ЛЮБОВНАЯ ИСТОРИЯ ДЖЕРЕМИ ПИТТА 3 страница
Белокурый, изнеженный французик снисходительно улыбнулся, наблюдая за
оробевшим Питером Бладом.
-- Не кажется ли вам, капитан Блад, что сейчас было бы вполне
своевременно и разумно выслушать условия, которые может предложить капитан
Истерлинг?
-- Я уже слышал их. Однако, если...
-- Никаких "если", доктор, -- грубо оборвал его Истерлинг. -- Условия
мои все те же, какие я вам ставил. Все делим поровну между вашими людьми и
моими.
-- Но ведь это значит, что на долю "Синко Льягас" придется не больше
одной десятой части добычи. -- Теперь и Блад, в свою очередь, повернулся к
мистеру Жуанвилю. -- Считаете ли вы, мосье, такие условия справедливыми? Я
уже объяснял капитану Истерлингу, что хотя на нашем корабле меньше людей,
зато у нас больше пушек, а приставлен к ним, смею вас заверить, такой
канонир, какой еще никогда не бороздил вод Карибского моря. Этого малого
зовут Огл, Нед Огл. Замечательный канонир этот Пед Огл. Не канонир, а сущий
сатана. Поглядели бы вы, как он топил испанские суда у Бриджтауна!..
Казалось, он еще долго мог бы распространяться о достоинствах канонира
Неда Огла, если бы Истерлинг снова не прервал его:
-- Черт побери, приятель, да на что нам сдался этот канонир! Подумаешь,
велика важность!
-- Да, конечно, если бы это был обыкновенный канонир. Но это совсем
необыкновенный канонир. У него необычайно меткий глаз. Такой канонир, как
Нед Огл, -- это все равно что поэт. Один рождается поэтом, другой --
|
|
|
канониром. Он так ловко может пустить корабль ко дну, этот Нед Огл, как
другой не вырвет и зуба.
Истерлинг стукнул кулаком по столу.
-- Да при чем тут ваш канонир?
-- Может случиться, что будет при чем. А пока я просто хочу указать
вам, какого ценного союзника приобретаете вы в нашем лице. -- И Блад снова
принялся расхваливать своего канонира. -- Он ведь проходил службу в
королевском военно-морском флоте, наш Нед Огл, и это был поистине черный
день для королевского военно-морского флота, когда Нед Огл, пристрастившись
к политике, стал на сторону протестантов при Сегмуре...
-- Да брось ты своего Огла, -- зарычал один из офицеров "Бонавентуры"
-- здоровенный детина по имени Чард. -- Брось, не то мы эдак проваландаемся
здесь целый день.
Истерлинг, крепко выругавшись, поддержал своего офицера.
Питер Блад отметил про себя, что никто из пиратов даже не пытался
скрыть свою враждебность, и с этой минуты их поведение предстало перед ним в
ином свете: он понял, к чему они стремятся.
Тут вмешался Жуанвиль:
-- Не согласитесь ли вы, капитан Истерлинг, пойти на некоторые уступки?
В конце концов доводы капитана Блада по-своему резонны. Он вполне мог бы
|
|
|
набрать на корабль команду в сто матросов и тогда получил бы значительно
большую долю.
-- Тогда, может, она бы ему и причиталась, -- последовал грубый ответ.
-- Она причитается мне и теперь, -- продолжал настаивать Блад.
-- Ну да, как же! -- получил он в ответ вместе с щелчком пальцами перед
самым носом.
Блад видел, что Истерлинг нарочно старается вывести его из себя, чтобы
затем наброситься на него вместе со своими разбойниками и тут же на месте
прирезать и его, и всех его товарищей. А мосье Жуанвиля он заставит потом
засвидетельствовать перед губернатором, что его гости первые затеяли ссору.
Ему стало теперь ясно, для чего понадобилось Истерлингу присутствие здесь
этого французика!
