Дипломатия «полуторного трека»
В ноябре 1994 года Пол Дибб (директор Центра военно-стратегических исследований в Национальном университете Австралии города Канберры) выступил на конференции в рамках семинара, организованного на региональном форуме АСЕАН. В своем докладе Дибб использовал понятие «дипломатия «полуторного трека» для обозначения существования некоторых семинаров или политических встреч, носивших поистине «полуофициальный» характер.
Идея Дибба не была неуместной. На самом деле она очень хорошо иллюстрировала, что в ходе переговоров по урегулированию того или иного конфликта на конгрессах, форумах, конференциях, семинарах и международных встречах, научного и культурного характера взаимодействие между военнослужащими, дипломатами и представителями гражданских организаций может быть достигнуто при наличии политического баланса и относительно равных условиях. На сегодняшний день есть две интерпретации термина «дипломатии «полуторного трека». Первое толкование описывает события «неофициальные», организованные или спонсируемые высокопоставленными военными и дипломатами и их «частными возможностями»,[389] в которых обычно принимают участие ученые, журналисты и специалисты различного уровня. На этих мероприятиях военные, дипломаты, а также остальные гости могут участвовать в планировании тем, которые будут включены в повестку дня работы и вынесены на совместное обсуждение. Таким образом устанавливаются отношения, которые лишь немного не дотягивают до уровня «официальных», но вместе с тем и не попадают в раздел «неофициальных», поэтому и являются промежуточным звеном между «дипломатией «первого трека» и «дипломатией «второго трека». Другими словами, эти события не являются «дипломатией «первого трека», потому что военные представители и дипломаты не проводили переговоры с коллегами из других стран, а вели обсуждение с гражданами. Не являются они и «дипломатией «второго трека», потому как в этих встречах, как правило, участвовали посредники конфликтующих сторон, что нехарактерно для встреч гражданских организаций. Вот так образовался сценарий, который являлся связующим звеном между государственными учреждениями с их «официальным» статусом и гражданскими организациями с их «неофициальным» положением.[390]
|
|
|
Второе же толкование описывает те «неофициальные» мероприятия, организованные высокопоставленными военными и дипломатами в рамках их должностного положения, которые характеризуются участием ограниченного количества ученых, журналистов и специалистов. На подобных встречах военные и дипломаты имеют право решающего голоса в выборе тем для обсуждения. Разница между двумя интерпретациями заключается в том, кто из участников разрабатывает повестку рабочего дня.[391]
|
|
|
Итак, несмотря на подобные интерпретации, «дипломатия «полуторного трека» отражает благоприятное взаимодействие между «официальными» и «неофициальными» действующими лицами, ориентированное на плодотворное сотрудничество и разрешение конфликтов. Эта связь оказывает положительное влияние на ход обсуждений и обмен мнениями, что упрощает процесс принятия взаимовыгодных соглашений. Как говорил Джонс, «дипломатия «полуторного трека» касается диалогов «неофициальных», «приобретающих более сжатую форму» на совещаниях, в которых участвуют чиновники (следующие «предписаниям» своих правительств, но при этом имеющие право совмещать данные им указания с их должностными обязанностями) и «не чиновники», при участии третьей, «неофициальной» стороны, которая упрощает процесс коммуникации на встрече, как правило, имеющей строгий секретный протокол.[392] Ключевым моментом в подобных ситуациях является то, что такая манера ведения переговоров очень напоминает «официальный» процесс, но ни одна из сторон не хочет признавать этот факт зачастую из-за возможных последствий такого «признания».
|
|
|
С другой стороны, Джонс добавляет, что Хусейн Ага, Шай Фельдман, Ахмад Калиди и Зев Шифф[393] разделяют «дипломатию «второго трека» на две большие категории: «дипломатия «второго трека» – жесткая» (англ. Track Two – Hard) и «дипломатия «второго трека» – с послаблением» (англ. Track Two Soft). «Дипломатия «второго трека» – жесткая» очень похожа на «дипломатию «полуторного трека». Ее цель – заключить «соглашение». «Дипломатия «второго трека» – с послаблением» ориентирована на различные обсуждения, направленные на сближение сторон, не создавая при этом бесплотных надежд и не претендуя на соглашения. Хотя некоторые проекты «дипломатии «второго трека» – с послаблением» направлены на разработку совместного документа, книги или своего рода итоговой декларации. Так почему же объединяются военные, дипломаты и члены неправительственных организаций для обсуждения тем, затрагивающих достижение мира? Неужели военные и дипломаты не могут достичь мира, опираясь только на собственные силы?
