Финансовая ответственность и методологические проблемы исследования юридической ответственности

 

Как отмечалось в предыдущих главах, основной формой реализации охранительной функции финансового права служит юридическая ответственность. В сфере публичных финансов юридическая ответственность имеет ряд особенностей, отличающих ее от ответственности в иных сферах. Вместе с тем только проанализировав содержание родового понятия - юридическая ответственность, можно будет перейти к рассмотрению данных особенностей.

Юридическая ответственность является одной из фундаментальных правовых категорий. Первоначально она рассматривалась, главным образом, в исследованиях, посвященных отдельным отраслям права, преимущественно гражданскому, уголовному, административному и трудовому. Авторы данных исследований только в общих чертах касались понятия ответственности, акцентируя свое внимание на проблемах реализации отдельных ее видов. В отечественной науке положение изменилось в середине прошлого века, когда появились работы, авторы которых стали подходить к юридической ответственности как к одной из важнейших категорий общей теории права. Проблема сущности юридической ответственности рассматривалась в трудах М.М. Агаркова, С.С. Алексеева, Д.Н. Бахраха, С.Н. Братуся, П.Т. Василькова, И.А. Галагана, М.А. Гурвича, Ю.А. Денисова, Т.И. Илларионова, О.С. Иоффе, О.А. Красавчикова, М.А. Краснова, О.Э. Лейста, Н.С. Малеина, П.Е Недбайло, В.А. Ойгензихта, И. Ребане, И.С. Самощенко, М.С. Строговича, В.А. Тархова, М.Х Фарукшина, В.А. Хохлова, М.Д. Шаргородского, Л.С. Явича и других авторов.

Более чем полувековой опыт детального рассмотрения понятия юридической ответственности свидетельствует, в частности, о разнообразии мнений, высказанных в отечественной правовой науке относительно данного вопроса. Хотя достижения в этой области значительны, но остается еще много нерешенных вопросов, по которым ученые не могут прийти к единой точке зрения. Разногласия относятся к различным сторонам рассматриваемой проблемы. В настоящем параграфе предпринята попытка осветить основные различия в понимании юридической ответственности, но в то же время показать то общее, что объединяет различные подходы к данному вопросу.

Прежде чем перейти к рассмотрению различных концепций юридической ответственности, остановимся на некоторых проблемах методологического характера, возникающих при проведении научных исследований в этой области:

1. Между правовой наукой и законодательством существует неразрывная связь, которая порождает неопределенность в понимании не только такой категории, как юридической ответственности, но и других правовых явлений. Указанная неопределенность выражается в том, что законодатель в своей деятельности руководствуется положениями правовой науки, в то время как правовая наука, формируя свой понятийно-категориальный аппарат, основывается на действующем законодательстве. В западной науке такая взаимосвязь, порождающая неопределенность в предмете исследования, получила название рефлексивности*(124).

Применительно к юридической ответственности примером рефлексивности может служить изменения терминологии, используемой в гражданском законодательстве. В ст. 115 Гражданского кодекса РСФСР от 11 ноября 1922 г.*(125) (далее ГК РСФСР 1922 г.) используются термины "солидарная ответственность" и "долевая ответственность". В это время в науке гражданского права термины "ответственность" и "обязанность" рассматривались если не как тождественные, то как весьма близкие по значению*(126). Во второй половине прошлого века в гражданско-правовой науке подход к пониманию ответственности несколько изменился. Был сделан акцент на государственное принуждение, и в первую очередь на применение санкций за правонарушения*(127). Связь между юридической обязанностью и юридической ответственностью стала прослеживаться не столь четко как ранее. Более того, юридическую ответственность стали воспринимать как новую дополнительную обязанность (обременение)*(128) или как новое правоотношение*(129). На изменения в понимании юридической ответственности, произошедшие в гражданско-правовой науке, незамедлительно отреагировало гражданское законодательство. В Гражданском кодексе РСФСР от 12 июня 1964 г.*(130) (далее - ГК РСФСР 1964 г.) используются уже термины "солидарное обязательство", "солидарная обязанность" и т.п. Термин "ответственность" применительно к характеристике обязательства или обязанности практически не применяется. Аналогичный подход прослеживается в ГК РФ. В связи с тем, что законодатель отказался от использования терминов "долевая ответственность", "солидарная ответственность" и т.п., эти термины стали значительно реже использоваться и в научных работах. Ученые, занимающиеся проблемами ответственности, не стремились четко прослеживать связь между юридической обязанностью и юридической ответственностью так, как поступали их предшественники.

Несмотря на указанные изменения в понимании юридической ответственности и в гражданском законодательстве, между юридической ответственностью и юридической обязанностью продолжает сохраняться неразрывная связь, которая прослеживается на примере субсидиарной ответственности. В настоящее время этот термин широко используется в науке гражданского права и гражданском законодательстве. Однако он не вписывается в ставшее традиционным для гражданского права понимание ответственности, как негативных для правонарушителя последствий совершенного им деяния. Субсидиарная ответственность предполагает предусмотренную законом или договором обязанность третьего лица исполнить обязательство за должника*(131). При этом третье лицо не рассматривается в качестве правонарушителя.

Вместе с тем, необходимо учитывать, что правовая наука не может оперировать "голыми" дефинициями. В противном случае неизбежно произойдет ее отрыв от практики, и она потеряет всякую ценность. Поэтому было бы целесообразно оставить за пределами данного исследования всякие попытки определить понятие юридической ответственности с использованием семантических методов и иных средств, не основанных на действительном и всестороннем анализе действующего законодательства и практики его применения. В этой связи мы солидарны с утверждением О.Э. Лейста о том, что анализ терминов, формулировок и определений безусловно важен, поскольку позволяет юристам говорить на одном языке и влечет единообразное применение закона на практике. Вместе с тем столь же очевидно, что нельзя подменять лингвистическими изысканиями действительное изучение права, практики его применения, потребностей и перспектив развития*(132).

С другой стороны, в действительно научном исследовании, претендующем на определенную новизну и значимость, не следует ограничиваться простым комментированием действующего законодательства и практики его применения. В его рамках необходимо, исследовав объективные проявления права, выявить фундаментальные тенденции его развития, увязав их с потребностями личности, коллектива и общества.

Новые взгляды и представления, возникающие в правовой науке, неминуемо отражаются в законодательстве и с еще стремительнее в практике его применения, что, в свою очередь, влечет изменение в предмете исследования и порождает новые воззрения. Данный процесс является бесконечным, и именно он позволяет правовой науке развиваться. Вместе с тем, описанный процесс создает и определенные трудности, связанные с нестабильностью понятийно-категориального аппарата.

2. Другой аспект данной проблемы заключается в многозначности некоторых терминов. Основная опасность не в том, что законодатель может использовать одни и те же термины для обозначения различных понятий, данная опасность сравнительно просто устраняется посредством толкования законодательных актов. Опаснее то, что сторонники различных концепций юридической ответственности вкладывают в используемые слова разное значение. Более того, подчас они пользуются терминологией других наук (философии, психологии, социологии и т.п.), что без специального уточнения создает дополнительные трудности в их понимании.

3. Исследователи юридической ответственности также сталкиваются с проблемой ее соотношения как родового понятия с отдельными ее видами. Так, подчас проблемы, имеющие значение только для отдельных отраслевых юридических наук, выносятся на общетеоретической уровень, что затрудняет формирование целостного представления о юридической ответственности. Примером может служить проблема безвиновной ответственности в гражданском и финансовом праве.

С другой стороны, общая теория права не в полной мере использует достижения отраслевых наук в области исследования юридической ответственности. Так, в гражданском и административном праве неоднократно указывалось на тождественность понятий "неисполнение обязанности" ("ненадлежащее исполнение обязанности") и "правонарушение". В то время как в общей теория права используется исключительно термин "правонарушение", что несколько оттеняет взаимосвязь между юридической ответственностью и юридической обязанностью, исполнение которой она призвана обеспечить.

Недостаточная критичность при определении понятия юридической ответственности влечет сочетание в в данном понятии особенностей ответственности, характерной для отдельных отраслевых наук. При этом зачастую данные особенности, включенные в общее понятие юридической ответственности, могут противоречить друг другу. Общее определение юридической ответственности должно быть в равной мере применимо ко всем ее видам. Такая однотипность применения общего понятия юридической ответственности к отдельным ее видам должна опираться на действительно объективную основу.

Проблема понимания юридической ответственности имеет два аспекта. С одной стороны, предметом научной дискуссии является сущность ответственности и, как результат, момент ее возникновения. В зависимости оттого, что рассматривается в качестве сущности юридической ответственности и каков момент ее возникновения, ученых, исследовавших данную проблему, условно можно разделить на два лагеря: сторонников только негативной (ретроспективной) ответственности (О.С. Иоффе, М.Д. Шаргородский, Л.С. Явич и др.) и сторонников ответственности двухаспектной, включающей в себя как негативную, так и позитивную составляющие (Р.И. Косолапов, В.С. Марков, Н.И. Матузов, П.Е. Недбайло, Н.А. Слободчиков и др.). Одним из основных предметов спора между учеными является отрицание или, напротив, признание ответственности еще до нарушения каких-либо норм. В научной литературе последних лет по юридической ответственности в сфере публичных финансов наибольшее распространение получили взгляды представителей ретроспективной концепции ответственности*(133). Вместе с тем в работах последних лет по финансовому праву находит свое отражение идея единства ответственности как правовой категории, включающей в себя негативную и позитивную составляющие*(134).

С другой стороны, научная дискуссия развернулась в отношении роли и места юридической ответственности в механизме правового регулирования. Здесь разброс мнений несколько шире. Некоторыми учеными ответственность воспринимается в качестве правоотношения, другие ее рассматривают как право на применение принудительных мер, третьи - как обязанность правонарушителя претерпеть неблагоприятные последствия своего противоправного поведения, и т.д.

