ЛЮБОВНАЯ ИСТОРИЯ ДЖЕРЕМИ ПИТТА 16 страница
любезнее. Сразу же откровенно признался в своем обмане, но сказал, что,
после того как мы отплыли, он передал золото тебе в виде выкупа за себя и за
тех, кто его сопровождал, а ты якобы велел ему передать нам приказ
немедленно возвращаться. Потом он еще показал нам свою охранную грамоту,
написанную твоей рукой...
Тут вмешался Ибервиль и закончил рассказ:
-- Ну, а поскольку у нас, не в пример тебе, нет такого доверия к
испанцам, мы решили, что кто раз обманул, тот обманет снова, высадили их
всех на берег и обыскали.
-- И неужто вы нашли золото? -- совершенно потрясенный, спросил капитан
Блад.
Ибервиль улыбнулся и ответил не сразу:
-- Ты позволил им забрать с собой вдоволь всякого провианта на дорогу.
А не заметил ты, из какого источника наполнял дон Доминго водой свои
бочонки?
-- Бочонки? -- переспросил капитан Блад.
-- В этих бочонках было золото. Фунтов шестьсот -- семьсот, никак не
меньше. Мы его привезли с собой.
Когда ликующий рев, вызванный этим сообщением, мало-помалу стих,
капитан Блад уже успел оправиться от нанесенного ему удара. Он рассмеялся.
-- Ваша взяла, -- сказал он Ибервилю и Хагторпу. -- И в наказание за
то, что я позволил так бессовестно себя одурачить, мне остается только
отказаться от причитающейся мне доли добычи. -- Помолчав, он спросил уже без
улыбки: -- А что вы сделали с доном Доминго?
-- Я бы пристрелил его на месте за такое вероломство, -- свирепо заявил
|
|
|
Хагторп, -- если бы не Ибервиль... Да, Ибервиль -- кто бы это подумал! --
Ибервиль распустил сопли и так ко мне пристал, что я велел испанцу убираться
на все четыре стороны.
Молодой француз отвернулся, пристыженный, избегая встречаться взглядом
с капитаном, который смотрел на него с вопросительным удивлением.
-- Ну, чего вы хотите? -- не выдержал наконец Ибервиль и с вызовом
поглядел на Блада. -- Там же была женщина, в конце-то концов! Там была эта
маленькая индианка, его жена!
-- Клянусь честью, о ней-то я сейчас и думал, -- сказал капитан Блад.
-- И вот ради нее -- да и ради нас самих тоже -- нам следует, пожалуй,
сказать Бразо Ларго, что дон Доминго и его жена убиты в схватке за золото.
Бочонки с золотом отлично подкрепят наши слова. Так будет спокойнее для всех
да и для самого старика индейца.
Итак, хотя корсары и вернулись из этого похода с богатой добычей, он
был записан ими в счет личных -- весьма редких -- неудач капитана Блада.
Впрочем, сам он расценивал это несколько иначе.
ЛЮБОВНАЯ ИСТОРИЯ ДЖЕРЕМИ ПИТТА
История любви Джереми Питта, молодого шкипера из Сомерсетшира, судьба
которого одной богатой трагическими событиями ночью накрепко сплелась с
|
|
|
судьбой Питера Блада, относит нас к тем великим для капитана Блада дням,
когда под его командой находилось пять кораблей и свыше тысячи людей
различной национальности, добровольно пришедших на службу к этому искусному
флотоводцу, зная, что ему всегда сопутствует удача.
И на этот раз он только что вернулся из удачного набега на испанскую
флотилию ловцов жемчуга у Рио-дель-Хача. Он возвратился на Тортугу, чтобы
произвести необходимый ремонт судов, и нельзя сказать, чтобы это было
сделано преждевременно.