Интерпретируя Джона Макдональда, можно получить некоторые разъяснения на эти вопросы. Макдональд даёт возможность предположить, что сферы «дипломатии «первого трека» и «дипломатии «второго трека» соприкасались между собой не только ради взаимообмена опытом и знаниями, столь необходимыми в процессах достижения мира, но и для других общих интересов.[394]
|
|
|
Во-первых, он считал, что политическая элита, которая контролирует центральные органы власти, может использовать стратегии «дипломатии «второго трека» для установления более тесной связи с гражданами. Макдональд полагал, что члены центрального правительства находятся в «проигрывающей» позиции по отношению к движениям сторонников мира, политический имидж которых зачастую может оказаться выигрышнее, чем у центрального правительства. Возможность прямого влияния движений пацифистов на общественное мнение была очень привлекательна для руководства страны, которое было заинтересовано в более тесной связи с этими организациями для привлечения большего количества голосов избирателей. Эти отношения также могли послужить для достижения статуса-кво на национальном и международном уровнях и скрыть тот факт, что сами официальные власти находились в «жестких политических рамках, которые ограничивали их доступ к народным массам». То есть сближение этих тенденций не было обоюдным, а было результатом осознания центральным правительством того факта, что бескорыстная и добровольная работа пацифистов представляет политическую ценность, которая могла улучшить их политический имидж и обеспечить собственную стабильность.
Тем не менее, Макдональд также признает, что такое сближение могло произойти из-за угрозы новых потенциальных военных конфликтов. Латентная угроза войны толкала дипломатические службы к сближению с движениями пацифистов для того, чтобы развить совместную политическую деятельность, используя свежие силы и более современный подход, которые позволили бы организовать людские и материальные ресурсы для разрешения напряженной ситуации.[395] Другими словами, они также хотели быть причастными к деятельности движений в защиту мира, которые в последние годы пытались участвовать в урегулировании военных конфликтов, где неоднократно достигали определенных результатов. Для того, чтобы хорошо ознакомиться со стратегиями пацифистов, которые значительно отличались от стратегий, используемых министерством иностранных дел, дипломатические службы сосредоточили свое внимание именно на этих движениях. В перспективе участие пацифистов в международных делах было полезным для дипломатических служб, поскольку являлось продвижением к цели путём решений, которые не могли быть достигнуты бюрократическими методами и политическим давлением традиционной дипломатии. Движения защитников мира проходили в условиях относительной «свободы» без необходимости соблюдать требования протокола официальных переговоров. Благодаря этому «чувству свободы» движения в защиту мира, например, могли предложить альтернативные или неожиданные идеи, способные расширить репертуар политических рычагов для членов дипломатических служб с целью достижения требуемых решений и соглашений.
Во-вторых, эти отношения вызывали взаимный интерес и у движений пацифистов, поскольку могли повлиять на способ ведения внешней политики государства и давали возможность совместными силами выстроить стратегию для достижения мира, не опасаясь того, что этот союз может повлечь за собой угрозу автономности пацифистских движений. Для пацифистов дипломатические службы не представляли угрозу, которая могла оказать влияние на их организацию. Дипломатические службы действовали в своём собственном «официальном» пространстве, которое никак не было связано с «неофициальной» областью деятельности сторонников мира. Движения в защиту мира могли взаимодействовать с дипломатическими службами без создания отношений подавления или управления, поскольку ни те, ни другие не имели возможности навязывать свою точку зрения другой стороне или же заменить одну стратегию другой, которая рассматривалась бы как «универсальный» механизм для установления мира. Таким образом, движения сторонников мира имели большой потенциал для устранения или ослабления различных военных конфликтов (национальных и международных), потому что не принадлежали или не имели прямого отношения к государству и его дипломатическим службам; а также потому, что их действия не должны были следовать букве закона, что обеспечивало большее пространство для маневра при решении глобальных проблем. Например, такое соотношение сил и интересов отмечалось в 80-х годах XX века, когда были организованы конгрессы на тему охраны окружающей среды. Конгрессы оказали положительное влияние на понимание угрозы глобального потепления. Благодаря усилиям ученых граждане и представители политической элиты осознали необходимость сохранения природных ресурсов и объединились, чтобы работать в различных политических направлениях, которые наконец завершились подписанием Рамочной конвенции Организации объединенных наций об изменении климата (англ. United Nations Framework Convention on Climate Change) в 1990 году, более известной как Киотский протокол. Этот опыт показал, что «дипломатия «полуторного трека» может быть отнесена к различным методам разрешения конфликтов, таким как:
