МУЖСКАЯ И ЖЕНСКАЯ СЕКСУАЛЬНОСТЬ 1 страница
Под психологией вообще нужно понимать психологию психологов, апоследние все, без, исключения - мужчины: с тех пор, как люди пишут историю,не слышно было ни об одном психологе-женщине. На этом основании психологияженщины образует главу, относящуюся к общей психологии так же, какпсихология ребенка. Так как психологию пишет мужчина и вполнепоследовательно имея при этом в виду, главным образом, мужчину, хотя вряд лисознательно, то всеобщая психология стала психологией "мужчин", а проблемапсихологии полов выплывает на поверхность только с мыслью о психологииженщины. Кант сказал: "В антропологии женские особенности должны быть большепредметом философского исследования, чем мужские". Психология полов всегдапокрывается психологией Ж. Но и психология Ж писалась все-таки только мужчинами. Поэтому не труднопонять, что в действительности написать ее невозможно, так как приходитсяустанавливать о посторонних людях положения, неподтверждаемые путемсамонаблюдения. Допустим, что женщина сама могла бы описать себя снадлежащей полнотой, но и этим бы дело не исчерпывалось, ибо мы не знали бытогда, будет ли она относиться с интересом к тем именно явлениям, которыенас занимают. Допустим даже такой случай, что она хочет и может познатьсамое себя, но все же остается вопросом, будут ли у нее побудительныепричины говорить о себе. Мы устанавливаем в последующем изложении, чтоневероятность всех трех случаев заключается в общем источнике - природеженщины. Предпринять подобное исследование можно следовательно только тогда,когда кто-нибудь (не женщина) будет в состоянии сделать о женщине правильныевыводы. Таким образом первое возражение остается в силе, но так какопровержение его может быть дано только позднее, то мы признаем за лучшееоставить его пока в стороне. Я сделаю, впрочем, лишь несколько замечаний.Еще никогда (неужели это тоже следствие порабощения мужчиной?), например,беременная женщина не выразила своих ощущений и чувствований ни в стихах, нив мемуарах, ни в гинекологическом сочинении, и это не может быть следствиемчрезмерного стыда, ибо еще Шопенгауэр вполне справедливо заметил, что нетничего более несвойственного беременной женщине, чем стыд за свое положение.Кроме того есть еще возможность по окончании беременности на основаниивоспоминаний о психологической жизни этого периода сделать известныепризнания. Если все-таки чувство стыда удерживает первоначально от разного рода сообщений, то вследствие этогомотив отпадает, так как интерес, возбуждаемый всюду подобного родаоткровенностью, был бы достаточным основанием нарушить молчание. Однаконичего подобного не происходит! Как всегда только мужчины давали ценныеоткрытия из области психического состояния женщины, так и в данном случаетолько они описывали ощущения беременности. Как могли они сделать это? Еслив последнее время увеличилось количество сведений, даваемых женщинами,которые только на три четверти или наполовину женственны о своей психическойжизни, то рассказы эти трактуют больше о том мужском элементе, который в нихзаключен, чем о настоящей женщине. Нам остается поэтому указать только одно:именно то, что есть женственного в самих мужчинах. Принцип половыхпромежуточных форм является в данном случае предпосылкой всякого правильномсуждения мужчины о женщине. В дальнейшем, впрочем, следует и ограничить, идополнить значение этом принципа. Ведь если его не принять без ограничений,то выйдет, что женственный мужчина в состоянии лучше всего описать женщину,то есть это значит, что только настоящая женщина лучше всем можетохарактеризовать себя, а это как раз и находится под сомнением. Заметим приэтом, что мужчина может иметь определенное количество женственности, непричисляясь при этом к половым промежуточным формам. Тем более удивительнотогда, каким образом мужчина может создать ценные положения о природеженщины. При несомненной мужественности многих замечательных людей,прекрасно судивших о женщине, эту способность нельзя отрицать, по-видимому иу М, так что право мужчины судить о женщине составляет еще более переменнуюпроблему. Впоследствии мы не будем уже иметь основания обойти решениевопроса о принципиальном методологическом сомнении в таком праве, а пока,как уже сказано, оставляем его в стороне и приступаем к исследованию самогопредмета. Прежде всего зададим себе следующий вопрос: в чем состоит существенное психологическое различие между мужчиной иженщиной? Хотели видеть это различие между полами в большей интенсивностиполового влечения у мужчины, а отсюда вывести и все другие различия, Неговоря уже о правильности или неправильности такого утверждения, о том,насколько самое слово "половое влечение" представляется вполне однозначущимс действительно измеримым, самая правомерность такого вывода представляетбольшой вопрос. Правда, во всех античных и средневековых теориях о влиянии"неудовлетворенной матки" женщины и "seminis retenti" у мужчины естьнекоторая доля истины. Стало быть, не только в наши дни употреблялиизлюбленную фразу, что "все есть только возвышенное половое влечение".Однако ни одно систематическое исследование не может сослаться напредчувствие таких шатких связей. И до сих пор еще не пытались прочноустановить, что большая или меньшая сила полового влечения связана визвестной степени с другими качествами полов. Между тем самое утверждение, что интенсивность полового влечения у Мбольше, чем у Ж, неправильно. Кроме того утверждали ведь и прямопротивоположное, что тоже не верно. В действительности сила потребности вполовом акте у мужчин с одинаково выраженной мужественностью всегдаразлична, точно так же, как, по-видимому, и у женщин с одинаковымсодержанием Ж. Среди мужчин играют роль здесь совершенно другие основания,которые мне удалось отчасти открыть. Их подробное исследование будет сделаномной в другом сочинении. Итак, вопреки многим ходячим воззрениям, напылкости полового влечения вовсе не основано различие полов. Такое различиеможно найти в применении к мужчине и женщине двух аналитических моментов,выдвинутых Альбертом Моллем из понятия полового влечения: влечение кдетумесценции и контректации. Первое - результат чувства неудовольствия,вызванного большим скоплением зрелых половых клеток, второе есть потребностьв прикосновении к телу индивидуума, в котором видят свое половое дополнение.