В Кайонской бухте стояло в это время на якоре еще несколько пиратских
кораблей, и маленький городок гудел от их шумного бражничания. Таверны и
лавчонки, торговавшие ромом, процветали; кабатчики и женщины всех
национальностей, белые и полукровки, представлявшие столь же пестрое людское
сборище, как сами пираты, легко освобождали грабителей от значительной части
их добычи, отнятой у испанцев, которые, в свою очередь, нередко мало чем
отличались от грабителей.
Это было, как всегда, беспокойное время для господина д'Ожерона --
представителя французской Вест-Индской компании и губернатора Тортуги.
Губернатор д'Ожерон, как мы знаем, неплохо вел свои дела, собирая дань
|
|
|
с пиратов путем портовых пошлин, а также различными другими способами.
Губернатор имел, как мы тоже, конечно, помним, двух дочерей: стройную
жизнерадостную Люсьен и статную пышноволосую брюнетку Мадлен, которая
однажды, пав жертвой пиратских чар некоего Левасера, позволила себя
похитить, затем была вырвана из хищных рук этого негодяя капитаном Бладом и
доставлена к отцу целой-невредимой и несколько отрезвевшей.
С того времени господин д'Ожерон стал с особой осторожностью и разбором
принимать гостей в своем большом белом доме, утопающем в ароматной зелени
сада и расположенном на высоком холме в предместье города.
Капитан Блад после столь ценной услуги, оказанной им этому семейству,
был принят в нем почти как свой. А поскольку его офицеров никак нельзя было
причислить к разряду обыкновенных пиратов, так как все они были
политическими бунтарями и лишь изгнание заставило их примкнуть к "береговому
братству", им также оказывался в доме губернатора хороший прием.
Отсюда возникали новые трудности. Если двери дома губернатора были
открыты для корсаров, сподвижников Блада, губернатор не мог, не нанеся
обиды, закрыть их для других командиров пиратских кораблей, и ему
|
|
|
приходилось терпеть посещения некоторых лиц, не пользовавшихся ни доверием
его, ни симпатией, -- терпеть, невзирая на протесты некоего почетного гостя
из Франции -- деликатного и утонченного мосье де Меркера, никак не
расположенного встречаться в гостиной с пиратами.
Де Меркер был сыном одного из директоров французской Вест-Индской
компании и по приказу отца путешествовал по принадлежащим ей колониям,
знакомясь с положением дел и набираясь ума. Фрегат "Сийнь", доставивший его
к берегам Тортуги неделю назад, все еще стоял на якоре в Кайонской бухте,
ожидая, когда сей юноша почтет для себя удобным возвратиться на борт. Отсюда
легко можно было заключить, что гость -- важная птица, и, следовательно,
губернатору надлежало со всем возможным усердием идти навстречу его
желаниям. Но как пойдешь им навстречу, когда приходится иметь дело хотя бы с
таким чванливым и нахально-грубым парнем, как капитан Тондер с "Рейн Марго"?
Губернатор д'Ожерон не видел никакой возможности закрыть перед этим пиратом
двери своего дома, как того желал де Меркер. Он не мог решиться на это даже
после того, как стало совершенно очевидно, что негодяя Тендера привлекает
сюда общество мадемуазель Люсьен.
Другой жертвой тех же чар пал молодой Джереми Питт. Впрочем, Питт был
человеком совсем иного склада, и если знаки внимания, которые он оказывал
мадемуазель Люсьен, и вызывали у д'Ожерона некоторое недовольство, то это не
шло ни в какое сравнение с той тревогой, которую порождал в нем Тондер.
А Джереми Питт, казалось, самой природой был создан, чтобы возбуждать к
себе любовь. Ясные голубые глаза, прямой, открытый взгляд, нежная кожа,
правильные черты лица, золотые кудри и стройная атлетическая фигура в ладно
пригнанном, аккуратном костюме -- все это не могло не привлекать к нему
сердца. Мужественность и сила сочетались в нем с женственной мягкостью
натуры. Трудно было представить себе человека, более не похожего на
политического заговорщика, коим он когда-то был, или на пирата, коим он
теперь, в сущности, являлся. Приятные манеры и хорошо подвешенный язык, а
порой, в минуты вдохновения, уменье изъясняться красноречиво и даже
поэтически завершали этот портрет идеального любовника.
