СОВЕТСКАЯ РОССИЯ: ВЫБОР ПУТИ (1921-1929)

1. Хлеб насущный. Затеяв социалистическую революцию в крестьянской стране, большевики вынуждены были пос­тоянно оглядываться на настроение многомиллионных крес­тьянских масс. А настроение это к концу Гражданской войны было для них весьма неблагоприятным. Политика военного коммунизма исчерпала свои возможности. На принуждение и произвол «продовольственной диктатуры» крестьяне отве­чали не только повсеместными народными восстаниями, но и сокращением посевных площадей. Последнее представляло особую опасность для власти. Можно было силой отнять тот хлеб, который был выращен и припрятан крестьянами. Но ни­какой силой нельзя было отнять то, чего нет.

Во время Гражданской войны и военного коммунизма промышленность практически перестала выпускать товары повседневного спроса. Карточная система предопределила крайнюю скудность потребления. Нормальный товарооборот между городом и деревней прекратился.

Недовольство политикой правительства охватило не только крестьянство, но также армию и рабочий класс. Промедление с решением экономических задач могло привести к сверже­нию власти большевиков.

Ленина всегда отличала политическая гибкость, готовность к тактическому отступлению и временным компромиссам во имя главной цели — сохранения большевиками политиче­ской власти. На X съезде партии РКП(б) Ленин провозгласил прагматический курс, получивший имя новой экономической политики (НЭП). Суть его сводилась к восстановлению то­варно-денежных отношений и рыночной экономики, замене продразвёрстки фиксированным продовольственным нало­гом. Уплатив налог (вначале продуктами, позднее — деньга­ми), крестьянин мог везти излишки на рынок. Для увеличения производства товарного хлеба крестьянам разрешалась в не­больших размерах аренда земли и использование наёмной ра­бочей силы.

Новая экономическая политика успокоила крестьянство и быстро наполнила внутренний рынок продуктами питания.

Однако вопрос экономический тесно переплетался с полити­ческим. Среди большевиков было распространено критиче­ское отношение к НЭПу как новому изданию ненавистного им капитализма. Рыночная экономика неизбежно вела к воз­вращению буржуазии, к накоплению богатств и возникнове­нию претензий на политическую власть у обладавших капи­талом людей. Параллельно с этим шёл процесс формирования нового правящего класса — партийно-государственной бю­рократии. (Позднее историки назовут этот неизвестный марксизму класс номенклатурой.) Наиболее дальновидным партийным лидерам становится ясно, что ленинская мечта о создании общества без правящего класса, без социальных различий — не более чем утопия. Ради осуществления этой утопии большевики ликвидировали старый правящий класс в ходе революции и Гражданской войны. Теперь у многих коммунистов возникал естественный вопрос: за что боро­лись? Капитализм восстал как феникс из пепла. Россия воз­вращалась на круги своя...

2. Партия — наш рулевой. Этот лозунг в советское время был известен каждому школьнику. Он красовался на праздничных плакатах и транспарантах. В эпоху Брежнева люди уже посме­ивались над столь прямолинейной агитацией. Но корни этого тезиса уходят ещё в первые постреволюционные годы. Боль­шевики ощупью искали новые формы государственной и пар­тийной жизни, адекватные новой ситуации в стране.

После Гражданской войны страной номинально управлял рабочий класс (диктатура пролетариата), осуществлявший эту функцию через партию большевиков и Советы. Но на деле го­сударственная власть быстро сосредотачивалась в руках новой бюрократии — номенклатуры. В то время как наиболее искрен­ние и убеждённые революционеры остались лежать на полях сражений, партия наполнилась новыми людьми, вступавшими в её ряды главным образом ради карьеры. Стремясь укрепить свою социальную базу, большевики широко распахнули двери для желающих вступить в партию. В середине 1920-х гг. в пар­тии было только 10,5 тыс. членов с дореволюционным стажем (менее 1%). В 1924 г. в связи, с кончиной Ленина был объявлен «ленинский призыв» рабочих и крестьян в партию. Вместе с тем большевистское руководство регулярно проводило чистки рядов, в ходе которых из ВКП(б) исключались те, кто не прояв­лял особой активности на партийной работе. Традиционное для большевиков понимание партии как тесно сплочённого и дис­циплинированного отряда революционеров после завершения Гражданской войны стало уже неактуальным. Теперь для уп­равления огромной и рыхлой страной в мирное время больше­викам нужна была партия-государство, партия — каркас всего государственного устройства.

