МУЖСКАЯ И ЖЕНСКАЯ СЕКСУАЛЬНОСТЬ 9 страница

ГЛАВА Х

МАТЕРИНСТВО И ПРОСТИТУЦИЯ

Главное выражение, которое без сомнения будет выставлено против нашегоисследования, заключается в том, насколько найденные положения применимы ковсем женщинам. Для некоторых, даже для многих женщин это, пожалуй, и верно,но есть ведь еще и другие,.. Первоначально я не имел в виду останавливаться на специальных формахженственности. Женщины поддаются подразделению с различных точек зрения. Носледует остерегаться применить ко всем женщинам то положение, котороесправедливо только относительно какого-нибудь крайнего типа их, хотя бы этоттип и обладал большой распространенностью, попадался бы нам повсюду,необходимо однако помнить, что это только известный тип и что характернаяиндивидуальность его может потерять всю свою яркость при преобладаниидругого прямо противоположного типа. Существует много подразделений женщин,существуют также различные женские характеры, хотя слово характер следует вданном случае понимать в эмпирическом смысле. Все черты характера мужчиныимеют много поразительных аналогий в характере женщины -обстоятельство,которое часто дает повод для разных амфиболии (интересное сравнение этогорода будет приведено в дальнейшей части этой главы). Но помимо этогохарактер мужчины всецело погружен в сферу умопостигаемого и прочно укреплентам. Благодаря этому для нас опять выясняется факт смешения характерологии иучения о душе, также общность их судьбы. Характерологические различия женщинне имеют тех глубоких и прочных корней, которые могли бы привести к развитиюобособленной индивидуальности. Пожалуй, не существует ни одной женской черты, которая в течение всейжизни женщины, сохранилась бы в первоначальной своей чистоте, которая неизменилась бы благодаря воздействию мужской воли и не отступила бы на заднийплан или окончательно не уничтожилась бы под ее влиянием. Каковы дальнейшиеразличия между одинаково мужественными и одинаково женственнымииндивидуумами - этот вопрос я намеренно оставлю пока в стороне. Но сделалимы это не потому, что сведение психологических различий к принципу половыхпромежуточных форм дало нам больше, чем только одну из тысячи руководящихнитей, которую можно найти в этой запутаннейшей из всех областей. Мыисходили при этом из того простого соображения, что всякое скрещение сдругим принципом, всякое расширение линейного метода до плоскостногонеблагоприятно отразилось на этой первой попытке основательно разобраться вхарактерологических явлениях. Эта попытка имеет в виду нечто большеустановления характеров или эмоциональных типов. Специально женскаяхарактерология должна явиться предметом особого исследования, хотя инастоящая работа, по мере возможности, не упускала из виду индивидуальныхразличий женщин. Мне кажется, что я при этом избежал поспешных и ложныхобобщений и утверждал только то, что в одинаковой степени и с одинаковойсправедливостью применимо ко всем женственным женщинам без исключения. Речьдо сих пор шла о Ж в самом общем смысле слова. Но так как мне в качествевозражения могут выставить только один тип, то я нахожу нужнымохарактеризовать здесь из всего множества только пару самых противоположныхтипов. Все то низкое и гадкое, что я приписал женщине, найдут неправильным вприложении к женщине - матери. Придется остановиться на этом несколько дольше. Тут же следуетзаметить, что никто не может взяться за разрешение этой проблемы, неподвергнув одновременно изучению и противоположный полюс матери,диаметрально противоположную возможность женской натуры. Только таким путемнам удастся провести точные границы типа матери, резко выделить свойстваматери от всевозможных свойств, присущих другим женщинам. Диаметрально противоположным типу матери является тип проститутки. Этопротивопоставление так же мало можно вынести из каких-нибудь логическихпосылок, как и противопоставление мужчины женщине. Последнее мы тольковидим, но никогда не доказываем. То же самое и относительно первого: его мыдолжны разглядеть или найти в опыте, Только тогда мы убедимся, что ононичуть не нарушает стройности нашей схемы. Всевозможные ограничения, которыездесь необходимо установить, будут рассмотрены в дальнейшем. Пока мы толькорассмотрим женщину с точки зрения двух типов, причем, в одном случаепреобладает один тип, в другом случае - другой. Эти оба типа - мать и проститутка. Наше деление может быть превратно понято, если мы не укажем на отличиеего от другого, очень распространенного подразделения. Нередко приходилосьслышать, что женщина является одновременно и матерью и возлюбленной. Мнетрудно уяснить себе мысль и пользу подобного разделения. Должно ли качествовозлюбленной представлять собою определенную стадию, которая необходимопредшествует материнству? В таком случае оно не может быть длительнойхарактерологи ческой особенностью. Далее, что говорит нам понятие"возлюбленная относительно самой женщины? Ровно ничего, разве только то, чтоее любят. Придает ли это понятие женщине существенное качество, или оно даеттолько внешнее определение ей? Быть любимой может быть одинаково как мать,так и проститутка. В крайнем случае, можно было бы под видом "возлюбленной"описать целую группу женщин, которая занимает среднее положение междуматерью и проституткой, которая представляет собою промежуточную форму двухупомянутых полюсов. Или, быть может, считали необходимым особо подчеркнутьтот факт, что женщина стоит в других отношениях к отцу своих детей, чем ксамим детям. Но иногда под "возлюбленной" следует понимать женщину, котораядает себя любить, т.е. всецело отдается любящему. Этим однако мы еще ничегоценного не приобрели, так как в подобном случае и мать, и проституткаформально могут действовать одинаково. Понятие "возлюбленная" еще ничего неговорит о качествах того существа, которое является предметом любви: да, этосамо собою понятно, так как оно выражает собою определенную стадию жизниодной и той же женщины, стадию, за которой следует другая в формематеринства. Так  как состояние "возлюбленной" является только случайнымпризнаком ее личности, то можно видеть, насколько нелогично этоподразделение. Ведь материнство содержит в себе нечто более глубокое, чемодин только факт того, что женщина родила. Эта именно более глубокаясущность материнства и является ближайшей задачей нашего исследования. Итак, материнство и проституция - два полярно- противоположных явления.Это положение можно с известной степенью вероятности заключить уже из тогофакта, что у женщины-матери гораздо больше детей,чем у кокотки, в то времякак уличная проститутка в большинстве случаев совершенно бездетна. Следуетзаметить, что неодна только продажная женщина принадлежит к типупроститутки. К нему  можно причислить и много, так называемых, благородныхдевушек и замужних женщин, даже таких, которые не нарушают брачных уз. Онине делают этого не потому, что не представлялось случая, а просто потому,что сами не хотели заходить так далеко. Поэтому не следует особенноудивляться применению понятия проститутки к более широкому кругу женщин, чемэто привыкли до сих пор делать, относя это понятие только к продажнымженщинам. Уличная проститутка только тем отличается от пользующейся большимпочетом кокотки и более благородной гетеры, что она абсолютно лишенаспособности к какому-либо дифференцированию отношений. Далее, отсутствие унее всякой памяти превращает ее жизнь в совокупность отдельных,изолированных моментов, между которыми нет ни малейшей связи. Поэтому типпроститутки мог бы существовать даже и тогда, когда на свете были бы толькоодин мужчина да одна женщина, ибо этот тип получает свое выражение вспецифическом отношении к отдельному мужчине. Только сам по себе факт меньшей плодовитости проститутки ужеосвобождает меня от обязанности опровергать один очень распространенныйвзгляд, по которому проституция - явление, лежащее, строго говоря, глубоко вестественной природе человеческого существа, представляет собой результатнеблагоприятных социальных условий а именно отсутствия заработка у многихженщин. Этот взгляд склонен обвинять существующий общественный строй, вкотором экономический эгоизм мужчин, забравших всю власть в свои руки,сильно затрудняет незамужним женщинам доступ к честной жизни. Далее онуказывает на сильно распространенную холостую жизнь, вызванную будто быматериальными условиями и требующую во что бы то ни стало существованияпроституции. Разве следует напоминать, что проституция -черта, свойственнаяне одним только уличным проституткам, но что иногда и богатые девушки,пренебрегая всеми преимуществами своего положения, предпочитают открытоефланирование по улицам. Улица есть принадлежность истинной проституции. Ведьженщинам отдают даже предпочтение в занятии должностей в магазинах, напочте, телеграфе, телефоне. Правда, эти занятия очень однообразны ишаблонны, но ведь женщина менее дифференцирована, чем мужчина, а потому именее требовательна. В этом отношении капитализм опередил науку. Он нашел,что женский труд должен быть оплачиваем дешевле мужского, так какпотребности женщины менее значительны. Впрочем, проститутке приходится оченьтуго, так как ей нужно дорого платить за квартиру, одеваться в дорогиеплатья и сверх того содержать еще сутенера. Насколько сильно в них влечениек этому образу жизни видно из того, что проститутка, даже выйдя замуж, частовозвращается к своему прежнему ремеслу. Проститутка кроме того, в силунеизвестных, лежащих глубоко в ее природе причин, совершенно невосприимчивак некоторым инфекциям, которые в большинстве случаев поражают честныхженщин. Наконец, проституция существовала всегда и ее рост не находится ни вкаком отношении с различными усовершенствованиями капиталистической эпохи.Мало того, она даже принадлежала к числу религиозных институтов некоторыхнародов древности, например, финикиян. Итак, проституция не есть какой-нибудь определенный путь, на которыймужчина толкал бы женщину. Мы не отрицаем, что в очень многих случаях винавсецело падает на мужчину, а именно, когда девушка должна была покинуть своюдолжность и остаться без хлеба. Но тот факт, что в подобных случаях женщинавидит надлежащий выход из затруднительного положения только в проституции, -этот именно факт глубоко лежит в природной сущности ее. Чего нет, того ибыть не может. Ведь мужчине, который с материальной стороны гораздо чащеподвергается всяким превратностям судьбы и который интенсивнее ощущаетнужду, чем женщина, проституция совершенно чужда. Если она и встречается(среди кельнеров, парикмахеров и т.д.), то только в ярко выраженныхпромежуточных половых формах. Поэтому склонность и влечение к проституцииявляются органической врожденной чертой женщины, такой же естественнойчертой, как и предрасположение к материнству. Этим я не хотел сказать, что женщина становится проституткойисключительно под влиянием внутренней необходимости. В большинстве женщинкроются обе возможности - матери и проститутки. Прошу извинения, ибо знаю,что это жестоко по отношению к мужчинам, нет только девственницы. Решающиммоментом в торжестве одной из этих- возможностей является мужчина, которыйможет сделать женщину матерью, но не актом совокупления, а одним толькосвоим взгля дом. Шопенгауэр заметил, что человек, строго говоря, долженисчислять время своего существования с того момента, когда его отец и егомать влюбились друг в друга. Но это неверно. В идеальном случае рождениечеловека следовало бы отнести к тому моменту, когда женщина впервые увиделиили услышала только голос мужчины, будущего отца ее ребенка. Правда,биология и медицина, теория искусственного подбора и гинекология запоследние шестьдесят лет, под влиянием Иоганна Мюллера, Т. Бишофа и Ч.Дарвина, относились крайне отрицательно к вопросу о ''предопределяющемглазе" и "предопределяющем взгляде". В дальнейшем я постараюсь развитьтеорию этого явления. Здесь же и только замечу, что очень несправедливоотрицать возможность существования "предопределяющего глаза" только на томосновании, что она несоместима с взглядом, по которому только семеннаяклетка и яйцо могут образовать новый индивидуум. "Предопределяющий глаз" вдействительности существует, и наука должна стремиться объяснить его вместотого, чтобы без всяких разговоров объявлять его невозможным. Ведь трудносказать, чтобы наука обладала тем огромным запасом опыта, который дал бы ейправо упорно настаивать на своем взгляде- В априорной науке, подобнойматематике, я должен решительно отвергнуть мысль, что на Юпитере дважды дваравно пяти, биология же имеет дело с положениями "относительной всеобщности"(Кант). Если я здесь выступаю в пользу "предопределяющего глаза" и в егоотрицании вижу только ограниченность человеческого понимания, то из этогоеще не следует заключить, что я его принимаю за причину всех уродливостейили только большей части их. Речь пока идет только о возможности влияния напотомство без полового акта с матерью. И здесь я осмелюсь сказать следующее:тот факт, что Шопенгауэр и Гете придерживались одного взгляда в теориицветов, a priori устраняет вся-кое сомнение в превосходстве их взгляда передвсеми мнениями прош-лыx, настоящих и будущих физиков. Точно также истина,высказанная Ибсеном ("Женщина с моря") или Гете ("Wahlverwandtschaften"), неможет быть опровергнута приговорами всех вместе взятых медицинскихфакультетов мира. Человек, от которого можно было бы ожидать такого сильного влияния наженщину, что ее дитя оказалось бы похожим на него даже в том случае, если быоно выросло не из его семени - такой человек должен был бы явиться самымсовершенным дополнением этой женщине в половом отношении. Если же такиеслучаи чрезвычайно редки, то это обясняется невероятностью встречи двух,столь совершенных дополнительных моментов, но ни в коем случае не служитвозражением против принципиальной возможности тех фактов, которые описаныГете и Ибсеном. Встретит ли женщина такого мужчину, который одним только присутствиемсвоим уже делает ее матерью своего ребенка - это является делом случая. Вэтих именно пределах можно допустить мысль, что судьба многих матерей ипроституток могла сложиться совершенно иначе. С другой стороны существуетбесчисленное множество примеров совершенно противоположного характера.Женщина может в течение всей своей жизни не встретиться с таким человеком ивместе с тем навсегда сохранить типичные черты матери. И наоборот. Такойединственный мужчина может появиться, но он своим появлением не в состояниипредотвратить окончательного и решительного обращения женщины к проституции. Остается один выход: следует принять два врожденных противоположныхпредрасположения, которые в различных женщинах распределены в неодинаковойпропорции: абсолютная мать и абсолютная проститутка. Действительность лежитмежду двумя этими типами. Нет ни одной решительно женщины, которая была былишена инстинктов проститутки. Я знаю, многие будут это отрицать. Они спросят: что свойственноепроститутке, можно найти в женщине, которая меньше всего похожа на кокотку?Я пока ограничусь указанием на то, с какой снисходительностью, дажесочувствием относится женщина к грязному прикосновению со стороны чужогочеловека. Если придерживаться этого масштаба, то легко будет доказать, чтоабсолютной матери совершенно не существует. Нет также ни одной женщины, которая не обладала бы побуждениями матери.