Период от одного года до трех лет
Хронологическая последовательность защитных механизмов мало подвергалась теоретическому осмыслению, нечего сказать и о попытках экспериментального исследования. Анна Фрейд в ее книге "Эго и защитные механизмы" анализирует различные возможные основания для классификации и приходит к заключению, что нам едва известна эта область. В период от одного до трех лет особенно трудно проследить генетическую последовательность механизмов. Несколько механизмов, такие, как реактивное образование, изоляция, уничтожение, считаются тесно связанными с вытеснением, которое логически более соответствует возрастной стадии между тремя и пятью годами. Поэтому представляется обо-
снованным отложить пространное рассмотрение защитных механизмов до следующего раздела.
Создается впечатление, однако, что два новых привнесения относятся к этому возрастному уровню.
Отрицание в словах и действиях: Анна Фрейд
Механизм отрицания на первом году жизни проявляется в процессе фантазии, разновидности галлюцинаторного выполнения желания. По мере созревания ребенка, согласно Анне Фрейд, отрицание в фантазиях превращается в отрицание с использованием слов и действий. Инфантильное эго, чтобы избавиться от нежелательных фактов, использует разные внешние объекты для инсценировки в целях отрицания реальной ситуации. Отрицание реальности является одним из мотивов детских игр вообще и ролевых игр в особенности. Анна Фрейд пишет:
|
|
"Я припоминаю здесь книгу стихов английского писателя, в которой восхитительно описано соприкосновение фантазии и реальности в жизни героя-ребенка. Имеется в виду книга А. А. Милна "Когда мы были очень юными". В детской трехлетнего ребенка - четыре стула. Когда он садится па первый стул, он становится исследователем, плывущим ночью по Амазонке. На втором стуле - он лев, с ревом сражающийся со своей няней, на третьем - он капитан, управляющий в море кораблем. А на четвертом, самом высоком стуле, он пытается просто играть самого себя - маленького мальчика. Нетрудно понять авторский замысел: элементы фантазии даны ребенку, его задача и достижение - в признании фактов реальности.
Любопытно, что взрослые готовы использовать этот самый механизм во взаимоотношениях с ребенком. Удовольствие, которое они доставляют ребенку, происходит во многом из отрицания реальности. Общепринято говорить ребенку, что "он взрослый мальчик", что "силен как Отец' и "умен как Мать", "храбр как солдат" или "упрям как старший брат". Естественно, когда ребенка хотят успокоить, прибегают к искажению реальности. Взрослые уверяют ребенка, что "уже не больно", если он ушибся, что отвергаемая пища не является невкусной. Если ребенок расстроен чьим-то уходом, ему говорят, что человек вскоре вернется. Некоторые дети действительно ухватываются за уте-
|
|
шительную формулировку и повторяют Стереотипную фразу в описании своего болезненного состояния. Например. маленькая двухлетняя девочка, когда мать покидала комнату, отмечала это механическим мычанием: "Мама скоро при дет". Другой (английский) ребенок выкрикивал жалобным голоском при приеме противного лекарства - "оно приятно. оно приятно", - фрагмент из предложения, произносимого няней, чтобы внушить ему хороший вкус капель.
Многие подарки, которые преподносят взрослые, содействуют той же иллюзии. Маленькая дамская сумочка, крошечный зонтик от солнца или дождя предназначены помочь маленькой девочке представить себя "взрослой леди"; трость, униформа, разные военные игрушки дают возможность маленькому мальчику инсценировать мужественность. Действительно, даже куклы, кроме использования их в раз того рода играх, создают иллюзию материнства, в то же время железные дороги, автомобили, кубики не только служат выполнению разных желаний, но обеспечивают возможность для сублимации, продуцируя приятные фантазии о способности контролировать мир".
|
|
Переход от фантазии к реальности труден для ребенка, так как родители рассчитывают на немедленное соответствие его возможностей их собственным способностям. Анна Фрейд констатирует:
"От детей ожидают, чтобы они удерживали свои фантазии в определенных пределах. Ребенок, только что бывший лошадью или слоном, ходивший на четвереньках, ржавший или трубивший, должен быть готов мгновенно занять место за столом, быть спокойным и хорошо себя вести. Укротитель львов должен слушаться гувернантку, исследователь или пират - подчиняться, когда его посылают спать? и в мире взрослых начинают происходить самые интересные вещи. Снисходительное отношение взрослых к механизму детского отрицания реальности моментально исчезает, как только ребенок перестает с готовностью, без любых промедлений, переходить от фантазии к реальности или пытается осуществлять реальное поведение в соответствии с фантазиями - определяя более точно, в тот момент, когда активность фантазии перестает быть игрой и становимся автоматизмом или навязчивостью".
|
|
Механизм отрицания посредством слов и действии подвержен двум ограничениям. Первое применимо и к более ран-
нему отрицанию в фантазии: отрицание может иметь место до тех нор, нока не препятствует контролированию реальности; когда эго созревает, отрицание и реальность, как мы уже упоминали, становятся несовместимыми. Второе ограничение применимо только к поздней форме отрицания: в фантазиях у ребенка проявляется величие; поскольку он не рассказывает фантазий, никто не может ему помешать; с другой стороны, драматизация в словах и действиях требует сцены во внешнем мире, поэтому использование механизма отрицания обусловлено степенью согласия окружения с инсценировкой и одновременно обусловлено внутренне, совместимостью с функцией контролирования реальности.
Установление согласованности: Салливан
Установление согласованности связано с паратаксической, по Салливану, стадией. Оно состоит в попытке скорректировать паратаксическое искажение путем сопоставления собственных мыслей и чувств с соответствующими процессами у других людей. По мере совершенствования этого механизма ребенок приближается к истине. Он постепенно усваивает паттерны отношений в обществе, и в его языке начинает сказываться осознание грамматических структур. Ребенок более ясно отдает себе отчет, как будут реагировать на его речь, и обучается предсказывать реагирование окружающих. Таким образом, реагирование людей начинает связываться ребенком с использованием им определенных слов и жестов, которые, что подразумевается, являются общепринятыми. Этим путем способ коммуникации претерпевает у него изменение от артистического к консенсуально установленному. Посредством данного процесса ребенок окончательно обучается синтаксическому модусу.
Период от трех до пяти лет
Ортодоксы о защитных механизмах
Вводные комментарии. Прежде чем приступить к рассмотрению самих защитных механизмов, следует проанализировать более детально такие понятия, как "психическая энергия", "закрытая система", "катексис" и "контр-катексис". Вспомним, что каждый предположительно обладает фиксированным количеством психической энергии, или либидо,
которая привязывается к различным органам тела и претерпевает различные трансформации. Источником энергии является ид, которое подобно резервуару. Энергия из резервуара может быть вложена в объекты ("объект-катексис") или в самость ("эго-катексис"). Примером объект-катексиса может служить влюбленность в киноактрису или сильное наслаждение от владения новой машиной. Другими словами, внешний объект, человек или вещь, высоко оцениваются. Иллюстрацией эго-катексиса является нарциссизм или самовлюбленность, при которой либидная энергия обращается внутрь. В этом аспекте теории легко следовать. Неясность начинается при переходе к проблеме распределения энергии между ид, эго и супер-эго. Учитывая, что изначальный источник энергии - ид, остается вопрос относительно доступности энергии для эго. Становится ли эго обладателем собственной энергии, которую может регулировать относительно автономно или постоянно необходимо занимать энергию у ид? Подобный вопрос относится и к супер-эго.
Насколько можно понять, в ортодоксальной позиции преобладают следующие представления: эго и супер-эго в процессе формирования приобретают количество энергии, специально находящееся в их распоряжении. Эти энергетические системы являются своего рода резервом, который привлекается в случае необходимости. В нормальных условиях эго выполняет роль наблюдателя или посредника между ид и внешним миром, направляя энергию ид в соответствии с требованиями реальности. Предполагается, что при отсутствии затруднений эго не использует собственные силы и, по крайней мере, пассивно сотрудничает с ид. Однако в случаях конфликтов эго опирается на собственные резервы, чтобы активизировать свои обязанности, и пытается оказать сопротивление проникновению импульсов ид. Понятием "контр-катексис" обозначается блокирование от проникновения в сознание энергии ид посредством энергии эго.
Супер-эго может вступать в борьбу на стороне эго и на стороне ид. После становления супер-эго на нем в большой степени лежит ответственность за решения, касающиеся допущения разрядки инстинктивной энергии. Когда возникает чувство вины относительно реализации инстинктов, супер-эго сотрудничает с эго против ид. С другой стороны, в серьезных случаях эго должно защищать себя против сотрудничества супер-эго с ид.
Успешная и безуспешная защита эго. Фенихель проводит различение между: 1) успешной защитой эго, при которой отпадает необходимость блокирования импульсов ид; 2) безуспешной защитой, при которой следует постоянное возобновление пронесен предотвращения проникновения импульсов. Граница между двумя категориями не четко очерчена, и иногда невозможно провести различие. Успешная защита включает различные типы сублимации; безуспешная, или патологическая, - строится на защитных механизмах отрицания, проекции, интроекции, регрессии, реактивного образования, уничтожения, изоляции, вытеснения и перемещения. Некоторые из механизмов уже описаны. Остальные будут рассмотрены в этом разделе.
Сублимация: сопоставление взглядов Фенихеля и Стербы. Посредством сублимации эго изменяет цель или объект (иногда и то и другое) побуждений (импульсов) ид, не прибегая к блокированию разрядки. В противоположность к безуспешной защите, которая использует контр-катексис, сублимация побуждений выражается в их разрядке через искусственные пути. Изначальные побуждения исчезают, так как их энергия отводится в катексис заместителя. Защитные силы эго не сталкиваются с инстинктивными силами напрямую, как в случае с контр-катексисом, а происходит соприкосновение и объединение энергий. Наряду с торможением инстинктивной цели осуществляется процесс десексуализации. Фенихель, однако, уклоняется от точки зрения, что десексуали- зация неизбежно приводит к выбору высшего, социально более приемлемого объекта. Он предпочитает не затрагивать ценностный аспект определения, хотя большинство авторов, наподобие Стербы, обсуждают этот аспект.
Фенихель также более строго очерчивает условия, при которых возможна сублимация. По его мнению, сублимация относится только к прегенитальным устремлениям. Он говорит, что маловероятно существование сублимации генитальной сексуальности у взрослых, так как генитальность обеспечивает достижение полной разрядки в оргазме. Прегенитальные устремления, не получившие сексуального выражения в предшествующих сексуальному акту различных удовольствиях, подходят для сублимации, но только при условии, что индивид достигает нормальной взрослой фазы "первичности гениталий". Если, наоборот, прегенитальные устремления подавляются и остаются в бессознательном, соперни-
чая с первичностью гениталий, они не могут быть успешно сублимированы.
Другие ортодоксальные аналитики не принимают точки зрения, что генитальность является предпосылкой для сублимации. Стерба, например, приводит простую иллюстрацию сублимации у ребенка, оставляющего игру с фекалиями взамен творческой игры с комочком глины. Он добавляет, что в сублимации цель способна в различной степени отдаляться от начальной инстинктивной цели. Заместитель все еще может проявлять некоторые из качеств первоначального объекта наслаждения, как в моделировании из глины, или принимать более утонченные и непрямые формы получения удовлетворения. Иллюстрацией последнего случая является активность ученого, представляющая сублимацию детского желания сексуального познания. С увеличением отклонения от первоначальной цели уменьшается интенсивность наслаждения в процессе удовлетворения. Стерба говорит о гораздо более легкой сублимации прегенитальных тенденций у детей и генитальных устремлений у подростков и юношей, чем генитальных тенденций у взрослых, которые становятся ригидны в отношении цели и могут сублимировать только в незначительной степени.
Фрейд и Фенихель считают, что сублимация тесно связана с идентификацией. Сходные характеристики, такие, как сдерживание устремлений, десексуализация, изменение в эго, приложимы и к сублимации и к идентификации, например, при формировании супер-эго. Еще одно общее звено состоит в зависимости сублимации от присутствия моделей и. окружении. Случаи нарушений в способностях сублимировать показывают их соответствие трудностям в идентификации. Сублимация так же, как идентификация, может быть более или менее успешной в преодолении инфантильных деструктивных побуждений.
