ПЛОТ. САЛИК. СПЛОТОК. ГРЕБЬ. ПОДГРЕБИЦА. РОНЖИНА. ВИЦЫ. ПОЖИЛИНА. ОПЛЕУХИ. УЛОВО. ЗАПАНЬ.
Нет в России города или деревни, где не было бы реки или озера. Люди всегда селились около воды. Естественно, что они учились преодолевать эти водные преграды. Сначала простое бревно, плот, бревно долблёное, а потом и настоящая лодка, лодья.
Мне, как и любому охотоведу, не раз приходилось пользоваться таким транспортом. И если с лодками я знаком почти досконально и на Верхней Печоре девять сезонов от ледохода до ледостава почти не вылезал из лодки с мотором и без, то опыт плотогона у меня очень небольшой — сплывал, ещё будучи студентом, по Иркуту. В Горном Алтае видел, как гоняют плоты по Бии, был знаком и много беседовал с плотовщиками, стоял на плоту, но пройти по её ревущим порогам так и не удалось.
Идея сплыть по Иркуту на плотах возникла перед самыми госэкзаменами, перед окончанием института, и рванули туда мы большой компанией! Проголосовали на Байкальском тракте в сторону Байкала, в кузове грузовика проехали красивейшими местами полсотни километров до маленького сельца Граматухи и таёжной тропой по речушке Малой Зазаре вышли к Иркуту. Кончался май, тайга светилась новой листвой и свежей хвоей, вовсю цвёл багульник-рододендрон.
Пару дней мы жили в избушке между устьями речек Большой и Малой Зазар, рыбачили, но всё же не рыбалка была нашей целью. Она только для прокорма. Я тогда поймал на спиннинг своего первого тайменя, аж на 12 кг весом, а длиной больше метра.
|
|
|
Но главное — это сплыть на плоту до Иркутска. До него по воде было примерно 70-80 км — два дня хода, как мы рассчитали. И началось!...
ПЛОТЫ
Алик Хлебников (он у передней греби), наш предводитель во всех коллективных охотничьих походах, знал, как вязать плот, и мы начали это дело.
Нам повезло, потому что мы нашли на берегу выброшенный рекой и уже хорошо просохший салик (так называют небольшой плотик) в шесть трёхметровых брёвен, собранный на стреле в глухой паз. Мы столкнули его на воду, и оказалось, что двоих он держит спокойно. Нас, «плотогонов», было трое — Алик, Боря Михайлов и я. Решили найденный салик состыковать ещё с одним. Тогда бы всё это сооружение должно было выдержать нас троих с грузом. Остальной народ отказался от этой авантюры, а мы стали ладить плот.
Перво-наперво мы свалили топором (это был единственный, не считая охотничьих ножей, наш инструмент) три не очень толстых еловых сушины и разделали их на шесть трёхметровых бревёшек. Потом Алик сказал, что будем вязать плот на вицах и пожилинах. Я никогда не слышал об этом, Боря, помнится, тоже, а Алик, видимо, уже где-то прошел начальную школу «плотостроения».
Мы вырубили девять длинных (метра по три каждая) и тонких (примерно около пяти сантиметров в комле) берёзок и начали крутить из них вицы. Нашли отдельно стоящую берёзу толщиной сантиметров около сорока и вырубили в стволе сбоку паз на высоте пояса. В этом пазу клином закрепили вершинку березки, а комель её расщепили и ввязали в расщеп недлинную палку. Потом Алик стал крутить за эту палку берёзовый стволик, постепенно обматывая им в то же время ствол берёзы. Борис и я прижимали к нему будущую вицу, которая начала трескаться по слоям вдоль, напоминая верёвку, свитую из древесных волокон. Когда она полностью опоясала ствол и не один раз, мы начали её сматывать, не давая раскручиваться, а потом связали в кольцо. Так мы сделали шесть колец, а три берёзки оставили на вицы для связки двух саликов в один плот. На всё это, кстати, ушло времени больше всего.
|
|
|
В первый день мы заготовили брёвна, нагели, вицы и пожилины, а к концу второго плот был готов. Оказалось, что завести хомуты (кольца из виц) на два бревна и закрепить их нагелями и пожилиной довольно просто. Вообще, при сплачивании брёвен в став (плот составлен из двух-трёх ставов) их укладывают на лежни (брёвна, положенные перпендикулярно берегу) вершинками к вершинками, а комлями к комлям. При этом корма става — это комли. Она получается немного шире и толще, чем передняя часть, и, конечно, грузоподъёмнее. Весь скарб плотогоны складывают в корме лота. 
|
|
|
Потом мы вытесали две греби, нашли на берегу и прибили доски вместо лопастей, которые по правилам надо было бы вытесать из одного ствола с гребью, чтобы она была надёжнее. Алик, как оказалось, припас немного гвоздей на всякий случай. Вообще-то гребь должна быть длинной, почти что в став, на больших плотах, но мы сделали покороче. Наш плот состоял ведь всего из двух небольших саликов. Для установки гребей соорудили две подгребицы из небольших бревёшков, столкнули новый салик на воду и связали оба в плот тремя вицами.