Но я должен тут же заметить, что гораздо чаще встречал в женщинах резковыраженные черты абсолютной проститутки, чем черты материнства, развитые дотакой степени, что совершенно вытеснили бы из нее всякое подобиепроститутки. Самый поверхностный анализ понятия материнства приводит нас кзаключению, что желание иметь детей является главной и основной целью жизниматери. Для абсолютной проститутки, напротив, акт оплодотворения совершеннопотерял эту цель. Таким образом всестороннее исследование поставленного намивопроса должно прежде всего выяснить отношение матери и проститутки кследующим двум явлениям: к ребенку и к акту совокупления. Мать и проститутка различаются прежде всего по характеру их отношения кребенку. Центром тяжести для проститутки является мужчина, для матери -ребенок. Пробным камнем в этом вопросе может служить отношение к дочери.Если женщина не завидует сравнительной молодости и красоте своей дочери, ееуспехам у мужчин, вполне отождествляя себя с нею и радуясь ее поклоникам,как будто своим собственным, только такая женщина может быть названаматерью. Абсолютная мать, все помыслы которой сосредоточены только на ребенке,становится матерью через любого мужчину. Замечено, что женщины, которые вдетстве много внимания уделяли куклам, любили детей и охотно ухаживали заними, не особенно разборчивы в отношении мужчины. Они берут себе в мужьяпервого попавшегося молодца, который в состоянии ее кой-как обеспечить ирасположить к себе ее родителей и родствеников, когда же такая девушкастановится матерью, то каков бы ни был ее муж, она никогда о другом мужчинене думает (конечно, в идеальном случае). Для абсолютной проститутки, даже вдетском ее возрасте, дитя является синонимом ужаса. Впоследствии онапользуется ребенком только как средством создать обманчивые идиллическиеотношения матери к ребенку, отношения, которые всецело рассчитаны на то,чтобы растрогать мужчину и привлечь его к себе. Она - женщина, которая ощущает сильнейшую потребность нравиться всеммужчинам. Но так как абсолютной матери не существует, то можно в каждойженщине найти, по крайне мере, следы этой потребности, котораяраспространяется на всех без исключения мужчин в мире. Здесь мы подошли только к формальному сходству между абсолютной матерьюи абсолютной кокоткой. Строго говоря, они обе не предъявляют никакихтребований к личности своего полового дополнения. Одна берет любого мужчину,который ей может быть полезен в ее желании иметь ребенка, и когда этотребенок уже налицо, ей другого мужчины не надо: только в этом смысле ееможно назвать "единобрачной". Другая же отдается первому попавшемусямужчине, который может доставить ей эротическое наслаждение: он является длянее самоцелью. Здесь, таким образом, сходятся эти две крайности, и мы имеемоснование надеяться, что исходя из этот мы проникнем в сущность женщинывообще. В самом деле: всеобще распространенный взгляд, которого я раньше сампридерживался, взгляд, что женщина - однобрачна, а мужчина - многобрачен,следует считать крайне ложным. Как раз наоборот. Нас не должен вводить взаблуждение тот факт, что женщины иногда подолгу выжидают и, где этопредставляется возможным, выбирают того мужчину, который может сообщить имвысшую ценность - мужчину благороднейшего, известнейшего, "первого средивсех". Этой потребностью женщина отличается от животного, которое вообще нестремится приобрести какую-либо ценность ни перед самим собою, ни через себя(как мужчина), ни перед другими, ни посредством других (как женщина). Нотолько дураки могут с восхищением говорить об этом явлении, котороеубедительнейше говорит нам о том, насколько женщины лишены самоценности. Этапотребность несомненно жаждет удовлетворения, но в ней мы никак не видемнравственной идеи моногамии. Мужчина в состоянии всюду раздавать своюценность, он может перенести ее на женщину, он может и хочет ее подарить. Ноон никак не может, подобно женщине, приобрести свою ценность в качествеподарка от другого человека. Женщина поэтому старается приобрести для себявозможно больше ценности, останавливая свой выбор именно на том человеке,который в состоянии ей дать наивысшую ценность. У мужчины же в основе бракалежат совершенно другие мотивы. Первоначально он является для негозавершением идеальной любви, исполнением его заветных желаний, хотя бы оченьуместно было бы и спросить, действительно ли это так. Далее, он насквозьпроникнут исключительно мужской идеей верности (которая предполагаетбеспрерывность, умопостигаемое "я"). Очень часто приходится слышать, чтоженщина добросовестнее соблюдает верность, чем мужчина, что для мужчиныверность является бременем, которое он сам, несомненно по свободной воле и вполном знании, взвалил на себя. Он может иногда отказаться от этогосамостеснения, но он вечно будет чувствовать в этом поступке вину свою.Когда он нарушает супружескую верность, он при этом лишает слова своюумопостигаемую сущность. Для женщины же измена является интересной,пикантной игрой, в которой принимает участие не идея нравственности, а мотивбезопасности и доброго имени. Нет ни одной женщины, которая в мыслях никогдане изменяла бы своему мужу и которая вместе с тем ставила бы себе это вупрек. Ибо женщина вступает в брак, полная трепетного, бессознательногожелания, и нарушает его, так как она лишена вневременного "я", полная такихже ожиданий и так же бессмысленно, как и заключила его. Мотив верностизаключенному договору -принадлежность одного только мужчины. Связующая силараз данного слова - вещь, недоступная пониманию женщин. Все факты, которыеобыкновенно приводят в доказательство верности женщины, мало говорят противвысказанного взгляда. Такая верность является или результатом интенсивнойполовой связи (Пенелопа), или она представляет собой женскую покорность,покорность собаки, бегущей по пятам, покорность, соединенную с цепкойпривязанностью, которую можно сравнить с физической близостью,характеризующей женское сострадание (Кэтхен фон Гейльброн). Мужчина создал моногамию. Своим источником она имеет идею мужскойиндивидуальности, которая в потоке времени остается неизменной, именнопоэтому она для своего полного завершения вечно требует одной и той жесущности. В этом смысле установление моногамии кроет в себе какую-то высшуюидею. И для нас становится вполне понятным, почему она включена в числотаинств католической церкви. Я предупреждаю: своими словами я не  хочунаметить своего отношения к вопросу "брак или свободная любовь". На почверазличных уклонений от строжайшего закона нравственности, а такие уклонениясвойственны всякому эмпирическому браку, уже невозможно найти вполнеудовлетворительное решение выдвинутой проблемой: вместе с браком явилось насвет и его нарушение. А все-таки только мужчина мог создать брак. Нет ни одного правовогоинститута, который был бы создан руками женщин. Все право принадлежитмужчине, женщине - только различные обычаи (поэтому совершенно ошибоченвзгляд, по которому законы развиваются из обычаев или наоборот. Оба -совершенно различные вещи). Только мужчина чувствует потребность и обладаетдостаточной силой для того, чтобы ввести порядок в запутаннейшие половыеотношения. Это является выражением его общего стремления к порядку, правилу,закону. И кажется, что у многих народов на самом деле было некогда время,когда женщина могла пользоваться большим влиянием на устои социальной жизни,но тогда не было ничего похожего на брак: эпоха патриархата есть эпохамногомужества. Различное отношение матери и проститутки к ребенку дает повод кдальнейшим весьма ценным выводам. Женщина, в которой преобладают чертыпроститутки, и в сыне своем прежде всего видит мужчину, и ее отношение кнему всегда носит половой характер. Так как нет женщины, которая всецелобыла бы матерью, то едва уловимый оттенок полового влияния сына на свою матьможно заметить повсюду. Поэтому-то я и считаю отношение к дочери самымнадежным масштабом материнской любви. Не подлежит сомнению, что каждый сынстоит в известных половых отношениях к своей матери, хотя бы эти отношениябыли тщательно скрыты от взоров как сына, так и матери. Эти отношения яркосказываются в том факте, что для многих мужчин мать является главнымобъектом их половых фантазий во время сна ("Сон Эдипа"). У некоторых этопроявляется в раннем периоде их половой зрелости, а у других и позже, но какв том, так и в другом случае, подобные фантастические картины совершенновытесняются из воображения сына в бодрствующем сознании. Что и вдействительных отношениях истинной матери к своему ребенку заключаетсяглубокий половой элемент, в этом можно убедиться на том бесспорном факте,что кормление ребенка грудью доставляет матери чувство мучительногонаслаждения. Это так же несомненно, как и тот анатомический факт, что подсосками женских грудей находится эректильная ткань, раздражением которой,как доказано физиологами, можно вызвать сокращение маточной мускулатуры. Какпассивность, которая обусловлена фактом сосания ребенком молока , так итесное физическое прикосновение во время кормления, представляетпоразительную аналогию с ролью женщины в акте оплодотворения. Этимобъясняется прекращение месячных регул во время кормления и нам до некоторойстепени становится понятным неясная, но очень глубокая ревность мужчины дажек грудному ребенку. Но  кормление ребенка - исключительно материнскоезанятие. Чем женщина сильнее приближается к типу проститутки, тем меньше унее будет желания самой кормить ребенка, тем меньше она в состоянии будетэто сделать. Поэтому нельзя отрицать того, что в отношении матери к ребенкууже заключено нечто родственное отношению между женщиной и мужчиной. Материнство такая же всеобщая черта, как и сексуальность, и та, идругая проявляются у различных существ с неодинаковой силой, Женщина,которая является воплощением материнства, должна раскрывать эту черту нетолько в отношениях к своему кровному ребенку, но прежде всего в отношенияхко всем людям без исключения. Правда, впоследствии интерес к собственномуребенку до того поглощает все остальное, что такая женщина в случаеконфликта поступает крайне слепо, несправедливо, иногда даже безжалостно поотношению к другим. Интереснее всего здесь отметить отношение девушки-материк своему возлюбленному. Женщина-мать, еще будучи девушкой, проявляет чистоматеринские чувства к мужчине, которого она любит, и даже к тому мужчине,которой впоследствии должен стать отцом ее ребенка. Он уже сам в известномсмысле ее ребенок. В этой именно черте, одинаково свойственной как матери,так и любящей женщине, проявляется глубочайшая сущность этого типа женщин:она именно и есть тот корень, вечно живой, сросшийся с почвой, вечнораспускающийся, от которого единичный мужчина отделяется, как индивидуум, иперед которым он чувствует  всю свою мимолетность. Это именно та мысль,которая заставляет каждого мужчину с большей или меньшей сознательностьювидеть в женщине-матери, даже в девушке-матери, какую-то идею вечности икоторая возводит беременную женщину в степень какой-то возвышенной идеи(Золя). Колоссальная самоуверенность рода, но ничего больше, кроется вмолчании этих существ, перед которым мужчина чувствует себя моментами оченьничтожной величиной. В подобные минуты мир и спокойствие сходят в его душу,высшая и глубочайшая тоска умолкает в нем и он готов себя уверить, чтоженщина сообщила ему самую глубокую тайну связи человека с миром. Тогда онсам превращается в ребенка любимой им женщины (Зигфрид у Брунгильды втретьем акте), в ребенка, на которого мать смотрит с радостной улыбкой, длякоторого она бесконечно много знает, за которым умеет ухаживать, которогоумеет укрощать и держать под уздой. Но это продолжается один миг. Зигфридрешительно сбрасывает гнет мыслей, навеянных Брунгильдой. Ибо сущностьмужчины заключается в том, что он свергает с себя эту власть и возносит себянад ней. А потому роль отца менее всего способна удовлетворить глубочайшуюпотребность его духа, потому мысль раствориться и исчезнуть в бесконечностирода является для него ужасной. Наиболее пессимистическое из всехпроизведений мировой литературы: "Мир как воля и представление" в самойпотрясающей главе своей:"Смерть и ее отношение к неразрушимости нашейсущности в себе" объявляет эту бесконечность воли рода единственно мыслимымбессмертием. Эта уверенность рода имеет своим результатом мужество и бесстрашиематери в противоположность неуверенности и робости проститутки. Это неморальное мужество, не мужество индивидуальности, которое вытекает изглубокой ценности истины и непреклонности внутренне свободного существа. Оноскорее является жизненной волей рода, который через посредство матери беретпод свою защиту ребенка и даже мужчину, Противоположные понятия мужества итрусости распределяются между матерью и проституткой совершенно так же, каки понятия надежды и страха: надежда свойственна матери, страх - проститутке.Абсолютная мать всегда и при всяких обстоятельствах, так сказать,"надеется". В существовании рода лежит ее бессмертие, а потому она не знаетстраха смерти. Проститутке, наоборот, смерть внушает жесточайший ужас,несмотря на то, что ей совершенно чужда потребность в индивидуальномбессмертии. Вот еще одно доказательство того, насколько ложен взгляд, по которомужажда личного бессмертия обусловлена страхом и сознанием физической смерти.Женщина-мать всегда чувствует свое превосходство над мужчиной. По ее мнению,она для него - спасательный круг. Она защищена со всех сторон замкнутойцепью поколений, подобна гавани, из которой выплывают все новые корабли.