А Жуанвиль тем временем продолжал увещевать:
-- Полноте, полноте, капитан Истерлинг! Так вы никогда не достигнете
соглашения. Судно капитана Блада представляет для вас интерес, а за такие
вещи следует платить. Вы, мне кажется, могли бы предложить ему хотя бы одну
восьмую или даже одну седьмую долю.
Прикрикнув на Чарда, который громким ревом выразил свой протест,
Истерлинг внезапно заговорил почти вкрадчиво:
-- Что скажет на это капитан Блад?
Капитан Блад ответил не сразу, он раздумывал. Затем пожал плечами.
|
|
|
-- Что должен я сказать? Как вы сами понимаете, я не могу сказать
ничего, пока не узнаю мнения своих товарищей. Мы возобновим наш разговор
какнибудь в другой раз, после того, как я выясню их намерения.
-- Что за дьявольщина! -- загремел Истерлинг. -- Вы что, смеетесь, что
ли? Разве вы не привели сюда своих офицеров? Разве они не могут говорить за
всех ваших людей, так же как мои? Что мы здесь решим, то мои ребята и
примут. Таков закон "берегового братства". Значит, я имею право ждать того
же самого и от вас, объясните-ка ему это, мусью Жуанвиль.
Француз мрачно кивнул, и Истерлинг зарычал снова.
-- Мы тут, черт побери, не дети малые. И собрались не в игрушки играть,
а договариваться о дело, и вы уйдете отсюда не раньше, чем мы договоримся,
будь я проклят.
-- Или не договоримся, как легко может случиться, -- спокойно проронил
капитан Блад. Нетрудно было заметить, что всю его нерешительность уже как
рукой сняло.
-- Как это -- не договоримся? Какого дьявола, что это еще значит? --
Истерлинг вскочил на ноги, всем своим видом изображая величайшую ярость,
которая Питеру Бладу показалась несколько напускной -- словно некий
дополнительный штрих разыгравшейся здесь комедии.
|
|
|
-- Я имею в виду самую простую вещь: мы можем и не договориться. --
По-видимому, Блад решил, что пришло время заставить пиратов раскрыть свои
карты. -- Если мы с вами не придем к соглашению, что ж, значит, с этим
покончено.
-- Ого! Покончено, вот как? Нет, пусть меня повесят! На этом не
кончится, а, пожалуй, только начнется.
-- Это я и предполагал. Что же именно начнется, не угодно ли вам будет
пояснить, капитан Истерлинг?
-- В самом деле, капитан! -- вскричал Жуанвиль. -- Что вы имеете в
виду?
-- Что я имею в виду? -- Капитан Истерлинг воззрился на француза.
Казалось, он был вне себя от бешенства. -- Что? -- повторил он. -- А вот
что, послушайте, мусью. Этот докторишка Блад, этот беглый каторжник, хотел
выпытать у меня тайну моргановского клада и нарочно притворился, будто решил
войти со мной в долю. А теперь, когда все выпытал, начинает, как видите,
отвиливать, бьет отбой. Теперь уж он вроде как и не хочет входить с нами в
долю. Он хочет пойти на попятный. Мне думается, вам, мусью Жуанвиль, должно
быть ясно, почему он хочет пойти на попятный, и нетрудно догадаться, почему
я не могу этого допустить.
-- Какое жалкое измышление! -- насмешливо произнес Блад. -- Что за
тайна мне открыта, помимо пустых россказней о каком-то где-то зарытом кладе?
-- Нет, не "где-то", а вы знаете где. Я свалял дурака, все вам открыл.
Блад искренне расхохотался, чем даже напугал своих товарищей, которые
теперь уже ясно видели, что дело принимает для них худой оборот.
-- Ну да, где-то на Дарьенском перешейке! Весьма точный адрес, клянусь
честью! При наличии таких сведений мне остается только отправиться прямо на
место и забрать клад себе! А что касается всего остального, то я прошу вас,
мосье Жуанвиль, обратить внимание на то, что "отвиливать" здесь начал вовсе
не я. Я еще мог бы заключить сделку с капитаном Истерлингом, если бы, как
было мною предложено с самого начала, нам гарантировали одну пятую добычи.
