Некоторые основные определения
Чтобы наблюдать за диалогом, мы просим родителя (родителей) поиграть с малышом. При игре вдвоем родитель берет ребенка на колени лицом к себе и старается вовлечь его в диалог (улыбки, гуление и т. п.). При игре втроем родители садятся рядом друг с другом, напротив ребенка, помещенного в складной стульчик, и стараются общими усилиями вовлечь его в диалог.
Согласно теории, пара родитель — младенец и тройка отец — мать — младенец образуют системы, соответственно диаду и триаду, поскольку их составные элементы в высокой степени взаимозависимы (если бы они не были таковыми, то образовывали бы агрегат, к которому системные гипотезы неприложимы). При благоприятных обстоятельствах, как предсказывает теория, из их взаимодействия возникает некое совместное свойство, которое без взаимодействия не наблюдалось и которое придает системе ее своеобразие (identite, букв. — "самоличность". — Прим. пер.). Положим, например, что при игре вдвоем элементами системы являются различные направления взгляда каждого из партнеров на другого. Очевидно, мало суммировать направления взгляда малыша и взрослого, чтобы получить эпизоды взаимного контакта. Взаимодействие, качество, присущее диаде, есть результат особого сочетания индивидуальных направлений, то есть последовательность одновременных направлений взгляда взрослого и малыша. Итак, его нельзя свести к сумме одиночных направлений.
|
|
|
Возьмем теперь ту же переменную при игре втроем, хотя, с интуитивной точки зрения, этот пример не столь хорош, ибо взглядами обмениваются все-таки двое.
Однако периферийное видение поворотов лица в сочетании с другими деталями взаимодействия позволяет партнерам скоординировать направления своих взглядов втроем. Именно на это указывают результаты выполненных в нашей лаборатории микроанализов таких взаимодействий. Можно и в этом случае доказать, что триаду характеризует поведение, не сводимое к сумме его частей (диадической и монадической). Иначе говоря, переход от диады к триаде соответствует скачкообразному возрастанию сложности.
Однако, помимо этой скачкообразности, системность предполагает наличие изоморфизма между системами разных уровней, а именно, тот факт, что кристал-
210
лы, биологические органы, человеческие особи, социальные группы подчиняются одним и тем же общим закономерностям функционирования. Эта гипотеза очень полезна, ибо она позволяет рассуждать по аналогии, на чем, в свою очередь, основывается моделирование. В самом деле, системный метод отталкивается от моделей простых, доступных для прямого наблюдения систем (например, физических), чтобы затем отобразить структуру и динамику сложных, не поддающихся детальному наблюдению систем, как человеческие системы.
|
|
|
Метамодель обрамления
Метамодель обрамления является результатом такого междисциплинарного моделирования и в этом качестве — плодом системного метода. Она разработана в ЦИС для отображения процессов развития вообще (Е. Fivaz, R. Fivaz, L. Kaufmann, 1982; R. Fivaz, 1989; Е. Fivaz, 1991). С этой точки зрения, взаимодействие между терапевтом и пациентом аналогично обмену между родителем и ребенком или же между преподавателем и учащимся, поскольку в каждой из этих групп обрамляемая система (пациент, ребенок, учащийся) зависит от обрамляющей системы (терапевт, родитель, преподаватель) в деле своей автономизации. Вместе с Е. Wertheim (1975), мы будем понимать последний термин не как противоположность зависимости, а как равновесие между отдельным лицом и человеческим окружением, равновесие, которое сохраняет свое соответствие каждой стадии существования и обеспечивает оптимальную адаптацию данного лица. Точнее, функция обрамляющей системы состоит в том, чтобы организовать благоприятный контекст для развития обрамляемой системы; и наоборот, самими своими действиями и превращениями обрамляемая система вовлекает обрамляющую систему, информируя ту об эффекте ее воздействий. Таким образом, их организация, хотя и иерархизированная, остается открытой. Совместно продвигаясь к общей цели, они образуют коэволютивную систему, конкретизирующуюся в трудовом или терапевтическом союзе.
