Когда Эдварда и Белла репетировали сцену секса в «Ромео и Джульетте». 6 страница
Вот почему я оставил тебя, Белла. Вот почему я отталкивал и лгал и прогонял тебя, и именно поэтому я изо всех сил пытался избавиться от идиота, который все это сотворил. Я ненавидел этого гребаного придурка, который разрушил мою жизнь. Удерживающего тебя от меня все эти годы. Не имеющего решимости позволить мне просто любить тебя. Мне нужно было оставить его позади... похоронить его и все причиненные им огорчения, и сосредоточиться, чтобы быть тем я, который признает, что может любить тебя, не дожидаясь, когда ты разрушишь меня, потому что как бы мне не хотелось думать, что тебе лучше без меня, это не так. Ты нуждаешься во мне так же сильно, как и я в тебе. Мы оба пустые друг без друга, и у меня заняло много времени, чтобы понять это.
Не будь такой же глупой, каким был я, и не позволяй неуверенности взять верх. Позволь победить нам. Потому что я знаю, ты думаешь, что любить меня снова – это рискованный шаг, и что твои шансы довольно мрачные, но позволь сказать тебе кое-что: у меня нет сомнений. Я не смогу разлюбить тебя, даже если попытаюсь.
Единственная причина, по которой я, наконец, взял на себя ответственность за свою жизнь, в том, что ты заслуживала того, чтобы я был кем-то лучше, чем я был на самом деле.
Смелее.
Ты не представляешь, насколько я смелее сейчас, и это любовь к тебе сделала меня таким.
Боюсь ли я все еще, что ты причинишь мне боль? Конечно. Вероятно, ты тоже боишься, что я причиню тебе боль.
|
|
|
Но я теперь достаточно храбр, чтобы понимать, что это абсолютно стоит риска.
Позволь мне помочь тебе быть столь же смелой.
Я люблю тебя, и, клянусь Богом, я не причиню тебе боли снова.
Позволь себе любить меня.
Пожалуйста.
Эдвард».
Довольно долгое время я сидела и смотрела на экран, то смеясь, то плача, и где-то там, огонь в моей обиде шипел и затухал. Ощущение было странным, потому что оно было частью меня так долго, держало меня на плаву, когда ничего другого не было, и без него я чувствовала себя абсолютно голой. Мягкой и уязвимой и более хрупкой, чем стекло.
Вчера я задавалась вопросом, что потребуется, чтобы даровать мне мое озарение. Полагаю, его обнаженная душа в письме добилась этой цели.
Говорить все это... наконец впустить меня внутрь своей головы... Я даже не могла себе представить, как страшно это было, но он был прав, остановившись на смелости. Я знаю, что у меня она где-то есть. Проржавевшая и неиспользуемая. Маленькая. Я не была уверена, что она не подведет и не заставит меня захотеть закрыться и сбежать, но теперь, после этого письма, я знала, что он не позволит мне сделать это.
Что еще более важно, я знала, что он не позволит себе это сделать.
Одно из любимых изречений Джейка гласит: «Стань сам той переменой, которую бы хотел увидеть». Я думаю, это то, что сделал Каллен. Сделал себя достаточно сильным для нас обоих.
|
|
|
Мои руки дрожали, когда я набирала ему сообщение:
«Мне нужно тебя увидеть».
Я едва нажала «отправить», как раздался стук в дверь.
...
...
...
Действие 25. Дать волю.
Последняя глава
Вчера я задавалась вопросом, что потребуется, чтобы даровать мне мое озарение. Полагаю, его обнаженная душа в письме добилась этой цели.
Говорить все это... наконец, впустить меня внутрь своей головы... Я даже не могла себе представить, как страшно это было, но он прав, остановившись на смелости. Я знаю, что у меня она где-то есть. Проржавевшая и неиспользуемая. Маленькая. Я не была уверена, что она не подведет и не заставит меня захотеть закрыться и сбежать, но теперь, после этого письма, я знала, что он не позволит мне сделать это.
Что еще более важно: я знала, что он не позволит себе это сделать.
Одно из любимых изречений Джейка гласит: «Стань сам той переменой, которую бы хотел увидеть». Я думаю, это то, что Каллен сделал. Сделал себя достаточно сильным для нас обоих.