(Историки отмечают: нечто подобное произошло в Рим­ской империи после превращения христианства из запрещён­ной секты в государственную религию. Если прежде, в эпоху гонений, принадлежность к христианской общине влекла за собой смертельный риск, то теперь это стало условием про­цветания и продвижения по службе. Дворцы наполнились новоявленными христианами, ещё недавно поклонявшимися языческим богам. Потрясённые этим превращением, искрен­ние приверженцы христианства искали монашеского уедине­ния в горах и пустынях.)

Номенклатура присваивала себе всевозможные блага и привилегии. Бюрократическая «власть кресла» стремилась к объединению с «властью денег». Разбогатевшие нэпманы мечтали получить доступ к управлению государством.

Большевики оказались на историческом распутье. Отсюда одна дорога шла назад, к полномасштабной рыночной эконо­мике, а другая — вперёд, к неведомому социализму, к полной ликвидации частной собственности на средства производства. Другая альтернатива касалась дальнейшей судьбы партии. Споры относительно роли партии в обществе усиливались отсутствием Ленина, который из-за тяжёлой болезни сошёл с политической сцены в конце 1922 г. Наследники вождя мно­го говорили о «коллективном руководстве» и клялись в вер­ности ленинским заветам. Но по существу на вершине власти развернулась острая борьба за лидерство. Борьба людей пере­плеталась с борьбой идей. Вслед за воскресшим капитализмом поднимался из пепла и другой гость из российского прошло­го — завуалированный коммунистической риторикой режим личной власти вождя, новое самодержавие.

Понимая, что за ошибку в выборе пути придётся заплатить высокую цену, большевики долго не отваживались принять стратегическое решение. Ленин осторожно и туманно го­ворил, что НЭП — это «всерьёз и надолго». Но ход событий в мире заставил его наследников без промедления определить­ся с курсом развития страны. Уже в конце 1920-х гг. НЭП был ликвидирован. Вызванная им к жизни городская и сельская буржуазия была уничтожена главным образом экономиче­скими средствами — высокими налоговыми ставками на частное предпринимательство и низкими ценами на сельско­хозяйственную продукцию. Позднее, в 1930-е гг. сельская буржуазия (кулаки) была «ликвидирована как класс», то есть уничтожена не только экономически, но и в значительной мере физически.

3. Создание Союза Советских Социалистических Республик. К 1922 г. советская власть установилась почти на всей терри­тории бывшей Российской империи за исключением Литвы, Латвии, Эстонии, Финляндии, Польши, Бессарабии, Западной Украины и Западной Белоруссии. Завершение Гражданской войны поставило перед большевиками ещё одну стратегиче­скую задачу: нового административно-территориального и го­сударственного устройства России. Задача эта была весьма сложна, учитывая огромные размеры и многонациональный состав страны. Межнациональные противоречия отчётливо проявились в ходе революции и Гражданской войны. Прак­тически повсюду национальные элиты выражали стремление к собственной государственности и независимости от Моск­вы. Этот фактор следовало учесть при конструировании новой государственно-политической системы.

В развернувшейся среди большевистского руководства дискуссии по национальному строительству сформировались две точки зрения. Разработкой проекта занимался нарком по делам национальностей И.В. Сталин. Уроженец Кавказа, он не понаслышке знал всю сложность национального вопроса. Его проект предусматривал вступление национальных райо­нов в состав Российской Федерации на правах автономий. Ленин подверг критике сталинский проект, так как полагал, что при такой схеме национальности будут чувствовать себя ущемлёнными в правах по сравнению с русским народом. Для Ленина национальный вопрос и связанная с ним проблема ад­министративно-территориального устройства России имели особое значение в связи с перспективой дальнейшего раз­вития мировой революции. По мысли Ленина, все союзные республики (Россия, Украина, Белоруссия, Закавказская Фе­дерация и те, которые придут позже) должны вступить на равных в новое объединение — Союз Советских Социали­стических Республик. При таком подходе в состав СССР смогли бы впоследствии безболезненно вступать все страны, где к власти бы пришли коммунисты и установился социа­листический строй. Конечной целью этого революционного процесса виделось создание мирового Союза социалистиче­ских республик.

