НОВЫЙ ГОД В ЭКВАТОРИАЛЬНОЙ ГВИНЕЕ 44 страница
Никто не знал, когда и где замаскировались в окрестностях аэропорта, во мхах и лишайниках, а также непременно на крышах административных и служебных зданий аэропорта незаметные наши и норвежские снайперы. Несколько часов спустя остров облетела молва что, мол, на Шпицберген прилетел с неофициальным визитом сам президент всея Руси вместе с норвежскими правительственными коллегами из Осло.
На стройке жилого дома эта новость подверглась живому и бурному обсуждению.
– С чего бы это? – почесал затылок арматурщик Олег Разин.
– Наверное, популяцию белых медведей, тюленей и овцебыков увеличивать или котиков кольцевать, – предложил его напарник Пётр Коростылёв.
– Да ладно тебе. Здесь что-то посерьёзнее будет. Может, какие проекты совместные новые обсудят или норвежцам кусок нашего моря подарить, – внёс своё предположение всегда серьёзный Евгений Карюк.
– Да ты что? – не поверил Олег.
– Вон Ельцин и Шеварднадзе подарили же американцам, народ наш российский не спросив, здоровый отрезок Берингова моря, полного рыбой, да ещё и землицы несколько тысяч квадратных километров в придачу.
204
Но его уже никто не слушал. Народ на стройке всерьёз намылился бежать к зданию мэрии, где разместилась делегация. Но прораб, показав свою приближённость к власти и информированность, решительно остановил строителей, проорав, чтобы до всех дошло, аж по самое нутро, что президент, по его данным, встретится с русскими строителями в местном клубе завтра вечером. И из Баренцбурга наши ребята тоже приедут на встречу.
|
|
|
В полдень следующего дня, когда строители уже хотели расходиться по домам, чтобы приодеться перед встречей с такой великой личностью, на стройку прибежала взъерошенная Галька и принесла ужасную новость о том, что президент всея Руси заболел, более того, у него аппендицит, да ещё с подозрением на перитонит. Потому что долго не признавался, как партизан, что у него бок тянет уж несколько дней.
– Ничего, поправится, – безапелляционно заявила Марго – Наверняка целый госпиталь прилетел вместе с ним.
– Не думаю, – сказал Иван, вытирая грязные от раствора руки, – он молодой и здоровый. Вот был у нас один деятель… не помню, как его звали, кажется, на бэ… да, Бориска, который повсюду за собой реанимобиль таскал. Но врач-то при президенте должен быть личный. Однозначно. И самого широкого профиля.
– Широкий профиль – это хорошо, – вмешался прораб Степаныч. – С перитонитом, скажу вам, не шуткуй. Вот у меня он был. Ещё бы немного – и мне хана. Не приведи господь всё промывать да вычищать из полостей разных! Здесь и узкий профиль был бы к месту!
|
|
|
– И где же он сейчас? – спросил высокорослый жилистый Володя Макаров.
– Перитонит мой?
– Да нет, президент где сейчас?
– В городской больнице, Вовчик. Не в ресторане же! – раздражённо разъяснила непонятливым Галька. – Вот только нашего хирурга найти нигде не могут. Где-то, видать, затосковал по родной Рязанщине. И мобильник его не отвечает. Ищут его сейчас с собаками повсюду. Даже экстрасенса привезённого с собой привлекли.
– Да, это с ним бывает иногда, – мелодично протянул Иван. – Ностальгия. Страшная вещь, надо сказать. Как сказал один поэт: «Ностальгия, ностальгия – нож холодный под ребро. От неё одно лекарство – лист бумаги да перо».
– «Где-то там живут на свете дорогие города, без которых мне не светит ни единая звезда», – продолжил Степаныч.
205
Но его уже никто не слушал. Народ на стройке всерьёз намылился бежать к зданию мэрии, где разместилась делегация. Но прораб, показав свою приближённость к власти и информированность, решительно остановил строителей, проорав, чтобы до всех дошло, аж по самое нутро, что президент, по его данным, встретится с русскими строителями в местном клубе завтра вечером. И из Баренцбурга наши ребята тоже приедут на встречу.
