Глава 2. История учения о злоупотреблении правом 5 страница
Отмечая некоторую противоречивость термина, ученый считает вполне допустимым использовать его для обозначения анализируемого вопроса. "Если не забывать условность этого термина, то им можно пользоваться как и многими другими условными выражениями, которые образуют значительную часть юридической терминологии" *(249).
В то же время автор рассматривает концепцию злоупотребления гражданскими правами под принципиально иным углом зрения. Он предлагает не пытаться противопоставлять осуществление права его содержанию, тем более не признавать осуществление права противоправным, поскольку в обоих случаях рассуждения, по его мнению, страдают нелогичностью. Актуальность злоупотребления, на его взгляд, заключается в том, что при помощи данного института есть возможность решить проблему коллизий субъективных прав и пробельности законодательства. Для преодоления обозначенных проблем следует определиться, должен ли быть законодатель монополистом в области установления границ субъективных прав, а суд - послушным исполнителем, либо судьям будет дозволено в отсутствие правовой регламентации самостоятельно устанавливать, правомерно или нет поведение.
Последовательное отстаивание такой позиции вынуждает М.М. Агаркова выносить за скобки рассуждений злоупотребление правом в области соседских взаимоотношений вопросы совершения недействительных сделок и шикану. Таким образом, идея злоупотребления правом была сведена к одному из инструментов восполнения пробелов в законодательстве и ограничения судебного произвола. Даже шикана как классический пример злоупотребления не нашла своего места в концепции М.М. Агаркова, поскольку ее состав прямо описан в законе и исключает, по его мнению, свободу судебного усмотрения. "Применение ее требует от суда лишь установления определенного факта - отсутствие у лица иной цели, кроме цели причинить вред другому. Суду не приходится в этом вопросе устанавливать самому границу субъективного права. Он должен лишь установить фактические обстоятельства дела и применить ту границу, которая установлена законом" *(250).
|
|
|
Видимо, такого рода подмена понятий послужила причиной обращения в последующем к работе М.М. Агаркова за контраргументами.
Нормальное развитие гражданского оборота зависит не столько от объема, детальности и юридической техники нормативных актов, регулирующих его, сколько от добросовестности и сознательности участников гражданских правоотношений, особенно при осуществлении принадлежащих им субъективных прав.
В обществе сложилось однобокое представление о надлежащем развитии правоотношений, как о необходимости неуклонно и четко исполнять каждому возложенные на него обязанности. О правах при этом речи не заходит. Предполагается, что их осуществление не может нанести вреда правопорядку. Такие взгляды основываются, во-первых, на определении осуществления прав как реализации предоставленных законом возможностей, а, во-вторых, на таких принципах цивилистики, как свобода усмотрения при использовании правовых возможностей, осуществление прав в своих интересах и т.п. (ст. 1, 9, 209 и др. ГК РФ). Более того, если у субъекта нет необходимости в реализации заложенных в праве возможностей, он может вовсе не осуществлять их.
|
|
|
Однако это кажущаяся "безвредность" осуществления прав. В действительности управомоченное лицо использует свое право не в вакууме и его свобода поведения не безгранична. В гражданском обороте происходит одновременная реализация тысяч правовых возможностей, многие из которых пересекаются или соседствуют друг с другом. Допустить полную свободу каждого субъекта общественных отношений, значит превратить правовое поле в его противоположность - хаос, а субъективное право - в произвол.
Именно этим обстоятельством объясняется установление пределов осуществления гражданских прав в ст. 17 Конституции РФ и ст. 10 ГК РФ. К таким пределам относятся: права и интересы иных лиц, определенные требования к формам осуществления (безопасность средств и способов удовлетворения своих потребностей), назначение права, т.е. те легальные цели, ради которых существуют субъективные права. Причем следует заметить, что речь не идет о тотальном вмешательстве в сферу интересов отдельных лиц и посягательстве государства на принадлежащие им права. Наоборот, законодатель, стремясь защитить участников правоотношений от взаимного вредоносного поведения, устанавливает единые и довольно справедливые правила игры. Тем самым достигается относительный баланс интересов в обществе.
|
|
|
Итак, для того, чтобы надлежащим образом осуществлять свое право, лицо должно не только четко представлять те возможности, которые в нем заключены, т.е. знать содержание субъективного права, но и правильно оценивать свое поведение при реализации данных возможностей. Иными словами, уважительно относиться к интересам других лиц и соотносить свои действия с указанными интересами.