1. Семинары по решению проблем (англ. Problem-solving Workshop) – стратегия разрешения конфликтов, суть которой состоит в том, чтобы собрать в одном зале в формате группы представителей дипломатических служб и военных (с определённой долей политического влияния), принадлежащих к конфликтующим государствам наряду с другими специалистами. Цель встречи – построить «неофициальный» и личный диалог между участниками, при этом произвести обмен информацией в непринужденной обстановке. Зачастую подобные заседания проводятся на нейтральной территории в изолированной и удобной обстановке без участия прессы и других средств массовой информации. Кроме того, для успеха этой стратегии необходимо, чтобы обсуждения носили конфиденциальный характер, при котором участники могли бы изучить варианты решения конфликта без каких-либо обязательств, а также оценить и проанализировать первопричины конфликта, интересы и потребности, лежащие в основе жесткой позиции противоборствующих сторон.[396]
2. Интерактивное решение проблем (англ. Interactive Problem Solving) – стратегия разрешения конфликта, созданная Гербертом Кельманом, сыгравшая важную роль в неформальных дискуссиях между израильтянами и палестинцами. Кельман определил свой метод как «неофициальная встреча», в ходе которой группа социологов, знакомых с регионом и имеющая опыт переговоров в разрешении социальных конфликтов, не играя посреднической или осуждающей роли, встречается с представителями конфликтующих сторон с целью проведения переговоров «напрямую». Группа социологов не предлагает какие-либо пути решения конфликта, а пытается упростить ход переговоров, в результате чего решения возникают сами собой во время диалога между сторонами.[397]
3. Диалог (англ. Dialogue) – стратегия разрешения конфликта, которая сопровождается диалогом между представителями дипломатических и военных служб (имеющими вес в политике), принадлежащих к двум противоборствующим государствам. Основная идея этого механизма заключается в том, что в зале переговоров с участием своего рода посредника создается атмосфера доверия между сторонами конфликта таким образом, чтобы ни одна из сторон не пыталась надавить или повлиять на другую, а старалась изучить и понять личные мотивы противника. Могут быть найдены точки соприкосновения сторон, варианты, при которых стороны могут пойти на уступки. Рассматриваются различные идеи и варианты выхода из конфликта. Очевидно, что диалог является более эффективным в ситуациях стагнации, или же когда были прекращены официальные отношения. Этот тип стратегии был применён представителями Пакистана и Индии в начале 90-х годов XX века.[398]
4. Обучение (англ. Training) – это стратегия разрешения конфликта, в которой граждане, ранее принимавшие участие в процессе урегулирования какого-либо конфликта, рассказывают свои впечатления, делятся опытом и высказывают своё мнение по поводу эффективности различных форм работы (полуофициальные, неофициальные и незапланированные встречи). На таких встречах освещаются различные вопросы с академической, культурной и научной точек зрения перед представителями дипломатических кругов и военными двух конфликтующих государств. Эти граждане могут принадлежать к различным слоям общества (учителя, политики, бывшие дипломаты и т. д.). Данная стратегия была использована на Кипре в 1991 году.[399]
5. Контролируемая коммуникация (англ. Controlled Communication) – стратегия разрешения конфликта, разработанная бывшим австралийским дипломатом Джоном Бартоном, состоящая в организации неформальных семинаров, проводившихся под председательством нейтрального посредника, что облегчает участникам обсуждение и анализирование проблем друг друга с целью принятия решений, которые не видятся столь очевидными, если применяются традиционные методы дипломатии. Например, в период с 1995 по 1996 гг. Бартон помог решить спор между Малайзией, Сингапуром и Индонезией, используя свои дипломатические контакты в регионе. Тогда он пригласил небольшие группы людей, представляющих эти страны и имеющих правительственные связи в Лондоне для проведения ряда встреч в частном порядке. На этих совещаниях Бартон использовал ряд техник ведения дискуссии, способствующих тому, что представители этих трех стран сосредоточились на главных вопросах спора, а не на обозначении своих официальных позиций. Джону Бартону удалось добиться главного – участники нашли другие возможные решения, которых они не видели изначально и которые впоследствии были включены в текст окончательных соглашений, урегулировавших конфликт между странами.[400]
Также опыт Киотского протокола подтверждает, что «дипломатия «полуторного трека» может помочь разрешить спорные вопросы и в других, не менее сложных и запутанных ситуациях. Например, Сьюзен Аллен Нан рассказывает о том, что в конце XX века итальянская общественная организация «Друзья сообщества святого Эгидия» (итал. Saint’ Egidio) – всемирная организация, названная в честь покровителя калек и нищих святого Эгидия, основанная в Риме и опекающая бездомных более чем в 40 странах мира – выступила в качестве посредника в Мозамбике.[401]Правительство этой страны назначило её в качестве посредника в конфликте между политической партией правительства и оппозиционной партией. Правительство предоставило несколько залов для «полуофициальных» переговоров, делегировало своих представителей и утвердило темы, которые должны были быть рассмотрены на повестке дня. В итоге НПО помогла конфликтующим сторонам достичь определенных договоренностей. Самое интересное заключалось в том, что этой НПО, имевшей в своих рядах влиятельных людей, удалось завоевать доверие обеих сторон. По словам Сьюзен Аллен Нан, этот тип стратегии основывался на самых сильных сторонах «дипломатии «первого трека» (власть и ресурсы) и «дипломатии «второго трека» (творческий подход к неофициальным дискуссиям). Успех в случае с организацией «Друзья сообщества святого Эгидия» был достигнут потому, что эта НПО не преследовала свои политические цели, что позволило обеим сторонам конфликта довериться этой организации, которая смогла действовать в качестве посредника (а не судьи) для урегулирования споров.