Но теперь, после того как все мои подозрения подтвердились, я не намерен
вести с ним никаких дел даже за половину всего его сокровища, если
предположить, что оно действительно существует, чего я лично не допускаю.
При этих словах пираты, словно по команде, повскакали с мест, готовые к
драке. Поднялся дикий шум, но Истерлинг, взмахнув рукой, заставил всех
приумолкнуть. Когда шум стих, раздался тоненький голосок мосье Жуанвиля:
-- Вы на редкость неблагоразумный человек, капитан Блад.
-- Все может быть, все может быть, -- беспечно сказал Блад. -- Поживем
-- увидим. Последнее слово еще не сказано.
-- Ну, значит, пора его сказать, -- возвестил Истерлинг; он внезапно
стал зловеще спокоен. -- Я хотел предупредить вас, что раз вам известен наш
секрет, вы не уйдете с этого судна, пока не подпишете соглашения. Но какие
уж тут предупреждения, когда вы открыто показали нам свои намерения.
Не вставая из-за стола, капитан Блад поднял глаза на грузную фигуру
капитана "Бонавентуры", стоявшего в угрожающей позе, и трое его помощников с
"Синко Льягас" заметили с недоумением и тревогой, что он улыбается. Сначала
он был необычайно нерешителен и робок, а теперь вел себя так непринужденно,
так вызывающе! Понять его поведение было невозможно. Он молчал, и заговорил
Хагторп:
-- Что вы хотите этим сказать, капитан Истерлинг? Каковы ваши
намерения?
-- А вот каковы: заковать всех вас в кандалы и бросить в трюм, где вы
не сможете никому причинить вреда.
-- Помилуй бог, сэр... -- начал было Хагторп, но тут его прервал
спокойный, ясный голос капитана Блада:
-- И вы, мосье Жуанвиль, допустите такой произвол, не выразив со своей
стороны протеста?
Жуанвиль развел руками, выпятив нижнюю губу, и пожал плечами.
-- Вы сами прямо напрашивались на это, капитан Блад.
-- Так, вот, значит, для чего вы присутствуете здесь -- чтобы сделать
соответствующее сообщение мосье д'Ожерону? Ну, ну! -- И Блад рассмеялся не
без горечи.
И тут внезапно полуденную тишину нарушил гром орудийного выстрела,
заставивший вздрогнуть всех. Испуганно закричали всполошившиеся чайки, все с
недоумением посмотрели друг на друга, и в наступившей затем тишине прозвучал
вопрос Истерлинга, обращенный с тревогой неизвестно к кому:
-- Это что еще за дьявольщина?!
Ответил ему капитан Блад, и при том самым любезным тоном:
-- Пусть это не тревожит вас, дорогой капитан. Прогремел всего-навсего
салют в вашу честь. Его произвел Огл, весьма искусный канонир, с "Синко
Льягас". Я, кажется, уже сообщал вам о нем? -- И Блад обвел вопросительным
взглядом всю компанию.
-- Салют? -- повторил, как эхо, Истерлинг. -- Чума и ад! Какой еще
салют?
-- Обыкновенная вежливость -- напоминание нам и предостережение вам.
Напоминание нам о том, что мы уже целый час отнимаем у вас время и не должны
долее злоупотреблять вашим гостеприимством. -- Капитан Блад поднялся на ноги
и выпрямился во весь рост, непринужденный и элегантный в своем черном с
серебром испанском костюме. -- Разрешите пожелать вам, капитан, провести
остаток дня столь же приятно.
Побагровев от ярости, Истерлинг выхватил из-за пояса пистолет.
-- Ты не сойдешь с этого корабля, фигляр несчастный, скоморох!
Но капитан Блад продолжал улыбаться.
-- Клянусь, это будет весьма прискорбно для корабля и для всех, кто
находится на его борту, включая нашего бесхитростного мосье Жуанвиля,
который, кажется, и в самом деле верит, что вы выплатите ему обещанную долю
вашего призрачного сокровища, если он будет лжесвидетельствовать перед
губернатором, дабы очернить меня и оправдать захват вами моего корабля. Как
видите, я ничуть не обольщаюсь на ваш счет, мой дорогой капитан. Вы слишком
простоваты для негодяя.
