ЛЮБОВНАЯ ИСТОРИЯ ДЖЕРЕМИ ПИТТА 9 страница
повел оба корабля юговосточным курсом к проливу между Анегадой и Виргинскими
островами.
Изменив столь внезапно курс, Блад не преминул в тот же вечер дать тому
объяснение, для чего в большой капитанской каюте было созвано совещание, на
которое он пригласил своего помощника Волверстона, шкипера Питта, канонира
Огла и двух представителей от команды; один из них, по имени Альбин, был
француз, и его присутствие обуславливалось тем, что французы составляли в то
время примерно одну треть всех корсаров, находившихся на борту "Арабеллы".
Сообщение капитана Блада о том, что он намерен плыть к острову Антигуа,
встретило противодействие.
В наиболее краткой форме противодействие это было выражено
Волверстоном. Стукнув по столу окорокообразной ручищей, Волверстон заявил:
-- К черту короля Якова со всеми его прислужниками! Хватит с него и
того, что мы никогда не нападаем на английские суда и на английские
поселения. Но будь я проклят, если мы станем защищать тех, от кого нам самим
не ждать добра.
Капитан Блад дал разъяснение:
-- Испанцы собираются произвести это нападение в виде компенсации за те
убытки, которые якобы понесла Испания от нашей руки. Вот почему я считаю,
что это нас к чему-то обязывает. Не будучи ни патриотами, ни альтруистами,
как явствует из слов Волверстона, мы тем не менее можем предупредить
население и оказать помощь как наемники, услуги которых оплатит гарнизон,
|
|
|
ибо он, несомненно, будет рад нанять нас. И, таким образом, мы исполним свой
долг, не упустив при этом и своей выгоды.
Последний аргумент решил спор в пользу Питера Блада.
На заре, миновав пролив, корабли легли в дрейф у южного мыса острова
Горда по правому борту не более как в четырех-пяти милях от него. Море было
спокойное. Капитан Блад приказал спустить на воду шлюпки с "Атревиды", и
команда испанского корабля поплыла в них к берегу, после чего оба корабля
продолжали свой путь к Подветренным островам.
С легким попутным ветром пройдя к югу от Саба, они к утру следующего
дня приблизились к западному берегу Антигуа и, подняв английский флаг,
бросили якорь в десяти саженях к северу от банки, разделяющей надвое вход в
Форт-Бей.
Вскоре после полудня, когда полковник Коуртни, правитель Подветренных
островов, чья губернаторская резиденция находилась на Антигуа, только что
уселся за обеденный стол в обществе миссис Коуртни и капитана Макартни, ему,
к немалому его изумлению, было доложено, что капитан Блад высадился в бухте
Сент-Джон и желает нанести визит его высокоблагородию.
Полковник Коуртни, высокий, тощий, веснушчатый господин лет сорока
|
|
|
пяти, заморгал красноватыми веками и обратил взгляд бесцветных глаз на
своего секретаря мистера Айвиса, принесшего ему это известие.
-- Капитан Блад, говорите вы? Капитан Блад? Какой капитан Блад?
Надеюсь, не этот проклятый пират, не этот висельник, сбежавший с Барбадоса?
Видя, как разволновался губернатор, юный мистер Айвис позволил себе
улыбнуться.
-- Он самый, сэр.
Полковник Коуртни швырнул салфетку на стол и, все еще не веря своим
ушам, поднялся на ноги.
-- Вы говорите, он здесь? Он что, рехнулся? Может быть, у него
солнечный удар? Клянусь богом, я закую его в кандалы, прежде чем сяду
сегодня обедать, и отправлю в Англию, прежде -- чем... Он не договорил и
повернулся к своему военному коменданту: -- Черт побери, вероятно, нам все
же следует его принять.