|
|
|
Говорят, что А находится обрамляющем положении по отношению к В, когда поведение А, хотя и варьирующее значительно меньше, чем поведение В (относительное постоянство), приспосабливается к спонтанному поведению В (относительное приспособление). Говорят, что В находится в развивающемся положении по отношению к А, когда В действует и вырабатывает новые варианты поведения в контексте, который ему предлагает А. Например, родитель или терапевт занимает обрамляющее положение, когда, вместо того чтобы предложить решение проблемы, которую ставит перед ним ребенок или пациент (вовлечение А со стороны В), он возвращает ему условия задачи, изложенные обычным, доступным языком, вербальным либо невербальным (приспособление к В), не сходя при этом со своей внешней позиции (большее постоянство, чем у В). Противоположный пример — родитель или терапевт не оставляет ребенку или пациенту достаточного поля для маневра (недостаточное постоянство) либо не заботится о приспособлении своего языка к языку ребенка или пациента (недостаточное приспособление). Наконец, говорят, что А и В образуют коэволютивную систему, когда из их взаимодействия возникают новые варианты поведения и значения.
|
|
|
В сравнении с прочими формами обрамления развития, терапевтическое обрамление ставит особые проблемы, связанные с патологическими блокированиями развития. Известно, что пациент, имеющий симптом, взаимодействует со своим окружением парадоксальным образом: будучи, по определению, непроизвольным и непродуктивным, симптом, однако, в сильной степени контролирует окружение, благодаря своему крайнему или отклоняющемуся характеру. Предла-
211
галось рассматривать эти два противоположных, но переплетающихся качества как признак, начинающий возникать у индивида автономизации, но такой, которая как бы сама себя дисквалифицирует, чтобы предохранить внутреннее равновесие группы, к которой принадлежит индивид, скажем, семьи (J. Haley, 1963, 1967; С. Sluzki, 1981). Между тем изучение коммуникаций в сетях, включающих в себя индивида с симптомом, в частности, страдающего психозом, показало, что такое расстройство — удел не только заведомого больного, но и его партнеров. Исследуя взаимодействия в раннем возрасте, мы также обнаружили подобные явления. В семьях, где один из родителей страдает психозом, мы, к примеру, наблюдали здоровых с неврологической точки зрения младенцев, чей зрительный контакт с родителями характеризовался замороженным взглядом. Это парадоксальное ориентированное поведение, поскольку оно передает одновременно два противоречащих друг другу послания: ребенок смотрит так, как будто хочет взаимодействовать, но явно не видит. Однако это поведение имело место в контексте аналогичных семейных трансакций: сами родители подавали знаки, говорившие одновременно о намерении взаимодействовать и намерении не взаимодействовать. Наконец, нельзя было приписать причину этого расстройства самому ребенку, ибо он вел себя иначе, когда взаимодействовал с каким-либо лицом, общавшимся без двусмысленности.
Между тем по опыту известно также, что терапевт подвергается риску "заразиться" такого рода взаимодействием — иначе говоря, тратить свое обрамляющее положение. Как тогда примирить необходимость для него тщательно приспосабливаться к особому "языку" пациента и его семьи с необходимостью сохранять свою внешнюю позицию?
Сравнивая психотерапевтические школы (и не только те, которые придерживаются системного подхода) в коммуникативном аспекте, мы замечаем, что они — разумеется, каждая на свой лад — стремятся именно к этой цели (J. Haley, 1963). Вероятно, самое употребительное средство — так называемое переобрамление. По форме оно заключается в придании нового смысла симптоматическому поведению путем помещения его в иной контекст, где бесплодность заменяет творчество, полезность, смысл — как для пациента, так и для терапевта. В конечном счете, не так уж важен приписываемый ему конкретный смысл, лишь бы он подходил субъекту и оказывался продуктивным для его окружения. В приведенном выше примере парадоксального диалога можно представить себе переобрамление, которое придало бы смысл противоречивому впечатлению, производимому сторонами друг на друга, объяснив его через конфликт преданности (conflit de loyautes) между семьями родителей и ребенком. С точки зрения коммуникации можно показать, что эта процедура превращает парадокс в конфликт.