Оба аспекта данной проблемы неразрывно связаны и не могут исследоваться отдельно друг от друга. Невозможно определить место и роль юридической ответственности в механизме правового регулирования, не уяснив ее сущности. В тоже время нельзя с уверенностью указать момент возникновения юридической ответственности, не установив ее значение в процессе правового воздействия на общественные отношения.

Как отмечалось, длительная дискуссия среди юристов по проблеме понятия юридической ответственности так и не привела к выработке единой точки зрения по данной проблеме. До настоящего времени в отечественном правоведении нет единого определения понятия "юридическая ответственность". При этом каждая теория использует свой понятийно-категориальный аппарат, позволяющий осуществить содержательный анализ предмета исследования на ее собственном языке*(135), что значительно усложняет их сравнительный анализ. Вместе с тем понятие юридической ответственности - основная дефиниция всей теории ответственности, ее конструкция определяет правовое и организационное наполнение конкретных механизмов ответственности, место и роль юридической ответственности в системе права. Поэтому-то, что следует понимать под термином "юридическая ответственность", является вопросом методологи настоящего исследования, требующего всестороннего и глубокого рассмотрения. Только уяснив понятие юридической ответственности, возможно перейти к рассмотрению отдельных ее видов, в том числе. финансовой ответственности.

Впервые проблемы ответственности (responsibility) заинтересовали представителей западно-европейской и американской юриспруденции. При этом первоначально западные юристы связывали понятие ответственности с идеей наказания (punishment) и вменения в вину (imputability). Так, еще в 1865 г. Д.С. Милль утверждал, что "ответственность означает наказание" ("Responsibility means punishment")*(136). В 1876 г. Брэдли опубликовал эссе собственного этического исследования "The Vulgar Notion of Responsibility in Connexion with the Theories of Free-Will and Necessity" ("Общее понятие ответственности в связи с теорией свободы воли и необходимости"), в котором он, правда с некоторыми оговорками, соглашается с утверждением Д.С. Милля, но объясняет ответственность (responsibility) и следование закону (accountability) в терминах вменения в вину (imputability). Указанная тенденция в исследовании проблем ответственности сохранилась и в работах зарубежных юристов прошлого века, среди которых следует упомянуть Г.Л. Харта, Д. Эорси и др.

Большинство отечественных ученых видят в юридической ответственности меру государственного принуждения, реакцию государства на совершенное правонарушение. Ответственность как мера государственного принуждения, по мнению данных авторов, выражается в осуждении правонарушения, в установлении, для правонарушителя определенных отрицательных (неблагоприятных) последствий в виде ограничений (лишений) личного и имущественного характера. Так, О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский*(137) определяли юридическую ответственность как меру государственного принуждения, основанную на юридическом и общественном осуждении поведения правонарушителя и выражающуюся в установлении для него определенных отрицательных последствий в виде ограничений личного и имущественного порядка. Только сочетание этих трех элементов создает юридическую ответственность*(138). Аналогичную точку зрения высказывают и другие авторы. Так, И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшин определяют юридическую ответственность, как государственное принуждение к исполнению требований права, содержащее осуждение деяний правонарушителя государством и обществом*(139). По мнению Л.И. Спиридонова, юридические последствия правонарушения, которые с государственным принуждением не связаны, юридической ответственностью не являются. Она есть реакция общества и государства на правонарушение. Поэтому выступает как мера государственного принуждения, которая выражается в отрицательных последствиях для правонарушителя, наступающих в виде ограничений личного или имущественного порядка*(140).

Р.О. Халфина рассматривает юридическую ответственность в качестве последствий правонарушения, выражающихся в возникновении новых обязанностей у правонарушителя или в видоизменении ранее существовавших*(141). Эта точка зрения поддерживается многими исследователями. Так, В.И. Гойман-Червонюк полагает, что юридическая ответственность означает претерпевание правонарушителем каких-либо лишений, стеснение его свободы, умаление чести, достоинства, влечет издержки имущественного характера. При этом юридическая ответственность с его точки зрения есть кара. Она представляет для правонарушителя новую юридическую обязанность, которой для него до правонарушения не существовало*(142).

В приведенных воззрениях на юридическую ответственность можно выделить ряд существенных моментов: во-первых, ответственность неразрывно связана с правонарушением; во-вторых, она выражается в применении к правонарушителю государственного принуждения; в-третьих, в самом акте применения принуждения содержится осуждение деяния правонарушителя*(143).

В рамках рассматриваемого понимания юридической ответственности ведется дискуссия о том, каким образом выражается государственное принуждение при реализации юридической ответственности. Так, специфика юридической ответственности, по мнению О.С. Иоффе, состоит в том, что это не любое властно-принудительное воздействие государства, а воздействие наказывающее. Следовательно, основной чертой, определяющей сущность юридической ответственности, является наказание, кара за совершенное правонарушение. Правовая ответственность - особая государственно-принудительная мера, обрушивающая на ответственного субъекта существенно новые, дополнительные обременения, заключающиеся либо в лишении права, либо в возложении дополнительной обязанности (например, уплатить неустойку), либо в лишении права, соединенном с возложением дополнительной обязанности (например, лишение свободы как мера уголовного наказания). Ответственность как форма государственного принуждения, в отличие от иных государственно-принудительных мер, указана лишь в штрафных (карательных) санкциях. Поэтому их реализация - не что иное, как ответственность*(144).

Как реализацию санкции юридической нормы трактует ответственность и С.Н. Братусь, однако подчеркивает, что основное - это обеспечение исполнения обязанности. Юридическая ответственность, по его мнению, - это та же обязанность, но принудительно исполняемая, если лицо (гражданин или организация), на котором эта обязанность лежит, не выполняет ее добровольно*(145). С.Н. Братусь отрицает в понимании ответственности ее трактовку как кару, наказание. С его точки зрения, характеристика ответственности как кары, наказания является односторонней, и потому не целесообразно распространять черты ответственности, присущие уголовному и административному праву, на те общественные отношения, которые регулируются гражданским правом, а также трудовым, семейным и другими отраслями права. Если обеспечить исполнение нарушенной обязанности невозможно, то у правонарушителя возникает новая обязанность, которая должна быть исполнена. Он должен нести наказание (в уголовном праве), выплатить неустойку или возместить убытки (в гражданском праве)*(146).

Схожей позиции придерживается Л.С. Явич. При простейшем подходе, по его мнению, юридическая ответственность - это применение соответствующей санкции нарушенной правовой нормы*(147).

В наиболее разработанном виде у сторонников этой концепции понятие ответственности является более широким. Так, О.Э. Лейст утверждает, что понятие ответственности по своему объему шире понятия "применение санкции", поскольку включает такие проблемы, как квалификация правонарушения, гарантии достижения объективной истины по делу, применение мер пресечения (обеспечения), права лица, обвиняемого в правонарушении, основания освобождения от ответственности, "состояние наказанности" при реализации штрафных, карательных санкций и ряд других*(148). Известно, что понятие всегда шире его определения, поэтому, учитывая дополнения О.Э. Лейста, все же можно резюмировать эту концепцию: ответственность есть применение санкции.

Понимание юридической ответственности как применения санкции (взыскания) разделяется многими учеными, исследовавшими проблемы ответственности в рамках отдельных отраслевых наук. К примеру, Д.Н. Бахрах рассматривает административную ответственность как применение, реализацию административных взысканий за административные проступки субъектами функциональной власти на основании и в порядке, установленных административным правом*(149).

В 70-80 годы ХХ века на основе обобщения рассмотренных выше концепций юридической ответственности была предпринята попытка представить ее в качестве правового отношения (А.И. Санталов, Н.А. Галаган и др.). Сторонники этой теории полагают, что содержание юридической ответственности как правоотношения состоит в вынужденном претерпевании виновным лицом отрицательных последствий совершенного им правонарушения в форме государственного порицания и принуждения его к этому со стороны специально уполномоченных государственных органов*(150). Близки к приведенной концепции юридической ответственности как правоотношения, взгляды другой значительной части ученых (С.С. Алексеев, Я.М. Брайнин, В.И. Курляндский, А.А. Пионтковский и др.), которые полагают, что юридическая ответственность представляет собой применение к виновному лицу государственного принуждения за совершенное им правонарушение*(151). При этом данный процесс реализуется через особое охранительное правоотношение*(152). Несмотря на схожесть позиций А.И. Санталова и Н.А. Галагана, с одной стороны, и С.С. Алексеева и его сторонников - с другой, эти позиции нуждаются в разграничении. Первая группа ученых видит в юридической ответственности правоотношение, в то время как представители второй рассматривают юридическую ответственность как меру государственного принуждения, реализуемую через специальное охранительное правоотношение, само по себе ответственностью не называемое.

Среди сторонников концепции, согласно которой юридическая ответственность является правоотношением или реализуется через него, идут споры о месте такого правоотношения в механизме правового регулирования, о его юридической природе и о моменте возникновения. Так, Б.Т. Базылев считает, что юридическая ответственность - это динамическое правоотношение, возникающее из факта правонарушения между государством и правонарушителем*(153). Рассматривая юридическую ответственность как развивающееся материальное правоотношение, указанный автор выделяет в нем три стадии: становления (первоначальное развитие), конкретизации и реализации (осуществление). Первая стадия начинается с правонарушения и реализуется в юридическом процессе как стадия предварительного расследования преступления, досудебной подготовки гражданского дела к слушанию, расследование административного правонарушения или разбирательство дисциплинарного проступка. На стадии конкретизации выносится акт о наказании. На последней стадии осуществляется фактическая реализация карательного воздействия, предписанного актом о наказании; причем в этой стадии, по мнению Б.Т. Базылева, заключается смысл существования юридической ответственности, в ней юридическая ответственность материализуется. Таким образом, правоотношение ответственности заканчивается на стадии реализации наказания*(154). Изложенное видение юридической ответственности разделяется также и некоторыми другими авторами*(155).