Однако необходимо отметить, что успех был достигнут благодаря правительству Мозамбик, которое наделило официальными полномочиями своих представителей (точнее частично наделило их верховной властью) для большей полноты власти в принятии решений на переговорах. В противном случае преследуемые цели не были бы достигнуты. Подобным образом лидеры политических партий предоставили полномочия своим представителям. Случай с Мозамбик доказал существование «дипломатии «полуторного трека», при которой каждый официальный представитель, принимающий участие в обсуждениях, наделен полномочиями власти. В описанном выше случае правительство Мозамбик, делегировав на переговоры своих представителей, придало своему присутствию на данном мероприятии нейтральный оттенок, тем самым повысив «качество» проводимой встречи. Официальные должностные лица правительства присутствовали на переговорах в качестве слушателей и экспертов, при этом не оказывая абсолютно никакого влияния на ход обсуждений.
Тем не менее, стоит упомянуть, что при «дипломатии «полуторного трека» политический характер приобретают встречи с неравнозначными участниками: к примеру, опыт и знания военных и дипломатических деятелей по каким-либо вопросам могут поставить в тупик ученых или представителей НПО и наоборот. Убедительные доводы опытного дипломата из Японии способны привести в замешательство представителей НПО по охране окружающей среды, когда разговор пойдет о китобойном промысле. В этом случае решающую роль играют психологические факторы, которые могут подтолкнуть НПО к применению «дипломатии «второго трека», способной «облегчить» путь к достижению целей. Как правило, роль военных и дипломатических представителей превалирует над позицией гражданских организаций.[402] Несмотря на возможное неравенство в ролях при использовании принципов «дипломатии «полуторного трека», использование этих стратегий позволит военнослужащим и дипломатам найти более изобретательные методы решения конфликта. Также подобное неравенство условий между участниками может иметь интересные последствия, если учесть, что «дипломатия «полуторного трека» применяется и в кулуарах власти, то есть в неофициальной обстановке. Так, некоторые дипломаты могут проводить встречи с представителями гражданских сообществ, обсуждая те же самые темы, что и в официальных залах.[403] Подобные обсуждения идут только на пользу дипломатам, обогащая их знания. Таким образом «дипломатия «полуторного трека» представляется функциональной стратегией как для дипломатов, так и для гражданских объединений, поскольку первые, используя свою относительную «гибкость» и «бестактность», могут обмениваться идеями, не опасаясь карательных санкций со стороны официальных органов власти, в то время как последние упрощают бюрократические процедуры дипломатии. Как и в случае с теорией Дибба, появились авторы, посчитавшие идеи Дэвидсона и Монтвиля не до конца проработанными.
Дипломатия «третьего трека»
Под «Дипломатией «третьего трека» (англ. Track Three Diplomacy) понимается взаимодействие между странами на уровне граждан и общественных объединений. В условиях глобальной взаимозависимости национальный и международный резонанс могут вызвать действия, пусть и локального характера, со стороны граждан разных социальных классов и слоев, преследующих свои интересы. В связи с этим народ представляет собой дипломатическую ценность, поскольку в его силах установить контакт и достичь взаимопонимания между противоборствующими сторонами, добиться рассмотрения злободневных вопросов, построить или восстановить так называемый «социальный капитал», урегулировать отношения между странами. По словам Дианы Чигас, постулат «дипломатии «третьего трека» заключается в том, что мир может и должен быть достигнут как в направлении снизу-вверх, так и в направлении сверху-вниз.[404] По ее мнению, взаимодействие «народного» и «регионального» представляет собой некий микрокосмос, где день ото дня испытывает на себе последствия решений политической элиты. Поскольку на данном уровне эти последствия достаточно обширные, нередко именно в народных массах зарождается инициатива, направленная на сохранение мира. К примеру, отмечались случаи, когда простые граждане организовывали мероприятия по психосоциальной помощи людям, пострадавшим в ходе какого-либо вооруженного конфликта, а также культурные, творческие, информационно-образовательные мероприятия, конференции, различные совместные предпринимательские проекты, межрелигиозные встречи и т. д. для сохранения мирных отношений. Такого рода инициативы, с одной стороны, дают возможность гражданам посвятить свою деятельность вопросам поддержания мира и урегулирования конфликтов, будучи при этом в стороне от политических переговоров; с другой стороны, они способствуют достижению договоренности, которая впоследствии может найти отражение в общественном мнении, а также повлиять на решения правящей элиты. Однако, поскольку все эти действия исходят от народа, достигнутые соглашения зачастую кратковременны, так как для их полноценной реализации требуется как поддержка всего сообщества, так и эффективные направляющие действия некоторых неправительственных организаций. Чигас приводит два примера (по правде говоря, немного сомнительных), когда НПО взяли на себя ведущую роль в ряде африканских конфликтов. Так, независимая радиостанция «Radio Jambo», основанная в Бурунди в 1995 году и финансируемая одной неправительственной организацией США, открыла серию программ, посвященных восстановлению мира и согласия, национальному примирению и призывающих конфликтующие стороны к политическому диалогу. Североамериканская НПО «Зерна мира» (англ. «Seeds of Peace») работала с молодыми людьми из конфликтных регионов, «предоставляя им, как будущим политическим лидерам, возможность в рамках международного лагеря получить опыт в урегулировании конфликтов». Приведенные Дианой Чигас примеры не имеют ничего общего с проявлениями альтруизма во благо сохранения мира – они больше напоминают североамериканские стратегии «публичной дипломатии», применяемые в регионах со слабо развитой традиционной дипломатией.
