Система свободной конкуренции

Литература: Wagner, Grundlegung der politischen Oekonomie, ч. I, 1893, стр. 794-826; Зомбарт, Современный капитализм, т. II, стр. 353-449; Van der Borght, Торговля и торговая политика, 1902, стр. 356-454; Garrone, Trattato di scienza del commercio, т. I. 1907, стр. 200-243; Allart, Traité théorique et pratique de la concurrence déloyale, 1892; Barbier, De la concurrence déloyale, 1895; Darras, Traité théorique et pratique de la concurrence déloyale, 1894; Pouillet, Traité des marques de fabrique et de la concurrence déloyale en tous genres, 5 изд., 1906; Valloton, La concurrence déloyale et la concurrence illicite, 1895; Bachem и Roeren, Das Gesetz zur Bek ämpfung des unlauteren Wettbewerbs, 3 изд. 1900; Bauer, Der unlautere Wettbewerb und seine Behandlung im Recht, 1902; M. Kohler, Das Verbrechen des unlauteren Wettbewerbs, 1901; I. Kohler, Zum Gesetz űber den unlauteren Wettbewerb ("Arch.f.civ.Pr." 1898); Bozzini, La concorrenza illecita nei traffici, 1904; Moreau, Traite de la concurrence illecite, 1904; Giannini, La concurrenza sleale, 1898; Гольденберг, Недобросовестная промышленная конкуренция ("Вестн. Пр." 1901, NN 6 и 7).

I. Идея свободной конкуренции. Современный хозяйственный строй развертывает перед нами картину экономической борьбы между торговыми предприятиями за свое существование. Обеспечивая за собой возможно больший сбыт своих товаров, каждое торговое предприятие стремится привлечь к себе и отвлечь от других возможно большее число потребителей. Среди торговых предприятий открывается ожесточенное соперничество перед покупателями. Общественная идея конкуренции состоит в том, что обеспечение личного существования со стороны каждого хозяйства ведет к наилучшему обеспечению интересов общества.

Осуществление этой идеи предполагает, однако, наличность некоторых условий экономического, этического, юридического характера.

Экономическое предположение заключается в разделении труда. Свободная конкуренция требует, чтобы производство благ, необходимых для общества, было построено на начале широкого разделения труда между отдельными частными хозяйствами. Конкуренция предполагает обмен, а следовательно систему меновых хозяйств, а обмен предполагает разделение труда, без которого каждое хозяйство производило бы лишь то, что нужно для его потребления. Чем далее идет процесс разделения труда, тем интенсивнее становится конкуренция.

Этическое предположение сводится к тому, что в основе хозяйственной деятельности человека лежит эгоистический мотив. Побуждаемый личным интересом, далекий от всякого сожаления к соперникам, каждый торговый деятель будет стремиться к такой организации сбыта своих товаров, которая была бы наиболее согласована с интересами потребителей. Иные мотивы, привходящие, но не заменяющие основного, способны ослабить действие свободной конкуренции, но не подорвать. Напротив, если бы человек совершенно отрекся от личного расчета и проникся альтруистическими мотивами - свободная конкуренция была бы немыслима.

Юридическое предположение свободной конкуренции заключается в институте частной собственности и свободе договора. Торговые предприятия, чтобы успешно бороться на почве соперничества, должны быть свободны в соглашениях по вопросу о средствах борьбы и обеспечены в твердости и исполнении таких соглашений. С другой стороны, борьба возможна лишь при том условии, если государство обеспечивает за каждым торговым предприятием произведенные им продукты и приобретенные им товары.

Если в последнее время частная собственность и свобода договора подвергаются все большим ограничениям, все же они остаются основами современного правового строя, на которых воздвигается система свободной конкуренции.

II. Средства борьбы. Соперничество торговых предприятий допускает свободный выбор средств борьбы в тех пределах, какие ставятся борющимся со стороны закона.

1. Прежде всего, конкуренция происходит на почве качеств предлагаемых товаров. Каждое предприятие стремится привлечь к себе внимание потребителей действительными или мнимыми преимуществами своих товаров перед товарами соперников. Качественное превосходство может служить орудием борьбы только при условии сохранения равенства цен. Для доставления товаров лучших качеств торговые предприятия вынуждены прибегать к помощи науки.

Но борьба на почве качеств не всегда приводит к улучшению их. Наоборот, стремятся нередко ухудшить качества для того, чтобы сократить издержки производства, понизить цену товара и привлечь потребителей сравнительной дешевизной при мнимом равенстве качеств. Товар дешевле, но хуже, хотя покупатель не должен по внешнему впечатлению обнаружить пониженных качеств. Здесь открывается широкое поле для фальсификации.