Круглое лицо Макартни, почти столь же красное, как его мундир, выражало
не меньшее изумление, чем лицо губернатора. Чтобы такой отъявленный негодяй,
за голову которого объявлена награда, имел наглость явиться днем с визитом к
губернатору английской колонии, -- от подобного известия капитан Макартни
онемел и окончательно утратил способность что-либо осмыслить.
Мистер Айвис пригласил в просторную, прохладную, довольно скудно
|
|
|
обставленную комнату высокого, худощавого мужчину, весьма элегантно одетого
в светло-коричневый парчовый кафтан. Крупный, драгоценный бриллиант сверкал
в великолепном кружеве пышного жабо, бриллиантовая пряжка поблескивала на
шляпе с плюмажем, которую этот господин держал в руке, большая грушевидная
жемчужина покачивалась под мочкой левого уха, тускло мерцая среди черных
локонов парика. Гость опирался о черную трость с золотым набалдашником. Он
был так не похож на пирата, этот щегольски одетый господин, что все в
молчании уставились на его бронзовое от загара продолговатое горбоносое лицо
с сардонической складкой губ и холодными синими глазами. Все больше и больше
изумляясь и все меньше веря своим органам чувств, полковник наконец спросил,
беспокойно дернувшись на стуле:
-- Вы капитан Блад?
Гость поклонился. Капитан Макартни ахнул и пожелал, чтоб его разразил
гром. Полковник произнес:
-- Черт побери! -- И его бесцветные глаза совсем вылезли из орбит. Он
бросил взгляд на свою бледную супругу, потом поглядел на Макартни и снова
воззрился на капитана Блада. -- Вы храбрый мошенник. Храбрый мошенник, черт
побери!
-- Я вижу, что вы уже слышали обо мне.
|
|
|
-- Слышал, но все же не ожидал, что вы способны явиться сюда. Вы же не
для того пришли, чтобы сдаться мне в плен?
Пират не спеша шагнул к столу. Макартни невольно встал.
-- Прочтите это послание, оно вам многое объяснит, -- сказал Блад и
положил перед губернатором письмо испанского адмирала. -- Волею судеб оно
попало в мои руки вместе с джентльменом, которому было адресовано.
Полковник Коуртни прочел, изменился в лице и протянул письмо Макартни.
Затем снова поглядел на капитана Блада, и тот, как бы отвечая на его взгляд,
сказал:
-- Да, я явился сюда, чтобы предупредить вас и в случае необходимости
сослужить вам службу.
-- Мне? Службу? Какую?
-- Боюсь, что у вас будет в этом нужда. Ваш смехотворный форт не
выстоит и часа под огнем испанских орудий, после чего эти кастильские
господа пожалуют к вам в город. А как они себя ведут в подобных случаях,
вам, я полагаю, известно. Если нет, могу это описать.
-- Но... разрази меня гром! -- воскликнул Макартни. -- Мы же не воюем с
Испанией!
Полковник Коуртни в холодном бешенстве повернулся к капитану Бладу.
-- Это вы причина всех наших бедствий! Ваши грабительские набеги
навлекли на нас эту напасть.
-- Вот поэтому-то я и явился сюда. Хотя думаю, что мои набеги скорее
предлог для испанцев, чем причина. -- Капитан Блад опустился на стул. -- Вы,
как я слышал, нашли здесь, на вашем острове, золото, и дон Мигель, вероятно,
оповещен об этом тоже. В вашем гарнизоне всего двести солдат, а ваш форт,
как я уже сказал, -- старая развалина. Я привел сюда большой, хорошо
вооруженный корабль и две сотни таких вояк, равных которым не сыщется во
всем Карибском море, а может, и на всей планете. Конечно, я -- проклятый
пират и за мою голову назначена награда, и если вы чрезмерно щепетильны, то,
вероятно, не захотите говорить со мной. Но если у вас есть хоть капля
здравого смысла -- а я надеюсь, что это так, -- вы будете благодарить бога
за то, что я явился сюда, и примете мои условия.
-- Условия?