Вытеснение (репрессия). Понятие "вытеснение" было первоначально использовано Фрейдом в 1894 году в качестве синонима общей концепции "защиты" - борьбы эго с болезненными идеями или эмоциям. В 1926 году Фрейд пришел к более специфической точке зрения и классифицировал вытеснение наряду с другими защитными механизмами. Под вытеснением понимается исключение болезненного материала из сознания: содержания, которое никогда не осознавалось (первобытное вытеснение), и содержания, которое
однажды было осознаваемым, но затем оказалось вытесненным в бессознательное. Последний процесс известен как "собственно вытеснение".
После вытеснения в собственном смысле побуждения постоянно стремятся вернуться в сознание, чему устойчиво препятствует контр-катексис. Наилучшей иллюстрацией служит забывание, когда имя или факт связаны с неприемлемыми инстинктивными потребностями. Вытесненный материал все еще упорствует, создавая ощущение, что забытое известно и крутится на кончике языка и т. д. Иногда сами факты вспоминаются, но вытесняется их эмоциональная значимость.
Конфликты случаются при столкновении с событиями, связанными с предшествующим вытесненным опытом. Тогда вытесненное побуждение стремится использовать новые события в целях выхода или "деривата", что может вызвать вторичное вытеснение. Периодически дериваты вытесненного материала то разряжаются, то вытесняются. Примером являются насыщенные эмоциями сладостные грезы: достигнув определенного предела, они должны полностью забываться.
Считается, что в детстве вытеснение начинается довольно поздно, так как зависит от четкой дифференциации эго от ид. Наиболее обширные доказательства, такие, как взрывы тревоги, возникают после формирования супер-эго. Фенихель описывает вытеснение как вырастающее из более примитивного механизма отрицания. На самом деле, вытеснение обычно функционирует совместно с одним или несколькими защитными механизмами. Анна Фрейд утверждает, что теоретически вытеснение можно рассматривать в рамках общей концепции защиты наряду с другими специфическими методами, но с точки зрения эффективности оно занимает уникальное место по сравнению с остальными защитными механизмами. В количественном измерении вытеснение несет большую нагрузку и фактически способно регулировать наиболее сильные инстинктивные побуждения. Вытеснение происходит только однажды, хотя контр-катексис сохраняет свое противостояние; наоборот, действие других защитных механизмов должно возобновляться при возникновении угрозы прорыва побуждений ид.
Но кроме того, будучи самым эффективным механизмом, вытеснение представляет опасность. Согласно Анне Фрейд:
"Диссоциация с эго влечет выпадение из сознания целой области инстинктивной и аффективной жизни, что может
разрушишь единство личности полностью и окончательно. Таким образом, вытеснение становится основой формирования компромисса и невроза. Последствия других защитных методов не менее серьезны, но даже в острой форме они в больший мере сохраняют личность в пределах нормы".
Реактивное образование. Реактивное образование происходит в сочетании с вытеснением. Под этим защитным механизмом понимается развитие в эго сознания социализированных отношений, которые прямо противоположны вытесненным в бессознательное желаниям. Несмотря на классификацию в качестве особого случая вытеснения, реактивное образование отличается от вытеснения тем, что подразумевает окончательное изменение целостной личности. Иллюстрацией является чрезмерная навязчивая чистоплотность, которая представляет борьбу против инстинктивной потребности в нечистотах и беспорядке. У человека, построившего реактивное образование, не развиваются для использования определенные защитные механизмы при возникновении инстинктивной угрозы. Его личностная структура изменена, как будто опасность постоянно присутствует и он всегда готов к встрече с ней.
Фенихель отличает реактивное образование от сублимации на основе приоритета подавления исходных побуждений перед их разрядкой. Реактивное образование также уменьшает эффективность функционирования эго, тогда как сублимация увеличивает эффективность. Фенихель приводит иллюстрацию с двумя детьми, которые пытаются преодолеть анальное побуждение к пачкотне в различной манере письма. Тот, у кого сублимация оказалась успешной, хорошо овладевает письмом и наслаждается этой деятельностью; при возобладании реактивного образования обучение письму происходит в очень тщательной, скованной манере. Сходным образом ребенок, наслаждающийся игрой с грязью, сублимирует свои побуждения посредством рисования, занятия скульптурой, приготовления пищи; преобладание механизма реактивного образования приведет его к крайней чистоплотности и опрятности.
Уничтожение. Считается, что механизм уничтожения является несколько более прогрессивным по сравнению с реактивным образованием. Делается нечто позитивное в противоположность уже сделанному. Действие может иметь место на реальном или магическом уровне. Понятие "искупление"
представляет пример веры в возможность магического уничтожения. Другим примером является человек с навязчивостью, который включает газовый кран с целью снова его выключить. Иногда уничтожение не состоит в навязчивости - делать противоположное уже сделанному, а просто представляет навязчивое повторение одного и того же действия (навязчивое повторение). Цель заключается в том, чтобы как-то поколебать свободу выражения бессознательных болезненных намерений.
Связь между уничтожением и анальным эротизмом усматривается в возможности одновременно обрести уверенность и получить наслаждение. Когда личность с кастрационной тревогой регрессирует к анальному уровню и подменяет идею утраты пениса идеей утраты фекалий, частые повторные дефекации создают уверенность, что утрата не окончательна; в то время как эго заинтересовано в уничтожении кастрации, ид равным образом попустительствует анальным побуждениям.
Изоляция. Процесс, посредством которого воспоминания о неприятных впечатлениях и опыте теряют эмоциональную окраску, называется "изоляцией". Контр-катексис направлен на удержание порознь того, что неразрывно связано. При изоляции преувеличивается важность логического мышления за счет уменьшения эмоциональных ассоциаций как бы в интересах объективности. Сами идеи представлены на уровне сознания; исчезает только их эмоциональная значимость.
Помимо эмоциональной перестройки, имеются несколько других типов изоляции. Фенихель утверждает, что многие дети пытаются решать конфликты с помощью изоляции определенных сфер жизни друг от друга: например, школы от дома, социальной жизни от тайн одиночества. Одна из двух сфер обычно представляет инстинктивную свободу, другая - пристойное поведение. Дети даже расщепляют свою личность и состояние. Существуют как бы два ребенка с разными именами, и хороший ребенок не несет ответственности за поступки плохого.
Еще один тип изоляции возникает в попытках решать конфликты, вращающиеся вокруг амбивалентности. Посредством расщепления противоположных чувств один человек только любим, другой - только ненавистен. Контр-катексис препятствует соприкосновению двух чувств. Фенихель приводит в качестве иллюстрации хорошую мать и злую мачеху из волшебных сказок.
Изоляция также проявляется в расхождении чувственного и нежного компонентов сексуальности. В результате вытеснения эдипова комплекса некоторые индивиды не могут получать сексуальное удовлетворение с людьми, к которым они испытывают нежные чувства. Проститутки предоставляют этим индивидам возможность изолировать их неприемлемую чувственность от остальной жизни, таким образом избавляя от необходимости ее вытеснения.
Перемещение. Понятие "перемещение" используется в двух значениях. В первом общем значении имеется в виду сдвиг инстинктивной энергии с одного пути разрядки на другой без каких-либо препятствий на первом пути. Во втором значении перемещению придается специфический смысл в качестве защитного механизма, при котором эмоции, связанные с одним объектом, перемещаются на другой объект. В сновидениях, например, перемещение такого рода очень распространено. Оба определения можно приложить к эрогенным зонам. Концепция нормального развития предполагает перемещение от одной зоны к следующей, тогда как воздвигаемые эго барьеры перед разрядкой являются причиной специфического перенесения от одной зоны к другой, например, от анальной к оральной.
Салливан: избирательное невнимание и диссоциация
Салливан, чтобы избежать вызывающего у него неприятие топографического аспекта в представлении о предсознательном и бессознательном, развивает концепцию об "избирательном невнимании" и "диссоциации". Ребенок, как мы уже обсуждали, учится концентрироваться на осознании ситуаций, связанных с одобрением и неодобрением. С тех пор как его внимание приковано к этим ситуациям, он вынужден игнорировать или быть невнимательным к другим ситуациям, прямо не относящимся к одобряемым или неодобряемым значимыми взрослыми. Салливан использует аналогию с человеком, глубоко погруженным в слушание концерта и не замечающего, что происходит вокруг. Для ребенка безопасность является жизненно важным вопросом, в который он погружен, и все другие вопросы существуют вне его осознания. При определенных обстоятельствах, однако, предметы избирательного невнимания становятся доступными самости
и осознаются. На них, например, может указать друг, и они последовательно воспринимаются.
Диссоциация представляет крайнюю форму избирательного невнимания. В данном случае самость отвергает и отказывается осознавать и признавать. Диссоциированный материал остается недоступным, даже при указании приятеля. Это, вероятнее всего, вызовет тревогу, сопровождающуюся гневом и горячим отрицанием. Воспоминание об опыте, связанном с таким материалом, обычно невозможно. Признание диссоциированных динамизмов сопряжено с глубокими переменами в основной ориентации и характеристиках самости. Обычно диссоциированные тенденции проявляются в сновидениях, фантазиях, незамечаемом повседневном поведении.
Фромм: механизмы бегства
Фромм считает, что увеличение свободы человека сопровождается чувством изоляции. Несмотря на материальные преимущества нашего свободного общества, проявляется страстное желание вернуться к раннему состоянию групповой солидарности. В результате индивид использует несколько иррациональных механизмов для воссоединения с группой: садомазохизм, деструктивность и конформизм автомата.
1. При садомазохистском механизме у человека формируется зависимое отношение к могущественному авторитету, который видится "магическим помощником", чьи ресурсы возможно использовать. В крайнем варианте ориентация подразумевает причинение или получение физического и психического страдания от партнера, и все равно это обеспечивает защищенность от чувства одиночества.
2. При использовании деструктивного механизма человек пытается бороться с чувством бессилия, отстраняя все источники сравнения или соревнования. Он ищет способ устранить или разрушить другого человека, объект. Указанный тип иррациональной деструктивности следует отличать от рациональной деструктивности, когда возникает угроза собственной жизни и целостности личности.
Под "конформизмом автомата" имеется в виду модель поведения, преодолевающая чувство изоляции посредством слепого приспособления к паттернам культуры. В этом слуг час человек думает, чувствует, воображает и действует в точ-
ном соответствии с представителями его культуры и класса, он пытается отбросить любые различия между собой и другими.
Препубертатный возраст
Предпринимая усилия к восстановлению равновесия латентного периода, эго мобилизует все имеющиеся в его распоряжении защитные механизмы. Ландер считает, что даже прорывы прегенитальных тенденций вследствие безуспешной защиты в этом возрасте служат регрессивным ограждением против правонарушений. Гринейкр описывает специфическую защиту прегенитального периода под названием "препу- бертатной травмы", при которой молодая девушка играет провоцирующую и содействующую роль в сексуальном акте со взрослым. На уровне сознания предоставляется возможность воспринимать и использовать случившееся в качестве "реальной защиты" против половой зрелости, так как чувство вины перемещается на взрослого. Шпигель цитирует указанный факт в доказательство, что внешняя реальность изначально может служить защитным целям.
Аскетизм. Общеизвестным механизмом в юности является отрицание всех инстинктивных побуждений, так называемый "аскетизм". Индивид с подозрением относится к наслаждениям вообще и ограничивает желания суровыми запретами наподобие воспитания строгими родителями в раннем детстве. Неприятие инстинктивных желаний имеет тенденцию распространяться даже па обычные физические потребности. Примерами являются избегание общества сверстников, уклонение от участия в любых мероприятиях, отказ от всего касающегося спектаклей, музыки, танцев. Более крайние формы представляют поступки, связанные с ненужным риском для здоровья: хождение в несоответствующей одежде, отказ от вкусной пищи, ограничение в сне и т. д.
Анна Фрейд отличает аскетизм от вытеснения на двух основаниях: 1) Вытеснение связано со специфическим инстинктивным отношением и касается природы и качества инстинкта. Анально-садистические тенденции могут быть вытеснены, а оральные удовлетворены. С другой стороны, аскетизм затрагивает количественный аспект инстинкта, и все инстинктивные побуждения рассматриваются как опас-
ные. 2) При вытеснении в некоторой форме имеет место замещение, например, истерический симптом; в то же время аскетизм может быть замещен только неожиданным переключением на выражение инстинкта. В целом аскетизм более примитивный и менее комплексный процесс.