Только М обладает влечением и к детумесценции, и к контректации, тогда как уЖ стремление к детумесценции совершенно отсутствует. Это ясно из того, что вполовом акте не Ж отдает нечто М, а наоборот: Ж удерживает, как свои, так имужские-выделения. В анатомическом строении это выражено тем, что у мужчиныполовые органы выделены на теле и потому они не имеют форму сосуда. Покрайней мере, в этом морфологическом факте можно найти намек намужественность детумесцентного влечения, не связывая с этим, конечно,никаких натурфилософских выводов. Следующий факт доказывает отсутствие у Жвлечения к детумесценции: большинство людей, имеющих более 2/3 М, безисключения предавались в юности, на долгое или короткое время, онанизму -пороку, которому среди женщин предаются лишь самые мужественные. Жсовершенно чужд онанизм. Я знаю, что положение встретит резкие возражения.Впрочем, все кажущиеся противоречия будут сейчас вполне выяснены. Прежде всего нуждается в описании влечение Ж к контректации. Оно играету женщины громадную и единственную роль. Однако нельзя сказать, чтобы этовлечение было более сильно у одного пола, чем у другого. В понятииконтректационного влечения не заключается активность в прикосновении, атолько потребность прикосновения с другим человеком, причем вовсе непринимается во внимание, кто именно прикасается и какая часть телаиспытывает прикосновение с другой, безразлично какой частью. Смешение двухявлений: интенсивности желания с желанием активным основано на том факте,что М во всем животном царстве по отношению к Ж, так же, как и всякиймикрокосм животной или растительной семенной нити по отношению к яйцевойклетке, играет ищущую, наступающую роль. Тут легко ошибиться, допустив, чтонаступательное действие при достижении цели и желание достичь этой целизакономерно вытекают одно из другого и составляют постоянную пропорцию, чтосамая потребность отсутствует там, где нет ясных двигательных стремлений кее удовлетворению. Таким образом, влечение к контректации приписалиисключительно мужчине, отказав в нем женщине. Понятно, однако, что внутрисамого контректационного влечения встречаются различия. В дальнейшемизложении будет ясно указано, что М в половом отношении, обладаетпотребностью наступать (в прямом и переносном смысле), Ж - стать объектомнаступления, но конечно, из этого не следует, что женская потребность, всилу своей пассивности, меньше мужской - активной. Это разграничение полезнопри частных спорах, постоянно поднимающих вопрос о том, какой пол испытываетбольшее половое влечение. То, что считали у женщины онанизмом, происходит от другой причины, а неот влечения к детумесценции. Ж обладает, здесь мы высказываем первоедействительное различие ее от М - гораздо большею половой возбудимостью, чемМ. Ее физиологическая возбудимость (не чувствительность) гораздо сильнее вполовой сфере. Факт легкой половой возбудимости у женщины проявляется или вжелании полового возбуждения, или в особенном, раздражительном, ей самойнепонятном, а потому и беспокойном, жгучем страхе перед тем возбуждением,которое вызывает прикосновение. Желание полового возбуждения является такжедействительным указанием легкой возбудимости. Желание это не принадлежит кчислу тех, которым судьбой, имеющей место в природе человека, положеноникогда не исполниться, напротив, оно означает легкость и наклонность всегоорганизма переходить в состояние полового возбуждения, которое женщинажаждет усилить и по возможности продлить, тогда как у мужчины оно находитестественный конец в детумесценции, вызванной контректацией. Следовательното, что выдавалось за онанизм женщины, не есть, подобно такому же акту умужчины, стремление прекратить состояние половой возбужденности, а в гораздобольшей степени этой попытки - вызвать возбуждение, повысить его и продлить.Из страха женщины перед половым возбуждением, анализ которого ставитпсихологии женщины нелегкую, скорее труднейшую задачу, можно также суверенностью заключить о слабости женщины в этом отношении. Состояние полового возбуждения обозначает у женщины только высшийподъем всего ее существования. Последнее определяется у нее исключительнополовым чувством. Ж расцветает только в половой жизни, в сфере полового актаи размножения, в отношениях к мужу и ребенку. Ее существование вполнезаполняется этими вещами, тогда как М не исключительно сексуален. Здесь-тоименно и заложена действительная разница, которую пытались найти в различнойинтенсивности полового влечения. Нужно остерегаться от смешения пылкостиполового желания и силы полового аффекта с той широтой, с которой половыежелания и заботы выполняются мужчиной и женщиной. Только более широкоераспространение половой сферы на весь человеческий организм у Ж образуетважное специфическое различие между двумя половыми крайностями. Итак, в то время как Ж совершенно заполнена половой жизнью, М знает ещемного других вещей: борьбу и игру, дружеское общество и пирушки, спорт инауку, обыденные занятия и политику, религию и искусство. Я не говорю о том,было ли когда-нибудь иначе - это касается нас меньше всего. Тут наблюдаетсято же, что и в еврейском вопросе. Говорят: евреи-де сделались только теперьтакими, какими мы их знаем, а раньше когда-то были другими. Возможно, толькоэтого мы не знаем. Кто доверяет подобному историческому развитию, пусть вэто верит. Ничего нельзя доказать там, где одно историческое преданиеопровергается другим, противоположным. Для нас имеет значение вопрос: каковыженщины теперь? Если мы натолкнемся на явления, которые никак нельзяпризнать привитыми какому-нибудь существу извне, то мы вправе признать, чтооно и всегда было таким. Теперь вполне можно принять за истину следующее: Ж,не принимая во внимание одно кажущееся исключение (гл. XII), занимаетсявнеполовыми вещами только для любимого-мужчины или для том, чтобы приобрестиего любовь Интерес к самой вещи у нее совершенно отсутствует. Бывает чтоженщина изучает латинский язык, но только лишь для того, чтобы поддержатьили наставить своего сына, посещающего гимназию. Но ведь склонность ккакой-нибудь вещи и интерес к ней, талантливое и легкое ее усвоение,пропорциональны друг к другу. У кого нет мускулов, у того не может быть исклонности к