Мужчина же, один плывет далеко в открытом, бурном океане. Даже в самойглубокой старости мать еще вполне готова к тому, чтобы принять и охранитьсвоего ребенка. Этот момент, как мы увидим из дальнейшего, глубоко заложен впсихике матери уже во время зачатия, во время же беременности ясно выступаетмомент защиты и питания. Сознание превосходства проявляется также поотношению к возлюбленному. Женщина-мать особенно восприимчива ко всемунаивному и детскому, к простоте мужчины. Гетера же любит его изысканность,тонкость его натуры. В матери глубоко изложена потребность учить своеюребенка, одарять его, хотя бы этот ребенок был ее возлюбленным. Гетера жесгорает от желания, чтобы мужчина ей импонировал, чтобы она во всем былаобязана ему. Женщина-мать, как представительница целого рода, питает чувстваглубокой любви ко всем членам его (в этом смысле и дочь является матерьюсвоего отца). С появлением же ребенка все интересы ее сосредоточиваютсяисключительно на нем, все прочее уже не занимает ее внимания ни в малейшейстепени. Женщина-проститутка никогда не бывает так любвеобильна иузкосердечна, как мать. Цель рода всецело поглощает женщину-мать, проститутки же находитсясовершенно вне этой цели. Мало того. Род имеет в лице матери единственногосвоего защитника, единственного жреца. Она выражает его волю в ее чистейшемвиде. Появление же проститутки доказывает насколько прав был Шопенгауэр,говоря, что взгляд, согласно которому целью всякой половой жизни являетсяпроизводство будущих поколений, лишен всеобщего значения. Из того факта, чтоженщины-матери проявляют особенно жестокое  отношение к животным, можноубедиться, насколько все их помыслы направлены к жизни и сохранению своегорода. Следует присмотреться, с каким невозмутимым спокойствием домовитаяхозяйка и мать шлет на заклание одну курицу за другой. Надо заметить, чтовсе это она совершает с чувством глубокого удовольствия по поводуисполняемого ею похвального долга. Ибо всякая медаль имеет свою обратнуюсторону, обратной же стороной матери является мачеха. Женщина может бытьматерью только по  отношению ко своему ребенку, ко всему остальному она -мачеха. Итак, женщина - мать всецело живет мыслью о сохранении рода. Длядоказательства этого положения достаточно обратить внимание на своебразноеотношение ее ко всем предметам, которое служат целям питания. Она не можетхладнокровно смотреть на то, что какая-нибудь съедобная вещь, будь то дажесамый жалкий объедок, пропадает напрасно. Совершенно обратное отношениезамечается у проститутки. Она, подчиняясь минутному капризу своему,заготовляет огромные запасы съестных веществ и нисколько не страдает, когдаэти запасы пропадают самым бесполезным образом. Мать - скупа и мелочна,проститутка же - расточительна, капризна. Сохранение рода является основнойцелью жизни матери. Вот почему она вечна носится с заботой о хорошем питаниисвоих детей, вот почему ничто не в состоянии доставить ей столькоудовольствия, как здоровый хороший аппетит их. Неразрывно с этим связано ееотношение к хлебу и ко всему, что  может быть названо хозяйством. Церера -отменная мать, этот факт особенно ясно выражен в ее греческом имени -Деметры. Мать воспитывает своего ребенка физически, но не духовно. Состороны матери отношение ее к ребенку носит всегда физический характер. Этопроявляется во всех ее поступках, начиная от поцелуев и ласк, которыми онаосыпает его в детстве, и кончая заботами, которые как бы окутывают существоего в период возмужалости. Бессмысленное восхищение, которое способновызвать в матери всякое внешнее проявление грудном младенца, имеет в своейоснове то же начало: сохранение и поддержание земного жизни. Из всего этого вытекает, что с нравственной точки зрения нельзяособенно высоко ставить материнскую любовь. Ведь каждый может с полнымоснованием спросить себя: настолько умалилась бы любовь матери к нему, еслибы он представлял из себя нечто совсем другое, чем он есть на самом деле! Вэтом вопросе лежит центр тяжести всей нашей проблемы. Пусть дадут ответ нанего те, которые в материнской любви видят доказательство нравственноговеличия женщины. Определенная индивидуальность ребенка не имеет никакогозначения для материнской любви. Для нее достаточно одного того, что он ееребенок: в этом лежит безнравственность ее. Во всякой любви мужчины кженщине, даже в любви к представителю одного с ним пола главную роль играетопределенное существо с известными физическими и психологическимикачествами, одна только материнская любовь неразборчива: она простирается навсе, что мать когда-либо носила в своем чреве. Это роковая истина, роковаякак для матери, так и для ребенка, но нельзя не видеть, что именно в этомзаключается вся безнравственность материнской любви, той любви, котораяостается всегда одинаковой, становится ли сын святым или преступником,королем или нищим, остается ли он ангелом или превращается в мерзкоечудовище. Не менее безнравственно и притязание детей на любовь со стороны ихматери, притязание, которое всецело покоится на том, что они ее дети(особенно требовательны в этом отношении дочери, но нельзя также сказать,чтобы и сыновья были без греха). Материнская любовь безнравственна, так какона не выражает определенного отношения к чужому "я", а представляет из себяс самого начала состояние какой-то срощенности. Как и всякаябезнравственность, она является нарушением чужих границ. Отношение однойиндивидуальности к другой - вот истинно нравственное отношение. Материнскаяже любовь отвергает понятие индивидуальности, являясь в основе своейнеразборчивой и навязчивой. Отношение матери к ребенку есть не что иное, каксистема рефлекторных взаимоотношений между ними. Таков вечный и неизменныйхарактер материнской любви. Закричит ли ребенок, или он заплачет в тотмомент, когда мать будет находиться в смежной комнате, она вскакивает,словно ужаленная, и быстро спешит к нему (великолепный случай убедиться,является ли данная женщина проституткой или матерью). И в периодвозмужалости всякое желание, всякая жалоба взрослого моментально сообщаетсяматери, переходит в сферу ее личных переживаний и превращается самымнеобдуманным, самым неудержимым образом в ее собственное желание, в еесобственную жалобу. Никогда не прерывающееся взаимодействие между матерью ивсем тем, что было соединено с нею пупочной связью - вот истинная сущностьматеринства. Я окончательно отказываюсь делить всеобщее преклонение передматеринским чувством, ибо нахожу безнравственным именно то, что люди таквысоко ценят в матери, т.е. ее неразборчивость. Я не сомневаюсь, что этуистину отлично сознавали очень многие выдающиеся художники и философы, ноони предпочитали хранить о ней глубокое молчание. Безграничная переоценкаРафаэля в настоящее время сильно умерилась. Вообще же певцы материнскойлюбви не поднимаются выше Фишарта или Ришпена. Материнское чувствоинстинктивно, непроизвольно. Оно свойственно животным не в меньшей мере, чемлюдям. Этим одним уже достаточно доказано, что материнская любовь - ненастоящая любовь, что подобный альтруизм не может быть назван нравственным.Ибо всякая мораль вытекает из умственного характера, которого совершеннолишены несвободные животные. Только разумное существо может подчинитьсянравственному императиву. Непроизвольной нравственности нет, есть тольконравственность сознательная. Если вообще позволительно творить об этическом превосходстве однойженщины над другой, то можно с уверенностью сказать, что гетера стоит визвестном отношении выше матери. Основные цели рода ей совершенно чужды. Всеновые и новые существа в бесконечной смене их вечно мелькают перед глазамигетеры, не находя в ней того   прочного, насиженного места, котороепредставляет собою мать. Эти существа не поглощают ее в вечной заботе об ихпропитании. Напротив того, мать, поглощенная непрерывными заботами о пище иодежде, кухне и хозяйстве, в интеллектуальном отношении стоит очень низко.Наиболее развитые в духовном отношении женщины, которые становились длямужчин чем-то вроде Музы, принадлежат исключительно к категории проституток.К этому типу, типу Аспазии, следует причислить всех женщин романтическогопериода и прежде всего наиболее выдающуюся среди них КаролинуМихаэлис-Бэмер-Форстер-Шлегель-Шеллинг. В неразрывной связи с этим находится тот факт, что только люди, которыене ощущают никакой потребности в духовной деятельности, испытывают особенносильное половое влечение к своей матери. От человека, отцовство которогоограничивается кругом только телесных детей, следует ожидать, что он средивсех женщин выберет наиболее плодовитую, наиболее приближающуюся к типуженщины-матери. Выдающиеся люди всегда любили только проституток . Их выборвсегда останавливается на женщине бесплодной. Если же они и оставляютпотомство, то оно лишено всякой жизнеспособности и очень склонно квымиранию. В этом следует признать факт, покоющийся на очень глубокойэтической основе. Земное отцовство так же малоценно, как и материнство, онотак же безнравственно (глава XIV). Оно тоже нелогично, ибо является во всехотношениях иллюзией: ни один человек не может знать, в какой степени онявляется отцом своего ребенка. Наконец, это чувство очень непродолжительно ипреходяще: каждый народ, каждая паса, в конце концов, гибли и бесследноисчезали с лица земли. Широко распространенное исключительное и даже благоговейное преклонениеперед женщиной - матерью, которую хотят признать единственным наиболеесовершенным типом истинной женщины, лишено всяких оснований. Правда, мужчиныупорно настаивают на подобном отношении к женщине. Они утверждают, чтотолько в типе матери женщина находит свое завершение. Я откровенно сознаюсь,что мне лично проститутка, не как лицо, а как явление, импонирует гораздобольше. Всеобщее превознесение матери имеет самые разнообразные основания.Прежде всего она, по-видимому, вполне удовлетворяет тем идеальнымтребованиям девственности, которая, как увидим дальше, каждый мужчина в силуособой потребности своей предъявляет к женщине. И на первый взгляд это можетпоказаться действительно правильным: ведь для женщины - матери мужчина сампо себе не играет никакой роли, а если он и играет некоторую роль, то в тойтолько мере, в какой она может относится к нему, как к ребенку. Но следуетзаметить, что целомудрие чуждо в одинаковой степени как женщине - матери,все мысли которой направлены на ребенка, так и проститутке, которая страстножаждет мужчину. Эта иллюзия нравственности не остается без награды: мужчина самымнеосновательным образом возносит женщину - мать в моральном и социальномотношении над проституткой. Женщина-проститутка совершенно игнорирует тотмасштаб ценности, которого придерживаются мужчины. Она не подчиняется идеалудевственности, которого мужчины так настойчиво требуют. Она протестуетпротив всего этого в самых разнообразных формах. В открытой ли формесветской дамы, в слабой ли, массивной форме демимондки или, наконец, в формеоткрытой демонстрации уличной проститутки - все в ней протест. Этимобъясняется исключительное положение проститутки в обществе: она  стоит внеправа, вне закона, вне сферы социального уважения. Женщине-матери не стоитособенного труда подчиниться воле мужчины: ведь главным для нее являетсяжизнь ребенка, жизнь рода. Другое дело - проститутка. Она по крайней мере живет исключительносвоей жизнью, хотя бы ей это досталось (я беру крайний случай) ценойобщественном презрения. В ней, правда, нет того мужества, что у матери, онатруслива насквозь, но зато обладает неизменным коррелатом трусости, т. е.нахальством, а потому она и не стыдится своем бесстыдства. Склонная отприроды к многомужеству, она отдается всем мужчинам, не ограничиваясь однимтолько основателем семьи. Она дает безграничный простор своему влечению,удовлетворяя его на зло всему. Она - владычица, которая отлично понимает, что в ее руках - власть. Женщину-мать легко смутить, еще легче оскорбить, проститутку же никтоне в состоянии задеть, оскорбить. Мать, как хранительница рода, семьи,обладает сознанием чести, проститутка же игнорирует всякое общественноеуважение, в этом ее гордость, это заставляет ее высоко держать свою голову.Но мысль, что у нее нет никакой власти, эту мысль она не в состоянии понять.Все люди заняты ею, думают только о ней живут ею одной, вот в чем ее никакразубедить нельзя. Оно и в действительности так. Женщина-проститутка - этаженщина, как дама, обладает наибольшей властью среди всех других людей. Онаоказывает преобладающее, даже исключительное влияние на всякую человеческуюжизнь которая не определяется мужскими союзами (начиная с гимнастическихклубов и кончая государством). Здесь мы видим полнейшую аналогию между проституткою и великимзавоевателем в области политики. Подобно Александру и Наполеону, великая,чарующая своею прелестью проститутка рождается раз в тысячу лет и,родившись, победоносно шествует по всему миру, подобно этим великимзавоевателям. Каждый такой человек содержит в себе нечто родственное проститутке(каждый политик является некоторым образом и народным трибуном, а втрибунате лежит элемент проституции). В сознании своей власти низавоеватель, ни проститутка не могут быть смущены кем бы то ни было, в товремя как другие люди очень легко смущаются. Как и великий трибун, всякаяпроститутка уверена, что она может осчастливить человека своим разговором сним. Обратите внимание на такую женщину, когда она обращается к полицейскомуза справкой или входит в какой-нибудь магазин. Безразлично, приказчики литам или приказчицы, купила ли она ценную или очень ничтожную вещь, онаглубоко убеждена в том, что раздает какие-то подарки на все стороны. Те жеэлементы можно раскрыть и во врожденном политике. Стоит только вспомнитьотношение Гете, насквозь проникнутого сознанием своего "я", к Наполеону вЭрфурте для того, чтобы видеть, что многие глубоко убеждены в этойспособности подобных людей действительно одарять всех (миф о Пандоре, орождении Венеры: едва вынырнув из  пены морской, она окидывает милостивымвзором все окружающее). Таким образом я исполнил обещание, данное мною в V главе, и вернулся наочень короткое время к "людям дела". Даже такой глубокий человек, какКарлейль, очень высоко ценил их, но выше всех вопросов ставил он "the heroas king". Мы уже показали, что подобный взгляд неправилен. Теперь же я хотелбы доказать, что великие политики не брезгуют в своей деятельности ни ложью,ни обманом, что эта черта свойственная даже самым величайшим среди них, как,например, Цеза рю, Кромвелю, Наполеону. Александр Великий стал даже убийцейи с чувством удовольствия выслушивал оправдания своего поступка, которыепридумал для него софист. Но лживость несовместима с гениальностью. Наполеонна о Св.Елены пресытился ложью. Он писал мемуары насквозь проникнутыесентиментализмом, и его последним словом была любовь к Франции, что вполнесоответствовало характеру его альтруистической позы. Наполеон - этовеличайшее из всех явлений, лает выразительное доказательство того, что"великие люди воли" -преступники, а потому они не могут быть гениями. Егонельзя понять иначе, как по той изумительной интенсивности, с какой он бегалот самого себя. Только таким образом можно объяснить себе всякое завоевание,как ничтожных, так и огромных размеров. Над своей собственной сущностьюНаполеон никогда не в состоянии был думать. Он и часу не мог остаться безкакого-нибудь подвига, который должен был наполнить его существо: поэтому-тоон и должен был завоевать весь мир. Так как он обладал выдающимисякачествами, гораздо более выдающимися, чем все императоры до него, то вполнеестественно, что ему необходимо было очень многое, чтобы подавить в себепротиворечия своей натуры. Заглушить свою лучшую сущность - вот властныймотив его честолюбия. Человек гениальный может делить с остальными людьми ихстрасть к славе и удивлению, но его честолюбие будет совершенно другогорода. Он не поставит все предметы в мире в исключительную зависимость отсебя, не свяжет их с собой, как с эмпирической личностью, и не нагромоздитих на своем имени в виде бесконечной пирамиды. Вот почему достоверноеощущение действительности постепенно покидает императора (он становитсяэпилептиком). Он отнял свободу у объекта8 и вступил в преступную связь свещами, превратив их в средство для своих целей, в подножие своей ничтожнойличности с ее эгоистическими, хищными замыслами. У великого человека естьопределенные границы, так-как  он монада из монад, так как он, что являетсянаиболее важным, сознательный микрокосм. Он - пантогенен, включает в себе всю вселенную и уже при первом опыте(я беру самый выдающийся случай) видит тесную связь мировых явлений. Емунужны дальнейшие переживания, но ему не нужно индукции. Великий трибун ивеликая гетера - абсолютно безграничные люди, они превращают мир вдекорацию, на которой должно с особенной яркостью отразиться их эмпирическое"я". Потому им чужда любовь, Дружба, расположение. В их душе нет любви. Вспомните глубокую сказку о царе, который хотел завладеть звездами. Онараскрывает идею императора с ослепительной ясностью. Истинный гений самвоздает себе честь, но ни в коем случае не становится к черни в отношениевзаимной зависимости, как это делает трибун. Ибо великий политик не толькоспекулянт и миллиардер, он к тому же уличный певец, он великий шахматист, нои великий актер, он деспот, но он в сильной степени заискивает у других, онне только проституирует, он сам величайшая проститутка. Нет того политика,того полководца, который "снисходил" бы к другим людям. Его снисхожденияприобретают известность - это его половые акты! Улица является такжепринадлежностью истинного трибуна. Отношение его к черни, как к своемудополнению, является конститутивным для политика. Вся сфера его деятельности- это чернь. С отдельными людьми, с индивидуальностями он порывает, если он,конечно, не умен, но если он также хитер, как Наполеон, то он лицемерит иоказывает им всякие знаки уважения для того чтобы сделать их безвредными длясебя. Наполеон тоньше всех понимал свою зависимость от черни. В своихзамыслах политик не может руководствоваться одним только желанием своим. Неможет он этого сделать как в том случае, если он - сам Наполеон, так и в томслучае, когда он вдруг захотел бы осуществить свои идеалы, чего Наполеон нив коем случае не сделал бы: чернь, этот истинный владыка его, живо вразумилбы его. Всякое "наказание воли" имеет значение только для формального актаинициативы, но воля властолюбца свободной быть не может. Каждый император отлично чувствует свою связь с народными массами, апотому они как бы инстинктивно стоят за конституцию, за народные или военныесобрания, за всеобщее избирательное право (Бисмарк в 1866 г.). Не МаркАврелий и Диоклетиан, а Клеон, Антоний, Фемистокл, Мирабо - вот личности, вкоторых вполне отлилась фигура политика. Ambitio в собственном смысле словазначит "хождение вокруг". Это  именно и делают, как трибун, так ипроститутка. Эмерсон говорит, что Наполеон гулял "инкогнито" по улицамПарижа с тем, чтобы прислушиваться к ликованию и восторженным крикам толпы.