Поведение управомоченного лица, хотя и действующего в границах содержания своего субъективного права, но выходящего за пределы осуществления, есть поведение противоправное, неисполнение обязанности.
|
|
|
Подобное умозаключение воспринимается в цивилистике очень осторожно, часто недоуменно, а иногда враждебно. Отношение к проблеме злоупотребления субъективными гражданскими правами крайне неоднозначно.
Термин "злоупотребление правом" одновременно и привлекает, и отпугивает исследователей. С одной стороны, что может быть выигрышней в рассуждениях, чем обоснование парадоксальности изучаемой категории. Внутреннее противоречие, заключенное в этом словосочетании, дает пищу для различных спекуляций. Действительно, рассуждают одни, как можно злоупотребить тем, что тебе предоставлено в качестве правовой возможности. Другие откликаются: если злоупотреблять - значит поступать противоправно, то разве может быть противоправным субъективное право.
Не стоит считать парадокс термина основой проблемы злоупотребления. Это лишь одно из следствий, но никак не причина сложностей, связанных с правовым регулированием этого вопроса. Праву известно множество неадекватных содержанию терминов, например, "юридическое лицо", "недействительные сделки" и т.п. Более того, именно образность словосочетания помогает в данном случае лучше понять правовую природу самого явления.
Сегодня существуют как минимум три концепции, объясняющие значение и сущность категории злоупотребления. Первая основывается на понимании злоупотребления в узком смысле, т.е. на сведении данного института только к шикане. Аргументы в пользу такой позиции следующие: теория злоупотребления правом не должна являться способом урегулирования коллидирующих прав или средством устранения пробелов в праве. Нельзя допустить, чтобы судьи на основе неких общих критериев самостоятельно определяли в каждом отдельном случае, осуществлялось ли право надлежаще, т.е. в соответствии с требованиями закона, или нет. Такого рода расширение судебного усмотрения, основанного не на конкретных правовых предписаниях, а на принципах права, по мнению И.А. Покровского, М.М. Агаркова и др., приведет к непрочности права, сделает неопределенной границу субъективных прав *(251).
Профессор И.А. Покровский, не отрицая, что "осуществление прав может в том или другом случае приводить к нежелательным с точки зрения правопорядка, последствиям" *(252), на вопрос, должно ли право мирится с этими последствиями, отвечал: да, должно, если это нужно для "прочности права". Исключение, по его мнению, могли составлять лишь случаи, когда лицо использовало право не для удовлетворения своих интересов, а с исключительной целью причинить другому вред. Именно шикану, действие вопиющее и без всяких сомнений противоправное, следует, по мнению сторонников этого подхода, называть злоупотреблением правом, только к ней гражданское право не может относиться равнодушно. Запрещение шиканы "столь же естественно, как запрещение умышленного правонарушения вообще. Иначе можно было бы утверждать, что каждый убийца только пользуется своим правом на употребление своих рук" *(253).
М.М. Агарков, считая эти рассуждения вполне последовательными, делает вывод, что прочность права есть большее благо, чем гибкость и конкретность судебных решений, которые будут реализовывать теорию злоупотребления. По его мнению, нельзя допустить, чтобы лицо узнавало о границах своего права не заранее из закона, а post factum из судебного решения. Запрет же шиканы не повлечет необходимость применения общих принципов осуществления прав, а оставит суду привычную задачу установления указанных в законе фактов (вреда, умысла, цели и т.д.) *(254).
Развивая эти мысли и доводя их до логического завершения, следует предположить, что вред, который будет причинен при использовании субъектом принадлежащего ему гражданского права, при наличии каких-либо его интересов, а не с исключительной целью навредить другим, нужно оставить без внимания. "Каждый, таким образом, в области гражданского права может действовать, исключительно руководствуясь своими собственными интересами и не заботясь об интересах других: эти последние должны заботиться о себе сами. Нужно только, чтобы осуществляющий свое право субъект оставался в формальных границах этого последнего" *(255). Вот так прочность права! Заботясь о монополии законодателя в сфере определения границ субъективных прав и пределов их осуществления, пытаясь защитить правообладателя от судебного произвола и сомнений в отношении своих правовых возможностей, указанные авторы навлекают на него другую беду - произвол иных участников гражданского оборота, так же осуществляющих права, и абсолютную неповоротливость правовой защиты.