Другая ленинская идея состояла в том, что в соответствии с принятой ещё на II съезде РСДРП (1903) формулировкой программы партии «право наций на самоопределение вплоть до отделения» следовало внутри большой государственнос­ти (СССР) предоставить каждому народу право иметь свою собственную малую государственность на одном из четырёх уровней: союзной республики, автономной республики, ав­тономной области и автономного округа. Уровень государ­ственности зависит от численности каждого конкретного на­рода. Ленинский проект был принят на I съезде Советов СССР 30 декабря 1922 г. Два года спустя это государственное уст­ройство было закреплено Конституцией 1924 г. При этом на­ряду с национальным делением в СССР сохранялось и чисто административное деление страны на губернии и уезды (позд­нее — области и края, районы).

Ленинская конструкция СССР имела как достоинства, так и недостатки. В частности, деление страны по национально­-государственной схеме провоцировало распад СССР в слу­чае ослабления центральной власти. В национальных регио­нах наряду с расцветом национальной культуры наблюдалось и формирование наследственной правящей элиты, которая при определённых условиях открыто проявляла склонность к сепаратизму.

Первоначально в составе СССР было четыре союзных рес­публики — Российская Федеративная Советская Социалисти­ческая Республика (РСФСР), Украинская ССР, Белорусская ССР, Закавказская Федеративная Советская Социалистиче­ская Республика (ЗФССР). В дальнейшем их численность ста­ла возрастать и после Великой Отечественной войны достиг­ла 16. В 1956 г. Карело-Финская ССР была превращена в Ка­рельскую АССР. Таким образом, установилась постоянная структура СССР в составе 15 союзных республик.

При всех политических и идейных различиях Советский Союз во многом продолжал Российскую империю. Великое го­сударство, построенное трудом и кровью многих поколений, государство, простиравшееся на многие тысячи километров от Тихого океана до Карпат, при всех его изъянах обеспечивало людям две вещи, подлинную цену которых узнают только при их отсутствии, — мир и порядок.

Время нельзя повернуть вспять. Советский Союз навсегда ушёл в историю. Но для будущих поколений важно понять его опыт, сохранить то ценное, что возникло в ходе развития это­го уникального государства, занимавшего 1/6 часть суши.

4. Свет во мраке. В конце 1922 г. здоровье Ленина сильно по­шатнулось. Прикованный к постели, он лишь время от време­ни мог диктовать свои мысли стенографисткам. Эти краткие записи, похожие на вспышки света в наступающем мраке, дают представление о том, какие вопросы он считал особенно важными для дела русской революции, которое было для него делом всей жизни. Таких вопросов можно выделить три.

Первый вопрос — формирование нового правящего клас­са, партийно-государственной бюрократии (номенклатуры). Ленин хотел создать бесклассовое общество, где царят равен­ство и справедливость. Однако механизм подавления растущей номенклатуры отсутствовал. Ленин предлагал создать особое учреждение для контроля над бюрократией — Рабоче-крес­тьянскую инспекцию (РАБКРИН). Он требовал непрерывной ротации чиновников, запрета для них разного рода привилегий и ограничения их заработной платы. Привлечение в управленче­ские структуры рабочих «от станка», увеличение численности состава Центрального комитета партии до 50 – 100 человек — всё это Ленин хотел сделать препятствием на пути бюрокра­тизации партии и советов. Однако ленинские требования на практике не исполнялись.

Тема бюрократизации советской власти занимала цент­ральное место в тогдашней партийной печати, в дискуссиях между сторонниками Сталина и Троцкого. Второй человек в партии после Ленина, Троцкий мечтал о продолжении миро­вой революции и ненавидел бюрократию. И в личных отноше­ниях, и в партийных спорах главным противником Троцкого был Сталин. С некоторым упрощением первого из них можно назвать фанатиком, а второго — прагматиком. Сталин пола­гал, что формирование нового правящего класса — неизбеж­ный процесс. Эту уверенность он скрывал за привычной рито­рикой верного ленинца. Мастер политической демагогии, он при необходимости умел быстро менять своё мнение и даже переходить на позиции своих врагов.