Интеллектуализация. Вторым защитным механизмом в юности является интеллектуализация. Цель аскетизма - просто держать ид в определенных пределах, накладывая запреты. Цель интеллектуализации состоит в тесном связывании инстинктивных процессов с идейным содержанием, чтобы допустить их в сознание и взять под контроль. Зарождается этот механизм в результате повышения эффективности функционирования интеллекта. Интересы меняются от конкретных в латентном периоде к абстрактным. Имеют место все виды абстрактных рассуждений по таким темам, как брак, политическая философия, религия, профессии и т. д. Однако преобладание интеллектуальной деятельности в это время накладывает очень малый отпечаток на реальное поведение юноши. Несмотря на высокомерные взгляды, он остается озабоченным повседневными проблемами. Интеллектуализация ориентирована не на действительность, а скорее служит защитой против инстинктов. Вместо аскетического бегства от инстинкта происходит обращение к нему, но только в мышлении. Анна Фрейд описывает ситуацию следующим образом:
"Абстрактные интеллектуальные дискуссии и размышления, которыми наслаждаются молодые люди, не являются истинными попытками разрешения задач, поставленных реальностью. Психическая активность скорее представляет указание на напряжение инстинктивных процессов ч их перевод в осознанное абстрактное мышление. Философия жизни, выражающаяся в требованиях революционных перемен во внешнем мире, является реакцией на восприятие новых инстинктивных требований ид, угрожающих революционизировать всю жизнь юношей. Идеалы дружбы и вечной преданности просто отражают беспокойство эго, когда воспринимается исчезновение новых страстных отношений к объекту. Стремление к покровительству и поддержке извне в часто беспомощной битве против собственных могущественных инстинктов может быть трансформировано в искусные аргументы о неспособности человека принимать независимые политические решения. Мы видим, что инстинктивные процессы переводятся в понятия интеллекта. При
чини такого внимания к инстинктам заключается в попытке сдерживания ч контролирования их на другом психическом уровне".
Творчество в качестве защитного механизма. Шпигель обобщает работы нескольких психоаналитиков, интерпретирующих юношеское творчество в качестве защиты против восстанавливающих эдипов конфликт побуждений. Наиболее распространенной формой творческих усилий в это время являются дневники, которые содержат в дополнение к действительным событиям все виды размышлений, планов, воспоминаний. Поэтические и другие попытки в этой связи тоже изучались. Бернфелд утверждает, что инцестные либидные влечения отклоняются к другим допустимым объектам: фантазиям, ценностям, идеям, так называемым "псевдообъектам". Творчество в такой форме одобряется эго-идеалом. Ранк указывает, что драмы, написанные в юности, изначально относятся к проблемам инцеста. Частота неожиданного прекращения творческой активности к концу юности объясняется неспособностью взять под контроль инцестный конфликт.
Трансформация творчества в качестве защиты в истинное творчество осуществляется, когда юноша жертвует собственными нуждами в пользу требований сообщества и таким образом происходит возврат от фантазии к реальности. Мотив отказа от удовлетворения личными грезами, раскрываемый в дневниках, основывается на амбициозных устремлениях юноши к славе и власти, приобретаемых посредством впечатлений широкой аудитории. Герой литературной продукции, воплощающий эго-идеал автора, служит завоеванию симпатии, признания и любви.
Мнение Ранка: Ханкинз
Бланчард описывает воззрения Ранка на юность, основываясь на материале публикации Ханкинз. Согласно точке зрения Ранка, период юности придает новое развитие непрерывной борьбе самости за независимость и значимость. Сексуальное влечение представляют силы, которые угрожают самоутверждению и сознанию собственного отличия. Юноша боится сексуальных побуждений и оказывает сопротивление, так как они могут захлестнуть его и вынудить к отказу от действий в соответствии с целостной самостью. Примирение между сексуальными влечениями и индивидуальным самовы-
ражением, обусловленное культурой, состоит в любви к другому человеку. Однако юноша не склонен входить в такое отношение ввиду необходимости утраты полного самоконтроля и допущения частичного контроля другим человеком.
Ханкинз считает нормальным исходом юности обогащение личности новыми переживаниями и отношениями, несмотря на элемент самопожертвования. Она критикует объяснение юношеского аскетизма Анной Фрейд, которая видит главным образом в аскетизме механизм сохранения индивидуальности за счет отрицания сексуальности или удержания ее под строгим контролем. Сексуальную неразборчивость, по мнению Ханкинз, тоже следует рассматривать как попытку сохранения самости, и не в качестве незаторможенного стремления к сексуальному удовлетворению. Транзиторные отношения могут быть использованы с целью доминирования над другим человеком с помощью его сексуальных потребностей, в то же время не жертвуя частью самости.
Неофрейдистские воззрения: Салливан
В предъюношескую эру, по Салливану, формируется способность к любви. Любовь существует только тогда, когда удовлетворение и безопасность любимого так же важны, как собственные. В это время мальчики чувствуют себя более непринужденно друг с другом, чем с девочками. Способность любить сначала проявляется по отношению к близкому приятелю. Когда это случается, сильно возрастает установление согласованности в употреблении символов. Происходит обучение видеть себя глазами других. Так осуществляется консенсуальная валидизация собственной личной ценности. Салливан пишет:
"В это время подлежит познанию реальный социальный мир. Как только некто открывает, что вся огромная искусственная и чем-то обоснованная структура психики, мышления, личности доступна для некоторого контроля и контрконтроля, человек начинает чувствовать себя человеком в ином, чем прежде, смысле. Более полное становление чело века выражается в появлении способности к оценке общности людей независимо от их чувственного присутствия или опосредованного географическими знаниями и т. п. Другими словами, чувство человечности является одной из сторон личностной экспансии в юности. Обучение на этой стадии
начинает приобретать его подлинный аспект - обеспечения безопасности человека в удовлетворении потребностей и поддержания безопасности в межличностных отношениях на протяжении всей остальной жизни".
Возраст, предшествующий юности, для большинства людей в нашей культуре представляет наиболее безмятежный период жизни. Жизненные проблемы уменьшаются до "маленьких карикатур того, чем они могут оказаться". Трудности юности концентрируются вокруг созревания "механизмов генитального вожделения". Происходит собственно окончательное сексуальное развитие, но конфликты относительно сексуальности являются функцией двух культурных факторов: 1) порицания добрачных сексуальных связей и 2) неодобрения ранних браков. Поэтому пропасть между пробуждением юношеского вожделения и соответствующими браку обстоятельствами постепенно расширяется.
При столкновении сексуальных побуждений с системой самости вожделение не может быть легко диссоциировано. У большинства людей оно вообще не может быть диссоциировано; у некоторых это возможно, но только за счет риска для полноценной жизни. Обычно сексуальные чувства возникают снова и снова, создавая угрозу безопасности и продуцируя беспокойство. Методом, который может работать или не работать, является сублимация или, по терминологии Салливана, "сублимативное переформулирование межличностных отношений". Он описывает сублимацию следующим образом: "Мотив, вовлеченный в болезненный конфликт, комбинируется с социальным (культурно обусловленным) стилем жизни, который искажает наиболее провоцирующие аспекты конфликта и, как правило, оставляет некоторую представленность в конфликте противоборствующего мотива". Иллюстрацией служит молодая женщина с фантазиями, касающимися проституции, посвящающая свое время филантропической работе с падшими женщинами в районах трущоб. Маллахи заявляет, что Салливан использует понятие "сублимация" гораздо шире, чем ортодоксы, так как сублимация может быть отнесена к любой тенденции системы или влечения.
Если в юности затруднения успешно преодолеваются, у человека проявляется в любой ситуации адекватное самоуважение. Наряду с самоуважением имеет место уважение к другим и свобода личной инициативы, которая позволяет приспосабливаться личности к социальным порядкам.
Неисследованные факторы в теории и практике механизмов защиты
Современное подчеркивание важности механизмов защиты обусловлено недостаточным знанием о них. Разбросанные в этой и предшествующих главах исследования затрагивают защитные механизмы, но многие вопросы остаются без ответа. Перечислим только немногие: 1) неизвестна хронологическая последовательность, в которой защитные механизмы приобретаются и используются; 2) согласованность использования механизмов индивидом; 3) взаимоотношение самих механизмов; 4) сходства и различия, обусловленные культурой; 5) влияние социального класса на предпочитаемые виды защиты; 6) неясность условий, при которых "хорошо или плохо" для индивида использовать защиту вообще и какие-нибудь отдельные механизмы в особенности.
Недавно Гоулдстайн попытался изучить второй и третий вопросы из указанных выше. Он модифицировал методику "Картинки Черныша", дополнив ее опросником о предпочитаемой защите. Обследовалось 104 учащихся колледжа мужского и женского пола. Выяснялось, как они ранжируют защитные механизмы: вытеснение, проекцию, реактивное образование и регрессию - в каждой из восьми психоаналитически определяемых областей конфликта. Анализ согласованности предпочитаемых механизмов защиты выявил значительно меньшее количество студентов ("защитники общего типа"), склонных использовать одинаковую иерархию защитных механизмов безотносительно к области конфликта. В то же время большинство студентов (защитники специфического типа") осуществляли особый выбор для каждой области конфликта. При повторном тестировании, месяцем позже, обе группы отвечали в прежней манере, что указывает на стабильность выбора во времени. Некоторые убедительные доказательства базируются на спонтанных рассказах, которые студенты также писали по каждой картине. Рассказы позволяют считать "защитников общего типа" более невротичной группой.
Что касается отношений среди четырех механизмов, Гоулдстайн обнаружил, с одной стороны, связь между предпочтениями вытеснения и реактивного образования, а с другой стороны, связь между проекцией и регрессией. Реактивное образование выбиралось первым, вытеснение – вторым
и т. д. Эта дихотомия была интерпретирована как конгруэнтная теоретическому описанию первой пары в качестве прогрессивной по сравнению с относительно примитивными механизмами, составляющими вторую пару. В другой исследовательской программе Мичиганского университета Миллер и Суонсон занимаются исследованием влияния социального класса на предпочитаемые способы защиты.
Способен ли ребенок к сублимации? Предлагаемая Стербой иллюстрация ребенка, сублимирующего анальные влечения моделированием из глины, противоречит позиции Фенихеля об обязательности генитальной стадии для успешной сублимации. Ответом на последнее замечание может быть предположение, что так называемая "сублимация" у детей просто представляет неполный процесс, схожий с более полноценной сублимацией у взрослых. Стерба дает описание "предвестникам" сублимации, которые проявляются в детской игре.
Исследования по проблеме сублимации. Исследователи не случайно фактически пренебрегают механизмом сублимации. Уклончивая природа самой концепции делает любое операциональное определение слишком пространным. В отличие от концепций перемещения и реактивного образования, как-то увязанных с экспериментальными возможностями, здесь речь идет лишь об отсутствии контр-катексиса. Например, крайне схожее поведение может отражать действие сублимации или реактивного образования в зависимости от состояния разрядки энергии. Дальнейшее усложнение обусловлено фактом, что термин "сублимация", согласно теории, означает не специфический механизм, а скорее класс механизмов. Наиболее часто цитируемое в литературе исследование производит впечатление одинокого монумента, но не подхода к проблеме. Тейлор в 1933 г. "развенчивает" сублимацию, продемонстрировав, что 40 молодых неженатых мужчин с выдающимися интеллектом и характером - все обычно получают некоторого рода прямое генитальное удовлетворение. На несоответствие этого исследования проблеме уже указывалось в деталях многими авторами. Теоретически сублимация, никоим образом не связана с отсутствием генитальности. Фенихель, как мы видели, идет еще дальше. Он утверждает, что только те индивиды, которые достигли генитальной стадии, способны к сублимации. Во всяком случае, пригодными для сублимации считаются инфантильные, прегенитальные побуждения.
Экспериментальное исследование вытеснения. Вытеснение является одним из психоаналитических механизмов, привлекающих широкое внимание исследователей. В литературе описаны буквально дюжины исследований по данной проблеме. Помимо недавних экспериментов полные обзоры среди прочих представлены Рапапортом, Сирзом, Целлером и Корнером. Обычно в ранних исследованиях, посвященных феномену собственно вытеснения, реализовывались различные подходы к изучению воспоминаний о приятных и неприятных событиях, о завершенных и незавершенных действиях ит. п. Несоответствие этих исследований теоретической концепции уже подвергалось суровой критике, и нет необходимости снова повторять се здесь. Лучше попытаться прежде всего определить критерии, которым должно отвечать операциональное определение вытеснения, и приложить эти критерии к недавним, возможно, самым утонченным исследованиям.