В полдень следующего дня, когда строители уже хотели расходиться по домам, чтобы приодеться перед встречей с такой великой личностью, на стройку прибежала взъерошенная Галька и принесла ужасную новость о том, что президент всея Руси заболел, более того, у него аппендицит, да ещё с подозрением на перитонит. Потому что долго не признавался, как партизан, что у него бок тянет уж несколько дней.
|
|
|
– Ничего, поправится, – безапелляционно заявила Марго – Наверняка целый госпиталь прилетел вместе с ним.
– Не думаю, – сказал Иван, вытирая грязные от раствора руки, – он молодой и здоровый. Вот был у нас один деятель… не помню, как его звали, кажется, на бэ… да, Бориска, который повсюду за собой реанимобиль таскал. Но врач-то при президенте должен быть личный. Однозначно. И самого широкого профиля.
– Широкий профиль – это хорошо, – вмешался прораб Степаныч. – С перитонитом, скажу вам, не шуткуй. Вот у меня он был. Ещё бы немного – и мне хана. Не приведи господь всё промывать да вычищать из полостей разных! Здесь и узкий профиль был бы к месту!
– И где же он сейчас? – спросил высокорослый жилистый Володя Макаров.
– Перитонит мой?
– Да нет, президент где сейчас?
– В городской больнице, Вовчик. Не в ресторане же! – раздражённо разъяснила непонятливым Галька. – Вот только нашего хирурга найти нигде не могут. Где-то, видать, затосковал по родной Рязанщине. И мобильник его не отвечает. Ищут его сейчас с собаками повсюду. Даже экстрасенса привезённого с собой привлекли.
|
|
|
– Да, это с ним бывает иногда, – мелодично протянул Иван. – Ностальгия. Страшная вещь, надо сказать. Как сказал один поэт: «Ностальгия, ностальгия – нож холодный под ребро. От неё одно лекарство – лист бумаги да перо».
– «Где-то там живут на свете дорогие города, без которых мне не светит ни единая звезда», – продолжил Степаныч.
205
– Да, дела-а-а! – протянул Илья, и все замолкли в растерянности.
В этот момент, никому ничего не говоря, Володька Макаров, бросив для крепости окурок в раствор бетона, быстрым шагом направился вниз по деревянным перекрытиям и сходням.
– Ты это куда?! – требовательно поинтересовалась Маруся.
Но Володька лишь прибавил ходу.
– Стоять! Назад! Работать! Стрелять буду! – взвыл прораб и наставил на Володьку тяжёлый лом.
Но душу Макарова это не тронуло. Он ушёл вразвалочку, даже не оборачиваясь. Свиста пуль, пущенных ему вслед из лома, он так и не услышал. «В молоко!» – подумалось в мятежной его голове.
У входа в городскую больницу Володю тормознули охранники, которых вокруг было совсем не мало.
– Я могу помочь, – сказал им Володя. – У меня есть отличный местный врач.
Но один из молодых костоломов железными руками развернул его не меньше чем на все 180 градусов и подтолкнул слегка сзади, как бы любя, коленкой в спину, напутствуя:
– Гуляй, гуляй отселе!
Володя не на шутку обиделся и собрался уйти насовсем, но напоследок в отчаянии всё же крикнул охранникам:
– Я реально конкретно могу помочь дорогому нашему президенту!
Все телохранители, сколько их там было, одновременно индифферентно посмотрели на звёзды в небе.
– Потом ведь пожалеете, да уж поздно будет! – обернулся и припугнул их, нахмурившись, Макаров на прощание.
Один из охранников жестом вдруг остановил Володю:
– Ладно, жди здесь. Я сейчас.
И исчез за вращающейся дверью.
Через несколько минут охранник бегом вприпрыжку вернулся:
– Проходите, пожалуйста. Сделайте одолжение. Он вас примет.
Охранники обшарили Володину одежду и просветили его насквозь аппаратом с круглой рамкой. Потом один из них провёл Макарова в операционную, предварительно накинув на него переданный медсестрой белый, как и лицо Володи, халат.
В старинном медицинском золочёном кресле сидел, охая и держась рукой за бок, черноволосый, с большой шевелюрой и с усиками и козлиной бородкой а-ля Дон Кихот сам президент всея Руси.