«Зерна мира» представляет собой нечто большее, чем просто неправительственную организацию: она является важным союзником Государственного департамента США, поскольку готовит и обучает политике «молодые дарования» из разных стран, чьи лидерские качества со временем оттачиваются посредством изучения североамериканской культуры и демократических ценностей, продвигаемых правительством США. С 1993 года организация заинтересована в подобной интеллектуальной элите; и несмотря на то, что она могла бы ориентироваться на более «народные» массы, ее связь с «дипломатией «третьего трека» вызывает сомнения. Курс, выбранный Ибрагимом Джамал Хаером, Раджесвари Пиллей Раджагопалан и Ибрагимом Саидом Ибрагимом отлично демонстрирует то, как проявляет себя «дипломатия «третьего трека».[405]
По их мнению, на данном этапе народная инициатива многообразна, и в качестве примера можно привести «общественный контроль» (англ. Societal Verification),[406] который помогает преодолеть некоторые политические препятствия. Основная идея теории Хаера, Раджагопалана и Ибрагима заключается в том, что гражданская критика, которая выражается в действиях, предпринимаемых в рамках «общественного контроля», формирует политическую направленность и ориентирует интересы нецентральных правительств, центральных органов власти, а также неправительственных деятелей. Именно гражданская критика приводит к большим переменам. Она может оказать существенное влияние на ход региональных, национальных и международных событий. В этом плане «дипломатия «третьего трека» значительно отличается от «дипломатии «первого трека» и «дипломатии «второго трека», при которых выявление проблем и конфликтов разных уровней, а также методы их решения зависят от того, как интерпретируют политическую обстановку сами члены политической элиты и неправительственные деятели. Если в «официальной» дипломатии власти сами управляют внешнеполитическими процессами и урегулированием конфликтов посредством «формальных» методов, а в «дипломатии «второго трека» используют «неформальные» методы и политические инициативы продвигаются неправительственными деятелями, то в «дипломатии «третьего трека» главную роль играют сами граждане, оказывая влияние на ход развития событий на пути к достижению государственных целей, не нуждаясь при этом ни в посредниках, ни в представителях, ни в каких бы то ни было механизмах, будучи способными решить проблемы здесь и сейчас.
Хаер утверждает, что разногласия в каком-либо государстве, возникающие вследствие предстоящего открытия атомной электростанции, могут быть урегулированы методами «общественного контроля». Государство может обратиться к другому государству, в котором уже функционирует такая ядерная установка, за консультацией и даже за необходимыми специалистами. Оно может послать своих представителей, чтобы те проанализировали работу установки и изучили возникшие в связи с ее открытием социальные проблемы. Оно также может пригласить иностранных коллег принять участие в процессе проектирования и строительства объекта. В этом случае не предусматривается участие ни НПО, ни самих властей, иначе мы будем говорить уже либо о «дипломатии «первого трека», либо о «дипломатии «второго трека». По мнению Питера Джонса (англ. Peter Jones), «дипломатия «третьего трека» не может быть приравнена к «традиционной дипломатии». Даже если Чигас и Хаер были правы, утверждая, что политические сценарии и политическая роль граждан составляют основу внешней политики государства, рассмотренные выше методы и стратегии не связаны с традиционными идеями дипломатии, которая подразумевает строго формальный диалог между представителями двух и более государств. Как и в случае с «дипломатией «второго трека», в «дипломатии «третьего трека» слово «дипломатия» является лишним. Было бы разумно назвать данный метод просто «третий трек» (англ. Track Three). Однако, если учитывать тот факт, что политическая активность граждан представляет собой «трек» (от англ. «дорожка»), то вполне логично говорить о наличии и других уровней. Так, Луис Даймонд (англ. Louise Diamond) и Джон Макдональд (англ. John McDonald) с целью систематизации предложили термин «многоуровневая дипломатия» (англ. Multi-Track Diplomacy), тем самым продвинув идеи Дэвидсона и Монтвиль на новый уровень.
