Общение с уфимскими коллегами
Есть у узбеков пословица: «Умидсиз – шайтан»… Тот, кто не уповает на надежду, сподобится шайтану-сатане. На сей раз пословица себя оправдала. Хатима-опа первая спросила у Ахмерова Б.Г., сможет ли он помочь в решении моих проблем. Странно воспринял он эту просьбу: вроде бы я родственница-племянница его покойной жены, а к нему обращаюсь через посредство Хатимы-опа. Пообещал прозондировать почву и через несколько дней позвонил, чтобы мы с моим паспортом подошли в паспортный стол Орджоникидзевского района г.Уфы. Проблема была решена без всяких проволочек, следующий этап – поход в РОНО того же района. На мое счастье, здесь открывалась новая, 109-я школа, директором которой был назначен Герой Советского Союза, Мансур Идиятович Абдуллин. Изучив мои документы, поговорив кое о чем, спросил, смогу ли я работать в столичной школе и преподавать русский язык, что здесь не очень-то доверяют дипломам из среднеазиатских вузов. (У меня диплом с отличием об окончании Ферганского пединститута), но я «проглотила» это для меня неприятное суждение и, не подавая виду, что обиделась, тихо сказала: «Постараюсь оправдать доверие». М.И.Абдуллин тут же секретарю продиктовал приказ о моем назначении и напомнил, чтобы я в августе приступила к работе, так как к началу учебного года, надо подготовить школу, познакомиться с коллективом, планом работ и т.д.
Мой золотой 5 «в»
Я, не стесняясь, обращалась к коллегам по моему предмету с просьбой разрешить мне посещать их уроки, чтобы быть в курсе всех инноваций: в моду входили Казанский, Липецкий и прочие методы. Они отнеслись с пониманием, очень дружелюбно помогали советом, делились опытом, приглашали на свои уроки – два года были для меня хорошим стартом для дальнейшего плавания. Свой класс довела до уровня передовых, заслуживших звание «Спутник семилетки»: хорошая успеваемость, отличались положительным результатом в трудовых десантах: сбор металлолома, макулатуры, генеральные уборки в классах, на школьной территории. Сами готовили классную комнату к Новому году: побелка стен, покраска парт, полов. Это дети рабочих: маляров, штукатуров Стройтреста №3, рано приобщённые родителями к труду и потому легко справляющиеся с таким объёмом ремонтных работ.
|
|
|
Главная отличительная черта этого детского коллектива 5«в» класса – сплоченность, дружба и хорошая дисциплина. Ни разу за этот период не было ни на кого никаких нареканий, замечаний в их адрес. И потому как поощрение за успехи родители организовали трёхдневную экскурсию, поездку на озеро Кандрыкуль; ночевали в местной школе, днём рыбачили, совершали прогулки вдоль берега, собирали в лесу цветы и травы для гербария по просьбе учительницы по ботанике Евдокии Трофимовны.
|
|
|
У деревенских жителей покупали молоко, картошку, которую пекли на костре днём и вечером на берегу озера, устраивали соревнования: бег на скорость, прыжки в длину, играли в лапту. Два вечера подряд были концертными, многие ребята раскрылись с новой стороны: в школе скромные, застенчивые, а здесь оказались талантливыми: пели, плясали, разыгрывали сценки, декламировали – и еще больше мне понравились. Жалела, что скоро с ними расстанусь, но никому об этом ни словом не обмолвилась.
Создание «семейной ячейки»
К концу учебного года в моей личной жизни произошли большие изменения. Я продолжала жить у Хатымы-опа, к нам часто приходил Биктимир Галиуллич, сыгравший заметную роль в моей дальнейшей судьбе. Интересовался моей работой, не трудно ли, справляюсь ли, часто приглашал в кино, театр, на концерты во дворце им.Орджоникидзе, с непременным обсуждением увиденного и услышанного, ненавязчиво ухаживал: дарил цветы ко дню рождения, к Новому году, на 8 Марта, красиво преподносил подарки, от которых стыдно было бы отказаться: книги (художественные и методические пособия, учебники), альбомы для фотографий. Я так привыкла к общению с мудрым, импозантно одетым интеллигентом почтенного возраста, интересным собеседником, эрудитом, пересказывающим целые эпизоды из «Сестер» по книге А.Н.Толстого, спрашивал о характерах Даши и Екатерины Дмитриевны и был «приятно удивлён» (это его выражение) зрелостью моего логического мышления, что называется «взгляды совпадали».
|
|
|
И ему было нетрудно добиться моего согласия выйти за него замуж. Тем более, что его старшая сестра многократно беседовала со мной на эту тему. В своем выборе я не ошиблась: счастливо прожила с ним 27 лет полнокровной жизнью, духовно обогащаясь и развиваясь под его влиянием.