Пока это ухудшение качеств не затрагивает существенных интересов общества, законодатель предоставляет самим потребителям разбираться в достоинствах предлагаемых им товаров. Но когда фальсификация угрожает здоровью, а может быть, и жизни потребителей, законодатель ставит предел свободе конкуренции. В нашем законодательстве имеется ряд норм, направленных против ухудшения качеств товара. Еще в 1845 году издано было запрещение надувать мясо с тем, чтобы придать ему лучший вид[259]. В 1867 году законодатель обратил внимание на употребление мышьяковистых красок для придания лучшего вида обоям, материям, игрушкам[260]. Закон 8 апреля 1891 года угрожает наказанием, арестом или штрафом за прибавление маргарина к коровьему маслу[261]. Законом 5 июня 1900 года воспрещается продажа припасов, в которые входят искусственные сладкие вещества[262]. Наконец, в законе 13 июня 1905 года содержится запрещение продавать под видом чистого табака махорки смесь с бадильей[263]. Закон охраняет также чистоту чая, запрещая продажу поддельного чая, а также сходных с чаем по внешнему виду или заменяющих его продуктов[264].

2. Вторым средством борьбы является понижение цен товаров при сохранении качеств. Возможность конкуренции на почве цен при равенстве достоинств товара стоит в связи с вопросом об улучшении условий производства. Причина может быть в увеличении размеров производства, в улучшении техники производства, в приобретении сырого материала по более дешевой цене, в пользовании более дешевым кредитом. Чем лучше поставлено предприятие, тем более точно определяются возможные цены товара, приспособление к рыночной норме заменяется самостоятельным расчетом.

Возможно, конечно, что дешевизна будет достигнута в ущерб качествам товара в расчете, что потребитель ввиду удешевления цены пренебрежет понижением достоинств товара. Закон не вмешивается в это отношение между продавцами и покупателями, пока нет признаков мошенничества, т.е. пока торговец, путем предварительных действий, не придал товарам мнимых качеств и достоинств, каких в действительности он не имеет, не изменил их внешний вид или не скрыл присущие им недостатки[265].

3. При равенстве качеств товара и цены, успех борьбы может зависеть от способа предложения со стороны торговца потребителям. Здесь играет роль умение и возможность рекламирования; способность привлечь внимание публики выставкой товаров в окнах и витринах; роскошь магазинной обстановки; личная предупредительность и обходительность со стороны хозяина и его приказчиков; удобства, предоставляемые потребителям путем принятия заказов на дому или доставки товара на дом и т.п.

Эта способность привлечь к себе публику обусловливается как личными свойствами торговых деятелей, так и капиталом, позволяющим прибегать к способам привлечения. Закон относится пассивно к этому состязанию соперников в способах борьбы, пока средства соперничества не оказывают вредного влияния на нравы. Конечно, конкуренция влияет дурно уже присущим ей соблазном, доступностью для одних и недосягаемостью для других. Уже сама выставка товаров в окнах, соблазнительная по своей роскоши, вызывающая потребности у лиц, неспособных найти им удовлетворение, толкающая нередко на путь преступления особенно впечатлительных, едва ли не должна быть признана вредной в социальном отношении. Однако закон только в одном случае налагает свою руку на способы предложения товаров - когда конкуренты приманивают к себе покупателей обещаниями премий в виде скрытых в товарах ценных вещей, потому что такой прием ничем не отличается от лотереи. Наша административная практика недавно признала недопустимой продажу гильз с заключенными в коробках с ними ценных подарков, заставляющих публику покупать гильзы, даже без нужды в них, исключительно в надежде найти в своей коробке дорогую вещь.

III. Недобросовестная конкуренция. В жестокой борьбе за потребителя успех обеспечивается предприятию экономически наиболее сильному, т.е. тому предприятию, которое наиболее обставлено личными и материальными средствами. Чувствуя неизбежность своего поражения и сознавая свое экономическое неравенство, слабые предприятия решаются использовать такие способы борьбы, которые уравнивали бы шансы конкуренции. Внимание предприятий этого рода направляется на то, чтобы воспользоваться промышленными идеями своих соперников, чтобы придать своим товарам видимость товаров, завоевавших себе общественные симпатии. Но экономически сильные предприятия защитили себя с этой стороны рядом юридических институтов, обеспечивающих за ними исключительность пользования новыми изобретениями, исключительность применения знаков, рисунков, моделей.