Уже много позже я узнал, что подгребицы бывают не только из одного бревна, но и в виде козел, прямых и наклонных, и из одного вертикально врезанного в бревна плота отрубка (штыря), и с наклонными подголовниками. Последние применяют в Саянах и Восточной Сибири на больших реках и мощных порогах, когда водяные валы полностью заливают плот.
Опробовали мы наше сооружение на плаву под громкие насмешки всей честной компании. Нам пророчествовали, что плот рассыплется на первом же пороге, что вода большая, несёт сильно, и мы не справимся с ней, а Боре так вообще лучше не соваться на воду, потому что сапоги у него высокие да такие тяжёлые, что утянут на дно, а там он будет стоять и качаться, как на якоре, пока не обсосут его таймени да налимы. Вот так нас провожали, но в напутствиях этих явно слышалась зависть.
|
|
|
Первый порог нам показался довольно серьёзным, и мы обнесли рюкзаки по берегу, а плот провели пустым. Новый салик, как более сухой и грузоподъёмный, мы поставили вторым, и на него погрузили рюкзаки. Затем забрались все трое и оттолкнулись в русло. Держал нас плот хорошо и слушался малейшего шевеления гребей. И это не мудрено — ведь он был лёгким.
Был уже вечер. На правом берегу, от которого мы отчалили, шёл сильный низовой пожар (местные рыбаки не загасили свой костёр), всё вокруг заволокло дымом. Мы решили ночевать на другом берегу и перебрались через реку. Иркут в этом месте был шириной метров около двухсот, а может, и поменьше. Устроили себе стан, наловили хариусов на уху и заночевали. На следующее утро мы оттолкнули наш маленький плот и поплыли…
Можно долго рассказывать, как несла нас река между обрывистых таежных сопок, как отбивались мы от камней, окаймлённых белой пеной бурунов, как загодя высматривали «ворота» и «корыто» в пороге, чтобы не наскочить на камни и не застрять на мели. Кстати, мель не менее опасна, чем камни, потому что засесть на ней — это конец пути. Стащить плот довольно трудно, хотя, говорят, помогают оплеухи — специальные брёвна, которые крепят одним концом к плоту, а другой на веревке заводят в реку. Течение давит на оплеуху и стаскивает плот с мели. У нас не имелось таких оплеух, поэтому надо было быть очень внимательными. В одном месте, на второй день, когда течение стало спокойным, а мы расслабились и уже не ждали никаких опасностей, река чуть не наказала нас за это. Какой-то добрый человек с удочками, когда мы проплывали мимо него, сказал: «За поворотом, ребяты, камни. Бейтесь к правому, иначе худо будет». Мы успели проскочить эти камни, только чиркнув левым бревном заднего става по крайнему валуну.
Вообще плотогонов, и опытных и неопытных, на реке ждет много опасностей. Тут и суводь, у'лово, как говорят в Горном Алтае. Выйти из него под силу только опытному плотовщику. И бурные пороги, путь прохождения которых надо заранее узнать досконально. Даже на сравнительно спокойных реках, таких как Иркут, можно зацепить плотом трос паромной переправы или попасть в з'апань (место, куда собирается сплавляемый по реке лес), из которой вывести плот будет проблемой. Надо знать, что в то время, когда вода в реке идёт на прибыль, например, после дождей, поверхность её выпукла и всё, что плывёт, имеет тенденцию сваливаться к берегам. А вот когда вода начинает падать, поверхность реки немного вогнута, и всё плывущее сосредоточивается на главной струе, как правило, посередине. Однако во многих местах главная струя подходит совсем близко к берегу, скалам и обрывам. Именно поэтому не только молевой сплав леса (теперь уже почти повсеместно запрещённый), но и в плотах идёт всегда на падающей воде. В этом случае брёвен по берегам остается значительно меньше.
В конце второго дня заморосил дождик, течение совсем обленилось, передний салик, который мы нашли на берегу, намок и стал постепенно погружаться. Не доплыв немного до села Смоленщины, мы вылезли на берег, разделили и съели последнюю горбушку хлеба и пошли к тракту. До Иркутска оставалось километров шесть.
Наш примитивный плоточек сослужил нам хорошую службу. Я, например, понял, как строят плоты. Потом и на Алтае, и на Верхней Печоре видел самые разные их типы.
