Когда Эдварда и Белла репетировали сцену секса в «Ромео и Джульетте». 9 страница
Я оторвался от ее рта, не в силах игнорировать, что все неправильно, в основном потому, что даже при том, что мы не вместе, я чувствовал себя полным кретином, целуя кого-то, кроме Беллы.
Видимо, Эмили не поняла намека, потому что обошла мой нерешительный рот и передвинулась к моей шее. Она, очевидно, была хороша, но по-прежнему была не в состоянии возбудить меня, и я в отчаяние вздохнул. Если бы это Белла посасывала и целовала мое горло, я бы просто впал в ступор от вожделения, но как сейчас, все, что я мог думать: «Надо же. Многовато слюны».
Настолько мягко, насколько мог, я отодвинул Эмили от себя и опустил ее на пол. Она смотрела на меня, обида и замешательство отражались на ее лице.
- Мне очень жаль, - выдохнул я, отступая назад. - Я не могу.
- Почему нет? - спросила она, сжимая перед моей рубашки, полная решимости не дать мне сорваться с крючка так легко.
- Ты замечательная девушка, Эм, - сказал я, убирая ее руки и чувствуя себя огромным куском дерьма. - У меня просто... есть кое-кто дома и... я не могу. Прости.
Она нахмурилась.
- Но я думала, что ты одинок.
- Да, но, на самом деле, не хочу таким быть.
- Я не понимаю.
У меня не было терпения объяснять ей всю сложность моих чувств к Белле, так что вместо этого я еще раз пробормотал извинения и ушел.
Я слышал, как она ругалась матом, когда я закрывал за собой дверь, и боялся, что эта история будет гулять по всей труппе, когда я приду завтра на работу. Большинство из них уже думали, что я гей. Как еще они могли объяснить, что когда женщины бросались на меня после каждого спектакля, я никогда не уходил ни с одной из них к себе? И не думаю, что они бы поняли, если бы я сказал им, что мой член ни на кого не встает, кроме моей бывшей девушки. Это дерьмо было странным, даже в театре.
|
|
|
Я прошел по коридору в свою комнату и, как только оказался внутри, открыл новую бутылку виски, разделся до джинсов и стал щелкать по телевизионным каналам, пока не нашел нужный.
Спустя час и четверть из бутылки, я решил, что там нет абсолютно ничего интересного, поэтому, спотыкаясь, побрел к моему компьютеру, чтобы проверить электронную почту.
Я не знал, почему всегда надеялся, что там что-то будет от Беллы, потому что никогда ничего не было, но я не мог справиться с ожиданием, что сегодняшний день будет исключением.
Не стал.
Там было длинное, запутанное письмо от моей матери и короткое, лаконичное от отца, и после того как порно не вызвало у меня никакой реакции, я решительно открыл свою личную кончи-папку.
Конечно, она была вся заполнена фотографиями Беллы. Некоторые она дала мне, когда мы были вместе, некоторые я сделал сам, сняв ее полуобнаженной, а некоторые нашел через удивительный мир Google, после того как мы расстались. На самых последних она снималась для рекламы небродвейских постановок. Ее волосы были немного короче, а ее лицо казалось осунувшимся, но она все еще была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел.
|
|
|
На некоторых фотографиях ее рука обнимала высокого, симпатичного мужчину, но я их пролистал, потому что провел слишком много ночей, разглядывая их. Тщательно рассматривая и анализируя. Одержимый тем, что он, вероятно, сейчас ее парень. Тот, кто обладает ею каждый день и заставляет ее улыбаться, прикасаясь к ней, и заставляет ее дрожать, занимаясь с ней любовью, и заставляет ее стонать.
Я отбросил эти мысли, потому что это путь, чтобы опять напиться. Я лишь хотел сосредоточиться на ней. Как я раньше был тем, кто делал все это с ней.
Для нее.
Боже, ее тело. Я скучал по каждой ее части, но по ночам, таким как эта, когда мое одиночество сжимало мою грудь как стальной трос, я вспоминал, что это такое – заниматься с ней любовью, – то единственное, что позволяло мне дышать.
И вот так я пялился на ее фотографии и вспоминал.