сопротивлению. Только тот, у кого есть талант к математике,берется за ее изучение. Итак, по-видимому, самый талант встречается унастоящей женщины редко и бывает мало интенсивен (хотя это не так важно:ведь и в противном случае ее половые свойства были бы слишком сильны, чтобыдопустить другие серьезные занятия). Вот почему у женщины не достает условийк образованию интересных комбинаций, которые не создают у мужчиныиндивидуальности, но все же его выделяют. Сообразно с этим, только исключительно женственные мужчины всегдаухаживают за женщинами и находят интерес только в любовных интрижках иполовых связях. Впрочем, этим утверждением вовсе не разрешается проблемаДон-Жуана, даже серьезно не затрагивается. Ж только сексуальна, М тоже сексуален и еще кое-что сверх того. Этоособенно ясно обнаруживается в том совершенно различном способе, с какиммужчина и женщина переживают наступление периода половой зрелости. У мужчиныэто время всегда носит характер кризиса: он чувствует, что какое-то новоедля него начало овладело его существом, нечто такое, что присоединяетсяпомимо его воли к его прежним мыслям и чувствам. Эта физиологическаяэрекция, над которой воля не имеет власти. Поэтому первая эрекция ощущаетсявсяким мужчиной, как нечто загадочное и беспокойное. Многие мужчины всюжизнь помнят с большой точностью обстоятельства, впервые ее вызвавшие.Женщина, напротив, совершенно легко вступает в период половой зрелости, оначувствует, как ее существование повышается, как бесконечно увеличивается еесобственное значение. У мужчины, пока он мальчик, вовсе нет потребности вполовой зрелости, женщина же, будучи девочкой, ждет от этого времени всего.Симптомы наступления половой зрелости у мужчины сопровождаются неприятным,враждебным и беспокойным чувством, а женщина следит с величайшейнапряженностью, с лихорадочным, нетерпеливым ожиданием за своим телеснымразвитием в период половой зрелости. Это доказывает, что половое влечениемужчины не лежит на прямой линии его развития, тогда как у женщины наступаетвместе с ним необычайный подъем всего ее прежнего существования. Есть многомальчиков в этом возрасте, которые только при мысли, что они могут влюбитьсяили жениться (вообще жениться, а не на какой-нибудь определенной девушке),уже с негодованием отвергают эту мысль, между тем, как даже самые маленькиедевочки страстно жаждут любви и брака, как завершения их жизни. Вот почемуженщина, как в себе, так и в других индивидуумах ее пола, ценит положительнотолько период половой зрелости. К детству и старости у нее нет никакогопрямого отношения. Воспоминания о своем детстве являются у нее, как мысль оглупости, а представление о будущей старости вселяют ей страх и отвращение.Положительную оценку из периода детства получают у нее только вызванныепамятью сексуальные моменты, впрочем, и они теряют свое значение посравнению с позднейшей, несравненно большей интенсивностью ее жизни, так какпоследняя вся - сексуальна. Наконец, брачная ночь, момент дефлорации естьсамый важный момент. Я считаю его пунктом полного перелома всей жизниженщины. В жизни мужчины, напротив, первый половой акт не играет никакойроли. Женщина только сексуальна, мужчина - также сексуален. Различие это, какв пространственном, так и в временном отношении можно продлить дальше. Точкитела, где мужчина может быть возбужден прикосновением, чрезвычайнонезначительны по числу и строго локализованы. У женщины сексуальностьраспространена по всему телу, всякое прикосновение, к какой угодно частитела женщины, возбуждает ее в половом отношении, Следовательно, если вовторой главе первой части была установлена определенная половаяхарактеристика всего мужского и всего женского тела, то из этого не следуетпонимать, что с каждой точкой тела, как у мужчины, так и у женщины,соединена возможность вызвать одинаковое половое возбуждение. Правда, и уженщины есть различия в возбудимости отдельных мест тела. но здесь нет, каку мужчины. резкого полового различия от всех других частей. Морфологическое отделение мужских половых частей из всего тела можнопринять как нечто символическое в этом отношении. Как половое влечениемужчины пространственно выделяется от всего, не имеющего к нему прямогоотношения, точно так же и различно выражена у него половая жизнь в разныемоменты времени. Женщина сексуальна всегда, мужчина - с перерывами. Половоевлечение женщины - постоянно (кажущиеся исключения, всегда приводимые противполового влечения женщин, будут рассмотрены впоследствии подробно), умужчины оно прекращается на долгое или короткое время. Этим объясняетсятакже вулканический характер мужского полового влечения, являющийся поэтомуболее заметным, чем у женщины. Он и послужил распространением ошибки, будтополовое влечение мужчины гораздо интенсивнее. чем у женщины. Вся разницасостоит в том, что для М потребность в совокуплении есть, если можно таквыразиться, временами прерывающийся зуд, а для Ж - постоянное щекотание. Исключительное и постоянное половое влечение женщины в физическом ипсихическом отношениях имеют и дальнейшие важные последствия. Половоевлечение мужчины является только придатком, а не решающим моментом. Вотпочему это обстоятельство дает ему возможность психологически осознать его ивыделить из общего фона. Вот почему мужчина может противопоставить себясобственному половому влечению, освободиться от него и стать егонаблюдателем. У женщины нельзя выделить ее сексуальность ни временнымограничением полового проявления, ни посредством анатомического, доступногоглазу, органа, в котором бы это проявление было ясно локализовано. Поэтомумужчина знает свою сексуальность, тогда как женщина не сознает ее. Она сполным убеждением может отрицать ее: именно потому что она сама с головы допят сексуальна, как это покажет дальнейшее исследование. Женщине, толькопотому, что она исключительно сексуальна, не достает необходимойдвойственности для того, чтобы заметить свою сексуальность, в то время как умужчины, обладающего чем-то большим, помимо полового влечения, сексуальностьможно отделить не только анатомически, но и психологически от всегоостального. Вот почему у мужчины есть способность занимать то или иноеположение по отношению к сексуальности. Благодаря тому, что мужчина вполнеобъяснил себе половое влечение, он может его