Существует и иная точка зрения, высказанная И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшиным, отмечающих, что юридическая ответственность и правоотношение не совпадающие понятия. Охранительные правоотношения порождаются самим правонарушением. Юридическая же ответственность возникает лишь после установления объективного факта правонарушения (его признания) компетентными органами или лицами. Охранительное правоотношение реализуется в двух стадиях. На первой стадии - разбирательства - устанавливается факт совершения правонарушения. На второй - возложении и реализации юридической ответственности - непосредственно осуществляется ответственность правонарушителя*(156).

Я.М. Брайнин утверждает, что юридическая ответственность как конкретное правоотношение, возникает с момента привлечения лица к ответственности (в уголовном праве - с момента привлечения правонарушителя в качестве обвиняемого)*(157). П.Е. Недбайло связывает момент возникновения юридической ответственности с вынесением решения (приговора), признающего факт правонарушения, совершенного определенным лицом.*(158)

Нет единства мнений также относительно неблагоприятных последствий, которые обязан нести правонарушитель. Так, с точки зрения М.М. Агаркова*(159) и С.Н. Братуся*(160), в дальнейшем развитой И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшиным, из того факта, что у правонарушителя не возникает новых обязанностей и он не теряет тех или иных прав, совсем не следует, что он не несет никаких лишений. Если его принуждают к исполнению обязанностей, значит, с него спрашивают отчет о совершенном деянии, осуждают его за это деяние, если есть вина, заставляют выполнить правовую обязанность помимо воли*(161). Однако данная позиция была подвергнута критике первоначально со стороны О.С. Иоффе, отмечавшего, что государственное принуждение может применяться независимо от вины лица, не исполнившего возложенную на него обязанность, в то время, как юридическая ответственность имеет место только при ее наличии.*(162) В дальнейшем в полемику по рассматриваемому вопросу вступил Н.С. Малеин, считавший, что любая норма права обеспечивается государственным принуждением. Однако из этого не следует, что все нормы права представляют собой институт ответственности. В противном случае произошло бы отождествление правого регулирования в целом и ответственности как одного из его институтов*(163). То есть принудительное исполнение обязанности само по себе ответственностью не является. Главное предназначение юридической ответственности заключается в принуждении к соблюдению норм права, в воздействии на правонарушителя, с тем, чтобы выработать у него мотивы сознательного правопослушного отношения к правовым предписаниям*(164).

Меры государственного принуждения С.С. Алексеев подразделяет на профилактические и превентивные средства, а также юридические санкции. Социальное назначение правового принуждения, выражающегося в санкциях, ему видится в их правоохранительной роли. В своих работах он и его последователи пришли к выводу о том, что необходимо отграничивать меры принуждения к исполнению обязанности, направленные на восстановление нарушенных прав потерпевшего (меры защиты субъективных прав и обеспечения исполнения обязанностей), от иных, выраженных в новых, обременяющих лицо обязанностях, то есть, мер юридической ответственности. Меры защиты субъективных прав обеспечивают их восстановление и при отсутствии вины лица, нарушившего эти права. Юридическая же ответственность связана с виновным правонарушением, чем и объясняется возложение на правонарушителя обременений - наказания, штрафных и иных лишений и дополнительных обязанностей*(165). Наиболее важная отличительная черта юридической ответственности - претерпевание санкций, имеющих преимущественно штрафной характер*(166). Эту концепцию восприняли С.Н. Кожевников, В.Д. Ардашкин, Б.Т. Базылев, О.А. Красавчиков и др.

Идея позитивной ответственности возникла в 60-е годы прошлого века. Ее базовые положения были разработаны представителями философской науки. Позитивная ответственность рассматривалась как признак развития социалистических общественных отношений. Так, Р.И. Косолапов и В.С. Марков, подвергая критике традиционное понимание юридической ответственности как последствия противоправного поведения утверждали, что появление новых общественных отношений при социализме выдвигает на передний план позитивное содержание ответственности и соответственно ставили проблему ее исследования именно в данном аспекте*(167). Сторонники позитивной ответственности исходят из того, что право призвано быть позитивным стимулятором активной позиции субъекта права, способствовать тому, чтобы государство, в конечном счете, переросло в полностью самоуправляемое общество, основанное на моральных регуляторах. Ответственность - это не только средство, предотвращающее нарушение правовых норм, но и средство, стимулирующее активное поведение субъекта права, средство воспитания у него сильных внутренних регуляторов как наиболее эффективных гарантов общественного поведения*(168). Так, с точки зрения Н.И. Матузова, без категории позитивной ответственности правовая система была бы крайне неустойчивой, как и положение личности в ней. Государство закрепляет позитивную ответственность в законах. Устанавливает ее в качестве особого правового института, призванного оказывать общее, организующее и дисциплинирующее воздействие на участников общественных отношений, их ответственное, глубоко осознанное поведение*(169).

Одним из первых идею "позитивной ответственности" в юридической науке выдвинул П.Е. Недбайло, отметивший, что социальный смысл такой ответственности состоит в деятельности, соответствующей объективным требованиям данной ситуации и объективно обусловленным идеалам времени, а в содержание позитивной ответственности входит самостоятельная и инициативная деятельность в рамках правовых норм и тех идеалов, для достижения которых нормы изданы*(170). Позднее, в работах сторонников позитивной ответственности стала просматриваться мысль о том, что данная ответственность является обязанностью. Так, Б.Л. Назаров видит в позитивной ответственности обязанность осуществления предусмотренной нормами права полезной для общества деятельности. Реализация юридической ответственности, по существу, всегда есть исполнение юридической обязанности*(171).

Примерно такую же позицию занимает Л.В. Пятаков, отметивший в процессе исследования ответственности по трудовому праву, что начала юридической ответственности равным образом сопровождают категорию трудовой дисциплины, как обязанности добросовестно трудиться в избранной области общественно полезной деятельности, а может быть, все более сливаются с ней*(172).

Особо следует остановиться на "семантическом" толковании юридической ответственности. Трактовка юридической ответственности как регулируемой правом обязанности дать отчет в своих действиях (ответить за них) принадлежит В.А. Тархову, по мнению которого, истребование отчета - основной признак и сущность ответственности, а последует ли за отчетом осуждение или наказание - это уже другой вопрос. Когда общественные отношения осуществляются нормально, ответственность существует, но не проявляется. Когда же нарушаются правила поведения, то появляется необходимость в авторитарном призвании лица к ответственности. Ответственность является объективной необходимостью, не зависящей от сознания, которую люди способны познавать и в соответствии с этим поступать правильно, а потому субъективным основанием ответственности является чувство ответственности. В.А. Тархов утверждает, что и в отношении настоящего и будущего, а не только прошлого ответственность как долг, обязанность является юридическим регулятором поведения людей*(173).

Интерес представляет следующее понимание ответственности, предложенное М.А. Красновым. Ему ответственность представляется как связь между двумя субъектами, при которой одна сторона, обладающая свободой воли и выбора, обязывается в силу своего правового положения строить поведение в соответствии с ожидаемой моделью, в другая сторона контролирует и оценивает такое поведение и его результаты, а в случае отрицательной оценки и наличия вины вправе определенным образом реагировать*(174). Приведенное определение ответственности исходит из необходимости оценить поведение обязанного лица, и такая оценка составляет существо ответственности.

Б.Л. Назаров расценивает позитивный аспект ответственности не последствиями нарушенного порядка, а качеством стимулятора необходимого, с точки зрения интересов общества и сограждан, поведения, исполнения долга, возложенных обязанностей, положительных социальных ролей*(175).

Ряд ученых-юристов, занимающихся данной проблемой, пытались раскрыть суть позитивной ответственности через психологический аспект. Такой подход имеет несколько разновидностей. З.А. Астемиров писал о существовании объективной и субъективной сторон ответственности. Под объективной стороной им понимается выражение нормативно сформулированного требования и применения санкций, причем как положительного, так и отрицательного свойства. С субъективной стороны, ответственность, по его мнению, представляет собой преломление указанного требования в сознании личности и психологии людской общности, усвоение ими социальных норм и императивов, выработку у них социально-позитивной мотивации и, наконец, сообразование с социальными нормами и требованиями своего поведения и поступков, практической жизнедеятельности (образа жизни), а в случае нарушения этих норм и требований - реальную подотчетность соответствующей инстанции и необходимость подвергнуться санкции отрицательного, взыскательного характера. Здесь налицо субъективная ответственность, доведенная до потенциальных и конкретных носителей*(176).

Другие ученые пытаются объяснить позитивную ответственность через категорию психологического отношения. Так, В.Н. Кудрявцев и Б.М. Лазарев определяют ответственность в позитивном смысле как ответственное отношение к выполнению своих трудовых функций, к решению научных, производственных, социальных задач, к любому делу, порученному человеку персонально или же коллективу*(177). Аналогичную позицию занимает Н.Г. Кобец, говоря о сознательном отношении личности к исполнению своих обязанностей перед обществом*(178). О позитивной ответственности как об осознании долга, необходимости выполнять обязанности писал также М.С. Строгович. Юридическая ответственность, по его мнению, есть прежде всего ответственное отношение человека к своим обязанностям, ответственность за правильное выполнение лицом возложенных на него законом обязанностей. Если же обязанность не выполнена, наступает ответственность в ее негативном значении - принуждении, взыскании, наказании*(179).

Существует точка зрения, согласно которой позитивная ответственность окончательно переводится в плоскость внутреннего императива. Такую позицию отстаивали В.А. Масленников, который ввел категорию правового долга*(180) и З.Г. Крылова, трактующая ответственность за порученное дело как моральный долг, моральную обязанность, которая лишь при нарушении становится юридической*(181).

Некоторые ученые отмечают, что сторонники позитивного направления оперируют нравственными категориями, наполняя содержание последней нравственными характеристиками, присущими не праву, а морали. По утверждению Н.С. Малеина, сторонники позитивной ответственности выводят понятие ответственности за границы права: сознание, чувства, мораль - категории неправовые. В подлинно юридическом смысле ответственность есть реакция на правонарушение. Как особый правовой институт, она обладает характерными признаками: государственное принуждение, осуждение правонарушения и его субъекта, наличие неблагоприятных последствий для правонарушителя. Поскольку позитивная ответственность - категория сознания, правосознания, но не собственно права, она не имеет практической реализации. Юридическая же ответственность базируется на принудительной силе права, что означает возможность государственного принуждения*(182).