Обходя эти неприступные крепости, конкуренты пытаются подойти к неприятелю с тех сторон, которые ими не защищены. Остается широкая область, где слабым предприятиям открывается возможность использовать экономический успех, достигнутый более сильными, где различными уловками еще возможно парализовать действие экономической силы. Эти средства борьбы не отличаются моральной чистотой, почему основанная на них конкуренция и получает название недобросовестной. Но не нравственная сторона этой борьбы обращает на себя внимание законодателя. К нему взывают предприятия, которые, чувствуя себя экономически более сильными, в то же время сознают, что экономической силой им невозможно одолеть соперника, прибегающего к измышлениям, не подлежащим экономическому учету.

Примечания:

[243] Т. XI ч. 2; Устав о Промышленности, по Прод. 1906 г., ст. 198²⁷.

[244] Т. XI ч. 2; Устав о Промышленности, по Прод. 1906 г., ст. 198²⁸.

[245] Т. XI ч. 2; Устав о Промышленности, по Прод. 1906 г., ст. 198²².

[246] Т. XI ч. 2; Устав о Промышленности, по Прод. 1906 г., ст. 198²⁵.

[247] Т. XI ч. 2; Устав о Промышленности, по Прод. 1906 г., ст. 198²².

[248] Т. XI ч. 2; Устав о Промышленности, по Прод. 1906 г., ст. 198²², п. 1.

[249] Т. XI ч. 2; Устав о Промышленности, по Прод. 1906 г., ст. 198²⁴. Таким удостоверяющим органом является фабричный инспектор, но может быть и губернский механик.

[250] За первый год – 15 р., за второй 20 р., за четырнадцатый 350, за пятнадцатый 400 р.

[251] Т. XI ч. 2; Устав о Промышленности, по Прод. 1906 г., ст. 198²², п. 3.

[252] Т. XVI ч. 1;Устав Гражд. Судопр., ст. 31, п. 4.

[253] Т. XV; Уложение о наказаниях, ст. 1353.

[254] Т. XI ч. 2; Устав о Промышленности, по Прод. 1906 г., ст. 198²², п. 3.

[255] Реш. угол. кас. деп. 1898, № 4.

[256] Т. XI ч. 2; Устав о Промышленности, по Прод. 1906 г., ст. 198²⁹.

[257] В С.-Американских Соединенных Штатах максимальный срок 17, в Бельгии – 20 лет.

[258] Т. XI ч. 2; Устав о Промышленности, по Прод. 1906 г., ст. 198²⁶.

[259] Т. XIII; Устав Врачебный, изд. 1905, ст. 662. Наказуемость надувания мяса, по ст. 115 Устава о Наказаниях, признается нашей практикой (Реш. угол. деп. Сен. 1881 г., № 30) совершенно неосновательно, потому что статья предусматривает продажу вредных для здоровья припасов, а надутое мясо может и не быть вредным.

[260] Т. XIII; Устав Врачебный, изд. 1905, ст. 670, 671, 673.

[261] Устав о наказаниях, ст. 115¹.

[262] Устав о наказаниях, по Прод. 1906 г., ст. 116¹. См., однако, Реш. Угол. кас. деп., который ранее применял ст. 115 за примесь сахарина к лимонаду (1898 г., № 21).

[263] Устав о наказаниях, по Прод. 1906 г., ст. 116⁴.

[264] Устав о наказаниях, по Прод. 1906 г., ст. 176², 176³, 176⁴.

[265] Т. XV; Уложение о наказаниях, ст. 1665, см. реш. Угол. кас. деп. 1884 г., № 6.

На путь защиты этих интересов выступила прежде всего и весьма решительно французская судебная практика. В ее распоряжении оказалась только ст. 1382 гражданского кодекса, около которой она успела, в течение XIX века, создать целую сложную систему защиты предприятий против недобросовестной конкуренции, concurence dėloyale. Приведенная статья гласит: всякое деяние, причиняющее другому вред, обязывает виновного к возмещению причиненного ущерба. В сущности, содержание статьи совершенно не соответствует выводам, сделанным из нее французскими судами, которые в данном случае проявили полную самостоятельность правового творчества, не считаясь с законностью. Суды не считались с тем, что и по смыслу статьи и по самому названию деяния - concurence dėloyale дело идет о противозаконном, а не противонравственном деянии. Суды не задавались целью найти общий исходный принцип, обосновать его на действующем законодательстве - они давали защиту коммерческим интересам по мере того, как обнаруживались факты, их нарушающие, нанизывали один случай на другой, скорее чувствуя, чем сознавая объединяющую их почву.