206
– Да, дела-а-а! – протянул Илья, и все замолкли в растерянности.
В этот момент, никому ничего не говоря, Володька Макаров, бросив для крепости окурок в раствор бетона, быстрым шагом направился вниз по деревянным перекрытиям и сходням.
– Ты это куда?! – требовательно поинтересовалась Маруся.
Но Володька лишь прибавил ходу.
– Стоять! Назад! Работать! Стрелять буду! – взвыл прораб и наставил на Володьку тяжёлый лом.
Но душу Макарова это не тронуло. Он ушёл вразвалочку, даже не оборачиваясь. Свиста пуль, пущенных ему вслед из лома, он так и не услышал. «В молоко!» – подумалось в мятежной его голове.
У входа в городскую больницу Володю тормознули охранники, которых вокруг было совсем не мало.
– Я могу помочь, – сказал им Володя. – У меня есть отличный местный врач.
Но один из молодых костоломов железными руками развернул его не меньше чем на все 180 градусов и подтолкнул слегка сзади, как бы любя, коленкой в спину, напутствуя:
– Гуляй, гуляй отселе!
Володя не на шутку обиделся и собрался уйти насовсем, но напоследок в отчаянии всё же крикнул охранникам:
– Я реально конкретно могу помочь дорогому нашему президенту!
Все телохранители, сколько их там было, одновременно индифферентно посмотрели на звёзды в небе.
– Потом ведь пожалеете, да уж поздно будет! – обернулся и припугнул их, нахмурившись, Макаров на прощание.
Один из охранников жестом вдруг остановил Володю:
– Ладно, жди здесь. Я сейчас.
И исчез за вращающейся дверью.
Через несколько минут охранник бегом вприпрыжку вернулся:
– Проходите, пожалуйста. Сделайте одолжение. Он вас примет.
Охранники обшарили Володину одежду и просветили его насквозь аппаратом с круглой рамкой. Потом один из них провёл Макарова в операционную, предварительно накинув на него переданный медсестрой белый, как и лицо Володи, халат.
В старинном медицинском золочёном кресле сидел, охая и держась рукой за бок, черноволосый, с большой шевелюрой и с усиками и козлиной бородкой а-ля Дон Кихот сам президент всея Руси.
206
Владимир сроду такого кресла на архипелаге не видывал. «Значит, – мелькнула у него в голове дерзкая мыслишка, – самолётом доставили».
– Как тебя зовут? – спросил президент, морщась от боли, бледного от напряжения Макарова.
– Влади-ди-ми-миром, – ответил, заикаясь, Владимир.
– Тёзки мы, значит, – попробовал улыбнуться президент.
– Как тёзки? Я ж Володя.
– А я Егор. Какая разница?! Сейчас не до этого. Или ты не хочешь быть моим тёзкой?
– Счастлив! Счастлив! И ещё раз счастлив!
– Вот и хорошо. Хорошо быть счастливым. Хочешь будь счастливым – будь им! Я вот захотел стать счастливым, и стал им. Так что ты, тёзка, предлагаешь?
– У ме-меня е-есть друг-норвежец. Он хо-хороший хирург. Живёт на соседнем острове. Я у него не раз в гостях бывал, – обретая уверенность, начал рассказывать Макаров.
– За ним вертолёт послать? – пригладил свои курчавые бурые волосы президент.
– У него свой есть. Служебный. Позвать его?
– Расскажи мне сначала немного о себе. Откуда ты, кто твои родители? – спросил президент. – Быстро отвечай, не тяни кота за хвост, не тяни резину и не томи мне душу. Моё время для государства дорого стоит!
Владимир заметно волновался, не зная с чего начать:
– Наша семья жила в Москве на Ленинском проспекте. Ещё начиная с моих прабабушки Кати и прадедушки Феди. Да и мои родители там всё ещё живут. Мой прадед был большим начальником в Моссовете. А жили мы в красном кирпичном девятиэтажном доме напротив ремесленного училища. И завод «Красный пролетарий» был у трамвайного круга недалеко. Сохранился теперь этот завод или нет? Вряд ли. Ведь «пролетарий»… да к тому же ещё и «красный». Кому сейчас такой завод нужен?