III. Клинические приложения
Мы расскажем здесь о ряде случаев лечения, подчеркивающих вклад системности в клинику раннего детства. Всякий раз врачи опирались на метамодель обрамления и широко использовали, правда, эклектическим образом, бегло описанные выше стратегический, структуралистский и контекстуальный методы. Кроме того, лечение несет на себе отчетливый отпечаток стиля и опыта работы каждого из троих авторов.
Вначале психолог Е. Fivaz — Depeursinge опишет взаимодействие между наблюдательницей — участницей, матерью и ее младенцем, ставшее предметом микроанализа. Тем самым мы сможем установить точную связь параметров модели обрамления с объективными данными о наблюдавшихся изменениях в "обрам-
212
лении (диады мать — младенец) обрамления (младенца матерью)". Психиатр А. Corboz — Warnery опишет затем функционирование лечебной сети, чтобы показать, как системный подход позволяет управлять подобными сложными ситуациями. Тот же автор изложит и третий случай — применение психотерапии к крайне неблагополучной семье; речь пойдет, в частности, о показаниях к работе с матерью — заведомо больной, обоими родителями и ребенком, а также с расширенной семьей. Наконец, педиатр N. Prenck, специалист по семейной терапии, расскажет, как он понимает системность применительно к педиатрической консультации, а потом сообщит о краткосрочном курсе, эклектический метод которого опирается, в частности, на структуралистский и контекстуальный подходы.
I. Микроописание обрамляющего взаимодействия в ходе консультации
Может показаться странным, что для раздела о лечебных вмешательствах выбран пример, касающийся наблюдения. Но системный подход как раз позволяет нам считать клиническое наблюдение очень близким к собственной терапии, поскольку оно не может не изменять наблюдаемую систему. Наблюдатель имеет возможность придавать направление такому влиянию. Разумеется, клиницист постарается не усиливать блокирование, а способствовать развитию эмпатиче-ским отношением к больному и комментариями.
Речь идет о взаимодействиях между матерью, госпитализированной по поводу послеродовой декомпенсации, помещенной в стационар с четырехмесячной дочерью и наблюдательницей — консультантом. Наблюдение приема пищи ребенком предпринято по просьбе родителей в контексте долгосрочного лечения (вторичная профилактика). На протяжении приема пищи наблюдались изменения во взаимодействии матери с малышкой благодаря вмешательству наблюдательницы (как мы будем далее называть это лицо).
Подробные данные о микроанализе4 этой ситуации с описанием действий лечебной сети и многоцелевой терапии, примененной к этой семье, читатель найдет в других работах (Е. Fivaz и др., 1981, 1984). Здесь мы воспроизводим серию пиктограмм, которые позволяют читателю увидеть воочию стереотипы взаимодействия, продолжавшегося шесть минут, и изменения, которые они претерпели за это время.
Рис. 1. Пиктограммы взаимодействий между наблюдательницей, матерью и ее грудной дочкой.
При описании взаимодействий мы, стремясь упростить наше резюме, будем
различать два состояния: контакт (engagement) и дисконтакт (desengagement). Условимся, что партнеры контактируют, когда верхняя часть тела (телесный контакт) и лицо (лицевой контакт) одного из них обращены к другому; они не контактируют, когда верхняя часть тела или лицо не обращены к партнеру. Надо также уточнить, какие подсистемы представляют для нас интерес; учитывая ситуацию приема пищи и три уровня обрамления, главным партнером наблюдательницы выступает диада (или, точнее, мать, обрамляющая свое дитя), для матери непосредственным партнером является ребенок, а для ребенка — мать.