По стопам французской практики пошли суды итальянские, создавшие систему concorenza sleale, и суды швейцарские.

Германские суды даже в тех местностях, где действовал § 1382 Code civil, не могли пойти по тому же пути, потому что не признавали за собой законодательных полномочий. Упорный отказ судов от защиты интересов, выдвинутых жизнью, но не охраненных законом, заставил германского законодателя издать закон 27 мая 1896 года о противодействии недобросовестной конкуренции, получившей название der unlautere Wettbewerb[266]. Закон предусматривает наиболее частые случаи подобной борьбы, обобщает их и дает против них средства защиты гражданского и уголовного характера. Закон сохранил свою силу и при состоявшемся с 1 января 1900 года полном обновлении гражданского и торгового права Германии и не утратил своего значения рядом со статьей, которая гласит: "кто умышленно причинит другому вред способом, противным добрым нравам, тот обязан возместить ему этот вред"[267].

Одновременно с Германией и Португалия, 21 мая 1896 года, выступила на путь законодательного противодействия недобросовестной конкуренции (concorrencia desleal).

Преследуя недобросовестную конкуренцию, указанные законы, как и судебная практика, защищают не интересы широкой публики, а только интересы предпринимателей. Защита дается потерпевшему предпринимателю, хотя бы и потребители выиграли от необычного приема конкуренции. Предприниматели защищаются не против действий незаконных, а против действий недобросовестных. Как бы подробно ни перечисляли закон и практика виды недобросовестной конкуренции, все еще остается возможная область случаев, когда потребуется применение юридической защиты. Предприниматели защищаются не во имя добрых нравов, на которые часто ссылаются, потому что обычная конкуренция предприятий, происходящая ежедневно на наших глазах, соединяющаяся с тяжелыми сценами торжества победителя над разоренным противником, не признается противной нравственности в современном общественном сознании. Защита выступает на сцену тогда, когда борьба выходит за пределы состязания одними экономическими силами, когда один из противников, обыкновенно экономически слабейший, прибегает к приемам борьбы, не устранимым экономической силой. В этом сохранении за конкуренцией характера исключительного экономического состязания состоит весь смысл законодательного или судебно-практи-ческого противодействия так называемой недобросовестной конкуренции.

Наиболее видные случаи проявления форм борьбы, вызывающих противодействие, сводятся к следующему:

1. Недобросовестная реклама. В настоящее время реклама безусловно необходима для того, чтобы обратить внимание потребителей на новое предприятие, и конечно, чем богаче предприятие, тем легче дается ему рекламирование. Все, чтó направлено к простому восхвалению (ad nudam laudem) предприятия или его товаров, составляет прием обычный и терпимый. Но реклама, выходящая за пределы обычного самовосхваления, а содержащая в себе сообщение ложных сведений, недопустима. Таковы, например, заявления, что магазин белья является поставщиком Высочайших особ, когда в действительности был один случай покупки дюжины платков; заявление табачного магазина, что продаваемые им гаванские сигареты выписываются непосредственно из Гаваны, тогда как они покупаются в том же городе, в оптовом складе; заявление, что продажа производится по фабричным ценам, тогда как на самом деле магазинные цены выше фабричных; заявление о распродаже по случаю смерти, ликвидации или конкурса, не соответствующее действительности; заявление о продаже остатков, тогда как продаются нарочно для этой цели разрезанные на части целые куски материй; печатание в газетах писем с благодарностью от мнимых клиентов.

2. Рекламирование может быть достигаемо приемами от противного, посредством опорочивания конкуренция, так называемое dénigrement, Anschwărzung. В преследовании этого вида недобросовестной конкуренции расходятся между собой французская судебная практика и германский закон. Первая преследует опорочивание конкурентов, хотя бы в нем содержалось указание на верные факты, напр., указание, что в товаре конкурента недостает обещанного веса; германский закон, напротив, видит недобросовестную конкуренцию только в том случае, когда торговец лжет на своего соперника. Если очернение конкурента направлено всецело на его лицо, то деяние это преследуется на общих основаниях, как клевета или диффамация. Под недобросовестную конкуренцию очернение подойдет лишь в том случае, когда оно имеет своей целью уронить положение предприятия. Напр., сообщение о том, что купец А разошелся со своей женой - есть общее преступление; но деяние может быть направлено на то, чтобы подорвать кредит г. А., если кредиторы считались главным образом с имущественной состоятельностью его жены.