ограничить или расширить,отрицать или утверждать: он может стать и Дон-Жуаном, и святым. Он можетиспользовать и то и другое. Грубо выражаясь: мужчина владеет своим penisom,над женщиной же господствует vagina. Мы вывели здесь с известной вероятностью, что мужчина вполнесамостоятельно сознает свое половое влечение и также самостоятельно может сним бороться, тогда как у женщины такая возможность, по-видимому,отсутствует. Это утверждение основывается на большой дифференцированностимужчины в половой и не половой сфере. Впрочем, возможность или невозможностьпонять какой-нибудь определенный предмет основано не на понятии, с которымсвязано известное слово в нашем сознании. Последнее, по-видимому, дает правозаключить, что если известное существо имеет сознание, оно может каждыйобъект сделать его содержанием. Итак, здесь поднят вопрос о природе женскогосознания вообще. Рассмотрение этой темы приведет нас вновь, после долгогообхода к пунктам, здесь только слегка затронутым.
ГЛАВА III
МУЖСКОЕ И ЖЕНСКОЕ СОЗНАНИЕ
Прежде чем приступить к рассмотрению основного различия психическойжизни полов, поскольку содержание ее представляют явления внешнего ивнутреннего мира, необходимо предпринять известные психологические изысканияи установить некоторые понятия. В виду того что взгляды и принципыгосподствующей психологии развились без всякого отношения к нашейспециальной теме, то нужно было бы удивляться, если бы ее теории можно былобы применить без дальнейших рассуждений к нашей области. К тому же в нашевремя не существует одной психологии, есть много психологий. Присоединение ккакой-нибудь определенной школе для исследования, только на основании еенаучных положений, всей избранной нами темы, было бы в большей степенипроизволом, чем принятый мною метод, который, присоединяясь ко всемсовременным результатам, стремится обосновать явления, поскольку этонеобходимо, вполне самостоятельно. Стремление к объединенному рассмотрению всей душевной жизни, сведениеее к одному определенному основному процессу проявилось в эмпирическойпсихологии прежде всего в отношении, принятом отдельными исследователями,между ощущениями, и чувствами. Гербарт выводил чувства из представлений.Горвич, напротив, предполагал, что ощущения развиваются из чувств.Современные выдающиеся психологи указали на полную безнадежность такихпопыток. А все же в основе их лежит истина. Чтобы найти ее, не следует упускать одного, по-видимому, вполне ясногоотличия, совершенно обойденного каким-то странным образом современнойпсихологией. Первое явление какого-нибудь ощущения, мысли, чувства следуетотличать от их повторений, при которых можно уже проследить процессзапоминания. Для целого ряда проблем это различие имеет, как кажется, важноезначение, хотя оно и не соблюдается современной психологией. Всякому отчетливому, ясному, пластическому ощущению точно так же, каккаждой резко разграниченной мысли, прежде чем она впервые будет выражена всловах, предшествует, правда, чрезвычайно короткая стадия неясности. Точнотак же всякой еще необычной ассоциации предшествует более или менее краткиймомент времени, когда намечается только неопределенное чувство, направленноек предмету ассоциации, общее предчувствие ассоциации, ощущениепринадлежности ее к чему то другому. Родственные явления, наверное, особеннозанимали Лейбница. Они-то и дали возможность (хуже или лучше описанные) ксоставлению упомянутых теорий Герберта и Горвица. Так как в качестве основных форм чувствований рассматривают обычно лишьудовольствие и неудовольствие, а вместе с Вундтом еще освобождение инапряжение, успокоение и возбуждение, то деление психических феноменов наощущения и чувства для явлений, предшествующих стадии ясности, как это будетвскоре подробно указано, слишком узко, а потому и неприменимо для ихописания. Поэтому я хочу для резкого разграничения воспользоваться здесь,насколько можно самой общей классификацией. Это классификация Авенариуса на"элементы" и "характеры" ("характер "здесь не имеет ничего общего с объектомхарактерологии). Распространению своих теорий Авенариус помешал не одной только, какизвестно, совершенно новой терминологией (она содержит в себе многопреимуществ, а для известных явлений, впервые им замеченных и названных, онаедва ли заменима), больше всего препятствует принятию некоторых его выводов,его несчастное стремление вывести психологию из физиологической системымозга, тогда как сам он постиг ее только на основании психологическихфакторов внутреннего опыта (посредством чисто внешнего присоединения общихбиологических положений о равновесии между питанием и работой). Втораяпсихологическая часть его "критики чистого опыта" послужила ему самомубазисом для постройки гипотез первой физиологической части. В изложении этовзаимоотношение обеих частей перевернулось, и первая часть напоминаетчитателю скорее описание путешествия по Атлантиде. В виду этой трудности, явкратце поясню сейчас смысл указанного деления Авенариуса, оказавшегосякрайне пригодным для моих целей. "Элементом" Авенариус называет то, что в школьной психологии называется"ощущением" (как при "восприятии", так и при "воспроизведении"(репродукции), у Шопенгауэра оно называется "представлением", а у англичанили "impression", или "idea", а в обыденной жизни оно называется: "вещью,предметом", причем совершенно безразлично, (у Авенариуса) происходит ли приэтом внешнее раздражение органов чувства, или нет, что весьма важно и ново.