В котором даже я
Живу с большим трудом!
В котором я подчас изнемогаю,
И тем не менее я дверь не закрываю.
Живите так, как ближе вам, родней.
Вы в жизнь мою вошли,
Подумайте о ней.
Есть безумство мира сего, и есть духовное безумство, и отстоят они друг от друга как небо от земли. Безумная алчность к теням пустого и жалкого мира – безумство обезумевших душ, привязавшихся к плоти. Безумство духовной жажды к освобождению от мира теней и рабства страстей ради соединения с Тобой, Боже, – безумство Божественной мудрости. Так безумство проповеди Христовой спасает тех, кто верует всем сердцем в вечные глаголы Твои, Христе, отвергающие разум разумных и превращающие в безумие мудрость мира сего. Мечется ум человеческий между раем и адом, ибо он есть врата, через которые вошел грех. Ум – всего лишь дырявая заплата на рубище земной мудрости, душевной, бесовской, живущий самообманом и обманывающий беспрестанно других несчастных наследников ада. Но ум, преображенный благодатью, становится Божественным духом, всеблагим сознанием, вратами вечности, через которые приходит вечное спасение, и наследует не только рай, но и Тебя Самого – Трисиянное Божество, Святую Троицу.
СКИТ В ЕРМОЛОВКЕ
Как скрытая в недрах гор вода ищет путь на свет, где упадает звенящим ручьем в чьи‑то ладони, так любовь моя к Тебе, Боже, ищет путь наверх, из земной тьмы в сияющее Царство Небесное. Как погонщик каравана никогда не поведет его в безводные места, где нет никакого питья, так стремление сердца моего к Тебе, Господи, пусть никогда не повернет в бесплодные учения и без‑благодатные воззрения, ибо в Тебе одном обрел я глаголы жизни вечной, подобные рекам воды живой, утоляющим всякую жажду истомившейся о спасении души. Не пустые лжеучения мудрецов земных, но лишь Дух Твой Святой пусть всегда вдохновляет меня. Рассеянный ум мой утверди в истинном бесстрастии и безмолвии и любовью Горней уязви внутреннее мое, Боже! Да пребудет ум мой в животворящем воздухе Царства Христова, в Царстве священного безмолвия!
Играя солнцем и расписывая окна морозными узорами, декабрь завершился праздничным Рождеством и литургией в любимой Лавре. Промелькнули Святки, со столпотворением съехавшихся отовсюду на Богоявление паломников, отшумев оживленной суматохой и отзвенев многоголосьем колоколов. В благодарность за помощь и поддержку я подарил все стихи, написанные мною, отцу Анастасию и его помощнице, надеясь ими выразить давним друзьям свою признательность, не рассчитывая, что они могут кому‑то понадобиться. С архимандритом о стихах мы никогда не говорили, но, зная его чуткую художественную натуру, хотелось духовной поэзией порадовать и его душу.
Время шло, а мы с отцом все еще сидели на чемоданах. Продажа дома шла очень туго – покупателей не было. Приехал отец Пимен и сразу взял дело в свои руки.
– Начнем с главного! – заявил он. – Необходимо сделать независимую объективную оценку дома! Сколько выставят за него, за столько и продавать надо.
Оценка дома дала сумму в сорок тысяч долларов. И это мертвое дело неожиданно сдвинулось с места. Отец Кирилл пришел к нам на помощь, не забывая о нас даже в больнице. Он сообщил архимандриту, что его чадо – настоятель одного из московских монастырей – ищет в Сергиевом Посаде дом для своих родителей. Сестру настоятеля привела в дом помощница нашего лаврского издателя, и наше жилище пришлось по душе покупательнице. По благословению батюшки отец Пимен и я встретились с этим уважаемым монахом и его сестрой. В несколько дней покупка была совершена. Оставалось подыскать жилье отцу в Адлере. Архимандрит отправился со мной, надеясь заодно подыскать место для скита.