3. Недобросовестная конкуренция может выразиться в приемах, имеющих своей целью ввести в заблуждение публику по поводу того предприятия, с которым она имеет дело. Таково, напр., присвоение названия "Народная Библиотека" своим изданиям, когда под этим названием в публике известна серия книг, выпускаемых в свете другой издательской фирмой. Таково устройство однородного магазина рядом с известным уже, полным подражанием внешнему виду, вывеске и оконной выставке. Такова развозка товара, напр. керосина, в повозках, скопированных с повозок, принадлежащих другой фирме.

4. Проявлением недобросовестной конкуренции признается разузнавание чужих коммерческих тайн, подкупом ли служащих, подсылкой ли подставных рабочих.

Против недобросовестной конкуренции допускаются следующие средства противодействия: 1) требование прекращения тех действий, в которых обнаруживается недобросовестная конкуренция; 2) требование возмещения убытков, причиненных недобросовестной конкуренцией, если налицо имеется вина конкурента; 3) уголовное наказание в случае доказанного умысла причинить другому вред в его коммерческом деле.

Русскому законодательству противодействие недобросовестной конкуренции незнакомо, русская судебная практика ничего не сделала в этом направлении.

О торговых сделках вообще

Литература, см. § 76.

I. Общие начала. Торговое право, побуждаемое требованиями торгового оборота, выработало особые типы договорных отношений, а в договоры, уже принятые гражданским правом, внесло некоторые видоизменения. Но главная основа норм, определяющих торговые сделки, содержится все же в гражданском праве. Каковы бы ни были обязательства, возникающие в торговле из договоров и правонарушений, - они всецело находятся под действием общей части обязательственного права. Основная сделка торгового оборота является в то же время и наиболее нормированной в гражданском праве - это купля-продажа.

Те особые положения, которые торговое право усвоило себе в противоположность гражданскому праву, находятся обыкновенно в прямой зависимости от состояния гражданского законодательства. Чем более отсталым оказывается последнее, тем больше встречается в торговом праве специальных постановлений. Как только гражданское законодательство подвергается обновлению, - сейчас же параллель норм гражданских и торговых суживается. Наглядным примером может служить Германия. В торговом кодексе 1861 года было 66 статей, посвященных торговым сделкам вообще; в торговом кодексе 1897 года, вступившем в силу одновременно с гражданским кодексом, таких статей осталось всего 30. Немного таких статей и в других законодательствах[268].

Ни экономические условия русского быта, ни исторические основания русского гражданского законодательства не благоприятствовали созданию у нас таких специальных торговых норм договорного права. Обычное право, имевшее столь решительное влияние на образование подобных норм на Западе, особенно во Франции, не успело приобрести влияния на жизнь и судебную практику. Поэтому торговый оборот регулируется нормами общего гражданского права, торговые сделки заключаются на основании общих положений о составлении, совершении, исполнении и прекращении договоров.

В этих общих положениях русское законодательство оказывается значительно отставшим от западных гражданских и торговых кодексов.

II. Форма договора. Торговые договоры менее всего мирятся с требованием письменной формы. Торговый оборот прибегает к письму, когда этого требует техника торгового дела, но он оставляет за собой свободу выбора формы письменной или словесной. Там, где гражданское право настаивает на облечении в письменную форму всякой сделки, превышающей известную ценность, - во Франции 150 франков, в Италии 500 лир - торговое право добилось путем обычая или закона освобождения торговых сделок от этого условия[269]. Германский торговый кодекс 1861 года установил свободу формы как специальный принцип торгового права[270]. Но гражданский кодекс, вступивший в силу 1 января 1900 года, сделал это исключение общим правилом, удовлетворив тем запросы всего оборота.

Наше законодательство в этом отношении не стоит на высоте требований жизни. В нем, прежде всего, поражает беспринципность формальных требований. Ни ценностью сделки, ни бытовой важностью невозможно объяснить, почему купля-продажа движимых вещей совершается в словесной форме, а родственная ей поставка требует письменной формы. Если принять в соображение трудность различия этих двух договоров, то затруднение, испытываемое торговым оборотом, станет понятным. Спасение от формы можно найти только в том, что законодательству нашему чужды многочисленные торговые сделки, к которым, благодаря этому, и не применяется требование письменной формы.

III. Толкование договоров. Современные законодательства успели отрешиться от того взгляда на толкование законов и договоров, который навеян был XVIII веком, опасавшимся произвола судьи. Свобода суда в оценке содержания договора составляет основное начало современного права. Так, Code civil предписывает вникать в намерение контрагентов[271]. По гражданскому уложению Германии при толковании сделки должно исследовать истинную волю контрагентов, а не придерживаться только буквального смысла выражений[272].