Следующая точка зрения характеризуется отрицанием теоретической и практической значимости злоупотребления правом как самостоятельной категории *(256). Ее сторонников, во-первых, сильно смущала неадекватность термина, а во-вторых, они сочли, что действия, называемые злоупотреблением, есть действия за пределами права, вопреки праву. "Границы права установлены в его нормах. В противном случае следовало бы встать на позицию неопределенности правовых норм, что в свою очередь неизбежно привело бы к противопоставлению формы и содержания права, "буквы" и "духа" закона" *(257).
Гораздо логичнее, по мнению этих ученых, применять в этом случае нормы об отдельных составах правонарушений, не обозначая особенностей злоупотребления. Они отрицают даже шикану, как весьма специфический деликт, считая, что возможно одно из двух: или субъект действует в границах принадлежащего ему права, и тогда не злоупотребляет своим правом; или он выходит "за пределы, установленные законом", и таким образом, нарушая закон, не злоупотребляет правом, а совершает элементарное правонарушение, за которое должна следовать ответственность. В обоих случаях для идеи и общей нормы о злоупотреблении правом нет места *(258).
В единственной монографической работе на эту тему, написанной В.П. Грибановым, предлагается еще один вариант понимания злоупотребления, и рассматриваемая проблема представлена следующим образом. Если конкретные формы поведения управомоченного субъекта по осуществлению его права полностью соответствуют общему типу предписанного законом поведения, то отсутствует всякая противоправность - это абсолютно законное осуществление; если лицо выходит за рамки предоставленного ему права, то злоупотребления правом тоже нет, т.к. налицо обычное правонарушение. Под злоупотреблением правом профессор В.П. Грибанов понимает особый тип гражданского правонарушения, совершаемого субъектом права, и представляющий собой использование недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения *(259).
Из всех приведенных выше позиций наиболее предпочтительна последняя. Это не означает, что у нее нет слабых сторон. Любая попытка решить такой острый и противоречивый вопрос неизбежно обречена на критическое к ней отношение, и аргументы против существуют, часть из них уже была названа в качестве доводов иных концепций. Профессор В.П. Грибанов ясно показал, что хотим мы того или нет, но в общественных отношениях постоянно встречаются ситуации, когда лицо, формально действуя как правообладатель, нарушает права и законные интересы других лиц. И ни прочность права, ни какие-либо иные мотивы не могут оправдать этих действий и оставить их без правового регулирования. К тому же управомоченный субъект крайне редко осуществляет свое право исключительно с целью ущемить права иных лиц. Шикана есть крайняя форма злоупотребления, но не единственная. Следует добавить, что современное гражданское законодательство восприняло именно последнюю концепцию.
В указанной монографии делается еще один важный вывод: злоупотребление правом - деликт, гражданское правонарушение, хотя и характеризующееся специфическими чертами.
Противники существования злоупотребления правом как самостоятельной категории ссылаются на то, что если есть уже правонарушение как наиболее разработанный институт, есть нормы об ответственности, то зачем нужно еще и злоупотребление. Дело в том, что закрепление в законодательстве отдельных составов правонарушений, причем отличающихся рядом особенностей, является обычной практикой. В ГК РФ, например, отдельно устанавливаются нормы об основаниях и последствиях недействительности сделок, что тоже есть правонарушение, правда, и по этому вопросу в науке нет единства мнений *(260).
§ 2. Злоупотребления правом как гражданское правонарушение
В общей теории права существуют два метода определения правонарушения. Первый из них относится к научно-теоретическим методам и заключается в отграничении правонарушения от правомерного деяния. Второй выражается в обнаружении эмпирическим путем ряда необходимых и достаточных признаков в поведении лица, совокупность которых будет указывать на совершение им правонарушения.
Если следовать первому из приведенных методов, то прежде всего нужно будет определить круг отношений, которые подлежат таким оценкам, как правомерность и противоправность. Для этого потребуется исключить из предмета рассуждений множество социальных отношений, которые не могут по различным причинам называться правовыми *(261).
Речь идет об отношениях, которые лежат вне сферы правового регулирования, в связи с непригодностью применения к ним юридических средств воздействия. Главным образом, не подвержены правовой оценке чувства (любовь, дружба и проч.), мысли людей. Существуют виды отношений в обществе, правовая безразличность к которым объясняется одновременно и неэффективностью для них правовых методов, и незаинтересованностью в регулировании со стороны государства. К последним можно отнести область создания произведений искусства, творчества и тому подобные юридические поступки, где право опосредует, защищает только результат и способы его использования.