Как по сигналу мой член встал по стойке смирно, не в состоянии не реагировать при взгляде на ее великолепное лицо, и я рассеянно стал потирать себя через джинсы и выпил еще виски, перелистывая фотографии. Вскоре я почувствовал, что мои веки потяжелели, так как алкоголь начал действовать, но моя эрекция отказывалась отпустить меня в постель.
|
|
|
- Ты охеренно красивая, - пробормотал я улыбающейся Белле на экране. - Я никогда не говорил тебе этого достаточно много, не так ли? Не говорил тебе, как сильно любил тебя. Насколько я хотел тебя. Все. Время. Иисус, Белла, ты могла завести меня, просто зайдя в комнату. Ты так чертовски сексуальна, и даже не осознавала этого. Ты никогда не имела ни малейшего представления, каким твердым делала меня. Все дни, каждый день.
Я сделал еще один глоток виски, и прежде чем осознал, что делаю, уже писал письмо к ней. Экран расплывался, и я едва мог печатать, но мне нужно было кое-что сказать, а алкоголь сделал меня достаточно смелым, чтобы совершить это.
От: EdwardCullen
Кому: IsabellaSwan
Тема: нет
Дата: Вс, 1 сентября 2007 в 2:09 утра
Белла,
Два часа ночи, и я пьян. Тааааак, блядь, пьян, и так сильно хочу тебя. Хочу тебя голой и задыхающейся, хочу трахать тебя, и хочу увидеть твое лицо, когда ты кончишь, и ... Боже... Я хочу тебя.
Правда, я никогда не мог понять, как можно трахать тебя, ты понимаешь? Я не мог так делать. Не мог просто отстраниться и отнестись к тебе, как к другим, потому что ты не такая. Ты была настолько лучше, и быть внутри тебя было охренительно. Более охренительно, чем я даже мог себе представить. И ты дала это мне. Ты дала мне всю себя, а я просрал это, потому что я – гребаный трус. Потому что ты заставила меня чувствовать... О, блядь... Белла, ты заставила меня чувствовать так сильно. Настолько сильно.
|
|
|
Я сегодня был с девушкой. Милой девушкой. Красивой даже.
Не такой красивой, как ты, но таких больше и нет.
Она хотела меня. Она хотела, чтобы я трахнул ее рот и ее киску и, возможно, ее задницу, но я не смог. Не смог трахнуть ее. Я едва поцеловал ее, потому что продолжал видеть твое лицо. Ее губы были не такие на вкус, как твои, и она пахла неправильно – вот причина, почему она была не так желанна, как ты.
И теперь, я твердый как скала, сижу здесь и пишу тебе и все больше и больше вовлекаюсь в процесс, представляя как ты читаешь это письмо, и, может быть, думаешь о моем члене и моем рте и моих руках, и что они делали с тобой, потому что, блядь, Белла... нам было так хорошо вместе. Тааааак чертовски хорошо. И я бросил все это.
И теперь я никогда не буду в тебе снова, и это все, о чем я могу, блядь, думать. Поэтому, когда я напишу это, я, наверное, трахну свою руку, думая о твоем лице и теле, и буду ненавидеть себя просто немного больше, поскольку кончу в одиночестве в моей комнате. Как обычно.
Я так, блядь, жалок.
Я увижусь с психотерапевтом в пятницу. Я не хочу больше зацикливаться на тебе. Это слишком больно. Я так ненавижу себя за то, что потерял тебя.
И слишком сильно скучаю по тебе.
Эдвард.
...
Даже сквозь дымку опьянения я понимал, что письмо полно опечаток и слишком много всего о мастурбации, но все равно нажал «отправить», потому что когда я протрезвею, у меня не хватит мужества.
У меня было много писем, которые я написал, но так и не отправил. Письма, в которых я прошу ее самым недостойным, из возможных, образом простить меня и принять обратно. Которые я писал, рыдая и выплескивая все свои ошибки и сожаления на экран, прежде чем нажать «сохранить» вместо «отправить».
Я знал, что все, что бы я не сказал ей прямо сейчас, будет встречено отказом. Раны, что я оставил, были слишком свежи.
Тем не менее, может быть, я покажу их ей однажды, когда она снова заговорит со мной. Может быть, они смогут дать ей понять, насколько несчастным я был без нее.
