Судебная практика как источник права
1. В настоящее время научная категория и термин "судебная практика" довольно широко употребляется в отечественных и зарубежных общетеоретических и отраслевых дисциплинах*(229), а также в конституционном и текущем законодательстве.
В действующей Конституции РФ (ст. 126) говорится, например, о том, что Верховный Суд РФ, будучи высшим судебным органом по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, осуществляет судебный надзор за их деятельностью и "дает разъяснения по вопросам судебной практики".
Аналогичное положение закреплено в ст. 127 Конституции России и в отношении Высшего Арбитражного Суда РФ, который, являясь высшим судебным органом по разрешению экономических и иных споров, рассматриваемых арбитражными судами, осуществляет надзор за их деятельностью и дает разъяснения по вопросам судебной практики.
Данные конституционные положения, как и термин "судебная практика", в различных отношениях воспроизводятся в целом ряде законов, касающихся деятельности судебных органов*(230), а также органов прокуратуры. Так, в Федеральном законе "О прокуратуре Российской Федерации" (ст. 39) устанавливается положение, согласно которому Генеральный прокурор наделяется правом обращения в Верховный Суд России с представлением о даче судам разъяснений по вопросам судебной практики по гражданским, арбитражным, административным, уголовным и иным делам*(231).
|
|
|
Наряду с законодательством термин "судебная практика" весьма активно используется, особенно в конце XX - начале XXI в. в связи с проводимой в стране судебной реформой и возникшими при этом спорами в юридической литературе.
Однако, несмотря на широкое распространение и активное использование термина "судебная практика" среди отечественных и зарубежных авторов, занимающихся исследованием явления, именуемого судебной практикой, нет общего представления ни о ее понятии, ни о содержании, ни о формах ее выражения и проявления.
Так, если, по мнению одних ученых, судебная практика - это фактически есть не что иное, как совокупность повторяемых судебных решений, исходящих от различных судебных органов и прежде всего от высших судебных инстанций*(232), то, с точки зрения других, к понятию судебной практики нельзя относить "любое решение народного суда, определение кассационной инстанции или даже сумму решений по конкретной группе дел"*(233).
Судебная практика зачастую определяется как "единство судебной деятельности по осуществлению правосудия и опыта этой деятельности, объективированного в форме судебных решений, вступивших в законную силу"*(234). Здесь проводится прямая аналогия с юридической практикой и фактически полностью трансформируется ее определение, согласно которому юридическая практика - "это деятельность по изданию (толкованию, реализации и т.п.) юридических предписаний, взятая в единстве с накопленным социально-правовым опытом"*(235).
|
|
|
В других случаях при определении понятия судебной практики авторы ограничиваются описанием ее особенностей и роли, которую выполняет судебная практика в жизни общества и государства. "Роль судебной практики, - отмечается в связи с этим в научной литературе, - переоценить трудно, поскольку судебная практика изучает деятельность человека через призму государственных параметров, выраженных для данного рода или вида деятельности в норме права". И далее: "Судебная практика служит индикатором соотношения общего и частного в социальных связях, что вызывает потребность в единообразии (в разумных пределах) судебной практики на всей территории государства, а это, в свою очередь, порождает необходимость тесной взаимосвязи судебной (юридической) практики и юридической теории"*(236).
Наряду с названными подходами к определению понятия и идентификации судебной практики, в отечественной и зарубежной литературе о ней существуют и другие представления.
|
|
|
Так, нередко судебная практика в широком смысле рассматривается как синоним судебной деятельности в целом, как часть общественной практики, "связанной с деятельностью суда по разбирательству судебных дел, по борьбе с преступностью и правонарушениями и т.п."*(237). Одновременно она трактуется в узком значении и как "выработанные в ходе судебной деятельности" нормативные правовые положения, определения - "дефиниции, правила, указания, которые обладают определенной степенью обобщенности, общепризнанности и (во всяком случае, некоторые из них) обязательности"*(238).