При этом, как для его, так и для наших целей, представляется совершеннопосторонним вопрос, где собственно нужно остановиться в так называемоманализе: наблюдать ли, как "ощущение", или только как один лист, отдельныйстебель, или же (на чем особенно останавливаются) только краску, величину,твердость, запах, температуру считать действительно "простыми". Ведь можнобыло бы на этом пути пойти еще дальше и говорить, что зелень листапредставляет уже комплекс, результат его качества, интенсивности, яркости,насыщенности и протяжения, и что только эти последние нужно считатьэлементами. Нечто подобное происходит и с атомами: уже раньше они должныбыли уступить место "амерам", а теперь "электронам". Итак, если "зеленый","голубой", "холодный", "теплый" "твердый", "мягкий" "сладкий", "кислый"являются элементами, то характером по Авенариусу будет всякого рода"окраска", "тон чувствования", с которым эти элементы выступают. И не только"приятный", "прекрасный", "благодетельный" и их противоположности призналАвенариус психологически принадлежащими сюда же, но и такие понятия, как"странный", "надежный", "жуткий", "постоянный","иной" "верный", "известный","действительный","сомнительный" и т. д. и т. д. Все, что я, например,предполагал, во что верю, знаю, составляет элемент, а то что я толькопредполагал, но не верю, не знаю психологически (не логически) -является"характером", в котором заключен "элемент". Но в душевной жизни есть стадия, в которой такое общее делениепсихических феноменов не только не правильно, но и преждевременно. Именно,все "элементы" являются в начале, как бы на расплывчатом фоне, как "rudisindigestaque moles", тогда как в то же самое время характеристика(приблизительно, стало быть, чувственная окраска) обхватывает все целое. Этоподобно процессу, являющемуся перед нами, когда мы приближаемся издали ккакому-нибудь предмету, кусту или куче дров: первоначальное впечатление, тотпервый момент, когда мы еще не можем различить, какой это в сущностипредмет, момент первой неясности и неуверенности. Вот это то именно я ипрощу ясно представить себе для понимания дальнейшего изложения. В это мгновение "элементы" и "характер" абсолютно неразличимы(неотделимы они постоянно, на основании вполне правильно защищаемогоПетцольдом видоизменения исследований Авенариуса). В густой толпе людей язамечаю, например, лицо, черты которого тотчас же исчезают у меня, благодарянепрестанно двигающимся массам народа. У меня нет ни малейшего представленияо том, как выглядит это лицо. Я был бы не в состоянии описать его или датьхотя его незначительные признаки. И все-таки оно привело меня в сильноевозбуждение: я спрашиваю с боязливым, жадным беспокойством, где я видел это лицораньше? Если человек увидит "на мгновенье" женскую голову, и она произведет нанего сильное чувственное впечатление, то очень часто он не может объяснитьсебе, что собственно он видел. Бывает даже, что он не в состоянии точноприпомнить цвета ее волос. Необходимым условием всегда является то, чтобысетчатая оболочка, выражаясь вполне фотографически, была достаточно короткоевремя, не дольше известной части секунды, экспонирована. Когда приближаются издали к какому-нибудь предмету, то различаютпервоначально лишь очень неясные очертания, при чем испытывают достаточносильные ощущения, которые стушевываются по мере того, как приближаются кпредмету и лучше воспринимают подробности. (Нужно заметить, что здесь неидет речь о "чувствах ожидания"). Пусть вспомнят, например, о первомвпечатлении, полученном от вытянутой из швов человеческой клиновидной кости,или впечатлении от некоторых рисунков и картин, наблюдаемых на полметраближе или дальше правильного расстояния. Я вспоминаю впечатление,произведенное на меня пассажами из одного бетховенского сочинения для рояля,состоявшими из 1/32-х, и вспоминаю впечатление от страниц ученогоисследования, заполненных всецело тройными интегралами, пока я еще не зналнот и понятия не имел об интегрировании. Это и есть то, что просмотрелиАвенариус и Петцольд: всякое выявление элементов сопровождается известнымобособлением характеристики (чувственной окраски). Некоторые твердо установленные экспериментальной психологией фактыможно сопоставить с этими выводами самонаблюдения. Пусть попробуют в темнойкомнате моментально подействовать цветным световым раздражением на привыкшийк темноте глаз, и наблюдатель получит просто впечатление света, не будучи всостоянии ближе определить цветового качества. Получится впечатление"чего-то", не имеющее более точного определения, "впечатление света вообще".Точное указание цветового качества нелегко сделать и при большейпродолжительности раздражения (конечно, до известной величины). Точно также всякому научному открытию, технологическому изобретению илихудожественному созданию, предшествует родственная стадия темноты, подобнотой, откуда Заратустра вызывает свое учение о вечном возвращении(Wiederkimft). "Встань бездонная мысль из глубины моей! Я твой петух, твойпредрассветный туман, заспавшийся червь: встань, встань! мой голос должентебя разбудить! "Весь этот процесс в своем поступательном движении, отполной запутанности до сияющей ясности, подобен ряду воспринимаемых намипассивно картин, когда с какой-нибудь пластической группы или рельефаснимают одно за другим обвивавшие его влажные покрывала. При открытиипамятника зритель переживает нечто подобное. Точно также, если я вспоминаю,например, услышанную однажды мелодию, процесс этот в точности повторяется,хотя часто настолько быстро, что его трудно уловить, Каждой новой мыслипредшествует такая, как я ее называю, стадия "предмыслия", когда выплывают ирассыпаются геометрические фигуры, кажущиеся фантазмы и туманные образы,когда появляются "колеблющиеся формы", окутанные мраком картины, таинственноманящие маски.Начало и конец всего этого хода мыслей, которые я кратконазываю процессом "просветления", относятся между собой так как двавпечатления, полученные очень близоруким субъектом от находящегося вдалипредмета, одно - в очках, другое - без очков. И как в жизни отдельного индивидуума (который, может быть, умретпрежде, чем закончит весь процесс), точно так же и в истории исследований"предчувствия" всегда предшествуют ясному познанию. Это тот же процесспросветления, распределенный на целые поколения. Пусть вспомнят, например, обесчисленных предвосхищениях у греков и в более новое время теории Ламарка иДарвина, за которые "предвозвестники" их чрезмерно восхваляются, опредшественниках Роберта Манера и Гельмгольца, о тех случаях, когда Гете иЛеонардо да Винчи, правда, может быть, разносторонние люди, предвосхитилипозднейший прогресс науки и т. д., и т. д. О таких именно предварительныхстадиях идет обычно речь, когда открывают, что та или иная мысль не нова,что ее можно найти у того или другого мыслителя, поэта и пр. Подобный жепроцесс развития наблюдается так же при всех художественных стилях вживописи и музыке: от неуверенного прикосновения, осторожных колебаний дополной победы. Умственный прогресс человечества в науке основывается такжена лучшем и лучшем описании и познании одних