Именно такая логика подхода к выяснению существа правонарушения позволяет в дальнейшем не переносить юридические конструкции в область морали, этики, бытового уклада человеческих взаимоотношений. При этом нужно понимать, что правовые нормы, конечно, уже впитали необходимую для их применяемости долю моральных установлений, но это не значит, что правовыми средствами возможно урегулировать ситуации, находящиеся исключительно в области действия моральных требований. Иначе грань между правовой нормой и моральной абсолютно стирается.
Особенно остро подобная тенденция наблюдается при анализе проблемы злоупотребления правом. В литературе по этому вопросу можно встретить, к примеру, следующее суждение: "Правомерное злоупотребление правом причиняет вред неохраняемым законом отношениям, поэтому такие злоупотребления в зависимости от конкретных обстоятельств можно рассматривать как аморальные или нецелесообразные" *(262). Некорректность приведенной формулировки заключается не только в двойном парадоксе термина "правомерное злоупотребление правом", но главным образом в попытке распространить юридическую конструкцию злоупотребления субъективными правами на область жизнедеятельности людей, которую право не регулирует. Автор сам подчеркивает то обстоятельство, что указанные им отношения не охраняются законом, то есть их участники не обладают субъективными правами, следовательно, они не могут осуществить их с нарушением установленных пределов, то есть злоупотребить. Если и возможно использовать в подобной ситуации термин "злоупотребление", то в его общеупотребимом, бытовом звучании, и без добавления слова "правом".
В теории государства и права разработаны определенные признаки правового поведения. В частности, его определяют как "социально значимое осознанное поведение индивидуальных или коллективных субъектов, урегулированное нормами права и влекущее за собой юридические последствия" *(263). В целом такое понимание правового поведения не вызывает возражений, хотя и требует некоторых уточнений.
Правовое поведение включает в себя правомерные и противоправные варианты деяний. Для исследования правовой природы злоупотребления гражданским правом ключевым является вопрос о социальной значимости действий лица, осуществляющего право. С одной стороны, фиксируя ту или иную возможность в качестве субъективного права, государство стремится подчеркнуть небезразличное к ней отношение и одновременно указывает на правомерность. С другой стороны, особенно в поле гражданского законодательства, действует разрешительный метод регулирования общественных отношений, одним из принципов которого является "все, что не запрещено, дозволено".
По общему правилу необходимо доказать наличие в деянии четырех условий, совокупность которых и будет свидетельствовать о совершении лицом правонарушения:
1) неправомерности действия или бездействия причинителя вреда;
2) наличия убытков (вреда);
3) причинная связь противоправного деяния с наступившим вредом;
4) вина причинителя вреда.
Нужно начать с того обстоятельства, что характерные черты феномена злоупотребления правом накладывают отпечаток, в первую очередь, на субъекта данных отношений. Лицо, совершающее этот вид гражданских правонарушений, должно иметь формально возможность действовать подобным образом.
Субъектом злоупотребления может быть только управомоченное лицо. Если у него нет соответствующего субъективного права или оно заблуждается относительно наличия права, то его действия нельзя квалифицировать как злоупотребление правом. Субъектный состав этого вида правонарушения представлен гражданами РФ, юридическими лицами, Российской Федерацией, субъектами РФ, муниципальными образованиями, иностранными лицами.
В связи с особенностями юридической природы злоупотребления правом суды отказывают в удовлетворении требований о признании действий лица в качестве злоупотребления правом, если при этом будет выяснено, что лицо не осуществляло свое право, а не исполняло обязанность.
Неправомерность или противоправность есть признак объективной стороны деяния, означающий несоответствие поведения субъекта предписаниям норм объективного права. Применительно к злоупотреблению гражданским правом в договорных отношениях можно считать неправомерным поведение, не соответствующее норме договора, если договорное положение изменяет диспозитивную норму закона.
Для юридической характеристики злоупотребления гражданским правом важное значение имеет механизм преобразования формально правомерного поведения, каким является осуществление субъективного права, в поведение противоправное. Для правонарушения свойственно наличие расхождения между индивидуальной волей субъекта и общественной, государственной волей, объективированной в правовых нормах. В этой связи логическая цепь рассуждений применительно к злоупотреблению правом выглядит следующим образом:
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 389; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!