Эротико-эмоциональная основа любви 2 страница

Когда государство пытается подменить своим авторитетом деньги (т.е. систему социальных благ), это приводит к социально-эконо­ми­ческому зас­тою, а затем и к политическому краху. Потому что политическая власть и соци­­­­альные блага – вещи принципиально разные; власть апеллирует к реп­рес­сиям, а блага – к интересам. Еще никому не удавалось отсутствие социальных благ компенсировать репрессиями. В истории такое случалось: Иван Грозный однажды попытался – с известным результатом; при всей авторитарнос­ти Пет­ра I и Сталина, даже они не решились на такую авантюру. А судьба СССР в послесталинский период – наглядный пример торжества вои­н­­­­ствующего дилетантизма (или волюнтаризма, за что справедливо сняли Хру­­щева, но по­чему-то оставили Брежнева – по существу такого же дилетанта), приведшего к полному раз­ложению господств­у­ю­щей идеологии и всей государствен­ной сис­темы в отсутствие эффективной и справедливой системы распределения соци­альных благ (нашей знаменитой ура­вниловки, при которой зарплата почти не зависела от уровня квалификации, а ка­чество жизни – от размеров зарплаты).

Примеров тому, чем кончается рассогласованность государственной политики и культуры общества, в истории масса: от гибели Римской империи до распада СССР и Югославии. Подобный постоянный кризис государственной системы был характерен для аграрных обществ, политика которых определялась только культурой арис­тократии и не принимала во внимание культуру большинства населения (что как-то уравновешивалось репрессивным характером господствующих религий). Ныне это особенно характерно для мно­­­го­на­ци­ональных государств, где дер­жавные интересы доминирующего эт­­носа просто не могут быть согласованы с культурами многочисленных нац­мень­шинств. Обратным примером – высокой степени опосредованности государственной политики культурой большин­ства населения – служит Китай – на протяжении всей его истории.

Коллизию, когда социальные блага (деньги) начинают подминать под себя культуру, мы можем наблюдать своими глазами на примере современного За­пада, где позиция культурной элиты все меньше и меньше влияет на сос­то­я­ние и интересы общества. Недаром нынешнюю ситуацию в западном интеллектуальном мире многие называют «поминками по Просвещению»[9], отмечая, что время го­с­подства либеральной демократии уже истекло; в условиях глобализации она стала экономически неэффективной[10] и не в состоянии адекватно ответить на вызов религиозного фундаментализма и террори­зма.

Ситуацию, когда культурная традиция довлеет над государством, наг­лядно оли­­це­творяет современный исламский фундаментализм. Вспомните, каких успехов в модернизации достиг Иран при шахе (Мохаммеда Резу Пехлеви недаром сравнивали с Петром Великим и Кемалем Ататюрком) и как в считанные недели все это было сметено исламской революцией, вернувшей страну в сре­д­невековое состояние. Мы ча­сто забы­ваем о том, что религия – это тоже часть культуры, и она во все века являлась активным стимулом к насилию (в силу имманентно заложенной в ней нетерпимости ко все­му чужому). Вчера – в виде Крестовых походов или деятельности Святейшей инквизиции, сегодня – в форме исламского фундаментализма, завтра – най­дутся и другие формы[11].

Таким образом, рассогласованность в политике государства, распределении социальных благ и культурных оснований взглядов и поступков людей всегда кончается плохо. Достижение согласования возможно только на основе категорического невмешательства в чужую сферу ответственности. А это означает, что культура не может быть объектом государственного управления, а только – очень осторожной регуляции. Показательные примеры активного госу­­дарственного вме­­­шате­ль­­­ства в сферу культуры нам продемонстрировали СССР и нацистская Герма­­­­­­ния[12]. Чем все это кончилось, мы хорошо знаем. Культура отвернулась от го­­­­­­сударства и не стала поддерживать его в кризисной ситуации.

Где же выход? В разумном сотрудничестве всех трех властей. Мы допустили гигантскую утечку капиталов за границу, и вовсе не по злонамеренности олигархов, а по глупости и продажности государственных чиновников. Чиновник – вот он вечный враг России, поскольку его выдвижение на пост и дальнейшее продвижение по иерархической лестнице в нашей стране, как пра­­вило, зависит не от уровня профессиональной компетентности, а от степени политической лояльности (сочтем это особенностью нашей национальной ментальности).

Очень сложные отношения нынче у государства и культуры. Очередная чиновничья глупость – отдать Министерство культуры в руки работников искусства, которые даже и не знают, что та­кое культура (в современном ее научном понимании) и каковы ее обществен­ные функции. И это при том, что в стране работают десятки блестящих ученых-культурологов, обществоведов, со­циологов, которые, по крайней мере, понимают задачи культуры в национально-государственном масштабе.