Президент сдвинул брови:
– Действительно… скоро его не будет. Его сейчас рейдеры захватывают.
– Знаете наш дом? – попытался сменить направленность разговора Володя.
– Красный такой? Девятиэтажный? Кирпичный? Конечно, знаю!
А Макаров всё больше нервничает и уже рассказывает, слегка размахивая руками:
207
Владимир сроду такого кресла на архипелаге не видывал. «Значит, – мелькнула у него в голове дерзкая мыслишка, – самолётом доставили».
– Как тебя зовут? – спросил президент, морщась от боли, бледного от напряжения Макарова.
– Влади-ди-ми-миром, – ответил, заикаясь, Владимир.
– Тёзки мы, значит, – попробовал улыбнуться президент.
– Как тёзки? Я ж Володя.
– А я Егор. Какая разница?! Сейчас не до этого. Или ты не хочешь быть моим тёзкой?
– Счастлив! Счастлив! И ещё раз счастлив!
– Вот и хорошо. Хорошо быть счастливым. Хочешь будь счастливым – будь им! Я вот захотел стать счастливым, и стал им. Так что ты, тёзка, предлагаешь?
– У ме-меня е-есть друг-норвежец. Он хо-хороший хирург. Живёт на соседнем острове. Я у него не раз в гостях бывал, – обретая уверенность, начал рассказывать Макаров.
– За ним вертолёт послать? – пригладил свои курчавые бурые волосы президент.
– У него свой есть. Служебный. Позвать его?
– Расскажи мне сначала немного о себе. Откуда ты, кто твои родители? – спросил президент. – Быстро отвечай, не тяни кота за хвост, не тяни резину и не томи мне душу. Моё время для государства дорого стоит!
Владимир заметно волновался, не зная с чего начать:
– Наша семья жила в Москве на Ленинском проспекте. Ещё начиная с моих прабабушки Кати и прадедушки Феди. Да и мои родители там всё ещё живут. Мой прадед был большим начальником в Моссовете. А жили мы в красном кирпичном девятиэтажном доме напротив ремесленного училища. И завод «Красный пролетарий» был у трамвайного круга недалеко. Сохранился теперь этот завод или нет? Вряд ли. Ведь «пролетарий»… да к тому же ещё и «красный». Кому сейчас такой завод нужен?
Президент сдвинул брови:
– Действительно… скоро его не будет. Его сейчас рейдеры захватывают.
– Знаете наш дом? – попытался сменить направленность разговора Володя.
– Красный такой? Девятиэтажный? Кирпичный? Конечно, знаю!
А Макаров всё больше нервничает и уже рассказывает, слегка размахивая руками:
207
– Вот! Отец мне рассказывал, что его тётка, Лушка, любила лупить его тапком по голове. Не тогда мне рассказывал, конечно, когда он под столом сидел, а много позднее, лет 30 или 40 спустя. А тогда, когда Молотов прямо к нам домой в воскресенье приехал, меня у отца и в планах-то не было. Помните, был такой государственный руководитель?
– Помню, – кивнул по-бычьи президент.
– Так вот, все домочадцы спрятались на кухне, а отец мой в это время от Лушки под стол в столовой спрятался. Большой такой стол. Дубовый. Раздвижной... Туда и пришли Молотов с дедом побеседовать. А отец мой сидит под столом со слезами на глазах и ухо распухшее потирает, по которому совсем недавно ему Лушка тапком заехала. А над столом, помню, абажур был большой такой, на цепях. Медный. Малиновый. Дёрнешь за ручку, как у унитаза, он опускается или, наоборот, поднимается. Под этим абажуром было хорошо в лото играть по копеечке или в подкидного дурачка резаться.
– О дураке мы с тобой в другой раз поговорим. Лучше звони своему другу, – поторопил Володю президент.
Володя кивнул, отвернулся, набрал по мобильному номер норвежца, обрисовал ему ситуацию, потом повернулся к президенту и радостно произнёс:
– Летит!
Лечащий врач президента отдал распоряжение старшей медсестре:
– Приготовить всё к операции!
Старшая медсестра отдала распоряжение другим медсёстрам:
– Готовьте всё к операции! Да чтоб быстро у меня!
Неожиданно один из телохранителей громко чихнул и сам вздрогнул. За ним вздрогнули все присутствующие. Кроме президента.