Мои руки дрожали, когда я набирала ему сообщение.
«Мне нужно тебя увидеть».
|
|
|
Я едва нажала «отправить», как раздался стук в дверь.
________________________________________
2010
На мгновение я была слишком потрясена, чтобы двигаться.
Он здесь? Как это возможно?
Понимая, что на мне все еще только лишь полотенце, я быстро накинула халат и провела рукой по влажным волосам, внезапно нервничая больше, чем за все эти годы.
Если это он, то что мне сказать?
Привет, Эдвард. Твое невероятное душу обнажающее письмо, наконец, заставило меня понять, что ты вырос в того мужчину, которым, как я всегда думала, ты мог бы быть, и теперь мне очень хочется потереться об твое лицо всем своим обнаженным телом. К сожалению, даже мысли об этом, заставляют мою аллергию вспыхнуть с новой силой, потому что как только я представляю, что мы с тобой близки, мой рефлекс Павлова – это злость, потому что обычным твоим поведением после секса со мной был уход.
Хреново быть нами, да?
Стук раздался снова, громче. Я знала, что должна ответить на него, но, к сожалению, хотела лучше понять, что скажу ему. Как буду действовать.
Мой телефон подал сигнал о полученном сообщении.
«Эй. Я у твоей входной двери. Ты здесь?»
Волнение и страх промчались по моей спине, спеша видеть, кто из них сможет парализовать мой мозг первым.
Я была здесь. Только вот какая версия меня, я не была уверена.
|
|
|
Когда я шла по коридору, у меня было ощущение, что я сплю. Будто последние три года были кошмаром, и я собиралась проснуться. Все чувствовалось таким замедленным. Важным. Будто я должна запомнить этот момент.
Добравшись до двери, я плотнее запахнула халат и выдохнула, пытаясь успокоить нервы.
Затем дрожащей рукой я потянула ее на себя.
Дыши, Белла.
Он был там, с телефоном в руке. Он выглядел усталым. Нервным. Почти таким же нервным, какой я себя чувствовала.
- Привет, - мягко сказал он. Будто боялся, что я прогоню его.
- Ты здесь.
- Да.
- Как... То есть, я только что написала тебе. Ты что, уже был здесь?
- Э-э... да. Я... ну, я был здесь уже какое-то время.
- Какое-то время?
- После того как я послал тебе письмо, я... я не мог уснуть. Не мог перестать думать обо всем этом. О тебе. Я хотел... - Он опустил глаза на телефон и запихнул его в карман. - Я хотел быть рядом с тобой, на всякий случай... вдруг бы ты захотела, чтобы... - Он улыбнулся и покачал головой. - Я хотел быть здесь. Рядом с тобой.
Его куртка валялась на полу, рядом смятый картонный стаканчик из-под кофе.
- Эдвард, как давно ты здесь?
- Я же сказал тебе, что ка…
- Как долго, точнее?
Его слабая улыбка скрывала что-то более глубокое. Что-то отчаянное.
- Несколько часов, но отчасти... - oн посмотрел себе под ноги и опять покачал головой, - …у меня такое ощущение, будто я стою здесь уже три года, просто пытаясь найти в себе мужество, чтобы постучать в дверь. Полагаю, письмо было моим способом сделать это.
Затем он посмотрел на меня снова, и впервые за долгое время я увидела в его глазах страх.
- Вопрос в том, собираешься ли ты впустить меня?
Вдруг я заметила, как стояла: сжимая дверной косяк правой рукой, удерживая дверь левой. Все мое тело блокировало вход. Вся я подсознательно встала на его пути.
Он медленно наклонился вперед, очень осторожно.
- Значит, ты читала мое письмо, да?
Неожиданно пространство между нами стало очень маленьким.
Практически вакуумом.
- Да.
Он засунул руки в карманы, глаза смотрели настороженно.
- И? Оно... помогло?
Я не знала, что сказать. Он ждал от меня какого-то заявления? Чего-то такого, что соответствовало бы его тысячи «Я люблю тебя»?
Я не могла. Я чувствовала это, но до чертиков была не готова это произнести.
