С.А. и Л.Н. Толстые в Ясной Поляне. 59 страница
В 1905 г. Кросби работал над книгой «Garrison, non-resistant» (Chicago, 1905). События Гражданской войны в Америке и первой революции в России казались созвучными, и он писал Толстому 23 января: «Весь американский народ и печать сочувствуют революционерам. Хоть я и не являюсь сторонником насилия, но, как и Гаррисон во время нашей Гражданской войны, считаю: если уж приверженцы насилия сражаются между собой, то пусть лучше победит та сторона, чьи идеалы благородней» (ЛH. Т. 75. Кн.1. С. 400).
Г.В. Алексеева
КРЫЖАНОВСКИЙ Николай Андреевич («Коржановский»; 1818-1888) — генерал от артиллерии, начальник штаба артиллерии в Севастополе. По окончании артиллерийского училища в 1842-1850 гг. служил в войсках Черноморской береговой линии; затем, с началом Восточной войны, был назначен начальником артиллерии Южной армии, принимал участие в осаде крепости Силистрия. Во время Крымской кампании переведён в Севастополь, получил сильную контузию. Участвовал в сражении на речке Чёрной 4 августа 1855 г. После войны, в 1857-1860 гг., — начальник Михайловского артиллерийского училища и Артиллерийской академии, затем был назначен варшавским генерал-губернатором, потом помощником командира Кронштадтского порта, далее — помощником командующего войсками Виленского военного округа, с 1865 по 1881 г. — оренбургский генерал-губернатор и командующий войсками округа. Крыжановский — автор трудов по военному делу, воспоминаний о некоторых событиях севастопольской обороны, романа «Дочь Апаяр-хана».
|
|
|
Толстой познакомился с полковником Крыжановским в Дунайской армии, служил под его началом, привлёк его, как и других офицеров, к проекту журнала «Военный листок», и полковник «обещал своё сотрудничество» и помощь в финансировании издания.
В Севастополе судьба опять свела Толстого с Крыжановским. Как вспоминал один из участников обороны города (не пожелавший назвать своё имя; его воспоминания были опубликованы в журнале «Русская старина» в феврале 1884 г.), «во время Крымской войны часто, почти ежедневно, по вечерам собирались у начальника штаба артиллерии, Крыжановского, члены его штаба и некоторые другие офицеры <...>. Обыкновенно полковник Балюзек садился за фортепиано, прочие становились кругом...» - и далее мемуарист рассказывал, что таким образом на квартире у генерала Крыжановского офицеры сочинили песню «Как четвёртого числа...». С именем Крыжановского связано и ещё одно «сочинение» Толстого: в первые дни после падения Севастополя, 1 и 2 сентября, подпоручик Толстой, выполняя поручение Крыжановского, работал над составлением «Донесения о последней бомбардировке и взятии Севастополя союзными войсками». Спустя тринадцать лет, заканчивая работу над «Войной и миром», он вспоминал эти дни: «После потери Севастополя начальник артиллерии Крыжановский прислал мне донесения артиллерийских офицеров со всех бастионов и просил, чтобы я составил из этих более чем 20-ти донесений - одно. Я жалею, что не списал этих донесений. Это был лучший образец той наивной, необходимой военной лжи, из которой составляются описания» («Несколько слов по поводу книги “Война и мир”»). Конечно, не случайно Крыжановский поручил такой ответственный труд Толстому: слава его как писателя уже была известна в армии.
|
|
|
267
После войны Толстой встречался с Крыжановским, а в 1876 г., по пути в самарское имение, будучи в Оренбурге, посетил своего бывшего начальника штаба.
Н.И. Бурнашёва
КРЫЛОВ Александр Лукич (1798 — 1853) — в 1848-1853 гг. цензор журнала «Современник», профессор статистики Петербургского университета. Некрасов отмечал его невероятную «бестолковость и трусость», восклицал: «Что за скотина этот Крылов!» Цензор чрезвычайно осторожный и въедливый, Крылов не стеснялся использовать самые разнообразные «средства укрощения» авторов. Через цензуру Крылова прошли два первых произведения Толстого: повесть «Детство» и рассказ «Набег». И первое, и второе сочинения, напечатанные в «Современнике», вызвали горькое признание Толстого: «’’Детство” было испорчено, а “Набег” так и пропал от цензуры», -- писал он брату, С.Н. Толстому, в начале июня 1853 г.
|
|
|
Н.И. Бурнашёва
КУ Хун-мин (1857-1928) — китайский писатель, учёный, политический деятель; автор книг по истории, философии и современным ему политическим проблемам Китая; корреспондент Толстого.