4 Микроанализ заключается в систематической, по возможности исчерпывающей записи наблюдаемых поведений партнеров во времени, таким образом, чтобы выявить структуру и динамику этих поведений.
213
Всю сцену можно разбить на три больших эпизода, отображающих ее эволюцию.
1. Дисконтакт триады (грубо говоря, первая минута; см. на рис. 1 схему а):
наблюдательница держится в стороне, мать и дитя не имеют ни телесного, ни лицевого контакта. Видно, что мать держит ребенка на руках таким способом (holding), что он ориентирован вовне и физически не может обратить к ней лицо.
2. Переход от дисконтакта к контакту (вторая и третья минуты; см. на рис. 1 схемы b — е): наблюдательница располагается рядом с диадой и с этого момента остается с нею в непрерывном телесном контакте; заметим, в частности, что иногда она гладит мать по плечу, и эти движения через последнюю косвенно сказываются на младенце; она обращает лицо попеременно то к матери, то к ребенку, в зависимости от поставленной перед собою цели (восстановить зрительное взаимодействие между матерью и ребенком) и ответов, которые она получает от диады. Именно в этом контексте мать, а затем и ребенок начинают склоняться к контакту;
мать обращает к малышке сперва лицо, потом тело; напротив, малышка обращает к матери сперва тело — конечно, благодаря тому, что мать изменила holding, потом лицо.
3. Контакт триады (с третьей минуты до конца; см. на рис. 1 схемы f — k):
наблюдательница поддерживает контакт со своей стороны, а тем временем стабилизируется телесный и лицевой контакт матери в отношении малышки. В этом контексте малышка все чаще и продолжительнее обращается к матери. Наконец, мать даже прерывает непосредственное взаимодействие, на мгновение возникшее между малышкой и наблюдательницей, — мы истолковывае-м это как признак возведения вокруг системы мать — младенец границы, благоприятной для обрамления.
Итак, мы констатируем изменение в сторону контакта; инициированное наблюдательницей, оно позднее распространяется на мать, а затем и на младенца.
Отметим различие между примененными матерью двумя способами держать ребенка. При первом способе малышка оказывается в однозначном положении (закрытая иерархия, в терминах модели): ребенок может только отворачиваться от матери. Между тем мать, по ее признанию, невольно истолковывает это отво-рачивание как признак того, что ребенок отвергает ее; это ощущение, в свою очередь, усиливает ее собственный дисконтакт и порождает динамику порочного круга. Напротив, способ, возникший в новом контексте взаимодействия с наблюдательницей — точно так же непроизвольно, в том что касается матери, — открывает перед малышкой альтернативу: в упомянутом контексте она может как вступать в контакт, так и выходить из него, в обоих случаях сугубо по собственной воле. Этой открытой структуре присуща совершенно иная динамика: она может вести и к конфликту, и к согласию, двум вариантам организации, которые при правильной дозировке равно полезны для развития. 1
Открытую структуру мы видим также на уровне обрамления диады наблюдательницей. Информированная первым эпизодом о состоянии диадической системы она интенсифицирует свой контакт вплоть до того, что дисконтакт диады дестабилизируется, и поддерживает его до момента, когда завершается переход диады к контакту. Это долговременное приспособленное поведение удовлетворяет условиям обрамляющего положения, необходимого для развития диады. При этом наблюдательница благоприятствует переходу от дисфункциональной структуры к функциональной, переходу, включающему в себя эффективное обрамление младенца матерью.
Наконец, оба обрамления, аналогичные и вместе с тем заключенные одно в другое, хорошо иллюстрируют изоморфизм между системами различной сложности.