Иначе поставлен вопрос о толковании договоров в нашем законодательстве. У нас предписывается изъяснять договоры по словесному их смыслу, и только если словесный смысл представляет важные сомнения, договоры должны быть изъясняемы по намерению их (?) и доброй совести[273]. Таким образом, словесный смысл обязателен для суда, хотя бы, при всей ясности выражений, для него было очевидно, что выражения не соответствуют намерению сторон. Правда, Сенат толкует ст. 1538 и 1539 т. Х ч. 1 в том направлении, что от самого судебного места зависит, изъяснять ли договоры по словесному их смыслу или же по намерению и доброй совести, причем заключение судебного места по этому предмету относится к существу дела, не подлежащему поверке в кассационном порядке[274]. С этой точкой зрения нельзя согласиться и если суд переходит без мотивировки от ст. 1538 к ст. 1539, то в этом нельзя не видеть нарушения смысла закона, которое составляет повод к кассации решения.

Однако в вопросе о квалификации договора, т.е. в определении принадлежности договора к тому или иному признанному законом типу, суд, понятно, не может быть стеснен тем наименованием, какое угодно было употребить сторонам. Если договор назван последними покупкой, тогда как отношение представляет все признаки поставки, то суд и обязан рассматривать данный договор как поставку[275].

Кроме того, законодатель рекомендует судье пользоваться при изъяснении воли сторон следующими правилами:

1) слова двусмысленные должны быть изъясняемы в разуме, наиболее сообразном существу главного предмета в договорах;

2) не ставить в вину, когда в договоре упущено такое слово или выражение, которое вообще и обыкновенно в договорах употребляется и которое потому само собой разумеется;

3) когда договор, по неясности словесного смысла, изъясняется по намерению его и доброй совести, тогда неясные статьи объясняются по тем, которые не сомнительны, и вообще по разуму всего договора;

4) когда выражения, в договоре помещенные, не определяют предмета во всех его частях с точностью, тогда принадлежности изъясняются обычаем[276], если, впрочем, не определены они законом;

5) если все правила, выше поставленные, недостаточны будут к ясному истолкованию договора, тогда, в случае равного с обеих сторон недоумения, сила его изъясняется более в пользу того, кто обязался что-либо отдать или исполнить.

Все эти правила заимствованы из французского права[277], представляют собой не что иное, как советы судьи, не имеющие юридического значения. Они не исправляют основного, тягостного для торгового оборота, предписания толковать договоры по словесному смыслу, а не по намерению и доброй совести.

IV. Проценты. Борьбу с каноническим запретом взимать проценты торговый оборот выдерживал в течение всего средневековья. Позднее запрещение всяких процентов перешло в запрещение взимать свыше предельной нормы (лихва). Наконец в самое последнее время законодатель, оставив мысль о предельной высоте допустимых процентов, обратил свою репрессию на условия, при которых устанавливается размер процентов.

Во всем этом постепенном движении законодательства о процентах торговый оборот занимал несколько особое положение рядом с гражданским. Во Франции закон 3 сентября 1807 года установил предел договорного процента в 5% для гражданских и в 6% для торговых сделок. Закон 12 января 1886 года, сохранив 5% норму для гражданского оборота, освободил торговые сделки от всякой нормы. Узаконенный процент, по закону 7 апреля 1900 года, определен в 4% для гражданских и в 5% для торговых сделок. Те же нормы в Италии по закону 22 июня 1905 года. Германский кодекс 1861 года уничтожил для торгового оборота maximum договорного процента, имевшего силу для гражданских сделок. Закон 14 ноября 1867 года обратил торговое исключение в общегражданское правило. Что касается узаконенного процента, то различие нормы сохранилось и ныне, изменившись лишь в своей величине: в области гражданского права такой нормой является 4%, а в торговом - 5%[278]. При общем запрещении сложных процентов ссудные кассы, банки и банкирские конторы могут, однако, по предварительному договору начислять проценты на те проценты по вкладам, которые остались невостребованными.