В марте 1906 г. Толстой получил из Шанхая от Ку Хун-мина несколько книг, которые тот переслал писателю через русского консула. Толстой прочитал их внимательно (о чём свидетельствуют пометки на полях этих книг, сохранившихся в яснополянской библиотеке), потому что уже в течение нескольких лет его волновала политическая ситуация, сложившаяся в Китае: попытки раздела этой огромной восточной страны на сферы влияния несколькими ведущими западноевропейскими государствами с целью её колонизации и превращения в рынок сбыта своих товаров.
15 августа 1906 г. Д.П. Маковицкий записал слова Толстого: «Л.Н.: Хорош мой китаец! Как он критикует европейскую цивилизацию! Он переводчик и, вероятно, из известных писателей; ссылается на свои сочинения (на свои переводы их). Пишет о современной китайской войне; о вульгарности – хорошее определение – американской цивилизации, о законе, по которому иностранцы и христиане подчиняются законам чужих государств; о миссионерах и о том, как босяки, всякое отребье, переходят в христианское вероисповедание, и когда на этих свои нападают, это бывает casus belli <поводом к войне. – лат.>. <...> Китаец пишет: иностранцы изумляются тому, что в китайском языке нет выражения для “свободы”. Есть Тао, означающее путь, знание закона существования, то есть (просто) по-нашему “воля Божья”; кто выбирает этот путь и когда идёт по нему, свободен, или свободен идти по нему. Беда, что он очень много читал и цитирует то Гёте, то Беранже, то Гюго и так далее, il fait parade <он щеголяет. - фр.> эрудицией. О Руссо, переусердствуя, говорит, что тот читал сочинения китайского писателя и передаёт его мысли» (ЯПЗ. 2. С. 208-209).
|
|
|
13 сентября Толстой начал писать Ку Хун-мину ответ, в котором, не ограничиваясь благодарностью за присланные книги, изложил свои воззрения на прошлое, настоящее и будущее китайского народа. Постепенно частное письмо переросло в публицистическую статью «Письмо к китайцу». Прежде всего Толстой касался здесь последних событий в Китае (захват Пекина войсками восьми западных держав, грубое вторжение иностранцев в своеобразный быт и духовную жизнь страны с древней высокой культурой, жестокое подавление «боксёрского восстания», направленного против европейских захватчиков). В «Письме к китайцу» он замечал: «В последнее время, после тех злодеяний, которые были совершены против китайцев европейцами – в том числе, и в большой степени русскими, — общее настроение китайского народа особенно интересовало и интересует меня» (36: 290).
Хотя «Письмо к китайцу» во многом было вызвано сочувствием писателя китайскому народу, в начале XX в. фактически оказавшемуся в ситуации порабощения, его смысл гораздо шире: по существу, Толстой здесь изложил своё нравственное учение, с этих позиций оценивая текущие события в Китае. Хорошо зная, что Китай уже не одно тысячелетие представлял собой жёсткую авторитарную империю, писатель высказывал своё принципиально отрицательное отношение к любой деспотической власти, действующей всегда путём насилия. Такое положение не может больше продолжаться, считал Толстой. Он признавал, что, хотя в европейских странах «не переставая идёт борьба обездоленного, озлобленного рабочего народа с правительством и богатыми» (36: 295), «всё же западные народы давно уже изменили своё отношение к власти» (36: 293), и теперь очередь за восточными народами «точно так же почувствовать весь вред деспотической власти и отыскивать средства освобождения от деспотической власти, при теперешних условиях ставшей непереносимой» (36: 293). Но — и тут Толстой высказывал свою главную мысль, которую развивал далее подробно, — средства
268
освобождения ни в коем случае не должны быть насильственными.
