КУЛЬТ КОНЯ У АЛТАЙЦЕВ. ПАЗЫРЫКСКИЕ ЗАХОРОНЕНИЯ. ШАМАН-КАМ. ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ. ТЕБЕНЁВКА. АРМАКЧИ И ЧАМБУР. БАГАН-ПУТЫ. БУРЯТСКИЙ УЗЕЛ.
В алтайских сказаниях у богатырей самый близкий друг и помощник — богатырский конь. Герой и его конь всегда неразлучны, всегда выручают друг друга из беды, причем конь даже чаще. В алтайском героическом эпосе существует буквально культ обожествления коня. «В сердце женщины живёт одетый в броню сверкающий мужчина; в сердце мужчины живёт оседланный огненный конь», — так пели народные сказители.
В камере одного из Пазырыкских курганов (Улаганский аймак Республики Алтай) обнаружили несколько коней, принесённых в жертву. Все они были украшены, убраны богатыми сбруями. Примером может служить роскошная, изображающая нападение барса на северного оленя. Его символизируют рога, сшитые из кожи. Отростки рогов оканчиваются многочисленными кисточками из конского волоса, который окрашен в красный цвет. Глаза барса — это небольшие золотые кружки, такие же — на лапах и передней половине тела. Золотом украшали не только тела умерших людей! Видимо, это был один из любимых коней захороненного в соседней камере алтайского вельможи. В шаманских мистериях конь играл одну из главных ролей. Его приносили в жертву, а шаман (по-алтайски — кам) как бы устремлялся на нём к Ульгеню, высшему алтайскому божеству, повелителю людей, скота и всего сущего на Земле. Вот как описывает это Г.Д.Гребенщиков в своей книге «Моя Сибирь», изданной Музеем истории литературы, искусства и культуры Алтая в Барнауле.
|
|
|
«... во всем шамана выручает конь, вернее, душа того коня, который приносится в жертву при камлании. Конь в это время стоит у коновязи и ждёт своего страшного конца — мгновенной растяжки всех его четырех ног в разные концы сильными и многочисленными участниками будущего пира, после чего шаман делает «пух-шу-ляр», то есть удар ножом в чувствительное место шеи, и шкура тут же развешивается головой к небу на длинную жердь, поднимающуюся вкось и кверху...». Эти камлания и жертвоприношения запечатлены на картинах выдающегося алтайского художника Г.И.Чорос-Гуркина, который был незаконно репрессирован и расстрелян в 1937 году.
Г.И. Гуркин. Приготовление к тою
Г.И. Гуркин. Ночь жертвы (камлание)
Но далее. «...Уже снята шкура с жертвенного коня буланой масти и висит на длинной жерди головой к востоку и вверх, хвостом к западу и вниз, изображая скачущего в небеса коня... Шаман делает зыбкое и легкое движение вправо, потом влево, негромко ударяет в бубен и произносит еле слышно, как стон спросонья:
— Ок-пуруй! — и, гордо поднимая голову, но не открывая глаз, торжественно шепчет:
— Мой конь стоит передо мной, буланый, созданный из дыхания Ульгеня, солнечных нитей, горящих углей и молочного пара. Усиливая и затягивая слова, шаман продолжает мистерию:
|
|
|
— Я, шаман Карамес, сын сынов и внуков первого великого шамана, обманувшего самого Эрлика (дух зла — Д.Ж.), я говорю: седло на моем коне из утреннего ветра. Подпруги сплетены из молний. Узда из радуги и зорь вечерних, ок-пуруй! Ок-пуруй!.. Хвост и грива из облаков кудрявых, что надышала в эту ночь Катунь (самая крупная река Горного Алтая, также обожествляемая древними алтайцами — Д.Ж.). Глаза коня, как горные озера, таинственны, ясны и глубоки... Ок-пуруй! Копыта у коня, как яшмовые горы... Мой надежен, верен конь!
Шаман все повышает голос.
— Я смело поднимаю от земной пыли подол моих одежд... Я ставлю ногу в стремя, звонкое, как крик марала в августе.