Перевод в школу №96
Поневоле «охота к перемене мест…» А.С.Пушкин
Как бы я ни любила своих «спутников семилетки», но по семейным обстоятельствам пришлось менять место жительства и работы, которую начала также в новой школе №96 Советского района с августа 1964 года. Классное руководство – непременное обязательство перед школой. Теперь в классы на уроки захожу уверенно, не чувствую себя неподготовленной. Но ребята центральной части города намного отличаются от трудолюбивых детей строителей. Сравниваю эти коллективы и ловлю себя на мысли, что скучаю по тем, более наивным, чистым и бесхитростным, отзывчивым и исполнительным, не боящимся «замарать» руки во время трудового десанта. Они запали мне в душу и сердце.
|
|
|
Здесь тоже открылась новая школа перед самым началом учебного года. Мы даже первые десять дней сентября не сидели в классах: полы и парты, которые красили учителя, еще не высохли. И потому по спецграфику были организованы экскурсии и культпоходы в планетарий, дневные сеансы кино по просьбе учителей по школьной программе: «Капитанская дочка», «Дубровский», «Молодая гвардия», «Радуга» и другие. «Золотая осень» - прогулки по ближнему лесу, парку имени Ивана Якутова и в один день был объявлен субботник по уборке школьного двора. Строители оставили после себя территорию школы в безобразном состоянии: строительный мусор, распаханные трактором уголки двора после ежедневных проливных дождей превратились в сплошное месиво грязи, делая подходы к школе проблематичными. И надо сказать, большого труда стоило классному руководителю организовать работу силами учащихся: трудовым энтузиазмом здесь не пахло. «Мы должны учиться, а не убирать мусор и грязь» и прочие, далеко не лестные заявления приходилось выслушивать. На уборку двора эти «чистюли» шли неохотно, а мы, учителя, ненавязчиво убеждали в необходимости участия в проведении этой важной работы для своего же блага. Очень скоро контакт был налажен, найден общий язык, дружба крепла и взаимоуважение развивалось. С нетерпением дети ждали наступления каникул – время походов, поездок по городам и весям Республики, выполняя задания по краеведению, оформляя стенды, «раскладушки», альбомы с материалами о труде нефтяников, нефтедобытчиков и переработчиков Туймазинских, Серафимовских, Ишимбайских, Стерлитамакских месторождений нефти, о тружениках содового комбината в целях подготовки будущих кадров для нефте-газовой отрасли промышленности. С юмором выпустили газету об Ишимбайской «бабушке» - нефтяной вышке, с появлением которой в Башкирии начался нефтяной бум, способствующий нашей победе в деле разгрома фашистов по всем линиям фронта. Так зарождается чувство патриотизма.
В октябре, в семь часов вечера, в дверях прозвенел звонок, муж пошел открывать и, вернувшись, говорит: «Иди, встречай гостей!» - Спрашиваю: «Кто?» - Отвечает: «Сюрприз»… Выхожу на лестницу и вижу: стоят мои ученики, теперь уже 7 «В» класса в полном составе, за исключением немногих, кто по болезни не мог приехать. Пока я здоровалась, расспрашивала об успехах, Биктимир Галиуллич успел поставить самовар и: «Что же ты держишь гостей на лестнице? А ну-ка, заходите, раздевайтесь! - уговаривать не пришлось, - наверное, замерзли. - Сейчас чаем напоим, согреетесь». Ребята смело направились в комнату, знакомую им по прошлогодним визитам. На столе кипит электрический самовар, стоят вазы с конфетами, печеньем, аккуратно нарезанные кружки колбасы и горка хлеба на тарелке, предложили самообслуживание при подготовке бутербродов. Сначала усадили за стол девочек, пока мальчики смотрели телепередачи, потом поменялись местами, мальчики сели за стол, муж подкладывал хлеб, сыр, колбасу. Съедены бутерброды, выпит чай, убрали со стола, вымыли всю посуду девочки. Потом стали выяснять цель визита, сначала робко, по одному, а потом, перебивая друг друга, дружно заявили, что пришли за мной, чтобы я вернулась в 109-ю школу: им не нравится учительница, которая приняла мой класс. Девочки стали шмыгать носами, даже мальчик Карпухин не сдержался, рыдая слезно, просил меня взять их обратно. «Эта учительница нас не любит, все время кричит. Мы ее не понимаем, когда она объясняет новую тему». «Родители даже ходили к директору, чтобы попросить вас вернуться». Время шло, уже темнело, а до дома добираться больше часа, уговорили, чтобы они возвращались к родителям, наверно, они уже беспокоятся о вас. Биктимир Галиуллич, тронутый детской непосредственностью, объяснил им, что, добираясь до школы в холодном трамвае, Элиза Мугафаровна простужается, болеет… «Вы уж пожалейте ее. Сейчас она работает в школе недалеко от дома и для здоровья ходит пешком. А вы к нам еще приходите в гости». Трогательно прощались, после их ухода у меня из глаз буквально посыпались слёзы. В эти дни у нас гостила сестра Аня и была свидетелем этого события. «Ты что плачешь? Радоваться надо, что дети тебя полюбили и пришли к тебе с просьбой, чтоб ты их и дальше учила. На моей памяти это беспрецедентный случай!» - успокаивала она меня. Потом уже из дома позвонила, расспросив у своих детей, бывают ли у них в школе учителя, к которым приходили бы ученики с подобной просьбой. Такого случая ни сын-старшеклассник, ни дочь не знает, и ни от кого никто такого не слышал. Такое явление зависит от самого учителя. Мне кажется, Аня просто продолжала меня успокаивать, но сказала, что была тронута визитом учеников, которые дали повод гордиться тобой. «Аня, слышишь? Это перебор!»