- Эдвард, твое письмо было... оно было... потрясающим.
Видимо, это все, что он хотел услышать, потому что его лицо просияло.
- Тебе понравилось?
- Очень. - Я люблю тебя. - Ты действительно набирал... эти фразы... по отдельности?
- Да.
- Сколько времени это заняло?
- Я не следил за временем. Мне просто было нужно, чтобы ты знала. Мне все еще нужно, чтобы ты это знала.
- О. - Мой живот сделало сальто.
Боже, помоги мне с этим мужчиной.
И все же, что-то до сих пор заставляло меня не впускать его. Потому что если я сделаю это, моя последняя линия обороны исчезнет. Он коснется меня, и независимо от того, сколько хрупкой силы у меня осталось, она развеется. Я опять утону в нем.
- Так... что теперь с нами будет? - Он двинулся вперед. - Я имею в виду, я знаю, что я хочу. - Он был так близко, что его ноги почти соприкасались с моими. - Думаю, я выразился довольно ясно. А как насчет тебя?
Я напряглась от его близости. Как загнанная в угол кошка, готовая сбежать.
- Белла... - Он коснулся моей руки, проследовав от моего запястья вниз к предплечью, и от этого у меня побежали мурашки по коже. Остальная часть моего тела дрожала от страха и ожидания. - Чего ты хочешь?
Я хочу его. И не могу хотеть. Нуждаюсь в нем. И ненавижу это.
- Я не знаю, что делать, - прошептала я.
Я не знаю, я не знаю, я не знаю.
- Я знаю, - проговорил он, наклоняясь вперед. - Пригласи меня войти. - Он был так убедителен. Успокаивающим и уговаривающим, перемещая пальцы по моей руке, задевая мою шею, аккуратно приложив руку к моему лицу, в то время как я вцепилась в дверь еще сильнее, острый угол древесины вжался в мою руку.
Он наклонился, его губы мягко прошлись по моей щеке, затем теплое дыхание коснулось моего уха. Я закрыла глаза, когда дрожь прошла по моей спине.
- Позволь мне войти. Просто отпусти дверь. - Его голос был тихим, но решительным. Сильным. Завораживающим.
Он поднял другую руку, а затем поцеловал меня в щеку и прошептал мне в ухо:
- Я знаю, что письмо не компенсирует все, что я сделал…
- Нет, не компенсирует.
- …но я имел в виду каждое слово, что написал, и если ты позволишь мне войти, я докажу тебе это. Покажу тебе. Я люблю тебя. Пожалуйста...
Он задел губами мое ухо, заставляя меня дрожать, и его слова имели так много разных значений, что все это было слишком. Я упорно цеплялась за дверь, ногти царапали дерево, нанося ущерб и обретая в нем безопасность.
Он заметил это и нахмурился, обхватив пальцами мое запястье и потянув его к себе.
- Ты хочешь держаться за что-то? Держись за меня. - Он поднес мою руку к своей груди, прижимая к себе. Быстрое стаккато ощущалось под его кожей.
Я вцепилась в его рубашку, чувствуя, что вот-вот освобожусь от всего, что заставляло меня чувствовать себя в безопасности, и ненавидя это. Страх накатывал волнами, угрожая затопить меня.
- Белла... все хорошо...
- Ты сделал мне больно.
- Я знаю.
- Сломал меня.
- Я хотел бы вернуть все назад, но не могу.
- Вот так ты раньше себя и чувствовал? Злым? Без тормозов?
- Да.
- Я ненавижу это.
- Я знаю. Это моя вина.
- Я больше не хочу чувствовать это.
Я боролась с нарастающей волной, вцепившись пальцами в его грудь. Ногти впились в его мышцы. Я знала, что делала ему больно, но это меня успокаивало. Было моей опорой.
- Прости, - сказал он, поглаживая меня по спине. Даже при том, что я причиняла ему боль, он был тем, кто извинялся. Я туже захватила рубашку и пихнула его в грудь, оттолкнув. Он на секунду притормозил, но затем сделал шаг вперед, обнимая меня еще раз, терпеливо перенося мое отчаяние. Я пихнула его снова, и мое лицо горело от слишком многих эмоций, чтобы их идентифицировать. Я хотела наброситься на него. Чтобы оправдать ту незащищенность, что он поднял во мне.
