Эмма: Пожалуйста, скажи, что с тобой все в порядке.
Мне придется заставить свою маму приехать к тебе домой, если ты мне не ответишь.
Очевидно, моя мама встретилась с твоей. И они обменялись номерами. Обалдеть. Но, по крайней мере, я знаю, что ты в порядке. Напиши мне, когда проснешься.
Я улыбаюсь.
Рев: Я проснулся.
Но, должно быть, она сама еще спит. Ответа не приходит.
Я запираюсь в ванной. Не помню, что сказал врач насчет душа, а у меня нет никакого желания заполучить новый гипс, так что с этим можно подождать. Почистить зубы левой рукой уже достаточное испытание, чтобы я полностью отказался от бритья.
А одевание занимает в два раза больше времени, чем обычно. Футболка с короткими рукавами была выстирана и лежит сверху на стопке белья. Я даже не раздумываю.
И не заморачиваюсь насчет свитера.
Мэтью ждет в кухне, поедая хлопья прямо из коробки. Его глаза непроизвольно расширяются, когда он видит мои голые руки, но он ничего не говорит. Он встряхивает упаковку.
– Хочешь?
Я качаю головой.
– Я ем хлопья только по ночам.
Он не ведет себя, будто это странно, но все же спрашивает:
– Почему?
Я достаю из буфета чашку. Ко мне приходит воспоминание, но в этот раз не такое ужасное.
– Когда мне было пять лет, женщина из церкви дала мне коробку фруктовых хлопьев. Я знал, что мой отец не позволит мне их съесть, так что спрятал их под кроватью. Я сел и съел их, когда он заснул. – Я делаю паузу. – Я так боялся, что он меня застанет за этим, но хлопья были словно героин. Я не мог остановиться. Я хранил коробку несколько месяцев. Я помню, как воображал, что Бог пошлет мне еще. Но этого не случилось. В смысле... понятное дело. Так что я подумал, что он меня наказывает. За мое ужасное пристрастие к хлопьям.
|
|
Мэтью таращится на меня. Он перестал есть.
– Прости. – Я морщусь и наливаю кофе. – Я не собирался все это рассказывать.
Он опускает коробку. Достает миску и насыпает в нее горсть. Добавляет молока и ложку.
Затем церемонно ставит все это на стол передо мной.
– К черту твоего отца. Ешь.
Я таращусь на него, немного шокированный. И немного тронутый.
Затем сажусь за стол и ем хлопья. Мне приходится делать это левой рукой, так что выходит несколько неуклюже, но я ем хлопья. Это глупо, но это освобождает.
Мэтью продолжает поедать свою порцию из коробки.
Мы молчим, но теперь в этом молчании нет напряжения.
Спустя какое-то время он прерывает тишину.
– Я рассказал Кристин.
Нет никаких сомнений, о чем он говорит. Его голос совершенно спокоен. Он разглядывает кусочки мармелада на ладони. Я заставляю себя продолжать есть.
– Да?
– Ага. Вчера. После школы. Были только мы вдвоем. Я не мог... я все думал о том, что ты сказал. О том, что он мог делать это с другим ребенком. – Мэтью находит мармелад и раздавливает его в ладони.
|
|
– Что она ответила?
– Она спросила, хочу ли я попробовать выдвинуть обвинения. – Он вздрагивает. – Я не... я не могу это сделать. После всей истории с Нилом. – Он раздавливает еще один кусочек мармелада.
– Ты уничтожаешь лучшие кусочки, – говорю я.
Мэтью смотрит на цветную размазню в ладони.
– О. Прости. – Он вытирает руку о джинсы. – Она спросила, не против ли я, если она отошлет жалобу в Управление по делам семьи и детей. – Пауза. – Я сказал, что это будет правильно. Я так думаю.
Но он в этом не уверен. Я это слышу.
– Все будет в порядке, – говорю я. – Мама об этом позаботится.
Он снова замолкает. Мы хрустим хлопьями. Я думаю о Деклане, который сейчас в больнице знакомится со своим малышом – братом. О том, как сильно наши жизни изменились за последние двадцать четыре часа.
– Можно попросить тебя кое о чем? – спрашивает Мэтью.
– Все что угодно.