Собственно вытеснение относится к выталкиванию в бессознательное болезненного содержания, которое некогда осознавалось. "Болезненный материал" состоит из эмоционально заряженных идей, связанных с базисными бессознательными побуждениями (например, сексуальными, агрессивными). Сознательное выражение этих отягощенных конфликтом идей представляет угрозу для эго в форме сильной тревоги или вины. Поэтому сами идеи удерживаются в бессознательном за счет постоянного контрдавления. Несмотря на удерживание от проникновения в сознание, они стремятся к выражению прямыми и непрямыми путями. Когда "болезненный аспект устраняется, как бывает в процессе психотерапии, идеи могут получить доступ в сознание. Таким образом, операциональное определение должно учитывать следующее: 1) тревожащие идеи относятся к провоцирующим конфликт побуждениям; 2) бессознательные процессы, представленные идеями, устраняются от осознания; 3) продолжающееся стремление к выражению идей постоянно сдерживается; 4) при благоприятных условиях сознательное выражение может быть восстановлено.
Одно из недавних исследований Кита вызывает наибольший интерес. Хотя эксперимент был направлен на сопоставление эффективности объяснительной и эмоциональной методик психотерапии, его суть сосредоточивалась вокруг концепции вытеснения. Кит использовал тест "Словесных ассо-
циаций" Юнга, чтобы у каждого испытуемого выявить слово, относящееся к сфере нарушений. Затем проводился эксперимент по обучению, в процессе которого у испытуемого, естественно, возникали трудности во вспоминании этого слова. В последующем испытуемые (всего 30 человек) подвергались 25-минутному индивидуальному психотерапевтическому воздействию. К одной половине группы применялась только эмоциональная методика, при работе с остальными испытуемыми эмоциональная методика комбинировалась с объяснительной. После психотерапии каждый испытуемый снова ставился в ситуацию обучающего эксперимента, подобную изначальной, за исключением того, что он должен был на "потерпевшее неудачу" слово-стимул реагировать другим словом. Вспоминание забытого слова считалось критерием успешности психотерапии. Выяснилось устойчивое преимущество комбинирования психотерапевтических методик.
Оценка подхода Кита к вытеснению с позиций указанных выше четырех критериев операционального определения приводит к наибольшему впечатлению от реализации четвертого критерия. Определенно экспериментальные условия восстановления утраченной ассоциации тесно приближаются к теоретической модели. Воплощение второго критерия также выглядит удовлетворительно. Некоторое доказательство относительно третьего критерия может быть выведено из характерных отчетов испытуемых о напряжении и раздраженности при неспособности вспомнить ключевые слова. Что касается первого критерия, то содержание стимула является в большей мере соответствующим определению, чем в ранних исследованиях, но оставляет желать лучшего. Согласно замыслу, чрезмерная нагрузка ложится на эмоциональное значение единственного слова, что отражается в необходимости исключить ряд испытуемых из эксперимента. Мнение об уклончивом определении сущности задачи возникает из личной беседы с Китом, когда он утверждает, что должен попрактиковаться на многих испытуемых в целях достижения достаточного вытеснения. В силу этого, по крайней мере, две другие попытки - аспирантов-психологов Мичиганского и Станфордского университетов - повторить предпосылки эксперимента потерпели неудачу.
В зависимости от удаленности восприятия от сознательного уровня. Однако вытеснение было одним из ключевых построений в определении проблемы. Клапп попытался
в своем замысле использовать результаты экспериментов по восприятию, проведенных с позиций психоаналитической теории. Это работы Брунера и Постмана, Макгиннеса, Хауза и Соломона, Макклири и Лазаруса и др. От первой группы исследователей он позаимствовал концепции "избирательной бдительности" и "перцептивной защиты", от второй - понятия "вытесненных побуждений" и "защиты эго". Соответственно Клапп предсказал, что, когда более или менее эмоционально насыщенные стимулы представляются парами перед двумя уровнями бессознательного восприятия, происходит относительный сдвиг в ясности суждений о воспринятом. Так как продемонстрирована способность человеческого организма к перцептивному различению на уровнях значительно ниже сознательного, предполагалось, что травмирующий материал, который продолжает стремиться к выражению, будет с большей активностью проявлять себя на отдаленном от сознательного уровне. С другой стороны, при близости к сознательному восприятию угрожающие стимулы могут восприниматься эго и, следовательно, оттесняться от выражения.
В проведенном эксперименте Клапп отобрал три пары картин из теста "Картинки Черныша". Две пары содержали более или менее травмирующие ситуации: в первой паре мастурбационная вина противопоставлялась оральному садизму; в третьей паре интенсивность эдиповых влечений противопоставлялась детской ревности. Вторая - контрольная пара - не содержала явных различий между картинами в аффективной напряженности: идентификация противопоставлялась идеалу эго. Три пары показывались группам испытуемых с помощью тахистоскопа на трех очень быстрых скоростях и трех более медленных скоростях, на которых, однако, стимулы не узнавались вполне сознательно. Испытуемых просили просто отчитываться, какая из картин (показываемых друг за другом) в каждой паре кажется "понятнее" или "ближе к обозначению чего-то". У испытуемых экспериментальной группы был выявлен значительный "сдвиг" в выборе картин первой пары. "Мастурбационная вина" яснее различалась на уровнях, отдаленных от сознания (время экспозиции около 1/20 сек) по сравнению с "оральным садизмом", видимому значительно лучше на уровнях, близких к осознанному узнаванию (время экспозиции около 1/6 сек). У контрольной группы при экспозиции первой пары "сдвига" не выявлялось. При предъявлении второй - контрольной пары - экс-
периментальной группе "сдвига", как и предсказывалось, не наблюдалось, но он имел место у контрольной группы. Результаты предъявления третьей пары оказались двойственными и выявили сходные "сдвиги" у экспериментальной и контрольных групп. В работе Клаппа, вероятно, наилучшим образом выполнены первые три требования операционального определения, но четвертое требование игнорируется.
Анальные компоненты почерка. Изучение почерка студентов колледжа Макнилом и Блюмом поддерживают теоретическое утверждение, что почерк может служить способом анальной экспрессии. Выявлена значимая связь между анальным задерживанием, измеренным тестом "Картинки Черныша", и отклонением 8 из 17 параметров почерка, включая всеобъемлющую атипичность символов.
Реактивное образование. Эта концепция вызывает особое отношение у ученых, не принимающих психоаналитической ориентации в изучении личности. Их реакция часто выражается в безнадежном пренебрежении концепцией как психоаналитической "гипотезой на все случаи". Если результаты противоречат ожидаемым, якобы может быть привлечено объяснение с помощью реактивного образования. Однако это чувство фактически не оправдано. Вполне допустимо и часто необходимо в свете наших современных ограниченных знаний о личности заранее высказать прогноз, что индивид будет вести себя одним из противоположных способов, но никак не компромиссным образом. Если механизм точно описывает разновидность поведения, то его следует учитывать в замысле экспериментов, а не заниматься сверхупрощением, игнорируя релевантные факторы. Обвинение концепции в объяснении постфактум, конечно, в равной мере ошибочно.
Научная литература по концепции "реактивного образования", кроме исследования Гоулдстайна, содержит только ссылку на эксперимент Маурера с крысами. При проведении обычного исследования регрессии он случайно заметил, что животные находятся в состоянии конфликта или амбивалентности между побуждением подойти и нажать педаль, чтобы избежать болевого раздражения, и противоположным побуждением к бегству в целях не допустить дополнительного болевого раздражения от самой педали. В результате крысы "убегают от педали, потому что им хочется подойти и дотронуться до нее".
Избирательное невнимание и диссоциация. Здесь Салливан предпринимает весьма важную попытку установить континуум степеней внимания, или уровней осознания, которые предположительно могут быть изучены. Однако в современной описательной форме понятия "избирательное невнимание" и "диссоциация" представляются нам просто синонимами соответственно предсознания и глубоко вытесненного материала.
Хронология механизмов по Фромму. В теории Фромма не указывается возрастного соответствия трех механизмов. Они, кажется, вообще приложимы к периодам позднего детства и зрелого возраста. Рассмотрение их в этой главе наряду с другими механизмами обусловлено, главным образом, удобством изложения.
Ю.С. САВЕНКО
Проблема психологических
компенсаторных механизмов
и их типология[15]
Конкретная разработка реабилитации психически больных наталкивается в настоящее время на полную неразработанность у нас проблемы психологической компенсации, без чего личностный подход остается пустой декларацией. Восполнение этого пробела представляется нам наиболее перспективным средством для существенного продвижения в решении реабилитационных задач, в преодолении социальной неадекватности психически больных. Этой задаче и посвящена настоящая работа, представляющая самостоятельное и принципиально отличное от психодинамических школ решение этой проблемы, проведенное с приемлемых для нас теоретических позиций.
Психологическая компенсация представляет особый и самостоятельный аспект глобального, обобщенного подхода к психической деятельности человека, т. е. это один из существенных аспектов рассмотрения личности. Решение проблемы психологической компенсации предопределяется содержанием, вкладываемым в основные исходные понятия личности, самоактуализации, психологического стресса и самой психологической компенсации.
Под личностью мы понимаем целенаправленную саморегулирующуюся целостность[16], представляющую синтез всех аспектов всех трех[17] ее уровней, т. е. определить личность значит указать конкретные особенности этой сложной динами-
ческой структуры в ее жизненном развитии. Личность всегда выступает в неразрывной целостности со "своей средой", своим "внешним миром", т. е. акцентуация значимостей в ее среде задается ею самой; то к чему она чувствительна сугубо личностно, детерминировано историей ее жизни. Но эта значимая среда остается далеко не в полной мере во власти личности. Наиболее общее выражение мотивационного содержания личности - ее постоянное стремление в наиболее полной мере реализовать себя, может быть понятно как стремление к максимальному соответствию со "своей средой", что и представляет так называемую самоактуализацию или самореализацию. Самоактуализация, сообразующаяся с текущей актуальной ситуацией, т. е. реалистичностью своей реализации в конечном счете, представляет то фундаментальное исход- нос понятие, которое противопоставляется традиционным гомеостатическим представлениям. Можно условно выделить следующие шесть градаций легкости осуществления процесса самоактуализации: очень благоприятные обстоятельства, когда желаемое осуществляется само собой; благоприятные обстоятельства, преодоление инертности нейтральных обстоятельства; малоблагоприятные обстоятельства, не выходящие за пределы легко преодолимого, неблагоприятные обстоятельства и катастрофические обстоятельства.
Психологический стресс - это состояния, в которых личность оказывается в условиях, препятствующих процессу ее самоактуализации, т. е. в условиях последних двух градаций, представляющих столкновение с препятствиями, не разрешимыми по ходу дела, требующих привлечения основных сил личности.
Теперь мы можем дать определение психологической компенсации. Это система психологических приемов и механизмов личности, позволяющая относительно успешное осуществление самоактуализации в условиях различных осложняющих этот процесс обстоятельств и затруднений. Эта завершающая формулировка намеренно шире понятия "препятствующих", использованной при определении психологического стресса, так как психологическая компенсация имеет место и в более легких случаях. Именно значительная автономность среды, объективный неподвластный нашей воле ход событий и делает необходимым посильное деятельное вмешательство в него, коррегирование своих устремлений в соответствии
с ним или различные способы достижения внутреннего комфорта при неудаче. Система всех этих приемов и представляет предмет учения о психологических компенсаторных механизмах.
Взаимоотношение понятий психологической компенсации и психологического стресса, которое здесь еще необходимо обсудить, заключено в вопросе: всегда ли неуязвимость к стрессу - это хорошая компенсация? Разумеется нет. В противном случае это было бы смешением личностной значимости, т. е. индивидуальности стрессоров, со степенью компенсации. К такой ошибке приводят чисто ситуативные определения психологического стресса, не сообразующиеся с индивидуальными особенностями личности.
Проблема компенсации подразделяется прежде всего соответственно тому, что компенсируется, как это выражается и как осуществляется.
1. Существенное значение имеет типология, ориентирующаяся на содержание того, в отношении чего осуществляется психологическая компенсация. В этом отношении дихотомия на компенсацию своего состояния и компенсацию внешних жизненных ситуаций адекватна с точки зрения специфики, различающей оперирование во внешнем и внутреннем ноле личности, что необходимо учитывать при рассмотрении их взаимодействия. Типология по содержанию компенсируемого частично совпадает с классификацией видов психологического стресса. Продуктивно рассматривать ее в сочетании с временным распределением соответствующих содержаний, сообразно тому, касается ли компенсация уже происшедшего, происходящего сейчас или предстоящего, а в рамках этого также и длительность действия стрессоров. Соответственно этому можно выделить следующие типы.