Позитивную ответственность также рассматривают в качестве общего правоотношений. Издание нормативного правового акта, содержащего позитивные обязывания и запреты, создает у граждан правовую обязанность поступать определенным образом. Между государством и гражданином на основе этих норм возникает правовая связь. Государство, в лице его органов, получает право требовать от граждан соответствующего поведения, а граждане должны действовать согласно правовым предписаниям. Налицо правовая связь, представляющая общее правовое отношение позитивной ответственности*(183).

Неприятие позитивной ответственности аргументируется ее противниками чаще всего тем, что она не может быть формализована, представляя собой понятие не юридическое, а скорее образное, в политическом смысле, что данная категория не сопряжена с государственным принуждением*(184). В частности, П.А. Варул и И.Н. Грязин по этому поводу писали, что, во-первых, в отличие от других форм социальной ответственности, правовая ответственность взаимосвязана с четко определенным и конечным (хотя и не всегда малым) количеством норм и соответствующим множеством обязанностей. Не существует правовой ответственности, когда нет норм в виде четкого юридического предписания. Тем самым объем сферы правовой ответственности имеет четкие рамки и является, по сравнению с иными формами, более ограниченным. Во-вторых, реализация юридической ответственности обеспечивается государственным принуждением, то есть является следствием общеобязательности. Из этого качества вытекает то обстоятельство, что ход реализации ответственности облечен в точно определенную процессуальную форму. При других формах социальной ответственности это качество отсутствует*(185).

Концепция двухаспектной ответственности вызвала критику не только сторонников чистых негативистов, в принципе отвергающих существование позитивной ответственности, но и тех, кто признает позитивную ответственность, но не как аспект, а как самостоятельный вид ответственности, то есть доводит наметившийся разрыв целостной категории до логического конца. Наиболее ярким выразителем последнего взгляда является О.Э. Лейст. По его мнению, обозначение различных явлений и связей одним термином "ответственность" породило представление о том, что позитивная и негативная ответственность - два аспекта одного понятия. Такое представление ведет к попыткам определить понятие в целом, в результате чего качество позитивной ответственности переносится на юридическую ответственность за правонарушение и наоборот. В рассуждениях о двух аспектах одного понятия упускается из виду, что "позитивная" или "активная" ответственность нередко очень отдаленно, опосредованно связана с ответственностью за правонарушение. Поэтому взгляд на позитивную ответственность лишь как на другой аспект ответственности негативной опасен непомерным смещением акцентов, в результате чего, например, ответственность депутата перед избирателями будет выглядеть только как возможность его отзыва*(186).

О.Э. Лейст категорично разделяет категорию ответственности на две, полностью самостоятельные. Он вводит в научный оборот новое понятие "управленческая ответственность", имеющее природу позитивной ответственности, отличную от природы ответственности за правонарушение (юридической ответственности). В его работах конструкция управленческой ответственности включает в себя три формы: 1) конститутивная ответственность, вытекающая из самого факта появления в установленном порядке ответственного органа или лица (избрание, назначение и т.п.); 2) функциональная ответственность, проистекающая из определения задач, целей соответствующего органа, наделяя его необходимыми правомочиями, за надлежащую реализацию которых он несет ответственность; 3) персональная ответственность, означающая точную определенность круга дел работника, порученных ему операций, заданий, практических работ*(187).

Суждение о том, что два аспекта юридической ответственности не могут быть охвачены одним понятием, высказывают и другие авторы. Так, М.А. Краснов, признавая существование двух аспектов ответственности в праве, выступает против попыток отразить в одном общем понятии их сущность*(188). Т.Н. Радько писал, что нельзя не видеть, что между ответственностью в позитивном и негативном плане существует диалектическое единство противоположностей*(189). Хотя, в отличие от О.Э. Лейста, названные авторы настаивают на единстве юридической ответственности как правовой категории.

Изначально необходимо оговориться, что автор выступает за широкое понимание юридической ответственности, не ограничивающееся исключительно ее карательной ролью. Рассматриваемое понятие является более многогранным. Утверждение о том, что юридическая ответственность возникает только после правонарушения и является реакцией на него, представляется некорректным, поскольку в нем не в полной мере отражается социальное назначение ответственности. Именно уяснением социального назначения юридической ответственности необходимо продолжить анализ приведенных точек зрения на нее.

Наиболее общим образом социальное назначение юридической ответственности следует определить как обеспечение правомерного поведения участников общественных отношений. В этом сходятся буквально все ученые, когда-либо занимавшиеся проблемами юридической ответственности. Однако большинство из них ограничивается констатацией данного обстоятельства и не предпринимает попытки установить, в чем состоит суть правомерного поведения.

Известно, что право регулирует не всякое поведение, а только некоторые его виды, имеющие важное общественное значение. Будучи закрепленным в правовой норме (в позитивной или негативной форме), такое поведение становится юридически значимым, т.е. порождает те или иные юридические последствия, поощряется государством или, напротив, пресекается им. Если общество и государство заинтересованы в определенном поведении граждан и организаций, если данное поведение признается полезным, необходимым или возможным, то происходит позитивное правовое закрепление такого поведения, в правовых нормах устанавливаются поощрения за него. Соответственно, поведение, вредное для общества и государства, запрещается, а за нарушения таких запретов устанавливаются взыскания, т.е. происходит негативное правовое закрепление такого поведения*(190).

В зависимости от того, какая форма правового закрепления поведения участников общественных отношений (позитивная или негативная) применяется, такое поведение делится на правомерное и противоправное. Юридическая ответственность призвана обеспечить правомерное поведение и не допустить противоправное. Но где проходит граница между поведением правомерным и противоправным? Как справедливо отмечает В.Н. Кудрявцев, данная граница пролегает там, где начинается неисполнение своих обязанностей*(191). Аналогичной позиции придерживается И.С. Самощенко, указывающий на то, что деяние противоправно, если оно представляет собой неисполнение юридической обязанности*(192). Из сказанного следует, что социальное назначение юридической ответственности можно определить как обеспечение исполнения юридических обязанностей. Этот вывод наиболее последовательно прослеживается в работах М.М. Агаркова и С.Н. Братуся. Последний подчеркивал, что "...юридическая ответственность - это та же обязанность, но принудительно исполняемая, если лицо (гражданин или организация), на котором эта обязанность лежит, не исполняет ее добровольно..."*(193).

В работах большинства других представителей ретроспективной концепции юридической ответственности указанная зависимость прослеживается недостаточно четко, поскольку в них акцентируется внимание на правонарушении как основании юридической ответственности и остается в стороне то обстоятельство, что именно неисполнение юридической обязанности составляет суть правонарушения. Следовательно, оттеняется та взаимосвязь, которая существует между юридической ответственностью и юридической обязанностью.

Второй вопрос, на который необходимо ответить, рассматривая понятие юридической ответственности, состоит в том, какими же средствами обеспечивается исполняемость юридических обязанностей, в том числе финансовых. В этой части представители практически всех концепций юридической ответственности сходятся на том, что таким средством является государственное принуждение. Данное утверждение не вызывает возражений даже со стороны представителей теории позитивной ответственности. Это может указывать только на то, что государственное принуждение признается в качестве одного из ключевых признаков юридической ответственности всеми специалистами в этой области. Применительно к государственному принуждению споры идут только в отношении вопроса о том, все ли меры государственного принуждения направлены на обеспечение реализации юридической ответственности или только те из них, которые закреплены в санкциях правовых норм.

Вместе с тем было бы неверно отождествлять юридическую ответственность и государственное принуждение в целом или в части применения отдельных его мер. Юридическая ответственность, обеспечение правомерного поведения и государственное принуждение соотносятся как социальное явление, его цель и средство достижения такой цели. Как справедливо полагает Г.В.Ф. Гегель: "...суть дела исчерпывается не своей целью, а своим осуществлением, и не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением..."*(194). Из сказанного следует, что реализация цели (т.е. применительно к юридической ответственности - правомерность поведения всех и каждого из участников общественных отношений) требует определенной деятельности (государственного принуждения), а также средств (мер государственного принуждения), при помощи которых цель объективируется. Г.В.Ф. Гегель отмечает, что благодаря деятельности и средствам сама цель, хотя, будучи совершенно частной и субъективной, превращается в объективную, т.е. она становиться явлением*(195). Применительно к теме настоящего исследования это означает, что обеспечение правомерного поведения участников общественных отношений становится юридической ответственностью благодаря государственному принуждению и его мерам.

Сложно согласиться с теми теориями, в которых отождествляются ответственность и наказанием, когда в качестве сущности юридической ответственности рассматривается кара. Меры государственного принуждения, выраженные в санкциях правовых норм, как абсолютно верно отмечается большинством авторов, могут носить и карательный (штрафной), и правовосстановительный характер, в силу чего было бы неверно ограничивать содержание юридической ответственности только карой. Вместе с тем следует согласиться с теми авторами, которые связывают юридическую ответственность с применением санкций правовых норм, поскольку именно в них находят свое закрепление те меры государственного принуждения, которые позволяют обеспечить правомерное поведение, т.к. именно они будут применены к лицу, которое уклоняется от исполнения своих обязанностей.

Однако было бы не совсем правильно говорить о том, что юридическая ответственность это есть применение санкции. Такое утверждение значительно сужает понятие ответственности, поскольку в стороне остается обеспеченная возможностью государственного принуждения потребность лица в правомерном поведении. Тем самым, такой подход в значительной степени отрицает ту связь, которая существует между юридической ответственностью и юридической обязанностью. В рамках данного подхода нельзя говорить об ответственности там, где нет применения принудительных мер, что, в свою очередь, противоречит буквальному толкованию ряда законодательных актов (например, в части субсидиарной ответственности в гражданском праве).