Наутро на классном часе я рассказала своим ребятам, что приходили мои ученики из 109-й школы с просьбой вернуться к ним. Теперешние наперебой: «А что, к Вам можно так запросто приходить всем классом?» – «А почему бы нет?» - «Тогда мы тоже будем приходить…» - «А зачем? Я же с вами»… «А мы найдем причину». Так, в течение 4-х лет, с 7-го по 10-й класс включительно, они постоянно приходили к нам по поводу и без. Обсуждали план проведения каникул, поездок. Биктимиру Галиулличу нравились мои ребята: Саша Васильев, Володя Волков (к великому сожалению, ныне покойный, на его похоронах мы с мужем плакали, не стесняясь своих слез), Валерий Жеребов, Юра Фарафонов, Рафаэль Галеев, девочки: Рита Васильева (школу окончила с «золотой медалью»), Галия Афлятунова, Таня Галкина (на летние каникулы он брал ее к себе на работу на свой риск, но она оправдала его доверие и снискала уважение своим трудолюбием), Нина Ермолаева («серебряная медаль»), Пустыльникова Наташа (способный организатор, помощница классного руководителя) и многие другие.
Глава ХIII
Мир велик – мир тесен!
Наступила весна 1965 года. Страна оживленно готовилась к торжественному празднику в ознаменование 20-летия Великой Победы над ненавистным врагом в годы Великой Отечественной войны. Со всех концов Советского Союза ветераны съезжались в Москву для встречи с однополчанами, участники боевых действий всех фронтов посещали незабываемые места сражений, возлагали венки и цветы на братские могилы, в школах проводили уроки мужества. Писатели в своих книгах поведали правду о тяготах суровой фронтовой жизни, о героях, об испытаниях в тылу, о стремлении народа своим трудом приблизить день победы.
В домашней библиотеке мне на глаза попались книги ленинградского писателя А.Б.Чаковского; «Это было в Ленинграде», «Год жизни», «Свет далекой звезды», «Дороги, которые мы выбираем». Очень понравилась мирная жизнь ленинградцев, изображенная автором во всех ее проявлениях. А тема блокадного Ленинграда настолько меня впечатлила, что я поделилась с мужем мечтой о поездке в Ленинград – город мужественных, стойких его защитников, претерпевших все ужасы войны; голод, потери близких, - но не сдавшихся и не павших духом. Я «заболела» Ленинградом.
В первых числах июля мы приземлились в Пулково, на такси добрались до гостиницы «Октябрьская», наивно полагая, что сумеем здесь «кинуть якорь» на две недели. Но увы! ах! Нам сообщали в каждой гостинице, что в связи с празднованием 20-летия Победы все номера заняты ветеранами, освобождавшими город. В одной из них администратор Галина Николаевна предложила нам свою крохотную комнатку в Кузнечном переулке (кстати недалеко, от дома – музея Ф.М.Достоевского, который мы посетили на второй же день нашего пребывания, и с этого начались и продолжались все наши экскурсии и походы). Величие города, его красоты, державная Нева с ее мостами, скверы, парки, Летний сад, музеи вызывали восторг и восхищение. Особенно коренные ленинградцы проявляют уважительное внимание; стоит спросить, как пройти к театру, остановке (мы решили больше ходить пешком, чтоб знакомиться с достопримечательностями), нам тут же не только объясняли, но даже провожали к тому же месту, о чем мы спрашивали. За две недели мы насладились впечатлениями от посещения Петергофа, Пушкина, Павловска, Гатчины, Разлива и даже Репинских «Пенатов». В театре оперы и балета им.Кирова (все лучшее в городе названо его именем; мост, проспект, стадион, музей, завод и др.). Мы слушали оперу «Демон», восхищались одноактными балетами: «Шопениана» «Франческа да Римини». Однажды мы оказались сидящими в одном ряду с иностранными туристами, Одна из них то и дело хватала мою руку, широко улыбалась и что-то говорила (по акценту я догадалась, что по - английски), но к сожалению я не знала ни слова и не могла словами разделить ее восторг, я только улыбалась ей в ответ и кивала головой в знак согласия с ней. А в театре им.Пушкина понравилась постановка спектакля «Чти отца своего». Мне посчастливилось застать таких корифеев театра, как Павел Луспекаев, Евгений Лебедев, Кирилл Лавров, Татьяна Доронина, воплотивших героев М.А.Шолохова в «Поднятой целине» в БДТ (тогда носившем имя Горького). Что меня потрясло, так это реакция зрителей, которые после окончания спектакля не побежали за своими «галошами и зонтиками» на вешалку, а ровно полчаса не отпускали Евгения Лебедева, блестяще сыгравшего деда Щукаря, громкими аплодисментами, переходящими в овации, и возгласами «браво»!
Заканчивался наш срок пребывания в полюбившемся нам Ленинграде, но город как будто бы не хотел нас отпускать без еще одного праздника - Дня Военно-Морского флота, пришедшегося на 25-е июля. С утра все население города заполнило Дворцовую набережную напротив Эрмитажа и не только в терпеливом ожидании начала парада. И вот на горизонте показалась флотилия с «Авророй» впереди. Люди встречали ее восторженными криками «Ура!» и громкими аплодисментами. Перед нами проходили боевые корабли со стройными рядами, моряков на борту под звуки музыки звукового оркестра. Такой восторг, радостный ажиотаж обуял всех стоящих зрителей на берегу, готовых обнять и поцеловать всех и каждого. Такое праздничное единение народа мне не доводилось видеть нигде и никогда…
Утром следующего дня мы простились с Галиной Николаевной, одарив и поблагодарив за ее гостеприимство и советы, когда и где что посетить и посмотреть. Такое теплое было прощание, даже прослезились. Добрая хозяйка приглашала нас приезжать прямо к ней, не тратя попусту время на поиски мест в гостиницах.