Размахивая пистолетом, Истерлинг изрыгал проклятия и угрозы. Однако он
не пускал оружия в ход -- какое-то смутное беспокойство удерживало его руку:
слишком уж хладнокровно насмешлив был капитан Блад.
-- Мы напрасно теряем время, -- прервал его Блад. -- А сейчас, поверьте
мне, каждая секунда дорога. Пожалуй, вам следует уразуметь положение вещей.
Огл получил от меня приказ: если спустя десять минут после этого салюта я
вместе с моими товарищами не покину палубы "Бонавентуры", ему надлежит
проделать хорошую круглую дыру в вашем полубаке на уровне ватерлинии и еще
столько дыр, сколько потребуется, чтобы пустить ваш корабль ко дну. А
потребуется не так уж много. У Огла поразительно точный прицел. Он отлично
зарекомендовал себя во время службы в королевском флоте. Я, кажется, уже
рассказывал вам об этом.
Снова на мгновение воцарилась тишина, и на этот раз ее нарушил мосье
Жуанвиль:
-- Я здесь совершенно ни при чем!
-- Заткни свою писклявую глотку, ты, французская крыса! -- заревел
взбешенный Истерлинг. Продолжая размахивать пистолетом, он обратил свою
ярость на Блада: -- А ты, жалкий лекаришка!.. Ты, ученый навозный жук! Ты бы
лучше орудовал своими банками и пиявками, как я тебе советовал!
Было ясно, что он не остановится перед убийством. Но Блад оказался
проворнее. Прежде чем ктолибо успел разгадать его намерения, он схватил
стоявшую перед ним бутылку канарского вина и хватил ею капитана Истерлинга
по голове.
Капитан "Бонавентуры" отлетел к переборке. Питер Блад сопроводил его
полет легким поклоном.
-- Сожалею, -- сказал он, -- что у меня не оказалось под рукой ни
банок, ни пиявок, но, как видите, кровопускание можно произвести и с помощью
бутылки.
Потеряв сознание, Истерлинг грузно осел на пол возле переборки.
Повскакав с мест, пираты надвинулись на капитана Блада. Раздались хриплые
выкрики, кто-то схватил его за плечо. Но его звучный голос перекрыл шум:
-- Берегитесь! Время истекает. Десять минут уже прошло, и либо я и мои
товарищи покинем сейчас ваше судно, либо мы все вместе пойдем на дно.
-- Во имя всего святого подумайте, что вы делаете! -- вскричал
Жуанвиль, бросаясь к двери.
Однако один из пиратов, человек практической складки, уже успел, как
видно, кое о чем подумать и, схватив Жуанвиля за шиворот, отшвырнул его в
сторону.
-- Ну, ты! -- крикнул он капитану Бладу. -- Лезь на палубу и забирай с
собой остальных. Да поживее! Мы не хотим, чтобы нас тут потопили, как крыс!
Все четверо поднялись, как им было предложено, на палубу. Вслед им
полетели проклятия и угрозы.
Пираты, остававшиеся на палубе, не были, по-видимому, посвящены в
намерения Истерлинга, а, быть может, подчинялись отданному кем-то приказу,
но, так или иначе, они не препятствовали капитану Бладу и его товарищам
покинуть корабль.
В шлюпке, на полпути к кораблю, к Хагторпу вернулся дар речи:
-- Клянусь спасением души, Питер, я уже подумал было, что нам крышка.
-- Да и я, -- с жаром подхватил Питт. -- Что ни говори, они могли
разделаться с нами в два счета. -- Он повернулся к Питеру Бладу, сидевшему
на корме: -- Ну, а если бы по какой-нибудь причине нам не удалось выбраться
оттуда за эти десять минут и Огл и вправду принялся бы палить, что тогда?
-- О, -- сказал Питер Блад, -- главная-то опасность в том и
заключалась, что он вовсе не собирался палить.
