Русская старина. 1886. № 6. С. 549-562.
Берже А.П. Посольство А.П. Ермолова в Персию. Исторический очерк
[Посвящаю Михаилу Ивановичу Семевскому]
Из всех посольств, когда либо отправленных из России в Персию, посольство ген. Ермолова было, бесспорно, самым блестящим как по своему личному составу, так и по денежным на него затратам. Но помимо этой, так сказать, внешней обстановки, оно имело особенное значение и по самой цели своей, направленной, главным образом, к удержанию за Россией земель, отошедших к ней по Гюлистанскому трактату, и ослаблению влияния англичан в Персии, путем установления с этою державою постоянных дипломатических сношений. Наконец, только пребыванием Ермолова между персиянами и личным с ними знакомством могут объясниться те отношения его к персидскому правительству, которым он неизменно следовал в течение своего слишком 10-ти-летнего командования на Кавказе.
При составлении статьи, у меня находились следующие материалы: Два описания посольства: автором одного из них сам Алексей Петрович (Записка о посольстве в Персию, помещенная во 2-й части его “Записок”. Москва, 1868), а другого, весьма, впрочем, слабого, Берже А. П. – член посольства В. Бороздна (Краткое описание путешествия Российско-Императорского посольства в Персию, в 1817 г. Спб. 1821) и 2-я часть VI тома изданных мною Актов Кавказской Археографической Комиссии. Кроме того, я пользовался рукописным дневником шт.-к. Коцебу и некоторыми из собственных заметок, частью напечатанных, частью же сохранившихся у меня в рукописи. Биографические сведения о некоторых персидских сановниках заимствованы из истории Персии, составленной Риза-Кули-ханом.
|
|
|
I. <…> Поход, предпринятый Петром I в 1722 году, и действия наших войск по полуденную сторону Кавказского хребта в течение прошлого столетия не могли не внушить Персии весьма справедливых опасений на счет прочности ее влияния на Закавказские ханства, где, хозяйничая как у себя дома, она всегда находила богатую для себя наживу. С утверждением же нашим в Грузии и с распространением нашего владычества вне пределов этой страны, опасения персидского правительства обратились в открытую против нас вражду. Начиная с 1806 года, не проходило почти ни одного года без переговоров о мире или перемирии, причем главным предложением с нашей стороны всегда было постановление границы по pp. Куре, Араксу и Арпачаю. Переговоры эти, оканчиваясь, по обыкновению, новыми неприятельскими действиями, употреблялись нередко Персией для того только, чтобы собраться с новыми силами, а иногда и просто с намерением осуществить какие либо вредные для нас замыслы. Погром персидской армии при Асландузе и взятие вслед затем штурмом Ленкоранской крепости (1812 г.) как бы отрезвили Персию, вынудив ее возобновить искательство о мире. После долгой переписки о том, чтобы предложенные вновь переговоры велись не через Аббас-мирзу, которого окружали люди недоброжелательствовавшие России и из личных выгод желавшие продолжения войны, а непосредственно с тегеранским кабинетом, тогдашний главнокомандовавший на Кавказе ген.-от-инф. Ртищев (1812-1816 гг.) заключил, 1-го октября 1813 года, перемирие на 50 дней, а 12-го того же месяца подписал мирный договор в Гюлистане. Прямым и важнейшим последствием его была уступка навсегда России ханств: Карабагского, Шекинского, Ганджинского, Ширванского, Дербентского, Кубинского, Бакинского и Талышинского. Но такая уступка, вынужденная превосходством нашего оружия, не могла не быть слишком чувствительной для персидского правительства, которое, еще до заключения договора, постановило особый сепаратный акт, в котором выговорило себе право просить государя императора о возвращении ей некоторых из уступленных земель. С этим именно поручением был отправлен в Петербург, подписавший вместе с Ртищевым Гюлистанский договор, Мирза-Абуль-Хасан-хан. Он прибыл в столицу в то самое время, когда император Александр находился заграницею, озабоченный успокоением Европы и освобождением ее от ига Наполеона. По возвращении государя, посол представил просьбу шаха, но, вместо удовлетворения, получил в ответ, что в доказательство искренней приязни Его В-вом отправляется к шаху чрезвычайным послом вновь назначенный на Кавказ корпусным командиром А. П. Ермолов, которому высочайше повелено во всем, сколько возможно, споспешествовать желанию шаха и сохранить его дружбу. С тем посол и выехал из Петербурга. Вскоре за ним отправился и Алексей Петрович Ермолов.
|
|
|
|
|
|
По смыслу высочайшей инструкции, данной Ермолову, на обязанность его возлагалось:
1) Увериться, нельзя ли в Талышинском и Карабагском ханствах найти средство к удовлетворению домогательств Персии в возвращении ей некоторых земель, отошедших к России по Гюлистанскому договору, чрез проведение новой черты границ, и получение, во взаимство того, других выгод.
2) Открыть торговые конторы в Энзели, а особенно в Астрабаде.