Наличие данных и им подобных не совпадающих между собой представлений о понятии судебной практики и ее содержания является вполне оправданным и даже закономерным, имея в виду сложность, многогранность и внутреннюю противоречивость рассматриваемого явления*(239).
Однако вполне понятным является и то, что в интересах правовой теории и практики было бы более предпочтительным иметь дело не с набором разноплановых, нередко противоречащих друг другу академических определений и соответствующих представлений о судебной практике, а с "приведенными к общему знаменателю" ее дефинициями или же с общим представлением о судебной практике, выработанном на основе анализа ее наиболее важных особенностей и черт.
|
|
|
2. Пытаясь определить основные черты и особенности судебной практики и тем самым выделить ее понятие из системы других, прилегающих к ней понятий, следует обратить внимание, во-первых, на то, что при рассмотрении судебной практики как явления мы имеем дело не только и даже не столько с таким феноменом, как правовая, или шире - юридическая теория, сколько с практикой.
В справочной отечественной и зарубежной литературе "практике" придается несколько смысловых значений, которые, как представляется, в той или иной мере отражаются, точнее - должны отражаться в любом виде или разновидности данного явления, включая судебную практику.
В отечественных и зарубежных толковых словарях "практика" понимается как: а) "вся совокупность деятельности людей, направленной на основание и преобразование природы и общества"; б) "жизнь, действительность как область применения и проверки каких-либо выводов, положений"; в) периодически повторяемые в силу привычки или обычая одни и те же действия; г) "применение каких-либо знаний, навыков на деле, систематическое упражнение в чем-либо"; д) "накопленный опыт, совокупность приемов и навыков в какой-либо области деятельности"*(240).
Прослеживая логический путь формирования и развития "судебной практики" и используя в процессе определения ее понятия широко известный метод подведения менее общего понятия под более общее, можно выявить место и роль понятия судебной практики среди других однородных с ним понятий, а вместе с тем определить исходные ее общеродовые признаки и черты.
При этом методологически важным представляется иметь в виду, что как само явление, именуемое судебной практикой, так и его понятие не существуют сами по себе, в изоляции от других сопредельных и однородных с ними явлений и понятий, а находятся в тесной связи с ними и взаимной зависимости.
Наряду с понятием судебной практики существует целая логическая цепочка сопредельных и однородных с ним понятий и соответственно отражающихся в них явлений, начиная с философской категории и понятия "практика" (в данном случае - самое общее понятие), и кончая понятием "судебная практика" - наиболее конкретизированным и наиболее узким в данной цепочке.
Промежуточными звеньями в этой логической цепи между "практикой" как таковой, с одной стороны, и искомой "судебной практикой" - с другой, необходимо рассматривать, следуя по восходящей линии, "правоприменительную практику", понимаемую как деятельность всех соответствующих органов, занимающихся правоприменением, взятую в единстве со всем накопленным в этой области опытом.
Следующим звеном - более общим понятием по сравнению с "правоприменительной практикой", а тем более - "судебной практикой" является "юридическая практика". Она включает в себя не только правоприменительную, но и правотворческую, а также правотолковательную (разъяснительную) деятельность в единстве с соответствующим профессиональным опытом.
Ради объективности и справедливости следует, однако, заметить, что, кроме данного, существуют и другие представления о понятии и содержании "юридической практики", сводящие ее по сути дела к "правоприменительной практике".
В одних случаях это делается косвенным путем - путем включения, наряду с правоприменительной деятельностью, "деятельности органов правотворчества и всех участников правовых отношений" в "юридическую практику", рассматриваемую не вообще, а лишь в широком смысле слова"*(241). В других случаях "юридическая практика" напрямую отождествляется с "правоприменительной практикой". Под "юридической практикой" при этом понимается "преимущественно правоприменительная и право-разъяснительная практика, ибо правотворческая деятельность изначально призвана создавать источники права, и ее структурные элементы имеют заранее заданную юридическую природу"*(242).