Чтобы наказать его.
Он знал. Понимал. Признал себя прежнего в том, кем я стала.
- Сделай это, - прошептал он, но с таким же успехом мог и закричать. - Ударь меня, если хочешь. Дай мне пощечину. Накричи на меня. Сделайте это, Белла. Пусть все выйдет. Тебе это нужно. Я хочу, чтобы ты это сделала.
Вдруг я стала задыхаться от эмоций. Я старалась сглотнуть, но ничего не вышло; они отказывались снова быть подавленными. Я простонала, когда дала себе волю и горячие слезы побежали по моим щекам, а я с силой ударила его в грудь.
- Да. Отпусти это. Давай.
Один... два... три, четыре, пять раз я ударила его, а потом материла и била и рыдала, а он стоял там и принимал это, шепча, что любит меня, поощряя мое наказание, принимая все, что я делала с ним, и просил о большем.
- Извини, что причинил тебе боль, Белла. Мне так жаль. Отпусти все это. Тебе больше это не нужно. Я больше не причиню тебе боли, обещаю.
Мои рыдания усилились, пока я била и хлестала его в гневе за все, что он сделал, за всю боль, что он причинил, за все время, проведенное без него впустую. Выпуская годы разочарования и яда, пока не осталось ничего. Ни топлива для моего огня. Ни шепота голосов из темноты, что он сделает это снова.
Что он того не стоит.
Наконец, все, что у меня осталось, это истощение, а затем его руки опять обхватили меня, поддерживая меня, так как я вся обессилела, пустая и выжатая.
Он просто стоял там и держал меня, шепча, что все будет в порядке. Что мы будем в порядке, и когда влага на моих щеках подсохла, я обняла его в ответ, позволяя себе поверить ему, немного.
Совсем на чуть-чуть.
Быть в его руках ощущалось будто что-то новое. Будто это первый раз, когда мы оба просто позволили этому случиться, а не один из нас боролся с другим.
Я слишком устала, чтобы продолжать бороться. Слишком одинокая. Слишком нуждающаяся.
Слишком сильно в него влюбленная.
Я не знаю, как долго мы стояли, но ни один из нас, казалось, не хотел двигаться. Будто мы не хотели, чтобы этот момент закончился.
В конце концов, он ослабил свою хватку. Я думаю, он понимал, что я не сбегу.
Он поцеловал меня в макушку, затем в лоб, висок и ниже в мою щеку. Он обхватил мое лицо и поцеловал меня в щеку снова, и каждое прикосновение заставляло меня дрожать. От мягкого прикосновения его губ покалывание охватило мои конечности и, скопившись в моем животе, мерцало и горело, освещая места, которые были в темноте слишком долго.
Все остальное отошло на второй план, когда он касался меня, и его сердце билось так быстро около моей груди, когда он обнял меня снова и прижался губами к моей шее.
- Белла...
То, как он произносил мое имя, походило на стон отчаяния и вздох облегчения. Обещание. Извинение. Молитва.
Он отступил и посмотрел на меня сверху вниз, и на этот раз я смотрела на него без кислотного фильтра горечи, омрачавшего мое видение, и он был прекраснее, чем я когда-либо его видела.
От него у меня захватило дух.
Он вглядывался в мое лицо, пытаясь определить степень моего страха. Он видел, что тот все еще там, даже если и уменьшился, и поэтому он двигался медленно, давая мне возможность сказать ему остановиться, потому что, хотя он отчаянно нуждался во мне, он осторожно брал только то, что я готова была дать.
Часть меня.
Всю меня.
Независимо от того, сколько частей мне было достаточно смелости предложить.
Он провел большими пальцами по моим щекам, когда наклонился, остановившись на несколько долгих секунд, прежде чем, наконец, поцеловать меня в губы, прижавшись своими губами к моим, но не двигаясь, просто дыша. Я вдохнула, когда мой пульс участился, забурлившая кровь заполнила напряженные мышцы. Заставляя меня хотеть гораздо большего, чем я готова была отдать. Заглушая шепот страха.