3) В вопросе о признании Аббас-мирзы наследником престола держаться политики Англии, которая хотя и дает ему титул наследника, но не принимает на себя никакого в том ручательства.
|
|
|
4) Заключить с Персией такое постановление, по которому она, со своей стороны, обязалась бы наблюдать наистрожайший нейтралитет, во взаимство чего Россия обязалась бы оставаться совершенно безучастной во всех войнах, кои Персия вести будет с сопредельными ей или иными государствами.
5) Остановить перевес английского влияния в Персии, ослабить оное неприметным образом и, наконец, вовсе истребить его.
6) Расположить Персию, для ее блага, к миру с Россией.
7) Собрать подробные сведения о правлении сей земли и ее способах, о ее статистике и топографии, а также о состоянии и силе войск ее, и
8) По отъезде из Тегерана учредить там всегдашнюю миссию. Ермолов прибыл в Тифлис 10-го октября 1816 года и уже в ноябре, озабоченный делами своего посольства, задумал личное обозрение вновь приобретенных по Гюлистанскому договору областей. С этой целью он отправился в Карабаг (Карабах), которого обратной уступки в особенности домогался шах, обнадеженный в успехе самим ген. Ртищевым. Между тем, едва только он возвратился из поездки, как до него начали доходить тревожные слухи, что персияне и турки скрывают против нас какие-то враждебные намерения. Обстоятельство это вынудило его тотчас же отправить к государю донесение, в котором он, между прочим, упомянул, что, в виду возникших затруднений, отсутствие его в Персию может иметь крайне неприятные последствия <…>
<…> Между прочими обязанностями, Ермолову было поручено представить шаху и разным высшим сановникам Персии подарки от имени государя императора и обеих императриц: Елисаветы Алексеевны и Марии Феодоровны. Дары эти, отличаясь богатством и изяществом отделки <…> Доставление в Персию подарков, кроме драгоценностей, было возложено на ведомства стеклянного завода Г. С. Летошинского и скульптора фарфорового завода Захарова <…>
II.
После убиения Ага-Мамед-хана (в 1796 году, в Шуше), родоначальника нынешней династии Каджаров, на престол Персии вступил родной его племянник Фетх-Али-шах, сын Хусейн-Кули-хана. Он родился в 1762 году и, лишившись в раннем возрасте отца, долгое время жил в Астрабаде, при матери, от которой был взят дядею и впоследствии назначен правителем Шираза. Звание это он сохранил до получения известия о смерти Ага-Мамед-хана, что его заставило поспешить в Тегеран, где он, в 1797 году, и короновался шахом.
Персия в том виде, в каком ее наследовал Фетх-Али-шах, не сохранила и тени своего прежнего величия. Славные времена Сефевадов (Сефевидов) давно перешли в область воспоминаний и если Надир-шаху удалось возвратить стране утраченное ею значение, то при его преемниках она снова дошла до состояния едва ли не худшего того, в каком мы находим современную Турцию. Не доискиваясь причину подготовлявших такое положение Персии, которой еще суждено играть важную роль в будущей истории Востока, обратимся к ее государственному строю при Фетх-Али-шахе, сохранившемуся, без особых изменений, до настоящего времени.
Правление персидское, не опираясь ни на каких законах, основано на полнейшем произволе. В руках шаха власть беспредельная: он неограниченный властелин над своими подданными и их имуществом.
Высшего, аристократического сословия в Персии никогда не существовало и не существует. Да и может ли быть аристократия там, где первые сановники, – разумея над этим словом лиц, временно и совершенно случайно возвысившихся, – думают только о том, чтобы всеми средствами грабить казну и народ, дабы, в случае нужды, откупаться от палочных ударов, от которых не освобождают их ни происхождение, ни личные заслуги? При отсутствии аристократии, нет и простого дворянского сословия. Если же в персидском языке употребительны слова неджабет (дворянство) и неджиб (дворянин), то более для обозначения положения, занимаемого известным лицом в обществе. Высший титул есть шах-заде, т.е. принц царствующей династии. Отличительным признаком такого происхождения служит слово мирза, которое ставится непосредственно за именем собственным, например, Аббас-мирза, Ферхад-мирза, Тахмасиб-мирза и пр. Но как потомство Фетх-Али-шаха в продолжение нынешнего столетия возросло слишком до 2 т. душ мужского пола, то для отличия детей Аббас-мирзы от детей прочих сыновей шаха, первые считаются ближайшими родственниками царствующего и занимают высшие должности в государстве, тогда как последние, пользуясь самой ничтожной пенсией и будучи бедны, находятся в пренебрежении и не допускаются до занятия важных должностей, из опасения каких либо притязаний с их стороны на корону.
Потомки прежних династий: Сефевадов, Надир-шаха (ум. 1747 г.) и Керим-хана (ум. 1779) носят титул мир-заде. Настоящий же дворянский титул, обозначаемый словом «хан», которое тоже ставится за именем собственным (Ибрагим-хан, Мех-ти-хан и пр.), дается или шахом, или переходит по наследству, или, наконец, присваивается по произволу людьми, достигшими известного благосостояния. Но титул этот утратил ныне свое прежнее значение. В особенности же уважается так называемый Секев – почетный титул, который правительство жалует военным и гражданским чиновникам, ad personam: столбу подпора, рука, колыбель государства и пр. и пр.