Ускоряя пляску, расширяя ее круги, шаман поёт уже полной грудью:
— Ок-пуруй! Ок-пуруй! Я сел на моего коня... Я взялся за поводья, мягкие, как косы молодой невесты. Я припадаю к его шее, мягкой и душистой, как летние травы... Вот я закрыл глаза... От сладости материнского баюканья я закрыл глаза... Буланый конь галопом зыбким меня укачал... Ок-пуруй! Буланый конь понес меня на небеса... К Ульгеню!.. К Богу светлого покоя, к Богу радости, к Богу голубых видений... К Богу ленивых снов... В бесконечность неба... Ок-пуруй!..
|
|
|
...Слова «Ок-пуруй» являются самыми действенными. Их можно сравнить с молотом, которым шаман забивает свои самые сильные гвозди — мысли при молитвах или заклинаниях».
Алтайский конь очень неприхотлив. Это вообще особенность лошадей местных пород: калмыцкой, бурятской, особенно якутской. Работает такой конь в любую погоду — дождь или мороз, ночь или день — и тащит на себе седока или вьюк порою в два мешка муки, а это 130 килограмм. Ночует он, как правило, под открытым небом даже зимой в тридцатиградусный мороз. Всю зиму кони в табунах на тебенёвке, копытят сухую траву из-под снега.
Г.И. Гуркин. Алтайцы-охотники в горах
И, тем не менее, это обожествление коня, участие его на первых ролях в молениях и камлании не мешает алтайцам использовать его как обычный скот.
Конь в горах для алтайца, и скотовода и охотника, единственное транспортное средство. Охотник-алтаец охотится, даже не слезая с коня. Особенно на белку в лиственничниках, где её поздней осенью видать издалека. Собака облаивает белку, а охотник подъезжает и стреляет из малокалиберки прямо с седла. Упавшую добычу он поднимает с земли длинной специальной палочкой с вилашкой на конце, как бы поддевая её. При хорошей численности белки добыча охотника бывает прилична — 30-40 белок в день, а иногда значительно больше. Приходилось и мне охотиться так же.
|
|
|
Да если бы только это! Молоко, мясо, кожу и даже нитки дает конь своему владельцу. Из конского волоса, из гривы и хвоста, плетут веревки (армакчы) — потолще на аркан или для увязывания вьюков, а потоньше на чамбур, повод. Причем именно плетут, а не вьют, как пеньковые веревки (кендир армакчы). Надо сказать, что сплетённые из конского волоса верёвки совершенно не режут руки, когда увязываешь вьюк (дьюк, кош) на вьючном седле (ынырчак), а делать это приходится, применяя силу и наматывая концы аркана на руку, упираясь изо всех сил ногой во вьюк. Без этого он просто развалится. Пеньковые же или синтетические веревки сильно режут руки, сдирают кожу с ладоней, а влажные или намокшие замерзают, становятся твёрдыми и ломкими.
Мясо молодого неезженого коня считается деликатесом, и я могу подтвердить это. У алтайцев есть даже национальное блюдо — чочук. Это конское сердце, наполненное мелко накрошенным салом и копчёное над костром, который постоянно дымится посреди аила.
Если пришла необходимость забить коня на мясо или по каким-либо другим причинам, делают это очень гуманно, в противоположность тому, как это делается при шаманских обрядах, камлании. Я думаю, что в первом случае конь даже ничего не чувствует. Мне приходилось присутствовать при такой процедуре, когда нам надо было забить покалечившегося коня. Он шёл под тяжёлым вьюком, сорвался с тропы и напоролся пахом на очень острый скальный выступ. Конь рассадил себе всю промежность почти до позвоночника, и нам пришлось его забить, чтобы не подвергать лишним мучениям — вылечить его было нельзя.
Мы повалили спутанного коня на землю. После этого один из алтайцев сел ему на голову, наставил обычный охотничий нож в лён, затылочное сочленение головы и позвоночника, и сильным молниеносным ударом по рукоятке ножа пересёк спинной мозг. Конь даже не вздрогнул. Кстати, таким же ударом окончательно убивает жертвенного коня шаман. Я это рассказываю к тому, что такое действо есть доказательство гуманного отношения скотоводов к своим подопечным. Они никогда не станут подвергать коня, бычка или барана лишним мучениям. Всё делается гораздо гуманнее, чем на наших скотобойнях или птицефабриках. Ритуальные действия, жертвоприношения — не в счёт.
