ГЕШТАЛЬТ - ПОДХОД В ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ РАБОТЕ С МЕТАФОРАМИ , ОБРАЗАМИ И СНОВИДЕНИЯМИ
Одной из характерных черт гештальт-терапии «является постоянное возвратное движение, челночная связь между телом и мыслями, между реальностью «здесь и теперь» текущего процесса (и его осознавания) и фантазиями, возникающими при «оживлении» незакрытых ситуаций», фантазиями, имеющими в своей основе стойкие ригидные механизмы (Гингер&Гингер, 1999).
- Психоанализ работает в основном с фантазиями, которые создаются самим клиентом и редко соприкасаются с реальностью.
- Поведенческая терапия, наоборот, стремится преодолеть трудности или симптомы, обнаруженные в самой повседневной реальности.
- В гештальте работа ведется над переходом от одного к другому, разрешая и поощряя уход в область воображаемого (сновидение, мечтания, метафора или творчество) при условии непрерывного поиска своих связей с конкретной социальной реальностью» (Гингер&Гингер, 1999), челночная работа осуществляется также «между переживанием воспоминания, с одной стороны, а с другой — восприятием реальной ситуации, в которой клиент находится в данный момент» (Перлз, 1996).
МЕТАФОРА КАК ПОНЯТИЙНАЯ СИСТЕМА И ВЫРАЗИТЕЛЬНОЕ СРЕДСТВО
ЯЗЫКА , ЕЕОСОБЕННОСТИ И ХАРАКТЕРИСТИКИ .
ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ РАБОТА СМЕТАФОРАМИ В ГЕШТАЛЬТ - ТЕРАПИИ .
МЕТАФОРЫ КЛИЕНТА И МЕТАФОРЫ ТЕРАПЕВТА
Метафора буквально означает «перенос» или «перекладывание», этимологически это перекладывание одной вещи на место другой. Перенос в метафоре всегда обоюдный. Ортега-и-Гас-сет в своем эссе на эстетические темы приводит пример творчества левантийского поэта сеньора Лопеса Пико, который назвал кипарис «призраком мертвого пламени». Эта метафора дает нам новый взгляд на вещи — мы можем видеть кипарис — пламенем и пламя — кипарисом, и возникаетчудо — семантическая новизна и новизна чувства. Эта метафора состоит в переносе предмета с его реального места в чувство. «Чувство-кипарис и чувство-пламя идентичны... Почему? Ах, не знаем мы почему? Это вечно иррациональное в искусстве. Это абсолютная эмпирика поэзии» — продолжает сеньор Хосе. Каждая метафора — это открытие закона универсума, в котором многие вещи художественно тождественны».
|
|
Классики о метафоре[60]
Аристотель: «Метафора — это приложение к одной вещи имени, принадлежащего другой вещи».
Ницше: «Человеческое знание неизбежно метафорично — вот истина, в которой мы себе отказывали, доверяя таким ложным идеалам, как буквальное значение».
Джон Серль: «Метафорическое высказывание ... демонстрирует разрыв между подразумеваемым значением высказывания и буквальным значением, что нейтрализуется слушателем путем построения фигуральной интерпретации».
|
|
Дональд Девидсон: «Метафора — это греза, сон языка. Толкование снов нуждается в сотрудничестве сновидца и истолкователя, даже если они сошлись в одном лице. Точно так же истолкование метафор несет на себе отпечаток и творца и интерпретатора. Понимание (как и создание) метафоры есть результат творческого усилия: оно столь же мало подчинено правилам».
Итак, «метафора проводит связь между двумя различными областями человеческого опыта. Практически, одна область отражается средствами другой» (Уфимцев, «Хвост ящерки», 2000-2001). Кроме того, метафора распознается по присутствию в ней художественного начала (Дэвидсон, 1990). На этом строится и поэзия, и литература («и упало каменное слово...» — А. Ахматова), и мы, читатели, каждый раз, встречаясь с красивой метафорой, испытываем восхитительное чувство новизны.
Для большинства людей метафора — это поэтическое и риторическое выразительное средство, принадлежащее скорее к необычному языку, чем к сфере повседневного обыденного общения. Это то, что относится к сфере слов, но не к сфере мышления и действия. Люди как бы забывают, что используют метафоры повседневно и постоянно. В противоположность этой расхожей точке зрения метафора[61] — это обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем. Понимание метафоры — это результат творческого усилия, а не правил, для создания и понимания метафор не существует ни словарей, ни справочников о том, что они означают.
|
|
Наша понятийная система управляет нашей повседневной деятельностью и включает самые обыденные, земные ее детали. Наше поведение, повседневный опыт и мышление в значительной степени обусловливается метафорами, так как мы чаще действуем и думаем более или менее автоматически, в соответствии с определенными схемами, которые для нас неосознанны и совсем не очевидны. Благодаря языку мы получили в свое распоряжение метафоры, во многом структурирующие наше восприятие, мышление и поступки.