На посту Генерального секретаря ЦК ВКП(б) Сталин зани­мался подбором кадров для руководства местными партийны­ми и советскими организациями. Он внимательно следил за перетряской личного состава партии в ходе регулярных чис­ток и массовых наборов. Сталин не пытался остановить рост номенклатуры. Напротив, он стал «отцом» этого правящего класса и, опираясь на его поддержку, поднялся к вершинам личной власти. Механизм сотрудничества был прост. Назна­чая очередного большевика на важный пост в провинции, Сталин в личной беседе предлагал ему карьерную поддержку, а взамен требовал идейной поддержки в борьбе с Троцким или иными своими соперниками. Выдвиженцы Сталина воз­главляли региональные партийные организации. Привыкшие к дисциплине коммунисты и на съезде голосовали так, как указывал местный партийный лидер. Это обеспечивало Ста­лину большинство голосов на съезде партии — главной политической трибуне того времени.

Сталин позиционировал себя и своё окружение как на­стоящих ленинцев, а своих соперников — как оппозицио­неров, нарушавших принятый ещё X съездом партии запрет на создание внутри партии особых политических групп — фракций.

Второй стратегической темой, затронутой в последних дик­товках Ленина, стала тема культурной революции. Ленин по­нимал, что низкий культурный уровень крестьянской России станет непреодолимым препятствием для строительства соци­ализма. Политические отношения в стране будут определяться архаическими парадигмами традиционного общества. В одной из своих последних диктовок «Странички из дневника» Ленин требовал «поставить народного учителя на ту высоту, без ко­торой и речи быть не может ни о какой культуре». Впрочем, под «культурой» Ленин подразумевал главным образом «про­летарскую культуру» — социалистическое мировоззрение и политическое сознание пролетариата. Тёмные крестьянские массы должны были обрести культуру рабочего класса. Куль­тура как совокупность материальных и духовных ценностей, накопленных человечеством в процессе его исторического развития, интересовала вождя мирового пролетариата в го­раздо меньшей степени.

Эти указания Ленина со временем были выполнены. В ходе так называемой культурной революции (конец 1920-х – 1930-е гг.) в СССР была практически ликвидирована негра­мотность, создана развитая сеть средних специальных и выс­ших учебных заведений. Миллионы бывших крестьян, уходя в города и работая на фабриках и заводах, стали сознавать себя передовым рабочим классом. Однако развитие естест­венных наук и резкий рост числа инженеров происходили на фоне полного забвения гуманитарного знания, заменённого идеологическими дисциплинами — обществоведением, исто­рией партии, научным коммунизмом. Усвоив необходимый набор профессиональных знаний, вчерашние крестьяне ещё не обрели самостоятельности мышления. Марксизм, в его уп­рощённом, вульгарном изложении, стал для них своего рода новой религией. Священниками этой религии стала многоты­сячная армия преподавателей общественных наук. Суть этой схоластики сводилась к заучиванию определённых положе­ний, истинность которых не требовала доказательства.

Новая вера не могла мирно сосуществовать с традицион­ной русской верой — православием. Философской основой марксизма был диалектический материализм — полная про­тивоположность христианству. Любая критика марксизма с позиций иного мировоззрения рассматривалась большеви­ками как политическое преступление. Отсюда — преследо­вания духовенства и мыслителей немарксистского направ­ления. Так возникла знаменитая история про «философский пароход» — корабль, на котором по приказу Ленина в 1922 г. были принудительно вывезены из России в Германию мно­гие выдающиеся мыслители и философы, не разделявшие марксистские взгляды (Г.П. Федотов, Н.А. Бердяев, С.Н. Бул­гаков, С.Л. Франк, Н.А. Ильин). Это был акт вопиющего про­извола и насилия. Однако будущее показало, что принуди­тельная ссылка за рубеж в конечном счёте спасла им жизнь. Оставшиеся в стране независимые интеллектуалы в боль­шинстве своём подверглись репрессиями и погибли.

К концу 1920-х гг. в СССР были закрыты практически все монастыри и огромное большинство православных храмов. Священнослужители подвергались гонениям. За эти несколь­ко лет Русская церковь обрела больше мучеников и исповед­ников, чем за всю свою тысячелетнюю историю. Многие древ­ние храмы, имевшие большую культурную ценность, были взорваны.