Правильнее считать, что применение санкции есть реализация юридической ответственности. Такой подход отодвигает момент возникновения юридической ответственности с момента совершения правонарушения (иными словами виновного неисполнения юридической обязанности) на момент возникновения самой юридической обязанности. Юридическая ответственность существует перманентно с момента возникновения юридической обязанности и до момента ее прекращения и начинает реализовываться, т.е. приобретать объективное наполнение в виде применения санкции, только в момент неисполнения такой обязанности при условии, что такое неисполнение не является следствием обстоятельств, независящих от воли обязанного лица.

Говоря о том, что юридическая ответственность имеет место в течение всего срока существования юридической обязанности, мы тем самым признаем ее одним из элементов последней. Именно таково место юридической ответственности в механизме правового регулирования. Следует согласиться с С.С. Алексеевым и его сторонниками, рассматривающими охранительное правоотношение, возникающее при применении санкции в качестве самостоятельного явления, не вызывающего ответственности. Действительно, при реализации юридической ответственности возникают новые правоотношения и составляющие их содержание права и обязанности, однако отождествление данных правоотношений с самой ответственностью было бы не верным, так как это порождает излишнее усложнение механизма правового регулирования. В данном случае не следует приумножать сущности без надобности*(196).

Не всеми учеными принимается во внимание субъективная сторона юридической ответственности, которую тем не менее необходимо проанализировать. Она состоит в осуждении правонарушения, в его отрицании со стороны участников общественных отношений. Сам правонарушитель, осознавая противоправность своего поведения, тем самым отрицает его как правомерное, допустимое обществом. В таком отрицании выражается сущность вины. Только возможность осознания правонарушителем своего поведения в качестве противоправного может порождать ответственность, поскольку осознанную потребность в правомерном поведении имеет только то лицо, которое представляет пределы такого поведения, видит границу, отделяющую его от противоправного.

Развитие техники, усложнение технологических процессов породили теорию безвинной ответственности. Впервые она была применена на практике в Великобритании. Так, в деле "Риналдс против Флетчера", рассматривавшемся в порядке апелляции в палате лордов в 1868 г., предметом разбирательства была следующая ситуация. Флетчер, владелец мельницы, построил водохранилище для улучшения работы своей мельницы. Вода из этого водохранилища случайно прошла по стволу заброшенной шахты и затопила смежную шахту Риналдса. В данном случае действия Флетчера не могли быть расценены как преднамеренное нанесение ущерба и проявление халатности, поскольку Флетчер просто не знал и не мог знать о существовании заброшенной шахты. Однако окончательное судебное решение было принято в пользу Риналдса. Оно обосновывалось тем, что предпринятое Флетчером "искусственное" накопление воды само по себе создавало определенный риск, за который тот должен нести ответственность*(197). После принятия Верховным судом Калифорнии решения по делу "Гринмэн против властей Юбы" в 1963 г., теория ответственности без вины стала преобладающим принципом ответственности в американском судопроизводстве*(198). Допускается ответственность без вины и российским законодательством (см., например, ст. 1079 ГК РФ).

За исключением некоторых авторов, юридическая ответственность понимается как целостная правовая категория, включающая в себя все аспекты ее проявления, как негативные, так и позитивные. Действительно, наиболее часто приходится сталкиваться с негативным проявлением юридической ответственности, когда речь идет о применении правовых санкций. Но нельзя не признать в качестве проявлений юридической ответственности случаи, когда лицо следует правовым предписаниям, добросовестно исполняет свои обязанности, в том числе страшась возможности применения к нему мер государственного принуждения.

Принимая во внимание все сказанное выше, необходимо отметить, что юридическая ответственность представляет собой элемент правоотношения, обеспечивающий неизбежность исполнения возложенной на лицо юридической обязанности, которая основывается на осуждении со стороны других лиц, государства и общества неисполнения такой обязанности, государственном принуждении и внутренней потребности данного лица в правомерном поведении. В этом качестве юридическая ответственность является необходимым элементом любого правоотношения. При реализации юридической ответственности складывается новое охранительное правоотношение, которое при этом нельзя отождествлять с ответственностью.

Следует отметить, что основанием реализации юридической ответственности, безусловно, является правонарушение, в то время как сам процесс реализации осуществляется в рамках специального охранительного правоотношения. Таким образом, говоря о том, что юридическая ответственность является перманентным свойством (элементом) любого правоотношения, поскольку обеспечивает исполнение составляющей содержание такого правоотношения юридической обязанности, необходимо указать, что реализация юридической ответственности всегда носит ретроспективный характер, т.е. осуществляется после совершения соответствующего правонарушения.

Исполнение финансовых обязанностей может обеспечиваться различными видами ответственности: административной, уголовной, имущественной, дисциплинарной, материальной, финансовой. Финансовая ответственность является наиболее распространенной в сфере публичных финансов, именно она в наибольшей степени отражает специфику финансово-правового регулирования. Иные виды ответственности в финансовом праве носят вспомогательный характер и используются только в тех случаях, когда при помощи средств финансовой ответственности не могут быть достигнуты цели финансово-правового регулирования. Финансовая ответственность воздействует непосредственно на субъекта публичных финансов, обеспечивая его правомерное поведение. В то время как уголовная, административная и дисциплинарная ответственность воздействуют на его должностных лиц.

Цель настоящего параграфа заключается в обосновании понятия "финансовая ответственность". Оно стало широко использоваться в юридической*(199) и экономической*(200) литературе, а также в законодательстве*(201) и правоприменительной практике*(202) с начала 90-х годов прошлого века. Однако до настоящего времени вопрос о существовании финансовой ответственности остается спорным, причем судебно-арбитражная практика порой идет по пути ее отрицания*(203). Данная тенденция прослеживается также и в научной, научно-практической и учебной литературе, особенно в среде практикующих юристов*(204) и специалистов в области административного права*(205).

Противники финансовой ответственности в пользу своей точки зрения приводят следующие доводы:

1. Ответственность, применяемая в сфере публично-правовых отношений, носит административный характер. Поскольку общественные отношения, возникающие в сфере публичных финансов, имеют публично-правовую природу, постольку и ответственность, применяемая за финансовые правонарушения, является административной. Так, Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа, рассматривая дело N А52-426/2000/2, в своем постановлении от 25 июля 2000 г. указал: "...как следует из содержания Указа (Указа Президента РФ 23 мая 1994 г. N 1005 - Е.А.), предметом его регулирования являются отношения не гражданско-правового, а публично-правового характера, в связи с чем предусмотренная им ответственность в части взыскания штрафа в 2-кратном размере суммы произведенного платежа за осуществление расчетов наличными денежными средствами с другими предприятиями, учреждениями, организациями сверх установленных предельных сумм также является публично-правовой, то есть административной". Аналогичный вывод был сделан тем же судом в постановлении от 17 апреля 2000 г. при рассмотрении дела N 4200.

2. Некоторые специалисты в области административного права отрицают существование финансовой ответственности на основании анализа законодательства о налогах и сборах. При этом предметом исследования в этом случае является не в целом данная отрасль законодательства, а только раздел VI НК РФ*(206). Основным их доводом является то, что ответственность за нарушение законодательства о налогах и сборах, предусмотренная разделом VI НК РФ, является штрафной (карательной) и в силу этого должна рассматриваться в качестве административной. Причину же появления "финансовой" ответственности указанные специалисты видят в том, что в начале девяностых годов прошлого века теория административного права и административное законодательство исключали ответственность юридических лиц, в качестве субъектов административной ответственности рассматривались только граждане*(207). В настоящее время, когда и в теории административного права, и в законодательстве признано, что субъектами административной ответственности могут быть как физические, так и юридические лица, причин для выделения "финансовой" ответственности не существует.

3. Другие ученые, рассматривавшие проблему соотношения финансовых санкций и административной ответственности, исходят из того, что финансовые санкции вообще не являются мерами юридической ответственности, а представляют собой административно-восстановительные меры, применяемые совместно с административным наказанием*(208).

Отрицание финансовой ответственности в научной литературе и на практике связано с тем, что до сих пор не было предпринято попытки в рамках теории финансового права обосновать ее существование, выявив ее характерные черты, качества и свойства. При этом широкое использование данного термина в научной и учебной литературе, в законодательстве и правоприменительной практике, порой в тех случаях, когда действительно речь не может идти о данном виде юридической ответственности, дискредитировали его, дали противникам финансовой ответственности возможность обосновать ее принципиальное отсутствие путем анализа конкретных законодательных актов и правоприменительных ситуаций, а не законодательства и правоприменительной практики в целом.

Рассмотрение понятия финансовой ответственности требует решения более общей проблемы, а именно классификации юридической ответственности, которая является одним из наиболее спорных вопросов современной теории права. Данная проблема вызывает не меньший научный интерес, чем понятие юридической ответственности.

Как правило, основанием классификации ответственности избирают отрасль права, к которой она относится. Руководствуясь данным основанием, различные исследователи выделяют уголовную, административную, гражданско-правовую (имущественную), дисциплинарную, материальную и иные виды ответственности*(209). Следуя данному основанию классификации юридической ответственности, ряд исследователей в последнее время выделяют финансово-правовую ответственность*(210), что также влечет дискредитацию созвучного понятия - финансовой ответственности. Не отрицая классификацию юридической ответственности по данному основанию, необходимо отметить, что такое деление юридической ответственности на виды не совпадает с отраслевой структурой права уже по той причине, что видов ответственности значительно меньше, чем отраслей права, причем за нарушение норм права различных отраслей может применяться ответственность одного и того же вида. Например, к административной ответственности могут привлекаться лица, совершившие не только административные правонарушения, но также нарушившие свои обязательства или не исполнившие свои финансовые обязанности. К дисциплинарной ответственности привлекаются не только граждане, не исполнившие свои трудовые и служебные обязанности, но также, например, судьи и военнослужащие, совершившие административные правонарушения. Отраслевая классификация не объясняет также, почему в пределах одной отрасли права могут существовать разные виды ответственности (дисциплинарная и материальная - в трудовом, административная и финансовая - в финансовом, административная и дисциплинарная - в административном), и, наоборот, нормами разных отраслей права регулируется реализация одного вида ответственности (уголовное, уголовно-процессуальное, уголовно-исполнительное право - применительно к уголовной ответственности; гражданское право, гражданское процессуальное право, арбитражное процессуальное право и исполнительное производство - применительно к имущественной (гражданско-правовой) ответственности, и т.д.).