Кажется, он потрясен, но лишь на мгновение.
– Если вдруг я сделаю что-то не так, что заставит их отказаться от меня, ты мне скажешь об этом?
Я откладываю ложку. Хлопья размокли, и я все равно только устраиваю беспорядок.
|
|
– Ты не сделаешь ничего такого, что заставит маму и папу отказаться от тебя, Мэтью. Они не такие.
– Ну... на всякий случай.
– Ладно. – Я несу миску к раковине. – Что-нибудь еще?
– Нет. – Он медлит. – Может быть.
– Что?
– Ты не мог бы называть меня просто Мэттом?
Глава 46
Эмма
День сегодня такой же потрясающий, как и вчера: тепло и солнечно. Я сплю до полудня.
Когда я просыпаюсь, в моей комнате, свернувшись клубочком у моей кровати, лежит Текси.
Мама вернулась за ней. Она вернула ее. Только ради меня.
Я сажусь на пол и плачу в собачью шерсть. Лицо болит, и я уверена, что у меня огромные синяки. Стыд колет меня в бок. Я не могу от этого избавиться.
Я была такой глупой. Такой идиоткой.
Мама оставила мне записку.
«Уехала смотреть квартиры. Дай мне знать, если хочешь, чтобы я вернулась и взяла тебя с собой. Нам следует принимать решение вместе.
Может быть, сегодня ты могла бы показать мне игру, которую ты разработала. Я бы очень хотела увидеть, что ты создала.
Люблю,
Мама».
Это вызывает новый поток слез.
В конце концов мне нужно принять душ и почистить зубы. Чистка зубов оказывается на такой болезненной, как я ожидала. Большая часть боли скопилась с одной стороны лица. Я распускаю волосы и позволяю обрамлять мое лицо, так что со стороны вовсе и не догадаешься, что вчера меня избил парень.
|
|
Я отворачиваюсь от зеркала, пока воспоминание не вызвало новый раунд слез.
Вчера мама сдала все мое компьютерное оборудование полиции. Тогда я хотела, чтобы оно осталось у них. Все казалось испорченным.
Но сейчас мне бы хотелось выйти в Интернет.
И тут я снова осознаю, что пытаюсь спрятаться.
Я свищу Текси.
– Идем, Текс. Пора на прогулку.
* * *
Возможно, он еще не вернулся из школы, но, возможно, его мама позволит мне подождать его внутри. Мы с Текси взбираемся по ступенькам переднего крыльца и я мягко стучу в дверь.
Рев открывает дверь.
В футболе с короткими рукавами.
И с гипсом на руке.
– Эмма. – Его голос глубокий и нежный, и я хочу, чтобы он повторял мое имя снова и снова. Он выглядит таким же удивленным, как я себя чувствую. Шок заставляет меня отступить на шаг. Мама не упомянула эту деталь, после того, как разговаривала с мамой Рева.
– Ты... ты сломал руку?
Он морщится.
– Вообще– То, запястье. – Он смотрит на меня. – Ты в порядке? Тебе разве можно выходить гулять?
– Мне сделали томографию. Сотрясения нет. Просто синяки. Я приняла Адвилл.
– О. Хорошо. – Рев поднимает руку в гипсе. – У меня всего лишь небольшая трещина. Все не так плохо.
– Значит, мы оба просто немного сломаны.
Его рука снова опускается вдоль тела.
– Думаю, мы и раньше были.
Я сглатываю.
– Да.
А затем мы стоим молча так долго, что я начинаю чувствовать себя по-идиотски. Текси шагает вперед и трется об руку Рева. Он чешет ее за ушами, в то время как она, свесив язык, смотрит на меня. Рев все еще молчит.
Может быть, мне стоит уйти.
– Не хочешь зайти? – спрашивает он.
– С собакой?
– Конечно.
Он широко распахивает дверь. Текси тут же проходит внутрь, цокая когтями по плитке.
Приемный брат Рева появляется вверху лестницы.
– О, мило. Собака.
Текси гавкает на него, но он сбегает вниз по лестнице, чтобы погладить ее, и она тут же становится его лучшим другом.
– Идем, – говорит Рев. Он берет меня за руку.
Его пальцы теплые и уверенные, когда он ведет меня вверх по лестнице.