Я не берусь утверждать, что Министерство культуры нужно упразднить вообще. Конечно, культурой управлять невозможно. Развитие культуры, как и всякое общественное развитие, – это более или менее стихийный процесс, и с этим фактом рано или поздно придет­ся считаться. Попробуйте создать Министерство исторического развития, и большего позора вы не оберетесь. Потому что историческое развитие общества – тоже абсолютно стихийный процесс (вопреки идеям марксизма, пытавшегося «подстегнуть» историю революцией). Гла­вная задача Министерства культуры – быть каналом связи между государством и куль­­­турой, органом согласования политических интересов государства и социокультурных ин­тересов общества. В этом и заключаются достоинства профессионально выстроенной культурной политики. Не навязывать, а согласовывать.

Я полагаю, что наиболее эффективным министром куль­­­­туры может быть крупный ученый-обществовед. Философ, историк, эт­­нограф, социолог. Но уж никак не музыкант или театровед. Это уже из другой епархии. Все ра­вно, что военного священника назначить министром обороны.    

Но священника министром обороны все же не назначают. Значит, в этом что-то понимают. А вот заведомо некомпетентного человека – министром культуры – всегда, пожалуйста. Кто у нас только не побывал на этом посту: и ткачиха, и инженер-путеец, теперь настала очередь деятелей искусства – наверное, замечательных специалистов в художественной сфере, но – увы – это далеко не исчерпывает всей полноты знания культуры как явления общественной жиз­ни. Все это свидетельствует о том, что и на самом верху господствует от­кровенно дилетантское представление о том, что такое культура и каковы ее созидательные функции в обществе.

Оглядываясь назад, следует отметить, что до XVIII в. ни одно государство вообще не вело никакой культурной политики и никак не поддерживало развитие культуры материально. Культура существовала автономно от государства. Но всякий разумный государь безропотно подчинялся тем культурным «правилам игры», которые доминировали в обществе. И это было актом согласования, компромисса. Но тогда культура (в частности религиозная) во многом определяла и политические интересы государства. Со времен становления основных наций Европы и Америки (в XVIII-XIX вв.) госу­дарство взяло в свои руки и формиро­вание национальных культур, начало вводить общенациональные стандарты образования, литературного языка, норм поведения в общественных местах и т.п. С этого периода и начался непрерывный кризис взаимоотношений между государством и культурой.

Причина кризиса в том, что государство и культура – это равностатусные компоненты общественного устроения, и они не могут быть в подчинении друг у друга. Т.е. культура только в откровенно тоталитарном государстве может быть объектом прямого государственного вмешательства. В демократическом государстве воздействие власти на дела культуры реализуется в политике формирования социального заказа, через сферу образования, просвещения и т.п., но ни в коем случае не путем прямого вмешательства в актуальные проблемы отрасли. Вот здесь культура уже разберется сама.

В СССР, где Коммунистическая партия была и Богом, и царем, и отечеством одновременно, естественное саморазвитие культуры было зажато в жесткие государственные тиски. Функции культуры фактически взяла на себя идеология. Так и получилось, что в сфере культуры осталось только искусство – как проводник господствующей идеологии, а все остальное было отнесено к сфере социального развития. Справедливости ради следует отметить, что в первое послереволюционное десятилетие в области культуры (в широком смысле) было сделано много полезного (но тогда и в Политбюро большинство составляли образованные люди).

С приходом к власти Сталина «поезд» отечественной культуры «пошел под откос». Это не значит, что в сталинское время не создавалось выдающих­ся произведений, не развивались образование и национальные культуры в ре­с­­­публиках. Все это было[13]. Но культурная политика государства, ставшая частью идеологии, вошла в противоречие с объективными законами культурного саморазвития. В качестве идеологии культура с каждым десятилетием все больше и больше слабела в своих собственно культурных (социально и интеллектуально упорядочивающих) функциях. Если Сталин еще избирательно поддерживал каких-то деятелей (и столь же избирательно уничтожал), то ситуация с культурой заметно деградировала при Хрущеве и Брежневе, которые вообще не испытывали ин­­­­тереса к этой сфере и не понимали ее значимости в процессе общественного развития (точнее они просто не понимали, чем культура отличается от идеологии, и почему ей нужно управлять каким-то иным способом). Так или иначе, но советский опыт взаимоотношений государства и куль­туры наглядно показал абсолютную нелепость самой идеи возлагания на культуру политико-идеологических функций и централизованного государственного уп­­ра­в­ле­ния ею.