Я снова закрыл почту и бегло просмотрел ее фотографии, стараясь запомнить каждую черту ее лица, чтобы я смог взять ее с собой в постель. К сожалению, мой член не мог ждать так долго, поэтому я расстегнул ширинку и достал свою болезненную эрекцию, с силой поглаживая ее, в то же время закрывая глаза и вспоминая, каково это – быть в ней.
Шквал эмоций накрыл меня, когда я фантазировал о ней – о ее коже и ее губах, и как она смотрела на меня, с таким же желанием и отчаянием, что испытывал и я. А когда она прикасалась ко мне? Иисус. Я даже не мог описать это.
Все в ней заводило меня. Все. Ее лицо, ее тело, ее ум, ее сердце. И она позволила мне владеть всем этим. Отдала свободно. И все, чего она хотела взамен – это меня. Всего меня. А я был слишком, блядь, напуган, чтобы отдать это.
Я простонал, в тоже время двигая рукой быстрее, воображая, что я двигаюсь в ней, чувствуя как она сжимала и окружала меня, видя ее лицо, преобразившееся и изнемогающее, в то время как я доставлял ей удовольствие, и, почувствовав, что я вот-вот взорвусь, я открыл глаза и посмотрел на ее лицо на экране, впитывая каждую деталь, повторяя «я люблю тебя» снова и снова, когда изливался на свой живот, постанывая ее имя в пустом номере отеля, пока спазмы, наконец, не утихли.
Я сидел и тяжело дышал, пока отходил от моего оргазма, и, как обычно, эйфория была недолгой – мимолетная отсрочка от постоянной боли, что у меня была из-за нее.
Я не могу так больше. Просто не могу. Что-то должно измениться, и, уверен, что это я.
После того как я вытерся, пошатываясь, я пошел в ванную, и только когда ощутил вибрацию машинки для стрижки волос в своей руке и увидел как клочки волос падают в раковину, я понял, что делал.
Все больше и больше длинных волос скапливалось в белой фарфоровой раковине, пока я двигал машинкой по своей голове, и с каждым падающим дюймом волос я чувствовал себя все легче. Живее. Более оптимистичнее.
Пока я брил все больше и больше, своего рода озарение нахлынуло на меня, и я понял, что, возможно, мне нужно признать, что я не могу жить без Беллы, и поэтому я могу взять на себя ответственность за свои действия и перестать чувствовать себя бессильным. Если я смогу избавиться от тех частей себя, которые все похерили, и удержать те, что она любила, то у меня может появиться шанс сделать все правильно.
Вскоре я пробежал руками по полдюйму волос, что остались на моей голове. Пряди были колючими и густыми под моей ладонью... грубыми и жизнерадостными... и я знал, что должен был быть таким же, если надеялся когда-либо быть с Беллой снова.
Без лохматых волос я выглядел обманчиво сильным и уверенным, почти как морской пехотинец, готовый броситься в бой. И я поклялся отражению, которое так долго ненавидел, что мы загладим свою вину перед ней или умрем, пытаясь, потому что без Беллы я реально просто существую, а не живу.
Я принял душ и тщательно помылся, пытаясь немного протрезветь, но без особого успеха. Воспользовавшись преимуществом моего опьянения, напористостью, я вытерся и сел на край кровати, доставая свой телефон и набирая номер Беллы.
После нескольких гудков она ответила, ее голос был низким и хриплым:
- Ммм... Алло?
О... Боже.
Мой мозг переклинило. Я забыл, как красив ее голос. И что он делал со мной.
- Алло?
Я понятия не имел, что сказать. Вдобавок я позвонил ей в середине ночи. И я очень пьян. Очевидно, несмотря на мою первоклассную новую стрижку, я все еще был идиотом.
- Я слышу твое дыхание, придурок. Я знаю, там кто-то есть.
Я мог сказать, что она начинала злиться, и вдруг мой член стал твердым снова. Злая Белла всегда была чертовски невероятно возбуждающая.
- Иисус, засранец, сейчас почти полночь. Разве нельзя проворачивать свои телефонные розыгрыши, когда я уже проснусь?
Она вздохнула, и я понял, что она собирается повесить трубку, но, казалось, не мог заставить рот сотрудничать с моим мозгом.
- Боже, почему мне достаются одни психи? - устало пробормотала она.