У забитого коня идут в дело практически все его «части». Длинные спинные сухожилия (учул) вырезают, вернее, выдергивают специальным приёмом, сушат, вялят, коптят, а затем разбивают молотком на тонкие волокна и сучат из них нитки (я уже рассказывал об этом в разделе «Лыжная обувь»), которые превосходят по крепости иную синтетику, а для шитья национальной одежды и обуви, то есть изделий, в основном, из кожи, просто незаменимы. Синтетика режет кожу и, если нитки сильно затянуть, то неизбежно обувка развалится. Камусы, мех с ног, идут на шитьё обуви или подбивку камусных лыж. Конский камус — один из самых носких. Волос с гривы и хвоста — на изготовление, как я уже говорил, арканов и чумбуров. Выделанная кожа идёт на обувь или для частей седла, покрышки или кидима, а также для изготовления кожаных арканов, которые также употребляются для вьючки. Для таких арканов кожа снимается особым способом, спиралью вокруг шеи, что дает возможность получить цельную полосу кожи очень большой длины.
Трудно себе представить алтайца без коня. Вообще настоящего промысловика трудно себе представить без коня не только в горах. Конь — верный помощник и для доставки припасов в зимовье, и первый работяга около дома на разных сельских работах. Всё это можно видеть на рисунках художника А.А. Шишова из книги "Когутэй. Алтайский эпос" (Academia, 1935 г.), которые я использовал для заставки к этой главе.
Не так уж много написано об охотничьем коне, а больше об экспедиционном. Самые лучшие описания справочного типа находим у Н.М.Пржевальского, С.В.Обручева и, конечно же, у А.А.Черкасов в его «Записках охотника Восточной Сибири», где есть специальная глава, посвященная охотничьему коню. Она так и называется — «Промышлёный конь». Обратите внимание на написание — не «промышлЕННый», а «промышлЁНый», то есть такой, который применяется на охотничьем промысле. Имеет смысл немного процитировать избранные места из этой главы, хотя выше я уже приводил цитату о седлах.
«...в Сибири преимущественно ездят промышлять (как здесь говорят) верхом, оттого верховой промышлёный конь у нас в Забайкалье играет весьма важную роль...
Такой конь должен удовлетворять многим условиям; вот качества настоящего промышлёного коня (о некоторых качествах я уже писал выше — Д.Ж.):
1) он должен быть силён и крепок, чтобы мог долго дюжить на охоте, и, Боже сохрани, приставать (уставать, иначе можно лишиться хорошей добычи). Это, впрочем, нередко случается при гоньбе лисиц, волков, изюбрей, сохатых и пр.;
2) не должен быть пуглив, то есть не бояться вида и запаха хищных зверей, особенно при нечаянной встрече. Само собою разумеется, что он не должен бояться выстрела;
3) мягкость коня на верховой езде тоже играет не последнюю роль, равно как и хорошая ступь, т.е. полный, успешный, податливый шаг. Такой конь называется ступистым или конь с переступью (! — Д.Ж.);
4) хороший промышлёный конь должен быть легок на ходу, не спотыклив и, самое главное, смирен, так, чтобы можно было на него положить свежую медвежью шкуру или других диких зверей...
Промышлёного коня нужно приучать, чтобы он ел все: овес, ячмень, хлеб печёный, сухари, ветошь, даже мох и проч., ибо часто случается, что промышленники по нескольку дней сряду живут в лесах, даже по месяцам и более (во время белковья), и притом в таких местах, где кроме моха и тундры (по-сибирски трунды) (ягеля — Д.Ж.) ничего нет. В этих случаях поступают следующим образом: насаливают воду и поливают ею мох и тундру (на корне), и бедное животное с радостию ест и такую скудную пищу. Некоторые лошади с большою охотою едят даже свежие требушины травоядных животных, потому что они состоят по большей части из пережеванной травы, моха, прутиков и тому подобного, кроме того, имеют солоноватый вкус, а известно, что лошади любят соленую пищу. Такого коня, который неразборчив в пище и ест всякую всячину, сибиряки называют солощим... Солощие кони всегда бывают крепки и сыты. Хорошего промышлёного коня зверовщик никогда и ни за что не продаст; такие лошади доживают до глубокой старости и остаются пансионерами у хозяина...