«Со страхом и горестью» увидел Толстой в одной из присланных ему книг Ку Хун-мина, особенно его заинтересовавшей, «проявление в Китае духа борьбы, желания силою дать отпор злодеяниям, совершаемым европейскими народами»: «если бы действительно китайский народ, потеряв терпение и вооружившись <...> прогнал бы от себя силою всех европейских грабителей <...> — это было бы ужасно» (36: 291). Как и в написанной непосредственно перед «Письмом...» статье «О значении русской революции», Толстой выступал здесь против применения насилия в борьбе со злом, основываясь на принципе человеческого поведения, который он провозгласил главным в своём нравственном учении, — принципе непротивления злу насилием. «Мне думается, что назначение восточных народов Китая, Персии, Турции, Индии, России <...> состоит в том, чтобы указать народам тот истинный путь к свободе, для выражения которой, как вы пишете в вашей книге, — обращался Толстой к Ку Хун-мину, — на китайском языке нет другого слова, кроме Тао, пути, т.е. деятельности, сообразной с вечным основным законом жизни человеческой» (36: 292). Этот путь писатель ассоциировал с заповедями Христа.
Придерживаясь своей доктрины о непротивлении злу насилием, Толстой призывал китайцев терпеть «те насилия, которые могут быть совершены над нами, не противодействуя им силою и не участвуя в них <...>. Только держитесь свободы, состоящей в следовании разумному пути жизни, т.е. Тао, и сами собой <...> станут невозможны угнетения и грабежи европейцев» (36: 297). Надо только не исполнять требований власти, ведущих к грабежу и насилию. Толстой считал, что высшая власть — это закон Бога (для китайцев — Тао), «единый высший закон, которому должны быть подчинены все другие» (36: 298).
Толстой объяснял, что Китай находится в переходном состоянии «от детства к возмужалости». «Переход этот состоит в необходимости освобождения от ставшей непереносимой власти человеческой и установления жизни на иных, чем человеческая власть, началах» (36: 298). Он призывал китайцев «жить так, как они жили прежде, мирной, трудовой земледельческой жизнью» (36: 299) (излюбленная мысль Толстого, которую он постоянно высказывал по отношению к русскому народу).
Толстой придавал этой своей статье принципиальное значение и, предназначая её прежде всего для Китая, желал её опубликования и в европейской печати. «Письмо к китайцу» скоро стало всемирно известным.
«Письмо...» было отправлено в Шанхай, но впервые напечатано в Париже в 1907 г. — не в полном виде и только на китайском языке. В самом Китае его напечатали только в 1911 г. в канун китайской революции.
После «Письма к китайцу» Ку Хун-мин продолжал посылать Толстому свои книги, о чём 26 октября 1908 г. записал Маковицкий: «Л.H. рассказал <...> о только что полученном письме от Ку Хун-мина. <...> Ку Хун-мин прислал Л.H. две книги <...>. Л.Н.: Книга о Конфуции хорошая» (ЯПЗ. 3. С. 235). Книги эти: «Всеобщий порядок, или Поведение жизни. Конфуцианский катехизис» (Шанхай, 1906) и «Великое учение высшего воспитания».
Получая постоянно от Ку Хун-мина книги, Толстой, однако, не смог наладить с ним переписку: он не мог писать лично Ку Хун-мину, т.к. тот не сообщил своего адреса — единственным ответом писателя стало опубликованное в печати «Письмо к китайцу».
М.Е. Суровцева
КУДРИН Андрей Иванович (1884 — 1916) – крестьянин села Патровки Бузулукского уезда, Самарской губ. Сосед по имению Толстого. Происходил из молоканской семьи, с которой писатель был знаком с 1870-х гг. Последователь Толстого, его адресат и корреспондент.
За отказ от военной службы Кудрин был подвергнут заключению в дисциплинарный батальон Киевского гарнизона. Толстой считал, что Кудрин «исполняет сознательно закон непротивления». В 1906 г. он писал: «Страдаю сердцем за Кудрина, но радуюсь духом за дело Божие» (76: 154). Установилась оживлённая переписка между Толстым и крестьянином, который задавал писателю много вопросов о мироздании, о Боге. Толстой посылал свои книги, в т.ч. «Круг чтения», «О вере, разуме и молитве», «Мысли мудрых людей». К адресату он обращался: «Близкий моему сердцу брат Андрей Кудрин» (76: 248). По просьбе Толстого Кудрина навещали в тюрьме знакомые и друзья писателя.