Я улыбнулся и зажмурил глаза, чтобы представить ее лицо, нахмурившееся и очаровательное.
Боже, она звучала так близко, будто была в соседней комнате, а не на другом конце света.
Она помолчала, и я услышал как ее дыхание сбилось, а затем она, не дыша, прошептала:
- Эдвард?
Это одно слово – мое имя – имело большее влияние на меня, чем каждая унция выпивки, что я выдул за последние четыре месяца. Казалось, моя грудь сейчас взорвется от бешено колотившегося сердца.
Скажи это еще раз. Пожалуйста, Боже, Белла, скажи еще раз.
И она прошептала:
- Эдвард? Это ты? - И в ее голосе звучала такая хрупкая надежда, что я посмел поверить, что какая-то небольшая часть ее все еще хотела меня.
Я мог заблуждаться, но в данный момент меня это, блядь, не волновало. Мне нужно было во что-то верить. Почему бы не в то, что я буду с ней.
Я сделал глубокий вдох и, наконец, нашел какие-то слова:
- Привет, Белла.
В ответ тишина. Мой желудок ухнул вниз.
- Слушай, - осторожно проговорил я, зная, что, вероятно, пьяно произношу слова, и ненавидя это. - Я просто... Я знаю, что не должен звонить. Я просто... Я хочу, чтобы ты знала, что... Я... - люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, Боже, я люблю тебя, я никогда никого не буду любить так, как тебя. - ... Я скучаю по тебе.
Как только последний слог слетел с моих губ, линия оборвалась.
Я подумал, позвонить ли ей опять, но знал, что она не будет отвечать. И я не винил ее.
Тем не менее, то, каким тоном она произнесла мое имя, я мог объяснить только как «тоска». Это должно было что-то да значить.
Я знал, что мне нужно будет пройти через достаточное количество процессов самопознания, прежде чем я буду в состоянии вернуть обратно ее доверие, но я собирался сделать все возможное, чтобы вернуть ее в свою жизнь, независимо от того, в каком качестве она меня примет.
Элис сказала, что я должен или отпустить ее или разобраться со всем своим дерьмом, и, полагаю, что, поскольку первый вариант невозможен, я пойду вторым. Это может занять несколько месяцев, черт, даже годы, но я собираюсь измениться, стать лучше для нее и обрести то психическое состояние, в котором я буду знать, что не оттолкну ее снова.
А потом я найду ее и сделаю все возможное, чтобы заставить ее выслушать меня. Рассказать ей, насколько я был абсолютно несчастен без нее. Доказать, что она должна дать мне еще один шанс.
Один. Последний. Шанс.
Я залез в постель и закрыл глаза, и в первый раз за несколько месяцев почувствовал себя счастливым, потому что мог фактически представить ее, лежащей рядом со мной однажды снова.
...
...
Действие 26. Предел прочности
Понедельник 29 ноября 2004
Дорогой дневник,
Я так плохо спала вчера вечером. Когда я не лежала без сна, думая о Каллене и о том, насколько он был странным, когда ушел вчера, мне снились кошмары, где я следовала за ним по лабиринту, но, независимо от того, как сильно я старалась или как быстро бежала, я не могла догнать его. Я продолжала звать его, крича, чтобы он остановился... подождал меня. Но он продолжал двигаться, всегда на два шага впереди, вне досягаемости.
Я проснулась, чувствуя себя так, будто пробежала марафон.
Он не написал мне вчера вечером, что, как я думала, было отчасти странно. Я имею в виду: если девушка в первый раз доставляет вам удовольствие ртом, вы, по крайней мере, должны ей написать, верно? Если только на самом деле не позвонить, сказав: «Привет, спасибо за оральный секс. Было круто».
Нет, забудьте. Каллен никогда не скажет «круто». Он сам слишком крут для этого.
Он сказал бы что-то вроде: «Ты думаешь, я не получил удовольствие? Иисус, Белла, я просто... как ты могла так подумать?» И затем я бы сказала: «ПОТОМУ ЧТО ТЫ УШЕЛ, НИ СЛОВА НЕ СКАЗАВ ОБ ЭТОМ! КАК, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, МНЕ ЗНАТЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ В ТВОЕМ МОЗГУ, КОГДА ТЫ НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ГОВОРИШЬ МНЕ, ТЫ, РАЗОЧАРОВАННЫЙ ЖОПОГРЫЗ?»