– Эй, Мэтт, составь собаке компанию, ладно?
Текси уже пытается запихнуть свою массивную тушу Мэтту на колени.
– Конечно, – отвечает он.
Я удивлена, когда Рев ведет меня в свою комнату. Впрочем, он оставляет дверь открытой и подводит меня к кушетке.
– Может быть, нам сесть спина к спине? – говорю я. Внезапно, я начинаю нервничать, беспокоясь, как действовать дальше.
– Нет. Лицом к лицу. – Он садится, скрестив ноги, так же, как и тогда на скамейке перед церковью. Гипс ложится ему на колени – четкое напоминание того, как много вчера пошло не так.
Я сажусь более осторожно. Большинство моих мускулов болят.
– Рев. – Я медлю. – Я хотела поблагодарить тебя... за... за то, что ты сделал...
– Тебе не нужно благодарить меня. – Его голос тихий. Надломленный. – Я чувствую себя виноватым, что не ответил тебе раньше. Если бы я позвонил... – Он прерывается. – Это не оправдание, но у меня было много забот.
– Мне не стоило срываться на тебя, когда ты спрашивал меня об Итане. – Я сглатываю. – Это не оправдание, но и у меня было много забот.
Его глаза ясные, неловко смотрящие на меня.
– Я знаю, Эмма.
Каждый раз, как он произносит мое имя, я вздрагиваю.
– Ты единственный человек в моей жизни, который не разочаровывает меня все время. Я не... я не знала, как к этому относиться. Так что... извини.
– Не извиняйся. – Он протягивает руку, чтобы убрать волосы с моего лица. – Я знаю, каково это, когда ты думаешь, что тебе некому довериться.
Я закрываю глаза и наслаждаюсь его прикосновением.
Но Рев убирает руку.
– Эмма... то, что ты сказала мне вчера об Итане. Когда ты спросила меня, ревную ли я...
– Я не имела это в виду. Прости. Между мной и Итаном никогда ничего не было. Все это... все это было притворство. Я просто искала кого-нибудь, на кого можно было бы положиться.
– Знаю.
– И я знаю, что ты не ревновал. Я знаю, что ты беспокоился.
– Нет... – Он морщится. – Нет, я беспокоился. Очень беспокоился. Особенно, когда я увидел, насколько эти сообщения безумны. – Он делает паузу. – Но до того... возможно, я и ревновал. Немного. И я не осознавал до вчерашнего дня, что когда я говорил о том, что все происходит по определенной причине и ждал какого-то особого знака свыше, на самом деле все, что мне нужно было сделать, это перестать беспокоиться о том, поступаю ли я правильно, а просто спросить тебя.
Я таращусь на него.
– Рев...
– Эмма?
– Да?
– Ты хочешь пойти на Весенний Бал?
У меня перехватывает дыхание и я чуть не начинаю хохотать.
– Ты хочешь, чтобы наше первое свидание было на школьных танцах?
Его щеки чуть розовеют.
– Ну. Я собирался спросить, не хочешь ли ты поесть куриные наггетсы у церкви, но это показалось мне таким старомодным...
Я хихикаю.
– Согласна на то и другое.
Рев снова гладит мою щеку. Я накрываю его ладонь своей, и не забываю о гипсе.
Я опускаю его руку и провожу пальцами по внутренней стороне его ладони.
– Не могу поверить, что ты сломал запястье, – говорю я. – Ты так сильно ему врезал?
– Я хотел врезать ему еще сильнее.
– Болит?
– Вчера мне хотелось отрезать себе руку. Сегодня уже получше.
Я поднимаю на него взгляд.
– Можно мне подписать его?
Рев улыбается.
– Конечно. Думаю, в столе найдется пара маркеров.
Там находится три штуки. Красный, синий и черный. Я склоняюсь над рукой Рева.
– Тебе важно, что я напишу?
– Не-а. Можешь написать или нарисовать все, что хочешь.
Я прижимаю синий маркер к гипсу. Он гладит мои волосы, пока я пишу, и это так приятно, что мне хочется оставить на его гипсе целую поэму.
Но затем я останавливаюсь и смотрю на него.
– Что значит Рев? Ты начал мне рассказывать, но так и не сказал.
