Revolution: The Russian Colony in Zuerich (1870-1873); a Contribution to the Study of Russian Populism. Assen, 1955. P. 208-212. 85 страница

Как же насчет самого секса? Игнорировал ли его Черны­ шевский, как нас убеждают в некоторых комментариях и не­ полных переводах?2 Был ли пуританином Рахметов, избегав­ ший вина и женщин, alter ego Чернышевского? Вряд ли это так. Автор не просто высказывается против «ненормального вож­ деления» и плотского обладания без любви; но уравновешива­ ет этот тезис весьма высокой оценкой любовного эротизма, чувственности. Впервые эта оценка нашла свое отражение в описании того, как бывшая проститутка Крюкова впервые дос­ тигает состояния сексуального пробуждения в руках любящего Кирсанова. Своего апогея эта оценка эротизма достигает в ли­ кующем описании Верой Павловной сексуального экстаза как акта любви: «Сила ощущения соразмерна тому, из какой глу­ бины организма оно поднимается. Если оно возбуждается ис­ ключительно внешним предметом, внешним поводом, оно ми­ молетно и охватывает только одну свою частную сторону

Чернышевский НТ. Что делать? С. 342, 385. Писарев считал что, официальныйразвод был абсолютно неприемлем для людей нового поколения, вследствие уни­ зительности его характера (Писарев ДЛ . Сочинения: В 6 т. СПб., 1894. Т. 4. С. 38). 2 Так, например, опущены все эротические сцены в издании: What Is То Be Done? Tales About New People / tr. Benjamin Tucker, rev. and abr. Ludmilla B. Tur-kevich. N.Y., 1961.

143

жизни. Кто пьет только потому, что ему подносят стакан, тот мало смыслит вкус в вине, оно слишком мало доставляет ему удовольствия. Наслаждение уже гораздо сильнее, когда корень его в воображении, когда воображение ищет предмета и повода

наслаждению. Тут кровь волнуется уже гораздо сильнее, и уже заметна некоторая теплота в ней, дающая впечатлению го­ раздо больше неги. Но это еще очень слабо сравнительно с тем, когда корень отношений, соединенных с наслаждением, нахо­ дится в самой глубине нравственной жизни. Тут возбуждение проникает всю нервную систему, волнует ее долго и чрезвы­ чайно сильно»1.

Чернышевский увязывал идею чувственной любви с различ­ ными аспектами общественной нравственности, по сути исполь­ зуя термины Фурье. «Без предшествующего труда, - говорит Лопухов, - развлечение, отдых, забава, веселье не имеют реаль­ ности». И то же в другом месте: «У человека, проводящего жизнь как должно, время разделяется на три части: труд, насла­ ждение и отдых или развлечение». Эта идея наиболее полно реализована в виде прекрасной коммуны из четвертого сна Веры и ее футуристических видений золотых полей; плодород­ ных долин, рабочих, поющих в лучах солнца, и возвращающих­ ся в свои стеклянные и хрустальные общественые жилища, что­ бы получить щедрое угощение, приготовленное детьми и стариками. Тяжелая работа подготовила их для более острого восприятия удовольствия. И здесь спутница Веры, отныне «прекрасная царица», «Богиня Равенства Полов» говорит голо­ сом Эроса: «Я царствую здесь. Здесь все для меня! Труд - заго­ товление свежести чувств и сил для меня, веселья - приготов­ ление ко мне, отдых после меня. Здесь я - цель жизни, здесь я - вся жизнь»2.

Такймобразом, у Чернышевского мы находим нравственное обоснование не только сексуальной свободы, равенства и измен­ чивости любви, но и главенства секса.\Даже В.Ленин, искренне во'схищавшийся^Чернышевским, должен был признать, что автор «Что делать?» уделял больше внимания, чем необходимо обсуж­ дению тех вопросов, которые, по мнению Ленина, и так слишком долго находились на переднем плане. По сути дела, основные идеи Чернышевского незначительно отличались от тех, которые высказала позднее Александра Коллонтай, чьи работы в 1920-х гг. навлекли на нее гнев ленинцев. Между тем, ни Чернышев­