Не менее редко в качестве основания классификации юридической ответственности используется вид правонарушения, за совершение которого применяются принудительные меры*(211). Приведенные основания классификации юридической ответственности близки друг к другу, поскольку, когда ответственность классифицируется в зависимости от правонарушения, во внимание в первую очередь принимается то, нормы какой отрасли права были нарушены при этом*(212).

Несколько реже юридическая ответственность подразделяется на виды в зависимости от метода принуждения, используемого при ее реализации*(213). При этом указываются те же самые виды ответственности. Данное совпадение видов ответственности при классификации, казалось бы, по разным основаниям не случайно. Оно происходит потому, что в качестве одного из признаков отдельных методов принуждения указывается отрасль права, определяющая порядок применения его мер. Приведенные обстоятельства позволяют говорить о тождественности всех указанных выше оснований классификации юридической ответственности.

Рассматривая отраслевую классификацию юридической ответственности, необходимо ответить еще на один вопрос, который наиболее ярко выражен применительно к ответственности за преступления. Что первично: уголовное право или уголовная ответственность? Ответственность за преступления называется уголовной, потому что она установлена уголовным правом, или уголовное право называется так, потому что оно устанавливает уголовную ответственность? Данный вопрос не имеет однозначного ответа. Однако само его существование свидетельствует о том, что отраслевая классификация ответственности более чем спорна.

Поскольку многие проблемы, возникающие при классификации юридической ответственности, не могут быть разрешены при помощи отраслевого признака как основания классификации, то необходимо признать его применение нерациональным, как при комплексном исследовании проблем юридической ответственности, так и при рассмотрении отдельных ее видов, и попытаться для целей настоящей работы подобрать другое основание классификации юридической ответственности.

Общая теория права обратилась к проблемам ответственности после того, как наибольшую теоретическую разработку получили два ее отраслевых вида - имущественная и уголовная ответственность. Опора на выводы наук гражданского и уголовного права при выработке общего понятия юридической ответственности привела к ряду достижений. Традиционное для цивилистов внимание к правовым последствиям правонарушения в немалой степени содействовало распространению и утверждению взгляда на ответственность и принуждение как на правовые лишения, ограничения, обременения, правовой урон для правонарушителя, что ныне признано важным и существенным для характеристики принуждения и ответственности во всех отраслях права. Учет же при разработке теории ответственности положений наук уголовного права и процесса содействовал уточнению представлений об основаниях ответственности и стадиях ее реализации, выделению из правовых последствий правонарушения тех, в которых непосредственно выражено государственное принуждение, и ряду других достижений.

Не случаен интерес правовой науки именно к названным видам юридической ответственности, поскольку именно в них нашли свое выражение наиболее характерные черты двух типов юридической ответственности, которые будут рассмотрены ниже - правовосстановительная и карательная (штрафная) ответственность. Необходимо обратить внимание также на то, что для англо-американской правовой системы вообще не характерна более глубокая дифференциация юридической ответственности. Представители англо-американской правовой науки предпочитают ограничиваться двумя названными видами юридической ответственности, называя их имущественной ответственностью и уголовной*(214). Данный взгляд на проблему классификации юридической ответственности характерен также и для некоторых континентальных правовых систем*(215). Такой подход к рассматриваемой проблеме в целом оправдан, но он не может быть полностью воспринят российской правовой системой в силу ее большей дифференциации.

Вместе с тем в общее определение юридической ответственности нередко включаются понятия отраслевых наук без проверки действительной сферы применения этих понятий. При достигнутом уровне развития методологических основ правоведения невозможно сомневаться в недопустимости перенесения, например, специфических для наук уголовного права и уголовного процесса понятий, скажем, в теорию гражданского права и наоборот*(216). К сожалению, эти методологические положения не всегда соблюдаются при разработке теории юридической ответственности. Упор на ту или иную модель ответственности без учета сферы ее действительного применения - одна из основных причин многообразия противоречивых взглядов на общее понятие ответственности и ее классификацию. Разумеется, возражения может вызывать только смешение разнородных конструкций (или структурных элементов) ответственности. Такое смешение, очевидно, теоретически и практически невозможно, когда речь идет об общих принципах юридической ответственности. Не подвергаются также сомнению полезность и правомерность использования категорий, понятий, институтов и норм, наиболее развитых и теоретически разработанных моделей ответственности (таковы уголовная и гражданско-правовая) при изучении и совершенствовании родственного (по типу) какой-либо из этих моделей отраслевого вида ответственности. Так, при обсуждении проблем дальнейшего совершенствования законодательства об административной ответственности, нередко применяются аналогии с демократическими и гуманными принципами и нормами уголовного права и процесса как наиболее развитой и совершенной формы осуществления штрафной (карательной) ответственности*(217). Тем более, что административная ответственность выделилась из уголовной только на рубеже XIX и ХХ веков*(218). С другой стороны, в законодательстве о материальной ответственности рабочих и служащих, отпочковавшейся от гражданско-правовой (имущественной) ответственности, с соответствующими модификациями воспроизводится ряд норм и институтов последней*(219). Таких примеров можно привести немало, но применительно к настоящему исследованию важнее выяснить, какие именно виды ответственности однотипны по своей нормативной конструкции, а какие родственны лишь по наиболее общим признакам и принципам реализации.

Еще О.Э. Лейст отмечал: "поскольку выраженный в санкции способ правопорядка предопределяет порядок ее реализации, основным делением видов ответственности (как и санкций) является деление на правовосстановительную и штрафную"... При этом "для правовосстановительной ответственности существенно важно точное определение уже существующих обязанностей правонарушителя и их, в случае необходимости, принудительное осуществление. Для штрафной ответственности - правильная квалификация правонарушения, индивидуализация наказания или взыскания, реализация примененных к правонарушителю мер принуждения, освобождение его от ответственности, когда ее цели достигнуты"*(220). Этим определяется круг вопросов, решаемых в пределах соответствующего вида ответственности при помощи процессуальной формы. Последняя зависит от материального основания еще и в том отношении, что чем строже санкция, тем более развита эта процессуальная форма (обширность нормативной детализации гарантий истины по делу и права на защиту прямо пропорциональна степени строгости санкции)*(221).

При классификации юридической ответственности и правовых санкций важное значение имеет цель, для достижения которой они устанавливаются. Именно она выражается в том "способе правопорядка", о котором говорит О.Э. Лейст. Основной целью юридической ответственности как формы реализации охранительной функции права является предупреждение новых правонарушений как со стороны правонарушителя, так и со стороны других лиц. Данная цель является безусловной, поскольку только при ее достижении можно говорить о действительных законности и правопорядке. Вместе с тем, при реализации некоторых видов юридической ответственности стоит и еще одна цель - восстановление положения, существовавшего до правонарушения, либо, если это невозможно, устранение негативных последствий данного правонарушения для потерпевшего иным образом. При достижении этой цели обеспечивается защита прав и законных интересов конкретного лица, в том числе и государства. Ответственность, преследующую эту цель, принято называть правовосстановительной. Другие виды ответственности преследуют цель восстановления социальной справедливости, иными словами, защиты интересов общества в целом, покарав правонарушителя. Такая ответственность называется штрафной (карательной).

Обозначенные наиболее общим образом цели правовосстановительной и штрафной (карательной) ответственности определяют характер взысканий, составляющих содержание данных видов юридической ответственности, а также условия и порядок их применения. Так, если характер и размер взысканий при реализации правовосстановительной ответственности всецело зависит от характера и размера причиненного правонарушением вреда, то характер и размер взыскания в рамках штрафной (карательной) ответственности в большей степени зависит от степени общественной опасности совершенного деяния.

В последние годы разделение ответственности на правовосстановительную и штрафную приобретает все большее практическое значение*(222). Поскольку российская правовая доктрина, а вслед за ней и судебно-арбитражная практика исходят из того, что к правонарушителю не могут быть применены несколько однотипных взысканий (например, уголовное и административное, либо административное и дисциплинарное), если иное не установлено законом. В то же время допускается и, более того, в ряде случаев считается целесообразным, наложение на правонарушителя одновременно штрафной и правовосстановительной санкций. Например, при возбуждении уголовного дела необходимо решить вопрос о привлечении к нему гражданского истца (ст. 44 УПК РФ от 18 декабря 2001 N 174-ФЗ), а при рассмотрении дела об административном правонарушении в том числе разрешается вопрос о возмещении причиненного таким правонарушением вреда (ст. 4.7. КоАП РФ от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ). Именно тенденция на обеспечение надлежащей защиты прав, свобод и законных интересов конкретного лица обусловила возросшее значение правовосстановительной ответственности, что, в свою очередь, повлекло необходимость более детального ее размежевания с ответственностью штрафной.

Как отмечалось выше, российская правовая система не позволяет ограничиться только выделением правовосстановительной и карательной (штрафной) ответственности. Названные типы юридической ответственности требуют более детальной дифференциации, выделения в их рамках специальных видов ответственности, присущих отдельным отраслям права.

Необходимость дифференциации штрафной ответственности обусловлена степенью общественной опасности того правонарушения, за совершение которого она применяется. Именно степень общественной опасности правонарушения определяет размер и характер взыскания, предусмотренного за его совершение, выражающиеся в штрафной санкции*(223). Характер штрафной санкции является определяющим при выборе формы реализации штрафной ответственности, будь то уголовный процесс или производство по делам об административных правонарушениях.