Капитан Блад разъяснил. Его люди не собираются строить из себя героев и
рисковать жизнью ни за что ни про что. Кроме того, среди них очень много
французов, а те, естественно, не могут испытывать патриотических чувств по
отношению к английской колонии. Они захотят получить какую-либо, хотя бы
незначительную, компенсацию за те ценные услуги, которые они готовы оказать.
-- К тому же, полковник, -- добавил в заключение капитан Блад, -- это
еще и вопрос вашей чести. Заключать с нами союз для вас, может быть, и
неудобно, а вот нанять нас -- это совсем другое дело. Когда же операция
будет завершена, никто не мешает вам снова преследовать нас как нарушителей
закона.
Полковник поглядел на него мрачно.
-- Мой долг повелевает мне немедленно заковать вас в кандалы и
отправить в Англию, где вас ждет виселица.
Капитан Блад и бровью не повел.
-- Ваш первейший долг -- спасти от нападения эту колонию, правителем
которой вы являетесь. Вы оповещены о том, что ей угрожает опасность. И
опасность эта столь близка, что вам должна быть дорога каждая секунда.
Клянусь, вы поступите разумно, если не будете терять эти секунды даром.
Губернатор поглядел на Макартни. Взгляд Макартни был столь же пуст, как
и его черепная коробка. Но тут неожиданно поднялась со стула супруга
полковника -- испуганная, молчаливая свидетельница всего происходящего. Эта
дама была столь же высока и костлява, как ее супруг. Климат тропиков
состарил ее до срока и иссушил ее красоту. Однако, по счастью, подумал
капитан Блад, он, по-видимому, не иссушил ее мозги.
-- Джеймс, как ты можешь колебаться? Подумай, что будет с женщинами?..
С женщинами и с детьми, если испанцы высадятся здесь. Вспомни, что они
сделали с Бриджтауном.
Губернатор стоял, наклонив голову, угрюмо насупившись.
-- И тем не менее я не могу заключать союза с... Не могу входить в
какие-то сделки с преступниками, стоящими вне закона. Мой долг мне ясен.
Абсолютно ясен.
Полковник говорил решительно, он больше не колебался.
-- Вольному -- воля, спасенному -- рай, -- произнес философски
настроенный капитан Блад. Он вздохнул и встал. -- Если это ваше последнее
слово, то разрешите пожелать вам приятного окончания сегодняшнего дня. Я же
отнюдь не расположен попасть в руки карибской эскадры.
-- Никуда вы отсюда не уйдете, -- резко сказал полковник. -- Что
касается вас, то мне мой долг тоже ясен. Макартни, стражу!
-- Ну, ну, не валяйте дурака, полковник. -- Блад жестом остановил
Макартни.
-- Прошу меня не учить. Я обязан исполнить свой долг.
-- Неужто ваш долг призывает вас так подло отплатить мне за ту весьма
ценную услугу, которую я вам оказал, предупредив о грозящей опасности?
Подумайте-ка хорошенько, полковник.
И снова супруга полковника выступила в роли адвоката капитана Блада --
выступила решительно и страстно, отчетливо понимая, что в этот момент было
единственно существенным и важным.
Доведенный до отчаяния полковник снова упал на стул.
-- Но я не могу! Не могу я вступать в сделку с бунтовщиком, с изгоем, с
пиратом! Честь моего мундира... Нет... Нет, я не могу!
Капитан Блад проклял в душе тупоголовых самодержцев, которые посылают
подобных людей управлять заморскими колониями.
-- Считаете ли вы, что честь вашего мундира требует оказать должное
сопротивление испанскому адмиралу?!
-- А женщины, Джеймс? -- снова напомнила ему супруга. -- Право, Джеймс,
раз ты в таком отчаянном положении -- ведь целая эскадра собирается напасть
на тебя, -- его величество, несомненно, одобрит твое решение принять любую
предложенную тебе помощь.