В конце ХХ века Даймонд и Макдональд заинтересовались тем, насколько сильное влияние на решение конфликта смогут оказать общественные организации, не имеющие ничего общего с государственной властью. Они предложили идею классификации неправительственных деятелей, вероятно даже не догадываясь, насколько значимым будет их суждение для сферы международных отношений.
Даймонд и Макдональд считали, что решение международных конфликтов – довольно непростая задача, и термин «дипломатия «второго трека» недостаточно точно отражает современные тенденции в дипломатии, вызванные появлением сложных и запутанных конфликтов, нуждающихся в системном подходе для обеспечения благотворного взаимодействия или восстановления мира.[407] Основываясь на данных суждениях, они создали альтернативную модель, которая получила название «многоуровневая дипломатия» и предусматривала участие других действующих лиц наравне с государством в процессах миростроительства. Тем не менее, «многоуровневая дипломатия» находится в стадии развития с 1991 года, поскольку и по сей день Даймонд и Макдональд добавляют в список действующих лиц данной модели все больше и больше участников, чем вызывают немалую путаницу.
В 90-е годы ХХ века Даймонд и Макдональд составили список из пяти наиболее важных действующих лиц на международной арене, присвоили им номера и обозначили каждый из них как «уровень» (англ. track). По прошествии нескольких лет они, вполне оправданно, добавили в список еще четыре персонажа, играющих ключевую роль в вопросах решения конфликта.[408]
Первая ступень – «Уровень 1». Даймонд и Макдональд поддерживают идею Дэвидсона и Монтвиля, заключающуюся в признании государства ведущим действующим лицом в урегулировании конфликта посредством официальных методов и стратегий. «Уровень 2» относится к неправительственным деятелям, выступающим в качестве консультантов и посредников неправительственных организаций. «Уровень 3» представляет международные корпорации и компании, которые взаимодействуют между собой, что благоприятно сказывается на внешней политике государства. «Уровень 4» принадлежит самим гражданам, которые, руководствуясь собственной инициативой, оказывают влияние на внешние отношения государства и решение конфликтов. На «Уровне 5» расположились научные, культурные и спортивные объединения, поскольку они способны донести суть механизмов урегулирования споров и противоречий. К «Уровню 6» относят общественные движения, которые поднимают такие темы, как разоружение, права человека и справедливость, а также направляют внешнеполитический курс на рассмотрение этих вопросов. «Уровень 7» представляют религиозные лидеры, от которых зависит вопрос применения силы в том или ином конфликте. В «Уровень 8» входят различные благотворительные организации, финансирующие деятельность всех остальных уровней. К «Уровню 9» относятся средства массовой информации, которые не только озвучивают общественное мнение, но и могут на него влиять.[409]
Как утверждают Дэвидсон и Монтвиль, эффективность каждого уровня в разрешении того или иного конфликта заключается в следующем: 1) они способны изменить восприятие и видение конфликтующими сторонами самой причины раздора; 2) дают возможность открытия новых каналов коммуникации между враждующими государствами; 3) помогают выявить и раскрыть новые пути решения конфликтов; 4) привлекают влиятельных людей к участию в работе над изменением мировоззрения в стране или регионе; 5) добиваются результатов, достичь которые традиционными дипломатическими методами невозможно; 6) ищут, пересматривают, улучшают совместными усилиями решения для устранения разлада, преодоления политических противоречий, политического напряжения и существующего страха между участниками конфликта; 7) отвергают применение насилия и поощряют ведение диалога как базового инструмента миростроительства; 8) указывают на темы, которые еще не обсуждались, но заслуживают внимания.
Стоит отметить, что для Даймонда и Макдональда «многоуровневая дипломатия» означает взаимодействие «формального» и «неформального» в сфере международных отношений, где есть четкое разграничение действующих лиц в зависимости от выбираемых ими ролей и методов участия в решении конфликта и ведения внешнеполитических дел.[410] Руководствуясь данным суждением, они посчитали разумным не использовать слово «дипломатия» в описании каждого «уровня», несмотря на то, что «Уровень 1» (Track 1) – единственный, где используются дипломатические отношения. Также они уточнили, что все уровни взаимосвязаны и не различаются по степени важности; в перспективе замена понятия «дипломатия «второго трека» понятием «многоуровневая дипломатия» будет вполне обоснованной, поскольку по значению последнее намного шире.