Дифференциация правовосстановительной ответственности имеет несколько иные причины. Она позволяет правовыми средствами ограничить произвол одной, более "сильной" стороны в процессе возмещения причиненного вреда. Если в гражданских правоотношениях стороны признаются юридически равными, то законодатель не предусматривает каких-либо принципиальных мер, направленных на обеспечение прав одной из сторон. В то же время, в трудовых и финансовых правоотношениях присутствует организационное, реже внеорганизационное, подчинение сторон, которое позволяет одной из сторон злоупотреблять своим положением лица, наделенного властными полномочиями. Так, появление материальной ответственности работников имело целью ограничить произвол работодателей*(224).

В рамках правовосстановительной ответственности общественная опасность противоправного деяния не имеет того значения, которое придается ей при реализации штрафной ответственности. На первое место вступает причиненный таким деянием вред, который и должен быть устранен в результате ее реализации. Следовательно, отдельные виды право-восстановительной ответственности не отличаются друг от друга характером и размером взыскания, поскольку, если иное не установлено законом, оно соответствует размеру и характеру причиненного вреда. Принципиальное отличие отдельных видов правовосстановительной ответственности лежит в сфере их применения, а также в тех ограничениях, которые установлены для более "сильной" стороны, которая, как правило, является потерпевшей.

Совокупность качеств и свойств отдельных видов юридической ответственности принято называть нормативной конструкцией*(225), под которой понимается комплекс норм материального и процессуального права, определяющих санкцию и другие меры принуждения, подлежащие применению в случае правонарушения, порядок (процесс) и последовательность применения и реализации этих мер, а равно норм, определяющих права лица, привлеченного к ответственности. Исходя из деления санкций на правовосстановительные и штрафные (карательные), в пределах общего понятия юридической ответственности, как отмечалось, разграничиваются две ее основные конструкции, различие между которыми связано с отраслевой структурой права, но не тождественно ей*(226). Все виды ответственности служат предупреждению правонарушений и борьбы с ними, но их нормативная организация, специальные функции и способ реализации различны, что позволяет некоторым исследователям игнорировать их правовую природу как природу ответственности*(227).

Нормативная конструкция финансовой ответственности характеризуется тем, что в случае неисполнения финансовой обязанности правонарушитель вынужден понести правоограничения, установленные финансовой санкцией. Эта вновь возникшая обязанность конкретна, поскольку санкции финансово-правовых норм в подавляющем большинстве абсолютно определенны. Она возникает с момента правонарушения и может быть выполнена добровольно. Законодательство различными способами (претензионный порядок, возложение судебных расходов, расходов по исполнению и др.) побуждает правонарушителя именно к добровольному выполнению своих обязанностей, до обращения потерпевшего в суд. В случае отказа правонарушителя выполнить названную обязанность государственные органы подтверждают факт совершения правонарушения и принимают меры для принудительного исполнения обязанности, установленной финансовой санкцией. Различные виды финансовой ответственности имеют некоторые особенности, соответствующие отраслям финансового права, в рамках которых они применяются (ответственность за нарушение бюджетного законодательства, ответственность за нарушение законодательства о налогах и сборах, ответственность за нарушения валютного законодательства), но всем им присуща неразрывная связь предупредительных (воспитательных) и правовосстановительных (компенсационных) функций, возможность добровольного выполнения правонарушителем правоограничений, установленных финансовой санкцией. При этом меры финансовой ответственности применяются исключительно для обеспечения, исполнения юридических обязанностей, носящих публично-правовой характер, что качественно отличает финансово-правовую ответственность от иных видов правовосстановительной ответственности: гражданско-правовой, имущественной, материальной ответственности работников и др.

Финансовая ответственность, как неоднократно отмечалось ранее, является ответственностью правовосстановительной. Поэтому необходимо провести ее отграничение от штрафных, карательных видов юридической ответственности (уголовной, административной, дисциплинарной).

При применении и реализации штрафных (карательных) санкций юридическая ответственность конструируется иным образом по сравнению с применением правовосстановительных санкций. Особенность уголовной, административной и дисциплинарной ответственности заключается в том, что вне деятельности уполномоченных на то государственных органов и должностных лиц такая ответственность осуществляться не может. Ее реализация начинается с момента официального обвинения определенного лица в совершении правонарушения, причем применению санкции предшествует период исследования обстоятельств правонарушения, а конкретное взыскание (наказание) назначается виновному в пределах санкции, носящей, как правило, относительно определенный характер. Дальнейшее осуществление штрафной ответственности сводится к проблемам реального исполнения возложенных на правонарушителя правоограничений (применения к нему мер государственного принуждения), прекращения этих правоограничений, если цели ответственности достигнуты до полной реализации назначенного наказания или взыскания.

Поскольку сфера действия финансовой ответственности - публично-правовые отношения, постольку она реализуется по основаниям, внешне схожим с основаниями уголовной, административной и дисциплинарной ответственности, а ее меры, как правило, применяются наряду с мерами названных видов ответственности. Внешняя схожесть оснований реализации финансовой ответственности и ответственности штрафной, в первую очередь административной, а также применение мер данных видов юридической ответственности в одних и тех же случаях позволяет некоторым ученым высказывать мнение о том, что финансовой ответственности не существует, что ее меры являются либо мерами ответственности административной*(228), либо не являются мерами ответственности вообще*(229).

Первая позиция появилась в результате анализа законодательства о налогах и сборах. Однако она игнорирует правовосстановительный характер финансовой ответственности, на котором налоговое законодательство и практика его применения недостаточно акцентируют внимание. Также следует обратить внимание, что анализу подвергаются преимущественно положения VI Раздела НК РФ*(230), который действительно предусматривает штрафную ответственность за нарушения законодательства о налогах и сборах.

Указывая на правовосстановительный характер финансовой ответственности, необходимо обратить внимание на то, что финансовые санкции должны быть применены в полном объеме с целью устранения того вреда, который был причинен публичным финансам. Применение же штрафных, карательных санкций может быть досрочно прекращено при достижении ими своих целей.

Сторонники второй позиции обоснованно указывают на восстановительный характер финансовых санкций*(231), являющихся мерами финансовой ответственности, и допускают их применение совместно с мерами административного наказания, однако они, в свою очередь, не принимают во внимание сущность этих мер, как мер именно юридической ответственности. С данной позицией также согласиться невозможно, поскольку применение финансовых санкций, а именно в этом состоит реализация финансовой ответственности, предполагает итоговую оценку деяния, являющегося фактическим основанием их применения, как правонарушения, причем именно финансового. Доводы, сводящиеся к тому, что такого вида правонарушений, как финансовые правонарушения, не существует, или что данный вид правонарушений является "собирательным"*(232), не убедительны, поскольку не содержат серьезной научной аргументации и сводятся только к тому, что понятие "финансовое правонарушение" не нашло своего законодательного закрепления. Отсутствие в законодательстве понятия "финансовое правонарушение", а также ряда других институтов, необходимых для реализации финансовой ответственности, может свидетельствовать только о несовершенстве самого законодательства, а не об отсутствии финансовой ответственности.

Финансовые правонарушения являются самостоятельным видом правонарушений. Хотя их составы порой схожи с составами правонарушений административных и дисциплинарных, а порой и с составами преступлений. Более того, одно и то же деяние может быть одновременно основанием как реализации ответственности финансовой, так и ответственности административной (см., например, статьи 289-306 БК РФ). Однако эта внешняя тождественность не должна вводить исследователя в заблуждение. Даже в том случае, когда финансовая и административная санкции установлены одной статьей законодательного акта, все равно прослеживаются определенные отличия в составах правонарушений, являющихся основаниями их применения. Отличия эти лежат, в первую очередь, в субъекте соответствующего правонарушения и в его субъективной стороне. Так, субъектом финансового правонарушения является субъект финансовой деятельности государства или муниципального образования (как правило, организация), не исполнивший возложенную на него финансовую обязанность. Субъектом же административного правонарушения признается, как правило, должностное лицо такой организации. Субъективная сторона административного правонарушения характеризуется наличием вины, при этом действует принцип презумпции невиновности, в то время как состав финансового правонарушения предполагает презумпцию виновности, что лишний раз подчеркивает схожесть финансовой ответственности с гражданско-правовой. Таким образом, составы финансовых и административных правонарушений являются тождественными только в части объекта и объективной стороны и принципиально отличаются друг от друга по субъективным признакам. На данное отличие финансовых и административных правонарушений неоднократно указывалось в научной литературе последних лет*(233).

В последние годы нередко высказывается мнение, что возмещение имущественного вреда не является ответственностью, что нормы о таком возмещении не относятся к санкциям, что целью таких норм является не предупреждение правонарушений, а лишь компенсация уже причиненного вреда. Более того, отмечается, что разграничение мер защиты и мер юридической ответственности имеет огромное значение особенно для деятельности правотворческих органов*(234). Утверждается также, что штрафные санкции (так называемые "меры ответственности") и правовосстановительные (так называемые "меры защиты") выполняют разные функции: первые преследуют "стратегическую цель" (нравственно-психологическое преобразование сознания правонарушителя), вторые ограничены "тактическими задачами" (восстановление правового состояния) *(235).

Последнее утверждение не лишено известных оснований. Ряд штрафных, карательных санкций (особенно уголовных и строгих административных) определяет более существенные ограничения прав и свобод правонарушителя, чем санкции правовосстановительные. Наказание (судимость, наличие административного или дисциплинарного взыскания), а также многие правообременения, проистекающие из применения штрафных санкций, носят длящийся характер и рассчитаны на воспитательно-исправительное и предупредительное воздействие на правонарушителя.