И так, мы прибыли в Ригу. У нас была путевка на 24-х дневный отдых в пансионате в Майори. В уютном сосняке расположилось множество дощатых строений, с тесными комнатушками, убранство коих состояло из двух железных кроватей, столика, стоящего между ними, двух стульев и вешалки около двери. При виде сей убогости настроение упало до «нуля». Но утешали себя тем, что «не спать и не сидеть здесь» приехали, а будем гулять в сосновом бору, посчастливится найти янтарь (многие знакомые, здесь когда-то отдыхавшие, хвастались находкой янтаря, якобы приносящего счастье!), море – рядом, будем купаться, загорать на чистом пляже (в первый день приезда, прогуливаясь перед ужином, мы любовались сей достопримечательностью). Но ничего из предполагаемых удовольствий мы здесь не получили: море – мелкое, пройдя метров 50 по песчаному дну, опустились в воду там, где море действительно было по колено. Плавать нет никакой возможности. Зато «чудо» здешнего климата: утром яркое солнце осветило наше темновато сыроватое обиталище, мы второпях, наскоро одевшись, побежали в столовую на завтрак, (кормили довольно сносно, особенно молочное: (творог, сметана, сливки – очень вкусные). Дневной свет сменился электрическим: небо заволокло тучами, стало темно, сверкнула молния, страшно загрохотал гром – и начался проливной дождь. Редко кто рискнул покинуть помещение. Все сели на свои места за столом и роптали нанепогоду. Потом дождь внезапно перестал, выглянуло солнце. Курортники побежали на пляж, но там ни сесть, ни лежать невозможно: дождь изрядно напоил пляжный песок, так что отдыхать и ждать, когда все просохнет и, может быть, удастся искупаться – и думать нечего. Опять пошел дождь и опять полил как из ведра. Мы прожили 2 дня, на третий день к нам подошла солидная дамочка и спросила: «Вы надолго приехали?» Видно наше удрученное состояние подсказали ей, что мы именно те, кто ей нужен. «Хотелось насладиться Рижским взморьем и его прелестями, но за 2 дня мы так намокли и промерзли, что не хочется подвергать себя и свое здоровье искушению. И согреться ведь негде, кроме как в регистратуре.» - «Может вам действительно не стоит рисковать, вы продайте Ваши «апартаменты» и уезжайте в Крым». – «А кто у нас купит и куда мы пойдем ее продавать?» - «Я куплю. Уплачу полную стоимость за 24 дня, вы ведь только 2 дня пробыли здесь».
Оказывается, это вполне подходящий вариант. По прибытии в регистратуре забрали наши путевки, отметили паспортные данные и вернули их нам. Так что ни перед кем ни оправдываться, ни отпрашиваться не придется. «Здесь многие так делают, - уговаривала нас наша знакомая, - завтра вы освобождаете «ваш номер», а мы с мужем въезжаем. Замену даже горничная не заметит, поезд на Москву будет вечером, один день можете погулять по Риге, походить по магазинам.»
Мы с радостью ухватились за это предложение. Утром, робко постучавшись, вошли наши спасители, отдали нам деньги, как и обещала милая дамочка (но Биктимир Галиуллич корил меня за полную стоимость, говорил: «Вычти за 2 дня и отдай, а то нехорошо получается, что мы наживаемся». Когда они вернулись, я ей протягиваю деньги за те 2 дня. Она и слушать не хотела, даже выразила удивление по поводу того, что мы согласились освободить «палату», не запросив подороже, лишнее, даже поблагодарила за бескорыстие. Довольные друг другом, благополучным исходом несостоявщегося отдыха, мы отправились на станцию, благо, электричка до Риги ходит часто – сидим на скамейке в ожидании электропоезда и вижу: также с вещами идут очень мне знакомые люди, коих я не видела с 1949 года. Тогда после окончания педучилища, я уговорила двух однокурсниц поступать на заочное отделение Андижанского института, готовящего учителей русского языка и литературы. Многие отказались: только что сдали госэкзамены и опять сдавать надоевшие экзамены при поступлении. Но Мария Кислякова и Шура Черняева согласились, поддержали мою инициативу.
Во время установочной сессии (июль – жара, духота в аудиториях) лекции по литературе нам читал непревзойденный поклонник В.В.Маяковского, знаток, ценитель его творчества, талантливый преподаватель, сейчас сказали бы «достояние института» - В.Маков.
Такой же как поэт, высокий, стройный статный, красивый, в общении со студентами благожелательный. С первых лекций мы полюбили его: он не читал по своим «анналам», а медленно расхаживая перед аудиторией, не подходя к кафедре, удивлял потоком красиво построенной речи, обогащая ее не только фрагментами из стихов Маяковского, порой читая наизусть целые главы из поэм «Ленин», «Хорошо!». Затаив дыхание, мы слушали историю создания интимной лирики, посвященной Лиле Брик и Татьяне Яковлевой. (В педучилище на уроках литературы этой теме никто не уделял внимания. А тут за несколько часов лекций мы как-то повзрослели, даже умнее, что ли, стали, начали читать Маяковского, беря книги в библиотеке института).