Третий вопрос, волновавший Ленина в последний пери­од его жизни, был вопрос о новом лидере партии. Большеви­ки привыкли видеть своего вождя в окружении соратников и учеников. Теперь из этих учеников кто-то один должен был стать новым учителем. Сложность ситуации состояла в том, что Ленин и по принципиальным установкам, и по тактиче­ским соображениям не мог подобно самодержцу назначить себе наследника. Демократическое начало имело глубокие корни в российском революционном движении. Названный «наследник» немедленно оказался бы в политической изоля­ции. Даже сам Ленин при всём его авторитете основателя пар­тии все принципиальные вопросы решал коллегиально, через Политбюро ЦК РКП (б).

На выбор «наследника» влияло ещё одно обстоятельство — опасность раскола партии. Этому способствовало высоко­мерие некоторых соратников Ленина. Новый лидер партии должен был, подобно самому Ленину, обладать бесспорным интеллектуальным превосходством над окружающими, но при этом щадить их самолюбие, уметь терпеливо выслушивать чу­жое мнение.

Итогом размышлений Ленина над этой психологической задачей стало знаменитое «Письмо к съезду». Ленин дважды возвращался к этому документу, который принято считать его политическим завещанием. Не называя кого-то одного бесспор­ным лидером, Ленин перечисляет несколько имён, вскользь указывая на моральные, интеллектуальные и политические не­достатки каждого из них. На этом критическом фоне наиболее приемлемо выглядит Троцкий — «самый способный человек в настоящем ЦК» (Ленин). Однако и он как возможный вождь не вызывал полного доверия Ленина. Вражду Троцкого и Ста­лина Ленин считал главной опасностью раскола в партии.

Ленин осуждал властолюбие и грубость Сталина, а глав­ное — не сочувствовал его работе по созданию нового пра­вящего класса. В «Письме к съезду» он предлагал убрать Сталина с поста Генерального секретаря ЦК ВКП(б). Такая отставка означала бы крах его политической карьеры. Одна­ко после смерти Ленина Сталин путём сложных закулисных манёвров и лицемерного покаяния сумел сохранить за собой эту должность.

5. Внутрипартийная борьба. Кончина Ленина 21 января 1924 г. послужила сигналом для начала острой политической борьбы между его соратниками. Поначалу все они — Сталин, Зиновь­ев, Каменев, Бухарин, Рыков, Томский — объединились про­тив Троцкого. Пользуясь разработанной им: технологией по­лучения большинства голосов на съездах партии, Сталин при поддержке пяти остальных персонажей постепенно устранил Троцкого от реальной власти, отобрав у него ключевой пост председателя Революционного военного совета республики. На эту должность в 1925 г. был назначен далёкий от партий­ных склок М.В. Фрунзе.

Поначалу интеллектуал Троцкий с высокомерным презре­нием смотрел на сталинскую критику. Недооценка против­ника дорого обошлась «демону революции». Когда он, спох­ватившись, принялся спорить со Сталиным и обвинять его в бюрократизации партии и предательстве дела Ленина, было уже поздно. Сталин сформировал устойчивое большинство своих сторонников на съездах партии. Бюрократическая ма­шина принялась за работу, перемалывая всех противников но­вого вождя, и первого среди них — Троцкого. Лишённый всех постов и исключённый из партии, он был сослан в Алма-Ату, а затем выслан из СССР в Турцию. Его сторонники подверг­лись гонениям. Обладая ярким политическим темпераментом, Троцкий и в эмиграции не прекращал своей полемики со Ста­линым. Он издавал книги и журналы, посвящённые русской революции.

Судьба Троцкого, как и почти всех выдающихся револю­ционеров, была трагична. На Западе его опасались и считали агентом Кремля. После долгих скитаний по Европе он пере­брался в Мексику, где и был убит в 1940 г. агентом сталинской секретной службы.