Тезис 1. Метафора определяет понятийную систему и поведение. Возьмем, например, понятие «спор». Метафоры, относящиеся к спору: Я победил в споре с ним. Я разбил его аргументацию. Его позиция выглядела беззащитной. Имплицитно здесь присутствует утверждение, что спор — это война (в лучшем случае — борьба), в которой возможна победа и поражение, а «кто не с нами, тот против нас». Живя в этой метафоре, мы воспринимаем человека, который спорит с нами, как противника, мы атакуем его позицию и защищаем свою. Но это только один аспект.
|
|
Предположим, в другой культуре спор — это танец, и то, что происходит, описывается в терминах танца. Мы будем говорить об этом, называя па, рассматривая стиль и художественные особенности танца. Кстати, какой танец, на ваш взгляд, может метафорически отражать явление СПОР? Фламенко, степ, «Танец с саблями» или...
Разобранный пример показывает, что понятийная метафора определяет наши представления и поведение. Тех, кто спорит с нами, мы воспринимаем в этом случае как противника. И чаще всего мы этого не осознаем. Таким образом, сущность метафоры состоит в осмыслении и переживании явлений одного рода в терминах явлений другого рода, и это определяет наше поведение. Такие метафоры называются структурными[62].
Тезис 2. Говоря о метафорическом значении слова, выражения или предложения, мы пытаемся понять, для выражения какого значения их употребили, поскольку это значение расходится с тем, что данное слово, выражение или предложение значит буквально. По мнению Дж. Серля (1990), метафорическое значение — это всегда значение высказывания говорящего. Таким образом, воспринимая чью-то метафору осознанно, мы пытаемся понять возможные намерения говорящего. Если «спор — это война», то, возможно, «нам не поздоровится», а если мы «чья-то зайка», то, возможно, нас приласкают.
Тезис 3. Любая метафора является принадлежностью определенной культуры. Возьмем понятие «время». Время можно уделить, потратить, потерять, оно имеется в распоряжении и, как известно, время — деньги; мы считаем, что запасы времени ограничены. В нашей западной культуре мы осмысливаем время как ограниченный ресурс и ценную вещь. Но существуют культуры, где время осмысливается в других категориях, например, пребывание во времени. Таким образам, любая метафора имеет культуральный характер.
Тезис 4. Системность, с помощью которой мы можем осмысливать некоторые аспекты одного понятия в терминах другого, с неизбежностью ограничивает другие аспекты данного понятия. Метафорическое понятие не отражает и не может отражать все имеющиеся аспекты исходного понятия, например, что спор — это не только война, но и сотрудничество по прояснению точки зрения. Таким образом, метафора, используемая индивидуумом, уже несет в себе определенное ограничение опыта и поведения.
Многие метафоры являются шаблоном, и говорящий оказывается в плену стереотипов и концепций житейской психологии. Какая метафора — таковы и следствия! Метафора определяет некоторую концептуальную систему, выходы из которой определяются самой системой. Это своего рода «непереваренный языковый интроект», бессознательно принимаемый за истину и так же неосознанно используемый индивидуумом. Образуются фиксированные статические паттерны, принадлежащие данной метафоре и данной проблемной области (время — деньги, спор — война). В этом случае предъявляющий метафору, например, клиент, задействует большое количество энергии без какого-либо прогресса в изменении ситуации («я вишу в воздухе» и «я продираюсь через дремучий лес», как выражение неопределенности — разные вещи в смысле концепции клиента и знания о том, как справляться с этой ситуацией). Здесь тоже может сказываться эффект Сепира — Уорфа: выражение опыта и знания путем одной метафоры ограничивает или изменяет само знания и опыт.
Некоторые метафоры, например, могут вообще противоречить физическому опыту (клиентская метафора «она его увела» может иметь разные смыслы «я здесь не при чем», «он здесь не при чем», «она лучше меня», «я слабее ее» и ответственность за вклад в проблему). В этом случае необходимо прорабатывать буквальный контекст и побуждать клиента изобретать новые образы. Другой метафоре могут соответствовать и другие чувства, и другие паттерны поведения, нацеленного на решение проблемы. В этом случае ситуация для клиента может приобрести более динамический характер. Чем менее конвенциональна, менее стереотипна и банальна метафора, тем большее терапевтическое влияние она имеет.