Все вообще подданные шаха разделяются на нукеров и райетов. К первым относятся все служащие, от первого министра до последнего сарбаза (солдата) и ферраша (служителя). Сам наследник престола считается только первым шахским нукером. Ко второму разряду принадлежат купцы, ремесленники, сельские жители и духовенство. Только муджтехиды и другие высшие духовные особы состоят до некоторой степени в независимости от правительства, которое, в известных случаях, не принимая против них энергических мер, предпочитает удалять их, под благовидным предлогом, в Кербелай, Неджев и другие священные места, с воспрещением возврата без особого на то разрешения шаха.
Персия, как ныне, так и в былое время, разделялась на провинции, коих управление вверялось беглербегам (бейлербеям) или хакимам (губернаторам), с предоставлением им права суда и расправы, взимания доходов, производства расходов на общественные нужды, – словом, всего внутреннего управления. Должности губернаторов предоставлялись преимущественно принцам (шах-заде).
Доходы и расходы по каждой провинции были установлены по особой росписи, равно определены и суммы, которые каждые 6 месяцев должны были представляться в шахскую казну. Согласно такому порядку, Фетх-Али-шах получал ежегодно со всех провинций, за исключением Адербейджанской, до 2 миллионов червонцев, составлявшихся главным образом из налогов и податей с имений и доходов поземельных и таможенных. Доходы же с Адербейджана (около 800 т. черв.) поступали целиком в распоряжение наследника. Таким точно образом доход с Эриванской области (около 90 т. черв.) составлял собственность сердаря Хусейн-хана, ничего не уделявшего из этой суммы шаху, но подносившего ему ежегодно значительный, по ценности, подарок.
Кроме обыкновенных налогов, существовали еще налоги чрезвычайные. Они состояли из: 1) садыря – самого тягостного налога для населения, так как размеры его были совершенно произвольны. Он взыскивался при всех чрезвычайных случаях, как, например, с провинившихся губернаторов, с возмутившихся племен и деревень, при рождении или браке принца и пр. и достигал ежегодной, цифры 1.500,000 черв., и 2) подарков, поступавших к шаху от высших сановников государства в день нового года (ноуруза), смотря по состоянию каждого, и составлявших в сложности сумму в 1 миллион червонцев. Такого рода приношения ожидались, хотя не в срочное время, и от купечества, которое собственно было изъято от налогов.
Но все это еще далеко не освобождало население от разного рода платежей, так как губернаторы всегда находили средства на многое увеличивать доходы против государственной росписи: из них одни, большинство, грабежом народа, а другие, меньшинство, развитием земледелия. Последние обыкновенно удерживались на своих местах, тогда как первые весьма скоро их лишались, вследствие приносимых жалоб, которые всегда и охотно принимались Фетх-Али-шахом, имевшим в виду сорвать полновесный подарок с являвшихся во множестве новых кандидатов на губернаторскую должность. Подобная система управления провинциями, имевшая скорее вид откупа, применялась и к булюкам (бейликам) или округам, которые губернаторами вверялись тем, кто больше платил, а сими последними соблюдалась в отношении деревенских старшин и пр. <…>
<…> Государственными делами он занимался мало, чтобы не сказать, что вовсе ими не занимался. Предоставив все управление государством своим сыновьям и назначив их в губернаторы разных провинций, он, не входя в самый образ их действий и мало заботясь об участи своих подданных, изнывавших под бременем безграничного деспотизма, требовал от них только денег. Но в последние годы царствования Фетх-Али-шаха, сыновья его, ожидавшие со дня на день кончины отца, прекратили отправление денег, так что на одном правитель Шираза, Хусейн-Али-мирзе, считалось недоимки в 600,000 туманов (1.800,000 рублей серебром). Такое поведение последнего навлекло на него гнев отца, который и выступил против непокорного сына. Но поход этот имел для Фетх-Али-шаха весьма грустный исход: он занемог в Испагани, где и умер от истощения сил, 13-го октября 1834 года, на 72-м году от рождения.
Наследником престола Фетх-Али-шах избрал, помимо двух старших сыновей, своего любимца Аббас-мирзу. Воспитанный в неге и роскоши, принц этот был, однако же, врагом всякой пышности и держал себя менее гордо чем другие. Обращение его отличалось простотой и любезностью. Главным недостатком его было чрезмерное властолюбие. К России и русским Аббас-мирза питал непримиримую вражду, которую в нем в особенности поддерживали англичане, смотревшие далеко неравнодушно на возраставшее влияние наше в этой части Азии.
Резиденцией Аббас-мирзы был Тавриз (Тебриз), главный город вверенной его управлению Адербейджанской провинции. Он умер годом раньше Фетх-Али-шаха, а именно 10-го октября 1833 года, в Мешеде, во время Хорасанского похода…
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 221; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!