-- Как так, ты же это приказал!
-- Да, вот как раз это я и забыл сделать. Я сказал ему только, чтобы он
дал холостой выстрел, когда мы пробудем на "Бонавентуре" час. Как бы ни
обернулось дело, это все равно нам не повредит, подумал я. И, клянусь
честью, кажется, не повредило. Фу, черт побери! -- Блад снял шляпу и, словно
не замечая изумления своих спутников, вытер вспотевший лоб. -- Ну и жара!
Солнце так и печет.
НЕЖДАННАЯ ДОБЫЧА
Капитан Блад любил повторять, что человека следует оценивать не по его
способностям задумывать великие предприятия, но по тому, как он умеет
распознать удобный случай и своевременно воспользоваться им.
Захватив великолепный испанский корабль "Синко Льягас", Блад доказал,
что обладает этими способностями, и подтвердил это еще раз, разрушив замыслы
подлого пирата капитана Истерлинга, вознамеривавшегося завладеть этим
благородным судном. Однако после того как он сам и его корабль чудом
избежали гибели, стало ясно, что воды Тортуги для них опасны. В тот же день
на шкафуте был созван совет, и Блад изложил на нем следующую простую
философию: когда на человека нападают, ему надо либо драться, либо бежать.
-- А поскольку мы не сможем драться, когда на нас нападут, а нападут на
нас обязательно, следовательно, нам остается только сыграть роль трусов,
хотя бы для того, чтобы остаться в живых и доказать свою храбрость
впоследствии.
Все с ним согласились. Однако если и было принято решение немедля
спасаться бегством, то, куда именно бежать, предстояло обдумать позднее.
Пока же необходимо было уйти подальше от Тортуги и от капитана Истерлинга, в
чьих коварных намерениях сомневаться больше не приходилось.
И вот в глухую полночь, звездную, но безлунную величественный фрегат,
бывший некогда гордостью верфей Кадиса, бесшумно поднял якорь и, ловя
парусами попутный бриз, используя отлив, повернул в открытое море. Если
скрип кабестана, лязганье якорной цепи и визг блоков и выдали этот маневр
Истерлингу, стоявшему на борту "Бонавентуры" в кабельтове от "Синко Льягас",
то помешать намерениям Блада он все равно был не в силах.
По меньшей мере три четверти его разбойничьей команды пьянствовало на
берегу, и Истерлинг не мог идти на абордаж с пиратами, остававшимися на
корабле, хотя их и было вдвое больше, чем матросов на "Синко Льягас".
Впрочем, если бы даже все двести человек его команды находились на борту,
Истерлинг все равно не сделал бы попытки воспрепятствовать отплытию капитана
Блада. Он уже попытался захватить "Синко Льягас" в водах Тортуги с помощью
хитрости, однако даже его дерзкая наглость отступила перед мыслью об
открытом насильственном захвате корабля в этом порту, тем более что
губернатор д'Ожерон был, по-видимому, дружески расположен к Бладу и его
товарищам-беглецам.
В открытом море дело будет обстоять иначе, а потом он такую историю
сочинит о том, как "Синко Льягас" попал к нему в руки, что никто в Каноне не
сумеет вывести его на чистую воду.
Итак, капитан Истерлинг позволил Питеру Бладу беспрепятственно покинуть
порт и был даже доволен его отплытием. Он не торопился кинуться в погоню:
излишняя спешка могла выдать его намерения. Истерлинг готовился даже с
некоторой медлительностью и поднял якорь лишь на следующий день, ближе к
вечеру. Он не сомневался, что сумеет правильно отгадать направление,
выбранное Бладом, а превосходство "Бонавентуры" в быстроходности давало ему
все основания полагать, что он догонит свою добычу прежде, чем Блад успеет
отойти достаточно далеко. Рассуждал он вполне логично. Ему было известно,
что на "Синко Льягас" припасов недостаточно для долгого плавания,
следовательно, Блад никак не мог направиться прямо в Европу.
Дата добавления: 2021-01-20; просмотров: 48; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!