Соглашаясь с данным вполне очевидным по своей правоте утверждением, нельзя, однако, не учитывать, что правотворческая деятельность вкупе с накопленным правотворческими органами опытом является юридической по своей природе и характеру, а не экономической или какой-либо иной деятельностью. В силу этого было бы весьма опрометчивым и не логичным исключать ее из "юридической практики".
Наконец, завершающим звеном в логической цепочке между "практикой" и "судебной практикой" является понятие "социальной" ("общественной")*(243), или "социально-исторической практики", как она нередко именуется в научной литературе. Юридическая практика при этом вполне обоснованно и справедливо рассматривается как "составной элемент", как "разновидность" социально-исторической ("социальной") практики, т.е. "опыта материальной деятельности человека по изменению природы и общества"*(244).
Исследователями верно подчеркивается, что юридической практике как разновидности социальной практики свойственны все особенности и черты, присущие любой практике. Однако, будучи вовлеченной в правовую систему общества, в процесс правового регулирования, социальная практика получает новые, юридические качества, позволяющие рассматривать ее как относительно самостоятельный тип практики*(245).
Последовательно подводя понятие "судебной практики" под общее понятие "практики" через "промежуточные" по своему логическому объему и содержанию звенья - понятия "правоприменительной", "юридической" и "социальной" практики, можно с полной уверенностью сказать, что в системе этих категорий и понятий "судебная практика" как явление и понятие выступает не только как самое "конкретное", но и как самое богатое по своему логическому объему и содержанию. Причина этого заключается в том, что понятие судебной практики отражает и аккумулирует в себе не только общие - общеродовые и общевидовые признаки и черты, свойственные звеньям, находящимся с ним в одной логической цепочке понятий, но и свои собственные, присущие только ей - судебной практике как явлению - особенности.
Во-вторых, рассматривая основные признаки и черты судебной практики, следует обратить внимание на то, что судебная практика согласно ее названию связана с повседневной деятельностью и накопленным опытом именно судебных, а не, скажем, прокурорских или любых иных "правоприменительных" органов.
Общеизвестно, что судебная практика формируется и развивается не сама по себе, в изоляции от других видов и разновидностей правоприменительной и, шире, всей юридической практики, а в тесной взаимосвязи и взаимодействии с ними. В этом плане нельзя не согласиться, в частности, с мнением, что "правоприменение выступает всеобщей и универсальной формой, в рамках которой складывается и развивается судебная и административная юридическая практика"*(246).
В процессе формирования и развития судебная практика как порождение судебной власти подвергается воздействию со стороны других видов юридической практики.
Однако, несмотря на глубокую связь судебной практики с другими видами правоприменительной практики и их взаимодействие, каждая из них, в первую очередь судебная практика, неизменно сохраняет автономный характер как порождение именно "своей", а не какой-либо иной государственной власти, свои собственные особенности и черты.
В-третьих, при выявлении и рассмотрении основных черт и особенностей судебной практики представляется важным проводить различие между судебной практикой как явлением и понятием в общесоциологическом - широком смысле, с одной стороны, и в сугубо юридическом, нормативно-правовом - узком смысле, с другой.
Принципиальная значимость проведения такого различия заключается в том, что судебная практика как таковая в широком смысле в содержательном плане и в функциональном отношении значительно отличается от судебной практики в узком смысле. Содержание судебной практики в широком смысле складывается из деятельности и накопленного опыта всеми судебными инстанциями, связанными с рассмотрением спорных вопросов и вынесением соответствующих решений в результате рассмотрения тех или иных дел.
Функциональное назначение судебной практики в рассматриваемом смысле сводится в конечном счете к тому, что составляет общие ("интегрированные") задачи и назначение конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства, а именно, как это следует из Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и других соответствующих законов: укрепление законности, конституционности и правопорядка; защита основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина; предупреждение правонарушений; формирование уважительного отношения к праву и суду; "защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод" и др.*(247).