и тех же явлений. Это процесспросветления, распространенный на всю человеческую историю. То что мызамечаем нового, то в сравнении с этим процессом мало достойно внимания. Сколько степеней выяснения и дифференцированности пройдет содержаниеизвестного представления, вплоть до полной и отчетливой, не задернутойникаким туманом мысли, может наблюдать всякий, кто старается усвоить новыйтрудный предмет, например, теорию эллиптических функций. Как много степенейпонимания нужно пройти (особенно в математике и механике), пока все непредстанет в полном порядке, в совершенной системе, ненарушенной и стройнойгармонии частей к целому! Эти степени соответствуют отдельным этапам на путипросветления. Процесс просветления может протекать также и в обратном порядке: отполной ясности до полной неопределенности. Это обратное движение - ничтоиное, как процесс забывания. Обычно он растягивается на довольнозначительное время, и лишь случайно можно заметить отдельные точки на егопути. Даже прекрасно сооруженные улицы тотчас разрушаются, если не заботятсяо их "восстановлении", и подобно тому, как из юношеского "предмыслия"развивается интенсивная блещущая "мысль", так и от нее происходит переход кстарческому "послемыслию"; как брошенная лесная дорога зарастает справа ислева травой и кустарником, так стирается день за днем и ясный отпечатокмысли о каком-нибудь явлении, уже не служащим для нас предметом мышления.Один из моих друзей открыл отсюда и обосновал самонаблюдением следующеепрактическое правило: кто хочет что-нибудь изучить, будь то музыкальный отрывок или отдел из истории философии тотне должен посвящать себя усвоению этой работы без перерывов. Ему нужно будетповторять отдельные части данного материала по несколько раз. Вопрос в том,как велики должны быть перерывы для более целесообразного усвоения?Выяснилось - и это должно иметь общее значение, что повторение следуетвозобновить, когда не окончательно еще иссяк интерес к работе, когданаполовину владеют еще своим сознательным мышлением. А когда предмет ужедостаточно исчез из памяти, так что он не интересует нас, не возбуждает нилюбопытства, ни любознательности, тогда результаты первого усвоениястираются, и вторичное изучение их не усиливает: здесь приходится сделатьвновь значительную долю работы просветления. Весьма возможно, что в смысле учения Зигмунда Экснера о"проникновении", вполне соответствущему весьма популярному взгляду осовершенно параллельном этому процессу просветления, следует принять, чтонервные сосуды должны быть чувствительны в своих фибрах, если дело коснетсяраздражения посредством аффекта (безразлично от того, будет ли последнийсуществовать долю или часто повторяться). Весьма понятно и то, что в случаезаболевания результат этого "проникновения" будет совершенно обратным. Наэтом-то основании морфологические элементы строения, происшедшие благодарявышесказанному, атрофируются в отдельных клетках из-за недостаточного ихприменения. Авенариус в своей теории принимает для объяснения всех этихродственных явлений различия между "отделкой" и "расчленением" в процессахмозга (в независимых уклонениях от системы С). Той же теорией объясняютсяочень просто и дословно свойства влияния зависимого (психического) рядаявлений на независимый (физический), т.е. его способность влиять на вопроспсихофизического сопоставления. Поэтому и выражения "отделанный" и"расчлененный" употребляются для описания степени разницы отдельныхпсихических данных, в которых они и употребляются для этой цели. Необходимопроследить процесс "просветления" во всем его течении для того, чтобыизучить объем и внутреннее содержание нового понятия. Однако дляпоследующего важна лишь первоначальная стадия, исходный пункт"просветления". В том внутреннем содержании, через которое проходит процесспросветления, т.е., так сказать, в первый момент его проявления, еще неощущается разница, по Авенариусу "элемента" от "характера". Однако всякий, принимающий подобное деление для всех явленийразвивающейся психики, обязательно должен ввести новое название длявыражения внутреннего содержаний той стадии, где такая двойственность еще неразличается. И вот мы, не считаясь со всеми требованиями, выходящими израмок этой работы, предлагаем здесь слово "генида" для выражения физическихданных в первобытно-детском состоянии (от греч. слова hen, так каквосприятие и чувство не позволяют ощутить в себе двойственности, в виде двуханалитических моментов абстракции). Необходимо рассматривать абсолютную гениду в качестве ограничивающегопонятия. Конечно, при этом невозможно точно и быстро решить, сколько разнастоящие психические переживания достигают в взрослом человеке степенииндифферентности. Впрочем, теория сама по себе и не касается этого. Вообщеможно назвать именем "гениды" то весьма различное у различных людей, чтопроисходит при разговоре. Конечно, тут имеется в виду нечто совершенноопределенное. Например, если кто-нибудь замечает что-либо и это "что-либо"испарилось так, что его невозможно восстановить. Однако позднее нечто изутраченного может быть восстановлено на основании ассоциации идей. И вот изэтого возобновленного, как оказывается, можно узнать, что представляла изутраченного то, чего раньше никак не удавалось уловить. Очевидно мы тогдаполучим понятие, имеющее то же самое содержание, но только в другой форме,на другой стадии развития. Подобное прояснение не только производится втечение всей индивидуальной жизни по этому направлению, но и должно бытьсызнова испытано для каждого внутреннего содержания. Предполагаю, что кто-либо вдруг потребует более точного описания того,что я собственно понимаю под словом генида. Как выглядит такая генида? Этобыло бы полнейшим абсурдом. В самом понятии гениды заключается представлениео том, что она представляет собой туманную единицу, которую невозможноописать точнее. Однако, если при этом несомненно, что позднее следует полноеотождествление гениды с самым расчлененным внутренним содержанием, то стольже несомненно, что сама генида еще не вполне совпадает с ним, чем-то от нееотличается, - меньшей степенью сознания, недостатком рельефности и главнымобразом отсутствием "фиксационной точки" в "зрительном поле". Невозможно также рассматривать и описывать отдельные гениды можнотолько лишь знать