214
2. Воздействие лечебной сети а. История сети
Ко мне обращается отец трехлетней девочки — будем называть ее Джессикой. Он просит принять его жену, у которой накануне был "нервный срыв": она замахивалась на дочку, угрожала самоубийством. Вызванный на дом дежурный психиатр предложил госпитализацию, но от нее решили воздержаться при условии, что жена сама пойдет к психиатру. Тогда-то муж и связывается со мною. Я узнаю, что жена "болеет" со времени рождения дочки, и что Джессикой занимаются уже многие. Я соглашаюсь удовлетворить просьбу, но при том условии, что увижу супружескую пару (а при необходимости, и всю семью). Моя первая задача — на сеансах с супругами и путем многочисленных телефонных звонков заинтересованным лицам составить полную схему обширной сети отношений (семья, третичные семьи и другие участники).
Родившаяся три года спустя после бракосочетания родителей, Джессика — желанный ребенок для отца, но отнюдь не для матери (по ее собственным словам). Рождение ребенка мешало осуществлению ее планов сделать карьеру. Беременность была тяжелой (рвота, утомление), роды трудными (ягодичное предлежание, наложение щипцов), показавшимися роженице "адом". Кстати, это предсказывала ее мать, которая "так никогда и не оправилась после рождения собственной дочери". Молодая мама очень недовольна акушером, не прибегшим к кесареву сечению. Девочка, по всей видимости, не получила физических повреждений, с рождения наблюдается частным педиатром.
На протяжении первых трех месяцев после родов у матери развивается выраженное депрессивное состояние с психосоматическими проявлениями (раздражение кожи, головные боли). Она обращается к своему врачу общего профиля, тот прописывает ей транквилизаторы. Она отказывается от любых иных действий, которые могли бы ей помочь, и не хочет одна заниматься ребенком. Отец выкручивается. С дочкой сидит его мать, а все прочее он делает сам после работы. К педиатру ходит тоже он. Девочка развивается нормально, однако педиатр просит медсестер государственного здравоохранения посещать ребенка на дому. Кстати, они единственные, кого мать соглашается видеть, но исключительно в присутствии мужа, интересуясь при этом практическими советами (режим, гигиена). Две медсестры поочередно уже долгое время навещают девочку, главным образом по просьбе отца. Следует отметить, что врач общего профиля, наблюдающий жену, лечит и мужа, страдающего болями в желудке.
Вследствие многочисленных конфликтов между свекровью и невесткой девочку в шестимесячном возрасте помещают в дневные ясли. Воспитательницы, очень взволнованные ситуацией, уделяют развитию малышки особое внимание. Возникшие у нее расстройства питания побуждают отца по совету педиатра обратиться за консультацией в детское психиатрическое учреждение. Там взялась за лечение врач — ассистентка, которой несколько месяцев спустя, когда у ребенка появились двигательные нарушения, потребовалась помощь специалистки по психомоторике. Отец принимает во всем активнейшее участие, мать же по-прежнему отказывается являться на консультации, считает неправильным все, что делают для ее дочери. Со своей стороны, воспитательницы в яслях обращаются к своему психологу, который начинает регулярно заниматься Джессикой.
Обстановка в семье продолжает портиться. Муж измотан, жена поглощена собственными делами, между ними вспыхивают конфликты. Старшие родители с обеих сторон принимают сторону соответственно сына и дочери. После одной особенно бурной ссоры муж вызывает дежурного психиатра, и в эту круговерть вступаю я.
215
b. Описание и организация терапевтической системы
Процесс обрамления развития (Е. Fivaz, R. Fivaz, L. Kaufmann, 1982) подразумевает, что со временем родители эволюционируют, хотя и медленнее, чем их дети. Следовательно, родители, в свою очередь, также нуждаются в обрамлении. Как правило, они находят достаточные ресурсы в рамках собственной пары и в своем социальном окружении, особенно в третичных семьях, обретающих в данном случае все свое значение. Но некоторым родителям, сталкивающимся с трудностями, не удается разрешить кризис, и такое блокирование дает клинические признаки в виде симптомов у одного или нескольких членов группы (психиатрические, психосоматические симптомы) или в виде трудностей в отношениях (супружеский конфликт, разлад между родителями и ребенком, осложнения с третичными семьями). Тогда они просят о помощи лечебную систему. Терапевтическое вмешательство имеет целью мобилизовать ресурсы семьи ради совместной эволюции родительской системы и системы "ребенок". Воздействие на ребенка оказывается косвенным: терапевт обрамляет родителей, чтобы они могли обрамлять ребенка. Восстановление родительского обрамления позволяет возобновиться процессу эволюции ребенка.