F) Уязвление ценностно или комплексно значимого содержания и примыкающие сюда: а) ошибки, неудачи, поражения; b) потери, утраты, лишения; с) актуализация недостигнутого и недостижимого; d) виновность (отягощенная совесть).
G) Конфликтные состояния.
H) Новая среда.
I) Снижение профессионально или жизненно важной способности.
J) Перегрузка, напряжение.
K) Собственная чрезмерная экспрессия.
L) Повседневные трудности и лишения.
Очевидно, что данная типология представляет не формальные типы, как у Креча и Кречфилда, а свод основных эмпирических реалий, вызывающих потребность в компенсации.
II. Подобно разнообразным формам биологической компенсации, в рамках психологической компенсации можно выделить по характеру выявления: интрапсихическую, экспрессивную, вербальную и поведенческую формы компенсации. Все эти формы соотносятся между собой таким образом, что наличие какой-либо из них предполагает обычно присутствие и всех предшествующих. Например, наличие вербальных форм психологической компенсации подразумевает наличие и инт- рапсихических, и экспрессивных. То есть, во всех этих случаях мы можем говорить о том, как далеко распространяется выявление психологической компенсации. Очень важным является подразделение интрапсихических форм на сознательные и внесознательные или явные и неявные. На эту дихотомию наслаиваются, далеко не всегда совпадая с ней, две другие: волевые и непроизвольные, а также осуществляющиеся перед другими и перед самим собой формы компенсации. Мы ограничимся здесь лишь указанием на недопустимость альтернативного противопоставления этих понятий, на существование шкалы переходов между ними и осуществляющуюся здесь динамику.
III. Однако, основная типология компенсаторных механизмов, распределяющая их по основным особенностям самого их характера, их "инженерии", того как осуществляется эта компенсация, представляет собой распределение эмпирически найденных компенсаторных механизмов в матрице, выделяющей, с одной стороны, пассивные и активные их типы, а с другой, - примитивные, пограничные[18] и полноценные формы.
ПРИМИТИВНЫЕ непродуктивные, осуществляемые на более низком уровне, за счет регрессии, так наз. протективные механизмы.
ПОГРАНИЧНЫЕ малопродуктивные, представляющие скорее мнимые решения и полурешение, различные фор-
мы самообмана, но это значительно более сложные образования более высокого уровня, так наз. дефензивные механизмы.
ПОЛНОЦЕННЫЕ успешные решения, вплоть до творческих.
Возникшие исторически самостоятельно учения о защитных и компенсаторных механизмах были вполне обоснованно описаны К. Гольдштейном как два типа компенсации: сохраняющий ценой различных уступок привычный способ функционирования и, при особенно глубоких поражениях, второй тип, представляющий полную реорганизацию и практически совершенно новый способ функционирования. Очевидно, что эти типы нередко могут выступать как стадии одного процесса. Это лишний раз подчеркивает справедливость их объединения в рамках проблемы компенсации. Эмпирическим описаниям психологических компенсаторных механизмов посвящена огромная литература, в которой эти механизмы иллюстрируются разнообразными, преимущественно клиническими примерами из практики пограничных состояний. Однако, типология этих механизмов разработана еще явно недостаточно и произведена с самых различных и все же не удовлетворяющих нас теоретических позиций.
Компенсаторные механизмы, очевидно, - лишь новый язык, на который могут быть переведены клинически наблюдаемые и экспериментально выявляемые феномены. Это язык, описывающий психическую деятельность, как мы сказали бы, - в ее адаптивном, приспособительном аспекте, если бы понятия адаптации и приспособления не приобрели во многих концепциях и даже повседневном языке значение пассивности и вульгарного утилитаризма. Поэтому важно подчеркнуть, что как следует из всего вышесказанного - компенсация представляет описание психической деятельности с точки зрения релевантности (значимости) для личности, т. е. это и есть один из основных личностных аспектов рассмотрения. Как и другие описания, производимые в целом ряде иных аспектов, это принципиально новое описание, т. е. все они не изоморфны друг другу и, таким образом, отнюдь не тафтологичны. Более того здесь имеются свои, специфические образования. С одной стороны, нетрудно убедиться, что любой психологический процесс или качество могут приобретать в определенных условиях компенсаторное значение.
Например, стремительность или, наоборот медлительная осмотрительность, обостренная чуткость или невозмутимое спокойствие и т. д. Очевидна также чрезвычайная динамичность этого компенсаторного значения, его зависимость от конкретной ситуации. Однако, ограничивается ли понятие компенсаторного механизма содержанием лишь этого текучего, преходящего значения. Ответ на этот вопрос лежит, по нашему мнению, в наблюдении, согласно которому указанное ограничение справедливо в тем большей мере, чем элементарнее оцениваемый психологический процесс или качество. В этой неравномерности можно усмотреть основание для представления в существовании значительно более узкой группы собственно компенсаторных механизмов, как вторичных, сложных, специальных конструкций. Не является ли, например, симуляция таким психологическим компенсаторным механизмом per se? Можно ли понять симуляцию как целостное образование вне ее приспособительного значения? Видимо и здесь, пускай и в меньших масштабах, мы сталкиваемся опять-таки с многозначностью, симулятивное поведение может быть понято и как пародирование, стилизация, игра и другие формы подражания. Однако, от этой многозначности целиком освобождает контекстуальное рассмотрение. В этом последнем случае симуляция может представлять и совершенно самостоятельное образование. После этого общетеоретического анализа, мы оказались перед непосредственной задачей типологии психологических компенсаторных механизмов. В этой целью нами составлялся в течение длительного времени тезаурус этих механизмов, т. е. по возможности предельный список всех описанных к настоящему времени приемов этого рода. Разумеется, что такая каталогизация оказалась включающей понятия различного объема, и сложности, и к тому же выделенных по различнейшим принципам. Таким образом, основной проблемой стало выделение нескольких основных измерений компенсации, необходимых и достаточных для описания на их языке любого из уже известных механизмов. Чрезвычайное многообразие и сложность этих механизмов останавливает выбор перед целым множеством различных возможных реализаций. Проблема сводится к выбору наиболее существенных из них и притом взятых в разумном масштабе. Сложность этой задачи связана с неразработанностью и практическим отсутствием как теоре-
тической психиатрии, так и теоретической психологии. Естественно, поэтому, что таксономия, т. е. строго научная классификация в этих предметах, требующая обоснованной иерархии критериев, является, несмотря на всю свою актуальность, делом предстоящего. Так как, по нашему убеждению, наиболее продуктивным в конечном счете является путь не заимствования математической таксонометрии, а разработка таксономии из специфики самого предмета нашей науки, ее эмпирии, то в своем выборе мы исходили из глобального личностно-ситуативного подхода. В силу этого, мы опирались на целокупность современных данных о личности, на представления инвариантные всем основным концепциям личности, что делает их содержание достоянием психологии как науки. Мы предпочли такой теоретико-личностный подход фактораналитическому не столько из-за линейности этого метода, - что неадекватно специфике биологического и психологического, - но прежде всего в силу того факта, что современная экспериментальная психология далеко не покрывает всех даже наиболее существенных систем личности. Нам представлялось наиболее адекватным выбрать в качестве основных аспектов анализа ряд измерений, широко употребляемых при анализе личности, таких как: материал, направление, упорядоченность и изменчивость, а также ассимиляций мимикрия и паразитизм. Эти измерения позволяют распределить значительное число простых по отношению к ним компенсаторных механизмов. Система же всех семи измерений рассматривалась нами как достаточная для описания и любых других, таким образом, уже комплексных, сложных механизмов. При этом мы рассматривали эту систему как открытую, имея в виду расширить ее при столкновении с механизмами, принципиальные черты которых упускались бы при таком отображении.
Из выделенных семи измерений, первое представляет материал, а остальные - структуру психики. Поясним эти термины. В соответствии с современной семиотикой и давно проникшим в психиатрию и психологию феноменологическим анализом на основании двойственной - материальной и идеальной - природы психики человека, в ней выделяются: план выражения (формальные психологические особенности) и план содержания (тематика психики), а в каждом из них - материал и форма. Материалом плана выражения
являются психологические функции, а формой - способ их использования, т. е. операциональный аспект рассмотрения. Материалом плана содержания является проблематика психики как таковая, а формой - способ ее упорядочивания и комбинирования.
Первым типом психологической компенсации как раз и является материал обоих планов, но прежде всего опора на задатки. Под задатками понимаются все потенциальные возможности личности, под способностями - задатки, реализованные в ходе развития и последующей жизни. Таким образом, мы имеем здесь в виду темперамент, восприятия, воображение, интеллект, память, а также навыки и умения.[19] Мы предпочитаем говорить о задатках, чтобы указать на более широкое основание для опоры, чем только способности. Мы не считаем, что все нереализованные во время задатки нацело потеряны для личности. В отношении каждой личности можно построить школу ее индивидуальных способностей от наиболее сильных, сохранных до наиболее уязвимых. Указанный тип компенсации заключается в таком перераспределении, когда нарушенные способности компенсируются другими, сохранными. Например, нарушения памяти или восприятия успешно компенсируются интеллектом, снижение интеллекта восполняется темпераментом, памятью, навыками ит. д.
Что касается опоры на материал содержания (проблематику психики), то это форма связи со своей исторически конкретной социальной средой. Знаменательно, что самоактуализация личности - это обычно в большей мере осуществление ее дела, желаний и целей того содержания, которое составляет ее мир, а не ее самой. Эта как бы внеличностность осуществляемых целей является целительной нормой, ибо - как многократно убеждались - ориентация целей на себя в узком смысле слова делает личность крайне уязвимой. Опора
на содержание может быть представлена в виде иерархии ценностей, т. е. одной из самых фундаментальных личностных характеристик. Таким образом, первый тип компенсации представляет взаимодействие двух шкал: иерархия способностей и иерархии ценностей.
Второй тип компенсации охватывает механизмы направления деятельности или функционирования со следующими видами. Отреагирование - исчерпывающий единовременный ответ на свою причину, но ориентированный не на нее, а в сторону, на посторонний объект. Если же это постоянная деятельность, ориентированная таким образом, то такси механизм носит название переключения. Другим существенным его отличием от отреагирования нередко является значительно более сложная структура. Отреагирование подразделяется, в зависимости от того, совершается ли оно в отношении явной причины или вытесненной, на вымещение и катарзис. Реверсия или конструкция представляет локальное или общее сокращение поля личности, т. е. "отказ" самоактуализации от ряда уже осуществленных реализаций, что выражается в разного рода уступках, отступлениях, самоограничениях, торможениях и т. д. Экстенсия, наоборот, представляет преодолевающее среду расширение поля личности путем активной деятельности, упорного труда, борьбы, агрессии, захвата, подавления и подчинения противостоящего и г. д., т. е. активное наступление, продвижение вперед. Перечисленные механизмы являются прямолинейными способами реагирования и, таким образом, характеризуются ригидностью. Оптимальным же является гибкое, сообразующееся с изменениями ситуации, оперирование всеми перечисленными выше приемами, как ближайшими целями, в достижении конечной цели. Для обозначения этого механизма целесообразно использовать понятия тактики и стратегии их традиционном значении, т. е. как систем указанных приемов, обеспечивающих достижение целей различного временного отстояния посредством соответствующего предвосхищения и предубеждения. В описываемом ряду стоят еще два приема психологической компенсации - выжидание и отключение. Если в первом случае речь идет о бездеятельности, преследующей тактические цели, то во втором, - о возникшей необходимости в остановке для передышки, отдыха, наиболее потной и продуктивной формой которого является релаксация.