6 сентября 1910 г. Кудрин, только что вышедший из тюрьмы, приезжал в Ясную Поляну, но не застал Толстого. Его рассказ об отказе от воинской службы записал В.Ф. Булгаков. 19 сентября рассказ читали в доме Толстых, и писатель передал его для опубликования. Последнее письмо от Кудрина пришло Толстому в марте 1908 г.; ответ был написан 22 июля 1908 г.
Н.И. Шинкарюк
269
КУЗМИНСКАЯ Татьяна Андреевна (рожд. Берс; 1846-1925) – свояченица Толстого, младшая сестра его жены С.А. Толстой. Родилась в семье врача придворного ведомства А.Е. Берса. Мать, Любовь Александровна, была другом детства Толстого, и их семьи очень близко общались.
Детство и юность Тани прошли в московском Кремле, в здании, примыкающем к дворцу.
Первое знакомство с Толстым произошло летом 1856 г. «Я помню его в военном мундире, – писала позднее Кузминская, – во время Севастопольской войны, когда он приезжал к нам в Покровское» (Кузминская. Ч. I. Гл. X).
Зимой 1857-1858 гг. Таню часто отпускали к Толстым. Вместе с детьми М.Н. Толстой – Варей, Лизой и Николаем – она слушала сказки, которые рассказывал гостивший тогда у сестры Н.Н. Толстой. Он сочинял рассказы, раздавал детям роли и вместе с ними играл спектакль. «Не раз во время представления или рассказа появлялся и Лев Николаевич, расчёсанный и парадный, как мне казалось тогда. Мы все бывали очень рады его приезду. Он вносил ещё большее оживление, учил нас какой-либо роли, задавал задачки, делал с нами гимнастику или заставлял петь, но обыкновенно, поглядев на часы, торопливо прощался и уезжал» (там же).
Толстой неоднократно посещал семью Берсов. Со всеми он держался ровно, не выделяя никого. Кроме Тани: с ней он «школьничал, как с подростком. Сажал к себе на спину и катал по всем комнатам. Заставлял говорить стихи и задавал задачи» (там же. Гл. XIII).
В своём дневнике 15 января 1863 г.Толстой записал «Таня прелесть наивности эгоизма и чутья. Как она отнимет у Любови Александровны чай или повалит её. Люблю и не боюсь» (48: 50). По-детски непосредственная, полная энергии, Таня увлекала своей жизнерадостностью всех окружающих. Невозможно было не любить эту нежную и лабковую девочку. «...Вас все любят, балуют, какой-то особенный магнит притягивает к вам. Даже люди охотно служат вам, даже ворчливая Дуняша охотно исполняет ваше приказание и катает вас на спине, как намедни у тётеньки», — говорил смеясь С.Н. Толстой (Кузминская. Ч. II. Гл. XIV).
25 сентября 1862 г. С.А. Толстая писала сестре: «Ты общая любимица. Серёжа о тебе расспрашивал, а я ему рассказывала, что в тебе, кроме весёлой, беззаботной стороны, есть ещё, в сущности, серьёзная, дельная сторона. Лёвочка же рассказывал о том, какая ты была на нашей свадьбе авантажная и с каким светским тактом...» (там же. Ч. I. Гл. XXIII).
После женитьбы Толстого на С.А. Берс Таня подолгу жила в Ясной Поляне. Она увлекалась верховой ездой и охотой, участвовала в выездах на травлю зайцев с гончими. Обладательница прекрасного голоса, музыкально одарённая, она восхищала своим пением обитателей и гостей Ясной Поляны. Толстой называл её «мадам Виардо», именем известной французской певицы. Поэт А.А. Фет, вдохновлённый её пением, посвятил ей своё стихотворение «Опять» («Сияла ночь, луной был полон сад...»).
Толстой принимал деятельное участие в жизни свояченицы. Недаром 19 июля 1863 г. отец Тани писал ему: «...насчёт Татьянки делайте, как знаете, но вы вряд ли удержите её от разных безумств... Я тебя прошу серьёзно, мой добрый друг Лев Николаевич, принять её в руки; тебя послушает она скорее всего, почитай ей мораль» (там же. Ч. II. Гл. XI).