То же самое говорит Шиллер о Валенштейне. "Великие люди дела", как известное явление, уже с давних порприковывали к себе внимание художников (не философов) своей исключительнойсвоебразностью. Неожиданная аналогия, которая была развита мною, облегчитнам задачу понимания этого явления; Постараемся проанализировать и уложить врамки какого-нибудь определенного точного понятия. Антоний (Цезарь) иКлеопатра - люди весьма похожие друг на друга. Большинство людей увидят,пожалуй, в этой параллели какую то фикцию, но для меня эта аналогия неподлежит никакому сомнению, как бы сильно ни расходились на первый взглядэти люди. "Великий человек дела" отказывается от своей внутренней, духовнойжизни с тем, чтобы, изжить себя в мире и уничтожиться, подобно всемуизжитому, вместо того, чтобы вечно пребывать в виде чего-то внутреннепережитого. Свою собственную ценность он со всей свирепостью отвергает идержит себя всю жизнь вдали от нее. То же самое представляет собою ипроститутка: она нагло бросает в лицо всему обществу ту ценность, которуюмогла приобрести от него в качестве матери, но не для того, чтобы углубитьсяв свою внутреннюю сущность и вести созерцательную жизнь, а исключительно стем, чтобы дать полный простор своему чувственному влечению. Оба они,великая проститутка и великий трибун, являются факелами с ослепительнымдалеким светом, их путь усеян грудою трупов, но они погасают, как метеоры,бессмысленно, бездельно для человеческой мудрости, не оставив по себе ничегонеизменного, ничего вечного. Только мать и гений ведут свою тихую работу,рассчитанную на будущность. Поэтому трибун и проститутка получили название"бичей Божьих". Они рассматриваются, как явления глубоко антиморальные. Здесь мы еще раз убеждаемся, насколько правильно было господствовавшеев свое время мнение, согласно которому "великий человек воли" был исключениз понятия гения. Не только философский, но и художественный гений имеет тухарактерную особенность, что теоретическое или образное мышление преобладаету него над всем практическим. Нам предстоит еще исследовать мотив, который руководит проституткой.Познать сущность матери было относительно легко: она является совершеннейшиморудием для сохранения рода. Познать же сущность проституции представляетсяделом более сложным и запутанным. Человек, который задумывается над нейнесколько глубже, несомненно переживал моменты, когда он терял всякуюнадежду придти к какому-нибудь окончательному результату по этому вопросу.Все дело заключается в различном отношении матери и проститутки к актуоплодотворения. Надо полагать, что разбор этого вопроса, как и вообщевопроса о проституции, сочтут делом вполне достойным философа. Было бысмешно, если бы мне пришло слышать обратное. В каждом произведении духисследования является тем моментом, который придает достоинство всемупредмету. Скульптор или живописец очень часто задавались вопросом о том, чтоощущает Леда или Даная. Художники, которые избирали предметом своеготворчества проститутку (мне известны в этом направлении "Исповедь Клода",Гортензии, "Рене" и "Нана", Золя, "Воскресение" Толстого, наконец, Соня -создание одного из величайших гениев - Достоевского), всегда имели в видуизобразить нечто общее, а не отдельные частные случаи. Где есть общее, тамможет быть создана и теория о нем. Половой акт имеет для матери значение средства в интересах определеннойцели. Проститутка же занимает исключительное положение в том смысле, чтополовой акт является для нее самоцелью. Тот факт, что в природе, как целом,половой акт, кроме роли своей в процессе размножения, играет еще другуюроль, приобретает особенную достоверность благодаря следующему явлению: умногих живых существ процесс размножения протекает без акта совокупления(партеногенез и с). Но, с другой стороны, мы видим, что половой акт у всехживотных служит целям размножения рода, и мы очень далеки от мыслипредположить, что копуляция столь привлекательна для животных исключительнов силу того удовольствия, с которым она связана. Последнее не выдерживаеткритики уже благодаря тому, что копуляция совершается и определенное время,а именно в период течки, а потому и самое удовольствие от полового актаявляется как бы средством, которое природа применяет в своих собственныхцелях - в целях поддержания рода. Итак, половой акт является для проститутки самоцелью. Но этим еще несказано, что для матери он лишен всякого значения. Правда, существуеткатегория "сексуально-анестетических" женщин, которых в общежитии называют"холодными", но таких женщин значительно меньше, чем думают, так как оченьчасто виною этой холодности является сам мужчина, который не сумел вызвать вженщине противоположного настроения. Последние именно случаи мы не вправепричислять к типу женщины-матери. Холодность одинаково присуща как матери,так и проститутке. Мы ниже еще рассмотрим ее в связи с явлениями истерии. Мытакже не должны говорить об отсутствии половой восприимчивости у проституткитолько потому, что уличные проститутки (главный контингент которыхнабирается из крестьянского населения, среди служанок и т. д.) иногда неоправдывают самые напряженные ожидания отсутствием всякой жизни. Нужнопомнить, что проститутка терпит любовные ласки и таких людей, которые длянее совершенно безразличны в половом отношении, а потому не следуетутверждать, что безжизненное, холодное отношение к половому акту являетсяхарактерной чертой проститутки. Эта мнимая холодность возникает именнопотому, что проститутка предъявляет самые высокие требование к чувственномунаслаждению, и за все лишения, которым она подвергается в этом направлении,она вознаграждает себя еще в более сильной степени связью с сутенером. Что половой акт обладает для проститутки значением самоцели, видно изтого, что она и только она кокетлива. Кокетство всегда сохраняет известноеотношение к половому акту. Сущность кокетства сводится к следующему:обладание женщиной рисуется в воображении мужчины в виде факта уже вполнезаконченного. В действительности же этого факта еще нет, и вот тут-товыступает основная цель всякого кокетства, а именно, путем контраста междуего иллюзией и действительностью вызвать в мужчине импульс к осуществлениюэтого обладания. Этот вызов ставит перед мужчиной одну и ту же задачу ввечно меняющейся форме и одновременно он дает мужчине понять, что егосчитают неспособным выполнять эту задачу. Но кокетство оказывает женщине ещету услугу, что кокетничая, она в то же время удовлетворяет до известнойстепени своему единственному желанию: переживать акт соития. Ибо страсть,которую проститутка разжигает в мужчине, вызывает в ней самой нечтоаналогичное тем ощущениям, которые она испытывает при акте совокупления, и таким образом доставляет себе сладострастноенаслаждение в любое время и через любого мужчину. Дойдет ли женщина в этойигре до последних пределов или она начнет отступать, когда дело приметрешительный оборот, зависит от того, удовлетворяет ли ее формадействительного общения с ее мужем в такой степени, что она не нуждается вуслугах других мужчин. Тот факт, что именно уличные проститутки а общем некокетливы, объясняется просто тем, что те ощущения, которые составляютосновную цель кокетства, они и без тот испытывают в большом числе и в самойгрубой форме, так что им очень легко отказаться от более утонченных,щекочущих вариаций полового чувства. Итак, кокетство является средствомвызвать активное половое нападение со стороны мужчины, усилить или ослабитьпо желанию интенсивность этого нападения и, совершенно незаметно длямужчины, направить его в ту сторону, которая особенно желательна женщине.Это средство одинаково действительно и для того, чтобы вызвать в мужчинеотдельные взоры и слова, которые мучительно сладостно действуют на женщину,так и для того, чтобы довести всю эту игру до "изнасилования". Ощущение полового акта принципиально не отличается у женщины от всехпрочих ощущений, которые она знает и которые при этом акте проявляютсятолько с высшей интенсивностью. В половом акте проявляется все бытие женщиныв потенциированном виде, поэтому-то в нем особенно резко отражаются различиямежду матерью и проституткой. Женщина-мать испытывает ощущения от половогоакта с меньшей силой, чем проститутка, но переживает она их иначе: она какбы вбирает, впитывает в себя, проститутка же упивается чувственнымнаслаждением до последних пределов. Мать (таковы все женщины, когда онибеременны) ощущает в семени мужчины нечто вроде depositum: уже в этомчувстве, которое она испытывает при половом акте, можно раскрыть в неймомент принятия и сохранения; ибо она - хранительница жизни. Проституткасовершенно не стремится к тому, чтобы чувствовать общий подъемсуществования, когда она встает после полового акта. Она скорее хотела быисчезнуть в половом акте, уничтожиться, превратиться в ничто, опьянеть допотери сознания от сладострастного наслаждения. Для матери половой актпредставляет собою начало целого ряда дальнейших явлений, проститутка жеищет в нем своего конца, она хотела бы утонуть в нем. Крик матери поэтомукороткий, он быстро обрывается, крик же проститутки - затяжной, ибо онахочет, чтобы вся ее жизнь была сосредоточена на этом одном моменте. Так какэто желание совершенно неосуществимо, мы и видим, что проститутка никогда неможет быть удовлетворена, хотя бы всеми мужчинами мира. В этом заключается громаднейшая разница в существе матери ипроститутки. Так как женщина является существом сексуальным, и этасексуальность распространяется по всему телу равномерно, за исключениемнекоторых пунктов, в которых, говоря языком физики, она выражена плотнее,прямым следствием отсюда является то, что она испыты-вает ощущения половогоакта всегда и везде, во всем теле и от всех вещей. То, что обозначаютобыкновенно половым актом, представляет собою только частный случай высшейинтенсивности. Проститутка хочет быть обладаемой всеми вещами. Этимобъясняется тот факт, что она кокетничает, находясь совершенно одна, даже сбезжизненными предметами, с ручьем, деревом и т. д. Мать же, наоборот,беременеет от всех предметов и во всех частях тела. В этом лежит объяснение"предопределяющего взгляда". Все, что произвело какое-нибудь впечатление намать, продолжает в ней действовать в том же направлении соразмерно силесвоего влияния. Половой акт, ведущий к зачатию, представляет из себянаиболее интенсивную форму подобных переживаний, которая своей силойподавляет все другие переживания. Во всех этих переживаниях отец ребенка уженалицо. Они являются началом определенного процесса развития, результатыкоторого впоследствии проявятся в лице ребенка. Вот почему отцовство жалкая иллюзия, так как отец должен делить своечувство с бесконечным числом людей и вещей. Естественное, физическое право -право материнства. Белые женщины, которые когда-либо родили ребенка отнегра, впоследствии рождают детей с ясными признаками негритянской расы,даже воспринявши семя от белого мужчины. Не только зародыш, но и материнскаяткань переживают крупные изменения, когда какое-либо растениеоплодотворяется несоответствующей пыльцой. Эти-то изменения ирассматриваются, как известные приближения к форме и цвету этой чужой особи.А кобыла лорда Мор-тона даже приобрела известность после того, как родив отквагги ублюдка, она долгое время спустя принесла от арабского жеребца двухжеребят с ясно выраженными признаками квагги. Об этих случаях много говорили в свое время. Многие утверждали, что онидолжны были встречаться гораздо чаще, если бы этот процесс вообще былвозможен. Но для того, чтобы "инфекция", как называют это явление, моглавполне проявиться (Вейсман обозначил это явление замечательным словом"телегония"- т. е. оплодотворение на расстоянии, Фокке же говорит о подаркахза гостеприимство, Ксениях) для того, чтобы это оплодотворение на расстояниивсегда сопровождалось надлежащим результатом, необходимо соблюсти все законыполового притяжения, необходимо из ряду вон выходящее половое родство междупервым отцом и матерью. Предположение, что существует пара индивидуумов, вкоторых половое родство настолько сильно выражено, что оно в состояниивозместить недостаток расового родства, кажется с самого началамаловероятным, а ведь только при наличности расовых различий можно надеяться на раскрытие всеобще доказательныхотступлений, которые обладали бы особенной убедительностью. Пои оченьблизком семейном родстве совершенно невозможно с уверенностью констатироватьналичность некоторых уклонений от отцовского типа в таком ребенке, которыйнаходился под влиянием более раннего оплодотворения. Впрочем, многочисленныевозражения, с которыми столкнулась теория инфекции зародышевой плазмы, можнообъяснить только тем, что все явления подобного рода еще до сих пор несведены в определенную систему. Не лучше, чем с теорией инфекции, обстоит дело и с учением о половомпредопределении. Стоило только вникнуть и понять, что оплодотворение нарасстоянии является частным случаем полового предопределения. В наиболееинтенсивной форме, что мочеполовой аппарат есть не единственное, а наиболеесовершенное средство женщины для переживания полового акта, что женщинаодним только взглядом или словом уже чувствует себя в обладании мужчины, итогда все возражения, которые раздаются против телегонии и предопределения,потеряли бы всю свою остроту. Существо, которое проделывает половой актвсюду и с помощью всевозможных вещей, может быть оплодотворено в какомугодно месте и какой угодно вещью: женщина-мать вообще открыта длявосприятия. Все производит на нее физиологическое впечатление, всеотражается на ее ребенке в виде новой черты, все приобретает в ней жизнь. Всамой низкой физической области ее можно вполне сравнить с гением. Другое дело - проститутка. Она полна самых разрушительных инстинктов: вполовом акте она ищет своей погибели, во всех других проявлениях она такжежаждет разрушения.   