А Володя непроизвольно тихим голосом произнёс:
– Приятного аппетита.
Все дружно рассмеялись, и это сняло напряжение. Где-то через полчасика из окна больницы все увидели, как, озаряя синим и красным бортовыми маячками, во дворе больницы приземлился голубой вертолёт. Из вертолёта, не дожидаясь, пока остановятся лопасти, спустились по лесенке на землю двое – врач и медсестра. Оба с оранжевыми чемоданчиками. Еле удерживаясь на ногах от ветра лопастей, придерживая огромные меховые шапки на голове, пригнувшись, пошли к больнице. При входе в здание охрана приняла у врача и медсестры их чемоданчики и сопроводила норвежцев в операционную…
208
– Вот! Отец мне рассказывал, что его тётка, Лушка, любила лупить его тапком по голове. Не тогда мне рассказывал, конечно, когда он под столом сидел, а много позднее, лет 30 или 40 спустя. А тогда, когда Молотов прямо к нам домой в воскресенье приехал, меня у отца и в планах-то не было. Помните, был такой государственный руководитель?
– Помню, – кивнул по-бычьи президент.
– Так вот, все домочадцы спрятались на кухне, а отец мой в это время от Лушки под стол в столовой спрятался. Большой такой стол. Дубовый. Раздвижной... Туда и пришли Молотов с дедом побеседовать. А отец мой сидит под столом со слезами на глазах и ухо распухшее потирает, по которому совсем недавно ему Лушка тапком заехала. А над столом, помню, абажур был большой такой, на цепях. Медный. Малиновый. Дёрнешь за ручку, как у унитаза, он опускается или, наоборот, поднимается. Под этим абажуром было хорошо в лото играть по копеечке или в подкидного дурачка резаться.
– О дураке мы с тобой в другой раз поговорим. Лучше звони своему другу, – поторопил Володю президент.
Володя кивнул, отвернулся, набрал по мобильному номер норвежца, обрисовал ему ситуацию, потом повернулся к президенту и радостно произнёс:
– Летит!
Лечащий врач президента отдал распоряжение старшей медсестре:
– Приготовить всё к операции!
Старшая медсестра отдала распоряжение другим медсёстрам:
– Готовьте всё к операции! Да чтоб быстро у меня!
Неожиданно один из телохранителей громко чихнул и сам вздрогнул. За ним вздрогнули все присутствующие. Кроме президента.
А Володя непроизвольно тихим голосом произнёс:
– Приятного аппетита.
Все дружно рассмеялись, и это сняло напряжение. Где-то через полчасика из окна больницы все увидели, как, озаряя синим и красным бортовыми маячками, во дворе больницы приземлился голубой вертолёт. Из вертолёта, не дожидаясь, пока остановятся лопасти, спустились по лесенке на землю двое – врач и медсестра. Оба с оранжевыми чемоданчиками. Еле удерживаясь на ногах от ветра лопастей, придерживая огромные меховые шапки на голове, пригнувшись, пошли к больнице. При входе в здание охрана приняла у врача и медсестры их чемоданчики и сопроводила норвежцев в операционную…
208
Операция с ассистированием лечащего врача прошла успешно. А тут объявился не запылился и наш пропавший хирург. Трезвый. Норвежец дал рекомендации личному врачу президента и хирургу больницы на реабилитационный период восстановления здоровья пациента и сказал, что будет консультировать их по телефону. Получил в подарок от президента его личный смартфон и, сфотографировавшись с президентом на память, раскланялся и стал собираться к отъезду.
К президенту подошёл его охранник:
– Вас там спрашивает…
– Кто? Таймыр? – пошутил президент.
– Нет. Там по вопросу РУБОПа.
Президент берёт из рук помощника смартфон:
– Что опять? Кому он нужен это РУБОП? Оргпреступность? А у нас нет ни мафии, ни оргпреступности! Вот! И готовьте указ о ликвидации этого, как его там, ну, ОПА. Надо сокращать чиновничий аппарат! – обхватив живот, перевязанный бинтами, президент стал сползать, кряхтя, с операционного стола.
Дата добавления: 2019-09-08; просмотров: 45; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!