Третий тип компенсации объединяет механизмы внутренней перестройки, упорядочивания, структурирования. Их можно расположить в виде шкалы дифференцированности с возрастающей к центру с обеих сторон упорядоченностью. Тогда в центре окажутся механизмы переоценивания, рационализации и подготовки поля действия, из которых оптимальными являются наиболее сообразующиеся с предвосхищением. Одним из полюсов окажется переусложненная структура, позволяющая так называемый "уход в дебри", т. е. в сложность, путаницу. Противоположный полюс это, наоборот, деструктирование, упрощение структуры, вплоть до регрессии, т. е. перехода к шаблону, к более примитивному уровню реагирования, к диффузной структуре. Забегая вперед можно сказать, что оба полюса часто связаны с повышенной внушимостью. Итак, в зависимости от того, ограничивается ли дело "эмоциональной переработкой" с ее игрой значением или имеет место также и "интеллектуальная переработка", мы выделяем механизмы переоценивания и рационализации. Характерно, что если для нормы обычна указанная последовательность, то при состояниях требующих психотерапевтического вмешательства - обратная, т. е. переоценивание оказывается более трудно достижимой задачей. Если переоценивание и рационализация представляют структурирование поля личности, то подготовка поля действия - это уже структурирование окружающей среды, начиная с ее выбора, регламентации, режима, до заблаговременной организации всех необходимых условий. Переоценивание или эмоциональная переработка представляет так называемую эмоциональную логику, позволяющую истолковывать любые события приемлемым для себя образом. Это оказывается возможным лишь на основе соответствующей общей установки. Формы переоценивания очень разнообразны, а их вариации очень характеристичны в отношении особенностей личности. Например, склонен ли человек окаррикатуривать противника и обесценивать неудавшееся или, наоборот, преувеличивает и удавшееся ему, и своих противников. Ставит ли он себе непомерные цели (которые не стыдно не достичь), или преуменьшает свои цели (что позволяет легко их превзойти). Другой формой переоценивания является, наоборот, превознесение своих особенностей, превознесение, идущее не от благодушного настроения, а имеющее именно компенсаторный
смысл, т. е. представляющее попытку превращения недостатков в достоинства, для чего всегда находятся, как известно, и действительные основания. Сюда же примыкает облагораживание своих целей, оправдание методов и т. д., вплоть до их романтизации. К переоцениванию относятся и так называемые контрастные реакции, складывающиеся из целого ряда разновидностей. Это контрастные реакции на сравнение себя с окружающими (таким людям легче, если другим тяжело), вплоть до активного создания такого рода контраста (например, облегчение себя запугиванием других). Это разработанные еще Эпикуром приемы временного контрастирования, за счет сравнения с возможными неблагоприятными ожиданиями ("могло быть хуже") или прошлым, вплоть до намеренных периодов ограничения, воздержания, умеренности. Это также такие формы ценностей трансформации как "радость через страдание" и "упоение унижением" и, наконец, образование сознательных реакций противоположных бессознательным, так наз. reaction-formation. Механизмы переоценивания основываются на характерном для личности мероприятии и находят опору в этом более объемлющем целом. В рамках этих механизмов следует рассматривать также самовнушение и дезактуализацию болезненных переживаний и содержаний. Наиболее характерными формами рационализации ("интеллектуальной переработки") являются объяснение, прояснение, переинтерпретация, согласование частей и, наконец, конкретизация, вплоть до объективации. Следует иметь в виду, что все эти механизмы оказываются действенными благодаря тому, что обладают той же суггестивной силой, которая составляет существо переоценивания. Рациональная оболочка оказывается обычно необходимой в той мере, в какой речь идет о рассудочном типе личности, интеллектуале, рационалисте. И, разумеется, существеннейшее значение в обоих описанных группах имеет самое упорядочивание, т. е. внесение определенного порядка, взаимной согласованности различных побуждений, переживаний и содержаний, что особенно детально было разработано в работах Л. Фестингера. Этот процесс может касаться как частностей самого различного объема, гак и всего мировоззрения в целом. Соответственно этому, в обоих группах следует выделить также механизмы иерархизации и переиерархизации то ли в отношении мировоззрения в случае рационализации,
то ли в отношении мероприятия заключается в значительно более примитивной структуре последнего. Однако, оба представляют фактически связывание себя с определенными социальными силами и группировками, и их исторической судьбой в данное время. Особенно существенна для третьего типа компенсации типология, различающая компенсацию в рамках одного уровня и компенсацию глубинного расстройства на более высоких уровнях. Это разграничение было введено и детально разработано на психиатрическом материале Е. Каном. Проблему несогласованности в различных структурных измерениях личности мы обобщили в специальной работе (Труды международного коллоквиума по социальной психологии, Тбилиси, 1970).
Четвертым типом компенсации являются различные формы структурной изменчивости, что выражается в явлениях ригидности или гибкости. Ригидность представляет жесткое следование однажды данной или привычной схеме, режиму, направлению, или фиксацию на определенном объекте, переживании, принципе и т. п., т. е. это неизменяемость, устойчивость, постоянство. В духовном слое ригидность выражается в форме догматического мировоззрения, удачно обозначенного К. Ясперсом, как "раковина", в ортодоксальности и консерватизме, т. е. все формы непоколебимости, как в устремлениях, так и в привязанностях, привычках, формах деятельности и функционирования. В законченном виде речь идет о ригидной личности и характерном для нее автономном поведении. На другом полюсе, ей противостоит бесхарактерная личность, homo fabеr, с характерным для нее полевым поведением, т. е. полной зависимостью от влияний окружающей среды. В духовном слое это выражается в полной беспринципности и ценностном релятивизме. Характер определяется, как известно, как наиболее устойчивая часть личностной структуры, как раз и выполняющая основную регулятивную функцию в отношении мотивации и ее воплощения. У бесхарактерной личности нет ничего в достаточной мере устойчивого. Это лишает ее собственной системы отсчета, усиливая и закрепляя ее глобальный релятивизм и подчиняемость "обстоятельствам". Разумеется, это всегда конформные личности. Однако, понятие конформизма имеет уже слишком много разных значений и стало предметом частой путаницы, особенно с внушаемостью. Между тем, это совершенно различ-
ные понятия. Известная степень конформизма совершенно необходима для адаптации и представляет, собственно, саму социабельность. Существует большая разница в том, поступает ли человек под влиянием мнения окружающих, обстановки и т. п. чем-то несущественным или важным для себя. У бесхарактерного как бы нет ничего существенного. Это люди всегда плывущие по течению, всегда идущие в сторону наименьшего сопротивления. Оптимальным из всех механизмов этого типа, располагающимся в центре шкалы, является гибкость во всех ее проявления, включая перемену среды. Это является следствием оптимального состояния регулирующих аппаратов также и во всех других отношениях, так что оптимумы этой и предыдущих двух шкал совпадают. Это отвечает тому факту, что гибкость является выражением как упорядоченности и оптимальной дифференциации структуры, так и легкой варьируемости большого арсенала приемов, изменяемости направлений, вплоть до коррекций конечной цели, т. е. адекватного согласования с конкретной ситуацией. Важно подчеркнуть, что наличие такой сложности уменьшает количество требуемой для регуляции энергии, что нередко создает впечатление высокой мотивации. Существенно, что не только бесхарактерность, но ригидность, непреклонность, упрямство, являются проявлениями снижения самоконтроля, т. е. двумя основными формами слабости воли. Действительно волевым поведением, предъявляющим наибольшие требования к способности произвольного контроля, является гибкость. Полное овладение самоконтролем включает следующие ступени экстенсивности произвольного регулирования: регулирование деятельностью, вниманием, эмоциями, установками, автономными функциями. Последнее достигается, как известно, аутогенной тренировкой.
Пятый тип компенсаторных механизмов представляет их распределение по тому, осуществляется ли взаимодействие всей личности или ее "Я" с окружающим полем посредством ассимиляции, объединения с ним, или посредством диссимиляции, разграничения и противопоставления. Это механизмы известны также под названием интроекции и проекции. К механизмам диссимиляции относятся изоляция, отграничение и инкапсуляция травмирующих или чуждых содержаний, их вытеснение из сознания, или только оттеснение
на периферию сознания, отвлечение, игнорирование, характерная оборонительная позиция, выражающаяся в уклончивых ответах и превращении игнорируемого в пустяк и т. д. Сюда примыкают: расщепление сознания, с параллельным, почти независимым сосуществованием адекватных и патологических, бредовых содержаний, а также различные формы "дистанции" (Д. Адлер), представляющих механизмы уже достаточно ясного сознания. Сюда относятся: постоянное откладывание различных исполнений или перекладывание на других; постоянные отвлечения, например, посторонними или второстепенными занятиями вместо главного, создания иллюзии деятельности бесконечной подготовительной работой; различные полуудовлетворения, ограничение частичным исполнением; игнорирование времени, пребывание в безвременьи" и т. д. Патологическими формами дистанции являются непрестанные сомнения и явления навязчивости или, соответственно, так называемые "стояние на месте" и "движение вспять" по А. Адлеру. К разновидностям вытеснения относятся перцептивный контроль, избирательная невнимательность и забывчивость, реальность которых доказана экспериментально. Своеобразной формой вытеснения является также проекция, т. е. неосознаваемое наделение окружающего своими собственным и вытесняемыми отрицательными содержаниями и чертами. В поведенческом и духовном планах это выражается в отчуждении от окружающего мира, ощущаемого как враждебный, опасный или, по крайней мере, чуждый, в различных формах либо ухода от него в мир абстракций, внутренних переживаний и т. д., либо борьбы, воинствующей тенденциозности и фанатизма. К механизмам ассимиляции относятся и чувствование, сопереживание (эмпатия), солидаризация, вплоть до идентификации и при полном завершении последней - интроекция, т. е. как бы полное слияние с объектом переживания, сживание с ним. В поведенческом плане это выражается в открытой, доброжелательной, сочувствующей манере держать себя, в широких и теплых контактах, доверчивости, отзывчивости и т. д. В духовном плане - во всепримиряющих синтезах, удачность которых зависит уже от уровня личности, в стремлении все объять и гармонизировать, в легкости компромиссных, конструктивных решений. Оптимумом рассматриваемой шкалы является адекватность, представлений о среде и взаимоотношений с ней, т. е. реали-
стичность. Это позволяет не ошибаться самому и использовать "ошибки партнера", т. е. достаточно тонко учитывать конкретную ситуацию и, таким образом, наиболее полным и выигрышным образом осуществлять процесс самоактуализации. Нетрудно заметить, что механизмы диссимиляции и ригидности смыкаются, чего нельзя сказать относительно полярных им механизмов. Хотя ассимилятивный тип действительно близок конформному и нередко сливается с ним, он не имеет ничего общего с бесхарактерностью.
Шестым типом психологической компенсации является характер выявления себя в интерперсональиых контактах: непосредственный, откровенный или искусственный, вводящий в заблуждение. Если первый из них смыкается с ассимилятивным типом, то второй вполне самостоятелен. Это различные формы мимикрии, наиболее известным видом которой является в вербальном плане обман, а в поведенческом - игра чужих ролей, в частности симуляция и диссимуляцля. Наиболее обычной формой мимикрии являются различные характерные формы манеры поведения, предназначенные то ли расположить, привлечь к себе, то ли отпугнуть, то ли оставить незаметным и т. п. Сюда относятся также многообразные формы агравации, когда не только преувеличиваются свои симптомы и болезни, но и преуменьшаются свои способности, знания, навыки, когда пресловутая скромность достигает степени характерного "самоунижения". Все это позволяет создать некий запас надежности, отдалить черту экстремальных нагрузок. Такие люди жалуются на боль, когда она только предстоит или вполне терпима, сетуют на трудности, которые легко для них преодолимы и т. д. и т. п. Многие ошибочные считают это особенностью тревожных личностей. Между тем преуменьшение своих способностей намного более распространенный компенсаторный механизм, прежде всего интерперсонального характера, аппелирующий к сочувствию и помощи окружающих, уменьшающий их соперничество и агрессивные устремления, а также, - наряду с указанным получением ощутимого резерва, - ведущим в нужный момент к мнимому преувеличению окружающими этих способностей при их обнаружении, в силу контраста. Это, собственно, уже характерная компенсаторная роль "простачка", известная под названием "крестьянской хитрости" и т. п. Аналогичные специфически компенсаторные роли очень раз-
нообразны и подставляют, пожалуй, во многих отношениях, наибольший интерес. Здесь мы сталкиваемся уже с вполне социально-психологической проблематикой, так как компенсаторные роли как правило являются институциолизированными, т. е. определяются конкретными культуральными и социальными особенностями данного общества. Мимикрия представляет разнообразные внешние конструкции, скрывающие действительные намерения и методы. Сюда относятся и такие, как ложная невозмутимость, равнодушие, "сохранение лица", ложная искренность, т. е. лишь манера, внешняя форма откровенности, или расчитанна неполная откровенность, когда выдается многое, чтобы скрыть главное; или действительно полная откровенность с предвосхищаемым недоверием к ней. В этом последнем случае компенсация достигается удачным выбором среды, в которой можно играть самого себя, т. е. оставаться самим собой. Однако, этот вид компенсации относится уже к разновидностям упорядочивания. Таким образом, эта шкала совпадает с так называемым продольным измерением личностной структуры, обозначаемым как перспектива характера (В. Штерн) или ролевая структура (С. Аш). Оптимумом этой шкалы является ролевая согласованность, т. е. непротиворечивость исполняемых ролей друг другу и их адекватность полю деятельности.