Супруга В.Макова читала нам лекции по старославянскому языку, Так чудно, с изумительной интонацией читала тексты на старославянском, обращая наше внимание на слова, дошедшие без изменения до наших дней. Так мило, с любовью говорила о его звучности, красоте, а после одного текста и нам советовала: «не пытаться строить храмину на песце». Это же надо, я все это помню, как сегодня эти занятия давно прошедшего времени. Наше обожание к ней диктовалось теми же чувствами, что мы испытывали к В.Макову. Она тоже была необыкновенно красивой, ее полнота напоминала фигуру одной из кустодиевских Венер. Но наша преподавательница была намного прекраснее: выразительные глаза, губки бантиком, необыкновенной красоты лицо и голосом завораживала всю аудиторию.
Да вот еще одна особенность: у нашей любимицы была родная сестра, как две капли похожая на нее. Из великого к ней уважения мы никогда не спрашивали, не близнецы ли они. Нам достаточно было любоваться ими, когда они проходили вместе мимо нас, или когда та, вторая, провожала нашу, предмет обожания, до двери аудитории. Будто мы прикоснулись к чему-то прекрасному, недосягаемому. Удовлетворенные «чудным мгновением» виденного, мы с большим желанием слушали, записывали, читали тексты, стараясь подражать ее интонации. Любить-то любила я её, при встрече любезно-уважительно приветствовала, но сегодня, к стыду моему, я напрочь забыла, как ее величали.
И вот сейчас, «передо мной» явились когда-то мною безмерно обожаемые В.Маков с тою же красавицей, причем за эти годы нисколько не изменившиеся, столь же прекрасные, очаровательные.
Я подалась навстречу им и поздоровалась: «Здравствуйте! Я ваша студентка по Андижанскому институту!» - «Да?» - «Вам понравился отдых в Майори?». Тут подошла электричка, мы все кинулись к вагонам, так как остановка краткосрочная. Мой вопрос остался без ответа. А в Риге мы затерялись в толпе пассажиров. Встреча с моими преподавателями была неожиданной и краткой, но приятной.
Сказать, что мне понравился отдых, не могу. О непогоде я уже писала. Мы даже на второй день считали, сколько раз нас обдавало дождем – 14 раз. Мы ведь в июле были в Ленинграде, где дождливая погода – не редкость, но нам там повезло: и белые ночи мы еще застали, и погода была отличная, солнечная, располагающая к нашим прогулкам по дивному граду Петра. Но чтобы в Риге мокнуть и мерзнуть в начале августа – увольте!
Чтоб утеплиться, заходили в трикотажное ателье при нашем пансионате. Мне очень понравилось бирюзовое шерстяное платье с чудной вышивкой, вроде бы и мой размер. Попросила продавца показать мне, хотела узнать цену. «Не продается… Это заказ». Так мне было обидно. Но тут подошла рижанка, они поговорили по-своему, и платье было тут же продано, отнюдь не заказчице.
В столице мы оставили вещи в камере хранения и пошли гулять. Оказались на проспекте Суворова. Зашли в универмаг. В обувном отделе я увидела симпатичные босоножки кофейного цвета, попросили показать «Какой размер нада?» - «36». – «Нет», - краткий ответ свидетельствовал о нежелании именно мне продать товар. Такой же диалог состоялся и в отделе готовых изделий, где опять-таки приглянулось трикотажное платье изумительной расцветки и фасона. Я возмущалась: почему не хотят меня отоварить.
Но всё-таки мне повезло. Пройдя один квартал, мы на углу увидели магазин, к которому подъехал пикап, водитель посигналил, открылась дверь, и девушка стала брать из рук водителя тюки с товаром и передавать продавцу. Мы терпеливо подождали и зашли внутрь. Девушка попрощалась с продавцом (оказалось, мамой), которая стала развешивать только что полученные трикотажные изделия. Я мужу говорю: «Я сейчас к ней обращусь на нашем языке, произведу эксперимент». – «Не выдумывай, еще опозоришься.» – «Посмотрим.» - Когда она закончила вывешивание, я к ней обратилась на узбекском языке:
- Опа, анау джемперне курсатинг… *
Продавец, спускаясь со стремянки, обернулась ко мне:
- Вай, уляй… Каердансиз? (На чистейшем узбекском языке!)
- Андижонлик мен, андижонлик **
- Как вы сюда попали?
* Опа – уважительное обращение к женщине, старшей по возрасту. Покажите вон этот джемпер.
* Ай-яй… умереть мне… Откуда вы?
* Я из Андижана… Я андижанка.
- Да вот с мужем приехали отдыхать, только не получилось, всё время идут дожди, холодно, а я в лёгком платье мерзну. У вас ничего мне не показывают и не продают…
- Да, у нас русских не любят. Хорошо, что вы обратились ко мне на узбекском…
- А вы откуда знаете узбекский язык?
- Да я в годы войны была в эвакуации в Андижане.
- А где вы жили?
- В старом городе, недалеко от узбекского драмтеатра и работала выездным кассиром.
- А старшим кассиром не Танзиля была?
_ Да, Танзиля, а вы ее как знаете?
- Да она моя подруга, мы и жили по соседству.
Видя, как мой муж нетерпеливо посматривает на часы, она спросила:
- А что вы хотели купить?
- Вот мужу джемпер, и мне не мешало тоже джемпер, а если повезет и платье.
Женщина подобрала нам обоим по васильковому цвету джемпера, но платья подходящего действительно не было.
Между тем она расспрашивала о Танзиле, я сказала, что она замужем за Нишаном, мать троих детей. И что интересно: эта милая женщина просила передать привет от Фриды, была рада, что мы у нее приоделись.