Ласковое солнышко с теплым веянием морского ветерка, солоноватого и ароматного, встретило нас в южном городке, когда мы вышли из поезда.
– Ну и благодать стоит! – порадовался мой друг. – А то все мерзнем и мерзнем… Климат для твоего отца очень подходящий!
– Для меня тоже!
Я всей грудью вдыхал свежий морской воздух, когда мы вышли на набережную. У архимандрита в Сочи оказался знакомый – экономист Филипп, крепко сложенный парень, неспешный, рассудительный, окончивший Плехановский институт. Он и его мама оказались знатоками всех районов побережья и самоотверженно взялись за поиски жилья. Они быстро отыскали подходящую однокомнатную квартиру с двумя лоджиями. Цена тоже оказалась подходящей – восемнадцать тысяч долларов.
– Теперь надо нам, отец Симон, реализовать батюшкино благословение, – доверительно вел беседу мой друг, когда мы сидели за вечерним чаем. – На оставшуюся сумму нужно скит для братии организовать. Поможешь мне?
– С удовольствием! – загорелся я. – Ведь эти места мне с юности знакомы. Поищем, конечно. Это ты здорово придумал! Можно поискать участки по Краснополянскому ущелью.
– Вот ты этим и займись, когда отца сюда перевезешь! – заключил архимандрит.
На Соловьевской улице я застал отца в волнении: он упаковывал вещи, продукты, мебель, бегая из дома в подвал и обратно.
– Ну что, сын, нашли квартиру?
– Нашли, папа, однокомнатную, в хорошем районе, море совсем рядом, – порадовал я старика. – Только ты, пожалуйста, не простудись к отъезду, а то уехать не сможем.
– Я еще крепкий, меня хворь не берет! – радостно засмеялся отец. – Жалко, что Лиды с нами нет, она бы порадовалась… – Он внезапно погрустнел, слезы выступили на его глазах. Такой быстрый переход от радости к печали не был свойствен отцу и встревожил меня.
– Да ты уже заболел, папа! – Я потрогал рукой его лоб. – Вот видишь, горячий…
– Пройдет! Чайку выпьем с ромашкой, и как рукой снимет…
Но рукой простуду не сняло. Хотя отец не слег, он ходил, сморкаясь в большой клетчатый платок и оглушительно чихая.
В маленькой фирме по продаже недвижимости меня принял молодой парень в очках, бывший инженер‑конструктор. Среди сотрудников в углу за столом сидела угрюмая личность с квадратным подбородком, листающая какие‑то бумаги. Директор, зорко перехватив мой взгляд, шепнул:
– Проверяющий из местных криминалов… А что делать? Но вы не волнуйтесь, батюшка, у нас фирма честная. Поможем вам быстро и правильно оформить документы на продажу дома!
В этот период развала России начались жуткие времена засилья уголовников. На площади перед Лаврой взорвали автомобиль с каким‑то главарем. Шел бесконтрольный передел имущества и денег. Постоянно общаясь с директором фирмы, я незаметно подружился с ним. Он понравился мне своей порядочностью:
– Работал я конструктором на ракетном заводе. Работа интересная, увлекательная. И в один час ее не стало. Мы всем отделом и создали фирму, кормиться‑то надо. Теперь платим дань бандитам…
В последний день, передавая мне папку с документами, он неожиданно спросил меня:
– Батюшка, можно я приду вас провожать?
– Приходите, буду рад! – пожал я руку новому другу, с которым уже предстояло прощаться. Он же помог мне отправить контейнер с вещами в Адлер.
Новая хозяйка дома ужаснулась, увидев полчища тараканов.
– Напасть какая! Смотреть не могу… Нужно дом выморозить, обязательно нужно выморозить!
Я попытался уговорить испуганную женщину:
– Подождите, пожалуйста, когда мы с отцом уедем!
– Но как же мои родители въедут в дом с тараканами? Наши вещи уже на товарной станции стоят, – воспротивилась она.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 48; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!