Женщина-мать всячески заботится о земной жизни иблагополучии человека, охраняя его от всяких излишеств и разврата. Онаподдерживает прилежание в сыне, побуждает мужа к трудолюбию. Гетера,напротив, требует от мужчины, чтобы он уделял ей одной все свои силы, всесвое время. Гетера злоупотребляет мужчиной. Но в этом злоупотреблении играетроль не одна только природная склонность гетеры. Здесь важное значение имеетеще следующее обстоятельство: в самом мужчине кроется нечто такое, что неможет Удовлетвориться простой, вечно занятой, безвкусно одетой, лишеннойвсякой духовной элегантности женщиной-матерью. В нем что-то ищетнаслаждения, а забвенья он может легче всем достигнуть только у жрицывеселья. Ибо только она является воплощением легкомыслия, только она лишенавечных забот о будущем, которые в столь сильной степени наполняют существоженщины-матери. Она, а не мать, лучшая танцовщица, она любит оживленныйразговор, шумное общество, прогулки, увеселительные места, морские купанья,курорты, театр, концерты, но-вые туалеты и драгоценные камни. Она жаждетденег, чтобы можно было рассыпать их целыми пригоршнями. Она любит роскошь,но не комфорт, шум, но не спокойствие. Уютное кресло, окруженное  со всехсторон внуками и внучками - не ее идеал. Ее заветная мечта - триумфальноешествие по всему миру на победоносной колеснице богатого красивого тела. Чувства, которые проститутка пробуждает в мужчине, вызывают в немпредставление о ней, как о соблазнительнице. Эта женщина, нецеломудреннаяpar excellence, только она является "волшебницей". Она -женский "Дон Жуан",она - то существо среди женщин, которое знает провозглашает и учит искусствулюбви. В связи с этим находятся еще более интересные и глубокие явления.Женщина-мать требует от мужчины порядочности, но не ради самой идеи, апотому, что она является основой, на которой зиждется земная жизнь.Деловитая и работящая, погруженная в свои вечные заботы о будущем, она впротивоположность проститутке полна сочувствия трудолюбию мужчины и охраняетпоследнего от всяких искушений, которые могут нарушить правильный ход егозанятий. Мысль о беспечном, беспардонном, пренебрежительно относящемся ктруду мужчине возбуждает проститутку в самой сильной степени. Человек,понесший наказание за какое-нибудь преступление, внушает матери отвращение,а проститутке - бесконечную симпатию. Есть женщины, которые действительнонедовольны своим сыном, если он скверно ведет себя в школе, но есть и такие,которые благодаря этому обстоятельству склонны находить в сыне еще какую-тоособую привлекательность, хотя бы в разговоре с другими они и утверждалиобратное. Матери нравится все "солидное", проститутке же - "несолидное".Мать презирает мужчину-пьяницу, проститутка, наоборот, даже любит его. Можнобыло бы привести еще массу фактов такого рода. Тот факт, что уличныепроститутки особенно расположены к заклятым преступникам, является частнымслучаем того общего различия между двумя типами женщин, которое можнопроследить во всех слоях населения, включая сюда и состоятельные классы:сутенер - насильник, имеющий в себе задатки преступника, подчас разбойник иобманщик, если к тому же не убийца. Все сказанное наводит нас на мысль о том, что проституция находится внекотором отношении к безнравственности, к антиморальному, поскольку вприменении к женщине можно вообще говорить об антиморальном (мы уже видели,что женщина может быть только аморальной). Сущность материнства, как мыуспели убедиться, не содержала в себе указания на подобное отношение. Неследует представлять себе дело так, что проститутка является женскимэквивалентом преступника мужчины. Хотя они оба вполне похожи друг на друга всмысле их одинакового презрительною отношения к труду, но уже на основаниитек положений, которые были разобраны нами в предыдущей главе, мы должныотвергнуть всякое предположение о возможности существования преступнойженщины: женщины стоят не так высоко. Нет сомнения, что мужчина видит впроститутке признак чего-то антиморального, злого, хотя бы он в половуюсвязь никогда с ней и не вступал- Уже из одного этого видно, наскольконеправильно мнение, что мужчина связывает с проституткой представление о злетолько для защиты собственного сладострастия. В переживаниях мужчиныпроституция вызывает мрачные, ночные, потрясающие, чудовищные образы. Своейсущностью она беспощаднее и мучительнее давит на психику мужчины, чемженщина-мать. Все факты жизни, все решительно подтверждают наш взгляд.Возьмем ли мы поразительную аналогию между великой гетерой и великимпреступником, т. е. завоевателем, вникнем ли мы несколько глубже в интимныеотношения проститутки к этому выродку человеческой нравственности -сутенеру, или мы остановимся на том чувстве, которое проститутка вызывает вмужчине, на тех замыслах, которыми она опутывает его в виде тонкой сети,наконец, на той особой форме переживания полового акта - во всем этом мынайдем все более веские и убедительные доказательства в пользу нашеговзгляда. Женщина - мать является воплощением принципа любви к жизни,проститутки есть носительница принципа  глубокой вражды к ней. Какутверждение матери, так и отрицание проститутки простирается в дьявольскомразмахе не на идею, не на душу человеческую, а на эмпирическую, животнуюсущность нашу. Проститутка носится с желанием самоуничтожения и всеунижения.Она наносит вред и разрушает. Физическая жизнь и физическая смерть,объединяясь таинственной, глубокой связью в половом акте (см. след. главу),распределяются между женщиной-матерью и женщиной проституткой. Едва ли возможно бы было дать более определенный ответ на вопрос означении материнства и проституции. Область, в которой я нахожусь, окутананепроницаемым мраком. Туда еще не заглянул блуждающий глаз человеческоймысли. В расцвете религиозной фантазии мир дерзает раскрыть сущность этихявлений, но философу не подобает торопиться с подобными метафизическимиобобщениями. Тем не менее нам придется остановиться еще на одном пункте.Глубокая безнравственность проституции вполне соответствует тому факту, чтоона  ограничивается исключительно человеком. У животных самка всецелоподчинена целям размножения рода. Там мы не встретим бесплоднойжен-ценности, Больше того. Есть много явлений в животном царстве, которыенаводят нас на мысль о проституции самцов. Вспомним павлина, широкоразвевающего свой хвост, или возьмем факт свечения светляка. призывные крикипевчих птиц, токующего глухаря. Но эта демонстрация вторичных половыхпризнаков является только эксгибиционными актами самца. Подобные явленияимеют место и среди грубых людей. Некоторые мужчины не стесняются обнажать перед женщиной свои половыеорганы с целью склонить ее к половому акту. Все упомянутые факты следуеттолковать осторожно в том смысле, что нельзя предполагать наличности уживотного обдуманного плана и рассчета на то психическое действие, котороеэти акты могут вызвать в самке. Сущность их заключается в том, что ониявляются инстинктивным выражением собственной половой страсти,  а несредством вызвать ее у самки, иными словами, это не что иное, какдемонстрация полового возбуждения перед самкой. У эксгибинионирующих людейимеет место явление совершенно другого характера, здесь всегда играет рольпредставление о половой возбужденности женщины. Итак, проституция есть явление, свойственное исключительно человеку.Животные и растения абсолютно аморальны. Они никакого отношения кантиморальному не имеют, а потому им знакомо только явление материнства.Таким образом в этом скрывается одна из глубочайших тайн сущности ипроисхождения человека. Тут пора внести поправку в найденные нами положения,поправку, которая мне кажется все более необходимой по мере дальнейшегоуглубления в природу разбираемого вопроса: проституция является такой жевозможностью для всех женщин, как и физическое материнство. В ней, пожалуй,следует видеть нечто, свойственное каждой женщине, как бы ингредиент всякогоживотного материнства10. Наконец, она является чем-то соответствующим темособым качествам женщины, благодаря которым мужчина представляет из себянечто больше, чем животный самец. В связи с антиморальным элементом вмужской природе, к нему здесь присоединился новый факт, связанный с простымматеринством животного. Этот факт ведет к самому глубокому различию, котороележит между женщиной-человеком и самкой-животным. То исключительное значениедля мужчины, которое могла бы приобрести женщина, как проститутка, послужитпредметом нашего разговора в конце всего труда. Происхождение и основнаяпричина проституции до сих пор еще остается и, пожалуй, останется навсегдаглубокой загадкой. В этом исследовании, которое сильно растянулось, но не исчерпало, дажене задело всех явлений, лежащих в сфере разбираемого вопроса, я меньше всегодумал выставить проститутку в качестве идеала женщины, что весьма откровенносделали некоторые новейшие, весьма талантливые писатели. Но я должен быллишить ореола, которым окружали мужчины девушку, одержанную мнимойхолодностью и мнимым половым равнодушием, доказав, что именно это существовоплощает в себе все черты материнства и что девственность так же чуждатакой девушке, как и проститутке. Более глубокий анализ также показал, чтоматеринская любовь не может почитаться нравственной заслугой. Идеябезгрешного зачатия, чистой девы Гете, Данте содержит в себе ту истину, чтоабсолютная мать в половом акте не видит самоцели, как исключительногосредства для удовлетворения половой страсти. Только иллюзия могла признатьее на этом основании святой. Но с другой стороны для нас вполне понятно,почему материнству и проституции, как символам глубоких и могучих тайн,выпали на долю религиозные почести. Итак, мы доказали всю неприемлемость того взгляда, который берет подсвою защиту особый женский тип, будто бы свидетельствующий о наличностинравственном элемента у женщины. Теперь приступим к исследованию техмотивов, которые всегда и вечно ведут мужчину к возвеличению сущностиженщины.

ГЛАВА XI

ЭРОТИКА И ЭСТЕТИКА

Аргументы, которыми неоднократно пользовались для обоснования высокойоценки женщины, за немногими исключениями подлежащими дальнейшему разбору,подвергнуты испытанию с точки зрения критической философии, которой не безоснования придерживается наше исследование. Мы видели, что аргументы этииспытания не выдержали. Конечно, у нас очень мало основания надеяться, чтополемика по этому вопросу будет протекать на суровой почве критическойфилософии. Здесь вспоминается судьба Шопенгауэра, который был очень низкогомнения "о женщинах", но это отрицательное отношение к женщинам неизменнообъясняли себе тем, что одна венецианская девушка, с которой он гулял,загляделась на физически более красивого Байрона, проезжавшего мимо нихверхом. Словно худшее мнение о женщинах составляет себе тот мужчина, которыйбольше всех пользуется у них успехом! Вместо того, чтобы опровергать воззрения автора убедительнымилогическими доводами, вполне достаточно объявить его женоненавистником.Подобный метод борьбы действительно имеет много достоинств. Ненавистьникогда не поднимается выше своего объекта, а потому говоря, что человекодержим ненавистью к тому объекту, о котором он высказывает свое суждение,мы тем самым ставим под сомнение искренность, чистоту и достоверность еговзглядов. Правда, логической доказательности в подобном приеме мало, но онавполне возмещается гиперболическим характером обвинений, возводимых на него,и патетической защитой, с помощью которой мы охраняем себя от нападений сего стороны. Итак, мы видим, что подобный способ защиты всегда ведет кжелательной цели: избавить человека от необходимости высказаться по существудебатируемого вопроса. Он является наиболее совершенным и надежным оружием вруках огромного множества мужчин, которые упорно не желают вникнуть и понятьистинную сущность женщины. Таких мужчин, которые в своих мыслях уделяли бымного места женщине и вместе с тем высоко ставили бы ее, совершенно нет.Есть среди мужчин или глубокие женоненавистники, или такие, которые никогдане думали особенно долго и глубоко о женщине. В теоретическом споре, безусловно, недопустимо ссылаться напсихологические мотивы, которыми руководствуется противник. Еще хуже, когдаэта ссылка должна заменять собою доказательства. Я далек от мысли кого-либопоучать в теоретическом отношении, говоря, что t -поре о каком-нибудьпредмете оба противника должны поставить над собою сверхличную идею истины иискать конечных результатов своего спора вне всякой зависимости отконкретных качеств их, как отдельных личностей. Если же одна сторона,придерживаясь строгой логической последовательности своих выводов, привелаисследование к определенному, убедительному результату, а другаяограничилась одними только нападками на выводы противника, не доказывая сосвоей стороны ничего то, в известных случаях, одна сторона имеет полноеправо упрекнуть противника в непристойности его поведения, лишенногопорядочности отношения к процессу строгого логического доказательства, ивыложить перед ним все мотивы его настойчивого упрямства. Если бы онсознавал эти мотивы, то сам постарался бы их взвесить с тем, чтобы не статьв прямое противоречие с действительностью. Именно потому, что эти мотивылежат вне сферы его сознания, он не мог объективно отнестись к самому себе.