Зиновьев и Каменев, энергично помогавшие Сталину в борьбе с Троцким в 1923 – 1925 гг., вскоре сами попали под колёса сталинской бюрократической машины. Опираясь на будущих лидеров правого уклона (Бухарин, Рыков, Томский, Дзержинский), Сталин начал войну против бывших союзни­ков. Убедившись, что союз со Сталиным был их роковой ошиб­кой, они бросились искать примирения с Троцким. Но и здесь прежние соратники Ленина ошиблись. Падение Троцкого пов­лекло и падение его соратников по новой оппозиции — Зино­вьева и Каменева. Постепенно они лишились и высоких пос­тов, и авторитета в партии. Оба закончили жизнь в подвалах лубянской тюрьмы в 1938 г. Теперь Сталин принялся за своих прежних друзей — деятелей так называемого правого уклона. Их участь была предрешена...

6. Индустриализация, коллективизация и мировая револю­ция. Середина 1920-х гг. стала временем острых дискуссий в партии не только из-за борьбы за лидерство, но и по цело­му ряду экономических и политических проблем. Введение НЭПа стимулировало крестьян расширять посевные площади и увеличивать производство товарного хлеба. Уплатив продо­вольственный налог государству, крестьянин волен был рас­поряжаться остальным по своему усмотрению. Казалось, про­довольственная проблема решена. Однако едва выбравшись из одной ямы, российская экономика угодила в другую. Если раньше хлеба на рынке было слишком мало, то теперь его ста­ло слишком много. Продавая свой хлеб на рынке, крестьянин спешил потратить заработанные деньги на товары повседнев­ного спроса, а затем и на более дорогие вещи, как, например, сельскохозяйственные машины. Однако на рынке количество промышленных товаров, представляющих интерес для крес­тьянина, было не велико, а цены на них очень высоки. Разру­шенная Гражданской войной или перестроенная на военный лад промышленность не справлялась с запросами ожившей деревни. Возникли «ножницы цен» — несоответствие между низкими ценами на сельскохозяйственную продукцию и вы­сокими ценами на промышленные товары. Не желая про­давать свою продукцию за бесценок, крестьяне вновь стали сокращать товарное производство хлеба. Преодолеть эту опас­ную тенденцию можно было либо путём резкого увеличения производства, товаров народного потребления, либо путём ад­министративного давления на крестьян методами политики военного коммунизма.

Внутренние проблемы переплетались с внешними. По­ражение восстания рабочих в Германии в 1923 г. свидетель­ствовало о том, что пролетарская революция в Западной Ев­ропе в обозримом будущем не состоится. Но, согласно Мар­ксу, социализм мог победить только одновременно в несколь­ких передовых странах Европы. Стало ясно, что изменить мир по заветам Маркса не удалось. Однако большевики не хотели признать себя побеждёнными и сдаться на милость торжест­вующей буржуазии. В конечном счёте это был для них вопрос жизни и смерти. Ленин раньше других отважился публично поправить Маркса. В статье «О кооперации» (январь 1923 г.) он объявил, что в сложившейся ситуации возможно построе­ние социализма в одной стране, в России. Для этого следует, сохраняя достигнутое (диктатура пролетариата, социализация средств производства, союз рабочего класса с крестьянст­вом), развивать кооперацию во всех её формах. И тогда через 10 – 20 лет кооперация охватит всё население, это и станет практической реализацией социалистической идеи. Бедность и техническая отсталость России, отмечал Ленин, являются причиной медленных темпов строительства социализма. Ино­го пути, по его мнению, у большевиков не было.

Скованный болезнью, Ленин не мог подробно развить свою идею. Однако её подхватили правые коммунисты во главе с Н.И. Бухариным, Л.И. Рыковым и Ф.Э. Дзержинским. Они считали, что мелкая буржуазия (зажиточное крестьянство) может участвовать в строительстве социализма. Вслед за Сто­лыпиным они поддерживали развитие фермерского хозяйства крестьян, выступали за развитие рынка земли и свободный найм рабочей силы в сельском хозяйстве. Мнение правых коммунистов преобладало в партии в 1924 – 1925 гг. Их против­никами выступили троцкисты, а также Зиновьев и Каменев.