Он так и не продвинулся своими мягкими губами, и опять я подумала, что у него, должно быть, самообладание монаха, потому что я не могла удержаться – наклонила голову и поцеловала его снова, едва приоткрытым ртом, когда запустила свои руки в его волосы. Он издал звук, соответствующий моей энергии, но не пошел дальше. Следовал, но не направлял.
Я наклонила мою голову в другую сторону, открываясь немного больше, настаивая немного жестче. Он простонал и притянул меня к себе, давая мне почувствовать, что я делаю с ним. Давая мне понять, как сильно он меня хотел.
Я хотела его тоже. Я хотела его так долго, что это странно, что он, наконец, рядом со мной, и, прежде чем я это осознала, я открыла рот, и он открыл свой, а затем все было как в тумане: губы и языки и маленькие отчаянные «я нуждаюсь в тебе» звуки.
Я с трудом могла сосредоточиться, когда он провел меня спиной вперед через дверной проем, который я блокировала некоторое время назад. Когда дверь закрылась, моя спина прижалась к ней, а его тело, теплое и твердое, впечаталось в мое, заставляя мою голову кружиться.
- Эдвард...
Я не могла отдышаться. Он был везде, прижимающийся и пробующий. Возвращающий то, что всегда было его.
- Боже, Белла... Я люблю тебя.
Он обнял меня, тяжело дышащий и благодарный, и я уткнулась в него, мое лицо в его шее, а его голова на моей, и мы просто стояли там какое-то время. Вдыхая друг друга.
Существуя.
До сих пор нестабильные, но гораздо менее сломанные.
И я поняла, что он сейчас внутри, и мне было очень хорошо.
...
...
...
________________________________________
2004
Он едва вошел в дверь, как я напрыгнула на него, обхватила за шею и поцеловал со всей страстью.
Oт неожиданности oн уронил свой рюкзак, и мы чуть об него не навернулись.
- Белла, притормози...
- Что значит притормози, - проговорила я, подталкивая его к неподалеку стоящему дивану и нависая над ним. - Четыре дня, Каллен. Четыре дня бесконечных ласк, прерванных оргазмов и семейных драм. Время притормозить прошло. Теперь, пожалуйста, заткнись и поцелуй меня.
Что бы он ни собирался сказать мне дальше, было задушено моим ртом, и я уселась на него сверху, разведя ноги и бесстыдно потираясь, запустив пальцы в его волосы.
Он чувствовался потрясающе. Потрясающим на вкус. Как этот мужчина может быть таким приятным на вкус – было выше моего понимания.
Я знала, что стала неуправляемой, но это он сделал меня такой. Наши выходные с его семьей оказались довольно приятными, как только он и его отец прекратили подначивать друг друга, но находиться в непосредственной близости с ним двадцать четыре часа в сутки было сексуальной пыткой. У нас было мало времени, чтобы побыть наедине, и когда мы оставались одни, он всегда останавливался прежде, чем мы добирались до главного. Я не знала, то ли он стыдился своих родителей и сестры, которые находились в том же самом доме, или просто не хотел этого так сильно как я, но он, очевидно даже не думая, жестоко дразнил меня своей неизменной сексуальностью и отказами облегчить мои страдания.
Следовательно, все выходные оказались одним гигантским раундом мучительной прелюдии, и если он не прекратит останавливаться и не даст мне без чертового промедления освобождение, все мои девичьи части поднимут бунт, подобного которому он никогда не видел. Я обовьюсь вокруг него туже, чем последняя подтяжка лица Джейн Фонды.
- Сними свою рубашку, - я целовала его лицо, спустившись к шее, добавив покусывания, потому что знала, что это сводит его с ума.
- Подожди... просто… о, ебать... Свон...
Я прикусила кожу в местечке, где его шея встречается с плечом, сильно пососав, и он дернул своим тазом так внезапно, что чуть не скинул меня с колен.
- Иисус!
- Рубашку! Снять!
Я потянула с него рубашку и дернула через голову. Его волосы выглядели так, будто я пытала его на электрическом стуле, что, с тем как мои нейроны сейчас постреливали, вполне могло быть.
Когда я отбросила его рубашку, она попала в лампу рядом с нами, сбивая ее на пол и расколов фарфор.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 113; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!