Поэтому мы в настоящий момент после длинного ряда логических и предметныхрассуждении повернем острие анализа и рассмотрим, из каких чувств вытекаетпафос феминиста, насколько побуждения его благородны и насколько они посвоему существу сомнительны. Все возражения, которые обыкновенно выставляют против женофоба,покоятся на известном эротическом отношении мужчины к женщине. Это отношениеследует принципиально отличать от исключительно полового отношения уживотных, от чисто полового отношения, которое по своему объему играетнаиболее выдающуюся роль среди людей. Совершенно ошибочно думать, чтосексуальность и эротика, половое влечение и любовь- вещи в основе своейсовершенно тождественные, что вторая является лишь оправой, лишь утонченной,скрытой формой первого, хотя бы в этом клялись все медики, хотя бы этоубеждение разделялось такими людьми, как Кант и Шопенгауэр. Прежде чемперейти к обоснованию этого различия, я хотел бы поговорить об упомянутыхдвух гениях. Мнение Канта не может быть решающим для нас уже потому, что онменьше кого-либо другом был знаком с чувством любви и полового влечения. Онбыл настолько мало эротичен, что даже не чувствовал потребностипутешествовать. Он стоит слишком высоко, слишком чисты его побуждения в этомсмысле, чтобы явиться для нас авторитетом в данном вопросе: единственной еговозлюбленной, которой он себя вознаградил, была метафизика. Что касаетсяШопенгауэра, то он скорее понимал чувственную сексуальность, но не сущностьвысшей эротики. Это можно очень легко доказать. Лицо Шопенгауэра выражаетмало доброты, но много жестокости. Нет сомнения, что он больше всех страдалот этой черты своей: людям, насквозь проникнутым чувством сострадания, неприходится создавать этику сострадания. наиболее сострадательными можносчитать тех, которые больше всего осуждают себя за свое сострадание: Кант иНицше. Но уже здесь следует обратить внимание на то, что только люди, сильнорасположенные к состраданию, склонны к страшной эротике. Те люди, которые"ни в чем не принимают участия", неспособны к любви. Это не сатанинскиенатуры, напротив, они могут очень высоко стоять в нравственном отношении, новместе с тем не обращать ни малейшего внимания на то, о чем думает, чтопроисходит в душе их ближнего. Эти люди лишены вместе с тем и пониманиясверхполового отношения к женщине. Так обстоит дело и с Шопенгауэром. Средилюдей, страдавших сильным половым влечением, он представлял из себякрайность, но он вместе с тем никогда не любил. Этот факт дает нам ключ кразумению его знаменитой "Метафизики половой любви", в которой проводитсяочень односторонний взгляд, что бессознательной конечной целью всякой любвиявляется "производство следующих поколений". Этот взгляд, как я надеюсьдоказать, в корне своем ложен. Правда, в реальной действительности нет такойлюбви, которая была бы лишена чувственного элемента. Как бы высоко ни стоялчеловек, он все же вместе с тем является чувственным существом. Но решающиммоментом, окончательно опровергающим противоположный взгляд, является то,что любовь, совершенно независимо от каких бы то ни было аскетическихпринципов, видит во всем имеющем какое-либо отношение к половому акту нечтовраждебное себе, даже свое отрицание. Любовь и вожделение -это два состояниядо того различные, противоположные, друг друга исключающие, что человекукажется невозможной мысль о телесном единении с любимым существом в темоменты, когда он проникнут чувством истинной любви. Нет надежды без страха,но это ничего не меняет в том факте, что надежда и страх вещи диаметральнопротивоположные. Таково же отношение между половым влечением и любовью. Чемэротичнее человек, тем меньше гнетет его сексуальность, и наоборот. Если нетпреклонения перед женщиной, лишенного страсти, то нельзя еще отождествлятьэти оба состояния, которые, в крайнем случае, являются противоположнымифазами, последовательно занимаемыми одаренным человеком. Человек лжет или, влучшем случае, не знает, о чем говорит, когда утверждает, что он еще любитженщину, к которой питает страсть: настолько разнятся между собою любовь иполовое влечение. Поэтому-то веет на нас каким-то лицемерием, когда человекговорит о любви в браке. Тупому глазу, который как бы из намеренного цинизма продолжаетнастаивать на тождестве этих двух явлений, мы порекомендуем обратитьвнимание на следующее: половое притяжение прогрессирует соответственноусилению телесной близости. Любовь  проявляется с особенной силой вотсутствии любимого существа. Ей нужна разлука, известная дистанция длятого, чтобы сохранить свою жизненность и силу. Чего нельзя достигнутьникакими путешествиями по отдаленным странам, чего не в состоянии изгладитьиз нашей памяти никакое время-все что дает нам одно нечаянное, самоеслучайное телесное прикосновение к любимому существу: оно вызывает страсть итут же убивает любовь. И для человека богато одаренном, дифференцированного,девушка, к   которой он питает страсть, обладает совершенно другимикачествами, чем та которую он только любит, но к которой не питаетчувственного влечения. Он различает их по внешнему облику, по походке, повсему складу характера: это два совершенно различных существа. Итак, "платоническая" любовь существует, несмотря на протестыпрофессоров психиатрии. Я скажу больше: существует только платоническаялюбовь. Все прочее, что обозначают именем любовь, есть просто свинство. Естьтолько одна любовь: любовь к Беатриче, преклонение перед Мадонной. Дляполового акта есть только вавилонская блудница. Если наша мысль верна, то следует дополнить кантовский переченьтрансцендентальных идей. Чистая, возвышенная, бесстрастная любовь Платона иБруно должна бы быть также названа трансцендентальной идеей, значениекоторой, как идеи, ничуть не умалялось бы благодаря полнейшему отсутствию еев сфере опыта. Такова проблема "Тангейзера". С одной стороны - Тангейзер, с другой -Вольфрам, здесь - Венера, там - Мария. Тот факт, что возлюбленные, воистинуи навеки нашедшие себя, Тристан и Изольда, скорее идут на смерть, чем набрачное ложе, является абсолютным доказательством того, что в человекесуществует нечто высшее, метафизическое, проявившееся хотя бы в мученичествеДжордано Бруно. Кто же является предметом этой любви? Неужели изображенная намиженщина, которая лишена всех качеств, способных сообщить человеческомусуществу известную ценность? Неужели та женщина, которой чужда воля к своейсобственной ценности? Вряд ли, предметом такой любви является божественнокрасивая, ангельски чистая женщина. Весь вопрос заключается в том, какимобразом женщина приобретает эту красоту, эту девственность. Очень много спорили о том, можно ли женский пол считать наиболеекрасивым. Многие даже восставали против одного определения его словом"прекрасный". Здесь уместно будет спросить, кто и в какой степени находитженщину красивой. Известно, что женщина не тогда прекрасна, когда она совершеннообнажена. Правда, в произведениях искусства, в виде статуи или картины,голая женщина может быть прекрасной, однако никто не найдет прекрасной живуюголую женщину уже на том основании, что половое влечение уничтожает всякуювозможность бесстрастного наблюдения, этого единственного условия и основнойпредпосылки всякого истинно-го искания красоты. Но и помимо этого, голаяживая женщина производит впечатление чего-то незаконченного, стремящегося кчему-то вне себя, что ни в коем случае не вяжется с идеей красоты. Женщина вцелом менее прекрасна, чем в отдельных частях своих. Как целое, она вызываетв нас такое чувство, будто она чего-то ищет, а потому возбуждает в зрителескорее чувство неудовольствия, чем удовольствия. Наиболее ярко выступаетэтот момент внутренней бесцельности, ищущей своей цели во вне, в женщине,стоящей прямо. Лежачее положение, естественно, смягчает несколько этовпечатление. Художественное изображение женщины отлично поняло этуособенность. Оно рисует голую женщину и в вертикальном положении, и в видечеловека, несущегося в воздухе но никогда не одну, а всегда в связи скакой-нибудь обстановкой, от которой  она пытается прикрыть свою наготурукой. Но и в отдельных своих частях женщина не так прекрасна, даже когда онасамым совершенным и безукоризненным образом воплощает в себе типическиетелесные черты своего пола. Теоретически в этом вопросе на первом планестоят женские половые органы. Если справедливо мнение, что всякая любовьмужчины к женщине есть лишь пронзившее мозг влечение к детумесценции. Если,далее, приемлемо положение Шопенгауэра: "только мужчина, интеллект которогоокутан туманом полового влечения, может найти красоту в низкорослом,узкоплечем, широкобедренном и коротконогом поле: в этом влечении единственнои кроется его красота", если, повторяем все это верно, то следовало быожидать, что именно половые органы женщины являются предметом особенноговосхищения для мужчины, что он находит их прекраснее всего. В последнеевремя появилось несколько отвратительных крикунов, которые назойливорекламируют красоту половых органов женщины. Правда, уже одной этой рекламойони в достаточной степени доказывают, что необходим упорный труд инастойчивая агитация для того, чтобы убедить людей в правильности их взглядаи в искренности их собственных речей. Но, оставив в стороне этих субъектов,мы со всей решительностью утверждаем, что ни один мужчина не находит женскиеполовые органы красивыми. Он скорее видит в них нечто отвратительное. Даженаиболее низкие натуры среди мужчин, в которых эта часть тела вызываетнеудержимую половую страсть, находят в них скорее нечто приятное, чемкрасивое. Таким образом, красота женщины ни в коем случае не являетсяпростым действием половом влечения, она представляет из себя нечтодиаметрально противоположное ему. Мужчины, которые всецело находятся подгнетом своего полового влечения, ничуть не понимают женской красоты.Доказательством этому служит тот факт, что подобные мужчины совершеннонеразборчивы. Их возбуждает первая встречная женщина с самыминеопределенными формами тела. Оснований всех приведенных явлений, отвратительности женских половыхорганов и отсутствия общей красоты живого голого женском тела, следуетискать в том, что все это в сильной степени оскорбляет чувство стыдамужчины. Каноническое плоскоумие наших дней видит в чувстве стыдливостирезультат того, что люди одеваются, и всякий протест против женской наготыоно рассматривает, как склонность к чему-то противоестественному, кразврату. Но человек,  который всецело погряз в разврате, не восстает противнаготы, так как она не возбуждает уже, как таковая, его внимания. Он толькожаждет обладания, он не в состоянии больше любить. Истинная любовь так жестыдлива, как и истинное сострадание. Есть одно только бесстыдство:объяснение в любви, искренность которой стала будто бы непреложным фактомдля человека именно в тот момент, когда он его произносит. Подобноебесстыдство есть объективный максимум бесстыдства, который вообще толькомыслим. Это совершенно то же, как если бы кто-нибудь сказал женщине: "Я вас страстно хочу". Первое является идеей бесстыдного поступка,второе - бесстыдной речи. Ни то, ни другое не осуществляется вдействительности, ибо всякая истина стыдлива. Нет ни одного объяснения влюбви, которое не заключило бы в себе какой-нибудь лжи. Но насколько глупыженщины, можно видеть из того, что они так охотно и легко верят всякимлюбовным признаниям. Таким образом, в любви мужчины, которая обладает неизменной чертойстыдливости, лежит мерило всего того, что в женщине находят прекрасным иотвратительным. Положение несколько иначе, чем в логике, где истинноеявляется мерилом человеческого мышления, а его творец - ценность истины. И вэтике дело обстоит иначе: добро есть критерий всего должного, ценность добразаявляет притязание направлять человеческую волю к добру. Здесь же, вэстетике, любовь впервые создает красоту. Тут нет никакого внутреннегонормативного принуждения любить именно то, что красиво, и обратно: красивоене заявляет притязания непременно расположить в свою пользу человеческиесердца. (А потому и не существует сверхиндивидуального, единственно"правильного вкуса"). Всякая красота уже сама по себе есть проекция,эманация потребности в любви, поэтому красоту женщины нельзя отличать отлюбви мужчины в качестве предмета, на который эта любовь простирается:красота женщины есть то же самое, что и любовь мужчины, это один и тот же, ане два различных факта. Как безобразие есть выражение ненависти, так икрасота - выражение любви. Тот же факт выражается в том, что как красота,так и любовь ничего общего с половым влечением не имеют, что они одинаковочужды чувственной страсти. Красота есть нечто недосягаемое,неприкосновенное, что не Допускает никакого смешения с чем-либо другим.Наблюдая на далеком расстоянии, мы видим ее как бы вблизи, и при каждомприближении она все удаляется от нас. Женщина, которая находилась уже вобладании мужчины, не может рассчитывать на преклонение перед ее красотой. Это дает нам ответ и на вопрос: в чем заключается непорочность,нравственность женщины? В качестве исходной точки мы возьмем несколько фактов, которыесопровождают начало всякой любви. Как уже было показано, чистота телаявляется в общем признаком нравственности и правдивости мужчины. По крайнеймере, нечистоплотные люди едва ли обладают особенной душевной чистотой. Ивот можно заметить, что люди, которые в общем мало заботятся о чистотесвоего тела, в моменты исключительного нравственного подъема начинаютусерднее и чаще мыться. И люди, в общем далеко нечистоплотные, в периодсвоей любви вдруг ощущают в себе потребность в физической чистоте. Этикороткие периоды, пожалуй, единственные во всей их жизни, когда тело у нихчисто, когда у них под рубашкой нет ни одного пятнышка. Перейдем к областидуховных переживаний и там мы заметим, что у многих людей начало любвисвязано с порывами самоосуждения, самообвинения, самобичевания. Совершаетсянравственный перелом: возлюбленная излучает нас каким-то внутренним светом,даже когда мы с ней ни разу не говорили, когда мы ее только видели как-товдали несколько раз. Нельзя признать, чтобы основания этого переворотаскрывались где-нибудь в существе возлюбленной. Слишком часто мы видим в ней просто девчонку, или она глупа, каккорова, или распутная кокетка, и она уже во всяком случае лишена технебесных неземных качеств, которыми наделяет ее любящий мужчина. Неужелидопустимо, чтобы подобная конкретная личность являлась предметом любвимужчины? Не правильнее ли будет предположить, что она является исходнымпунктом более возвышенного душевного движения? Во всякой любви мужчина любит только себя. Но он любит себя не каксубъективное существо, опутанное всякими слабостями и низостями,тяжеловесностью и мелочностью своей натуры. Он любит то, чем он хотел бы,чем он должен бы быть. Он любит свое интимнейшее, глубочайшее,умопостигаемое существо, свободное от гнета необходимости, от груд земногопраха. В своих временно пространственных проявлениях это существо смешано сгрязью чувственной ограниченности, оно не является чистым первозданнымизображением своим. Как бы ни углубился человек в созерцание своегосущества, он чувствует в себе тьму и грязь. Он не находит той белойнезапятнанной чистоты, которую он так мучительно ищет в себе. И нет у нетболее сильного, горячего, искреннего желания, чем желание оставаться всецелотем, что он есть. Но эту цель, к которой он так жадно стремится, он ненаходит в основах собственного существа, а потому переносится своей мыслью вокружающую среду для того, чтобы тем скорее достигнуть ее. Он проектируетсвой идеал абсолютно ценного существа, которого не в состоянии выявить всебе самом, на другое человеческое существо, в этом и только в этом кроетсязначение того, что он любит это существо. Но к этому акту способен толькотот человек, который в чем-нибудь провинился и чувствует за собою вину:поэтому ребенок еще не в состоянии любить. Любовь изображает высшую,недосягаемую цель всякой страсти в таком виде, будто она уже где-топретворилась в действительность. а не витает в образе абстрактной идеи. Онасосредоточивает эту цель в ее чистейшем и непорочнейшем виде на ближнем,выражая этим тот факт, что идеал любящего еще очень далек от осуществления.