Седьмой тип компенсаторных механизмов основывается на источнике существования и деятельности, и представляет полярность между паразитизмом и зависимостью, с одной стороны, и заботой - с другой. Наряду с паразитизмом разного рода (не только материальным, но и идейным иждивенчеством[20], не только эксплуатацией добрых чувств к себе, но и путем открытого насилия, шантажа, вымогательства или незаметного воровства, плагиата, заимствования), здесь широко представлены различные формы поисков покровителя и примыкания к сильному, авторитетному, богатому, власть имущему, посредством механизмов мимикрии и конформизма (заискивание, лесть, продажность и др.). Полярным механизмом является все та же ассимиляция в форме столь далеко зашедшей идентификации, столь полной интроекции,
что осуществляются всевозможные формы помощи и покровительства, некая экстенсия родительского поведения, выражающаяся в филантропии разного рода, благодетельстве, опеке, содержании за свой счет. Характерно, что забота о других мобилизует собственные силы, повышает выносливость и сопротивляемость. Центром этой шкалы служат разнообразные формы кооперации, содружества, симбиоза и т. п., т. е. взаимозависимости. Понятие реабилитации психически больного не ограничивается его элементарным жизнеустройством, оно акцентирует задачу восстановления его социальной ценности, которую бы он мог ощутить сам. В этом отношении глубоко знаменательно, что психически больные потенциально характеризуются не иждивенчеством, а как раз способностью и даже потребностью в заботе о ком-то или чем-то. Причем в этом заключается не оцененная и не разработанная еще в должной мере форма терапии.
Следует иметь в виду не только комплексность многих из компенсаторных механизмов, но также системную сложность набора этих механизмов у различных личностей. Существенно также, что эти системы могут очень различаться в отношении своей оптимальности, т. е. того, в какой мере согласуются друг с другом используемые компенсаторные механизмы. Очевидно, что адекватным здесь является не какая-то единая норма, а определенный набор норм, соответственно различным личностным типам к тому, что нуждается в компенсации. Таким образом, разработанная схема даст возможность провести систематический анализ в отношении: разработки указанных норм; характеристики систем компенсаторных механизмов различных личностных типов при интересующих нас психопатологических синдромах; репрезентации психотерапевтических методов и профрекомендаций - на языке этих шкал. Плодотворность анализа этих проблем предопределяется наличием экспериментальных корреляторов выделенных характеристик. Эту возможность предоставляет применение экспериментально-психологических личностных методов исследования.
Выделенные измерения могут служить интерпретационной схемой, делая возможным систематический анализ не только экспериментальных, но и клинических данных в компенсаторном аспекте.
Реализация этого сделает возможным в полной мере отказаться от традиционной односторонности и акцентировать не то, что осталось от болезни, а как живет, как приспосабливается больной со своими сниженными возможностями. Открываются новые, важные перспективы в отношении описания тех особых компенсаторных механизмов, которые характеризуют клинику психозов, т. е. компенсаторный аспект общей психопатологии; в отношении нового подхода к прогнозу, так как знание состояния компенсаторных механизмов не на одном только биологическом уровне позволит, наконец, прогностику на основании одного поперечного среза; и отношении целенаправленной, действительно индивидуализированной психо- и социотерапии, и широкого круга мероприятий по социальной реабилитации.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
______________________
Э. ГОФФМАН
Представление себя другим[21]
Когда индивид оказывается в присутствии других людей, последние обычно осуществляют поиск адекватной информации о нем или используют уже имеющуюся информацию. Они будут интересоваться его общим социально-экономическим статусом, его представлениями о себе самом, его отношением к ним, его компетентностью, надежностью и т.п. Хотя, по-видимому, часть этой информации рассматривается как самоцель, обычно имеются весьма серьезные причины для ее получения. Информация об индивиде помогает окружающим определить ситуацию, дает им возможность заранее знать, что он буде ожидать от них и что они могут ожидать от него. Получив такую информацию, окружающие будут знать, как наилучшим образом вести себя для того, чтобы вызвать у него желаемую для них реакцию.
В этом случае многие источники информации становятся доступными и многие средства (или знаконосители) пускаются в ход для передачи такой информации. Когда окружающие не знакомы с индивидом, они могут тщательно собирать отдельные данные, основываясь на его поведении и наружности, что позволяет использовать уже имеющиеся у них знания о людях приблизительно похожих на того, кто сейчас перед ними, или, что более вероятно, они приложат к нему не проверенные опытом стереотипы. Они могут также на основе прошлого опыта предположить, что в данной социальной обстановке встретятся, вероятнее всего, лишь определенные люди. Окружающие могут формировать свои представления о незнакомом индивиде на основе того, что инди-
вид говорит сам о себе пли на основе информации, содержащейся в сто документах. Если они знакомы с индивидом или имеют сведения о нем до начала взаимодействия, то они могут основываться на допущениях относительно постоянства и общности психологических черт как средства предвидения его актуального и будущего поведения.
Однако за это время, пока индивид находится в непосредственном контакте с другими людьми, может произойти весьма мало событий, которые дадут им необходимую убедительную информацию для того, чтобы разумным образом регулировать свою собственную активность. Много значимых событий происходит за пространственными и временными пределами взаимодействия или же скрыты в нем. К примеру, "настоящие", или "истинные", отношения, убеждения и эмоции индивида могут быть установлены только косвенным образом на основе его признаний или на основе того, что по- видимому, является непроизвольным экспрессивным поведением.
Экспрессивность индивида (а тем самым и его способность создавать впечатление), по-видимому, состоит из двух радикально различающихся видов сигнальной активности; экспрессии, которую он сам выдает, и экспрессии, которая его выдаст. Первый вид содержит словесные символы или их заменители, которые индивид использует конвенционально и исключительно для сообщения той информации, которая придана этим символам. Это и есть коммуникация в традиционном и узком смысле. Второй вид включает в себя широкий диапазон действий, которые другие люди могут рассматривать в качестве симптоматичных по отношению к субъекту действий; считается, что эти действия совершаются не для передачи той информации, которую они несут. Как мы сможем далее убедиться, это разделение имеет смысл лишь в первом приближении. Ведь индивид может намеренно давать дезинформацию, используя оба указанных типа коммуникации. В этом случае первый - содержит обман, второй - симуляцию.
А теперь перейдем от окружающих к индивиду, который представляет им себя. Он может хотеть, чтобы они были о нем высокого мнения, или думали, что он высокого мнения о них, или воспринимали то, как он в действительности относится к ним, или не имели никакого четкого представления;
он может пожелать обеспечить достаточную согласованность для поддержания взаимодействия, или обмануть, отделаться, привести в замешательство, ввести в заблуждение, вызвать вражду, или нанести им оскорбление. Независимо от конкретного намерения индивид заинтересован в осуществлении контроля за поведением других. Такой контроль осуществляется преимущественно путем воздействия на определение ими ситуации. Индивид может воздействовать на это определение ситуации, подавая себя таким образом, чтобы окружающие добровольно действовали в соответствии с его собственными планами. Например, соседки по студенческому общежитию будут составлять представление о популярности девушки на основе того, сколько раз ее вызовут к телефону. Поэтому мы можем предположить, что некоторые девушки будут устраивать себе такие вызовы.
Из двух видов коммуникации - экспрессий, выдаваемых индивидом, и экспрессий, выдающих его, - внимание в данной работе будет уделено, в первую очередь, последнему, более театральному и контекстуальному, невербальному, предположительно ненамеренному, хотя, возможно, и специально подстроенному. В качестве примера, который мы должны разобрать, я бы хотел в полном объеме привести эпизод, взятый из художественной литературы, в котором Приди, отдыхающий англичанин, впервые появляется на пляже своего летнего отеля в Испании:
"Прежде всего он должен сделать очевидным для потенциальных спутников его отпуска, что они для него совершенно безразличны. Он смотрел сквозь них, мимо них, через них - глаза терялись в пространстве. Взморье должно быть пустым. Если случайно мяч пересекал его путь, он выглядел удивленным, затем позволял улыбке отвлечения осветить свое лицо (доброжелательный Приди), оглядывался изумленный тем, что на взморье были люди, отпасовывал мяч назад с улыбкой для себя, а затем беззаботно возобновлял свое бесстрастное обследование пространства.
Но подошло время устроить небольшое представление идеального Приди. Окольными путями он давал возможность любому разглядеть название его книги - испанского перевода Гомера, а затем, сложив вместе свое пляжное одеяло и сумку в аккуратный, не пропускающий песка пакет (методичный и благоразумный Приди), медленно поднялся,
непринужденно напрягая свое гигантское тело ("большой кот" Приди), отбросив свои сандалии (беззаботный Приди, в конце концов).
Писатель дает нам понять, что Приди чересчур заботится о том большом впечатлении, которое, как он чувствует, его внешние телесные действия производят на окружающих. Мы можем продолжать злословить о Приди, полагая, что он живет только для того, чтобы создать определенное впечатление, что это ложное впечатление и что окружающие либо вовсе не получают никакого впечатления, либо, хуже того, получают впечатление, что Приди искусственно пытается вынудить их принять это определенное впечатление. Но в данном случае важным для нас является то, что тот вид впечатления, который, по мнению Приди, он производит, фактически есть то впечатление, которое окружающие, правильно или ошибочно, получают в своей среде.
Я говорил, что когда индивид предстает перед другими людьми, его действия будут влиять на их определение ситуации. Индивид иногда будет действовать в тщательно рассчитанной манере, подавая себя соответствующим образом только для того, чтобы создать определенное впечатление, которое предположительно вызовет у присутствующих конкретные желательные для него реакции. Иногда эта активность индивида будет рассчитанной; но не вполне осознанной. Иногда он будет намеренно и осознанно подавать себя определенным образом, но преимущественно потому, что так принято в его группе или же его социальный статус требует именно этот вид выражения, а не для того, чтобы вызвать определенную реакцию (помимо расплывчатого, одобрения), которая предположительно должна возникнуть у тех, на кого производится впечатление. Иногда традиции роли индивида вынуждают его создавать хорошо продуманное впечатление особого рода, и, более того, он может быть, ни сознательно, ни бессознательно не расположен производить такое впечатление. Окружающие, в свою очередь, могут находиться под соответствующим впечатлением вследствие усилий индивида нечто выразить или могут не разобраться в ситуации и прийти к выводам, которые не основаны ни на намерениях индивида, ни на действительности. В любом случае, поскольку другие действуют так, как если бы индивид внушал определенное впечатление, мы можем занять функциональную или
прагматическую позицию и говорить, что индивид "эффективно" спроектировал данное определение ситуации и "эффективно" способствовал необходимому пониманию положения дел.
Существует один аспект в реакциях других людей, который в данном случае порождает специальное толкование. Зная, что индивид скорее всего подает себя в благоприятном для себя свете, другие могут разделять все, чему они были свидетелями, на две части: часть, которой индивиду относительно легко произвольно управлять, главным образом это его словесные заявления, и часть, на которой он сосредоточен меньше и которую в меньшей степени контролирует. Она состоит преимущественно из выдающих его экспрессии. Тогда другие люди могут использовать то, что рассматривается как неконтролируемые аспекты экспрессивного поведения для проверки достоверности того, что сообщается тем аспектом поведения, который контролируется индивидом. В этом проявляется фундаментальная ассиметрия процесса коммуникации. Индивид предположительно осведомлен только об одном потоке своей коммуникации, а окружающие - еще об одном. К примеру, на Шетландском острове жена одного фермера при угощении национальными блюдами гостя из Англии будет с вежливой улыбкой выслушивать его вежливые утверждения о том, как ему нравится то, что он ест. В это же время она будет отмечать быстроту, с которой гость подносит ко рту вилку или ложку, и выражаемое им удовлетворение при жевании пищи, используя эти признаки для проверки достоверности его утверждений об испытываемых им чувствах. Эта же женщина, для того чтобы определить, что один ее знакомый (А) "действительно" думает о другом знакомом (В), будет ждать случая, когда А окажется в присутствии В, но будет занят разговором с еще одним лицом (С). Тогда она тайком будет анализировать выражение лица А, когда он будет говорить о В с С. Не беседуя с В и не являясь непосредственно им наблюдаемым, А на время ослабит обычный контроль над собой и свободно выразит то, что он "действительно" чувствует по отношению к В. Короче говоря, эта женщина будет наблюдать ненаблюдаемого наблюдателя.