Я в знак благодарности не хотела взять 5 рублей сдачи…
- Хафа киласиз, куйинг. (Обижаете, не надо этого делать.)
- Ну, дочери на духи, в знак благодарности…
- Йок, йок … (Нет, нет).
- А вы молодцы, что язык наш помните.
- А как же…. В Андижане меня окружали хорошие, добрые люди, на первых порах хорошо поддерживали. Язык привился без натяжки и оказался незабываемым. - Очень трогательно и мило распрощались мы с Фридой.
Дома, во время застолья, я рассказала об этом случае своим гостям. Биктимир Галиуллич в подтверждение моих слов сказал: «Если бы я не присутствовал при этой встрече, я бы сказал, что Элиза фантазирует».
Много бесполезного времени провели в поисках магазина, чтоб «прибарахлиться», и даже забыли о хлебе насущном, не стали искать ресторан, зашли в первый попавшийся кафетерий, очень вкусно совместили обед с ужином и отправились на вокзал, прикупив на дорогу вкусных булочек, глазированных и не… сырков, сметаны, сосисок.
Вот уж сегодня замечательный день выпал на встречу с земляками: на перроне я увидела Софью Захаровну, ее мужа и дочь. Девочка – копия отца, Туркенича И.С., в лучшем варианте.
Разговорились, она тоже жаловалась на странное отношение местных продавцов к гостям из других республик Советского Союза. Я рассказала о встрече с Фридой. «Свет не без добрых людей» - резюмировала Софья Захаровна. Муж ее с дочерью прогуливались по перрону. Я вспомнила, как мы уважали его, но и боялись. Он читал лекции по марксизму-ленинизму, другим предметам, внезапно прервав лекцию, мог пройтись по рядам и, указывая пальцем на студента, спрашивал: «Кто такой Неру?» или «Почему советские войска оказались в Чехословакии?» Или вопросы по современной политике. От неожиданности таких вопросов многие вздрагивали, опускали головы. А Софья Захаровна на семинарских занятиях разжевывала нам азы истмата и диамата, первоисточников ленинских трудов. Наука-то – серьезнее некуда, но она сердечно относилась к студентам, вникала в наши проблемы.
Я расспрашивала о преподавателях Ферганского пединститута и получив довольно подробную информацию о каждом, поблагодарила Софью Захаровну…
Подошел поезд, мы направились к своим вагонам, благополучно добрались до Москвы, а оттуда (как нам посоветовала рижанка) на самолете вылетели в Симферополь. Пройтись по городу не было смысла, скорее хотелось попасть в Ялту, где-то пообедали наскоро и прямо из аэропорта на троллейбусе с шиком проехали до Ялты. По пути водитель обращал наше внимание на чудеса природы: скала – точная копия Екатерины II – сопровождала нас довольно долго, удивляя и восхищая сходством с оригиналом. Гора Чатыр-даг, родник с портретом Кутузова, леса и горы необыкновенной красоты очаровывали и радовали в мой первый приезд в Крым.
На конечном пункте нашего путешествия, прямо на небольшой площади, находится справочное бюро, вокруг которого толпились приезжие и местные жители. К нам подошла очень миловидная женщина интеллигентного вида, спросила, как долго мы собирались отдыхать: начинается бархатный сезон и обустроиться будет проблематично, так что не стоит искать место в отелях, можно поселиться в квартирах. Она предложила свой вариант, с условиями мы согласились, отдав ей наши паспорта, подошли к окошку справочного бюро. Там женщина прочла фамилию: «Пороховщикова». Услышав фамилию известного артиста, я сразу нашла сходство нашей квартирной хозяйки с ним: позже узнали, что она и есть его двоюродная сестра, а сходство такое – как будто родная. Но диспетчер несколько поубавила наше восторженное собеседование: паспорт Ахмерова Б.Г., уроженца Башкирии, она сразу зарегистрировала, но мой паспорт - Ахмеровой Э.М., уроженки города Фрунзе, категорически отказалась, так как я татарка, приняв меня за крымскую татарку, коей возврат в Крым был под строгим запретом.
Мои доводы не имели значения. Тут за меня заступилась Пороховщикова (к стыду и глубокому сожалению, у меня плохая память на имена, каюсь…) Она убедила диспетчера внимательно прочесть данные моего паспорта, что я родилась в городе Фрунзе в 1930 году, и в то время там никак не могли оказаться крымские татары, и что я никак не могу числиться в составе ненадежных предателей. Муж сказал, что он сейчас пойдет в партийные органы и выяснит, насколько диспетчер права в своих претензиях. Это возымело! Наконец, недоразумение разрешилось. И мы, облегченно вздохнув, в сопровождении нашей заступницы дошли до ее уютной квартиры по ул. Дражинского. Через улицу пройти несколько дворов – и мы на благословенном пляже. Хозяйка нам уступила комнату, сама спала на раскладушке на веранде коммунальной квартиры. Мы со всеми познакомились и подружились. Нас проводили кратчайшим путем до пляжа, долго не гуляли и не купались, на юге рано начинает темнеть. Решили вставать пораньше. Нам уже хозяйка приготовила завтрак, к столу мы положили наши гостинцы еще из Риги и Москвы. Хотелось поговорить, узнать о Софье Александровне (пусть я так ее назову, а то «хозяйка да хозяйка» - неудобно). Но и на пляж скорее хочется. Софья Александровна дала нам коврик, зонтик, советовала долго не подставлять себя горячему солнцу, все меры предосторожности принять, чтоб потом не страдать от ожогов. Часам к двенадцати оно уже значительно припекало. Мы пошли на квартиру, переоделись, отправились на набережную в поисках «едальни». Кормят хорошо, вкусно, можно заказать и вино из Массандры. После недолгой прогулки по набережной, полюбовавшись теплоходами «Россия», «Победа», отправились на отдых, а в пять часов - на пляж. Софья Александровна предложила нам вполне приемлемый вариант насчет «столоваться»: «Купите на рынке мясо, рыбу, что вам понравится, а я вам буду готовить, благо, рынок недалеко, это будет намного дешевле и по-домашнему». Тогда Биктимир Галиуллич принял мудрое решение: «Если вам не обременительно, мы будем очень рады и благодарны. Вот вам деньги, купите все, что надо: кроме мяса и рыбы, фрукты и овощи, а вино я сам буду выбирать. Вместе весело будем обедать и ужинать, а выбрав свободное время днем, будем ходить иногда в кино.»