В отличие от судебной практики в широком смысле, охватывающей собой деятельность всех судебных органов и все без исключения решения, принимаемые данными органами, судебная практика в узком значении этого термина имеет избирательный характер и охватывает собой лишь определенную часть того, что входит в понятие собственно судебной практики.
Судебная практика в узком смысле, как справедливо отмечается в литературе, связывается с практической деятельностью судебных органов по принятию лишь тех решений, которые содержат правовые положения*(248).
Последнее является принципиально важным для содержания и назначения судебной практики в узком смысле, поскольку с этим и только с этим связывается приобретение судебной практикой статуса формы, или источника права. Не всякое применение судом правовой нормы как составная часть судебной практики может рассматриваться в качестве источника права, а только то, которое влечет за собой формирование и развитие определенных правоположений.
Правоположения же, обладая такими чертами и особенностями, как подзаконный и поднормативный характер, возникновение только в процессе правоприменения, обеспечение юридическими средствами и т.д.*(249), представляют собой, по справедливому замечанию исследователей, "устоявшиеся типовые решения по применению юридических норм, которые в реальности приобретают черты юридических норм, которые в реальности приобретают черты общих правил"*(250). Создаваемые в процессе индивидуального регулирования конкретных общественных отношений, они "в силу типичности правоприменительной ситуации, значимости сформулированных в процессе толкования и применения организованных правил для последующей юридической практики и авторитета правоприменительного органа приобретают значение прецедента"*(251).
Исходя из понятия и содержания правоположения как неотъемлемой составной части судебной практики, понимаемой в узком смысле, многие исследователи вполне логично и обоснованно приходят к выводу, что "нельзя признать формой права судебную практику в целом" и что "формой права в России являются только решения высших судов (Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ), а также постановления их пленумов"*(252). Иными словами, авторы исходят из того, что в качестве формы или источника российского, равно как и любого иного права, может выступать и в действительности выступает отнюдь не вся судебная практика, а лишь та ее часть, именуемая судебной практикой в узком смысле, которая содержит в себе то или иное право-положение*(253).
В принципе разделяя данное представление о судебной практике как источнике права и широко используя это понятие в процессе исследования судейского права, необходимо вместе с тем оговориться, что, несмотря на то что в формально-юридическом плане "нормативная" судебная практика непосредственно ассоциируется и исходит от высших судебных инстанций в виде соответствующих постановлений Конституционного Суда, Пленумов Верховного Суда и других высших судебных органов, фактически появление и функционирование данных источников права обусловливается существованием активной деятельности всей системы соответствующих судебных органов.
Именно вся система судов общей юрисдикции, равно как и системы всех иных судебных органов, а не только их отдельные структурные звенья, даже если они являются высшими судебными инстанциями, создают исходную эмпирическую базу в виде многочисленных судебных решений по тем или иным вопросам, которая служит материалом для обобщения и формирования на этой основе общезначимых судебных актов.
Вполне очевидно, что без такого рода эмпирической базы или, иными словами, судебной практики в широком смысле слова, невозможно было бы возникновение и реализация "нормативных" судебных актов, вбирающих в себя обобщенный опыт повседневной деятельности всех судебных органов и олицетворяющих собой судебную практику в узком смысле слова.
Подобное "раздвоение" роли и значения судебной практики, при котором судебная практика в широком смысле как некое целостное явление, охватывающее собой всю деятельность судебных органов и весь опыт их функционирования, создает основу и тем самым фактически творит "нормативные" судебные акты, а судебная практика в узком смысле, порождаемая в основном высшими судебными инстанциями, олицетворяет эти акты преимущественно формально-юридически - подобное "раздвоение" следует рассматривать, как представляется, в качестве следующего очередного признака судебной практики.
Говоря о других признаках и особенностях судебной практики как источника права, необходимо выделить такую черту, как самостоятельный характер данной формы судейского права по отношению к другим его формам.