Вот почему любовь снова вызывает порыв к духовному очищению, будит в насстремление к какой-то цели, которая насквозь проникнута высшим духовнымсодержанием, а потому не терпит телесного единения с возлюбленной в сферепространственной близости. Вот почему любовь является высшим и могучимвыражением воли к ценности. В ней, как ни в чем другом, раскрываетсяистинная сущность человека, неустойчивая между духом и телом, междучувственностью и нравственностью, свойственная как миру божественному, так имиру животному. Человек только тогда является во всех отношениях самимсобой, когда он любит'. Этим объясняется, что многие люди, только когда онивлюблены, начинают отличать собственное "я" от чужого "ты", которые, какбыло показано, являются не только грамматическими, но этическимисоотносительными понятиями. Отсюда и важная роль, которую во всяком любовномотношении играют имена влюбленных. Отсюда становится понятным и тот факт,почему многие люди только в любви приходят к познанию собственногосуществования и до того времени никак не могут проникнуться мыслью о том,что они обладают душою. Вот отчего любящий ни за какую цену не позволит себеосквернить возлюбленную своею близостью, а будет смотреть на нее издали длятого, чтобы убедиться в действительности ее, т. е. своего существования.Таким образом непреклонный эмпирист благодаря любви превращается вмечтательного мистика, примером чему может служить отец позитивизма ОгюстКонт, который перетерпел роковой переворот своего мышления после того, какпознакомился с Клотильдой де Во. Не только для художника, но вообще длячеловека, психологически существует одно: amo, ergo sum. Итак, любовь является феноменом проекции, подобно ненависти, но нефеноменом равенства, как дружба. Основной предпосылкой последней являетсяравноценность обоих индивидуумов. Любовь же всегда есть установлениенеравенства, неравноценности. Любить значит приписать какому-нибудь человекуили сделать его носителем всех тех ценностей, которыми хотел бы обладать самлюбящий. Чувственным отражением этого высшего совершенства является красота.И для нас неудивительно, что человек любящий способен сильно удивляться,даже ужасаться, когда узнает, что какая-нибудь красивая женщина совершеннолишена всяких основ нравственности. Всю вину этой низости, по его мнению,следует приписать исключительно природе, которая вселила "столькопорочности" в "столь красивое тело". Для него непонятно что он находитженщину красивой только потому, что ее еще любит, в противном случае, его нетрогало бы полнейшее несоответствие внешности с ее внутренним духовнымсодержанием. Уличная проститутка не может нам казаться красивой потому, чтоона заведомо неспособна служить для нас проекцией ценности. Самое большее,что она в состоянии сделать, это удовлетворить вкус человека, весьма низкостоящего в моральном отношении. Она может быть возлюбленной человекабезнравственного, сутенера. В этом пункте раскрывается перед нами отношение,прямо противоположное моральному, ибо женщина совершенно индифферентна ковсему этическому, она только аморальна. Безнравственный преступник, котороговсе ненавидят, или черт, который вызывает отвращение во всех людях, оба онини в коем случае не могут служить основой акта перенесения ценности. Женщинанам дает эту основу. Так как она существо безразличное, она не творит добра,но и не грешит, и в ней ничто решительно не противится желанию человекасосредоточить свой идеал на ее личности. Красота женщины является лишьолицетворением нравственности, - но нравственность эта принадлежит мужчине,который перенес ее на женщину в высшем ее напряжении и завершении. Всякая красота неизменно вызывает в нас попытку воплотить в ней высшуюценность" а потому все красивое рождает в нас чувство удовлетворения поповоду чего-то найденного, чувство, перед которым умолкают страсти иэгоистические интересы. Всевозможные формы, которые человек находиткрасивыми, представляют собою не что иное, как число попыток воплотить самоевысокое с помощью эстетической функции, которая стремится все нравственное иумозрительное облечь в образы. Красота есть символ совершенства. Поэтомукрасота неприкосновенна, она статична, а не динамична, и всякая перемена вотношениях к ней уничтожает ее, уничтожает самое понятие ее. Любовь ксобственной ценности, стремление к совершенству - вот что творит красоту вматериальном мире. Так рождается красота природы, красота, которой не знаетпреступник, ибо этика впервые создает природу. Этим объясняется, что природавсюду и всегда, от самых значительных и до самых мелких своих проявлений,производит впечатление чего-то законченного. Таким образом, закон природыесть чувственный символ закона нравственности, как и красота природы -чувственное отражение благородства души, как и логика есть осуществленнаяэтика. Как любовь мужчины создает совершенно новую женщину вместо реально сушествующей, так и искусство, эротика, направленная на целый мир творит измирового хаоса полноту реальных форм. Нет красоты природы без определеннойформы, определенного закона, как и нет искусства без формы, нет красотыискусства, которая не подчинялась бы определенным правилам. Ибо красотаприроды воплощается в красоте искусства, как закон природы в законенравственности, как целесообразность природы в той гармонии,  прообразкоторой безгранично властвует в душе человека. Природа, которую художникназывает своим вечным учителем, есть созданная им самим норма его творчества- не в концентрации логических понятий, а в созерцательной бесконечности.Для иллюстрации приведем математику. Она является реализованной музыкой (ненаоборот), она есть точное отражение музыки, перенесенной из царства свободыв царство необходимости, а потому императивом для всех музыкантов являетсяматематика. Искусство создает природу, но не природа творит искусство. После этих замечаний, которые представляют собою продолжение идальнейшее развитие взглядов Канта и Шеллинга, (а также находившегося под ихвлиянием Шиллера) на искусство, я вернусь к основной теме этой главы. Винтересах подлежащего разбора этой темы следует считать доказанным, что верав нравственность женщины "интроекция" души мужчины в женщину и красиваявнешность ее представляют собою один и тот же факт, что последняя являетсячувственным выражением первой. Нам представляется вполне понятным, когдаговорят о "прекрасной душе" в моральном смысле, или когда этику подчиняютэстетике, как сделали это Шэфтебери и Гербарт, а за ними и многие другие, носледует заметить, что подобные положения являются полнейшим извращениемистинного отношения. Не следует забывать, что красота является материальнымвоплощением и осуществлением нравственности, что всякая эстетика естьсоздание этики. Каждая отдельная, ограниченная временем попытка подобноговоплощения уже по самой природе своей должна быть иллюзорной, ибо она даеттолько ложное изображение достигнутого совершенства. Вот почему всякаяединичная красота преходяща, и всякая любовь к женщине терпит крушение,когда женщина состарится. Идея красоты есть идея природы, она вечна,непреходяща, хотя бы все единично красивое, все естественное и не обладаловечностью. Только иллюзия может в ограниченном, конкретном узреть бесконечность,только заблуждение может видеть в любимой женщине символ совершенства. Чтобыпересоздать основы полового влечения к женщине, необходимо сильноостерегаться, чтобы любовь к красоте не ограничивалась одной толькоженщиной. Если всякая любовь к отдельным лицам основана на указанномсмешении, то не может быть никакой другой любви, кроме несчастной. Но любовьцепко ухватилась за это заблуждение. Она является наиболее героическойпопыткой утвердить ценность там, где никаких ценностей не существует. Любовьк ценности бесконечного, т.е. любовь к абсолютизму, к Богу, даже в формелюбви к бесконечной, чувственно-созерцаемой красоте природы, как целого(пантеизм) - вот она, эта трансцендентальная идея любви, eсли такая вообщесуществует. Любовь же к отдельной вещи, как и к женщине, есть уже отпадениеот идеи. Она есть вина. Мотивы, в силу которых человек берет на себя эту вину, были показаныраньше. Всякая ненависть есть проекция низости нашей натуры на ближнего стем, чтобы эта низость выступала перед нами в еще более ужасающей форме.Человек создал черта для того, чтобы где-нибудь вне себя узреть всесобственные дурные наклонности. Таким путем человек проникается гордостью исилой борца со злом. Совершенно ту же цель преследует и любовь: онаоблегчает человеку борьбу за то совершенство, то добро, которое он бессиленеще охватить в себе самом, как идею. И ненависть, и любовь поэтому ни чтоиное, как трусость. Человек, который одержим сильной ненавистью, воображаетсебя невинной чистотой, которой грозит опасность со стороны другогочеловека. Он правильнее поступил бы, если бы сознался, что необходимоискоренить зло из его собственной души, что оно гнездится нигде в другомместе, как только в его собственном сердце. Мы создаем черта для того, чтобызапустить в него чернильницей, только тогда мы вполне удовлетворены. Вотпочему вера в черта безнравственна: мы пользуемся его преступным образом вкачестве момента, облегчающего нам борьбу и сваливающего вину на другоесущество, идею собственной ценности сообщаем другому лицу. которое кажетсянам для этого наиболее подходящим: сатана безобразен, возлюбленная -прекрасна. Этим противопоставлением, распределением добра и зла между двухлиц мы легче воспламеняемся в пользу моральных ценностей. Если любовь кединичным вещам, в противовес любви к идее, есть нравственная слабость, тоона должна проявляться во всех без исключения чувствах любящего. Никто не совершает преступления, которого он не познал бы путем особогочувства вины. Не даром любовь является наиболее стыдливым из всех чувств: унее гораздо больше оснований стыдиться, чем у чувства сострадания. Человек,которому я сочувствую, приобретает от меня что-то. В самом акте состраданияя уделяю ему часть своего воображаемого или действительного богатства.Помощь есть лишь олицетворение того, что уже заключалось в самомсострадании. Совершенно иначе обстоит дело с человеком, которого я люблю. Отнего я хочу получить что-то. Я хочу, по крайней мере, чтобы он не вторгалсяв мою любовь к нему своими отвратительными манерами или пошлыми чертами. Ибос помощью любви я хочу, наконец, где-нибудь найти себя вместо того, чтобыпродолжить свои искания и умереть. От своего ближнего я не требую ничегоиного, кроме самого себя, хочу от него - себя. Страдание стыдливо, так как оно ставит другого человека ниже меня, оноунижает его. Любовь стыдлива, так как я ставлю себя ниже другого человека. Влюбви исчезает гордость человека - вот отчего она стыдится. Так родственнымежду собою сострадание и любовь. Отсюда понятно, что любовь доступна толькотому человеку, которому доступно сострадание. И тем не менее они друг другаисключают: нельзя любить, жалея, нельзя жалеть, любя. В сострадании я -даритель, в любви я - нищий. В любви лежит самая позорная из всех просьб,так как она молит о наибольшем, о наивысшем. Поэтому она так быстропревращается в самую дикую, в самую мстительную гордость, когда предметлюбви нечаянно или нарочно доводит до ее сознания, о чем она собственнопросила. Всякая эротика полна сознания любви. В ревности проявляется всяшаткость той почвы, на которой зиждется любовь. Ревность есть обратнаясторона любви. Она показывает, насколько безнравственна любовь. В ревностивоздвигается власть, господствующая над свободной волей ближнего. Она вполнепонятна с точки зрения развитой теории: ведь с помощью любви истинное "я"любящего всецело сосредоточивается в лице его возлюбленной, а человек всегдаи всюду чувствует (кстати, в силу очень понятного, но тем не менееошибочного заключения) за собою право на свое "я". Однако следует признать,что она тут же выдает себя. Мы видим, что она полна страха, а страх, как иродственное ему чувство стыда, всегда простирается на определенную вину,совершенную нами в прошлом. Вот когда мы убеждаемся, что в любви хотятдостичь того, чего не следует добиваться на этом пути. Вина, которую человек совершает в любви, есть желание освободиться оттого сознания вины, которое я называл раньше предпосылкой и условием всякойлюбви. Вместо того, чтобы взять на себя свою вину и постараться в дальнейшемискупить ее, человек стремится в любви освободиться и забыть ее. Этостремление сделаться счастливым. Вместо того, чтобы самодеятельноосуществлять в себе совершенство, любовь раскрывает перед нами ужеосуществленную идею, превращает чудо в действительность; правда, эта идеяосуществляется в другом человеке, поэтому любовь есть самая тонкая хитрость,но она дает нам освобождение от собственных пороков, освобождение, котороеможно достичь так легко, без всякой борьбы. Таким образом объясняетсятеснейшая связь, которая существует между любовью и потребностью вискуплении (Данте, Гете, Вагнер, Ибсен). Всякая любовь есть только жаждаискупления, а жажда искупления - безнравственна (см. конец VII главы).Любовь ставит себя в положение полнейшей  независимости от времени ипричинности. Без собственного содействия она хочет внезапно инепосредственно достигнуть чистоты. Поэтому она сама в себе заключаетневозможность, так как она чудо внешнее, а не внутреннее. Она никогда не всостоянии будет достигнуть своей цели, и меньше всего у тех людей, вторые вособенно сильной степени расположены к ней. Она является наиболее опаснымсамообманом потому, что производит впечатление будто она сильнее всехтолкает нас на путь борьбы за добро. Она может произвести облагораживающеевлияние на людей средних, человек же обладающий более тонкой и чуткойсовестью, будет всячески противиться неотразимому действию ее чар. Человек любящий ищет в любимом существе свою собственную душу. В этихпределах любовь свободна и не подлежит действию тех законов половогопритяжения, которые мы выставили в первой части этого труда. Там, гдепсихическая жизнь женщины обладает такими достоинствами, которые легкоподдаются идеализации, любовь находится под неотразимым и настойчивымвлиянием ее в сторону усиления этого чувства, даже при незначительныхфизических достоинствах и при весьма слабо развитом половом дополнении. Нонет никакой возможности расцвести этому чувству любви там, где упомянутая"интроекция" стоит в самом непримиримом противоречии с действительностью. Инесмотря на всю их противоположность, все же сексуальность и эротика кроют всебе нечто аналогичное. Сексуальность пользуется женщиной, как средствомудовлетворения своей страсти и произведения на свет телесного ребенка.