Скажу ещё несколько слов о креплении лошадей в поле и в лесу, чтобы они не могли уходить с пастбища. Для этого здесь есть несколько приёмов: самые употребительные — это путо (по-алтайски тужак — Д.Ж.), треног (по-алтайски кижен — Д.Ж.), побочень, колодка и аркан. Но все они имеют свои выгоды и невыгоды.
Путо и аркан делаются преимущественно из волосяных веревок, ибо конопляные (пеньковые) скоро намокают, от этого сильно садятся и потому натирают лошадям ноги.
Путо неудобно тем, что легкие лошади в них легко скачут, ловить их трудно, а в аркане, который надевается на шею и другим концом привязывается к колу или дереву, без сноровки легко задушить лошадь.
Треног здесь самый употребительный. Он вяжется преимущественно из сыромятной или сырой кожи. Двумя короткими его концами крепятся передние ноги, а третьим, длинным, концом подхватывается одна из задних. В треноге не уйдет далеко ни одна лошадь, и самый дикий конь может быть легко пойман одним человеком. Неудобно только одно — в лесу, где много валежнику, стреноженная лошадь может легко запутаться, а в болотных, кочковатых местах легко может завязнуть, выбиться из сил и утонуть. На равнинах же и при крепком грунте треног — вещь полезная и очень удобная.
Побочнять лошадей — это, значит, крепить у них две ноги, но не передних, как в путе, а переднюю ногу с задней с одного бока. Побочнять можно обыкновенным путом и треногом, но лошадей только простых, потому что иноходцы, скреплённые таким манером, будут уходить. (У алтайцев этот способ спутывания коней я не встречал — Д.Ж.).
Колодка, башмак, или баган, малоупотребительна, она употребляется только при доме, и то на ровных местах. Есть ещё один способ крепления коней на скорую руку — это привязывание передней ноги к чумбуру или поводьями узды».
Действительно, самый простой и самый быстрый способ ограничить коня в движениях — привязать конец повода к одной из передних ног так, чтобы голова коня была опущена, и он не смог бы ее поднять. В таком положении он может только пастись и далеко не уйдёт. Конечно, узел должен быть таким, чтобы не передавил ногу коня и чтобы легко развязывался.
К коновязи или около любого места, где оставляют коня (у крыльца, например, или около забора), его привязывают концом повода особыми узлами. Называются они по-разному — бурятский, якутский, калмыцкий, кубанский, казачий и т. д. По сути же это один и тот же узел, только в различных вариантах, которые друг от друга не очень-то отличаются. Присущи они только тем районам, где конь используется главным образом как верховой.
Ещё в детстве отец научил меня вязать бурятский узел. Не уверен, правда, что он называется именно так. Я им пользуюсь до сего времени, главным образом, на даче, чтобы привязать бельевую веревку к берёзе (не коня!). Завязать этот узел, умеючи, конечно, можно за секунды даже в рукавицах и в любую погоду. Как это сделать?
Прежде всего, надо обвести свободный конец узды или просто шнура вокруг столбика или жерди так, чтобы он оказался слева, а затем последовательно проделать следующие шаги:
— взять свободный конец тремя пальцами левой руки (большой, указательный и средний), а правой — тот, что идет к узде, назовем его коренной (а);
— сделать полный оборот коренным концом вокруг пальцев со свободным (б);
— просунув в эту петлю слева и снизу большой и указательный пальцы левой руки, взять ими свободный конец (г);— перехватить большим и средним пальцами левой руки «окончание» коренного конца и протащить его влево так, чтобы образовалась петля, не давая распуститься начавшему образовываться узлу, прижав его большим пальцем (в);
— протащить этот свободный конец в петлю так, чтобы образовалась новая петля (д);
— затянуть узел, вытягивая вправо коренной конец.
Чтобы развязать узел, потяните за свободный конец.
Конечно, глядя на рисунки, научиться вязать любые узлы трудновато. Надо всё-таки видеть, как это делает умелец, Однако, получиться может и у «заочника». Главное, не дать узлу ослабнуть во время завязывания, но в то же время петли делать довольно широкими, чтобы шнур проходил в них свободно, и ни на секунду не выпускать его из пальцев, а потом тренироваться, тренироваться и тренироваться, и научитесь. У меня же получилось.
Обо, место жертвоприношения и поклонения богам, на перевале Баханду.
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 216; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!