об их существовании. Остается принять принципиально, что вгениде существуют такие же мысли и жизнь, как в элементах и характерах:каждая генида при этом представляет из себя индивидуум и совершенно различнаодна от другой. По данным, которые будут приведены позднее, можно заключить, чтопереживания раннего детства (это можно принять для первых 14 месяцев жизникаждого человека) - суть гениды, если не принимать таковые в их абсолютномзначении. По крайней мере психические события раннего детства никогда неотходят далеко от стадии гениды; у взрослых же развитие внутренней жизни ужепереросло эту ступень. От сюда видно, что в состоянии гениды проходит формасознательной жизни низших организмов и, может быть, очень многих растений иживотных. У взрослого человека происходит уже дальнейшее развитие из гениды,благодаря вполне отчетливому, пластическому впечатлению, и том случае, еслионо представляет для него никогда недостижимый идеал. У абсолютной генидыязык еще не сформирован, ибо расчленение речи вытекает из расчленения мысли,но и на самой высокой из доступных человеку ступеней интеллекта остаетсямного неясного, а потому и невыразимого. Вообще вся теория гениды помогает сгладить борьбу между впечатлением ичувством в их споре о старшинстве и сделать попытку поставить на местопонятий "элемент" и "характер", выхваченных из теории просветления, описаниесамого содержания этой теории, опираясь при этом на тот основной фактнаблюдения, что только с выделением "элементов" последние становятсяотличными от "характеров". Теперь понятно, почему человек ночью более, чем днем, склонен к"настроениям" и "сентиментальностям" - ибо ночью все вещи лишены тех резкихочертаний, какие они имеют днем. В каком же направлении нужно вести все это исследование с психологиейполов? Повторяем, что мы тут находим разницу между М и Ж в отношенииразличных стадий просветления, так как, откровенно говоря, наше пространноесочинение и клонится к подобной цели. Но в чем же заключается эта разница? Нужно ответить на это следующим образом: мужчина обладает одинаковым сженщиной психическим содержанием, но только в более расчлененной форме. Там,где женщина более или менее мыслит генидами, она имеет ясные, отчетливыепредставления, к которым присоединяются ясно выраженные и всегда отдельныеот , вещей чувства. У Ж мысли и чувства бывают одинаковы. У М они раз-личны. Когда у Ж переживания находятся еще в состоянии гениды, то y М давноуже наступило просветление. (Конечно, тут нельзя думать ни об абсолютныхгенидах у женщины, ни об абсолютном просветлении у мужчины), Вот почемуженщина сентиментальна, и вот почему ее можно только тронуть, но непотрясти. Лучшая отделка психических данных у мужчины соответствует также большейстрогости в его строении тела и в чертах его лица. Совершенно обратно этому,малая отделка психических данных у женщины соответствует нежности,округленности и неясности в женской фигуре и физиономии. Говоря далее, сэтим представлением вполне согласуются выводы из измерения различныхстепеней чувствительности полов, которые, вопреки ходячему мнению, показали,что чувствительность мужчины тоньше, даже если брать при этом средние числа.Эта разница выкупает еще в более обширных размерах при точном наблюдении надтипами. Единственным тут исключением является чувство осязания. Осязательнаячувствительность женщины вообще тоньше, чем у мужчин греч. слова hen, таккак восприятие и чувство не позволяют ощутить в себе двойственности, в видедвух аналитических моментов абстракции). Необходимо рассматривать абсолютную гениду в качестве ограничивающегопонятия. Конечно, при этом невозможно точно и быстро решить, сколько разнастоящие психические переживания достигают в взрослом человеке степенииндифферентности. Впрочем, теория сама по себе и не касается этого. Вообщеможно назвать именем "гениды" то весьма различное у различных людей, чтопроисходит при разговоре. Конечно, тут имеется в виду нечто совершенноопределенное. Например, если кто-нибудь замечает что-либо и это "что-либо"испарилось так, что его невозможно восстановить. Однако позднее нечто изутраченного может быть восстановлено на основании ассоциации идей. И вот изэтого возобновленного, как оказывается, можно узнать, что представляла изутраченного то, чего раньше никак не удавалось уловить. Очевидно мы тогдаполучим понятие, имеющее то же самое содержание, но только в другой форме,на другой стадии развития. Подобное прояснение не только производится втечение всей индивидуальной жизни по этому направлению, но и должно бытьсызнова испытано для каждого внутреннего содержания. Предполагаю, что кто-либо вдруг потребует более точного описания того,что я собственно понимаю под словом генида. Как выглядит такая генида? Этобыло бы полнейшим абсурдом. В самом понятии гениды заключается представлениео том, что она представляет собой туманную единицу, которую невозможноописать точнее. Однако, если при этом несомненно, что позднее следует полноеотождествление гениды с самым расчлененным внутренним содержанием, то стольже несомненно, что сама генида еще не вполне совпадает с ним, чем-то от нееотличается, - меньшей степенью сознания, недостатком рельефности и главнымобразом отсутствием "фиксационной точки" в "зрительном поле". Невозможно также рассматривать и описывать отдельные гениды можнотолько лишь знать об их существовании. Остается принять принципиально, что вгениде существуют такие же мысли и жизнь, как в элементах и характерах:каждая генида при этом представляет из себя индивидуум и совершенно различнаодна от другой. По данным, которые будут приведены позднее, можно заключить, чтопереживания раннего детства (это можно принять для первых 14 месяцев жизникаждого человека) - суть гениды, если не принимать таковые в их абсолютномзначении. По крайней мере психические события раннего детства никогда неотходят далеко от стадии гениды; у взрослых же развитие внутренней жизни ужепереросло эту ступень. От сюда видно, что в состоянии гениды проходит формасознательной жизни низших организмов и, может быть, очень многих растений иживотных. У взрослого человека происходит уже дальнейшее развитие из гениды,благодаря вполне отчетливому, пластическому впечатлению, и том случае, еслионо представляет для него никогда недостижимый