Эротика же рассматривает женщину, как средство для достижения ценности, идуховного ребенка, продуктивности. Бесконечно глубокий, хотя, по-видимому,мало понятый смысл кроется в словах платоновской Диотимы, что любовьотносится не к прекрасному, а к созиданию, к зачатию в прекрасном, кбессмертию в духовном, как низменное половое влечение относится кпродолжению человеческого рода. В ребенке, как телесном, так и духовном,отец жаждет только найти себя: конкретное осуществление своего "я", котороесоставляет сущность любви, есть ребенок. Поэтому художник так частообращается к женщине, когда хочет создать произведение искусства. "Когдачеловек не без зависти смотрит на Гомера, Гезиода и других выдающихсяпоэтов, на те великие создания, которые они оставили после себя и которыедоставили им неувядаемую славу и бессмертную память среди людей, тогдавсякий кается, что он предпочел бы иметь таких детей... Вы преклоняетесьперед Солоном, так как он создал законы, вы преклоняетесь перед многимидругими греками и варварами, которые создали много прекрасных творений ипроявили многообразную добродетель. Ради их детей вы создали им священныекапища, а ради создания человеческих детей - ничего и никому не создали". Это не одна только формальная аналогия или случайное словесноесовпадение, когда мы говорим о духовной плодовитости, духовном зарождении ипродуктивности или, следуя за Платоном, о духовных детях в более глубокомсмысле. Как телесная сексуальность является попыткой органического существадать своему образу, своим формам длительное существование, так и каждаялюбовь в основе своей есть стремление окончательно реализовать нашу душевную форму, нашуиндивидуальность. Здесь находится тот мост, который связывает волю ксобственному увековечению (так можно было бы назвать то, что есть общего  усексуальности и эротики) с ребенком. Половое влечение и любовь - оба ониявляются попытками реализовать свое "я". Первое хочет увековечить индивидуумпутем телесного изображения, вторая- увековечить индивидуальность в еедуховном идеальном подобии. Только гениальный человек знает абсолютнобесчувственную любовь. Только он стремится создать вневременных детей, вкоторых получает выражение его глубочайшая духовная сущность. Эту параллель можно проследить еще дальше. Многие, вслед за Новалисом,неоднократно повторяли, что половое влечение содержит в себе нечтородственное жестокости. Эта "ассоциация" имеет глубокое основание. Все, чторождено от женщины, должно непременно умереть. Перед ранней, преждевременнойсмертью в каждом существе вспыхивает сильнейшее половое влечение - этопотребность оставить по себе какое-нибудь создание. Таким образом, половойакт не с одной только психологической, но также этической и натурфилософскойточки зрения кроет в себе глубочайшее родство с убийством: он отрицаетженщину, он отрицает также мужчину. В идеальном случае он лишает их обоихсознания с тем, чтобы дать жизнь ребенку. Для этического мировоззрениявполне понятно, что всякое создание, возникшее таким  путем, должнонепременно погибнуть. Но для высшей эротики, как и для низшей сексуальности,женщина не является самоцелью, а только средством дать возможно полное ичистое отражение "я" любящего человека. Произведения художника представляютсобою не что иное, как его неизменное "я" на различных этапах его жизненногопути, "я", которое он большей частью приписывает той или иной женщине, хотябы эта женщина являлась плодом его богатой фантазии. Реальная психология возлюбленной женщины при этом всегда исключается: втот момент, когда мужчина любит женщину, он не может проникнуть взором в еедуховную сущность. В любви обыкновенно не становятся к женщине в отношениявзаимопонимания, которые являются единственно нравственными отношениямимежду людьми. Нельзя любить человека, которого вполне знаешь, так как тогдавместе с тем Узнаешь и о всех несовершенствах, которые ему присущи, какчеловеку, любовь же простирается только на совершенство. Любовь к женщиневозможна только тогда, когда ее мало смущают действительные качества,истинные желания и интересы, которые исключительно занимают данную женщину икоторые окончательно противятся сосредоточению высших ценностей в ееличности. Любовь предполагает безграничный произвол в подмене психическойреальности любимого существа совершенно иной реальностью. Попытка найти вженщине свою собственную сущность вместо того, чтобы видеть в женщине толькоженщину, необходимо предполагает пренебрежение ее эмпирической личностью.Эта попытка, таким образом, исполнена жестокости по отношению к женщине. Вэтом именно заключается корень эгоизма всякой любви, всякой ревности,эгоизма, который видит в женщине только несамостоятельный, зависимый предметобладания, но который не обращает внимания на ее внутреннюю духовную жизнь. На этом кончается параллель между жестокостью эротики и жестокостьюсексуальности. Любовь есть убийство. Половое влечение отрицает тело и душуженщины, эротика - опять-таки отрицает душу.  Совершенно низменнаясексуальность видит в женщине или аппарат для онанирования, или родильнуюмашину. По отношению к женщине нельзя совершить более гнусного поступка, какобвинить ее в бесплодии. Если же какой-нибудь кодекс признает бесплодиеженщины легальным поводом к разводу, то уж, вероятно, более мерзкого пунктав нем найти нельзя. Высшая эротика беспощадно требует от женщины, чтобы онаудовлетворяла потребности мужчины в обожании, чтобы она дала себя любитьсамым беспрепятственным образом, ибо мужчина хочет видеть в ней идеал свойосуществленным, он хочет вместе с ней создать духовное дитя. Таким образомлюбовь антилогична, так как она пренебрегает объективной истиной о женщине исовершенно отрешается от ее действительной созданности. Любовь, кроме того,жаждет иллюзии мысли и настойчиво добивается обмана разума. Больше того. Онаантиэтична по отношению к женщине, так как она насильно хочет навязать ейпритворство и обман, полнейшее совпадение ее желаний с желаниями другого,чуждого ей человека. Эротика пользуется женщиной в качестве средства умерить и сократитьборьбу сил, она требует от женщины только спустить ту ветвь, по котороймужчине легче будет взойти на высоту полного искупления. Я далек от мысли отрицать героическое величие, которое содержит в себевысшая эротика, культ Мадонны. Как я могу закрывать глаза на величайшееявление, которое озарено именем Данте! В жизни этого величайшего почитателяМадонны лежит такая безграничная, безмерная уступка ценности женщине, чтоодин только дионисовский размах, с которым он отказался от своей ценности впользу женщины, вопреки ее истинной сущности, производит впечатление чего-тограндиозного. Сколько самоотречения лежит в этом стремлении воплотить цельвсех своих томлений в одном существе, ограниченном земной жизнью, и к томуже в девушке, которую художник еще девятилетним мальчиком видел всего одинраз и которая, пожалуй, впоследствии превратилась в Ксантиппу или просто вжирную гусыню! В этом лежит такой явный акт проекции ценностей, выходящих запределы временно-ограниченного индивидуума, на женщину, которая сама по себе лишена всякой ценности,что нелегко также говорить против него. Но значение всякой,. даже самойутонченной эротики сводится к безнравственности троякого рода: во-первых,непримиримый эгоизм по отношению к эмпирической личности женщины, котораяпредставляет из себя средство личного подъема, а потому лишенасамостоятельной жизни; во-вторых, нарушение обязанностей по отношению ксамому себе, бегство от себя, бегство ценности в чуждую ей страну, жаждаискупления, а потому трусость, слабость, отсутствие достоинства, какое-тоотсутствие героизма; наконец, в-третьих, боязнь истины, которая не мирится слюбовью, хлестко бьет ее по лицу, которой боится любовь, так как она стоитна самом пути к искуплению. Безнравственность последнего рода окончательно не дает возможностивыяснить истинную сущность женщины. Она обходит женщину, так что мы никогдане в состоянии будем придти к тому заключению, что женщина сама по себелишена всякой ценности. Мадонна - создание мужчины. Нет ничего, что ейсоответствовало бы в действительности. Культ Мадонны нельзя признатьнравственным, так как он закрывает глаза на действительность, так каклюбящий обманывает им самого себя. Культ Мадонны, о котором я говорю, этоткульт великого художника является во всех отношениях пересозданием женщины,которое возможно только тогда, когда мы окончательно отрешимся отэмпирической реальности женщин. Интроекция совершается соответственнокрасоте тела и потому она не может осуществить свою цель на женщине, котораярезко противоречит символу красоты. Цель такого пересоздания женщины или потребность, в которой берет своеначало любовь, мы уже в достаточной степени выяснили. Эта потребностьявляется основной причиной того, что люди тщательно закрывают уши, когда имговорят что-нибудь не в пользу женщины. Люди охотно клянутся в женской"стыдливости", восхищаются ее "состраданием", они склонны признать отменнонравственное явление в том, что девица потупляет взоры. Но они никогдавместе с этой ложью не откажутся от возможности обращаться с женщиной, каксредством для целей их собственных высших подъемов, они никогда не закроютэтого пути к своему искуплению. В этом уже заключается ответ на поставленный нами в начале этой главывопрос, каковы те мотивы, в силу которых люди так сильно уверовали в женскуюдобродетель. Мужчина не хочет отказаться от того, чтобы превратить женщину всосуд для его собственном совершенства, чтобы видеть в ней эту идею вполнереализованной, ибо ему тогда легче будет с помощью женщины, вознесенной достепени носительницы высших ценностей, реализовать свое духовное дитя, своелучшее "я". Недаром состояние влюбленного носит в себе все черты сходства ссостоянием творца. Им обоим свойственно исключительное благоволение ковсему, что живет, им чуждо понимание всех мелких конкретных ценностей, апотому они кажутся столь странными и смешными какому-нибудь филистеру, всяреальность которого исчерпывается именно этими мелочами материальной жизни. Великий эротик - гений, и всякий гений в основе своей эротичен даже втом случае, когда его любовь к ценности, т.е. к вечности, к мировому целомуне сосредоточилась в телесной оболочке какой-нибудь женщины. Отношениенашего "я" к миру, отношение субъекта к объекту уже является в некоторойстепени повторением, в более высокой и широкой сфере, отношения мужчины кженщине, или, вернее, последний есть частный случай первого. Подобно тому,как комплекс ощущений превращается в объект, но при содействии субъекта и изпоследнего точно так же женщина опыта, как реальное существо, уничтожаетсяженщиной эротики. Жажда познания есть мечтательная любовь к вещам, в которыхчеловек всегда и вечно находит только самого себя. Совершенно то же и слюбовью. Человек любящий впервые создает предмет своей любви, в тесномсмысле слова, и открывает в нем всегда свою собственную глубочайшуюсущность. Так превращается любовь в параболу для любящего: она стоит вфокусе параболы, сопряженном с бесконечностью... Спрашивается, кому знакома подобная  любовь: известно ли только мужчинесверхполовое отношение, или женщина также способна к высшей любви.Попытаемся как-нибудь в сфере опыта найти ответ на этот вопрос, независимоот всех найденных положений и даже вне их влияния. Опыт  же самымнедвусмысленным образом показывает, что Ж (оставим в стороне одно кажущеесяисключение) только сексуальна. Женщины хотят или полового акта, или ребенка(во всяком случае, они хотят выйти замуж). "Любовная лирика" современныхженщин не только лишена всякой эротики, но она в высшей степени чувственна.Всего только короткое время прошло с тех пор, как женщины решили выступать сподобными произведениями, но они уже успели в этой сфере проявить такуюсмелость, на которую еще не дерзал ни один мужнина до них. Их произведениявполне могут удовлетворить самым алчным ожиданиям, таким, например, которыебудят в нас "чтения для холостяков". Здесь и намека нет на целомудренное,чистое влечение, которое любящий человек так боится осквернить своейсобственной близостью, Здесь речь идет о буйном оргазме и дикомсладострастии, а потому эта литература, по-видимому, могла бы лучше всегопоказать, что природа женщины сексуальна, но не эротична. Только любовьсоздает красоту. Имеют ли женщины какое-нибудь отношение к красоте?Выражение столь употребительное среди женщин: "ах, к чему мужчине бытькрасивым?" - не фраза. Если женщина просит у мужчины совета, какие цветалучше идут к ее платью, то это не лесть, которая рассчитана на еготщеславие. Она сама не в состоянии подобрать цвета, чтобы они производиливпечатление чего-то красивого, эстетического. Там, где недостаточен простойвкус, а необходимо тонкое чувство, женщина не может обойтись без помощимужчины, даже в вопросах своего туалета. Будь у женщины какое-нибудь чувствокрасоты, обладай она в глубине своего внутреннего духовного мира изначальныммерилом красоты, она бы не требовала от мужчины вечных уверений ее в том,что она прекрасна. Женщины не видят ничего прекрасного также и в мужчине, и чем больше ониносятся с этим словом, тем сильнее обнаруживают, как далеко от них идеякрасоты. Самым надежным масштабом стыдливости человека является то,насколько он часто произносит слово "прекрасный" - это объяснение в любвивсей природе. Если бы женщины действительно обладали жаждой красоты, то онименьше говорили бы о ней. Но они не обладают никакой потребностью в красоте,да и не могут ею обладать, так как считают красивым все то, что признанотаковым общественным мнением. Нельзя считать красивым то, что нравится. Намочень часто приходится слышать подобное определение, хотя оно глубоко ложнои противоречит смыслу самого слова. То, что нравится, мило, красиво же то,что единичное лицо любит. Миловидность есть черта всеобщая, красота-индивидуальная. Поэтому истинно эстетическая оценка стыдлива, рожденатоской, а тоска - несовершенством и бессилием одиночества. Эрос, сын Поросаи Пении, есть отпрыск, родившийся из соединения богатства и бедности. Длятого, чтобы найти что-нибудь прекрасным, для этого, как и для объективностилюбви, необходима определенная индивидуальность, не одна толькоиндивидуация. Быть просто милым значит превратиться в монету, очень ходкую вобщественном кругу. Красоту любят, а миловидность - это то, во что людиобыкновенно влюбляются. Любовь всегда рвется наружу, она трансцендентна, таккак она вытекает из неудовлетворенного субъекта, вечно прикованного ксубъективности своего духовного мира. Кто думает найти подобнуюнеудовлетворенность у женщины, тот скверно понимает и различает вещи. Влучшем случае, Ж влюблена, М же любит. Глупы и ложны ламентации тех женщин,которые утверждают, что женщина способнее к истинной любви, чем мужчина:совершенно напротив -она абсолютно неспособна к ней. Состояние влюбленности,а в особенности влюбленность женщины, представляет собою вид замкнутогокруга, но она мало похожа на ту параболу, которую образует собою любовь. Если мужчина производит на женщину известное влияние своеюиндивидуальностью, то причиной этого является не его красота. Красоту,носителем которой является также мужчина, в состоянии понять только мужчина:не удивительно ли, что понятие красоты, будь то мужская или женская красота,впервые создано мужчиной. Может быть, когда метафизическим, вневременным актом был созданчеловек, мужчина присвоил себе одному все божественное - душу, но по какиммотивам это совершилось, мы, конечно, представить себе не можем.Преступление, которое он, таким образом, совершил против женщины, онискупает теперь муками любви. Путем любви он хочет ей вернуть, подарить тудушу, которую отнял у нее. Он делает это, так как сознает всю тяжесть своейвины. И действительно, он ощущает сильнейшим образом сознание какой-то виныособенно перед той женщиной, которую любит. Безнадежность этой попыткивернуть ей душу тем, чтобы искупить свою вину, может объяснить нам, отчегоотсутствует счастливая любовь. Таким образом, этот миф явился бы оченьудачной темой для драматической мистерии. Но он далеко заходит за пределынаучного или научно-философского исследования. Чего женщина не хочет, мы уже выяснили. Теперь мы посмотрим, в чемзаключается ее глубочайшее стремление и насколько оно противоположностремлению мужчины.

Г Л А В А XII

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 133; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!