Согласно закону 24 мая 1893 года у нас не встречается препятствий к признанию условленного процента, если он не превышает 12. За этими пределами открывается ростовщичество, влекущее за собой с уголовной стороны наказание, а с гражданской - недействительность соглашения о процентах. Однако последствия эти наступают при превышении 12% нормы только при наличности еще некоторых условий. В сфере общегражданской эти условия таковы: а) чрезмерный рост, т.е. свыше 12, и b) знание кредитором о стесненных обстоятельствах, побуждавших должника воспользоваться кредитом[279]. В сфере торговой, где посредничество в кредите составляет особую торговую операцию и где, при промысловом занятии таким посредничеством, нет возможности входить в индивидуальную оценку положения каждого должника, условия несколько иные. Для наказуемости деяния и для недействительности соглашения о процентах, необходимы: а) принадлежность кредитора к числу лиц, занимающихся профессионально отдачей капиталов в рост, - как ссудные кассы, банки, банкирские конторы; b) чрезмерность роста, т.е. превышение 12% нормы; с) сокрытие такого чрезмерного роста каким-либо способом, напр., включением роста в капитальную сумму, в виде платы за хранение или неустойки[280].

Для узаконенных процентов, случаи применения которых нашим законом слабо очерчены, действует норма одинаковая для гражданского и торгового оборота, а именно 6%[281].

По займам, по которым условленный процент превышает узаконенный рост, должник имеет право спустя 6 месяцев по заключении займа возвратить занятый капитал под условием письменного предупреждения за 3 месяца[282].

Стоя на точке зрения недопустимого анатоцизма, наш закон разрешает начисление роста лишь на сам капитал[283], исключая тем начисление процентов на проценты. Сложные проценты допускаются только тогда: а) когда проценты не были уплачены за срок не менее года и b) когда того потребовал кредитор. Практика наших кредитных учреждений дозволяет однако начисление процента на невостребованные к концу года проценты по вкладам, исходя при этом из представления, что кредитор, внесший деньги на обычных условиях, тем самым заранее сделал требуемое законом заявление.

V. Право удержания. Способы обеспечения обязательств, возникающих из торговых сделок, те же, что и в гражданском праве: задаток, неустойка, поручительство, залог. Но торговый обычай, удостоверенный нашей судебной практикой, ввел еще одно средство обеспечения, заимствованное от соседней Германии. Это право удержания[284]. Гражданское право западных стран[285] знает право удержания (jus retentionis), принадлежащее лицу, обязанному передать вещь, в виде обеспечения возврата издержек или убытков, связанных с данными обязательствами. Но торговое право шире понимает право удержания: оно не ставит в связь права с данной сделкой, а требует лишь, чтобы оно вытекало из деловых сношений между предприятиями[286].

Применительно к тому и наша судебная практика дала следующее разъяснение. Лицо, имеющее против другого лица денежное требование, проистекающее из обоюдной между ними торговой сделки, вправе удержать до своего удовлетворения движимые вещи и ценные бумаги своего должника и без установления им в этих предметах права заклада, причем кредитор, желающий воспользоваться этим правом, должен о том уведомить без замедления своего должника. В случае, если последний не удовлетворит его немедленно платежом или иным достаточным обеспечением, он может обращением взыскания на удержанные им предметы требовать себе удовлетворения судом, не имея права самовольно ими распоряжаться в свою пользу[287].

Рассматривая условия, при которых может быть осуществлено установленное обычаем право удержания, находим следующее:

Примечания:

[266] Русский перевод в «Ж. М. Ю.» 1896, № 10.

[267] Германское гражданское уложение, § 826.

[268] Напр., в итал. тор. код. §§ 35–58 и то главное их содержание – доказательная сила торговых книг и заключение договора между отсутствующими.

[269] Хотя французские юристы ссылаются на § 109 Code de commerce, но, конечно, отступление основывается на силе обычая, а не закона. В Италии § 44 торгового кодекса делает исключение для торговых сделок из общего правила, установленного § 1341 гражданского кодекса.

[270] Герм. тор. код., § 315.

[271] Code civil, § 1156.

[272] Гражд. кодекс, § 133; исп. тор. код., § 57.

[273] Т. Х ч. 1, ст. 1538 и 1539.

[274] Реш. Гражд. кас. деп. 1888 г., № 20.

[275] По этому вопросу направление нашей практики неустойчиво: см, реш. Гражд. кас. деп. 1870 г., № 1402 (по наименованию) и 1874 г., № 20 (по признакам).

[276] Handelssitte (герм. торг. код., § 346), соответствующее гражданскому Verkehrssitte.

[277] Code civil (§§ 1156–1164), который в свою очередь заимствовал их полностью от Потье, см. Aubry и Rau, Cours de droit civil francais, т. IV, изд. 1902, стр. 568, прим. 1.

[278] Герм. торг. код., § 352.

[279] Т. XV; Устав о наказаниях, ст. 180², п. 1.

[280] Устав о наказаниях, ст. 180², п. 2, реш. Угол. кас. деп. 1895 г., № 1.