Что-то неуловимое, проскальзывавшее в ласковом обращении с ним девушки
(а быть может, это просто нашептывали ему его мечты), заставляло Джереми
думать, что он ей не безразличен, и однажды вечером, гуляя с ней под
душистыми перечными деревьями в саду ее отца, он открылся ей в любви и,
прежде чем она успела прийти в себя от этого ошеломляющего признания, обнял
ее и поцеловал.
-- Мосье Джереми... как вы могли?.. Вы не должны были этого делать, --
вся дрожа, пролепетала Люсьен, получив наконец возможность перевести дух.
(Джереми увидел, что в глазах у нее стоят слезы.) -- Если мой отец узнает...
Джереми не дал ей договорить.
-- Конечно, он узнает! -- с жаром воскликнул юноша. -- Я и хочу, чтобы
он узнал. Узнал тотчас же.
Вдали показались де Меркер и Мадлен, и Люсьен направилась к ним, но
Джереми, ни секунды не медля, бросился разыскивать губернатора.
Д'Ожерон, изящный, элегантный, принесший с собой на эти туземные
острова Нового Света всю изысканную учтивость Старого Света, не сумел
скрыть, что он крайне огорчен. Сколотив немалое состояние за время своего
губернаторства, он строил честолюбивые планы для своих рано лишившихся
матери дочерей и мечтал в самом недалеком времени отправить их во Францию.
Все это он и изложил мистеру Питту -- не резко и не грубо, но в самой
деликатной форме, всячески щадя его чувства, -- и в заключение добавил, что
Люсьен уже помолвлена.
Джереми был поражен.
-- Как так! Почему же она ничего не сказала мне? -- воскликнул он,
совершенно забывая о том, что сам не дал ей для этого ни малейшей
возможности.
-- Может быть, она не вполне отдает себе в этом отчет. Вы же знаете,
как подобные браки принято заключать во Франции.
Мистер Питт попробовал было горячо выступить в защиту естественного
отбора, но Д'Ожерон прервал его красноречивую тираду раньше, чем он успел
основательно развить свою мысль.
-- Дорогой мой мистер Питт, друг мой, прошу вас, поразмыслите
хорошенько, вспомните, какое положение занимаете вы в обществе. Вы --
флибустьер, искатель приключений, Я говорю это не в осуждение и не в обиду
вам. Я просто хочу указать на то, что ваша жизнь зависит от удачи. Девушке,
получившей самое утонченное воспитание, вы должны предложить обеспеченное
существование и надежный кров, а разве вы в состоянии это сделать? Если бы
вы сами имели дочь, отдали бы вы ее руку человеку, чья судьба была бы
подобна вашей?
-- Да, если бы она полюбила его, -- сказал мистер Питт.
-- Ах, что такое любовь, друг мой?
Джереми, считая, что после только что пережитого упоения и внезапного
стремительного погружения в бездну горя ему это куда как хорошо известно, не
сумел тем не менее облечь приобретенные им познания в слова. Д'Ожерон
снисходительно улыбнулся, наблюдая его замешательство.
-- Для влюбленного все исчерпывается любовью, я понимаю вас. Но для
отца этого мало -- ведь он ответствен за судьбу своего ребенка. Вы оказали
мне большую честь, мосье Питт. Я в отчаянии, что вынужден отклонить ваше
предложение. Уважая чувства друг друга, нам не следует, думается мне,
касаться в дальнейшем этой темы.
Общеизвестно, однако, что когда какой-либо молодой человек делает
открытие, что не может жить без той или иной молодой особы, и если он при
этом со свойственным всем влюбленным эгоизмом верит, что и она не может без
него жить, едва ли первое возникшее на пути препятствие заставит его
отказаться от своих притязаний.