А Софья Александровна оказалась кулинаром от бога. Такими вкусными обедами она нас кормила: обилие разных овощей (когда у нас и баклажанов-то не было, и помидоры были по цене мяса) позволяло ей разнообразить блюда, меню - в общем, нам крупно повезло.
На пляже торговали чебуреками, пирожками с бульоном, шашлыками, иногда мы интереса ради покупали, ради легкого «закусончика» до обеда, а чтобы не на газете укладывать благо приобретенное, я попросила у Софьи Александровны, какую-нибудь салфеточку, под «дастархан». Услышав это слово, Софья Александровна удивилась:
- Откуда вы это слово знаете, что «дастархан» по-узбекски скатерть?
- Я-то знаю, я до 32-х лет жила, училась и работала в Узбекистане! А откуда вам оно знакомо?
- А я в годы эвакуации три года прожила в Базаркургане, Киргизском райцентре на границе с Андижанской областью.
- Софья Александровна! Так Базаркурган совсем недалеко от нашего Пахта-Абада, где прошли мои детство и юность. Я до войны…. В 1939 году моя тётя Сара там работала учительницей. Мы с мамой к ней приезжали в гости. А много ли слов знаете по–узбекски?
- Представьте себе, я довольно хорошо общалась на этом языке не только с местной хозяйкой – узбечкой, но и с соседями. Жизнь заставляла. Ведь и на работе сотрудники в основном были узбеки.
И вот с этого же дня мы с Софьей Александровной нет-нет да и переговаривались на узбекском языке. Пообедав, я говорила ей: «сенкью», «мерси», «данке шон», «рахмат», она отвечала также на этих языках. Мы шутили, муж говорил: «Так вы и меня продадите. Я и знать не буду». Этот наш «дикий» отдых как нельзя лучше оказался вполне цивилизованным: мы ходили в кино, посчастливилось в летнем театре слушать самого Владимира Трошина с его неизменной «Тишиной». Во время концерта пошел дождь, но никто из зрителей не ушел, все оставались на своих местах. Сверху, увидев наше непоколебимое состояние, всевышний сдался – дождь прекратился, а мы до конца насладились волшебным голосом певца. Были также на концерте Ольги Воронец – дивный голос!
Часто, вместо дневного отдыха в доме, уходили в парк Массандры, чтобы не страдать от солнечных ожогов, наслаждались там тишиной, покоем, цветущей магнолией, мушмулой, вьющимися розами, олеандрой. Как-то пошли другой дорогой и оказались около старого кладбища. Меня привлекла надгробная надпись: «Художник Васильев». Даты рождения и смерти свидетельствовали о короткой жизни. Я вспомнила его картину (то ли «Засохший пруд», то ли мостик у пруда). Она наводила на грустные мысли, видно безрадостной была жизнь, отягченная болезнью. Могилка старая, неухоженная, оградка покосившаяся. Удрученная своей беспомощностью что-нибудь сделать, пощипала только засохшую травку, положила две розы на могилку, подавленная, тихо пошла догонять мужа, который направлялся в тень.
В конце августа, хорошо отдохнувшие, в меру загорелые, окрепшие, мы вернулись в Уфу. В школе я рассказала о своем знакомстве с сестрой Пороховщикова. Она мне поведала его историю, судьбу родителей, что Александр очень любил свою родительницу, был внимателен, почтителен, как никто, высоко ценил ее и дорожил ее советами. Софья Александровна получала от него по праздникам открытки, денежные переводы и посылки. Она также боготворила его, радовалась его успехам.
Через два года мы опять поехали в Ялту, по прибытии пошли по знакомой улице к заветному дому. Войдя во двор, встретили соседку: «Вы к Софье Александровне опять приехали?» - был ее вопрос. «Да, нам у нее очень понравилось, хотим повторить…» - «К сожалению, не получится, Софья Александровна умерла недавно…» Это известие нас глубоко огорчило, что не стало такого радушного, теплого, сердечного человека.
- А мы ей и подарок привезли, но… Очень жаль , бесконечно жаль, что не стало Софьи Александровны, но мы приехали в надежде, что у неё найдем приют. Как же нам быть? Может, вы нам подскажите, посоветуете?
- А посмотрите мою комнату, может, согласитесь, тогда и у меня можете пожить. После вашего отъезда Софья Александровна говорила, что осталась довольна, хорошие люди гостили у меня, говорила она. Вот я вам и предлагаю. А до вас у меня были молодые, не умеют отдыхать, он больше оставался дома, ел, пил и спал, а она около него сидела и на море редко ходили.