Когда одни понятия выражаются через другие — это структурная метафора. Существует и другой тип метафор, который представляет собой организацию целой системы понятий по образцу другой системы. Их называют ориентационными, так как большинство подобных понятий связано с пространственной ориентацией и противопоставлением низ-верх, внутри-снаружи, перед-зад, центральный-периферийный, право-лево и т. п. Подобные противопоставления проистекают из того, что наше тело обладает определенными свойствами и функционирует определенным образом в окружающем нас физическом мире.
Ориентационные метафоры придают понятию пространственную ориентацию. Они организованы некоторым физическим опытом верха и низа. Понятие низа подкрепляется законом всемирного тяготения — все падает вниз, противоположное направление называется «верхом».
Например, «у меня приподнятое настроение, я упал духом, я впал в уныние, в кому, в спячку». Верх ассоциируется с хорошо, низ — с плохо. Хорошее находится вверху, а плохое, конечно же, внизу: дела идут в гору или находятся на небывало низком уровне, добродетель вверху, порок внизу: у него высокие мысли, я не унижусь до этого.
Или обладание властью — это верх, а подчинение власти — это низ. Высокий статус — низкий статус. Например, «его влияние падает, или его сила растет, он находится на вершине власти, или она имеет над ним контроль...». Больше «чего-то» находится вверху. А меньше — внизу, например: «его доля высока или его доход упал». В нашей культуре ожидаемые события находятся вверху и впереди, прошлые внизу и сзади: «что предвидится на этой неделе или что там сзади, в прошлом». Физическая основа подобных метафор в том, что наш взгляд обычно направлен вперед, в том направлении, в котором мы обычно перемещаемся. По мере приближения объекта к наблюдателю (или наоборот) объект увеличивается в размерах. Далее, эмоции обычно находятся внизу, а разум вверху («разговор скатился к эмоциям», «высокоинтеллектуальный спор»). Хорошее настроение, счастье и здоровье тоже обычно находятся наверху и связаны с увеличением объема («приподнятое настроение», «радость бьет через край»).
Но отнюдь не все культуры располагают приоритеты тна ориен-тационной шкале верх-низ. Есть культуры, в которых ценится равновесие или расположенность вокруг центра. Верх-низ не единственная ориентация, существует право-лево, центр-периферия.
Таким образом, большинство фундаментальных жизненных понятий организуется в терминах одной или нескольких ориен-тационных метафор. Верх связывается с благополучием, статусом, властью и хорошим настроением, низ — наоборот. Ориен-тационные метафоры коренятся в физическом и культурном опыте и применяются отнюдь не случайно, а имеют физическое эмпирическое основание. Наш физический и культурный опыт дает множество оснований для ориентационных метафор. Выбор той или иной метафоры зависит от индивидуума и от культуры, к которой он принадлежит, семьи и его индивидуальных предпочтений. Следовательно, задача разграничения физического и культурного основания метафоры весьма сложна, поскольку выбор одного конкретного физического основания среди множества возможных должен согласовываться с общим культурным фоном.
Тезис 5. Таким образом, человек, использующий ориентаци-онную метафору, помещает себя внутрь определенной системы, некоторого объема. Для психотерапии важно разграничить культуральные понятийные ограничения и физические и предоставить клиенту возможность выбора не из ограниченной системы, а из множества существующих систем, дающих альтернативные возможности опыта и поведения. Так, вместо «хорошо — вверху» и «плохо — внизу» могут быть использованы более сложные отношения, базирующиеся на других эмпирических основаниях (другом опыте) того же самого клиента.
Тезис 6. Психотерапия основывается на ценностных приоритетах клиента (соответственно метафорах), но не ограничивается ими.
Наиболее фундаментальные культурные ценности связаны с метафорической структурой основных понятий данной культуры. Например, в западной культуре лучшее находится наверху, худшее внизу (рай и ад, высокий статус, униженное положение). Между тем в культуре ордена траппистов, например, меньше — это лучше. Культурные ценности существуют не изолированно друг от друга, они образуют согласованную систему вместе с метафорическими понятиями, в мире которых протекает наша жизнь.
Однако поскольку условия меняются, нередко возникают конфликты между этими ценностями (в семье, между родителями, например) и, следовательно, конфликты между метафорами, которые ассоциируются с ними. У ребенка, который потом вырастет, может возникнуть конфликт между интроецирован-ными знаниями о мире, полученными от родителей.
Кроме того, для каждой культуры характерна система приоритетов, ценностей и метафор, также неосознаваемая каждым отдельным индивидуумом. Отдельные люди отличаются своими системами приоритетов и особыми способами осмысления того, что для них хорошо, а что плохо. Для разрешения конфликта между ценностями (и соответствующими метафорами) в психотерапии должны быть найдены приоритеты самого клиента, которые будут основываться на осознанных решениях по поводу своей жизни. Речь идет о той метафоре, которая будет отражать ценности самого клиента.