Они утверждали, что если построение социализма и возмож­но в одной стране — России, то только при условии форсиро­ванного развития промышленности за счёт беспощадной экс­плуатации крестьянства. Сталин поначалу разделял взгляды правых коммунистов, но начиная с 1926 г. перешёл на пози­ции Троцкого и солидарных с ним Зиновьева и Каменева. При этом генсек не переставал жёстко критиковать Троцкого и его сторонников, выдавая их взгляды на ускоренную индустриа­лизацию за свои собственные. В этих спорах экономика тесно переплеталась с политикой, а политика — с личными амбици­ями и циничной борьбой за верховную власть, в которой цель оправдывает средства.

Вопрос об отношениях города с деревней приобрёл особое значение после вызванного «ножницами цен» кризиса хлебо­заготовок 1928 г. Собранный в этом году методами военного коммунизма хлеб (продразвёрстка) позволил накормить стра­ну, однако такой же или ещё более тяжёлый кризис хлебоза­готовок ожидался и на следующий год. Индивидуальные крес­тьянские хозяйства работали на себя и не желали подчиняться диктатуре большевиков.

Проблемы сельского хозяйства были неразрывно связа­ны с задачами индустриализации. К 1926 г. промышленность достигла довоенного уровня. От её дальнейшего успешного развития зависела обороноспособность страны. Более того, стратегическая цель — построение социализма — могла быть достигнута только на путях завершения промышленного пере­ворота, начавшегося в России ещё в середине XIX столетия.

7. Капитал. Экономика диктовала большевикам свои законы. Известно, что для развития крупной промышленности во все времена необходимы три условия: капитал, свободные рабо­чие руки и рынок сбыта. Проще говоря, для того, чтобы пос­троить фабрику, производящую, например, сапоги или вело­сипеды, необходимо сначала купить землю, построить на ней здание фабрики, приобрести станки и сырьё, нанять рабочих. Всё это требует больших затрат. Эти деньги лишь со временем вернутся в виде прибыли за проданный товар, произведён­ный фабрикой. При этом необходимо заранее удостовериться в том, что потенциальные покупатели носят сапоги и умеют кататься на велосипедах.

Проблема нехватки капиталов всегда была актуальна для России. До революции её частично решали иностранные капи­таловложения. Для большевиков этот источник был недосту­пен также по идейным соображениям (капиталисты на Запа­де не хотели помогать людям, считавшим их своими врагами), а также потому, что Ленин в 1922 г. на Генуэзской конфе­ренции устами своих дипломатов отказался платить царские долги, сославшись на убытки от иностранной интервенции. Понятно, что после этого никто не хотел давать займы Совет­ской России. Для индустриализации СССР мог использовать только внутренние источники накоплений. Их реестр весьма напоминал тот, который использовал для модернизации Рос­сии ещё Пётр I. Первый и главный источник наполнения каз­ны — налоги, то есть финансовое давление на собственный народ. Сталинские казначеи по части изобретательности не уступали петровским «прибыльщикам». Большие доходы при­несла, например, идея выпуска облигаций — ценных бумаг внутренних займов, приобретение которых стало по сути фи­нансовой повинностью населения. Приобретая облигации за живые деньги, гражданин не мог по желанию сдать их и по­лучить вложенные средства обратно. Государство обещало, что это произойдёт только в далёком будущем, после полной победы социализма. Единственным утешением для держателя облигаций служили розыгрыши облигаций, двойные номера которых (серия, номер) превращали их в своего рода лотерей­ные билеты.

Другой источник капиталов — государственная монополия внешней торговли. В конце 1920-х и в 1930-е гг. Советский Союз продавал за рубеж всё, что только пользовалось хоть ка­ким-то спросом, и прежде всего нефть, лесоматериалы, пуш­нину. Традиционным экспортным товаром России был хлеб. Доходы от его продажи были важной частью бюджета ин­дустриализации. Однако природа всегда могла сказать своё веское слово. В результате засухи и плохого урожая в 1932 г. Украину и Северный Кавказ охватил сильный голод. Счёт погибшим шёл на миллионы. Но даже в этой драматической ситуации Советский Союз под давлением Запада принуждён был выполнять свои обязательства по экспортным поставкам зерна. Голод 1932 г. имел много причин. И всё же главной причиной бедствия стала неспособность властей руководить обобществлённым сельским хозяйством, хранить и распреде­лять государственные резервы.