идеал. У абсолютной генидыязык еще не сформирован, ибо расчленение речи вытекает из расчленения мысли,но и на самой высокой из доступных человеку ступеней интеллекта остаетсямного неясного, а потому и невыразимого. Вообще вся теория гениды помогает сгладить борьбу между впечатлением ичувством в их споре о старшинстве и сделать попытку поставить на местопонятий "элемент" и "характер", выхваченных из теории просветления, описаниесамого содержания этой теории, опираясь при этом на тот основной фактнаблюдения, что только с выделением "элементов" последние становятсяотличными от "характеров". Теперь понятно, почему человек ночью более, чем днем, склонен к"настроениям" и "сентиментальностям" - ибо ночью все вещи лишены тех резкихочертаний, какие они имеют днем. В каком же направлении нужно вести все это исследование с психологиейполов? Повторяем, что мы тут находим разницу между М и Ж в отношенииразличных стадий просветления, так как, откровенно говоря, наше пространноесочинение и клонится к подобной цели. Но в чем же заключается эта разница? Нужно ответить на это следующим образом: Мужчина обладает одинаковым с женщиной психическим содержанием, нотолько в более расчлененной форме. Там, где женщина более или менее мыслитгенидами, она имеет ясные, отчетливые представления, к которымприсоединяются ясно выраженные и всегда отдельные от ,вещей чувства. У Жмысли и чувства бывают одинаковы. У М они различны. Когда у Ж переживаниянаходятся еще в состоянии гениды, то y М давно уже наступило просветление.(Конечно, тут нельзя думать ни об абсолютных генидах у женщины, ни обабсолютном просветлении у мужчины), Вот почему женщина сентиментальна, и вотпочему ее можно только тронуть, но не потрясти. Лучшая отделка психических данных у мужчины соответствует также большейстрогости в его строении тела и в чертах его лица. Совершенно обратно этому,малая отделка психических данных у женщины соответствует нежности,округленности и неясности в женской фигуре и физиономии. Говоря далее, сэтим представлением вполне согласуются выводы из измерения различныхстепеней чувствительности полов, которые, вопреки ходячему мнению, показали,что чувствительность мужчины тоньше, даже если брать при этом средние числа.Эта разница выкупает еще в более обширных размерах при точном наблюдении надтипами. Единственным тут исключением является чувство осязания. Осязательнаячувствительность женщины вообще тоньше, чем у мужчины. Факт этот довольноинтересен, и требует точного изложения, которое я сделаю несколько позднее.Здесь же лишь я замечу, что болевые ощущения мужчины несравненно выше, чем уженщины. Подобный факт имеет известное значение для физического изысканиянад "болевым ощущением" и его отличием от "кожного". Слабая чувствительность должна, конечно, способствовать пребываниювнутренней жизни в состоянии стадии гениды. Конечно, при этом нельзярассматривать ничтожную степень ее прояснения за непременное следствие такойстадии. Тем не менее она находится с ним в очень вероятной связи. Точнымдоказательством меньшей отделки представлений у женщин является большаярешительность в суждении у мужчин. Конечно, такой факт невозможно вывести изодной только недостаточной отчетливости женского мышления (возможно, что тутимеется и один общий, более глубокий корень). Для нас несомненно лишь то,что пока мы пребываем еще вблизи стадии гениды, мы точно знаем только то,каких свойств нет у данного предмета. Это мы узнаем гораздо раньше, чембываем в состоянии определить, какими свойствами он обладает на деле. То,что Мах называет "инстинктивным опытом", основывается, вероятно, на том, чтоизвестные состояния сознания даются нам в форме гениды. Чем мы ближе к такойстадии, тем более мы лишь кружимся вокруг предмета, постоянно поправляемсяпри каждой попытке его описать и постоянно лишь повторяем: нет, не то слово!Конечно, этим-то и обусловливается нерешительность в суждении. Последнеетолько тогда приобретает определенность и прочность, когда процесспросветления уже окончен. Уже самое суждение само по себе предполагаетизвестное удаление от стадии гениды. И это бывает даже тогда, когда имвысказывается только нечто аналитическое, не увеличивающее духовногосодержания известного субъекта. В том факте, что Ж всегда ожидает от М прояснения своих темныхпредставлений, истолкования генид везде, где нужно высказать новое суждение,а не повторять старое, давно готовое в виде простой сентенции, находитсядоказательство правильности взгляда, что генида есть свойство Ж, адифференцированное внутреннее содержание - свойство М. В этом и заключаетсяосновная противоположность полов. Выступающая в речи мужчины расчлененностьего мысли там, где у женщины нет ясного сознания, обыкновенно ожидается,желается ею, как третичный половой признак и действует на нее именно в такомсмысле. На этом основании многие девушки говорят, что они охотно бы вышлизамуж за такого мужчину (или по крайней мере могли бы полюбить такого),который был бы умнее их. Если же мужчина просто соглашается с их словами ине умеет высказывать их в лучшем виде, то такой факт им не нравится и дажеих отталкивает в половом отношении. Совершенно ясно, что женщина ощущает вкачестве признака мужественности тот факт, что мужчина сильнее ее и вдуховном отношении. Ж привлекает к себе лишь тот мужчина, мышление котороговыше ее собственного. Этим она, сама того не сознавая, подает решающий голоспротив теории равноправия полов. М живет сознательно, Ж бессознательно. Мы имеем теперь полное правоговорить так по поводу крайних типов. Ж получает свое сознание от М. Половойфункцией типичного мужчины по отношению к типичной женщине, в качестве егоидеального дополнения, является работа превращения бессознательного всознательное. Теперь мы подошли к проблеме дарования. В настоящее время весьтеоретический спор о женщинах почти везде сводится к вопросу о том, ктоимеет более духовных качеств: мужчины или женщины. Обыкновенная постановкавопроса не считается с типами. Тут же была изложена теория типов, и она неможет остаться без влияния на требуемый ответ. Нам теперь остаетсяразъяснить, в чем состоит связь между поставленным вопросом и этой теорией.Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 122; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!