Равным образом врач или группа врачей должны быть способны идти вперед, приспосабливаться к изменениям семьи, сохраняя при этом известное постоянство — залог ее автономности. Таким образом, они солидарны с эволюцией проходящего лечение семьи (S. Greenspan, 1987). Для предохранения этого процесса организация лечения имеет целью упорядочить сеть, позволить каждому отграничить участок своего воздействия и идти вперед в совместной эволюции с семьей.
В нашем примере первая задача состоит в структурировании сети, что должно способствовать переходу от беспорядка к упорядоченности и возобновлению эволюции. Схемы, представленные на рис. 2, позволяют нам одним взглядом охватить этот период, который невозможно было бы исчерпывающе описать словами.
Рис. 2а: первый этап — неупорядоченность сети.
Рис. 2Ь: второй этап — организация сети; иерархизация и вхождение одних подсистем в другие.
Рис. 2. Институциональная сеть.
На первом этапе сеть имеет хаотическое строение, участники соперничают друг с другом. Семья недифференцирована, у нее множество симптомов. В этом случае говорят о ко-вариации обеих групп и о блокировании эволюции.
Рисунок 2а отображает состояние сети к моменту кризиса: семью ведут десять профессионалов — шестеро по психолого-воспитательной и четверо по психосоматической линии. К счастью, незыблемыми опорами, обеспечивающими замечательное в данном случае постоянство, служат педиатр и врач общего профиля, но они находятся в относительной изоляции от прочих частей терапевтической системы.
Большие размеры этой системы ограничивают мобильность и гибкость ее участников, увеличивают риск распыления и закостенения их усилий: "каждый все больше делает одно и то же свое", не применяясь к новым условиям.
Нет какого-либо органа, предназначенного для координации. Информация передается по цепочке. Участники не знают друг друга, иногда одних заменяют другие, каждый противостоит кризисам сам по себе, на свой лад, не имея времени наладить такой способ передачи информации, чтобы она достигала всей сети сразу. Лечебные мероприятия наслаиваются друг на друга, взаимно перекрываются без всякого согласования. Эта терапевтическая система уязвима, семья передает ей свои кризисы с помощью известного механизма триангуляции (М.
216
Bowen, 1984): тогда у нее появляется тенденция к росту — с увеличением ее размеров, коммуникационных и организационных трудностей, с потерей всякой эффективности; нельзя не заметить, что при всей компетентности и реальных мотивациях участников каждый новый шаг, не учитывающий наличия сети, рискует "принести больше вреда, чем пользы".
На втором этапе структурирование сети позволяет терапевтической системе сохранять свое постоянство вопреки кризисам, сопротивляться триангуляции и разрастанию, не утрачивая, однако, своего влияния на семью.
На рисунке 2Ь представлены распределение задач и иерархизация функций, которые служат как поддержанию обрамляющего положения участников, так и структурированию семьи, образуя тем самым основу лечебного воздействия (Е. Fivaz и др., 1981; F. Grasset и др., 1989).