Существуют, как вы уже поняли, два основных способа вязки плотов: на пожилинах с вицами и на стрелах в закрытый и открытый паз. Есть ещё один способ, также на сквозных стрелах, которые крепятся несколько иным способом. Концы брёвен отёсываются, и в них прорубаются отверстия. Сквозь них пропускают отёсанные на один диаметр длинные спицы, стрелы, и закрепляются клиньями. Говорят, что на порогах плоты, связанные этим способом, противостоят камням получше. Честно говоря, этот способ вязки мне видеть воочию не пришлось, знаю о нём только по литературе.
Однако в Горном Алтае мне довелось увидеть плоты, в которых по Бии раньше сплавляли лес. Не уверен, что этим занимаются там сегодня, но в то время, когда я там жил, лес сплавляли именно в таких плотах. В чём же их особенность?
В Горном Алтае, в верховьях Бии, которая вытекает из Телецкого озера, плотовщики проводили плоты от него до Бийска, то есть на всем протяжении этой реки, и ладили их не совсем обычным способом.
Брёвна, предназначенные для сплава, (кедр, сосна, ель и пихта, но не лиственница — она тяжела и тонет), загоняются свободно в раму из огромных брёвен, связанных между собой по концам в закрытый паз. Брёвна, которые удерживаются от расплывания этой рамой, ещё, как там говорят, отуриваются, то есть прижимаются, удерживаются по концам поперечными брёвнами-сутунками, как правило, из лиственницы. В противном случае на мощных бийских порогах громадные валы просто могут выбить лес из рамы. Так как брёвна практически ничем не закреплены и плавают в раме свободно, крутятся и грузнут в воду, если на них наступить, через весь плот кладётся и закрепляется по концам отёсанное бревно или плаха. По ней-то и ходят гребцы.
На раме с передней и задней сторон, на носу и корме укрепляется по три стойки-подгребицы. В работе бывает не больше двух гребей на каждом конце, и ставятся они на крайние подгребицы. Средняя нужна, когда можно работать только одной гребью после прохождения всех опасных мест, порогов. Сплотки-ставы соединяются между собой черёмуховыми связями, вицами. Однако они гораздо толще и длиннее тех, которые мы крутили на Иркуте. В плоту не больше двух ставов. Это обусловлено тем, что в верховьях Бии есть несколько очень серьезных порогов, скорость течения большая, а валы огромные. Управиться на такой реке с плотом из трёх ставов невозможно даже для очень опытного сплавщика с большой командой. А если попадёшь в большое улово, то плот будет крутить в нём, венчать, как говорят плотогоны, с утра до ночи, и выйти из него очень трудно.
На Верхней Печоре и до сегодняшнего дня используют плоты для сплава сена. Сенокосов там мало, и почти все сенокосные угодья расположены в самых верховьях. И вот оттуда, порой за 150-180 км, сплавляют сено на плотах в низoвские, как там говорят, посёлки. Лес готовят в начале лета неподалёку от сенокоса. К осени, когда сено уже в зародах и стогах, бревна порядочно просыхают. Вяжут плоты обычно в сентябре (на вицах, потому что лес потом идёт, как правило, на строительство, только кольца делают не из берёзовых виц, а из стального троса — веяние времени!). На спущенный в реку плот грузят сено большим стогом, впереди ставят восьмисильный «Ветерок», небольшую бочку с бензином, и в путь. Зундит мотор, плот, скрытый стогом сена, медленно плывёт по Печоре, чуть обгоняя течение. Осенью бывает значительный подъём уровня воды после дождей, и хозяева стараются захватить его пик, потому что, не дай Бог, вода начнет стремительно падать, понижаться, когда плот на реке, и можно так сесть на мель, что будешь потом сидеть на ней до ледостава.
Как все древние ремёсла, перегонка плотов, сплав, обросла массой своих специфических терминов, малую часть которых я привёл выше. Какие-то из них общие для разных местностей России, другие характерны для какой-либо одной, но всё это наша с вами история, которая для меня лично тем более ценна, что я сам прикоснулся к ней когда-то руками и глазами.
Опыт плотогонов взяли на вооружение спортсмены, «бравшие» самые страшные реки в Горном Алтае, Саянах и Забайкалье. Теперь всё по-другому — и надувные плоты, и катамараны, сделанные уже не собственными руками, а, как говорится, фирменные, до минимума сводят опасность борьбы со стихией. Рафтинг, одним словом! Можно только завидовать тем, кто был пионером в этом деле, успел узнать азы сплавного дела — валил сухостойный лес, вытаскивал брёвна к бушующей реке, вязал вицы и рубил пазы, а потом, стоя у греби с напарником, напряжённо вслушивался в приближающийся рёв порога. И из него ещё надо было выйти без потерь… Счастливые люди! Настоящие мужики!
ШЕСТ И ВЕСЛО
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 593; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!