Немалый доход государству принесло золото церкви. Про­водившееся в годы первой пятилетки (1928—1932) массовое закрытие церквей и монастырей сопровождалось конфиска­цией изделий из драгоценных металлов. После переплавки золото и серебро окладов икон превращалось в полновесные слитки, которыми Советский Союз расплачивался за европей­скую, в основном немецкую, технику и оборудование.

Нехватку средств для индустриализации до некоторой сте­пени возмещал трудовой энтузиазм трудящихся, охваченных надеждой на скорое наступление «светлого будущего всего человечества» — социализма и коммунизма. Всевозможные формы социалистического соревнования — ударники (1929), стахановцы (1935) и др. — стимулировали рост производи­тельности труда. Но там, где одни работали за идею, другие — за кусок хлеба и надежду на досрочное освобождение. Рука об руку с энтузиазмом стахановцев шло использование при­нудительного труда заключённых сталинских лагерей. Их труд применяли главным образом на строительных и земляных ра­ботах, лесоповале и на рудниках.

8. Свободные рабочие руки. Помимо собранных с миру по нитке капиталов не менее остро стоял и вопрос свободных ра­бочих рук. Переселение миллионов крестьян в города и их за­нятость на производстве создавали угрозу голода в стране. Ос­тавшиеся в деревне не в состоянии были прокормить и себя, и ушедших. Единственным решением проблемы могло стать резкое повышение производительности труда в сельском хо­зяйстве за счёт использования техники — тракторов, комбай­нов, грузовиков и т.д. Но технику могли приобрести только крупные хозяйства — колхозы или кулаки. Рассматривая ку­лаков как естественных врагов диктатуры пролетариата, боль­шевики старались их уничтожить. Оставались всецело завися­щие от государства колхозы...

Индустриализация и коллективизация — две стороны од­ной медали. Индустриализация давала технику для коллекти­визации, а коллективизация — свободные рабочие руки для индустриализации. Не случайно среди крупнейших строек первой пятилетки (1928 – 1932) был целый ряд тракторных за­водов и заводов сельскохозяйственного машиностроения. Это Челябинский тракторный, Харьковский тракторный, Ростов­ский завод сельскохозяйственного машиностроения, Первый государственный подшипниковый завод. Машиностроитель­ные заводы зачастую строились так, чтобы при необходимо­сти их можно было быстро перепрофилировать для производ­ства военной техники.

Наличие самостоятельных крестьянских хозяйств фермер­ского типа противоречило самой идее уравнительной коллек­тивизации. В начале 1930 г. Сталин объявил о том, что наста­ло время для ликвидации кулачества как класса. Сталинская коллективизация стала трагедией для миллионов зажиточных крестьян. Их принудительно выселяли в отдалённые районы страны, а при малейшем сопротивлении расстреливали. Пара­докс эпохи состоял в том, что варварские методы сталинских реформ сочетались с благими целями — всеобщим благососто­янием и высоким техническим оснащением промышленности. Достигнутый уровень экономического развития и связанные с ним новые социальные отношения (отсутствие эксплуата­торских классов) сталинские пропагандисты назвали полной победой социализма в СССР. Символом этого достижения ста­ло принятие 5 декабря 1936 г. новой Конституции победивше­го социализма.

9. Рынок сбыта. Что касается третьего условия развития про­мышленности — рынка сбыта для промышленных товаров, то этот вопрос для сталинского руководства не представлял боль­шого затруднения. Ещё с колыбели, с петровских мануфактур, российская промышленность росла под крылом у государ­ства, обслуживала его нужды и поставляла ему свою продук­цию. Сотни фабрик и заводов, шахт и нефтяных промыслов, выросших в 1930-е гг., имели устойчивого покупателя своей продукции в лице Советского государства. Становление пла­новой командно-административной системы управления про­мышленностью в начале 1930-х гг. окончательно освободило производителей от поисков рынка сбыта для своей продукции, а заодно и от заботы о её качестве. Всё шло по плану. В этом вездесущем плане была сила советской экономики, особен­но наглядно проявившаяся в экстремальной ситуации — во время подготовки к войне, в ходе войны и при последовав­шем восстановлении страны после войны... Но в этом же была и её ахиллесова пята. Со временем плановая экономика стала тяжкими веригами для технического прогресса и творческой инициативы.

---

Дата добавления: 2019-09-08; просмотров: 162; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!