[281] Т. Х ч. 1, ст. 2021.

[282] Т. Х ч. 1, ст. 2023; соответствует § 247 герм. гражд. кодекса.

[283] Т. Х ч. 1, ст. 2022.

[284] Kaufmännisches Zurűckbehaltungsrecht.

[285] Герм. гражд. код., § 273; итал. гражд. код., § 1023 и 1863; франц. гражд. код., § 867, 1749, 1978.

[286] Герм. торг. код., § 369, 370; швейц. обяз. закон, § 224, 226.

[287] Указ Общ. Собр. 4, 5 и Меж. Деп. Прав. Сен. 8 авг. 1874 г., по д. Гальперта.

а. Право удержания распространяется на движимые вещи и на ценные бумаги.

b. Необходимо, чтобы эти предметы принадлежали должнику, так что предметы, переданные должником, но ему не принадлежащие, не могут быть удержаны кредитором в виде обеспечения.

c. Предметы должны быть переданы должником, а не захвачены кредитором. Передача основывается на какой-нибудь торговой сделке.

d. Требование, которое кредитор стремится обеспечить удержанием вещей, должно вытекать из его деловых торговых отношений к должнику. Поэтому он не вправе прибегнуть к этому средству для обеспечения своих требований, вытекающих из сферы внеторговых отношений, напр., по семейным делам, по сдаче в наймы квартиры.

e. Право удержания является средством обеспечения требования, которое остается неудовлетворенным, несмотря на наступление срока исполнения, или которое не дает кредитору надежды на осуществление, напр., в виду несостоятельности. Германский закон различает эти два случая, но мы, ввиду отсутствия закона, который бы изменял правила о несостоятельности ради права удержания, должны допустить право удержания лишь на тот случай, когда срок по обязательству уже наступил.

f. Требуется, далее, немедленное уведомление должника о намерении воспользоваться правом удержания для того, чтобы должник имел время и возможность или исполнить свое обязательство, или представить достаточное обеспечение.

g. Кредитор не вправе присвоить себе задержанные вещи в пределах ценности требования, не вправе продать их с сохранением в свою пользу суммы долга - он обязан прибегнуть к содействию суда.

VI. Место исполнения. Место исполнения торговой сделки определяется, прежде всего, соглашением сторон. Однако такой уговор относительно места происходит тогда, когда в определении места обнаруживается какая-нибудь особенность. Большей частью этот вопрос обходится, как дело само собой разумеющееся. Тогда задача суда заключается в том, чтобы выяснить, какое место исполнения разумели контрагенты. Только вся совокупность обстоятельств, при которых и в расчете на которые заключен был договор, только заведенный порядок, который должны были иметь в виду контрагенты, - могут служить руководящим началом для разрешения вопроса о надлежащем месте исполнения.

Но возможно, что ни явное соглашение, ни молчаливо предполагаемый порядок, ни вся совокупность обстоятельств не способны дать указаний на место исполнения. Тогда приходится решить вопрос в пользу места жительства должника, которое определяется по времени исполнения обязательства. Нет никакого основания при этом делать различие между денежными и всякими иными обязательствами.

Во всех этих случаях, когда приходится определять место исполнения, необходимо иметь в виду, что в торговом обороте действуют не отдельные лица, а предприятия, и потому кредитором и должником следует признавать, с бытовой точки зрения, не предпринимателей, а предприятия. А потому и место исполнения определяется не местом жительства предпринимателя, не его частной квартирой, а местом деятельности предприятия, т.е. торговым заведением. Поэтому, если бы стороны и определили место исполнения местом жительства должника или кредитора, то под этим местом следует всегда понимать торговое заведение, а не домашнюю квартиру. Конечно, соглашение может быть направлено и в противоположную сторону, напр., покупка мебели, дров для дома, но это должно обнаруживаться явно, а не предполагаться. Денежные суммы уплачиваются там, где помещается касса предприятия и требование или предложение денег в другом месте должно быть признано неправильным.

Нельзя не обратить внимание и на то обстоятельство, что крупные предприятия обыкновенно устанавливают такой порядок, в силу которого платежи, следуемые им или от них, всегда производятся в месте нахождения их кассы. Заведенный порядок складывается большей частью под влиянием и в пользу крупных предприятий.

Наш закон только в одном случае предусматривает место исполнения в связи с торговыми условиями сделки. Требование платежа по векселю предъявляется в конторе или ином торговом помещении, и только за отсутствием таковых - в квартире[288].

---

Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 393; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!