Первым делом следует построить лечебную систему, которая признавалась бы как компетентная инстанция, ответственная за организацию медицинской помощи. Чтобы стать «.действенной, эта инстанция, формируемая из различных участников должна представлять собою подсистему, значимую для сети в целом. Эта система включена в более широкий институциональный аппарат, оказывающий ей материальную и иную поддержку. Но в процессе организации она достаточно автономно по отношению к упомянутым институциям создает свои собственные правила функционирования, определяет свои границы, свое пространство и свою функцию. В свою очередь, она устанавливает рамки для частных действий каждого участника с учетом их специфичности. Речь идет о признании a priori
различий между каждым из образов видения и решения проблемы, то есть об учете опыта каждого участника, о работе с различными субъектами, а не об иллюзорных поисках единства. Необходимо, однако, чтобы различные участники в достаточной степени отчитывались друг перед другом, чтобы сделать возможными переговоры, иначе говоря, надо основывать сотрудничество на взаимодополняемости (A. Ciola, личное сообщение, 1990).
В нашем примере я начал действовать именно в момент кризиса, мобилизовавшего энергию и мотивацию каждого. По моей инициативе и с согласия родителей различные участники собрались вместе и выбрали своих делегатов (детского психиатра, медсестру, воспитательницу и меня), учредив координирующий орган для распределения задач и выработки правил коммуникации, признаваемых всеми.
Эти правила касаются сочленений между терапевтическими подсистемами с помощью последовательных обрамлений. В данном случае психолог из яслей обрамляет воспитательниц в их "социальной" функции по отношению к Джессике. Детский психиатр контролирует работу специалистки по психомоторике. Врач общего профиля занимается соматическими болезнями отца и матери по отдельности, учитывая психо-социальный контекст, но не вмешиваясь в него непросред-ственно. Педиатр и патронажные медсестры обрамляют родителей — как пару или порознь — в их конкретных поступках, относящихся к воспитанию дочери. Я же, в качестве специалиста по семейной терапии, обрамляю родительскую пару в деле обрамления ребенка, разграничивая их "территорию" и сферу компетенции по отношению к третичным семьям и к другим участникам сети.
С функциональной точки зрения, правила служат тому, чтобы полезная информация, присущая всякой системе, достигла всех заинтересованных — но только заинтересованных! — лиц из этой системы. Например, патронажным сестрам, приходящим на дом, передаются сведения о семейной системе и диадах родитель — ребенок, но ничего не сообщается о супружеской жизни родителей или об их внутрипсихических проблемах. Врач общего профиля информирует специалиста по семейной терапии обо всем, что касается семьи, но ничего не говорит об
217
индивидуальных связях, которые он поддерживает с каждым из родителей. Так же обстоит дело у всех участников сети.
В рассматриваемом случае распутывание сети не обошлось без осложнений. Уже имеющиеся группы сопротивляются подобным усилиям, которые подавляют их склонность к разрастанию и триангуляции. Лишь постепенно, путем разрешения конкретных ситуаций по мере их возникновения, сеть смогла обрести действенность и войти в фазу стабильного обрамления. Тот же процесс структурирования позволил тогда четче обозначить разграничение между родителями и третичными семьями, благоприятствовал созданию родительского альянса для обрамления развития Джессики.
Лечение продолжалось примерно два года, постепенно становясь все менее интенсивным. Некоторые специфические виды лечения были прекращены уже год спустя ввиду исчезновения у Джессики соответствующих симптомов, по предложению самих врачей и согласованному с родителями решению лечебной системы. Да и обращения к врачам по поводу соматических заболеваний стали гораздо менее частыми. Поддержание коммуникаций с воспитательницами в яслях, которые Джессика продолжала регулярно посещать, целиком взяли на себя родители. Лучшее распределение задач внутри пары позволило матери сблизиться с дочерью и заниматься ею без посторонней помощи, не отказываясь, однако, от карьеры, а отцу — посвящать время своей профессиональной деятельности без опасения утратить связи с ребенком. Лечебная система завершила терапию, полностью сознавая, однако, грядущие трудности (например, при поступлении Джессики в школу, означающем обретение автономии) и надеясь остаться достаточно значимой инстанцией, к которой родители смогут при необходимости обратиться в дальнейшем.
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 201; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!