У Катерины Ивановны комната находилась на третьем этаже. По лестнице мы поднимались на второй этаж (веранда напоминала коммунальную квартиру купринского телеграфиста Желткова), пройдя часть веранды, поднимались по лестнице в небольшую двухкомнатную квартиру, окна и балкон которой выходили на улицу Дражинского. С балкона вид на море хорошо просматривался. Бывало, я заплываю до буйка и поворачиваюсь, а с балкона мне Катерина Ивановна машет рукой. И на этот раз нам повезло: так же Катерина Ивановна на рынке делала закупки, также вкусно кормила нас обедом и ужином. Мы повторили наши экскурсии по Чеховским местам, были в музее, где все стояло, как и прежде, на своих местах, посетили по второму разу музей художника Ярошенко, съездили на «Поляну сказок», в этот приезд совершили экскурсию в Бахчисарай, во время небольшой стоянки полюбовались горой Ай-Петри. Большое удовольствие получили от праздника Военно-морского флота, который начался для нас на набережной Ялты днем раньше, а основной праздник, торжественный, незабываемый, с парадами, фейерверками, с подводными лодками, которые выплывали на поверхность моря и тут же на них оказывались парашютисты –десант, выпрыгнувшие из вертолета, стреляли холостые торпеды, но шума хватало. Все это очарование мы испытали в славном городе Севастополе. Из Ялты мы после обеда отбыли на морском теплоходе в город русской немеркнущей славы. Ночью прибыли и удачно определились на ночлег в люксовый номер отеля недалеко от Графской пристани. Просили нас разбудить пораньше, чтоб занять хорошие места. Нас успокоили, что отовсюду все будет видно и мест хватает обычно всем желающим. Но просьбу нашу удовлетворили, мы успели позавтракать, прибежали на Графскую пристань, народу было не очень много, но постепенно зал под открытым небом заполнялся потоком идущих людей, как военных, так и гражданских. Но в десятом часу с одного конца «Зала» стройная линия милиционеров с руками за спиной шли и тихо приговаривали – Освободите места, освободите места, идите на южный берег…
Не понимая, недоумевая, ропща, народ хлынул на противоположный берег бухты занять места прямо на земле. Делать нечего - и мы подались вслед за народом. Хорошо, что в пакете у меня были газеты, платок, салфетка, расстелив их, мы уселись на землю, радовались увиденному праздничному торжеству и своей причастности к нему. Вот тут-то и узнали причину «изгнания с насиженного места на Графской пристани»: в Севастополь на празднование ВМФ приехал сам генеральный секретарь Л.И.Брежнев.
Солнце довольно горячо грело нас на берегу, зелени мало было, но мы терпеливо переносили это благо. Главное – мы на таком большом празднике, что бывает раз в жизни (хотя такой праздник мы видели двумя годами раньше в Ленинграде, там еще давали о себе знать белые ночи и фейерверки не были столь ярки и впечатлительны, как здесь, в Севастополе, на фоне темного неба).
На другой день в Ялту возвращались на автобусе, была остановка у Байдарских ворот, здесь мы увековечились на память. Попутчица, узнав, что мы были в Бахчисарае, спросила, каким транспортом мы туда добирались. На маленьком автобусе через Ай-Петри, и о здешней дороге острословы говорят, что это «тёщин язык» или «зятева петля». Но, несмотря на эти путевые сложности, я запомнила эту поездку. Во-первых, сюда тянет сюжет поэмы А.С.Пушкина «Бахчисарайский фонтан». Это не обычный фонтан со струящимися брызгами, а в стене сделаны небольшие ниши-корытца, расположенные таким образом, что из одной ёмкости в другую капает вода, и наш великий поэт назвал его «фонтаном слёз» и положил здесь белую и красную розы. По пушкинской традиции, у фонтана ежедневно красуются две розы, трогательно и незабываемо.
Прошлись по залам дворца, гид рассказал, что мраморные полы бывшего ханского дворца после войны 1941-1945 годов были использованы в виде надгробных записей фамилий советских солдат и офицеров, освобождавших Крым от врагов.
Вернувшись в Ялту (из Бахчисарая в Симферополь, а оттуда опять-таки на троллейбусе) в нашу обитель поздно ночью, на следующий день проспали до самого обеда. Екатерине Ивановне рассказали о наших впечатлениях, она говорила, что, когда была моложе, тоже часто ездила в Севастополь, а теперь плохо переносит морскую качку.
- Катерина Ивановна, нам скоро пора уезжать, может, вы нас проводите на могилу Софьи Александровны…
- Да, конечно, хоть завтра.
Не откладывая на потом, мы назавтра доехали до городского кладбища, купили у ворот цветы. «В мире вечного покоя» царит особая тишина, просторные аллеи, могилы ухожены, памятники один лучше и значительнее другого, а вот и могила Софьи Александровны, прямо в центре, недалеко от могилы Марии Павловны Чеховой. Мы возложили цветы, постояли, почитали надписи, помолчали, произнесли: «Мир вашему праху»…
Так за короткий отрезок жизни в разных городах я встречалась неожиданно с некогда знакомыми мне людьми в разных ситуациях и пришла к выводу: Да, мир велик – мир тесен, но пусть всегда будет благоденствие.
Глава XIV
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 190; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!