По мнению Майкла Бавли и Руис Хименес,[411] Даймонду и Макдональду удалось представить различные подходы в решении конфликтных ситуаций, но они допустили ошибку в самой структуре модели. Каждый уровень подразумевает различную степень влияния, некую градацию и иерархию, которая делает невозможными другие виды взаимодействия между уровнями.[412] Несмотря на критику, идеи Даймонда и Макдональда послужили толчком к многочисленным научным изысканиям, где за основу бралась именно их теория как наиболее подходящая и приемлемая для понимания процессов взаимодействия в вопросах урегулирования конфликтов.
Подводя итог, отметим, что «дипломатия «второго трека», «дипломатия «третьего трека» и «многоуровневая дипломатия» (за исключением ее первого «уровня») не являются дипломатией как таковой. Слово «дипломатия» в названии не используется в прямом значении; оно лишь указывает на процесс, в котором участвуют общественные представители и организации, не принадлежащие государству, но дополняющее его функции в решении международных конфликтов. «Дипломатия» по-прежнему означает официальное взаимодействие между государствами и международными организациями, которые в соответствии с законом совершенно не обязаны рассматривать требования «дипломатии «второго трека», «дипломатии «третьего трека» и «многоуровневой дипломатии». Несмотря на то, что государство и дипломатические службы абсолютно самодостаточны, именно они затронули этот вопрос в ходе своих обсуждений.
К сожалению, ошибка, которую допустили Дэвидсон и Монтвиль, применив термин «дипломатия» в термине «дипломатия «второго трека», возможно, является причиной, по которой многие представители политической элиты и дипломатии относятся к «Уровню 2» как к дипломатическому, а также по которой многие общественные организации были обнадеживающе привлечены североамериканскими и канадскими дипломатическими службами в процессы урегулирования конфликтов. Эта ошибка сделала границы термина «дипломатия» размытыми и наделила «неоправданным» политическим значением общественные организации. Например, организация «Страж прав человека»[413] часто воспринимается СМИ Латинской Америки и Евразии как неправительственная организация, осуществляющая мониторинг и оценку качества политических систем всех стран мира, хотя такими полномочиями ее никто не наделял.
Вследствие того, что «дипломатия «второго трека», «дипломатия «третьего трека» и «многоуровневая дипломатия» не связаны напрямую с государством, не представляется возможным и объединить их в раздел «Антидипломатия», потому как они далеки от области «формальных» отношений. Напротив, «дипломатия «полуторного трека» относится к разделу «Антидипломатия», поскольку в ней участвуют официальные представители государств. Когда руководство страны поручает своим представителям собраться за одним столом переговоров с неправительственными представителями, оно наделяет первых «официальными» функциями. Любопытно, что это действие со стороны центрального правительства может интерпретироваться совершенно по-другому и выходить за рамки интересов достижения мира.
К примеру, государства могут использовать «дипломатию «полуторного трека» не только для того, чтобы придать своей деятельности рациональный, интеллектуальный и коллективный характер, а для того, чтобы показать, что нуждаются в «помощи» извне в решении внешнеполитических вопросов и разрешении конфликтов. Другими словами, применяя «дипломатию «полуторного трека», государство с большим трудом признает свое «отчаянное» положение, а также неэффективность своих собственных дипломатических служб, несмотря на огромное количество ресурсов, которыми оно располагает для достижения намеченных целей.
С другой стороны, когда государство использует методы «дипломатии «полуторного трека» в решении какой-либо международной ситуации, оно дает понять, что переговоры по данному вопросу с отечественными общественными организациями не увенчались успехом. Внешняя политика страны является следствием политических и исторических процессов, которым предшествовали различные общественные движения, формирующие, в свою очередь, политическую систему государства. Политическая элита и ее интересы, являясь отражением этих процессов, предопределяют курс внешней политики государства. Если государство согласится принять участие в научном конгрессе совместно с общественными организациями и научными обществами с целью проанализировать возможные пути решения какого-либо конфликта, данная инициатива будет не свойственна привычным фундаментальным внешнеполитическим процессам. Принятые решения в процессе переговоров могут пойти вразрез интересам отечественных общественных организаций, которые по тем или иным причинам не смогли участвовать в обсуждении. «Исключенные» организации имеют право выразить свое неодобрение линии поведения своего правительства, которое противоречило принципам справедливого и равноправного участия.