Именно Толстой положил конец роману Татьяны Андреевны с ветреным Анатолем Шостаком, настояв на его отъезде из Ясной Поляны. «...Тебе в твоей жизни, — говорил Толстой Тане, — придётся ещё много бороться против соблазна; не попускай себя. Это попущение кладёт неизгладимые следы на душу и сердце» (там же. Гл. IX).
В Ясной Поляне Татьяна Андреевна пережила бурный роман с братом Толстого, С.Н. Толстым. Это был очень сложный период в её жизни. Сергей Николаевич, как мальчишка, влюбился в Татьяну, она разделяла его чувства. Но у него была гражданская жена, цыганка М.М. Шишкина, и незаконнорождённые дети. С.Н. Толстой метался между двумя женщинами. Приезжая к Тане, он обещал счастье ей, но, вернувшись домой, не мог допустить несчастья своей семье. Видя страдания двух любимых и близких ему людей, Толстой решился рассказать Татьяне о письме брата к нему: «Серёжа пишет мне... – Я по подлой нерешительности и слабости сказал тебе, что женюсь на Татьяне Андреевне... И если опять её увижу, опять буду уверять её в том, чего сделать нельзя...» (ПТСБ. С. 289).
После этого разговора в тот же день Таня написала Сергею Николаевичу письмо, в котором сообщала ему, что между ними всё кончено. Она очень тяжело перенесла этот разрыв. Не меньше переживал
270
за неё и Толстой, в письме к родителям Тани 30 июня 1865 г. он писал: «Она трогательна до последней степени, — кротка и грустна. Первые два дня она нас пугала, но теперь я, по крайней мере, спокоен за её здоровье» (61: 90-91).
В следующем письме к А.Е. Берсу 24 июля 1865 г. его волнение усилилось: «...наша бедная Таня и у тебя и у меня на первом плане. Она всё то же печальна, молчалива, не оживлена и живёт в одном этом страшном для неё прошедшем. <...> Тут помочь нельзя, а надо ждать терпеливо, что мы и делаем» (61: 94—95).
Взаимоотношения Толстого и Кузминской отразились в их письмах друг к другу. Толстой писал ей 20...23 марта 1863 г.: «Извини меня, милая Таня, что я даю тебе советы и стараюсь развивать твой ум и твои высшие способности. Ежели я позволяю себе это, то только потому, что искренно люблю тебя. Твой брат Лев» (61: 9). Или 16 ноября 1865 г.: «...в нашей дружбе от меня ты имеешь право требовать совета, помощи, всякого рода трудов и дел, а я от тебя имею право требовать искренности совершенной» (61: 119).
Кузминская 25 ноября 1865 г. отвечала Толстому: «Ты мне и лучший друг, и второй отец, и всегда это так будет, и я тебя очень, очень люблю, и где бы я ни жила и ни была, это никогда измениться не может» (Кузминская. Ч. III. Гл. XII).
24 июля 1867 г. Таня вышла замуж за своего двоюродного брата и друга детства Александра Михайловича Кузминского. После свадьбы они жили в Туле, затем в Петербурге, где служил Кузминский.
Очень многие эпизоды биографии Татьяны Андреевны отразились в сочинениях Толстого. В своих мемуарах она вспоминала, как однажды спросила его: «Что это ты всё пишешь в свою книжечку?» Он усмехнулся и ответил: «Да вас записываю». Об этом он говорил не раз: «Ты что, думаешь, даром у нас живёшь — я тебя всю записываю», - признался он однажды.
Часто, когда у Толстого интересовались, с кого он писал Наташу Ростову в «Войне и мире», он, смеясь, отвечал: «Я взял Соню, перетолок её с Таней, и получилась Наташа». Если проследить цепь сердечных увлечений Татьяны и Наташи, то можно увидеть параллели: Танин Саша Кузминский – это Наташин Борис Друбецкой, Анатоль Шостак - это Анатоль Курагин, Сергей Николаевич Толстой - это Андрей Болконский.
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 131; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!