Я знала, что быть откровенной – означало для него борьбу, но я действительно устала выжимать из него каждый маленький кусочек честности. Неужели он не может просто ПОГОВОРИТЬ со мной?
Разве он не понимает, что он не единственный, кому нужны заверения?
И без того у меня было ужасное чувство, будто я сделала что-то не так. Может быть, это была просто моя неотшлифованная сексуальная техника. Я имею в виду: я не делала ничего такого прежде. Может быть, я нарушила какой-нибудь неписаный BJ-этикет. (п.п.: blow job – минет)
Я надеюсь, что это так, потому что, если нет, то...
Тогда это что-то другое. Что-то, о чем я действительно не хочу думать.
Пусть это будет что-нибудь простое. То, что легко исправить.
Пожалуйста.
...
...
...
...
...
Каллен опаздывал.
Он никогда не опаздывал.
Он обычно появлялся перед каждым уроком, по крайней мере на двадцать минут раньше, но сейчас оставалось менее пяти минут до начала, а его до сих пор не было.
У меня тряслись колени, в то время как я ждала, наверное, нервничая больше, чем это было нужно, но сильно желая его увидеть. Чтобы убедиться в том, что я просто параноик.
Ирина влетела в аудиторию, и я постаралась сосредоточиться на том, что она говорила.
- Дамы и господа, добро пожаловать обратно на занятия. Надеюсь, у вас всех был освежающий День Благодарения. - Каждый пробормотал что-то отдаленно положительное, и она улыбнулась. - Хорошо, потому что в течение следующих нескольких недель я собираюсь продвинуться с вами еще дальше, чем прежде. Мы узнаем, как использовать маски в нашей актерской игре, которые являются одним из самых сложных и древних видов искусства в рамках театра.
Дверь открылась, и Ирина нахмурилась, когда Каллен вошел и сел. Он выглядел усталым. И помятым. Как будто спал в своей машине.
Ирина наблюдала, как он занял место поближе к двери.
- Спасибо, что присоединились к нам, мистер Каллен.
Он кивнул.
- Да без проблем.
Это было просто смешно, как то, что мы находились в одном с ним помещении, резко активировало все мое тело, но так оно и было. Я поймала себя на том, что открыто пялюсь, впитывая каждый поворот его лица и замечая изгибы его мышц, когда он опустил рюкзак на пол.
- Как я уже говорила, работа с маской сложна и требует от актера полной честности и открытости. Это не та форма искусства, что прощает эмоциональные блоки или неуверенность. Это выявляет ваши слабые стороны, и я прошу вас исследовать их. Преодолеть их. Некоторым из вас это не удастся. Те, кто справятся без труда, просто не старались достаточно сильно. Будьте готовы к некоторому жесткому самоанализу.
Каллен взглянул на меня, натянуто улыбнувшись, и отвернулся.
Ирина подошла к своему столу и взяла в руки большую коробку, в которой лежали маски. Она стала раскладывать их по полу, продолжая свою лекцию:
- Маски восходят к самым истокам драмы, и в Древней Греции они использовались, чтобы почитать и разыгрывать различные мифы и богов. В наши дни маска может использоваться для олицетворения в значительной степени всего, что угодно, и сегодня мы будем учиться, как сообщать глубоко личностные формы экспрессии через язык тела и невербальные сигналы. Мы будем работать с полными масками, и эти особенные маски обладают вполне конкретными эмоциональными чертами. Я хотела бы, чтобы вы несколько минут посмотрели на них, а затем выбрали ту, которая привлекает вас.
Все встали и пошли к маскам, болтая о них и смеясь между собой. Каллен встал сзади, ожидая когда толпа спадет, и я подошла и встала рядом с ним.
- Привет.
- Привет.
- Все в порядке?
- Да.
- Ты... э-э... вроде как сбежал от меня вчера. Я подумала, что... ну, отчасти мне показалось, что ты, возможно, был расстроен. Из-за меня. - Он засунул руки в карманы, и мышцы его челюсти напряглись. - Да? Был расстроен? Из-за того, что я делала? Потому что, я уверена, если бы мы сделали это снова, я могла бы лучше…
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 167; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!