Тезис 7. Эмпирический опыт одного индивидуума ограничен и может быть расширен за счет других систем понятий, отражаемых другими метафорами. Например, я говорю «Я не могу схватить эту мысль» вместо «Я не понимаю». В сфере физических объектов, если что-то схватить, то можно тщательно рассмотреть; схватывать легче, если вещи находятся на земле и фиксированы. Это и есть эмпирическое основание данной метафоры. Но, возможно, у меня есть и другой опыт, который я не осознаю в данный момент, например, «понимание как свет или инсайт, прозрение» или «понимание как озарение», и это расширяет мой эмпирический опыт понимания, предоставляя альтернативные возможности для того, что я хочу сделать.
Теперь рассмотрим третий тип метафор — онтологические метафоры, основанные на нашем опыте восприятия физических объектов и веществ. Осмысление опыта в терминах объектов и веществ позволяет нам вычленять некоторые части нашего опыта и трактовать их как дискретные сущности или вещества единого типа. Только тогда мы получаем возможность классифицировать их, определять количество или объединять в категории.
Онтологические метафоры нужны нам как способы трактовки событий, действий, эмоций, идей как предметов или веществ. Такая метафора используется как способ обозначения (честь нашей страны поставлена на карту), количественная характеристика (много энергии), выделение аспектов (неприглядная сторона его личности), определение причин (груз обязанностей вызвал у него упадок сил) и т. п.
Как и в случае ориентационных метафор носители языка не замечают метафоричности своих выражений. Они воспринимаются как прямые описания явлений внутреннего мира (хрупкая психика), в рамках модели описания этого мира и действует носитель языка. Например, в метафоре «он вышел из ступора» ступор рассматривается как физический объект, из которого вышел индивидуум.
Таким образом, та метафора, которую предъявляет индивидуум (клиент), отражает концепцию его культуры, ценностей, внутренней жизни, опыта и поведения. Именно поэтому терапевту так важно слышать и использовать метафору в своей работе.
Приходящие к нам клиенты ориентируются в основном в своих мыслях по поводу... и ждут в ответ наших мыслей по поводу... Внутреннее знание о том, что важнее всего сейчас нашему организму для саморегуляции,-находится в нас самих, однако вербальная форма знания о проблеме не изоморфна самой проблеме. В лингвистике широко известен эффект Сепира — Уорфа, когда способ речевого выражения оказывает обратное влияние на мысль, изменяя смысл исходного знания.
По сути, то, что мы хотим сказать себе или другим людям, вначале существует не обязательно в вербальной форме. Кэр-роловская Алиса спрашивала, как выглядит пламя свечи после того, как она погаснет. Нам может быть более интересно, как выглядит это пламя до того, как свеча зажглась, то есть в какой форме существуют знания в памяти, когда они не являются предметом актуальных размышлений (Шленский, 2000). Есть предположения, что это невербальное знание существует в виде зрительных образов и ощущений, эдакие островки опыта и предшествующих знаний.
Понимание метафор и их создание сбязывается с функционированием правого полушария (Черниговская, Деглин, 2001), и особенно ярко это проявляется в отношении идиом, которые не поддаются дешифровке левым полушарием. Метафоры же поддаются относительной дешифровке. Считается, что идиомы (лезть в бутылку, заварить кашу, дырявая голова, висит на волоске, обвести вокруг пальца) как бы хранятся в правом полушарии в готовом виде.
Эксперименты с «левополушарными и правополушарными больными» показали интересные вещи. Правое полушарие (при нефункционирующем левом) метафору не может анализировать, но подбирает правильно. Создается впечатление, что оно производит анализ не поэлементно, а в целом, погештальтно. Левое полушарие (при нефункционирующем правом) не справляется с идиомами в устной речи, но объясняет метафоры правильно.
Логика же упорядочивает и связывает между собой эти отдельные островки знаний с тем, чтобы обозначить пути внутри каждого архипелага, и ничего не меняет в том порядке, по которому живет каждый остров. Логика лишь сопрягает части знания между собой — это надстройка (Шленский, 2000). Иногда опыт и знания существуют в латентной форме и долго не актуализируются. Довольно часто мы выражаем один и тот же опыт разными способами, и это зависит от нашего восприятия ситуации — мы можем выразить свою «неопределенность» именно этим словом, мы можем дать метафорический образ «висеть в воздухе», мы можем сказать, что растеряны и «сбиты с толку».
Но даже при наличии логики проблема понимания другого человека существует столько же лет, сколько существует человечество. И особенно это необходимо для профессиональных «понимателей» — психотерапевтов, поскольку логика затрагивает лишь поверхностную структуру опыта и ничего не сообщает о глубинной. Не говоря уже о том, что логика у каждого своя.
Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 658; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!