Вот какую опять повела она речь и повторяла свои доводы снова и снова,
пока и Макартни не поддержал ее и не сделал попытки преодолеть ослиное
упрямство его высокоблагородия. В конце концов под этим двойным нажимом
губернатору пришлось принести свое достоинство в жертву целесообразности.
Сумрачно и неохотно он пожелал узнать условия, предлагаемые пиратом.
-- Для себя я не прошу ничего, -- сказал капитан Блад. -- Я приму меры
к защите вашего населения просто потому, что в моих жилах течет та же кровь.
Но после того как мы прогоним испанцев, я должен получить от вас по
восемьсот реалов на каждого из моих людей, а у меня их двести человек.
Его высокоблагородие остолбенел. -- Сто шестьдесят тысяч! -- Он едва не
задохнулся от возмущения и настолько утратил свое пресловутое достоинство,
что сделал попытку поторговаться.
Но капитан Блад остался холоден и непреклонен, и в конце концов его
условия были приняты.
В тот же вечер Блад принялся возводить укрепления для защиты города.
Форт-Бей -- узкий залив глубиной около двух миль и не больше мили в
самой своей широкой части -- напоминал по форме бутылку. Вдоль горла этой
бутылки тянулась длинная песчаная банка, выступая из воды во время отлива и
деля пролив на две части. Пролив к югу от этой банки был доступен лишь для
самых мелководных судов, узкая же северная часть, у входа в которую бросила
якорь "Арабелла", имела не менее восьми саженей в глубину, а во время
приливов даже несколько больше и открывала таким образом доступ в гавань.
Пролив охранялся фортом, расположенным на небольшой возвышенности в
северной части мыса. Это было квадратное приземистое сооружение с навесными
бойницами, сложенное из серого камня: вся его артиллерия состояла из дюжины
допотопных пушек и полдюжины кулеврин, бивших самое большее на две тысячи
ярдов, -- тех самых орудий, о которых столь презрительно отозвался капитан
Блад. Эти пушки он прежде всего и заменил дюжиной более современных с борта
"Атревиды".
Не ограничиваясь этим, он перевез с испанского корабля на сушу еще
дюжину орудий, в том числе две тяжелые пушки, заряжавшиеся
двенадцатифунтовыми ядрами. Эти орудия, однако, предназначались им для
другой цели. В пятидесяти ярдах к западу от форта, на самом краю мыса, он
приступил к сооружению земляных сооружений и возводил их с такой быстротой,
что полковник Коуртни получил возможность проникнуть в тайны пиратских
методов обороны и постичь причины их успехов.
Для возведения этих земляных укреплений капитан Блад отрядил сотню
своих людей, и те, обнаженные по пояс, принялись за работу под палящим
солнцем. В помощь им он пригнал сотни три белых и столько же негров, жителей
Сент-Джона, -- то есть все трудоспособное мужское население -- и заставил их
рыть, возводить брустверы и забивать землей туры, которые по его приказу
должны были плести из веток женщины. Остальных своих людей он послал резать
дерн, валить деревья и подтаскивать все это к возводимым укреплениям. До
самого вечера кипела работа, и мыс походил на муравейник. Перед заходом
солнца все было закончено. Губернатору казалось, что на его глазах
совершается чудо. За шесть часов по воле Блада и по его указаниям возник
новый форт, сооружение которого обычным путем потребовало бы не менее
недели.
И вот форт был не только построен и оснащен оставшимися двенадцатью
пушками с "Атревиды" и полдюжиной мощных орудий с "Арабеллы", -- он к тому
же был еще так искусно замаскирован, что, глядя со стороны моря, трудно было
даже заподозрить о его существовании. Земляные валы были покрыты дерном и
сливались с береговой зеленью, чему способствовали также посаженные на валах
и вокруг них кокосовые пальмы, а за кустами белой акации так хорошо укрылись
пушки, что их нельзя было заметить даже на расстоянии полумили.