Однако изложенное не дает оснований для общих выводов о меньшей предупредительной роли (а тем самым эффективности) правовосстановительных санкций в их сопоставлении со штрафными, карательными. Недооценка предупредительной роли правовосстановительных санкций связана с предположением, что их применение лишь восстанавливает нарушенный эквивалент, не возлагая на правонарушителя серьезных правообременений. Утверждается, например, что вообще все штрафные, карательные санкции, в отличие от правовосстановительных, представляют собой наиболее острую реакцию государства на противоправные деяния*(236). Между тем возложение обязанности возместить имущественный вред нередко оказывается более тяжкой для правонарушителя реакцией государства на противоправное деяние, чем применяемые наряду с этим штрафные санкции. Так, взыскание значительных сумм с лиц, виновных в причинении вреда, куда более действенный способ предупреждения аналогичных правонарушений, чем применение к этим же лицам уголовного или административного наказания. Средством именно предупреждения правонарушений являются, в том числе, финансовые санкции. Списание используемых не по назначению бюджетных средств с лицевых счетов бюджетных организаций - важный способ защиты от их нецелевого использования. Размер имущественных взысканий за совершение бюджетных правонарушений значительно превосходит размер административных штрафов, налагаемых за эти же правонарушения на должностных лиц таких организаций. Невозможность извлечения выгоды из имущественного правонарушения является более действенным сдерживающим фактором, нежели возможность привлечения за данное правонарушение к административной, дисциплинарной или даже уголовной ответственности.

Предупредительное значение финансовых санкций (ответственности) сохраняется и тогда, когда они применяются одновременно с уголовным наказанием. Эффективность борьбы с корыстными преступлениями, в том числе преступлениями в сфере публичных финансов, в значительной мере обеспечивается реальным возмещением материального ущерба, причиненного таким преступлением. Предупредительная роль юридической ответственности резко возрастает, когда правонарушителей не только привлекают к уголовной или административной ответственности, но и взыскивают то, что ими было противоправно приобретено, лишая их тем самым возможности воспользоваться результатами их преступной деятельности.

Как отмечает немецкий исследователь К. Коттке, "преступники с давних пор совершали преступления с целью получить доход от своей противоправной деятельности. В настоящее время "грязные деньги" (т.е. полученные с нарушением закона - Е.А.) являются движущей силой организованной преступности. Поэтому борьба с организованной и экономической преступностью в первую очередь должна быть направлена на воспрепятствование использованию доходов, полученных преступным путем, их взысканием в доход государства и потерпевших, и таким образом, возвращения их в легальный оборот"*(237).

Нормативное определение обязанности возместить причиненный вред, ограничение противоправного пользования денежными средствами (право-восстановительная санкция) само по себе является "угрозой", направленной на предупреждение правонарушений. Нелишне напомнить, что само содержание этой санкции имеет сдерживающий, предупредительный характер: чем больше причиняется вреда, тем больше придется возмещать*(238).

В последние годы за рубежом в работе правоохранительных органов настойчиво проводится линия на неуклонное привлечение виновных к правовосстановительной ответственности, носящей имущественный характер, именно с целью предупреждения и недопущения аналогичных правонарушений. По мнению многих немецких специалистов в области налогообложения проблема, уклонения от уплаты налогов может быть решена только в том случае, если "сэкономленные" таким образом денежные средства не смогут в дальнейшем использоваться, и будут неизбежно взыскиваться в бюджет. Для решения данной задачи в ФРГ была создана специальная служба, основная задача которой выявлять так называемые "грязные деньги" и взыскивать их в бюджет. Данная служба действует параллельно с органами, осуществляющими расследование налоговых правонарушений и привлечение виновных к ответственности*(239). Аналогичные средства используются для борьбы с налоговыми правонарушениями и организованной преступностью и в других странах (США, Франция, Великобритания и др.). Как показывает опыт названных стран, такой путь уже начал приносить положительные результаты.

При рассмотрении соотношения между юридической ответственностью и мерами защиты многие специалисты отмечают, что, если исходить только из компенсационной функции правовосстановительных мер, невозможно объяснить, почему ущерб, причиненный работодателю, возмещается работником, как правило, в пределах определенной части его среднего месячного заработка, причем размер ущерба определяется исходя из балансовой стоимости (себестоимости) материальных ценностей, за исключением случаев хищения, недостачи, умышленного уничтожения или умышленной порчи материальных ценностей, когда ущерб возмещается в полном объеме, а его размер определяется по рыночным ценам*(240).

Отрицание предупредительной роли правовосстановительных санкций неизбежно ведет к представлению о том, что любое правонарушение должно влечь применение штрафных, карательных санкций. Между тем это не обязательно. В зависимости от способа и других обстоятельств причинения вреда публичным финансам нередко достаточно применять правовосстановительную санкцию, чтобы предупредить новые нарушения того же рода и вида. Иными словами, для предупреждения определенных видов правонарушений законодателю нет надобности, расширять сферу уголовной, административной, дисциплинарной ответственности, если нормативное определение обязанности возмещать причиненный вред само по себе достаточно для предупреждения таких деяний. И, наоборот, применение только штрафных, карательных санкций причиненного вреда не устраняет. Неотвратимая реализация правовосстановительных санкций - важный, но еще не в полной мере используемый резерв повышения эффективности борьбы с правонарушениями в сфере публичных финансов, их предупреждения, пресечения и устранения вреда, причиняемого ими правопорядку. Заслуживают внимания положения Бюджетного кодекса РФ, в котором в качестве основного средства борьбы с бюджетными правонарушениями используются как раз меры правовосстановительного характера. И было бы ошибкой упразднение соответствующих норм в связи с вступлением в силу нового КоАП РФ. Институт ответственности за финансовые правонарушения в настоящее время еще не совершен, порой мало эффективный, тем не менее должен существовать и развиваться, приобретая все большее значение в борьбе с нарушениями в сфере публичных финансов.

Тесно связана с теорией "мер защиты" теория административно-восстановительных мер, получившая распространение в научной и учебной литературе последнего времени*(241). Сущность данной теории, как отмечалось выше, состоит в том, что административно-принудительные меры, направленные на возмещение причиненного ущерба, не носят характер юридической ответственности. В качестве административно-восстановительных мер приводятся положения законодательства об административных правонарушениях: о взыскании причиненного ущерба, снос самовольных построек, административное выселение, взыскание недоимок по налогам и сборам, уплата пени по налогам и сборам и др. С такой позицией согласиться достаточно сложно. Так, например, взыскание убытков (реальный ущерб является одним из их элементов) является основной мерой гражданско-правовой ответственности. И взыскание ущерба (убытков), пусть даже на основании актов органов, правомочных рассматривать дела об административных правонарушениях, не изменяет характер данной меры.

То обстоятельство, что рассматриваемые меры применяются в рамках производства по делам об административных правонарушениях, еще не означает, что они утрачивают свое самостоятельное значение как меры юридической ответственности. Так, аналогичные меры могут применяться в рамках уголовного процесса при назначении по уголовному делу гражданского истца, однако при этом никто не говорит об уголовно-восстановительных мерах. С другой стороны, все встает на место, если подходить к финансовой ответственности как к разновидности правовосстановительной ответственности в сфере публичных правоотношений. В этом случае, признавая пени по налогам и сборам мерой финансовой ответственности, можно выделить восстановительную направленность, а также признаки ответственности, поскольку на недобросовестных налогоплательщиков, налоговых агентов или банк возлагаются дополнительные обязанности.

Соотношение мер имущественной ответственности и способов обеспечения исполнения обязательств - один из самых спорных вопросов теории гражданского права. Теперь с подобного рода проблемой приходится стакиваться и специалистам в области налогового права. Если в гражданском праве данная проблема осложняется тем, что, как правило, неустойка и иные способы обеспечения исполнения обязательства устанавливаются соглашением сторон, то в налоговом праве ситуация несколько проще: размер пени установлен Налоговым кодексом РФ, что позволяет с уверенностью отнести пени по налогам и сборам к мерам финансовой ответственности. Такой подход нашел свое отражение в новом Таможенном кодексе РФ, в рамках которого пени уже не рассматриваются как способ обеспечения исполнения обязанности по уплате таможенных платежей. Законодатель под пенями понимает меру, направленную на принудительное взывание таких платежей*(242).

Деление ответственности на штрафную и правовосстановительную (видом которой является финансовая ответственность) дает возможность разрешить ряд теоретических и практических проблем. По существу, к такому делению приближается ряд исследователей, особенно в тех отраслях права, где применяются оба этих вида. Как отмечалось выше, в некоторых актах финансового законодательства одновременно устанавливаются как меры финансовой ответственности (правовосстановительной), так и присутствует ссылка на необходимость применить меры административной и уголовной ответственности (штрафной, карательной). Именно такое смешение правовосстановительных и штрафных мер в одних и тех же законодательных актах влечет игнорирование некоторыми учеными финансовой ответственности как вида юридической ответственности некоторыми учеными*(243).

Относительная самостоятельность двух нормативных конструкций юридической ответственности (определяемая в конечном счете их специальными целями) обусловливает возможность их одновременного применения при "кумуляции правонарушений", а также различные последствия и порядок их реализации. Так, за одно и тоже противоправное общественно опасное деяние в сфере публичных финансов могут быть применены меры финансово-принудительного воздействия, а также штрафные санкции (административные или дисциплинарные взыскания, а при наивысшей степени общественной опасности - уголовное наказание).

Укрупненная типизация видов юридической ответственности на право-восстановительную и карательную, предложенная О.Э. Лейстом*(244), позволяет определить возможности перехода от одного вида к другому. Финансовая деятельность государства и местного самоуправления связана с реализацией ими принадлежащих государственным и муниципальным образованиям гражданских и иных частных субъективных прав. Поэтому на практике порой сложно определить, к какой ответственности должен привлекаться правонарушитель - финансовой или имущественной (гражданско-правовой). Наиболее часто такие сложности возникают в рамках кредитных и расчетных отношений, а также при заключении контрактов для государственных нужд. Однотипность финансово-правовой и гражданско-правовой ответственности исключает их совместное применение, ибо, в противном случае, будет иметь место неосновательное обогащение государства или муниципального образования за счет правонарушителя, что не может не отразиться негативно на финансовой системе в целом. Поэтому при установленной законом возможности применения как финансовых санкций, так и мер гражданско-правовой ответственности, следует придерживаться правила об их альтернативном использовании.

 

---

Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 396; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!