И наконец, когда государство решает поучаствовать в «дипломатии «полуторного трека» в рамках какой-либо международной проблемы, оно может затронуть интересы другого государства или международной общественной организации, которая играет побочную роль в конфликте. В условиях современной международной обстановки, осложненной многочисленными конфликтами, сравнительно ненадежно назначать международных представителей для участия в разработке политических сценариев. Взаимозависимость экономических, финансовых и технологических отношений в мире привела к тому, что даже локальные конфликты могут вызвать дестабилизацию международной обстановки и затронуть интересы многих действующих лиц. Более того, в международных конфликтах ситуация осложняется еще и тем, что в них задействовано множество участников со своими намерениями и интересами. Таким образом, когда руководство страны обращается к «дипломатии «полуторного трека» как к инструменту поиска возможных решений выхода из конфликта в рамках совместных переговоров с общественными организациями и научными обществами, оно может действовать вразрез интересам другого международного участника, создав, тем самым, все необходимые условия для нового конфликта. В будущем «дипломатия «полуторного трека» может восприниматься как стратегия, нарушающая «дипломатическую экосистему», «дипломатия «второго трека» воспринимается как призыв бороться с соблазном привлечения к участию в международных делах общественных представителей, учитывая то, что министерства иностранных дел могут призывать их в свои ряды для восстановления мира.
Следует отметить, что в теоретическом плане можно провести параллели между «дипломатией «полуторного трека» и другими дипломатическими стратегиями, такими как, например, «Гражданская дипломатия» (англ. Citizen Diplomacy), которая также связана с официальными уровнями. Тем не менее, есть существенные отличия между ними. Во-первых, «гражданская дипломатия» выделяет роль граждан в построении внешнеполитических сценариев государства, в то время как «дипломатия «полуторного трека» привлекает граждан к процессам урегулирования конфликтов. В «гражданской дипломатии» имеется соответствующий канал коммуникации, одобренный правительством страны, посредством которого граждане могут официально высказывать свое мнение, вносить предложения, одобрять, критиковать инициативы и решения своего правительства касаемо сферы внешней политики.[414] В «дипломатии «полуторного трека» такого канала не существует. В качестве примера «гражданской дипломатии» можно привести сайт на веб-портале администрации президента США, где американские граждане с помощью голосования решают, какие вопросы и темы следует затронуть президенту страны в следующем своем обращении к населению. Достаточно набрать одной из предложенных тем 100 000 голосов, чтобы президент (или же его представитель) спустя несколько часов озвучил официальную позицию правительства по данному вопросу. Граждане США имеют возможность предлагать на данном сайте интересующие их темы общественного и международного характера, которые могут также участвовать в голосовании. Благодаря развитию технологий, граждане имеют в своем распоряжении официальный канал «прямой» связи с центральными органами исполнительной власти США.[415] В «дипломатии «полуторного трека» политическая «индивидуальная» роль гражданина в решении конфликта отходит на второй план.
В «дипломатии «полуторного трека» нередки случаи, когда гражданские организации посредством СМИ тиражируют и распространяют определенную информацию под видом общественного мнения с тем, чтобы оказать давление на руководство страны, склонив его к рассмотрению своих пожеланий и рекомендаций, а также с целью занять место за столом переговоров – что полностью противоречит индивидуальному характеру «гражданской дипломатии». Другими словами, гражданские организации, принимающие участие в «дипломатии «второго трека», «дипломатии «третьего трека», «дипломатии «полуторного трека» и «многоуровневой дипломатии», а также в других стратегиях не обязательно должны быть уполномоченными лицами или экспертами. Известно, что НПО и научные объединения при некоторых университетах проводят рекламные кампании для поддержания своего имиджа среди населения. Благодаря таким стратегиям гражданские организации завоевывают все большую популярность, оставляя позади своих конкурентов (даже если те располагают большими знаниями и опытом в рассмотрении тех или иных вопросов) и, в конечном счете, создают себе хорошую репутацию перед лицом общественности и самих властей. Рассмотрим пример с организацией «Страж прав человека».[416] Данная НПО, которая в средствах массовой информации Латинской Америки позиционирует себя как правозащитная организация, на деле оказывается формированием, осуществляющим международное давление и вытесняющим другие неправительственные организации, которые располагают более ограниченными ресурсами. Одним из таких НПО, которая испытала на себе влиятельную силу «Стража прав человека», но отказалась присоединиться к ней в качестве филиала, является венесуэльская организация «Международная амнистия» (англ. Venezuelan Amnesty International). Эта организация, которая в силу некомпетентного руководства имела совсем немного последователей, сумела продолжить свою мирную деятельность, не имея достаточных экономических ресурсов и высокого рейтинга популярности. К примеру, данная НПО, как и многие другие НПО региона, не обладает достаточными финансовыми средствами, чтобы оплатить участие хотя бы одного из своих членов в крупнейших международных конгрессах по правам человека, где стоимость места в экспертном совете достигает $70.000, несмотря на имеющийся опыт и профессионализм, а также принадлежность к международной ассоциации. Этот случай свидетельствует не только о тех трудностях, с которыми приходится сталкиваться неправительственным организациям Латинской Америки, но и указывает на возможное бессилие и некомпетентность гражданских организаций как участников переговоров в рамках стратегии «дипломатии «полуторного трека».[417]
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 1269; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!