Приравнивание, а тем более отождествление судебной практики и судебного прецедента, которое имеет место в отечественной литературе*(254), хотя и не является принципиально важным с точки зрения определения понятия и содержания источников судейского права, тем не менее заслуживает определенного внимания. Дело в том, что понятие прецедента в его традиционном восприятии как решения суда по конкретному делу, обязательное при решении аналогичных дел в последующем этим же судом либо судами, равными или нижестоящими по отношению к нему"*(255), не совсем "вписывается" в понятие и содержание судебной практики.
Логический объем понятия и содержания последней оказывается шире и разнообразнее по сравнению с логическим объемом понятия и содержания судебного прецедента уже хотя бы потому, что, как показывает опыт России и других стран, такая судебная функция, как нормоконтроль, в судебной практике занимает гораздо большее место, нежели в судебном прецеденте. Причем речь идет не только о прямом, так называемом абстрактном нормоконтроле, который осуществляется, как верно подмечается в научной литературе, "вне связи с рассмотрением конкретного дела и состоит в признании нормативного акта недействительным и не подлежащим применению", но и опосредованном нормоконтроле, осуществляемом судами при разрешении конкретных дел*(256).
В силу сказанного, не вдаваясь в более глубокое рассмотрение вопроса о соотношении судебной практики и прецедента и не придавая принципиального значения возникающим спорам, следует тем не менее заметить, что при разрешении вопроса, является "судебная практика" идентичной "судебному прецеденту" или не является, отождествляются ли эти явления и соответствующие им понятия или не отождествляются, в качестве сближающего позиции авторов по этому спорному вопросу своего рода "компромиссного" варианта было бы простое признание того бесспорного факта, как это уже иногда встречалось в отечественной литературе*(257), что судебная практика, будучи самодостаточной формой судейского права, имеет вместе с тем прецедентный, или, что одно и то же, нормативно-прецедентный характер.
Вполне логичным и допустимым при этом было бы говорить о "прецедентном воздействии на юридическую практику", как это делает, например, Н.Н. Вопленко, проводя различие между самим понятием прецедента "как особого явления правоприменительной практики" и понятием прецедентного воздействия "как своеобразного влияния, воздействия различных видов толкования права на объективно складывающиеся тенденции правовой жизни общества"*(258).
3. Весьма спорным, однако, при решении вопроса о соотношении судебной практики и судебного прецедента было бы не только их отождествление, но и, что имеет место в научной литературе, рассмотрение прецедента как формы судебной практики, а точнее - "формы влияния актов правосудия", "судебной практики на нормативную базу"*(259).
Будучи тесно связанным с судебной практикой как регулятором общественных отношений и источником права, судебный прецедент как самостоятельный источник права теоретически и практически, "по определению" не может быть формой или какой-либо составной частью судебной практики, т.е. частью равнозначного себе источника права. Это противоречило бы элементарной логике и здравому смыслу.
В качестве форм выражения судебной практики в узком смысле, под которыми понимаются способы ее выражения, позволяющие различным правоположениям, вырабатываемым судебной практикой, проявляться и существовать в объективированном виде*(260), выступают не прецеденты, а такие вбирающие в себя опыт функционирования многочисленных судебных инстанций "нормативные" судебные акты, как постановления Конституционного Суда РФ, постановления Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ, "руководящие разъяснения" высших судебных инстанций.
Что же касается форм выражения судебной практики, понимаемой в самом широком смысле, а именно - как деятельность всей системы судебных органов и накопленный ими при этом опыт*(261), то они, как верно подмечается в научной литературе, гораздо многочисленнее и разнообразнее, нежели формы выражения судебной практики в узком смысле.
Помимо постановлений Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ, а также постановлений Конституционного Суда РФ, исследователи судебной практики называют, в частности, такие ее формы, как "решения по принципиальным вопросам", а кроме того - любые иные судебные решения, т.е. любые судебные акты "как результат правоприменительной деятельности суда"*(262).
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 619; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!