– О. – Он снова краснеет и отводит взгляд.
– Это из Библии? – спрашиваю я. – Типа... Книга Апокалипсиса или что-то в этом роде?
– Нет. – Рев улыбается. – Но попытка хорошая.
В его комнате так тихо, а воздух между нами наполнен покоем. Любое напряжение, которое было, исчезло. Мне совсем не хочется уходить.
– Это сокращенно от священника? Вроде верующего человека?
– Нет.
– Сокращенно от...
Уголки его губ приподнимаются.
– Хочешь продолжать гадать, или мне все же сказать тебе?
– Скажи.
– Это глупо. Мне было семь лет.
– Скажи.
– Ладно. – Он протягивает руку. – А ты продолжай писать.
Я продолжаю. Он говорит.
– Это было кое-что, что я услышал от папы. За обедом. Он профессор колледжа, в основном политология, так что он постоянно рассказывает о чем-то таком. Когда я впервые оказался здесь, я вообще едва ли говорил, но прислушивался ко всему. Он повторял цитату: «Революция – это не яблоко, которое падает, когда созреет. Тебе придется заставить его упасть». – Он делает паузу. – Меня только– Только разлучили с отцом. Единственные цитаты, которые я знал, были из Библии. Я запомнил эту цитату и повторял ее про себя снова и снова.
Я перестаю писать и смотрю на него.
– Революция.
– Да. – Он замолкает, затем дразняще мне улыбается. – Но можешь называть меня Рев.
– Мне нравится. – Я продолжаю разрисовывать гипс, создавая большие объемные буквы. – Кто это сказал?
– Че Гевара. Он был хорош в радикальных изменениях.
Я откидываюсь назад.
– Смотри. Что скажешь?
Он смотрит вниз. Улыбка исчезает, но взгляд, который появляется взамен, не кажется недовольным.
– Ты написала «Бесстрашный».
– Ты не против?
Он проводит пальцами по надписи.
– Нет.
– Ты будешь носить короткие рукава, чтобы другие тоже могли это увидеть? – Я слегка поддразниваю его, но это серьезный вопрос.
Рев колеблется.
– Ты не обязан, – говорю я.
– Нет. Нет, я хочу. – Он проводит здоровой рукой по волосам. – Думаю... я слишком долго стеснялся этих шрамов. Я смотрел на них, как на знак того, насколько я подвел своего отца. И не хотел, чтобы кто-то еще знал, насколько я на самом деле ужасен.
Я беру его обеими руками за здоровую руку.
– Рев.
– Когда в больнице мне накладывали гипс, медсеста сказала: «Ты выглядишь так, будто пережил что-то очень ужасное, сынок». – Рев делает паузу. – И другие люди тоже мне это раньше говорили. Но вчера... после того, как я увидел своего отца...
– Ты виделся со своим отцом? – Я чуть не сваливаюсь с дивана.
– Да. Но я не хочу о нем говорить. Он больше не заслуживает и капли моего внимания. Но когда та сестра сказала это, я понял, что она права. Он оставил мне эти шрамы. Я пережил его.
– Это правда, – говорю я.
Он вытягивает руки.
– Единственное, что я ненавижу – это стих. Когда люди видят строчки, они начинают читать вслух, и мне приходится...
– Вот. Я это исправлю. – Я открываю черный маркер. И прижимаю кончик к его руке.
Он замирает. Я поднимаю глаза.
– Все в порядке?
Его глаза очень близко к моим. Он кивает.
Я пишу. Наше дыхание очень громко отдается в пространстве между нами.
– Что ты пишешь? – шепчет Рев.
– Превращаю его надписи в линию колючей проволоки. А над ней пишу: «Революция – это не яблоко, которое падает, когда созреет...»
Он обхватывает мое лицо. Прижимается губами к моим губам. Его поцелуй медленный и терпеливый, как и он сам. Касание губ, за которым следует большее.
Когда он отклоняется, лишь немного, я улыбаюсь.
– Я еще не закончила.
– Прости. – Он снова подставляет руку.
– О, это я могу закончить позже. – Я краснею и закрываю маркер. – Я имела в виду, что не закончила целовать тебя.
Затем я притягиваю его к себе и накрываю его губы своими.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 110; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!