Культура – это неизбежная сумма всех идеологий, наличествующих в обществе, а уп­равляет ей только процесс социального развития, т.е. История. Культуре необходимо подчиняться, поскольку она такой же орган вла­сти над сознанием и интересами людей, а соответственно – мотивацией их поведения и избираемыми формами деятельности, как государство – орган власти над содержанием и направленностью социальной активности населения.

Как орган власти над обществом культура должна располагать определенными технологиями и инструментарием по осуществлению этой власти. Основные технологии – это принятие или неприятие обществом той или иной культурной новации, санкции в отношении нарушителей действующих куль­­­­­турных норм и межпоколенная трансляция этих норм, ценностей, стере­отипов сознания и поведения. Что касается инструментария, то его можно распределить по нескольким блокам.

1. Функциональные подсистемы культуры:

- социальные и познавательные интересы людей, выполняющие функцию инициации их деятельностной активности;

- мораль и ценностные ориентации, выполняющие функцию регуляции и нормирования допустимых форм этой активности;

- язык, выполняющий функцию обеспечения коммуникации между лю­дь­­ми и фиксации культурных содержаний в форме культурных тестов;

- воспитание и образование, выполняющие функцию социализации и инкультурации личности, трансляции исторически накопленного социального опыта, воспроизводства культуры в следующих поколениях.

2. Отраслевые подсистемы культуры (как системы власти над сознанием и мотивацией деятельности):

- мифология,

- религия,

- философия,

- социальные и гуманитарные науки,

- просвещение[14],

- искусство,

- средства массовой информации,

- законы, традиции, нравы, обычаи.

В каждой из этих подсистем культура присутствует целиком (в своем полном составе), но подвергается неизбежной отраслевой интерпретации и в таком интерпретированном виде (т.е. «одетой в специфический отраслевой костюм») подается публике.

3. Культурные подсистемы других отраслей деятельности:

- культура хозяйственной деятельности,

- культура политической деятельности,

- культура правовой деятельности,

- культура научной и технической деятельности,

- культура информационно-коммуникативной деятельности,

- культура физического воспроизводства человека,

- культура здравоохранения,

- культура физического саморазвития человека,

- культура восполнения энергозапаса человека и его отдыха,

- культура психической реабилитации и релаксации человека,

- культура смерти и погребения[15].

Не следует забывать и о том, что культурные установки относительно подвижны. Каждый раз со сменой живущих поколений происходит и определенная модернизация культурных установок, хотя в культуре каждого народа остаются элементы, имеющие многовековую историю. Межпоколенное обно­вление культуры обычно не касается ее глубинных оснований и традиций, а проявляется только в некоторых поверхностных фактах (например, в переменах в моде на одежду, сме­­­­­не харизматических кумиров и т.п.). При серьезных социальных изменениях (скажем, при переходе на более высокую стадию социокультурного развития), перемены в культуре становятся уже более глу­бокими и стратегическими, хо­тя и в этом случае меняются далеко не все доминирующие культурные установки, а степень радикальности изменений весь­­­­ма разнится у различных социальных страт. Обычно, она более заметна в субкультуре элиты и очень постепенно перетекает в субкультуры социальных низов.

Поскольку культура – это не более, чем понятийная категория, объединя­­­ющая совокупность процессов упорядочивания человеческого сознания, мо­­­­ти­вации и избираемых форм поведения, возникает вопрос: кто является но­­­си­те­лем и исполнителем той власти над умами, интересами и потребнос­тями, нор­мами и ценностями, мотивацией деятельности, о которой шла речь. По всей ви­димости, все общество в целом (в форме общественного мнения) и какая-то неформальная ин­­­теллектуальная элита, поль­­­зующаяся непререкаемым авторитетом в обществе (или, по крайней мере, в образованных его слоях). Я полагаю, что общенациональным авторитетом может пользоваться только хари­з­мати­че­ский лидер. В его отсутствие у каждой социальной страты выдвигаются свои авторитеты, но и они подчиняются доминирующему общественному мнению.

Возникает и другой вопрос: каким образом культура осуществляет эти свои властные полномочия? Что заставляет людей думать и действовать именно так, а не иначе? Органом надзора и применения санкций является само общество. А необходимые установки передаются человеку посредством воспитания и обучения, традиций, нравов и обычаев, средств масс­овой инфор­мации и социальных контактов, а так же многого иного, что объединяется в понятии «социализация и инкультурация личности». Человек – дитя куль­туры и ее воспитанник, хотя, скажем честно, далеко не всегда – самый при­лежный ученик.

Но плохим ученикам дорога определена – на помойку со­циальной системы. Плохо освоить культурные нормы общества – это далеко не то же самое, что плохо выучить таблицу умножения. Социальная цена такой небрежности будет самая высокая: перспективы маргинала или преступника. Вот этого почему-то не понимают даже на самом верху и потому столь небрежны в назна­чении руководителей культуры как отрасли. Впрочем, я уже писал об этом в свое время[16].