Впрочем, в настоящую минуту Джереми был лишен возможности стоять на
своем, ввиду появления величавой Мадлен в сопровождении де Меркера. Поискав
глазами Люсьен, молодой француз осведомился о ней. У него были красивые
глаза и красивый голос, и вообще он был, несомненно, красивый мужчина,
безукоризненно одетый и с безукоризненными манерами, довольно рослый, но
столь хрупкого, деликатного сложения, что казалось -- подуй ветер посильнее,
и он поднимет его на воздух словно былинку. Впрочем, держался мосье де
Меркер весьма уверенно, что странно противоречило его почти
болезненно-изнеженному виду.
Он, по-видимому, был удивлен, не обнаружив мадемуазель Люсьен в
кабинете ее отца. Мосье де Меркер хотел, по его словам, умолять ее спеть ему
еще раз те провансальские песенки, которыми она услаждала его слух накануне
вечером. И он жестом указал на стоявшие в углу клавикорды. Мадлен
отправилась разыскивать сестру. Мистер Питт встал и откланялся. В его
теперешнем состоянии духа у него едва ли хватило бы терпения слушать, как
мадемуазель Люсьен будет петь провансальские песенки для господина де
Меркера.
И Питт отправился излить душу капитану Бладу, которого он нашел в его
просторной каюте на флагманском корабле "Арабелла".
Питер Блад отложил в сторону порядком потрепанный томик Горация, дабы
выслушать горестную жалобу своего молодого шкипера и друга. Полулежа на
подушках, брошенных на крышку ларя под кормовым окном, капитан Блад был
исполнен сочувствия и безжалостно суров.
-- Д'Ожерон, безусловно, прав, -- заявил он. -- Твой образ жизни,
Джереми, не дает тебе права обзаводиться семьей. И это еще не единственная
причина, почему ты должен выкинуть такую вздорную идею из головы, -- добавил
он. -- Другая причина в самой Люсьен: это очаровательное, соблазнительное
дитя, но слишком легкомысленное и ветреное, чтобы обеспечить душевный покой
супругу, который не всегда будет находиться возле нее и, следовательно, не
сможет ни оградить ее от опасности, ни остеречь. Этот малый, Тондер, что ни
день таскается в дом губернатора. А тебе, Джереми, не приходило в голову
поинтересоваться, что его туда влечет? А этот субтильный хлыщ, этот
французик де Меркер, почему он до сих пор торчит на Тортуге? И, поверь мне,
есть еще и другие, которые, как и ты, получают восхитительную усладу в
обществе этой молодой особы, всегда готовой с охотой выслушивать любовные
признания.
-- Чтоб отсох твой гнусный язык! -- загремел влюбленный Питт, весь кипя
от праведного гнева. -- По какому праву позволяешь ты себе говорить подобные
вещи?
-- По праву здравого смысла и не затуманенного любовью зрения. Не ты
первый поцеловал нежные губки мадемуазель Люсьен и не ты последний будешь их
целовать, даже если женишься на ней. Будь благодарен судьбе, что ее папаша
не на тебе остановил свой выбор. Хорошенькие девчонки, вроде этой Люсьен
Д'Ожерон, существуют только для того, чтобы приносить беды и тревоги в мир.
Джереми не пожелал больше слушать подобные богохульства. Он сказал, что
только такой человек, как Блад -- без веры, без идеалов, -- может столь
низко думать о самом нежном, самом чистом, самом святом создании на земле. И
он выбежал из каюты, оставив капитана Блада в обществе его любимого Горация.
И все же слова Блада заронили крупицу ядовитого сомнения в сердце
влюбленного. Ревность, получившая основательное подтверждение своих
подозрений, может убить любовь наповал, но ревность, питаемая одними
сомнениями, лишь жарче разжигает пламя любви. И ранним утром мистер Питт,
весь горя в любовной лихорадке, презрел полученный от господина д'Ожерона
отказ и отправился в белый губернаторский дом на холме. На сей раз он явился
туда ранее обычного и нашел владычицу своего сердца прогуливающейся в саду.