Однако полковник Коуртни нашел, что тут потрачена впустую уйма труда.
Для чего так тщательно маскировать укрепления, один вид которых мог бы
остановить противника? Капитан Блад разъяснил:
-- Этим мы его только насторожим, и он нападет не сразу, а когда меня
уже здесь не будет и вы останетесь без защиты. Нет, я хочу либо совсем
покончить с ним, либо преподать ему такой урок, чтобы никому не повадно было
нападать на английские поселения.
Эту ночь Блад провел на борту "Арабеллы", которая бросила якорь у
самого берега, там, где он был очень высок и отвесной стеной уходил в воду.
А на заре население Сент-Джона было разбужено оглушительной орудийной
пальбой. Губернатор выскочил из дома в ночной рубашке, решив, что испанцы
уже напали на остров. Однако стрельбу вел новый форт: он прямой наводкой
палил из всех своих орудий по "Атревиде", а та, убрав мачты, стояла
точнехонько в середине судоходного пролива, поперек фарватера -- носом к
берегу, кормой к банке.
Губернатор, поспешно облачившись, вскочил в седло и в сопровождении
Макартни поскакал на мыс к обрыву. При его приближении стрельба
прекратилась. Судно, изрешеченное ядрами, медленно скрывалось под водой.
Когда взбешенный губернатор спешился возле нового форта, корабль совсем ушел
на дно, и волны с плеском сомкнулись над ним. Обратившись к капитану Бладу,
который с кучкой своих пиратов наблюдал гибель "Атревиды", губернатор, пылая
гневом, потребовал, чтобы ему во имя неба и самой преисподней объяснили, для
чего совершается это безумие. Отдает ли капитан Блад себе отчет в том, что
он полностью блокировал вход в гавань для всех судов" кроме самых
мелководных.
-- Именно к этому я и стремился, -- сказал капитан Блад. -- Я искал
самое мелкое место пролива. Корабль затоплен на глубине шести сажен и
сократил эту глубину до двух.
Губернатор решил, что над ним смеются. Побелев от негодования, он
продолжал требовать объяснений: для чего отдан был такой идиотский приказ,
да еще без его ведома?
С ноткой досады в голосе капитан Блад разъяснил губернатору то, что, по
его мнению, было очевидно и так. Губернатор слегка поостыл. Тем не менее
неизбежная для человека столь ограниченного ума подозрительность мешала ему
успокоиться.
-- Но если затопить судно было единственной вашей целью, то какого
дьявола понадобилось вам тратить на него порох? Почему было не пустить его
на дно, попросту продырявив ему борт?
Капитан Блад пожал плечами.
-- Небольшое упражнение в артиллерийской стрельбе. Мы хотели одним
выстрелом убить двух зайцев.
-- Упражнение в стрельбе с такой дистанции? -- губернатор был вне себя.
-- Вы что, смеетесь надо мной, приятель?
-- Вам это станет понятней, когда сюда явится дон Мигель.
-- С вашего позволения, я хочу понять это теперь же. Немедленно, будь я
проклят! Прошу вас принять во внимание, что на этом острове пока что
командую я.
Капитан Блад был слегка раздражен. Он никогда не отличался ни
снисходительностью, ни терпеливостью по отношению к дуракам.
-- Клянусь честью, если мои намерения вам не ясны, значит, ваше
стремление командовать опережает ваше умение быстро соображать. Однако
времени у нас мало, есть более важные, не терпящие отлагательства дела. --
И, резко повернувшись на каблуках, он оставил губернатора возмущаться и
брызгать слюной.
Обследовав берег, капитан Блад обнаружил в двух милях от форта
небольшую удобную бухту, носившую название Уилоугби-Кав, в которой
"Арабелла" вполне могла укрыться от глаз, находясь в то же время под рукой,
благодаря чему и сам капитан и его матросы получили возможность оставаться
Дата добавления: 2021-01-20; просмотров: 57; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!