Разумеется, культура постоянно входит в конфликт с государством, чьи политические интересы гораздо подвижней, чем установки культуры. Человек постоянно разрывается, стремясь сохранить и лояльность государству, и верность своей культуре. Иногда это кончается плохо. Ведь органы насилия и право его применять – в руках у государства. Как справедливо заметил Никлас Луман: «к насилию прибегают ввиду нехватки власти»[17]. Это означает, что государство постоянно испытывает дефицит власти и компенсирует его на­­си­лием. А вот деньги и культура к насилию не прибегают, поскольку их власть неограниченна.

Единственная санкция, которую может применить культура, – общественное осуждение. Это не всегда очень страшно для отдельного человека, но для государства это фактическая социальная катастрофа. Это означает потерю лояльности пусть мень­шин­ст­вом, но наиболее влиятельным и активным мень­шинством и индифферентность со стороны большинства. Вспомните, сколько людей при­­­­­шлось мобилизовать большевикам, для того, чтобы захватить власть в 1917 г. (практически весь Балтийский флот, множество запасных пол­­­ков, ди­с­лоцированных в губернских центрах, рабочих многих крупных предприятий), и сколь нез­на­чи­тельная группа людей (чуть больше половины делегатов Съезда Советов) принимала практическое учас­тие в их свержении в 1991 г.? Потому что общественное мнение (или точнее поддер­ж­­­­­­ка интеллектуальной элиты) было уже не на их стороне.

В 1991 г. произошла действительная революция, поскольку в тот момент культура победила государство. А через год-полтора культуру победили деньги. Сейчас государству удалось вернуть утраченные позиции и «правила игры» опять диктует оно. Говоря иначе, мы вернулись к советской ситуации, когда государство замещает собой Историю и пытается выполнять ее функции (еще одна черта национальной ментальности). Культура опять в проигрыше, и опять культурная политика подминается государственной идеологией, а культурная практика – деньгами (социальными благами).

Конечно, государство может разрушить культуру и приостановить историю. (В качестве примера вспомним деяния испанских конкистадоров в Аме­рике: они разрушили культуру и остановили историю аборигенного насе­ления за три-четыре десятилетия; а для формирования новой латиноамерикан­­­­ской культуры потребовалось целых четыре столетия.) Но государство не может уп­равлять ни культурой (процессом использования накопленного социального опыта), ни историей (процессом социального развития общества).

Оба процесса подчиняются собственным законам, неподвластным государству. Государство может лишь понять направленность этих про­­­­­цессов и коррек­ти­ровать их интенсивность. Но для этого требуются руководители выда­ю­щейся компетенции. Пока что власти России не в состоянии найти таких руководителей для культуры. Судя по всему, не там ищут…

 

                    

КУЛЬТУРА КАК ИДЕОЛОГИЯ                   

Прежде всего, я хотел бы отметить то, что в данном контексте я буду употреблять термин «культура» не в его широком обще­на­у­ч­­ном смысле – как совокупность всех осознанных и целеориентированных по­ступков людей и актов их интеллектуальной деятельности, – а только в ее в узкоотра­с­ле­вом значении. Т.е. речь пойдет о специфической сфере общественной жизни, связан­ной с созданием, накоплением и распространением пре­­д­­­метов, идей, произведений, име­ющих неординарное социальное значение, а так же особенную мо­рально-нравст­вен­ную, интеллектуальную, эстетическую и иную духов­ную ценность, а так же сбор, реставрация и хранение исторических и художественных раритетов, продуктов издательской деятельности, управление чем поручено Министерству культуры. В последнее время в его функции было введено так же управление кинематографией и средствами массовой информации, но об этом мы говорить не будем.

Это позволяет мне выделить и «идеологию» как такого же рода специфическую сферу деятельности, представляющую собой разработку и внедрение в массовое сознание теоретико-мировоз­зрен­ческих ос­­нований текущей актуальной политики властных структур, формальное управление которой обыч­но относится к высшим сферам государственной власти (в советское время это был Идеологический отдел ЦК КПСС, который по негласной иерархии считался первым среди других отделов; ныне, предположительно, эти функции вы­полняет одно из подразделений Администрации Президента). Сегодня мы не знаем, ограничена ли сфера культуры идеологией (как это было свойственно для советской эпохи) или, в связи с ликвидацией Идеологического отдела ЦК, эти функции распределены. Я думаю, что произошло некоторое распределение: часть идеологических функций перепало Министерству культуры, а часть перешла к Администрации Президента. Так или иначе, культура в России не стала областью, независимой от идеологии.

---

Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 114; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!