Приняв во внимание, что другие люди, по-видимому, проверяют более контролируемые аспекты поведения с помощью менее контролируемых, можно ожидать, что иногда индивид
будет использовать эту возможность для того, чтобы управлять впечатлением посредством поведения, которое, как считается, несет в себе надежную информацию. К примеру, получив доступ в закрытый социальный круг, включенный наблюдатель может не только сохранять приемлемое выражение лица при выслушивании информанта, но также может быть столь предусмотрителен, чтобы сохранять то же самое выражение, когда наблюдает беседу информанта с другими, тогда наблюдатели наблюдателя не смогут легко обнаружить, какую позицию он занимает. Характерный пример может быть взят из жизни Шетландского острова. Например, сосед заходит на чашку чая, его лицо выражает обычно, по крайней мере, намек на ожидаемую теплую улыбку, когда он входит в дверь дома. Так как дома стоят на открытом месте, а в доме не зажжен свет, то хозяин обычно имеет возможность наблюдать за подходящим к дому гостем, оставаясь ненаблюдаемым, и жители острова временами имеют удовольствие видеть, как гость "сбрасывает" с лица то выражение, которое у него было, и заменяет его приветливым как раз перед тем, как подойти к двери. Однако некоторые гости, предвосхищая эту возможность, будут на всякий случай придавать лицу приветливое выражение задолго до подхода к дому, обеспечивая тем самым проецирование постоянного образа.
Этот вид контроля со стороны индивида восстанавливает симметрию коммуникативного процесса и устанавливает стадию одного из видов информационной игры - потенциально бесконечного цикла маскировки, раскрытия, ложного откровения, повторного раскрытия. Необходимо добавить, что поскольку окружающие, по-видимому, не ставят под сомнение информативность предполагаемо нерегулируемых аспектов поведения индивида, то он может многого достигнуть путем управления этим аспектом поведения. Конечно же, другие люди могут почувствовать, что индивид манипулирует теми аспектами поведения, которые считаются спонтанными, и будут искать в этом самом акте манипулирования какое-то экранирование поведения, которое индивид не в состоянии контролировать. А это вновь вызовет проверку достоверности поведения индивида, на этот раз предположительно непреднамеренного, тем самым восстанавливая асимметрию коммуникативного процесса. Здесь я бы хотел добавить лишь то, что искусство проникать в усилия индивида сыграть спон-
тайность, по-видимому, развивается лучше, чем наша способность манипулировать своим собственным поведением, и поэтому, сколько бы ходов не было сделано в информационной игре, наблюдатель скорее всего имеет преимущества перед актером, и изначальная асимметрия коммуникативного процесса, по-видимому, сохраняется.
Если предполагать, что индивид проектирует определение ситуации, когда он появляется перед другими, то мы должны также учитывать, что другие, какой бы пассивной ни представлялась им их роль, могут эффективно проектировать определение ситуации посредством своих реакций на индивида и посредством определенной линии действий по отношению, к нему. Обычно определения ситуации разными участниками, достаточно взаимосогласованы для того, чтобы не было выявлено открытое противоречие. Я не думаю, что это будет тот вид согласия, который возникает, когда каждый индивид искренне выражает то, что он действительно чувствует и принимает выражаемые чувства окружающих. Такой вид гармонии является оптимистичным идеалом и во всяком случае не обязателен для беспрепятственного функционирования общества. Скорее, ожидается, что каждый участник будет подавлять свои непосредственные искренние чувства, демонстрируя то видение ситуации, которое, как он ощущает, другие смогут хотя бы временно признать приемлемым. Поддержание видимости показного единодушия облегчается тем, что каждый участник скрывает свои собственные желания за заявлениями, в которых утверждаются общепринятые ценности. Кроме того, обычно существует определенный вид разделения усилий. Каждому участнику позволяется устанавливать предварительные формальные правила в отношении того, что жизненно необходимо ему, но непосредственно не затрагивает других, например, в отношении оправдания своей прошлой активности. В обмен на эту любезность он не вмешивается в дела, важные для других, но непосредственно не затрагивающие его. Здесь мы имеем тип интеракционного временного соглашения. Вместе с тем участники разделяют единое общее для всех определение ситуации, которое заключается не столько в реальном согласии по поводу того, что действительно существует, сколько по поводу того, чьи претензии будут временно приняты. Существует также реальное согласие по поводу желательности
избегания открытого конфликта определений ситуации. Я буду обозначать этот уровень согласия как "рабочее соглашение". Необходимо учитывать, что рабочее соглашение, установленное в одной ситуации взаимодействия, будет совершенно отличным по своему содержанию от рабочего соглашения, установленного в ситуации другого типа. Однако, несмотря на различия в содержании, общая форма этих рабочих соглашений является идентичной.
Указывая на тенденцию участника принимать во внимание заявление окружающих, мы должны иметь в виду первостепенную важность информации относительно партнеров, которой индивид первоначально овладевает, так как именно на основе этой начальной информации индивид начинает определять ситуацию и строить ряд ответных действий. Первоначальная самоподача индивида обязывает его придерживаться того, что он уже представил, и требует от него избегания отговорок. Конечно же, по мере развития взаимодействия, возникают дополнения и измерения в первоначальном информационном состоянии, но важно помнить, чтобы это дальнейшее развитие не только не противоречило начальным позициям, занятым несколькими участниками, а исходило бы из них. Представляется, что индивиду легче в самом начале знакомства сделать выбор того, какой линии обращения требовать от других присутствующих, и продолжать ее придерживаться, чем изменить ту линию обращения, что уже образовалась в ходе взаимодействия.
Когда взаимодействие, которое начато "первым впечатлением" является лишь первым взаимодействием в длинной серии взаимодействий, включающих тех же самых участников, то мы говорим, что "взят правильный тон", и чувствуем важность этого. Так, некоторые учителя разделяют следующую точку зрения: "Вы не можете позволить им взять верх над собой или же с вами будет "покончено". В первый день, когда я вхожу в новый класс, я даю им понять, кто есть хозяин. Вы должны начать с жесткости, затем вы можете стать мягче, когда дело сдвинется. Если вы начнете мягко, то когда вы попытаетесь стать жестким, они будут только смеяться вам в лицо".
Приняв во внимание то, что индивид эффективно спроектировал определение ситуации, когда он появился в присутствии других, мы можем предположить, что в процессе взаи-
модействия могут произойти события, которые будут дискредитировать или еще как-либо ставить под сомнение это определение ситуации. Когда происходят такие разрушительные события, может остановиться само взаимодействие. Некоторые из предположений, на которых основывались реакции участников, становятся несостоятельными и они чувствуют себя "завязнувшими" во взаимодействии. В такие моменты индивид, чье представление было дискредитировано, может чувствовать себя пристыженным, в то время как другие присутствующие почувствуют неловкость, замешательство, смущение, растерянность.
Мы не можем оценивать важность разрушения определений ситуаций по частоте, с которой они происходят, так как очевидно, что они происходили бы чаще, если бы не принимались постоянные предосторожности. Мы обнаруживаем, что для предотвращения этих замешательств постоянно предпринимаются превентивные корректирующие действия для того, чтобы компенсировать дискредитирующие случайности, которые не удалось эффективно исключить. Когда индивид использует эти стратегии и тактики, чтобы предохранить свое собственное определение ситуации, мы можем отнести их к "защитным действиям"; когда их используют другие участники для того, чтобы спасти определение ситуации, спроектированное другими, мы говорим об "охранительных действиях" или "такте". Взятые вместе защитные и охранительные действия включают методы, используемые для гарантирования сохранности впечатления, созданного индивидом в течение его пребывания перед другими.
В добавление к тому, что принимаются предосторожности для предотвращения разрушения проектируемых определений ситуации, можно отметить также большой интерес к этим разрушениям, который стал играть значительную роль в социальной жизни группы. Разыгрываются грубые шутки и социальные игры, где специально создаются ситуации замешательства, которые не должны приниматься всерьез. Сочиняются фантазии, в которых происходят ужасные разоблачения. Рассказываются и пересказываются анекдотичные истории из прошлого, действительно произошедшие, приукрашенные или вымышленные, описывающие разрушения взаимодействия, которые произошли, почти произошли или могли бы произойти, но закончились благополучно. По-видимому,
нет ни одной группировки, которая бы не была готова представить эти предостерегающие истории, используемые как источник юмора и как санкции, вынуждающие индивидов быть скромными в своих притязаниях и благоразумными в проектируемых ожиданиях. Индивид может предостерегать себя посредством воображаемого попадания в невозможные положения. В семье рассказывают о случае, когда гость перепутал время, и ни дом, ни его обитатели не были готовы к его приему. Журналисты рассказывают о случаях, когда произошла чересчур осмысленная опечатка, и поэтому претензии газеты на объективность и приличие были юмористически дискредитированы. Государственные служащие рассказывают о случаях, когда клиент нелепым образом не разобрался в формальной инструкции, давая ответы, которые предполагали неожиданное и странное определение ситуации. Дипломаты рассказывают о случае, когда королева спросила республиканского посла о здоровье его короля.
Подводя итоги, хочу отметить, что когда индивид появляется перед другими людьми, у него много причин для попыток контролировать то впечатление, которое они получают в этой ситуации. Данная работа касалась некоторых методов и средств, которые используются людьми для поддержания таких впечатлении и некоторых непредвиденных обстоятельств, связанных с применением этих методов. Конкретное содержание какой-либо активности, демонстрируемой индивидуальными участниками, или роли, которую оно играет во взаимообусловленных действиях социальной системы, не было предметом рассмотрения; я только затронул драматургические проблемы участника, возникающие при демонстрировании активности перед другими. Проблемы мастерства драматурга и сценического руководства иногда тривиальны, но они достаточно общие. По-видимому, они есть везде в социальной жизни.
В заключение уместно дать несколько определений, которые вытекают из того, что было изложено выше. Взаимодействие (т. е. взаимодействие лицом к лицу) может быть определено как взаимное влияние индивидов на действия друг друга, когда они находятся в присутствии друг друга. "Исполнение" может быть определено как активность данного участника в данных обстоятельствах, которая служит для того, чтобы каким-либо способом повлиять на других участников.
Взяв какого-либо участника и его исполнение в качестве точки отсчета, мы можем обозначить тех, кто способствует этому исполнению, как аудиторию, зрителей или соучастников. Предварительно установленный состав действий, которые развертываются в процессе исполнения и которые могут быть представлены или проиграны в других обстоятельствах, можно назвать "партией" или "шаблоном". Эти ситуационные термины могут быть легко соотнесены с общепринятыми структурными. Когда индивид или исполнитель роли проигрывает одну и ту же партию перед той же самой аудиторией в разных обстоятельствах, по-видимому, возникает социальное отношение. Определяя социальную роль как приведение в действие прав и обязанностей, связанных с данным статусом, мы можем сказать, что социальная роль содержит в себе одну ели более партий и что каждая из этих различных партий может быть проиграна исполнителем в серии обстоятельств перед аудиторией одного и того же типа.
СОДЕРЖАНИЕ
Ф.В. Бассин
О силе "Я" и психологической защите… 3
I. САМОСОЗНАНИЕ… 13
И.С. Кон
Категория "Я" в психологии… 15
Естественнонаучные и социальные
предпосылки "Я"… 18
Структура и функция рефлексивного "Я"… 20
Достижения и нерешенные вопросы … 28
Ж. Лапланш, Ж. Понталис
Проблема "Я" в психоанализе… 34
Р. Лэнг
Самосознание … 51
В. В. Столин
Состояния самосознания личности… 66
Деиндивидуализация… 70
Фальшивое "Я"… 73
Межперсональные защиты… 76
Беспомощное "Я"… 77
Р. Лэнг
Воплощенное и невоплощенное "Я"… 84
Т. Шибутани
Деперсонализация… 101
II. САМООТНОШЕНИЕ И Я-КОНЦЕПЦИЯ… 107
Е.Т. Соколова
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 134; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!