Она гуляла в обществе капитана Тендера -- человека, пользующегося весьма
дурной славой. Говорили, что он был когда-то первым фехтовальщиком в Париже
и, убив кого-то на дуэли, бежал за океан, спасаясь от мести семьи погибшего.
Он был невысок ростом, жилист, а его стальная мускулатура производила
обманчивое впечатление сухощавости. Одевался он с несколько кричащей
элегантностью и двигался удивительно проворно и легко. Внешность его можно
было бы назвать банальной, если бы не маленькие, черные, круглые, как
бусины, глазки, взгляд которых был необычайно пронзителен. В настоящий
момент взгляд этот довольно нагло пронзал Джереми Питта, как бы предлагая
ему убраться туда, откуда он пришел. Правая рука капитана обвивала талию
мадемуазель Люсьен. При появлении мистера Питта рука продолжала оставаться в
том же положении, пока сама мадемуазель в некотором замешательстве не
высвободилась из этих полуобъятий.
-- А, это мосье Джереми! -- воскликнула она и добавила (ни с того ни с
сего, как показалось мистеру Питту): -- Я вас не ждала!
Джереми почти машинально поднес к губам протянутую ему руку, бормоча
приветствие на своем плоховатом французском языке. Последовал обмен
несколькими банальными фразами, затем наступила неловкая пауза, и Тондер
сказал, насупив брови:
-- Если дама говорит мне, что она меня не ждала, я делаю отсюда вывод,
что мое появление для нее нежелательно.
-- Охотно верю, что вам не раз приходилось делать подобный вывод.
Капитан Тондер улыбнулся. Завзятые дуэлянты, как известно, отличаются
завидным самообладанием.
-- Но не выслушивать дерзости. Не всегда благоразумно позволять себе
говорить дерзости. Порой за это приходится довольно чувствительно
расплачиваться...
Тут вмешалась Люсьен. Взгляд у нее был испуганный, голос дрожал:
-- Что это такое? О чем вы говорите? Вы не правы, мосье Тондер. С чего
вы взяли, что появление мосье Джереми для меня нежелательно? Мосье Джереми
-- мой друг, а появление друга всегда желательно.
-- Возможно, для вас, мадемуазель. Но для других ваших друзей оно может
быть крайне нежелательным.
-- И опять вы не правы. -- Теперь она говорила ледяным тоном. -- Я не
могу считать своим другом того, кому кажется нежелательным появление моих
друзей.
Капитан закусил губу, и это дало маленькое удовлетворение Джереми,
которого обдало жаром, когда он увидел руку капитана на талии девушки, чьи
губы он целовал еще вчера. Беспощадные слова капитана Блада невольно всплыли
в его памяти в этот миг.
Появление д'Ожерона и де Меркера положило конец этой маленькой стычке.
Оба эти господина слегка запыхались -- казалось, они спешили сюда со всех
ног, но, увидав, кто находится в саду, облегченно сбавили шаг. Д'Ожерон,
по-видимому, предполагал застать несколько иное общество и был приятно
удивлен, словно безопасность Люсьен обеспечивалась главным образом
количеством ее поклонников. Появление новых лиц разрядило атмосферу, но
капитан Тондер, как видно, не стремился к миролюбивому общению и удалился.
Прощаясь с Джереми, он произнес многозначительно, с недоброй улыбкой:
-- Я буду с нетерпением ожидать случая, мосье, возобновить наш с вами
занимательный спор.
Вскоре и Джереми хотел откланяться, но Д'Ожерон задержал его:
-- Повремените еще минуту, мосье Питт.
Ласково взяв молодого человека под руку, он увлек его в сторону от де
Меркера и Люсьен. Они прошли до конца аллеи и углубились под своды
апельсиновых деревьев, привезенных сюда из Европы. Здесь было тенисто и
прохладно, спелые плоды поблескивали, словно фонарики, в темно-зеленой
Дата добавления: 2021-01-20; просмотров: 50; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!